trounin.ru

Рим успешно стирал иудейские города, ничего от них не оставляя, кроме памяти. Результат двух войн с Карфагеном известен, а вот касательно Иерусалима имеется ряд обстоятельств, мешающих пониманию прошлого. И основное, конечно, заключается в том, что современный Иерусалим менее связан с древним городом, нежели нынешние развалины Карфагена с Карфагеном времён процветания. Экскурсоводы вам об этом не скажут, водя вас по Виа Долороза, рассказывая красивые истории о днях минувших. В самом деле, что можно сказать о городе, от которого осталась часть стены, именуемой Стеной Плача? Но одно дело сказать и совсем другое показать. Вот тут и возникает проблема, поскольку в результате иудейских войн Иерусалим был стёрт в пыль. Про возведение позже на его месте римского поселения, ныне именуемого Старым Иерусалимом смысла говорить нет вообще.

Лион Фейхтвангер является именно тем экскурсоводом, который рассказывает историю по своему усмотрению для привлечения внимания читателя. Не единожды он строил повествование исходя из собственных представлений о прошлом, подменяя реальность в угоду красивому сюжету. Вновь и вновь это остаётся на его совести. В очередной раз находить расхождения нет никакого желания. Чтение трудов Фейхтвангера может быть только развлекательным — познавать по его книгам прошлое будет огромным заблуждением. Впрочем, Фейхтвангер чаще рассказывает о прошлом, опираясь на источники, согласно которым кто-то уже подобное написал. Посему ещё один камень летит на делянку Лиона.

В центре повествования Иосиф Флавий, изначально представитель Иудеи в Риме, а потом летописец. Он приехал помогать вызволить из тюрьмы трёх старых иудеев, позволявших себе вести активную антиправительственную деятельность; человек всегда боролся за свои права, и не имеет значения, что следующее поколение борцов снова будет бороться за свои права, понимая их иначе. Иудею штормило, ей не было покоя и данное государственное образование желало избавиться от влияния Рима. Война должна была разгореться, но это случится не сразу. Сперва Фейхтвангер познакомит читателя с устройством Римской Империи, нравами её населения и тем, как плохо обращаются с иудеями.

Большой город у Фейхтвангера напоминает деревню. Всё доступно и с каждым можно найти общий язык. Иосифу Флавию потворствуют влиятельные сенаторы и именитые актёры. Все готовы придти ему на помощь, оказывая услуги едва ли не просто так, не требуя ничего за это. Поэтому не вызывает удивления ситуация, когда сам император нисходит до мольб Иосифа, предлагая Иудее всего лишь отказаться от важного для неё города Кесарии, попутно устроив представление в театре, где иудеев будут унижать. Так и продвигается вперёд сюжет, согласно построению идеальной истории о человеке, в чьих силах совершать невозможное.

События развиваются постепенно. Фейхтвангер излагает часть правдивой истории, вкрапляя в текст красочные моменты. Читатель может лично убедиться, наблюдая за ростом влияния Иосифа, участием его в войне на стороне иудеев и последующую жажду от осады, вплоть до опалы и презрения соплеменников вследствие открывшейся ему истины о Спасителе. Первоначальный задор Фейхтвангера переходит к сухому толкованию конфликта, который римляне сперва проиграли, дав Иудее возможность увериться в способности противостоять силам превосходящего её соперника.

Не обошёл вниманием Фейхтвангер и любимую писателями тему цирка. Подавив восстание, возникла необходимость продемонстрировать другим провинциям пример наказания за неповиновение Риму: животные разрывали людей, пожирая их на глазах у зрителей.

Для примерного ознакомления с одним из эпизодов еврейской истории «Иудейская война» может подойти. Но лучше дополнительно ознакомиться с другими источниками, хотя бы с аналогично названной семитомной работой самого Иосифа Флавия, на которую Фейхтвангер прежде всего и опирался.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для шолоховского казака любой бунтарь — казак. Именно казаки восставали против действующей власти и несли разрушение. Примеров этому в истории есть достаточное количество. Новое время требует ещё одного великого казака, способного справиться с волнением людских масс и встать во главе разрастающегося пожара. Таковым становится Владимир Ленин — яркий пример, вписывающийся в логику размышлений действующих лиц «Тихого Дона».

Жаркие дни разгорающейся гражданской войны требуют особого подхода к рассмотрению. Во главе дум властвует чья-то ложь, приправленная правдивостью. От этого и Ленин кажется казаком, по сути им не являясь. Да и кто может быть казаком, если данное понятие не имеет чётких рамок для выработки определения. Казак Михаила Шолохова отличается от казака Льва Толстого, как тот отличается от казака Николая Гоголя.

Главное, для желающих одержать победу, склонить на свою сторону большинство. Этим и занимаются все основные силы, присутствующие во втором томе эпопеи Шолохова. Читатель внимает не истории отдельной станицы и полюбившихся персонажей, а варится в политических распрях на самом высоком уровне. Поэтому не получается данное продолжение «Тихого Дона» приравнять к первому тому — общее между ними заключается во вставках, увязывающих повествование в единое целое. В остальном же, второй том представляет из себя калейдоскоп судеб реальных исторических лиц.

Фигура генерала Корнилова стоит особняком. Этому человеку было суждено повлиять на ситуацию, объявив себя единоличным диктатором. Действительность жестоко к нему впоследствии отнеслась, но он внёс свой вклад в развитие событий. А так как перед читателем разворачивается история с точки зрения казаков, то и мысли Корнилова устремляются к станицам южных рубежей страны, без которых говорить о цельности государства не приходится — может произойти развал и обозначиться ещё одна влиятельная сторона в потерявшем контроль конфликте.

Собственно, республика Всевеликое войско Донское будет создана. Это исторически достоверный факт, о чём Шолохов сообщает читателю. Для этого нужно не только устоять против нарождающихся белых, но и найти управу на, разлагающие мораль казаков, речи большевиков. В этой ситуации, окрасившийся в красный цвет, Григорий Мелихов выглядит наиболее колоритно — он утратил доверие казаков, но твёрдых убеждений всё равно так и не обрёл. В его воображении есть осознание настоящей правды, а пока ему необходимо быть сторонним созерцателем.

Продолжающаяся Мировая война с немцами даёт Шолохову возможность показать значение воззрений социал-демократов для будущего. Наглядное братание русского и немецкого участников боевых действий на фоне языкового барьера выглядят весьма правдиво. Не нужны слова, когда люди внутренне не принимают обязанности участвовать в противном им конфликте, если совсем скоро рабочие создадут новое мироустройство, согласно которому все будут жить с ощущением наступившего долгожданного счастья.

Подобных сцен с разными подтекстами у Шолохова встречается достаточно. Вдоволь забив голову читателя художественно обработанной исторической информацией, он разыгрывает на страницах трагедии обыкновенных людей, принимающих чуждую им волю других. Агитация за страдание перед наступлением благоденствия наглядна и служит отличным примером соцреализма.

Война продолжается и конца ей пока не видно. Не верится, что хватит нескольких лет для преодоления вскрывшихся противоречий. Каждый будет тянуть одеяло на себя, пока окончательно не наломает дров. Верную позицию занял только Мелихов, совершив это без чёткого осознания ожидающих общество изменений. Шолохов не даёт пропаганде большевиков отыскать место в сердцах казаков, но читатель заранее знает о том, что это обязательно произойдёт. Второй том «Тихого Дона» подготавливает к последующим актам кровопролития, поэтому, умирающие на страницах произведения, красные активисты — пострадавшие за убеждения герои. Иначе быть не может.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В своём развитии Таджикистан прошёл такой же путь, что и остальные страны Средней Азии, влившиеся в Советский Союз. Основной задачей людей стал переход к новому осмыслению жизни. Пришла пора лишить земель и накоплений извергов-богачей, обиравших бедняков. Другая задача заключалась в примирении мусульманства с арелигиозным социализмом. То, о чём не могли подумать ранее, наконец-то наступило. На единой волне развернулась народная борьба, в последующем нашедшая отражение в произведениях соцреалистов.

Не стоит понимать под соцреализмом обязательный гимн советскому государству. Отнюдь, писатели искренне писали о некогда происходивших событиях и о том, что происходило при них. Трактовать их слова могли только так, как это позволяла внутренняя цензура. После краха Союза понимать былое начали по-новому. И вот уже читатель не видит в противниках народившегося режима врагов народа. Скорее, он начинал понимать возможность иных взглядов и желания не терять былое. Однако, жизнь всегда находится в движении, сменяя одно понимание вещей на другое. Нужно лишь помнить о прошлом, но не пытаться его сохранить. Обидно и больно, но с этим ничего не поделаешь.

Говоря о творчестве Саттора Турсуна, стоит отметить стремление данного писателя к разнообразию сюжетов внутри одного произведения. Взгляд читателя не задерживается на чём-то конкретном, поскольку меняются декорации, а с ними и действующие лица. Представленная картина даёт полное понимание стремления автора показать процессы на разных уровнях, а не сугубо в виде оды социалистическому реализму. Трагизм нарастает постепенно, унося жизни правых и виноватых, давая в очередной раз понять, что сегодняшние каратели сами завтра будут уничтожены. В колесе истории ничего долго не задерживается, либо мгновенно тает, стоит переменам всё-таки наступить.

Нельзя назвать «Три дня одной весны» чем-то определяющим в творчестве Турсуна. Это произведение о временах становления советской власти в Таджикистане и сломе старых традиций. Многое потеряли бежавшие из страны, не меньше потеряли и оставшиеся. В мясорубке человеческих страстей страдают абсолютно все. Саттор вводит в повествование даже представителей волчьего племени, невольно ставших третьей силой в данном конфликте. Овцы есть в каждом лагере — и правда у каждой из них своя. Надо понимать, правда остаётся правдой, покуда её носитель способен дышать — иначе правда превращается в ложь.

Способность советского народа на самопожертвование во время Великой Отечественной войны показывается писателями чаще всего однообразно. Так и у Турсуна можно увидеть в «Молчании вершин» готовность думать о благе страны в тяжёлое для неё время. И при этом Саттор не забывает о сути человеческой природы, склонной создавать конфликтные ситуации. Не все хотят быть добровольцами и не каждый пойдёт с поручением в лютый мороз. Вот и получается у Турсуна произведение, взывающее к совести. Если не на производство танков отдавать накопления, то уж отстоять право на честное имя колхоза его жители должны обязательно.

Противоречивые чувства возникают при чтении. Читатель внутренне понимает жажду людей жить и не страдать от произвола других. Хоть перевыполни план, а тебя обязательно унизит лицо, само не нюхавшее пороховой дым, но что-то там от тебя, ветерана войны, требующее, сомневаясь в честности твоего желания поступать на благо нуждающейся в зерне страны. И как быть, если при этом в вину ставят знакомство с дезертиром, до того напуганным боевыми действиями, что от страха тот готов пойти на любое безумие, лишь бы не возвращаться обратно? Турсун находит нужные слова для привлечения внимания — главное достичь при чтении того самого переломного момента, когда события начинают стремительно развиваться.

Оговорив тему гражданской и Второй Мировой войны, Турсун не обошёл вниманием и положение дел в современном ему тогда Таджикистане. Не такие уж и серьёзные изменения произошли в обществе. Человек ведь остался человеком, а значит и в радости жить не получится, покуда вокруг спекулянты и нерадивые работники. Как тут быть честным, коли травят со всех сторон? Ты можешь уподобиться «Луку Рустама», направляя свои усилия на благо государства, но надо быть осмотрительным, дабы не пасть под ударами близких тебе людей.

Простого в жизни не бывает. Где не соцреализм, там голливудский триллер, латиноамериканское мыло или индийское кино. У каждого жанра свои особенности. Точно также дело обстоит и со сценарием нашей с вами реальности… Но понять её смогут только следующие поколения. Они же всё будут подвергать сомнению, трактуя прошлое в угоду той или иной необходимости.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Малая форма повествования прекрасна прежде всего тем, что автор знает о чём хочет рассказать и не прибегает к хитрым уловкам, лишь бы увеличить объём текста. При отсутствии должного обрамления из алмаза получается бриллиант. И была бы ему высокая цена, продавай его писатель в ювелирной лавке, богато украсив собственную работу. Мир литературы более требователен: дороже стоит шелуха, нежели играющий чёткими гранями сюжет. Да и читатель любит внимать пространным словесам автора, требуя продолжения и без того затасканной истории. Как быть в такой ситуации мастерам краткости? Не унывать, ведь и для них найдутся ценители.

Стефан Цвейг всегда умел коротко и ёмко донести свои идеи. Его малую форму принято называть новеллами. За свою жизнь он их написал не так много, но все они имеют ощутимый вес, если читатель пожелает поглубже вникнуть в предлагаемый ему материал. Говорить об однотипности историй Цвейга не приходится — все они разнятся и общее между ними только имя автора, поэтому если и анализировать, то каждую новеллу в отдельности.

— Жгучая тайна (1913)

Героем повествования является двенадцатилетний мальчик, потерявший отца. Его мать встречается с бароном. Ребёнку кажется, будто от него что-то скрывают. На ночь его запирают в комнате, когда же он рядом, то говорят между собой шёпотом, чтобы он ничего не услышал. Жуткие картины предстают перед взором ребёнка — иной раз он склонен думать о недобрых намерениях барона, чересчур кровожадно взирающего на мать.

Запертый с малых лет в четырёх стенах, мальчик ничего не знают об окружающем его мире. Он — выросший на грядке цветок, взлелеянный сеятелем. К сожалению, мать никогда не уделяла ему достаточно внимания, предпочитая беседам умывание и подтирание. Какой же монстр может вырасти из такого ребёнка в итоге? Он может достичь просветления, сбежав на улицу и столкнувшись с действительностью, либо поранить острыми шипами чувства близких людей.

Понять исходные мотивы данной новеллы довольно легко. Такой сюжет издавна известен человечеству. Цвейгу осталось придать ему новую форму. Трудно верится, что Цвейг сам верит в им описываемое. Может в тексте стоит искать аллюзии на происходящие в мире изменения? Под мальчиком следует понимать пролетариат, под бароном — капиталистов, а мать — связывающее их обстоятельство? Как вариант — вполне возможно.

— Невозвратимое мгновение (1927)

Многострадальный наполеоновский маршал Эммануэль Груши за одну секунду решил судьбу своего императора, потерпевшего из-за его недальновидности поражение при Ватерлоо. Даже Цвейг не стал писать о нём много, ограничившись новеллой. Вместо добротной истории читателю предлагается отрывок мгновения, в силу мастерства писателя растянутый до необходимых для новеллы размеров.

Поступил ли Груши на благо Европы или совершил непростительную ошибку? Ответ на данный вопрос Цвейг не даёт. В руках маршала была треть армии Наполнеона. Груши предпочёл гоняться за иллюзорной прусской армией, выполняя приказ императора. Когда же от его действий стало зависеть многое и он впервые получил возможность самостоятельно принимать решения, он продолжил преследовать пруссаков.

И вот перед читателем теряющий надежду Наполеон, в чьих силах было вернуть некогда утерянное, а теперь осталось принимать неизбежное. Цвейг мог создать потрясающую историю, но не стал этого делать, ограничившись новеллой. Судьба Наполеона известна и так, про него напишут много и без Цвейга. А вот до Груши дела никому не было, поэтому Цвейг взялся за восстановление исторической справедливости.

Дела великих решаются за мгновение при независящих от них обстоятельствах.

— Двадцать четыре часа из жизни женщины (1927)

Цвейг мог создать сюжет любой сложности. Чем хуже погрузиться в ощущение безнадёжности? Краткий «Амок» можно возродить и в другом виде. Жажда маниакального движения вперёд ничем не отличается от азарта. Вот об азарте и рассказывает данная новелла, а также о женщине, которая пыталась поставить обречённого человека на ноги.

Истинное желание делать добро такое же опасное, как сам азарт. Даже можно смело поставить между ними знак равенства. На глазах читателя в порыве страстных желаний сходятся два человека. Она — увлечённая падшими натурами, и он — презирающий обстоятельства, поскольку не собирается возвращаться в стан порядочных людей. Противоположности притянусь и снова оттолкнулись.

Читатель так и не поймёт, зачем Цвейг это писал, ежели не брать в расчёт стремление писателя создавать произведения про одержимость и неприятие обстоятельств. Нужно себя постоянно подстёгивать, ведь жизнь полна приключений. Вместо сидения дома можно сходить в казино и наметить объект для наблюдения. Дальше полный полёт фантазии. Легко представить крах надежд и труп под проливным дождём, либо себя в постели с павшим созданием. И ведь своя история обязательно будет и у подверженного азарту игрока.

Отнюдь не двадцать четыре часа из жизни женщины: Цвейг тоже умел шить простыни.

— Лепорелла (1935)

Цвейг и мистика. Заманчивое сочетание? О какой ещё напасти мог написать этот автор? Не Эдгар По, конечно, и не Говард Лавкрафт. Однако, есть и у Цвейга свои козыри.

Перед читателем разворачивается радужная пастораль, постепенно приобретающая зловещие оттенки. Некогда счастливый дом становится мрачнее. Связано это с одной из его обитательниц — служанкой, желающей чувствовать себя достойным человеком. Немного ласки и широкая улыбка, как настроение у всех поднимется. А если быть хмурым и не делиться положительными эмоциями, то доведёт ли до добра такая ситуация?

Мрак порождает мрак. Насилие рождает насилие. Боязнь подчинённых приводит к печальным последствиям. Трудно говорить о такой пробирающей новелле. Да и не получается это делать. Стоит её читать самостоятельно.

— Легенда о сёстрах-близнецах (1942)

Данная история случилась давно, ещё при римлянах. Цвейг не жалеет страниц для предыстории, чтобы показать суть описываемого. В одной семье родились близнецы, взявшие от матери красоту, а от отца — стремление добиваться желаемого. Перед ними должны падать ниц все мужчины, восхваляя их достоинства. Во всём сёстры становились соперницами. Казалось, ничем хорошим это не закончится.

Цвейг поступил проще. Он не стал разводить сестёр, а заставил их люто враждовать. Коли одна не могла превзойти сестру в чём-то, то поступала противоположным образом. Так одна стала символом добропорядочности, а другая — разврата. Их нельзя было отличить по внешнему виду, о внутреннем же оставалось только гадать. Как знать, может не стремились они к тому, чем занимались.

Ладный слог автора доносит до читателя каждый сюжетный поворот. Удастся ли сёстрам найти общий язык? И кто тогда из них окажется победительницей? Разврат или порядочность… как знать. Точку зрения Цвейга можно оспорить, но он в излюбленной манере всего лишь пересказывает чужую историю.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сборник рассказов «Караван в горах» подготовлен специально к десятилетию Апрельской революции. В 1978 году в Афганистане произошёл переворот, в результате которого к власти пришли социалисты. Не знавший покоя народ наконец-то обрёл надежду на наведение порядка в стране. Именно ощущением этого пропитан каждый рассказ. Население изнемогало под гнётом безнаказанности бандитов, религиозных фанатиков и коррумпированных чиновников. Труд человека ничего не стоил. Появился призрачный шанс на преодоление предрассудков и обретение спокойного существования. Афганистану предстояло забыть о феодализме и стать частью современного мира. Так было в 1978 году. Спустя годы улучшения не наступило — люди этой страны продолжают страдать от всего того, от чего надеялись избавиться.

Самые горькие моменты население Афганистана испытывает от деятельности душманов. Нет покоя в селениях, когда всем сообща приходится организовывать сопротивление. Оружие в руки берут даже девушки и старики. Каждый готов на отчаянный поступок, лишь бы защитить близких. И ведь борьба идёт не за веру, а за отстаивание права на существование. Авторы сборника наглядно изобличают душманов, не умеющих соблюдать нормы мусульманства и на свой манер трактующих текст Корана. В душманы подавались те, кого никто не уважал. Их изгоняли из деревень, а те находили себе подобных. Душманы приравниваются к бандитам — они соблюдают только им понятные нормы морали, позволяющие подрывать школы и убивать правоверных, что лично для них являются кафирами (иноверцами).

Другой горький момент, которым пропитано любое произведение автора с Востока — это отсутствие справедливости. Крестьян постоянно принижают: купцы и чиновники на них наживаются. Когда добиться правды не получается, остаётся два выхода: сойти с ума или устранить непосредственного обидчика. Оба варианта показывают способность афганцев доходить до крайних мер. Если человек может решить проблему силой — он это сделает, если не может — его мозг начнёт иначе воспринимать действительность.

Но главное заключается не в этом. Свидетелями подобного становятся дети. Эти, никем не воспринимаемые, маленькие люди пропитываются атмосферой злости и ненависти, пропуская через себя, чтобы уже во взрослом состоянии дать должную оценку прошлому. Составители сборника подобрали писателей, чьё детство омрачено осознанием социальной несправедливости. Теперь осталось в краткой форме поделиться с читателем впечатлениями.

Вот на страницах раскрывается портрет матери, учителя или соседа, пострадавших в силу разных обстоятельств, преимущественно от деятельности бандитов или близких к власти людей. Изредка охарактеризовать действующих лиц можно с помощью окружающего их мира. Сюжет нескольких рассказов происходит за пределами родной страны, и там нужно примиряться с иными обстоятельствами.

Надо бороться и не сдаваться, как бы всё не складывалось. Коли напали — борись, ежели разыгралась стихия — пытайся устоять. А если пришлось бежать — нужно преодолеть себя и смириться. Хорошей жизни никогда не будет, что-нибудь обязательно произойдёт. Остаётся причитать и сетовать на жизнь, поскольку ратующий за мир оказывается слабым и вынужденным подчиняться сильному, берущему всё силой. Обретение прав одними делает бесправными других, поэтому нет смысла говорить о справедливости — у каждого она своя.

Аналогичной болью может поделиться не только писатель со сломанной судьбой, но и душман, чьё понимание мира кардинально отличается от гуманистического. Однако, таких в сборнике нет, но надо понимать, что таковые должны быть. Впрочем, осознавая их борьбу с образованием, можно смело дать отрицательный ответ. Как знать, ознакомься местное население со сборником «Караван в горах», так может Афганистан сразу бы забыл о войнах и зажил в мире и согласии?

Запомните имена писателей из этого сборника — они достойны вашего внимания: Зарин Андзор, Бабрак Арганд, Амин Афганпур, Рахнавард Зарьяб, Спожмай Зарьяб, Хабибулла Зрысванд, Акбар Каргар, Кузагар, Сулейман Лаик, Разек Фани, Асадулла Хабиб, Кадир Хабиб, Хаус Хайбери, Катиль Хугиани, Дост Шинвари, Алем Эфтехар.

Автор: Константин Трунин

» Read more

История всегда понимается с позиции конкретного времени. Если первые издатели воспоминаний Брусилова видели в них только возможность показать наглядный пример заблуждающегося и «политически неграмотного» человека, то спустя век читатель смотрит на прошлое иначе, в том числе и на предисловие безликой Редакции, проникнутое духом своих дней. Всё случившееся будет ещё не раз пересматриваться, но мемуары непосредственных участников навсегда останутся ценным источником ушедших событий. Алексей Брусилов прошёл долгий путь, до последних дней не покидая Родину. Он был участником турецкой компании, отличился в Первой Мировой войне и с тем же успехом влился в ряды Красной Армии.

Интересны размышления Брусилова. Читатель найдёт в них много нового. Самое удивительное, о чём не принято говорить, так это о немцах, чьи идеалы сформировались задолго до того, как их стали приписывать одному единственному человеку. Впрочем, почему именно с немцев стоит начинать рассмотрение воспоминаний Алексея Брусилова? Это очевидно. Немцы занимали высшие руководящие должности, поэтому агрессию Германии в отношении России никто не ждал, а если кто-то смел открыть глаза на действительность — того осмеивали. Брусилов замечает, что его имя нелепо смотрелось среди немецких фамилий.

И всё же, пусть руководящие слои были онемеченными, но интереснее другое. Брусилов характеризует данную нацию ровно теми же словами, которыми потомки характеризуют Третий Рейх с его идеей расового превосходства. Уже с 1871 года немцы задумались насчёт избранности своего племени, должного занять ведущие позиции на планете, смешав с грязью остальные народы, особенно славянские, нужные немецкой нации ради удобрения. И это говорит Алексей Брусилов, а на дворе двадцатые годы XX века.

Чем Брусилов знаменит? Разумеется Брусиловским, или Луцким, прорывом. Это событие ставит перед осознанием того факта, что русская армия оставалась боеспособной, несмотря на обстоятельства. В ходе операции было взято в плен порядка 380 тысяч человек, под контролем оказалась большая территория, а союзные страны смогли из обороны перейти в наступление. Всё это произошло вопреки здравому смыслу, поскольку сам Брусилов говорит об удручающем положении армии и ещё более удручающих людях, ею командовавших. У читателя воспоминаний складывается ощущение всеобщего упадка, коли таковой имел место быть. Алексей Брусилов не говорит, но рост напряжения внутри государства явился прямым следствием проводимой политики.

Не только при Сталине советские люди шли на войну без вооружения и снаряжения, точно такое же положение было и накануне Первой Мировой войны. Солдатам если и доставались сапоги, то основательно заношенные. А когда дело доходило до боевых действий, тогда командованию приходилось ломать голову из-за приказа экономить боеприпасы. Алексей Брусилов говорит, что Россия могла быть готовой к войне не раньше 1917 года. Только была бы она готова, случись конфронтация на три года позже?

О многих проблемах говорит Брусилов. Вполне доходчиво у него получается объяснить к чему привели годы мира после правления Александра III Царя-Миротворца, почему Россия проиграла войну с Японией в 1905 году и отчего никто не усвоил уроков из столь печального опыта. Страна катилась под откос и повинны в этом люди, ею руководившие. Брусилов категорично относился ко всем, начиная от солдат и вплоть до Николая II. Между строк сквозит боль за отсутствие возможности лично на что-то повлиять. В итоге Алексей Брусилов принял решение остаться среди своих, чем бы для него это не закончилось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пенять на исторические процессы не стоит. Если что-то случается, значит есть для того необходимость. Иного просто не могло быть, как не пытайся рассматривать. Поэтому альтернативное восприятие реальности — бесполезная потеха. Но взглянуть свежим взглядом на прошлое всегда полезно, а переосмыслить — ещё лучше. Валерий Язвицкий поступил проще — он дал читателю возможность прикоснуться к жизни одного из самых дельных правителей Руси, коим был Иван III Великий.

Разрозненная Русь изнывала от княжеских распрей. На дворе конец XV века. Отец Ивана Василий II Тёмный пытается найти управу на своего главного соперника — Дмитрия Шемяку. Ситуацию усугубляет плетущий интриги Новгород. Нет покоя и на южных рубежах, откуда каждый год совершают набеги татары. Для пущей беды Василий терпит сокрушительное поражение от ордынцев и уступает великое княжение над Москвой Шемяке, после чего Дмитрий его лишил зрения, отомстив за ослеплённого брата.

Единственная надежда Василия на сыновей, особенно на старшего — Ивана. Выстоять в столь непростой обстановке трудно. Благо Иван с малых лет тянулся к знаниям. Ему нравилось учить языки и разбираться в заморских вещицах. Он стал верной опорой для отца, глазами Великого Князя, и был объявлен соправителем в одиннадцатилетнем возрасте. Язвицкий подробно уделяет внимание каждой детали, переливая повествование старорусскими выражениями.

Самое основное, что читатель понимает из текста — нужно добиться объединения Руси под рукой единого правителя. Только тогда можно усмирить ретивых татар и наконец-то озаботиться решением внутригосударственных проблем. Первой заботой Ивана становится Шемяка, постоянно шкодящий и после проступка падающий ниц, дабы вымолить прощение. Язвицким чересчур елейно описывается политическая борьба, разыгрываемая историческими лицами потехи ради. Василий же представлен чрезмерно мягким и податливым, что никак не соответствует его активной борьбе за власть.

За возмужанием Ивана читатель следит с удовольствием. Особенно волнует пылкость будущего Великого Князя. Для этого Язвицкий ввёл в повествование любовь юноши к обыкновенной девушке, вследствие чего страсти накаляются, стоило родителям задуматься об угодном для Москвы браке наследника с дочерью тверского Великого Князя. Иван молод, но на удивление всё правильно понимает. Уже с пяти лет он ставил государственные интересы выше своих.

Уделяет Язвицкий внимание и религии. Если Великий Князь может управлять поступками людей, то их думы вне его власти. Именно духовное объединение в первую очередь интересует Ивана. Коли может римский Папа влиять на паству, так и Патриарх всея Руси станет заниматься тем же. Именно при Иване III появляется Патриарх, выбранный на Руси, поскольку Византия отреклась от православия в пользу католичества, после чего пала под ударами турок. Отныне Москва — Третий Рим, а властителем дум избирается тот, кто угоден Москве.

Само понимание религии приобретает новый смысл. Ежели раньше она рассматривалась в качестве самостоятельной силы, то на Руси ей нашли более достойное применение — она должна объединить всех её исповедующих под рукой Москвы. Впрочем, римский Папа не уступит своего, предложив Ивану в жёны Софию Палеолог, представительницу последней царствовавшей византийской династии. К тому моменту Иван уже станет единоличным московским Великим Князем.

Язвицкий широко охватывает выбранный для повествования исторический отрезок. Читатель узнаёт факты того времени. Кажется удивительным, но Иван III был первым из Великих Князей, кто не ездил за ярлыком к татарам и кто не стал платить им дань. Это кажется странным именно по той причине, что Язвицкий не придаёт того значения Стоянию на реке Угре, какое оно имеет для историков. Валерий уделяет внимание татарской злобе и собиранию большого войска, дабы проучить московского правителя, однако это мероприятие имело опосредованное влияние, так как Москва уже твёрдо встала на ноги и начала умело обращать политические шаги оппонентов сугубо себе на пользу.

И вот когда иго было окончательно скинуто, тогда Иван III наконец-то усмирил Новгород, взял Казань и задумался над судьбой черни. Открылись глаза у Великого Князя на несправедливости, творимые в его краю. Надо понимать, это будет ведущей темой для второго тома.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В переломный для России момент в стране происходило многое, о чём Михаил Шолохов предпочёл умолчать. Его простыня о вольной казацкой жизни не выдерживает никакой критики, если вообще стоит рассматривать описываемое автором за отражение будней общества, стоявшего накануне революции. Первый том «Тихого Дона» писался в качестве самостоятельного произведения и имел одну цель — показать переворот в самосознании людей. Только у читателя складывается стойкое ощущение, будто данную идею автору подсказали, поскольку последние страницы резко контрастируют с остальным текстом, не имея никаких предпосылок к финальным суждениям главного действующего лица казака Григория Мелехова.

Русский народ не чаял себя без царя. И не может такого быть, чтобы русский человек мог от чьих-то шальных мыслей всерьёз воспринять гибельность для страны исстари сложившегося государственного устройства. Шолохов и сам говорит об ограниченности населения, не знавшего ничего далее собственной деревни. Именно таким образом складывается повествование с самого начала: читатель внимает подростковому бунту Григория, не умеющему ещё разумно мыслить. Он «политически незрелый», да и о слове «политика» ничего не знает. Его мир ограничивается родным домом и степью, где донские казаки нещадно рубятся с хохлами, испытывая к ним лютую ненависть.

В прологе Шолохов сообщил читателю предысторию рода Мелеховых, ведущему начало от связи деда главного героя с пленной турчанкой. С той поры их потомков стали называть турками. Не раз в тексте делается упор на нерусскую внешность Григория: его чёрные глаза и тёмный оттенок кожи. Данное обстоятельство служит лишь красивой легендой, абсолютно не сказываясь на повествовании. Возможно, спокойный нрав и благоразумие главного героя как-то связаны с примесью чужой крови, но Шолохов ничего об этом не говорит. Скорее им этот факт был использован для того, чтобы показать разительное отличие Григория от его окружения.

Казацкая станица живёт спокойно, как и должна жить. Изредка происходят потасовки — без них люди в жарком климате не могут обходиться, покуда солнце припекает голову и заставляет совершать необдуманные скоропалительные действия. Читатель недоумевает — а где в тексте мало-мальский намёк на революционные настроения? Писатели того времени никогда не обходили эти моменты, широко освещая рост социального напряжения. Незадолго до описываемых событий Российская Империя проиграла русско-японскую войну и пережила всплеск гражданского неповиновения в 1905 году, что резко обострило внутреннюю обстановку. Крах было уже не оставить.

Шолохов на это не обращает внимания. Ему важнее показать взросление Григория. Может главный герой не замечал ничего вокруг, кроме себя самого. Ему важнее было наладить собственную жизнь, показав всем гордый независимый нрав. Психике молодого человека только предстоит устояться, но Шолохов стремительно толкает его вперёд, заставляя совершать ошибки. Это и брак без любви, и побег от родителей. Всюду Григория сопровождает неистребимый пофигизм, являющийся его основной характерной чертой, уходящей со сцены, когда автору требовалось изменить обстоятельства.

Так каким же образом мировоззрение Григория изменилось? Шолохов ни разу не написал о том, что казаки воевали за царя. Их призвали, значит надо исполнять волю государя. Не было на войне и какой-либо пропаганды, лишь жаркие сечи и множество смертей. Позже на излечении в сознание Григория проникнет революционная агитация. Вполне можно поверить внушаемости главного героя, но есть два обстоятельства, мешающие этому: данную информацию ему сообщил хохол (см. выше про лютого врага) и всё тот же пофигизм.

Выходит, что Михаил Шолохов — писал в духе социалистического реализма, согласно которому все события и поступки действующих лиц должны обосновывать читателю важное значение социалистического устройства. Главный герой будет исходить желчью при виде людей королевской крови и в его душе появится желание сбросить иго угнетателей. Именно окончание первого тома губит весь написанный ранее текст. Конечно, читатель может читать и ужасаться жестокости жизни, но так ли всё хорошо у самого читателя, чтобы чему-то вообще удивляться?

Важное значение для Григория также имела измена любимой женщины с близким к дворянству лицом. Но это произойдёт тогда, когда его взгляды уже трансформировались в ненавистническое отношение к действующему режиму. Шолохов выводит читателя к пониманию предпосылок для разгоревшейся вскоре гражданской войны. Впрочем, сами предпосылки возникли в один момент, не имея под собой толкового обоснования.

Это был первый том «Тихого Дона».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гражданская война раскинулась в России повсюду. Не обошла она своим вниманием и Якутию. Особо примечательным для истории стал поход белого генерала Анатолия Пепеляева, призванного председателем Временного Якутского областного народного управления эсером Петром Куликовским. Эпизод довольно незначительный, но для роста самосознания якутов весьма ощутимый. Никогда до того население этого края не задумывалось о единстве и автономии. Софрон Данилов в форме увлекательного произведения создал реконструкцию тех дней. Писал он на якутском языке, что также имеет большое культурное значение для развития литературы якутов, и был из числа соцреалистов, поэтому хорошо заметно положительное отношение к красным и отрицательное к белым.

Данилов написал не просто историю, в центре которой возвышенные идеалы и любовь молодых героев, он отразил многие аспекты, обязательно сопровождающие любую гражданскую войну. Сразу становится заметной трагедия внутри отдельно взятой семьи. Некогда близкие души теперь не могут найти взаимопонимания. Отец старается сохранить былые традиции, тогда как дочь прониклась воззрениями красных. Сын продолжает помогать белым, пока ещё не осознавая их потребительское отношение к местному населению. Мать поддерживает мужа, но не желает терять детей. Даже прислуживающий им якут пропитан рабской преданностью, воспринимая собственное унижение за нормальное положение вещей. Этот котелок обязан дать трещину под воздействием нарастающего жара противоречий.

Кому симпатизировать в гражданской войне? Желание белых подмять под себя богатый регион воспринимается не так негативно, как стремление их оппонентов к жестоким требованиям касательно определения с позицией. С первых глав читатель видит, каким образом воспринимают действительность красные: если твой отец — кулак, а твой брат — пособник белых, ты же не готова убить таких родных, то нет тебе места среди комсомольцев. Одиозность и однобокое мышление общей массы ставит действующих лиц перед осознанием собственной никчёмности: тебя будут бесконечно перепроверять, избивать и снова перепроверять, как с одной, так и с другой стороны.

Котелок трескается постепенно. Сперва дочь покидает лоно семьи, затем начинается круговерть, смешивая родных людей до состояния месива. Данилов играет на чувствах читателя, выжимая его от страницы к странице, чтобы на финальных аккордах полностью иссушить и оставить ощущение пустоты. Трагедия очевидна, но трудно было предсказать, что счастливых в этой истории не будет. Молот сталкивается с наковальней, разлетаются искры — горят берега Амги, горит посёлок Амга. И пока Пепеляев двигается к Якутску, нарастающая социальная драма всё более склоняет читателя на сторону красных.

В красный цвет Якутия окрасилась по единственной причине — населяющие её люди хотели чувствовать себя именно людьми, а не подобием зверей, за которых их считали белые. Трактование событий Даниловым выглядит именно таким образом. Ему, как представителю соцреализма, необходимо было показать подобный вариант. Но он находит добрые слова и для соперника, в рядах которого находились порядочные люди. Сам Пепеляев вышел под его пером здравомыслящим человеком, хоть и не таким, каким он должен был быть. В его уста Данилов вложил слова хитрой лисы, льстящей под маской добродетели. Надо понимать, в масках были все действующие лица, включая самого автора.

Время проходит. Осознание прошлого в очередной раз изменяется. Современный якутский автор может о тех событиях написать совершенно иначе, воспев деятельность белого движения или найдя на просторах Якутии очаги зелёного сопротивления. Только финал всё равно будет таким же трагичным, как у Данилова. Иного быть не могло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Возможно ли, чтобы на земли донских казаков пришёл враг и установил свою власть над нею? Именно так произошло во время Великой Отечественной войны, когда войска Третьего рейха стремительно продвигались к Сталинграду. Немецкие части занимали населённые пункты и устанавливали порядки, оставляя после себя для охраны итальянцев и венгров. Помочь понять ситуацию изнутри может роман Василия Масловского «Дорога в два конца», сюжет которого отражает не только будни людей на оккупированной территории, но и службу казаков, сменивших сёдла на танковую броню.

Слог Масловского сходен с манерой изложения Серафимовича в «Железном потоке». Читатель также сталкивается с особенностями местной речи и оборванными выкрикиваниями неизвестных лиц. Установить художественную ценность труда Масловского затруднительно, поскольку он не стремился ладно построить повествование. Приходится принимать описываемое без возражений. Нужно постараться вжиться в те дни, чтобы усилить понимание кратких мгновений полезной информации, встречающейся хотя бы раз за главу. Отсеивать лишнее придётся, ведь Масловский так и не дал читателю ладного сюжета, сосредоточившись на представлении ситуации вообще.

«Дорога в два конца» делится на равные части, каждая из которых касается определённого временного отрезка, разительно отличаясь от других. Читатель сперва наблюдает за неверием населения касательно прихода вражеских войск, а потом внимает хаотичному бегству советских солдат. После приходит очередь оккупации и страданий людей, вынужденных сидеть дома, боясь расстрела на месте, так как других наказаний провинившимся не существовало. Когда же Советский Союз сумел отстоять Сталинград, тогда пришло время восстанавливать разрушенное хозяйство. Последние страницы романа Масловский посвящает окружению армии Паулюса, битве на Курской дуге и сражению под Прохоровкой.

Перегибов Масловский не допускает, если не брать в расчёт храбрость одного из казаков, который не познал ранений и был успешен при любом раскладе. Именно такие моменты отвлекают внимание читателя от действительно важной темы, которую Масловский умело описывает, но делает её лишь одной из составляющих. Конечно, эта тема касается действий немцев в захваченных населённых пунктах, а также значение итальянских и венгерских войск. Масловскому также удаётся их противопоставлять. Зверства немцев наглядно контрастируют с трусостью итальянцев. Крестьянам от этого проще не становилось, но им приходилось терпеть — вера в честность врага появлялась только раз, пока осознание действительного положения не вынудило подстраиваться под обстоятельства и стараться дождаться освобождения.

Отсутствие внятного сюжета иной раз губит художественное произведение. Отчасти это коснулось и книги Масловского. Хорошо заметно стремление автора не углубляться, а показывать ситуацию в общем. Именно поэтому взгляд читателя нигде долго не задерживается, постоянно получая новую информацию для размышлений. Главное, чтобы был интерес к описываемому, иначе некоторые моменты навевают скуку. Не каждому читателю понравится описание похождений казаков на войне, а кто-то не сможет понять прелести пошагового восстановления хозяйства, как и не оценит попытки автора рассказывать о дальнейших боях. Единым произведением «Дорога в два конца» всё равно восприниматься не будет — повествование ощутимо разнится.

О тех днях написано немало. К сожалению, за давностью лет интерес к прошлым событиям падает. Одни авторы выделяются, заставляя потомков читать их книги, а другие — бесследно исчезают, не сумев привлечь к себе внимание. Василий Масловский создал тяжёлую книгу, но описал в ней всё с той степенью правдивости, о которой может знать лишь человек непосредственно принимавший участие в боевых действиях. А нет ничего более важного, чем слова очевидца — какими бы они не были.

Автор: Константин Трунин

» Read more