Tag Archives: война

Василий Ильенков «Большая дорога» (1949)

Ильенков Большая дорога

Кругом пишут о прошедшей войне. Написать большой роман решил и Василий Ильенков. Своё повествование он начал с относительно спокойного времени, когда о войне ещё не задумывались, но мощь Советского Союза казалась ощутимой. Читатель, не знакомый с аннотацией, даже может задуматься, о каких именно событиях взялся рассказывать автор. Сразу не получится определить, писал Василий про довоенное или про послевоенное время. На страницах разворачивалась сельская повседневность. И уже потом, ближе к середине повествования в произведении начинается описание именно войны. Что до окончания романа, то про него Ильенков словно не подумал. Такое решение кажется оправданным, поскольку требовалось продолжать работать над произведением, либо завершить его, не сказав ни слова про последующее отступление советских войск.

Начинается в романе всё с хорошего известия — планируется отметить круглую дату: колхозу исполняется двадцать лет. Но благое событие должно омрачаться печальными известиями. Так Василий описывал случай, когда лошадью придавило мужика, тот был доставлен в больницу, где боролся за жизнь. Ильенков даже сделал акцент на позитивном настрое, с которым получится одолеть любую хворь. Поэтому пострадавший мужик продолжит жить, а вот его сосед по палате — человек унылый, — умрёт. Причём для читателя не должно быть важным, от чего именно, словно умирают только отчаявшиеся обрести выздоровление.

Разбавляя сельские будни, Василий знакомит читателя с чернокожим гостем из Америки, специально приехавшим, чтобы посмотреть на быт советских людей. Появляется и обсуждение кровавых забав для детей капиталистических стран, с юных лет приучаемых к жестокости. Есть обсуждение судеб других детей, уже испанских, осиротевших вследствие режима Франко. Было и описание единоличников, не способных найти себя в нуждах колхоза, постоянно уходящих и возвращающихся, пытающихся себя сломить, никак не способные найти способ для обретения смирения с неизбежным.

Стоило начаться на страницах романа войне, как произведение обрело совсем другое звучание. Читателю даже могло показаться, будто он прежде знакомился с совсем другим литературным трудом Ильенкова, если бы не участие тех же самых действующих лиц. Впрочем, Василий ни с кем не церемонился. Война требовала принесения жертв, поэтому многие из ранее встречавшихся в произведении складывали головы на полях сражений.

Читатель понимал, поскольку действие разворачивалось на Смоленщине, то этому многострадальному краю вновь предстоит оказаться на передовой. Коли так, то действующим лицам пришлось задумываться о способствовании обороне. Не было человека, который не пожелал бы оказаться среди защитников, всякий стремился принять участие в боевых действиях. Традиционно для таких произведений в бой рвались и высококвалифицированные кадры, чей труд нужнее в тылу, нежели их героизм в бою. Василий не скупился на право действующих лиц прослыть за отважных воителей, достойно шедших на врага и принимавших смерть. Гибли все, кто мог оказаться гораздо полезнее в другом месте. Но право на такую смерть у людей никто не имел способности забрать, в начале войны с их мнением ещё считались, поскольку кому-то требовалось встать в ряды защитников, всё равно обречённых на смерть.

И вот произведение обрывается. Читатель остаётся с ощущением недоумения. Давно минули будни сельской жизни, жаром горели события военной поры… Быть бы всему этому описанным в тот же самый момент, когда читателю следовало внушить уверенность в завтрашнем дне. Но Ильенков просто остановил повествование. Конечно, читатель знал, какие события последуют после окончания романа, насколько возвысится дух необходимости защищать страну, благодаря чему получится опрокинуть поступь врага: да вот к самому роману Василия это уже не относилось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рене Бенжамен «Гаспар» (1915)

Бенжамен Гаспар

Гонкуровская премия 1915 года — это книга о войне. И написал эту книгу Рене Бенжамен. Он стал первым автором, чьи заслуги в описании ужасов боевых действий были сразу отмечены. Годом позже такой же участи удостоится обладатель премии за 1914 год, пусть и написавший своё произведение раньше, но и опубликовавший вместе с тем позже. Но насколько разнилось содержание этих трудов? Можно смело сказать: различий — минимальное количество. Читатель должен был ознакомиться с бытом воевавших людей, познать все тяготы и невзгоды. Впрочем, в ходе Первой Мировой войны только счастливчикам удавалось долго воевать, тогда как основная масса доживала до первого боя, после которого отправлялась в лазарет, либо в лучший из миров. Вот и Бенжамен описал человека, чья жизнь решилась менее, нежели за сутки. Изначально лучезарный и жизнерадостный, к концу повествования — ничуть не сломленный, только уже получивший ранение, несовместимое с возможностью принимать участие в новых боях.

Что следует сказать про содержание произведения? С прошествием лет должны найтись слова. Только каким образом их получится применить к литературному труду Рене Бенжамена? Лауреаты Гонкуровской премии всё никак не могли себя обозначить. Читатель даже волен вопросить: когда премию начнут давать за поистине проницательные произведения, способные остаться хотя бы на слуху у современников и потомков? В том и проблема непосредственно Гонкуровской премии — её неизменный принцип награждать единожды никак не позволяет найтись нужному мнению. И всё-таки, с таким подходом премия была обязана соответствовать самым ярким событиям тех лет, когда вручалась. Собственно, в годы Мировой войны премию обязаны были получать непосредственно произведения, касающиеся как раз событий военного времени. Если бы так оно было на самом деле. По крайней мере, в годы войны давали за романы о войне — с этим читатель не может поспорить.

Вероятно, у Бенжамена имелись и другие достойные внимания произведения. Как же о том судить, ежели его самое важное творение, если исходить с позиций Гонкуровской премии, писалось под впечатлением от пережитого на полях сражений. Автор оказался на больничной койке, за ним ухаживали сёстры милосердия, он стал вспоминать, какой для него оказалась война, и какой она станет для главного героя произведения. Раз автор на больничной койке, там же окажется главный герой. Как тогда сложится дальнейшая жизнь? Об этом рано было рассуждать. Не знал своего будущего и сам Рене Бенжамен. Да и не ставил он цели размышлять о будущем. Пока ему казалось важным отобразить реалии современных для тех дней способов ведения войны.

Знакомясь с творчеством писателей-современников Первой Мировой войны, читатель желает видеть одно из самых страшных оружий того времени — боевые отравляющие вещества. Произведение Рене Бенжамена данный интерес восполнить не сможет. И читатель понимает почему — излишне массового применения не имелось. А поскольку солдату отводилось пробыть участником нескольких сражений, то и не всякий познавал на собственном опыте, что это такое, оказаться под ударом ползущего по земле смертельного облака. Без того хватало ужасов, способных сводить людей с ума.

Читатель волен укорить за сухое изложение сведений о произведении Бенжамена. В таком случае читатель волен самостоятельно ознакомиться с литературным трудом автора. Он увидит всё то, о чём ему уже сообщено. Останется разделить печаль главного героя, изуродованного войной. Можно разделить и радость, поскольку человек продолжит жить. Требовалась ли его жизнь хоть кому-то впоследствии, ведь будет ещё одна Мировая война, когда герои Первой войны проявят симпатию идеологии Третьего рейха. Но это будет потом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Адриан Бертран «Зов земли» (1914)

Бертран Зов земли

Европа погрузилась в до того ей прежде неведомую войну. На полях сражений и раньше умирали миллионы солдат, но редко это случалось за один единственный день. Теперь миллион убитых за один день — обыденность. И умирали люди, порою не успев осознать собственного участия в бою. Кто переживал накал битв, тот навсегда проникался ужасом произошедшего. Вполне очевидно, подобного рода война не могла пройти мимо тех, кто был наделён талантом писательства. Среди таких, кто сражался, с трудом пережив смертельные ранения, оказался и Адриан Бертран. Но война всё-таки стоила ему жизни, через три года после ранения в грудную клетку он умрёт. Пока же, находясь среди воюющих, он оставлял заметки, должные впоследствии принять вид произведения «Зов земли». О публикации речи не шло, ознакомление читателя с книгой пришлось отложить до более спокойного времени. Только в 1916 году «Зов земли» стался опубликован, тогда же он удостоился права быть награждённым Гонкуровской премией, в той же мере отложенной на два года.

Всё повествование от Бертрана — война. Ничего другого читателя не должно было интересовать, как ничего другого и не может происходить, кроме боевых действий. На страницах могли проявиться различные чувства действующих лиц, но Адриан о таком писать не решался. Того и не требовалось — пусть с начала и до конца читатель внимает самому основному, чем только и мог жить при таких обстоятельствах человек. Ничего не поделаешь со случившимся, придётся описывать кошмар обстоятельств. Ведь всё складывалось таким образом, что жизнь кипела на полях сражений, тогда как подлинное сражение за жизни велось в лазаретах. Нескончаемым потоком несли раненых для их спасения, толком не питая надежды на благостный исход. Да и сражался ли кто за человеческие жизни в лазаретах? Можно обезуметь, столкнувшись с правдой действительности, когда надежда заключается в истязании человеческой плоти. Бертран не пожалел слов, описывая ампутацию конечностей, сопроводив раздирающими душу подробностями.

Конечно, Адриан писал сухо. За яркостью описываемых им сцен оставалась пустота художественности, ничем не заполняемая. Можно с чувством важности говорить о перенесённом авторе потрясении. Можно рассуждать, насколько пагубным становится для человечества участие в боевых действиях. Можно даже призывать людей к благоразумию, более никогда ничего подобного не допуская. Но насколько это будет оправданным? Сам Бертран не знал, и не мог предполагать, какой будет доля Европы спустя ещё два десятилетия с небольшим. Он лишь описывал события, ставшие для него определяющими. Будучи молодым человеком, не мог он спокойно относиться к происходящему. Впрочем, говоря об ужасах войны, в каком бы то масштабе не происходило, ни в каком бы из периодов существования человечества, можешь в тех же красках описывать происходящее, как то делал Бертран. Это аналогичная пляска смерти, фатальные ранения, душевная травма. Так было и будет, с чем ничего не поделаешь.

Говоря про войну, Адриан мог делать акцент на ужасе. Но стремился ли он образумить род людской? Требуется ли просить людей жить мирной жизнью, не причиняя такого рода страдания себе подобным? Думается, Бертран говорил о случившемся, вполне понимая, повлиять на человечество он не сможет. Смотря в проблему глубже, он даже мог понимать, что война для человечества жизненно необходима, так как иначе люди становятся нежизнеспособными. В том и заключается парадокс человеческого существования — нужно соответствовать требованию природы, то есть бороться за создание лучших из возможных условий, лишая таковых других. Такой уж он — зов земли.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эммануил Казакевич «Весна на Одере» (1949, 1956)

Казакевич Весна на Одере

У «Весны на Одере» есть две части. Первая — удостоилась Сталинской премии, вторая — нет, поскольку после смерти Сталина данная премия не вручалась. Но была бы она такой почести удостоена? Вопрос, на который нет необходимости отвечать. Лучше посмотреть, к чему проявили внимание, когда обращались к тексту произведения, считая его достойным ведущей государственной литературной награды. Тогда Казакевич уже успел себя зарекомендовать, написав пронзительную повесть «Звезда», рассказав о том, как погибла группа разведчиков, с самого начала понимавшая — вернуться не получится, но они обязаны добыть ценные сведения. Теперь Эммануил писал на другую тему, говоря о коренном переломе в войне. Вернее, о той стадии, когда падение Третьего Рейха казалось очевидным. Советские солдаты пересекали границу Германии, сами не веря, насколько подобное оказалось возможным. С этого и начинается повествование.

Как вообще воспринимать перелом в войне? Каким образом соотнести перенесённые страдания народа с должным вскоре произойти? Куда деть мысли людей, рвущихся истребить нацистскую заразу в её самом главном логове? Казакевич рассказывает, насколько считалось важным защищать родной край, люди вступали в ряды Красной Армии, готовые дни и ночи проводить в окопах, отбивать атаки врага, самим идти в атаку, занимать вражеские траншеи, сражаться за уничтоженное врагом прошлое и попираемое им настоящее, воздать за всё, к разрушению чего приложил руку солдат Третьего Рейха. Но разные были судьбы у бойцов, кого-то отправляли в тыл, заставляя служить зенитчиком в глухой станице. И о таком Казакевич посчитал нужным рассказать.

И вот человек возвращается на Донбасс, приходит к себе… и не видит родных. Где они? Кого-то убили, родную же дочь угнали в Германию. Как теперь быть? Только вперёд, воевать до последней капли немецкой крови. Уже не получится отсидеться в глухой станице, куда не пошлёт никакое командование, поскольку человек пребывает в горе, с которым он должен справиться самостоятельно.

Казакевич ставит перед читателем вопрос: зачем немцы продолжают сопротивляться, когда исход предрешён? И немцы отвечают, указывая на необходимость исполнения приказов. Неужели Казакевич полагал, будто немецкий солдат не был уверен, что сможет добиться нового перелома в войне? Или может Казакевич забыл, почему немцы вообще развязали Вторую Мировую войну, отчего они не могли согласиться снова оказаться на положении всеми презираемых в Европе, о кого будут вытирать ноги. Поэтому немцы продолжали сражаться, хотя бы собственной смертью доказав право Германии на достойное к ней отношение. Казакевич до таких выводов не доходил. Но, как бы оно не было, немцы сопротивлялись. И будут сопротивляться после подписания мирного договора, не способные согласиться с необходимостью смириться перед унижением.

В «Весне на Одере» описано взятие Берлина. Эммануил подробно изложил, каким образом советские войска продвигались по городу. Было принято решение использовать танки и пехоту одновременно. Причём, пехота шла низом, тогда как танки расстреливали только крыши. Для пущей собственной важности Казакевич возьмётся размышлять о безысходности для Третьего Рейха, причём ведя беседу от лица Гитлера. Концом повествования будет взятие Рейхстага.

Остаётся сообщить о том, в какой манере Казакевич повествовал. Эммануил рассказывал, прибегая к полагающемуся для тех лет пафосу. С именем Сталина было связано абсолютно всё: он давал людям надежду, и он позволял каждому ощущать необходимость им совершаемого на благо страны. Неважно, насколько это так или нет, важен лишь итоговый результат, достигнутый общими усилиями, пускай и верили люди тогда в правильность всего, что делал именно Сталин.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Вилис Лацис «Буря. Часть II» (1946-48)

Лацис Буря Часть 2

Война пришла в Латвию скоро. Но за кого считать немцев? С одной стороны — спасители для определённых групп населения, с другой — люди с неумеренными амбициями. В любом случае, латышам не грозило истребление. Была единственная перспектива — прислуживать Третьему Рейху. До 1943 года власть немцев над Латвией заключалась в сохранении территории, местное население держали в страхе, зверствовали. Лацис описал нетерпимость представителей Третьего Рейха, всегда скорых на расправу. Людей без малейших разбирательств расстреливали. Без церемоний поступали и с евреями. Если кто-то смел указывать на необходимость соблюдения международных конвенций, только крутили пальцем у виска. Кому-кому, а Гитлеру чужая воля более не была указом. Ситуация изменится в 1943, ближе к краху немцев под Сталинградом, именно тогда начнётся формирование Латышского легиона СС.

Бесспорно, стремление латышей помогать немцам существовало и прежде. Согласно сторонних источников удаётся выяснить, как прибалты формировали силы военной и полицейской обороны, готовые любыми способами избавиться от присутствия Советского Союза на их землях. Своего рода начиналась гражданская война, так как интересы населения разделились на сторонников немцев и советской государственности. Были и те, кому хотелось считать Латвию за независимое территориальное образование, но об этом тогда оставалось только мечтать. Но как всё это описал Лацис? Симпатий к немцам никто не испытывал! Таково его убеждение. Наоборот, с самого начала Мировой войны организовывались партизанские отряды, должные добиться ослабления немецкого присутствия в стране. Может Лацис и не знал, каким образом всё подлинно обстояло, учитывая малое количество времени, прошедшее до начала им работы над «Бурей».

Вилис уверен, латыши думали об одном, как помочь Красной Армии выстоять перед Третьим Рейхом. Они вливались в ряды солдат советского государства, отдавали жизни во имя наступления переломного момента, они же помогли выстоять Москве, участвуя обороне. Но как же тогда возрос Латышский легион? Лацис не стал обходить данную тему вниманием. Он сообщал про озабоченность немцев, спешно принявшихся за формирование сил сопротивления. Терпя поражение под Сталинградом, командование Третьего Рейха приняло решение усилить позиции, чтобы не допустить быстрого продвижения советских войск в сторону Берлина, либо по причине возникшей нехватки живой силы, особенно понимая то под влиянием Сталинградской битвы, на полях которой полегло полтора миллиона солдат вермахта и их союзников.

На страницах «Бури» описывается нежелание латышей вступать в легион. Будучи добровольческим формированием, он и должен был наполняться сугубо по воле в него вступающих. Так ли это было на самом деле? Вилис описал только нежелание, сомнение в необходимости служить на стороне немцев. Если ограничиться чтением сугубо данного художественного произведения, никаким образом не поймёшь, как удалось сформировать легион. Из кого? Ведь не было желающих. Но сторонние источники утверждают, что за годы существования легиона, через него прошло боле ста десяти тысяч латышей. Получается, Лацис не до конца честен с читателем. Или, опять же, сам не знал точных фактов, к которым тогда доступа практически никто не имел.

В ходе военных действий Латвия будет освобождена. Перед этим из страны бежали все, кто самую малость сочувствовал немцам. Было ясно, избежать репрессий не получится. Самым лучшим направлением казалась Швеция, так как в Берлине делать нечего — советские войска дойдут и туда.

Теперь, когда война закончилась, читатель ждал описания послевоенной Латвии. Лацису оставалось дописать эпопею до конца, подведя события к современному для него дню.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Георгий Егоров «Сибиряки» (1964)

Егоров Солона ты земля

В романе «Солона ты, земля!» читатель знакомился с юным Аркадием Даниловым, убеждённым большевиком и сторонником необходимости свержения колчаковщины. В повести «Сибиряки» — он же, но уже проживший жизнь, теперь желающий приняться за старое дело, только уже на чужой земле, ибо требовалось создать партизанское движение на оккупированной немцами территории. Важно в повествовании и то, что Егоров опишет гибель Данилова, как расскажет и о скорой смерти его сына.

Повествование пропитано патриотизмом и любовью к Отечеству. В самом начале читатель видит, как в пределах Новосибирска Данилов пожелал увидеть старых товарищей по оружию, созвав всех ради необходимости решить, кому предстоит снова послужить на благо России. Невзирая на прошедшие годы, обрастание болезнями, многие пожелали явиться на призыв. Теперь не было необходимости принимать каждого желающего, требовалось отобрать крепких людей, способных переносить лишения и страдания. Проведя отбор, Данилов получил назначение. Отряду предстояло отправиться в калининские леса.

Партизан не забрасывали по воздуху, им пришлось самостоятельно преодолевать линию фронта через лес и болота. Егоров описал, насколько это было трудным, поскольку передвигаться по болотистой местности всегда опасно. Но помимо возможности оступиться и утонуть, приходилось бороться с гнусом. Непонятно, каким образом людям удалось преодолеть испытания. Видимо, как оно и должно быть, каждый проявил стойкость в убеждениях, готовый идти до конца. Таким образом партизаны окажутся на занятой немцами земле.

Что делать дальше? Встать лагерем и осмотреться. Почему именно теперь остро встала необходимость обучения молодых людей искусству партизанского ремесла? У Егорова геройствовать предстоит не наделённым опытом людям, а молодняку, который постоянно совершает ошибки, и на которых тут же учится. Когда будет поставлена задача осмотреть местность, они не придадут значения некоторым деталям, будут огорчены тем, что не сумели взять языка. Тогда надо исправлять упущения, найти силы и возможности, чтобы раздобыть немца, привести его в лагерь и узнать всю информацию об обстановке.

Суть деятельности партизанского отряда сводилась к разрушению инфраструктуры. Требовалось взрывать мосты, автомобильные и железные дороги. То есть всеми силами стараться ослабить возможность немцев перебрасывать силы на фронт. Для более верной деятельности следовало искать и находить местные подпольные организации. Ежели кто-то желал расправиться с немцами, то его усилия отныне становились ощутимее, так как партизаны стремились разрушать до основания, не допуская бесполезного (по сути) мелкого вредительства.

Обязательно возникнет необходимость иметь своего среди немцев. Причём, желательно, тот должен быть сам немцем, занимать высокое положение. Вполне очевидно, найти такого у партизан получится. Останется непонятным, почему тот немец проявит сочувствие к партизанам, станет сообщать требуемую им информацию. Егоров ничего не сказал, кем немец являлся, относился ли он в прежние годы к пролетариату, или просто проявил симпатию к красивой девушке, поставленной партизанами специально ему в услужение. Речи о мощи Красной Армии в тот момент не шло, не было ещё ясности, кто в ближайшее время продолжит удерживать занимаемые позиции, а кто сдвинет фронт в ту или иную сторону.

Под конец повести партизаны продолжат разрушительную деятельность, но уже будут теснимы. Это читатель знает, как повернётся ход боевых действий впоследствии, на момент завершения повести как раз партизанское движение и было практически полностью разбито. Тогда-то и примут решение переправить раненного Данилова на большую землю с помощью санитарного самолёта. К сожалению, самолёт будет сбит.

В качестве завершения Егоров предложил читателю ознакомиться с письмами самого Данилова, взятыми им за основу для написания повести.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аркадий Первенцев «Честь смолоду» (1946-48)

Первенцев Честь смолоду

Надо ли детям рассказывать о войне? Необходимо! Это требуется в той же степени, как с юных лет показывать мир полным жестокости. А лучше ознакомить с принципом существования жизни на планете, когда каждый должен бороться и выживать, невзирая на трудности. Причём сразу внушить, что человек отличается от всего мира лишь одним — он является единственным живым существом, способным жить во имя справедливости. Вот как раз о справедливости людям с юных лет и нужно рассказывать в самую первую очередь, доказывая на примерах, почему это именно так. Причём, справедливость допускается реализовывать с помощью поступков, считаемых за недопустимые. Потому война является лучшим примером — на войне убивают. И если юным сердцам не привести столь явного доказательства, то понимание справедливости сформируется по обратному принципу, когда уже неприемлемое будет считаться за должное быть. Вот потому некогда дети знали о мире больше, нежели тем озаботились последующие поколения, погрязнув в грёзах, отныне воспринимая «справедливость» за обязанное быть предоставленным по первому требованию. А ведь когда-то умирали за право торжества справедливости…

Нет, Аркадий Первенцев не писал о справедливости. Он не мог и подумать, будто может быть иначе. Он рассказал, каким образом дети взрослели, познавая мир на собственных ошибках. И люди на его страницах были разными, прекрасно понимающими, за какие поступки будут уважаемы, а за какие — наказаны. Но нельзя заставить всех быть одинаковыми. В обществе всегда будут стремящиеся жить по совести, будут и подлецы. Впрочем, общество обществу рознь. В иных обществах «жить по совести» — понятие противоположной окраски, тогда как «быть подлецом» — почётно. И если не говорить на примерах, скрывать от подрастающего поколения, пожнёшь далеко не то, к чему хотел стремиться. Если в мире убивают — об этом нужно говорить, об этом необходимо сообщать в детских произведениях, чтобы юный читатель знал и понимал, вырабатывая определённое мнение, а не познавал после самостоятельно, уже вступив во взрослую жизнь.

Как это происходит у Первенцева? Ребята растут и мужают, они пребывают в среде беззаботности, но не позволяют себе лишнего. А если кому-то желается совершить подлость, он будет восприниматься за изгоя. Подобного нельзя избежать, всё равно в обществе будут существовать элементы, пытающиеся разрушить представление об общем счастье. Имея врага среди сверстников, ребята подрастут и столкнутся с пониманием ещё более ужасающего — существуют враги пострашнее. И если внутренний враг — свой, с кем нужно научиться сосуществовать, то враг внешний — угроза, должная быть уничтоженной. Потому становится за благо борьба, когда человеку позволяется убивать людей. Как бы то ужасно не звучало для юных сердец, но жизнь действительно жестока ко всем одинаково. А если в мире исчезает справедливость, она должна быть восстановлена. Кому же определять понимание «справедливости»? То ляжет на плечи самых сильных. Так определила природа — выживает сильнейший, он же определяет, чему и каким образом быть, в том числе и восприятию такого сложного явления, каковым является «справедливость».

Безусловно, Аркадий Первенцев имел полное право писать о жестокостях на войне для детей. Тогда каждая семья познала лишения, самые маленькие дети имели представления, с каким трудом удалось одолеть агрессию врага. Главное, суметь сохранить память о том опыте, чтобы никогда не забывать. В том числе нельзя забывать и о бесчеловечности человека, возникающей как раз от утраты понимания, какой должна быть она — человечность, неразрывно связанная с правильным пониманием справедливости.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владимир Попов «Сталь и шлак» (1948)

Попов Сталь и шлак

Когда враг приходит на твою землю и разрушает тобою созданное — это вызывает негодование. Такое же негодование возникает, когда враг сдаёт позиции, при отступлении уничтожая остатки инфраструктуры. А как быть с тем, что при наступлении врага возникает необходимость самому уничтожать? Разрушаются мосты и заводы, приводится в упадок сельское хозяйство. То есть делается всё, чтобы враг не сумел быстро воспользоваться преимуществом на захваченной территории. Понимание этого формируется в зависимости от точки зрения, всегда разнящейся, поскольку одни берут, другие — отдают. Можно разным образом об этом говорить, но можно услышать мнение человека, встретившего войну на производстве. Будучи металлургом на донбасском заводе, Владимир Попов своими глазами видел уничтожение орудий производства, что не могло быть эвакуированным. Об этом он и повествовал, углубившись в тему жизни людей на оккупированной территории.

Когда враг подходил к Донбассу, возникла необходимость поднять руку на с любовью возведённое. Работники, кто не жалел сил на создание предприятий, теперь собственными руками оные уничтожали. Не всякий мог такой поступок совершить, его принуждали, объясняя, насколько то является важным. Однако, Попов повествовал так, словно люди доподлинно знали — им обязательно предстоит вернуться назад, дабы восстановить ими разрушаемое. Поэтому не всё подвергалось полному уничтожению. Люди словно понимали — стоит вернуться, как производство будет тут возобновлено. Может и не думал никто про немцев, способных уничтожить всё до конца, более прочих не желая видеть возобновление производства на оставляемых землях. Читателю оставалось дождаться, как промышленность Донбасса заработает вновь. Только Попов до этого момента повествование доводить не стал.

Читатель волен думать, рассказывая про сталеваров, Попов перенесёт действие на Урал, показывая становление промышленности уже там. Надеяться на это не стоит, Попов предпочёл об этом не рассказывать. То есть делиться опытом с читателем он не планировал. Вместо этого начал создавать представление о происходившем на Донбассе. То есть его произведение утратило особенность повествования об определённом, приняв вид рассказа о том, о чём писали другие. Внимать трудностям людей в оккупации приходилось и с помощью иных произведений, где зверства немцев расписаны во всей красе. Зачем об этом же взялся сообщать Попов?

Как поступали люди, вынужденные находиться по контролем у немцев? Вполне очевидно, их деятельность была направлена на разрушение. Вроде бы пособники врага, в душе воспринимали свои действия за партизанские. Им бы на любом объекте войти в доверие, дабы впоследствии с наибольшим уроном его уничтожить. Например, почему бы не уничтожить электростанцию? Тем более зная, заряд там уже заложен, нужно лишь до него добраться.

Владимир поместил в повествование рассказ о людях, стремящихся добиваться лучшего с помощью присущих им способностей. То есть кто-то до всего доходит своим умом, пользуясь уже существующими наработками, коренным образом пересматривая и создавая подлинно величественное. А кто-то способен адаптировать чужие идеи, в худшем случае выдавая за собственные, в лучшем — представляя в качестве компиляции чужих трудов, причём написанных зарубежными авторами. Читателю известно, как любили советские писатели опровергать всё иностранное, возвеличивая достижения собственного народа. Такие сюжеты много раз встречаются в произведениях лауреатов Сталинской премии. Попов не стал исключением, но показал, насколько сильны позиции каждой из сторон, что остаётся только силой воли признавать вариант, разработанный советскими гражданами, находя в иных вариантах изъян.

Как же быть с произведением Владимира Попова? Оно точно стоит внимания в первой своей части, тогда как с важностью второй читатель пусть определяется самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Борис Полевой «Мы — советские люди» (1942-48)

Борис Полевой Мы советские люди

Для того человек и живёт, чтобы просто жить, тогда как прочее — вопрос совести современников и потомков. И не так важно, каким образом человек способен проявлять дарованные ему качества, важно, чтобы он продолжал оставаться человеком, честным, прежде всего, перед собой. Именно про таких людей писал Борис Полевой, рассматривая подвиг советского народа в годы войны. Если читатель уже успел придать значение его художественной обработке поступка лётчика в «Повести о настоящем человеке», то теперь появилась возможность ознакомиться с судьбами многих, про кого Полевой писал, показывая право каждого на героический поступок. Сборник «Мы — советские люди» Борис наполнил не рассказами, а описанием реальных обстоятельств, о которых ему стало известно. Так перед читателем выстраивалась картина отваги, проявляемой людьми.

Что такое отвага? Это не проявление желания совершения определяющего поступка. Отвага — это способность человека совершать нечто важное, не преследуя корыстных целей. Все, кто в годы войны защищал Родину, поступали так без мыслей о посмертном признании. Кто-то из них навсегда остался неизвестным, иные воплотили стремление многих, в той же мере оставшихся неизвестными. Какой подвиг описан самым первым? Такой, о котором в России с давних пор говорят с придыханием, но помнят о единственном, забывая прочие. Кто добровольно вёл врагов на погибель, зная о предстоящей собственной смерти? Верно, все помнят о подвиге Сусанина. Но разве подобного не случалось в прочие годы, когда враг угрожал стране? То должно было иметь место и при вторжении армий Наполеона, такое же происходило и при нападении Третьего Рейха. У Полевого героя звали Матвеем Кузьминым, он через лес провёл немцев к засаде, вызвал огонь на себя и погиб.

За любую вещь могли бороться, самую малость милую сердцу. Например, ничего не было важнее, чем знание о происходящем. Лучшим источником информации для советских людей являлась газета «Правда». И когда она оказывалась где-нибудь, пускай в единственном экземпляре, её старательно берегли. И как не беречь, если находишься в окружении немцев, тебе каждый день сообщают об успехах вермахта, о продвижении к Уралу, о падении Москвы, а в газете сообщается другое, где как раз немцы остановили продвижение, спешно отдавая назад прежде занятые позиции. И об этом Полевой писал тоже.

Но война — это общее дело. И воевать приходилось всем с одинаковой степенью прилагаемых усилий. Воевали русские, украинцы, белорусы, народы севера, Кавказа, Прибалтики и Азии, отстаивая право на свободу от помыслов захватчика. Полевой с огромным удовольствием описывал, как казахи шли на войну с тем же желанием, каковое имели остальные жители Союза. И они совершали геройские поступки, погибая, зато понимая, не дойти Третьему Рейху до их дома. Говорил Борис и про узников немецких лагерей, обязательно бежавших и погибавших, чью силу воли было не сломить. Были и такие, кто старался помогать немцам, только ставя целью обратное — разрушать их быт изнутри. Кем были те узники? Неважно! Были они советскими людьми.

Отвага нужна! Неважно, насколько она правильно будет интерпретирована. Неважно, ради каких целей и убеждений она проявляется. Неважно, кто воспользуется её плодами. Важно, как человек себя поведёт, насколько готов жертвовать жизнью за личное право на распоряжение своей жизнью. Можно даже сказать, что все когда-нибудь умирают. Так не лучше ли жить и погибать во имя убеждений, невзирая на способность современников и потомков оценить это по достоинству?

В сборник «Мы — советские люди» вошли следующие произведения: «Последний день Матвея Кузьмина», «Гвардии рядовой», «Горсть земли», «Номер Правды», «Разведчики», «Её семья», «Друзья» (оно же «Служили три друга»), «Рождение эпоса», «На волжском берегу», «Редут Таракуля», «Братья Волковы», «Мы — советские люди», «Знамя полка», «Ночь под рождество», «На военной дороге», «Мама Клава», «Могила неизвестного солдата», «Мария», «Побратимы», «Пан Тюхин и пан Тюлеев», «По старым следам», «Земляк», «Сапёр Николай Харитонов», «Свои», «Передовая на Эйзенштрассе», «Сбылось!», «Ёлка».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Козлов «В крымском подполье» (1947)

Козлов В крымском подполье

Иван Козлов встретил агрессию Третьего Рейха, находясь на лечении. Будучи лишённым здоровья, он практически остался без зрения, вследствие чего пребывал на излечении. Как ему следовало поступать? С юных лет он не мыслил себя без борьбы, выступая за революционное движение с 1905 года. Он был хорошо знаком с образом сопротивления из подполья. А теперь его знания могли и не пригодиться, так как разве кто-нибудь будет надеяться на помощь больного человека? Иван Козлов имел твёрдую уверенность — от его помощи не откажутся. Ему предстояло вернуться в Крым, где он до того долгое время жил. Как раз через Крым ожидалось массированное продвижение немцев, отдавших полуостров на откуп румынам, кому Крым обещался в длительное владение. Обо всём этом Иван Козлов рассказал в книге воспоминаний, придав повествованию вид размышлений и художественной прозы.

Когда советские люди покидали Крым, кому-то следовало остаться. Иван Козлов убедил в необходимости создать для себя репутацию неблагонадёжного человека. Он обязывался устроиться в рыбное хозяйство, работать из рук вон плохо, ещё и открыто выражать симпатии немцам. Вполне очевидно, подобного работника коллектив люто возненавидит. Зато, ведь для того Иван Козлов такую деятельность вёл, агрессор может возложить на него некоторые обязанности, благодаря чему получится иметь большую осведомлённость об его намерениях.

Иван Козлов открыто рассказал, каким образом налаживалось сопротивление. Но особенно выделил крымских татар, оказывавших своеобразную помощь — они едва ли не в полном составе становились пособниками немцев, всегда выдавая места расположения партизан. Об иных случаях Иван Козлов не знал, поэтому обошёлся без оговорок. Имея подобного врага в своём стане, подполье оказалось обречено на поражение. После взятия немцами Севастополя, партизанское движение в лице Ивана Козлова расформировали. Сам Иван Козлов был отправлен в Бийск, где ему в течение года предстояло работать на заводе в числе партактива.

Как вернуться в состав подполья? Ивана Козлова не желали слушать, указывая на необходимость присутствия в тылу. И только при успехах Красной Армии, при должном вскоре последовать освобождении Крыма от оккупации, Ивану Козлову разрешили вернуться к подпольной деятельности. Теперь он находился среди партизан, более выполняя функции наставника, нежели участвуя в разведывательных мероприятиях или в проведении деструктивной деятельности. Сам Иван Козлов отметил, насколько он пригодился в качестве человека, отлично владевшим мастерством сапожника.

Ещё один момент, обязательный к упоминанию, рассказ про доброту партизанского движения, никогда не допускавшего зверств в отношении пленных. Наоборот, о людях проявляли заботу, сытно кормили и освобождали. Делали это ради желания показать, насколько немецкая пропаганда лжива, рассказывая про русских страшные истории, будто бы зверствующих над всяким, кто попадался им в руки. Тут если и можно о чём сообщить, то явно с немецкой стороны рассказывали схожие истории. Ничего с этим не поделаешь, всякая сторона старается показать себя лучше противной. Опять же, остаётся так думать, Иван Козлов видел лишь проявление доброты и никогда не становился свидетелем зверств, если верить его словам.

Примерно об этом и рассказывает Иван Козлов в книге воспоминаний. Нет смысла в критическом рассмотрении или в анализе текста, нужно принять повествование за данность. Для Ивана Козлова война была именно такой, и об этом он постарался рассказать. В любом случае, сообщать информацию другого содержания он не мог, по причине того, что не хотел, либо вовсе — со своей стороны он оказался максимально правдивым.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 19