Category Archives: Языкознание

Константин Аксаков «Опыт русской грамматики» (XIX век)

Аксаков Опыт русской грамматики

Какой труд Константина Аксакова принято считать за основной? Видимо, речь про «Опыт русской грамматики». Только стоит ли его за таковой принимать? Впервые данный труд опубликован после смерти автора в составе трёхтомника, изданного Иваном Аксаковым. Перед публикацией он тщательно проверялся лингвистами, чтобы не допустить в печать несуразностей. Опасение Ивана должно быть понятным, Константин оставил черновик, текст которого не структурировался. Более того, труд не являлся законченным. Для ознакомления была доступна лишь первая часть. Значительное место отводилось вопросу превосходства церковнославянского языка и сравнительным характеристикам между разными языками.

С первых строк Константин говорил про Бога, давшего людям слово. Каким оно было? На каком языке Бог говорил с первыми людьми? Вполне очевидно, на единственном. Уже после, в связи с расселением человечества, один язык разделился на разные, и чем далее во времени, тем всё более отличаясь от некогда единственного. Следовательно, из единственного должны были выделиться праязыки, одним из них следует считать церковнославянский, общий для всех славян и при том для них чуждый. Но Аксаков всё-таки брался рассматривать русский язык, не забывая то и дело ссылаться на праязык.

Зачем вообще сравнивать языки? Этим занимается целое направление лингвистики — сравнительное языкознание, родоначальником его являлся современник Константина — немец Франц Бопп. Впрочем, анализировать языки пытались во все времена, даже в самые древнейшие. Если далеко не ходить, достаточно сослаться на Екатерину Великую, любившую заниматься сравнением слов из разных языков, стремясь сделать вывод о близком родстве абсолютно всех национальных говоров. Похожую работу провёл и Аксаков, но уже не в части «Опыта русской грамматики», а в качестве сравнительного взгляда на языки индоевропейские и им соплеменные, где проводились постоянные ссылки на труды Франца Боппа. По сути, это стало не самостоятельным исследованием, а критическим осмыслением.

Возвращаясь к русскому языку, Аксаков думал разобрать на составляющие каждую букву, вычленить из неё звук, обсуждая и его значение. Особо Константин выделял твёрдый знак, он же «ер». Такой буквы, не имеющей звука, не было ни в одном языке мира, за исключением того же болгарского. Константин видел определённый сакральный смысл в её использовании именно в русском языке, особенно в тех положениях, где она не несёт какого-либо значения. Впрочем, если уж и говорить о сравнительной лингвистике, то схожее значение твёрдости на конце слова сохраняется в системе пиньинь (запись символами латинского алфавита китайских иероглифов), где слог, оканчивающийся на «ng» имеет твёрдое окончание «н», тогда как оканчивающий просто на «n» смягчается — «нь». Получается, китайский «g» на конце слога аналогичен дореформенному твёрдому знаку в Российской Империи, поставленному в позицию на конце слова.

Разобравшись с важным значением «ера», Константин показал, каким образом слово в русском языке разделяется на предлог, корень, суффикс и окончание, далее углубляясь в разбор более сложных понятий, вроде рода, числа, падежа, склонения и прочего. Далее имени Аксаков не тронулся, поэтому он не разбирал ни глагол, ни прилагательное, ни выбрав из прочего.

Может показаться, Аксаков стремился сделать грамматику проще, чтобы её смогли понимать все, настолько отвлечёнными были его рассуждения, скорее похожие на философические размышления, вместо лаконичной демонстрации возможностей языка. Но дабы это понять, нужно уже обладать умением чтения, иначе каким образом знакомиться с трудом Константина? Так или иначе, начатое дело до конца Аксаков не довёл. А если бы и довёл, сомнительно, чтобы его наработками стали пользоваться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Константин Аксаков — О грамматике вообще (1838-58)

Константин Аксаков Собрание сочинений Том II

Совсем юный Константин Аксаков — было ему едва за двадцать лет — брался определять, каким русскому языку следует быть. Выносить мнение на всеобщее обсуждение он мог и не пожелать. Труд «О грамматике вообще. По поводу грамматики г. Белинского» значительной частью опубликован после смерти автора, благодаря стараниям брата — издателя Ивана Аксакова. Но и Иван не соглашался публиковать, не проведя филологической экспертизы. Возможно ли теперь установить, о чём действительно писал Константин, а что за него поправили? Оставим то на усмотрение исследователей, подобных ему самому — Константину Аксакову.

Русский язык в плане грамматики похож на другие языки — написание отличается от произношения. Аксаков это считал правильным. Будь его воля, он стал бы ратовать за преображение, дабы слово вовсе не имело сходства с произношением. В каждом слове скрыт собственный смысл, за оный и понимаемый при чтении. Читателю впору подумать о прелестях китайских иероглифов — подлинного воплощения мечтаний Константина. И тут кроется первый подводный камень становления славянофильских взглядов, должный быть навеянным востоком.

Желал Аксаков истребить в русском языке понятие рода. Так возник второй подводный камень. Разве может русский язык обойтись без столь важной составляющей, каковой является род? Тут стоит искать западные представления о должном быть. Русскую речь легко понимать без контекста. Не требуется нагромождения слов, улавливая взаимосвязь между ними, получая подлинный смысл. Если убрать понятие рода — быть в России движению, продолжающему бушевать во всём мире, где женщины сперва боролись за равные права с мужчинами, затем дойдя до стремления отказаться от равных прав, предложив признать главным средний род, полностью исключив из языка мужской и женский. Ещё в середине XIX века примерно сходное предлагал и Аксаков. Разумеется, сравнение довольно утрировано.

Очень злили Аксакова слова, через восемьдесят лет вышедшие из употребления, наподобие «оне», «одне». Читатель должен знать — это множественная форма женского рода. Посему придётся признать, в чём-то Аксаков всё-таки был прав.

Помимо «О грамматике вообще» следует перечислить другие филологические труды, написанные Константином на протяжении жизни: «Несколько слов о нашем правописании», «О русских глаголах», «Критический разбор Опыта исторической грамматики русского языка Ф. И. Булаева», «Примечания к первой половине критического разбора грамматики г. Буслаева». Как в случае с историческими трудами, аналогичным образом Константин поступал и при написании филологических статей. Должен был быть материал, на основе которого Аксаков писал критические замечания. В качестве такового подошёл труд Буслаева.

В диссертации о Ломоносове Константин изучал текст произведений от древности до современности. Он с одинаковым усердием подмечал ошибки и описки. Но делать то он не закончил, продолжив следить за уровнем грамотности современников. Его разбора коснулись произведения, частью известные потомкам, частью — интересные сугубо исследователям литературы XIX века. Филологический аспект казался Аксакову наиважнейшим. Для него было главным, чтобы написано красиво, стройно и ладно… неважно о чём.

О чём действительно молчит Константин? Ничего не говорит про Еръ — большой твёрдый знак, обязательно проставляемый на конце слов, заканчивающихся твёрдой согласной. Ныне твёрдый знак ставится для разделения, полностью утратив необходимость быть поставленным в конец слова. Причём, чаще всего Еръ писался на одном уровне с заглавной буквой. Но раз Аксаков посчитал присутствие твёрдого знака в русском языке необходимым, не должным даже обсуждаться, то и рассуждать об этом не требуется.

Безусловно, взгляд Константина Аксакова полезен для всякого, кто желает изучать русский язык во всём его многообразии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Константин Паустовский — Статьи о литературе (1939-65)

Паустовский Статьи о литературе

Оценивать творчество со стороны можно разными способами, делясь чаще собственными ожиданиями. А как это делает непосредственно писатель? Ведь может оказаться — мыслит он иным образом, совершенно не задумываясь об определённом восприятии, ему вовсе мало свойственным. Поэтому нужно упомянуть разрозненно написанные статьи, касающиеся непосредственно литературы. Преимущественно, создавались они в последнее пятнадцатилетие жизни Паустовского, за исключением статьи «Радость творчества», опубликованной в «Литературной газете» за 1939 год. Константин говорил читателю, что творческий процесс — огромная для него радость. Вместе с тем, быть писателем не настолько радужно, как кажется со стороны. Любому творцу свойственно чувство тревоги. Обладал пониманием этого и сам Паустовский.

Для журнала «Знамя» в 1953 году написана статья «Поэзия прозы». Константин имел мысль написать о труде литераторов. Разве такое может быть, чтобы писатели создавали произведения обо всём, исключая самих себя? Что это за ремесло такое — писатель? Нужно определиться. Паустовский серьёзно размышлял, а читатель теперь знает, как через два года — после статьи — Константин поставит последнюю точку в «Золотой розе», раскрыв всё то, о чём он пока ещё только мечтал сообщить. Осталось добавить критически важные обстоятельства для писательской профессии — не существует единого верного рецепта написания произведений, как нет и определённого языка, с помощью которого можно писать тексты. Против одного Паустовский выступал твёрдо — долой язык формализма!

Накануне Всесоюзного съезда советских писателей в 1954 году, Константин написал для «Нового мира» статью «Большие надежды». Был продолжен разговор про язык. Писатель должен уважать свой основной рабочий инструмент, обладать богатым словарным запасом. Вместе с тем, Паустовский готовился высказать ещё одно твёрдое убеждение — творя на русском языке, следует помнить о самом русском языке, а если произведение пишется на другом языке, то придерживаться словарного запаса сугубо его. Как быть с таким мнением Константина? Лишь сказать, что всякий живой язык постоянно развивается. Получается так, что формалистом Паустовский всё-таки стал, раз поставил необходимость выражения творческого порыва в определённые рамки.

К следующему съезду писателей, то есть в 1959 году, Константин написал статью «Бесспорные и спорные мысли» теперь уже для «Литературной газеты». Авторитетов для него больше не оставалось, раз он смело выступил с критикой Льва Толстого, обвинив, будто герои «Анны Карениной» вели себя не так, как им это требовалось делать. По какой логике им следовало себя вести? Видимо, Паустовский желал видеть в произведениях классиков такой же ход мысли, какой должен быть свойственным советскому гражданину. В этой же статье Константин выделил ряд молодых перспективных писателей, поместив в их число Юрия Бондарева.

Статья «Содружество муз» от 1959 года была опубликована лишь в 1972 году в сборнике сочинений Паустовского «Наедине с осенью». Основное её содержание касалось необходимости одновременного существования всех писателей. Не должно быть вражды между именитыми — звёздами первой величины — и прочими, вплоть до их полной незначительности. Литературный процесс не может подразумевать соперничества. Не сейчас, тогда потом, но читатель найдёт время, чтобы придать значение одним и полностью забыть других.

В газете «Известия» за 1960 год вышла статья «Живое и мёртвое слово». Константин сказал, насколько противен ему мёртвый язык советского бюрократизма. А для журнала «Вопросы литературы» в 1965 году написал статью «Чувство истории», где попытался объяснить, каким образом писателю следует относиться к отображению прошлого. Оказалось, историческая истина не так уж важна! Сам писатель должен внутренне понимать правду былых дней, о чём и повествовать. Так Паустовский поступил при описании жизни Шарля Лонсевиля, пользуясь обрывочными свидетельствами о нём. Тем же образом полностью придумал письмо, якобы из-за которого принялся исследовать «Кара-Бугаз».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Полевой «Небольшие разговоры и заметки дел вседневных», «Делать каррьер» (1831)

Полевой Делать каррьер

Продолжая разговор о второй части «Нового живописца…», читатель отмечает злободневность тем Полевого. Как пример, «Небольшие разговоры и заметки дел вседневных», состоящие из четырёх кратких повествований. Первый разговор касается дел помещика Якова Пафнутьевича, из-за скупости которого к автору обратился столярный подрядчик. Отчего помещик отказался платить за труд, прежде обычно проявлявший щедрость? Окажется, результатом работы он доволен. Одно его смутило — цена. По мнению автора, цена вполне по существу выставлена, не выше и не ниже, нежели берут за подобное ремесло другие. С чего помещик взял мнение о жадности столярного подрядчика? Он полностью доверился своему приказчику. И ведь теперь никак не переубедить, хотя суть была прозаическая — приказчик требовал откупные, которых не получил. Автор пытался это объяснить помещику, чем мог ему лишь услужить. Как результат, помещик отказался верить в подобное по отношению к приказчику. Наоборот, он разругался с автором. Какая же тогда мораль? На обиженном воду возят, чего он никогда и не заметит.

Во втором разговоре читателю сообщалась характеристика времени, полученная из анализа современных карточных игр. Вот раньше — замечал Николай — для игры требовалось делать расчёты, прикладывать соображение и одерживать скорее стратегическую победу, нежели рассчитывать на везение. Теперь же все повально играют в Вист и Банк, лишённые мудрости игры, излишне простые: они подойдут для неразборчивого обывателя.

Третий разговор о словах, утерявших исходное значение. Вот есть слово «причуды», и как бы забыто, что оно характеризовало нечто, соответствующее близости к чуду. Либо слово «изверг» — оно явно означало человека, нечто извергавшего. Само собой существовало и слово «низверг» с аналогично схожим осмыслением. Правда низвергов как-то не вспоминают больше, может по причине замены слова «низвергать» другим.

Четвёртый разговор — диалог Прова Яковлевича и Домны Ивановны. Это ведение переговоров о купле-продаже. Домна не желает отдавать имение за желаемую Провом цену. Ему следует самую малость накинуть сверху, хотя бы тысячу рублей, иначе договор между ними может не состояться. Будут задействованы различные убеждающие доводы, только Прову всё то без надобности. Домна не станет изменять позицию, будет стоять на своём до конца. Завершением станет заключение договорённости. Всё-таки согласится Пров добавить требуемую от него тысячу.

Произведение «Делать каррьер» вторит третьему разговору. Полевой рассуждает об изменяющихся в обществе выражениях. Совсем недавно, немногим более полувека назад, в ходу были такие выражения, вроде следующих: «ужесть как мил», «он не в своей тарелке», «делать куры». Ныне они кажутся устаревшими и их стараются не употреблять, чтобы не вызвать улыбку сочувствия на лицах собеседников. Конечно, «делать партию» или строить любовь — благозвучнее, нежели «делать куры», со временем и вовсе ставшее непонятным для русского уха, а то и воспринимаемое за поведение, характеризуемое ухаживанием. Несмотря на неблагозвучность, корни слова «куры» не в русском, а во французском и немецких языках.

К галлицизмам относится и слово «каррьер», нами должно быть понимаемое за «карьеру» или «службу», как ещё более ясное. Собственно, Полевой так и говорит, что ранее «делать каррьер» означало принадлежность именно к армейской или чиновничьей службе. После слово вошло во всеобщий обиход, «делать каррьер» стали все, кто занимается хоть каким-либо трудом. Впрочем, у слова «карьера» будут и иные трактования в последующем, о чём Полевой не мог помыслить. Теперь «делать карьеру» приобрело значение трудиться ради достижения самого высокого возможного результата, который только на данной карьерной лестнице может быть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Тредиаковский «Сочинения. Том III» (XVIII век)

Тредиаковский Сочинения Том 3

Всего Смирдин издал четыре тома сочинений Тредиаковского. Но нужно учесть то обстоятельство, что второй том был разделён на две части, вместив весь перевод Василием «Тилемахиды», будто тем указывая на центральное место в творчестве. Третий том продолжил знакомить читателя с трудами российского классика, показывая размах устремлений. Тредиаковский всерьёз собирался наставлять учёных мужей на необходимость внесения изменений в русский язык. Для начала Василий предлагал упростить алфавит, оставив в нём тридцать букв, при этом обосновывая каждую из них. Однако, потомок обязательно приметит нарочитое желание Тредиаковского использовать S на месте привычного З. Это лишь верхушка содержания третьего тома. Давайте разбираться подробнее.

Упомянутое в первом абзаце — это содержание обширного трактата «О правописании». Во многом, если не брать детали, в конечном итоге некоторые мысли Тредиаковского всё-таки прижились. Например, Василий не видел смысла в букве ять (Ѣ), по сути являвшейся ударной Е. Ему только оставалось отказаться от употребления твёрдого знака на конце слов, тем способствуя облегчению орфографии и без напоминания об обязательной приглушённости звучания последних согласных.

В третьем томе можно ознакомиться с трактатом «Три рассуждения о трёх главнейших древностях российских», где Василий размышляет «о первенстве славянского языка пред тевтонским», «о первоначалии россов» и «о варягах-руссах славянского звания, рода и языка». Как ныне любят рассуждать разномастные исследователи истории, притягивая факты за уши, лишь бы хотя бы одна деталь сходилась, таким же образом поступал и Тредиаковский. Он исходил из Библии, припомнил Гога и Магога, уравнял славян и тевтонов, найдя им общего предка, дабы определить славянский язык в исходный образчик для тевтонского. Доказательная база Василия не выдерживает критики, поскольку нельзя всерьёз обсуждать то, логичность чего рассыпается под явной наивностью предположений.

Внёс свою лепту Василий и в спор о происхождении россов. Он отрицал какое-либо истинно варяжское влияние. Отнюдь, Тредиаковский придерживался версии, будто Рюрик имел варяжское происхождение, но в отличном от понимания его в качестве скандинава смысле. На западе имелись славянские племена, в частности речь о рутенах, населявших остров Рюген. Вот из них Рюрик и вышел, то есть являясь славянином, он всё-таки приплыл на Русь из-за моря, учитывая географическое расположение Рюгена.

Усвоив умение Василия играть со значениями слов, читатель не удивится знакомству с трактатом «Слово о богатом, различном, искусном и несхотственном витийстве», в котором Тредиаковский рассуждал о витиеватости. Для примера будет дано сообщение «Об истине сражения У Горациев с Куриациями, бывшего в первые римские времена в Италии». Помимо сего, Василий дал краткую историческую справку «О мозаике».

Отдельного упоминания достоин перевод произведения Поля Тальмана «Езда в остров Любви» — одна из первых художественных работ Василия. Читателю предлагается романтическое путешествие наподобие путешествий Гулливера, показывается отчасти утопический край. Но, в целом, оценить по достоинству у читателя не получится, может быть как раз из-за первых неопытных проб непосредственно Тредиаковского.

Третий том завершается «Стихами на разные случаи». Василий здраво рассудил: зачем пропадать накопившемуся добру? Он не зря пробовался в поэтическом ремесле, иногда даже стремясь блеснуть рифмой. И тут-то читатель поймёт, отчего именно к рифмованию Тредиаковский предъявлял свои основные претензии, отказывая ему в праве на существование. Всё объясняется, стоит взглянуть на примеры в исполнении непосредственно Василия. В таком виде подобного действительно существовать не должно. Впрочем, ежели в чём-то оказываешься неумелым сам — в том не отказывай другим. Но с таким подходом Василий отказывался соглашаться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дмитрий Мережковский «Желтолицые позитивисты» (1895)

Мережковский Желтолицые позитивисты

Мережковский заставил читателя иначе посмотреть на китайскую нацию. Если кому суждено на планете добиться гегемонии, так это Китаю, либо тому, кто будет его представлять. Предположить то можно в силу особенностей китайских народностей, всю свою историю поглощавших завоевателей. Вполне вероятным может быть и то, что китайцы согласятся оказаться на положении угнетаемых, заранее понимая, завтра уже они займут лидирующие позиции. Повлиять на это не представляется возможным, ибо постепенно реализуется принцип «хорошо жить в крупном государстве, но лучше в едином». И самое главное сделано ещё тысячи лет назад — изобретена уникальная система, позволяющая общаться людям, не знающих ни одного слова по-китайски.

Дмитрий заставляет поверить, иероглифы — лучшее из возможного. Несмотря на видимую сложность восприятия, ни один другой язык не имеет перспектив, если его сравнивать с китайским. Проще говоря, достаточно изучить иероглифы, не стремясь учить слова самого китайского языка, как выполняется главное условие межнационального общения — люди друг друга понимают, не открывая рта. Так и возникает желание приобщиться к культуре, благодаря которой тебя начнут понимать на всём протяжении Азии. Для того не требуется многого — всего лишь запомнить иероглифы и их сочетания, не задумываясь над произношением.

Другая сторона китайского миропонимания — умение соотносить ситуацию с поведением. Ежели требуется сохранять положительный настрой — китаец не позволит себе другого. Похоже он действует во всяком случае, поступая сообразно. Европеец в том может увидеть наигранность, интерпретировать лживостью помыслов и стремлением обмануть. Но кто кого обманывает в действительности? Уж не скрытничающий ли европеец, скрывающий истинные эмоции внутри, когда китаец честно и открыто улыбается, либо негодует.

Опасаться следует. И среди китайской нации случаются деятели, несущие разрушение благому. Некогда, в относительно глубокой древности, один император взялся уничтожать книги, написанные прежде. Он сделал задуманное, не тронув только «Книгу песен» Конфуция, оказавшуюся недоступной пониманию. Мудрец старины — Кун-цзы — не привносил нового, объединив старое и представив в законченном виде народное искусство, тем самым пережившее века. И, как знать, не коснись рука императора книг, какое количество умных мыслей могло дойти до наших дней. На самом деле, китайская философия прошла более интересный путь, нежели философия древних греков, придя всё к тому же выводу, сообщающему, что всякое начинание приходит к концу, а смысл обязательно утрачивается. Возможно, тот император поступил на благо, уничтожив прошлое, позволив следующим поколениям заново повторить былое.

Поэтому, ознакомившись с содержанием статьи Мережковского, читатель должен сделать вывод, согласно которому получается, что китайская нация всегда стремится к объединению, дабы уничтожить былое и начать своё развитие с начала. Кто-нибудь обязательно постарается стереть минувшее, принимая то за необходимое. Как с этим не согласиться? Когда человечество само себя изживёт, тогда понадобится совершение действия, преобразующего поставленную в развитии точку. Вдруг такое уже случалось в прошлом? Думается, не семь тысяч лет назад человека конснулся разум — то случилось много раньше, дабы оказаться забытым.

Уходя мыслями в пространство человеческой фантазии, неизменно возвращаешься к основному — китайским иероглифам. Действительно ли они являются настолько удобным инструментом, способным связать все нации на планете? Вдруг так и окажется, поскольку не зная слов на иностранном языке, можешь понять произносимое. Для того не надо обладать обширными знаниями — достаточно будет усвоить хотя бы базовый курс, где письменность основывается не на большем количестве штрихов, нежели букв в каком-либо из европейских языков.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Платон «Кратил» (IV век до н.э.)

Платон Кратил

Идея искать смысл в словах возникла не сегодня и не вчера, она владела умами с древнейших времён. Платон предлагает вниманию беседу между Сократом, Кратилом и Гермогеном, сообщая всё известное ему об именах богов, природных явлений и героев эпических сказаний. За давностью лет понимание прошлого всё сильнее стирается. Изменяется произношение и написание, а значит утрачивается первоначальное значение. Некогда каждое имя имело всем понятное понимание, после трансформаций превратившись в ничего не значащий набор звуков и символов. Не знакомому с греческим языком произведение «Кратил» покажется китайской грамотой. Впрочем, суть излагаемого Платоном яснее ясного.

Не так важно, почему всё как-то называется. Важнее осознавать, о чём идёт речь. У человека нет необходимости понимать исходное смысловое значение, так как он может наделять совсем иными свойствами прежние слова. В итоге окажется, что знание — это именно знание, а не слово, обозначающее знание. Допустим, если человека называть лошадью, то перестанет ли он от того в нашем понимании восприниматься человеком? Слово является только инструментом, позволяющим судить о других словах.

Почему бы для примера не разобрать для начала «Илиаду» Гомера? Допустим, в её тексте есть два имени — Астианакс и Гектор: оба имеют одинаковое значение, хотя различны в произношении и написании. Но для Гомера это не просто имена — это характеристика, определяющая поведение героев. Ныне, когда стёрлось былое, о таком не задумываешься. Однако, имя должно служить именно определяющей характеристикой, дающей представление, но никак не оставаться безликим наименованием в угоду чьего-то на то желания. Если имена более ничего не значат, то становятся данью традиции, переходя в разряд личных имён, почти никак не оказывающих влияния на определённое общение с их носителем. В подтверждение тому Сократ разбирает имена собеседников, понимая, толку от этого нет.

Иное отношение к богам. Безусловно, ещё раз стоит сказать — стёрлось былое. Боги продолжают почитаться, но никто не задумывается над их прозванием. Оказывается, у Зевса существуют другие имена — Дий и Дзен. Что это значит? Сократ переставляет буквы местами, получая требуемое ему значение. Если взять для рассмотрения имя Афродиты, то при соответствующих подвижках оно принимает вид «пены», из которой родилась данная богиня. В тексте «Кратила» читатель может найти практически весь пантеон греческих богов, на который в наши дни и опираются, полностью доверившись предположениям Платона.

Собеседники не совсем доверяют мнению Сократа. Они не допускают мысли, будто некогда имена писались и звучали иначе. Однако, им приводятся неоспоримые доказательства. Получается, что Сократ оказывается прав, поскольку он близок к истине. Так ли оно на самом деле — понять нельзя, ибо прошлое закрыто от понимания последующих поколений, с какой бы меркой они не пытались воспроизвести былое.

Значит, как бы не прозывалось то или иное, его понимание останется понятным без слов. Играть с именами или упирать на определённое значение — не будет правильным, скорее станет признаком закостенелого мышления. Любое слово обладает способностью развиваться, чего достигает путём постоянных трансформаций, если не изменяясь произношением или написанием, то присущим ему смыслом. Сейчас это понимается именно так. Во времена Сократа оно должно было пониматься иначе. Переводчики могли не уловить нюансов прошлого, передав содержание близким к дню их собственного настоящего. Чтение в оригинале не поспособствует лучшему пониманию, но это и не требуется. Былое осталось в былом — в настоящем всё понимается так, как желается людям современности.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нора Галь «Слово живое и мёртвое» (1972-87)

Нора Галь Слово живое и мёртвое

Отношение к рекомендациям Норы Галь не может быть однозначным. Она призывает не просто переводить, а проявлять изобретательность, практически извращать оригинальные строки. Нора Галь думает, будто русскоязычного читателя может утомить манера изложения автора, поэтому нужно полностью переработать текст, предложив в итоге то, что после перевода будет далеко от изначального варианта. Она против буквалистов, ратует за красоту языка, стремится сокращать количество слов в предложениях и представляет русский язык незыблемой скалой, должной иметь постоянный неизменный вид.

Если кто продолжает думать, что переводчик должен переводить, то он заблуждается, для Норы Галь переводчик — это тот, кто адаптирует (слово «приспосабливает» тут не подходит) текст под реалии русского языка. Допускается выкинуть лишние слова, перестроить авторскую подачу материала. На выходе получается уже не оригинальное произведение, а точка зрения переработавшего текст человека. Нору Галь не смущает, если читатель не проникнется духом автора, ей важнее дать понимание правильного строя русской речи. Получается, ознакомившись с текстом, читатель окажется введённым в заблуждение, так как прочитал вольную интерпретацию переводчика, и только. Пострадает от этого непосредственно автор, иначе понятый вследствие стараний адаптера (назовём сторонника перевода по методике Норы Галь именно так).

Объяснив, почему лучше быть лаконичным и придерживаться норм русского языка, Нора Галь задалась разрешением неразрешимой проблемы, а именно взялась судить, как относиться при адаптировании (тут понимание слова «перевод» от противного) к именам собственным. Адаптировать нужно! Русский язык единственно понятный для русскоязычного человека — русскоязычный человек должен быть окружён преимущественно русскими словами. Так считает Нора Галь. Подобная логика заставляет усомниться в том, что русский язык относится к живым. Даже больше, русский язык окажется мёртвым, если утратит способность обогащаться новыми словами. Но русский язык — это не латынь. На нём говорят, он постоянно совершенствуется, у него есть классическая литературная форма. Да и не в этом дело. Нора Галь стремилась освободить русский язык от включения иностранных слов, чтобы они не появлялись в речи в дальнейшем. То есть укоренившиеся заимствования могут продолжать использоваться. Всё прочее должно отсеиваться.

Нора Галь отчасти права, считая, насколько обеднеет читатель, не до конца понимая представленный ему перевод. Автор может вкладывать в имена-фамилии действующих лиц и названия определённый смысл, очевидный для носителей оригинального языка, но остающийся непонятным для остальных читателей, Катастрофы в том нет никакой. Допустим, не поймёт читатель, что главная героиня «Ярмарки тщеславия» носит фамилию Проныра, так он это поймёт, ознакомившись с самим произведением, увидев истинную сущность без дополнительных разъяснений. Это не так важно, чтобы о том спорить. Достаточно уже того, как русскоязычный человек приспосабливает иностранные слова, придавая им ему понятный вид с помощью кириллицы.

Если говорить о приводимых Норой Галь примерах, то хотелось бы видеть конкретные указания на них. Получается, в тексте представлены сомнительной полезности «ошибки» переводчиков, которые якобы имели место быть. Читатель критически настроенный, всегда сомневающийся в сообщаемой ему информации, сомневается и на этот раз, не видя «героев», разносимых в пух и прах Норой Галь, указывающей им, как лучше было бы перевести в том или ином случае.

Сперва точка зрения Норы Галь действительно кажется правильной, после приходит время задуматься и соотнести информацию с действительностью. Приходится признать — нет твёрдой позиции в её работе. Скорее больше противоречий среди мнений самой Норы Галь, сперва сообщающей одно, потом допускающей послабления, в итоге отрицая первоначально сказанное.

Человеку свойственно менять мнение. Завтра он думает не то, за что ещё вчера готов был стоять до последнего. Тому способствует множество факторов, в том числе и опыт. Сейчас мы все заблуждаемся. Будем правы только в будущем, но лишь касательно прошлого. И всё равно будем не правы — у будущего тоже есть будущее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аркадий Мильчин «Справочная книга корректора и редактора» (1974)

Подготовить текст к публикации — это целая наука. Так было в 1974 году, когда Аркадий Мильчин перерабатывал старые наработки, заново создавая пособие для корректоров и редакторов. По состоянию на начало XXI века, значительная часть книги устарела — современные технологии позволяют экономить время и многое доверять автоматизированным процессам, сосредоточив своё внимание только на небольшом количестве элементов, к которым относится и вычитка, всегда имевшая, имеющая, которая будет и дальше иметь важное значение. Опытный человек должен отследить правильность составления абзацев, поймать ошибки в тексте и выдать редактору в предподготовленном окончательном варианте. Так кажется со стороны — на самом деле всё может обстоять иначе. Чтобы знать точнее, нужно прочитать более современные справочные книги, но и от труда Мильчина отказываться не следует — можно получить избыточную информацию по разным вопросам: довольно занимательным и очень важным.

С прописной буквы следует писать не только личные имена, названия и слово Родина, а гораздо большее количество слов. У стороннего читателя закружится голова от различных вариантов, некоторые из которых устарели, а что-то стало нарицательным. Не каждый скажет, что «вторая Мировая война» пишется именно таким образом, или слово «родина» может быть написано вот так. Устроив тщательный разбор, составитель Мильчин широко освещает правила написания аббревиатур и сообщает читателю правила сокращения слов. Казалось бы, где заключается ошибка, если рассматривать «41 млн» и «45 млн»? На первый взгляд её нет — «миллион» грамотно сокращён с заменой двойной буквы «л» на одинарную и выбросом гласных. Однако, правда заключается в том, что «45 млн.» пишется с точкой на конце, поскольку в этом случае отброшено продолжение «-ов», а значит должны применяться жёсткие правила, о которых рядовые люди ничего не знают. Возможно, это уже не используется, но раньше правильным считался именно такой вариант написания. Разобравшись со сложными моментами, Мильчин даёт разбор правописания цифр, после прочтения которого гораздо проще определиться, когда всё-таки нужно писать «сорок», а когда ограничиться «40». Во всём вышеописанном очень много нюансов.

Кому-то могут пригодится правила составления таблиц, а кто-то будет бесконечно благодарен автору за разбор математических и физических текстов, где постоянно возникают проблемы с отображением формул и входящих в них символов, когда не просто «метр в квадрате», а именно «квадратный метр», а также другие особенности. Интересно представлена запись нот, проверка которых требует при вычитке проиграть содержание текста самостоятельно на музыкальном инструменте. Не остаются в стороне правила оформления иллюстраций и стихотворной формы. Подробно Мильчин останавливается на пьесах, требующих к себе такого же серьёзного подхода. О цитировании текста можно писать бесконечно, поскольку читателю такой информации не сообщали даже в школе, предлагая при написании сочинений упрощённую систему, которая легко может ввести в заблуждение, имея характер вырванных из контекста слов.

Аркадий Мильчин осветил практически всё, что может заинтересовать корректора и редактора. Не хватает только дополнительного раздела с правилами орфографии и пунктуации, чтобы всё действительно было в одном месте.

Это лишь малая часть из того, с чем можно ознакомиться благодаря данной книге. Не стоит упоминать: список использованной литературы, содержание, оглавление, сноски, аннотации, прочие элементы. Книжное дело — именно наука, требующая к себе серьёзного подхода. Не просто проверить на ошибки, скомпоновать и отправить в печать, но и справиться с множеством подводных камней. К сожалению, с развалом Советского Союза развалилось и уважение людей к мелким деталям; а то и просто над всем превалирует жажда заработать деньги наиболее лёгким способом, сэкономив на значительной части процесса по доведению издаваемого текста до ума.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юрген Вольф «Школа литературного мастерства» (2007)

Чем отличается профессионал от любителя? Профессионал за свою работу получает деньги, тогда как для любителя его занятие становится всего лишь лекарством от скуки и, возможно, увлечением всей жизни. В писательском мире тоже допустимо делить авторов на профессионалов и на тех, кто пишет для себя. Кажется, стоит написать книгу, как издатели жадно к ней потянут свои руки, чтобы поскорее заключить с тобой договор на издание. Однако, мир более жесток, нежели это представляется в процессе работы над книгой. Многим, ныне именитым авторам, в своё время отказывали в публикации, а некоторым отказывали и после признания и даже успешных продаж. Всё решается волей случая: трудно изначально понять кому всё-таки быть читаемым и продаваемым, а кто так и останется в любителях, надеясь уже после смерти быть обласканным славой одумавшихся потомков. Нет однозначного рецепта, и Юрген Вольф в этом плане может только мотивировать творить, бороться за свои интересы и никогда не отчаиваться.

«Школа литературного мастерства» — добротно сделанная книга о писательском мастерстве, где автор разложил всё по полочкам, начав с самого главного, призвав не бояться писать книги. Нет ничего сложного в том, чтобы однажды реализовать мечту, излагая на бумагу свой внутренний мир. Этому процессу будут сопутствовать страхи: кому-то не хочется лишнего ажиотажа вокруг своего имени, кто-то боится раскрыть эмоции, иным же не удаётся продвинуться дальше первого предложения. Одолеть всё это легко, достаточно познакомиться с методами преодоления трудностей, коими Юрген Вольф с большим знанием дела делится, имея за плечами многолетний опыт удач и падений. С чем-то читатель согласится, а что-то будет отрицать — это нормальное явление, если человек подходит к решению проблемы с высоты присущего ему вкуса.

Юрген Вольф не скрывает важность коммерческого успеха для книги. Писателю нужно всегда быть в центре внимания, рекламируя себя самостоятельно. Если о тебе впервые слышат в издательстве, отказывая в публикации только из-за нежелательных затрат на раскрутку нового автора, то не следует ожидать читателей, более критично относящихся к неизвестным людям, которые что-то там написали, особенно учитывая количество книг вообще. Можно засветиться на телевидении, а можно сперва добиться популярности в интернете, когда верные поклонники творчества будут тебя поддерживать во всех начинаниях. Как это всё сделать — частная проблема всех начинающих писателей. Если нужен успех, то он не придёт без работы над методами его достижения.

Стать писателем и заработать много денег — мечта литератора. Надо долго и упорно трудиться, чтобы из-под твоего пера стало выходить что-то вразумительное. А если при этом надеяться на обильные продажи с самой первой книги, то можно эмоционально сломаться. Юрген Вольф видит в возможности писать книги только способ одного из заработка денег, унижая эту творческую работу саму по себе, предлагая читателю «Школы литературного мастерства» такие подходы, что дадут максимальную отдачу. Пострадает при этом не только начинающий писатель, в которого закладывается не потребность в самовыражении, а вырождение в продукт для толпы, создающий что-то на потребу дня, минуя уважение к самому себе. Юрген не забывает давать действительно полезные советы, но некоторые аспекты призваны упростить процесс работы над книгой до минимума, отчего создаётся не высокохудожественное произведение, а средняя поделка для недалёких умом читателей, не способных шевелить мозгами и искать в книгах внутреннюю философию, ограничиваясь короткими диалогами и сюжетом мелкого пошиба.

Что же полезного можно найти в «Школе литературного мастерства»? Юрген Вольф хорошо показывает необходимость будущему писателю чётко представлять то, о чём он пишет. Если душа рвётся объять необъятное, то Юрген призывает чётко определиться с той линией повествования, которая будет в дальнейшем использоваться не только в конкретной книге, но и во всех последующих. Если автор решает сконцентрироваться на криминальных детективах, то вот пусть и пишет их до конца жизни. Главное — иметь постоянного читателя и стабильный доход: другого вывода из рассуждений Юргена сделать нельзя. Если вдруг писатель задумает строить диалоги с эмоциональной окраской, помещая в них всё действие, то Юрген наоборот не видит в этом необходимости, призывая к краткости и лёгким намёкам на говорящего, будто читатель не книгу читает, а смотрит фильм, самостоятельно понимая тот порыв, который отражается на лицах актёров. Юрген вступает в противоречие с самим собой, предлагая в качестве идеала для подражания Чарльза Диккенса, отличавшегося особым умением описывать сцены, создающие в воображении читателя ощущение полного присутствия. Только Диккенс никуда не торопился, а современный читатель не всегда обладает той усидчивостью, чтобы бесконечно долго читать про страсти вокруг чего-то одного, не имея возможности наблюдать развитие сюжета.

Даже вдохновение для Юргена — это механическая составляющая писательского мастерства. Нельзя ждать музу, когда горят сроки сдачи материла. Для этого автор «Школы литературного мастерства» разработал ряд упражнений, дающих любому писателю шанс писать по много страниц в день, имея возможность сравняться с самим Стивеном Кингом, а может даже и с упомянутым выше Чарльзом Диккенсом. Главное, писать не думая, чтобы уже после десяти авторских листов наконец-то погрузиться в бездну написанного, выискивая основной сюжет, компонуя листы в более логичном порядке. Действительно, получается что-то вроде книги, которая уже является плодом долгой кропотливой работы. Можно в процессе дополнительно написать биографию каждого персонажа, задавая себе бесконечные вопросы: «Зачем?» и «Почему?», дающие возможность более детально проработать сцены. Конечно, можно ещё спать по сорок пять минут, находя вдохновение в сновидениях, или прибегать к помощи собственного жизненного опыта. Важно, чтобы в итоге получилась книга, которую можно будет продавать.

Любая книга найдёт своих читателей. Вопрос только в том — сколько же она их найдёт?

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2