trounin.ru

Годы прошли, Степнова осталась верной себе. Повествование точно такое же, каким оно было прежде. Кажется, к любому её роману подойдёт любая рецензия, написанная на её же книгу. Если довелось прежде ознакомиться с «Женщинами Лазаря» и составить впечатление, можно смело считать его аналогичным по содержанию. Ничего нового добавлять не потребуется. Однако же, литературные критики обладают умением говорить о книгах так, чтобы автору было немножечко стыдно, если это не конъюнктурные критики, самих книг не читающие, зато выдающие на-гора множество лестных эпитетов подобного рода произведениям. Поэтому, давайте снова о том же самом чуть другим словами.

Как рассказывает историю Степнова? Давайте представим колокольчик. Не спешите. Сконцентрируйтесь на колокольчике. Автор сообщит его цвет, поиграет с нюансами палитры. Задастся вопросом — насколько он звонок. Или не звонок? Точно не глух. Не может быть колокольчик глухим. Кхм… А как часто он используется? Или им пользуются? Или он пользует? А трогают ли его? Аккуратно срывают? Грубо рвут… Сколько раз? Сколько раз позавчера? Один раз? Подумайте… Сколько раз за неделю? Вы уверены? Кстати, про цветок шла речь или про маленький колокол? Загвоздка. Или автор попивал одноимённый газированный напиток, аналог сами знаете чего. Не знаете? Значит вы молоды. Он прозрачен как слеза. Речь сейчас про напиток. Он наполнен пузырьками газа. Или… кол о кол чик. Сколько скрытых граней.

Степнова тот случай, когда спасает краткое содержание или аннотация. Глазам своим не веришь. Правда? Такое есть в произведении? Кто эти люди, сумевшие разобраться с нюансами слов-колокольчиков? Если оно и было, то утонуло в прочих словах. Когда Марина задумывала сказать А, обмусолив его всевозможные характеристики, где-то промелькнул сюжет, чтобы продолжить рассуждениями о свойствах Б, дабы где-то между слов пролить немного сюжета, попутно разыскивая понимание прочим словам. Как через такое продраться читателю? Непонятно.

Но! Степнова нравится читателю. Каким же образом? Того не дано понять. Читатель ангажирован? Зачем это ему… Зачем-то. Приз зрительских симпатий от литературных премий «Большая книга» и «Ясная поляна». Каким образом??? Чёрт его знает. Неким образом «Сад» прошёл через отборочные этапы, попал в длинные списки, оказавшись в коротких. Или нужно рассуждать о более высших материях, сравнимых с художественным ремеслом? Чем полотно более отдалённое от понимания, тем оно большего внимания достойно. Касательно изображений — такое вполне можно допустить. Там кто-то обязан быть первым, чтобы уже тем обессмертить своё имя, выделившись из множества прочих мастеров. Но разве такое возможно в литературе? Чрезмерное нагромождение слов ничего не должно давать. Загадка.

Не стоит вспоминать прочих писателей, творивших в подобном духе. Они были обласканы читающей публикой, не побоявшись после этим людям плюнуть в душу. Степнова так поступать не стала. Ей нет смысла этого делать. Она продолжит создавать произведения, ничем не уступающие прежде написанным. Изменится ли сам читатель? Вероятность того имеется. Сможет ли Степнова вновь привлечь к себе его внимание? Так и произойдёт. Почему? Достаточно того, что имя автора на слуху. Всё прочее приложится.

Теперь, когда слова исчерпаны. Приходит время замолчать. Необходимо собраться с мыслями в ожидании нового романа от Марины Степновой. О нём будет не тяжелее рассуждать, ведь о романах Степновой думать нет смысла. Кто не согласен, продолжайте и дальше возносить все книги подряд, вы ангажированы в силу вашего склада ума, вы — самовольный конъюнктурщик, вы боитесь сказать честно о прочитанном. Или… Но не будем говорить о крупах. Подумаете ещё про кашу в головах, хотя подразумевался лошадиный круп, близкий к тому, что рядом с репицей, тогда как речь шла про осиплость голоса и лающий кашель. Довольно!

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что же, скажем Поляринову прощай. Где-то поговаривают, его имя возносили на литературный Олимп русской прозы. Видимо, действительно невысокая гора. Занести его туда было не так сложно. Толком не имея за плечами ничего, он шёл лёгкой поступью по пологому склону, взбираясь без усилий. А потом перед ним возникла отвесная скала, по которой он продолжил восхождение. Забравшись, он понял, что восходил на Олимп русской прозы, а оказался на вершине других гор. Снег ли его ослепил, либо по иной причине, но после издания «Рифа» Алексей продолжил жить в ином пространстве. Поэтому нужно задать себе при чтении вопрос: о какой действительности Поляринов взялся рассказывать, если сам не сумел разобраться в жизни?

«Все мы каннибалы» — гласит эпиграф произведения. В нём сообщается о болезни куру, свойственной аборигенам Новой Гвинеи. Передаётся она, согласно эпиграфу, из-за поедания человеческого мозга. Будем думать, Алексей мягко намекнул читателю на каннибализм иного толка, когда человеческое самосознание пожирается окружающими его источниками информации. Что на этот счёт подумал сам читатель? Если чей мозг и пригоден к употреблению, то точно не его. Быть может это мозг писателя излишне мягок, слишком податлив и восприимчив, отчего не в силах отличить нужное от полезного, воспринимая всё через необходимость быть угодным лично ему… и без возражений. Ежели так, можно переходить к содержанию «Рифа».

Роман состоит из трёх историй. Нет надобности разбирать каждую в отдельности, автор рассказывает их, перемешав друг с другом. Вот город Сулим, там откопали линзу изо льда, появились сюрреалистические ожившие ящерки. Улицы в том городе названы в честь танковых бригад. Вот Америка, где изучают аллигаторов. Вот про сектантов, отказывающихся от благ цивилизации (вроде электричества). Что-то про американских антропологов, опыты над жителями Микронезии. Внезапно бунт и расстрел в Сулиме. Что, к чему, зачем?

Разбираться и вникать во всё это читатель не станет, поскольку нет в том нужды. Если основательно засиживаться над каждой книгой, будешь ими без меры пропитан и утратишь связь с реальностью. Считай, по собственной воле окажешься в числе книжных сектантов, не желающих продолжения развития. Другое дело, ежели ты берёшься изучать творческий потенциал, культурную составляющую, собираешься писать крупные исследования. Но кому… Кому будут нужны ваши исследования по ничем непримечательным произведениям? Будет достаточно ознакомиться с предисловием к вашему труду, чтобы его далее не читать. Или вы собрались концентрироваться на творчестве Поляринова? Да есть ли там на чём концентрироваться?

Всё пройдёт. Схлынет и это. Пока рано говорить о месте Алексея в литературе XXI века. Его заслуги: победа на читательском голосовании в премии «Новая словесность» и читательское же внимание на премии «Большая книга». За дело ли? А может благодаря имени на слуху? Как знать. Вкус читателя переменчив: при жизни ценят, забывая сразу после смерти. Не боится ли такого варианта Поляринов? Если мозг не совсем поражён чуждым источником информации, излечение вполне вероятно. Иначе грозит энцефалопатия и потеря идентичности.

Оставим «Риф» в стороне. Это проходное произведение. Назовём — продолжением расписывания ручки. Автор пытается созидать, создавая творения в пустоту. Пусть он возмутится данным словам, попытается найти оправдание. И он его обязательно найдёт, и даже применит, но не будет понят, так как не дано нам понять человека с потерянной идентичностью на пороге энцефалопатии. Питаться продуктами его труда опасно!

Автор: Константин Трунин

» Read more

В жизни случается разное. Порой не знаешь, как на это реагировать. Можно лишь сказать — возможно всё. И это действительно так. Например, в неком граде, что в горах, жили женщины с несчастной судьбой, куда деться от своих бед они не знали, но находили утешение в лице одного мужчины, умевшего снять с них тяжесть быта, обременив их на радость ребёночком. Как раз об этом взялась повествовать Наринэ Абгарян. Читатель волен спросить: доколе можно? На что получит ответ: о горе людском в отдалённых селениях будет написано ещё многажды. Давайте разберёмся с этим чуть подробнее.

Жизнь Симона — не сахар. С женой он не в очень хороших отношениях. Ему проще сходиться с другими женщинами. Благо жена смотрит на его измены сквозь пальцы. Читатель обязательно вспомнит Казанову, знаменитого персонажа из прошлого. Про Казанову говорили: не так важно количество, насколько имеет значение качество. О нём женщины потом и судили подобным образом, вспоминая оказанное им внимание, тогда как прочие аспекты отношений становились малосущественными. Но насколько легко пленить женщин, с которыми имеешь короткое знакомство? Такие отношения не разбиваются о быт, рассыпаясь раньше, когда двое расходятся по обоюдному согласию задолго до того. Немудрено, когда подобных Казанове могут продолжать любить на протяжении всей жизни, поскольку он за краткий миг знакомства никак не мог испортить отношений.

Понимая это, иначе начинаешь смотреть на поведение Симона, другим образом воспринимаешь рассказы его мимолётных спутниц. Он приходил в миг отчаяния, давал умиротворение и уходил на крыльях любовного подвига. Ему просто получать ответные чувства, находя для опечаленных нужные к тому слова. От него потом не требуется воспитывать детей. Он был нужен на определённое мгновение. Читатель согласится, что любить без обязательств всегда легко. Даже можно назвать Симона злодеем, умело находившим подход к разбитым сердцам. Или он был благодетелем, те сердца исцеляя от ран? Пусть каждый решает самостоятельно.

Абгарян скорее обеляла Симона. Каким бы он не был, он давал женщинам счастье. Отчего им горемычным жить с нелюбимыми мужьями, которыми они обзавелись по необходимости, воле прочих, либо по глупости ранних любовных отношений. Но читатель всё-таки спросит: тогда почему жена Симона была такой же несчастливой, какими являлись прочие действующие лица? И почему Симон не сумел дать счастье той, с которой жил до старости? Или его жена была достаточно честна, чтобы не искать утех на стороне? Или читатель упустил столь важный для внимания момент? Жизнь подлинно сложна. Случается действительно разное. Для накала страстей нет ничего лучше, чем порождать противоречия. У иного автора исход мог быть гораздо печальнее — с Симоном могли расправиться или принудить к пути истинному истязаниями. Наринэ излишне добра к действующим лицам, при этом делая каждого из них скорее несчастным.

На деле — всё рассказанное является аморальным. Имей Армения другую религию, быть тем женщинам забитыми насмерть, а то и по благости в наказание им отсидеть несколько лет в тюрьме с отнятием права на имущество. Той же участи мог удостоится Симон. Быть может вопрос решили отсечением орудия преступления и носа.

Ежели всё случилось и не имело последствий, читатель согласится — не так уж плохо прожить жизнь в горе, имея частицу счастья на душе. Случается и более страшное. Всему своя мера и своё понимание. Только не вспоминайте сюжет «Алой буквы»…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что есть на севере России? Какие там происходили события? Кто знает… и хочет ли то кто узнать? История там должна существовать всегда. По крайней мере до той поры, пока вечная мерзлота и болота продолжат хранить взятые на себя свидетельства прошлого. Но можно говорить о событиях не настолько далёких. Буквально сто лет назад там ковалось светлое будущее, за несколько десятилетий уступив место безнадёжности. Вот о наступлении беспросветности читателю и предстоит узнать из романа Виктора Ремизова. Повествование настолько длительное и тягучее, что редкий читатель осилит даже первые двести страниц. Да и тот, который дойдёт до конца, останется либо с чувством восторга, или пожалеет о решении выяснить, о чём же ему так долго взялся рассказывать автор.

Виктор говорит — роман основан на реальных событиях. Значит, в повествовании есть доля правды. Насколько это действительно важно? Не очень. Данное произведение более просится быть оформленным в виде телевизионного сериала, нежели в качестве самостоятельного произведения. Уже не будет важно, где автор был прав, а где ошибался, всё будет рассказано с присущими таким проектам штампами. Спешить некуда! Пусть читатель долго ожидает прибытия баржи с арестантами, пусть внимает историям жизни разных людей, пусть видит сплошные зверства, так как человеческого в этих краях уже не помнят вовсе. Пусть тут появится француженка. Пусть занимается вербовкой служба безопасности. И пусть хлебнут горя все, кто тут оказался. Неважно, воля севера — сокрушать. В нашем представлении — сокрушать.

Редкое произведение про края вечной мерзлоты находит отклик в душе читателя. Не хватает именно человечности. Редко появляются авторы, рисующие прелести северной жизни. Почему вновь и вновь приходится сталкиваться с беспросветной угрюмостью? Понятно, людям свойственно искать более удобные места для обитания. И не их вина, почему они оказались в неблагоприятных для них условиях. Вернее, это полностью их вина. Они жили так, дабы всё к этому привело. Или всё-таки не их вина. Только никто не станет искать счастье в северных широтах. Точно никто? Обязательно станут. Некогда ведь искали. Были счастливы идти по собственной воле, гонимые ветром новых открытий, впечатлений, порою же бредя на север из неумения иначе жить.

А может Ремизов рассказывает именно так, как ты не хочешь об этом знать. Благостное восприятие зависит прежде всего от человека. Во всём мрачном он увидит хорошее. Всё воспримет за кем-то специально ему данное. Неспроста дарованы такие испытания. Необходимо их выдержать с достоинством. Казалось бы… Однако, Ремизов поведёт в другую сторону — пробуждая мрачное, попутно осуждая сложившееся. Будет затягивать глубже, не позволяя найти положительные моменты. Для чего? Иначе читатель не поверит. Не принято говорить о том времени без надрыва осуждения. Так ли это? Или автор не хотел видеть иного?

Недоумеваешь! Пусти на русский север дельных людей, охочих до свершений, они не станут унывать перед трудностями. Они сделают возложенное на них, и пойдут дальше. Кто останется, будет клясть судьбу. Может потому север в представлениях кажется унылым: из-за обиженных на жизнь. Думалось, трудности закаляют. Кто скажет, что это не так? Кому хочется лёгкой жизни… зачем они оказались на севере? Легко об этом говорить, гораздо проще поддаться унынию. Что же, каждый имеет право пасть духом, смириться с обстоятельствами и высказывать недовольство. Таких большинство.

Может потому Ремизов и сложил повествование «Вечной мерзлоты» столь тяжёлым к восприятию. Для проверки читателя на прочность.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Как к тому не относись, именно советское время сделало писателей царской России теми, кого мы ныне знаем. Ежели писатель был неугоден, он оставался в забвении. Особенно тяжело пришлось жившим во второй половине XIX века, когда они не могли знать, в каком направлении им следует развиваться. Стоило делать упор на религиозные темы, осуждать социалистические идеи, того уже было достаточно для игнорирования в последующем. Собственно, Лесков известен по рассказу «Левша», тогда как прочее читателю осталось неведомым. И вот, в начале века уже XXI, разобраться с судьбой Лескова взялась Майя Кучерская. Правильно ли она это сделала? То, что Майя испытывала необходимость донести до современного ей читателя особенности творчества «прозёванного гения», хорошо. Другое дело, каким образом Кучерская это осуществила.

Должен ли биограф быть чужд художественного слова, чётко и по делу излагать информацию? Будем считать — да. Майя решила утопить читателя в беллетристике. Порою удивляешься, когда начинаешь читать биографию, на деле написанную именно художественным словом. Витиеватый слог затуманивает представление о герое повествования. Говоря наперёд, Кучерская практически не показывала самого Лескова, более сосредотачиваясь на его творчестве. А если где и пыталась найти его следы, вроде деревеньки Лески, результат оказывался тщетным. На судьбе Лескова его прошлое сказалось несущественно, поскольку он вступал в жизнь, оставшись у разбитого корыта.

Лесков начинал литературную деятельность в качестве публициста. Писал обычно на остросоциальные темы. Мог свободно рассказывать про пожары, винокуренную промышленность, об отношении к рабочему классу, о ветшающих и неприспособленных для деятельности зданиях. Мог и про отсутствие туалета написать. Заметки Лескова оставались вне внимания. Кучерская посчитала иначе! Великой важности дела совершал Лесков, громил обыденность жаркими словами, заставляя к ним прислушаться. Только в действительности всё было куда скромнее.

Что губит многих биографов, работающих над воссозданием особенностей жизни писателей, они пытаются находить в литературных трудах отсылки к действительности. Пытаются разобраться, что именно подтолкнуло писателя к созданию произведений, где они находили прототипов для персонажей. Может оно и является важным… Но насколько подобное должно находить отражение в биографии? Всё-таки читатель желает понять самого писателя. Ежели ему будут интересны произведения, тогда он найдёт соответствующие исследования.

Непонятно и стремление отражать реалии происходивших событий, практически не имевших отношения. Допустим, Лесков слышал взрыв, убивший царя. Требуется ли подробно рассказывать о самом убийстве в деталях, мотивах и прочем? Кучерская посчитала — лишним не будет. И так во всём на протяжении всей биографии.

Оставалось сказать про отношение к Лескову современников. Среди наиболее важных Майя посчитала Фёдора Достоевского и Льва Толстого. Рассказала и про сына, написавшего объёмную биографию отца, к сожалению — впоследствии уничтоженную во время Великой Отечественной войны.

Что теперь делать читателю? О жизни Лескова больше, нежели мог, он не узнал. Такого рода информация есть в свободном доступе. Достаточно взять в руки любое из собраний сочинений, прочитать художественные произведения, быть может прикоснуться к публицистике, и портрет Лескова возникнет перед глазами без лишних к тому слов. Другое дело, Лесков действительно не удостоился читательского внимания в советское время, отчего к нему нет внимания и в последующие дни. Так ли это плохо? Кто захочет, проявит к нему внимание… А прочий читатель Лескову не нужен. На его счастье, имеются в России лесковеды, способные восполнить пробелы. Пусть биография в исполнении Кучерской пока побудет одной из книг, побуждающих читательский интерес не ослабевать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Литература многогранна. Об иных писателях никогда не узнаешь, как бы не стремился приблизиться к тебя интересующему. Могут ли литературные премии в этом плане помочь? Не совсем. Чаще прочего предлагается то, к чему бы ты и не проявил никакого внимания. Так ли много мы знаем великих писателей, ставших нам близкими благодаря именно литературным премиям? Думается, их единицы. Насколько оправдано такое мнение в отношении Юзефовича? Он ничем не лучше многих творцов, берущихся восстанавливать прошлое в форме романов. Один из многих. И может не оставит по себе воспоминаний, став в ряд тех самых многих. Почему, допустим, не обласкан премиями Владислав Бахревский? Всё это вкусовщина. Время отсеет лишнее. Быть может канут в Лету писатели вроде Булгарина и Загоскина, чьи имена были на слуху, их произведения пользовались спросом, но потом читатель стал к ним совершенно глух. Впрочем, Юзефович пишет так, как это ему интересно. А прочитают ли его — иная плоскость восприятия.

На этот раз Леонид знакомит с событиями, связанными с борьбой греков за независимость от османов. Сразу ставит перед читателем вопрос: греков ли? Кто они — эти греки? Насколько можно соотнести с греками древними? Скорее это народ, в чьих жилах больше албанской, славянской и турецкой крови. Но сами греки, вместе с желанием независимости, нисколько не интересны на страницах произведения. Интересуют другие люди — любители греков, то есть филэллины. Почему в них настолько горячее желание помогать? Есть ли в том религиозная составляющая наподобие Крестового похода против мусульманства. Или эти люди горели желанием деятельности, способные направить энергию куда угодно? Скорее всего так. Человек либо разрушает его окружающее, либо уничтожает себя изнутри. Созидать благое у него совершенно не получается. Да и не знает человек, насколько оправданы его поступки, более надуманные им самим.

Отставим всё это в сторону. Греция с её борьбой — фон для прочих повествований. В России ещё не знают, царь Александр правит последние годы. Не знают, как поступить с владениями Демидова. Почему бы не порассуждать о Наполеоне, Македонском и Птолемеях? Может вернуться к царю Александру, обсудив его измены, путешествие в Таганрог, последующую смерть? Всё получится навязать под одно. Проблема лишь в том, что подобное повествование после прочтения истирается из памяти. Ровно как и содержание остальных книг Юзефовича. Не возникает при чтении привязывающих к его творчеству моментов. Он один из многих творцов исторической беллетристики, смешавших правду с вымыслом, чтобы навсегда остаться в числе подобного рода романистов.

Собирая информацию о данном произведении, находишь свидетельства о начале работы над ним с 2008 года. Юзефович искал материал, дополнял, вероятно переосмыслял. Что побудило придать ему законченный вид? И было ли желание делать произведение цельным? Со стороны оно таковым не смотрится. Не зря действию придан вид переписки действующих лиц. Читатель пусть сам усваивает ему нужное, поскольку понятно — в письмах не будет ровного повествования. У всех свои мысли в голове, которые излагаются в различных формах. Скажем проще, Леонид писал о конкретном времени, где основной интерес возникал к греческому стремлению обособиться. Уже потом в России заговорят о бунте декабристов и войдут в размеренные десятилетия правления Николая, пока же отдушина была вне пределов страны.

История — сложный предмет к изучению. Каждый имеет собственное видение, называя его более правильным. Да не больше ли надуманности? В отдалённой перспективе именно измышления писателей берутся за основу понимания прошлого. Будем считать, Юзефович прилагает руку именно к такому осмыслению своего творчества.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эта история случилась в советские годы между 100-летием Ленина и 60-летием Октябрьской революции. Этого вполне достаточно. Можно узнать дополнительные обстоятельства, вроде городка Шулешма-5, имени главного героя — Василий Иванович Бочажок, его армейском звании — генерал. Что ещё можно рассказать? Может быть прочитать стихи? Давайте стихи. Особенно памятуя про любовь автора к поэзии. Ещё о чём-нибудь? Можно про интернет поговорить. Нет! Неважно! Интернет, значит интернет. Да хоть про колонизацию Марса можно поговорить, если бы автор того пожелал. Почему вы такому вдруг противиться решили? Он вам добрую часть повествования про секс станет рассказывать, смакуя пикантные детали. А как же генерал и его семья? Собственно, вы правы. Будет и такое. Более о книге можно не рассказывать.

Внезапно, уже в конце, автор посчитал необходимым рассказать про прошлое генерала, как он рвался на Мировую войну, будучи не достигшим призывного возраста, как решил эту проблему, но был ранен в пути. Что по итогу получилось? Служить ему пришлось в мирное время. И раз сумел достичь генеральского звания, не зря жил. Теперь уже точно можно заканчивать рассказ.

Нет, подождите, можно ещё про собаку рассказать. Какую? Вы правы. Пусть читатель сам находит, что автор писал про собаку.

Верно говорят, манера изложения автора свела произведение в пустоту. Он допускал постоянные отхождения для рассказов о постороннем. Смешалось всё! Генерал и его семья. Генерал и его прошлое. Генерал и его настоящее. Генерал и время, до которого он не мог дожить. Смешалась даже поэзия с генералом. Непростые были дни в доме семьи Бочажок. О чём читатель с подлинным, либо натужным интересом пытался узнать. Кто дошёл до последней точки, получает в награду звание молодца. Остальные такого звания, увы, не получают.

А как быть с признанием? Автор взял литературную премию. Все его поздравляли. Он, должно быть, пожал руку обошедшему его Иличевскому, быть может пожал руку Идиатуллину, не сумевшему его обойти, и вероятно дал доброе напутствие Елизарову, Рубиной и Макушинскому, удостоенных только приза зрительских симпатий. Признание было заслужено. Иного быть не может. Но куда смотрели читатели? Издатель книгу изъял из свободного чтения. Её долго не могли найти. Потом она появилась. И никто не кинулся её читать. Кто-то обещал прочитать после, в итоге до сих пор не прочитав. Высказать мнение о книге решилось ещё меньше… Потому как непонятно, каких слов можно удостоить данное произведение. Читатель этого текста и сам должен был понять, читая попытку критика осмыслить им прочитанное.

Критик может сказать единственное разумное. Отнести произведение автора к модернистическому направлению литературы, сделав выбор в пользу потока сознания. Сразу позволив себе вспомнить о литературных изысканиях Вирджинии Вульф: окно, небо, облака. В данном случае: гарнизонный городок, генеральские будни, авторская поэзия, бесконечные мысли на какие угодно темы. Тут бы и закончить. Но рано!

Самое время вспомнить Басинского. Неожиданно, согласитесь! Если произведение тебе не нравится, не следует себя мучить, пролистывайте его кусками. Скажете — так нельзя поступать. Взялся читать, тогда следует ознакомиться со всем текстом от первой до последней страницы. Ваша правда! Если вы хотите потратить время впустую, поступайте именно таким образом. У вас ничего в голове не останется. Конечно, можно разбирать текст на составляющие, находить в нём новые грани. Только ежели само произведение не хотят читать, ваши изыскания и подавно никто не прочтёт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Начнём с того, что в первые годы книгу Бориса Лего было практически нигде не найти, если хотел её прочитать, не одарив автора рублём. После такая возможность появилась. А ныне такую книгу скорее запретят, внеся в соответствующий реестр. Перестали в стране любить психически нездоровых людей, предпочитая их отменять, нежели принудительно отправлять на лечение в психиатрические лечебницы. Но это слишком долгое к пояснению обстоятельство, писать о котором можно многостраничные трактаты. Подойдём к пониманию изложенного Борисом Лего буквально.

Пишет Борис, иначе в миру прозываемый Олегом Зоберном, про ему близкое, о чём думает каждый, решивший встать на путь духовного очищения. Доподлинно неизвестно, по какому пути идёт именно Лего (анаграмма имени), но по умолчанию считается, если решил получить богословское образование, то морального разложения быть не должно. Впрочем, имелись в истории примеры, когда ученик семинарии вставал на противоположные рельсы, либо архитектор начинал сравнивать города с землёй. Олег скорее решил прочувствовать обратную сторону медали, взявшись за рассказ про нечистые силы. Не он первый и не он последний, кто из людей его категории принуждает к жизни тёмные силы. А как иначе понять врага, нежели не вызвав его на бой?

Кто его герои? По большей части сумасшедшие, они же — одержимые. Страдают действующие лица психическими отклонениями, готовые идти на воплощение ими задуманного. Мыслей в их головах водится много. К сожалению, адекватными назвать такие мысли трудно. Однако, кто же станет судить об адекватности, когда с 2022 года мир об этом словно забыл, впав в отрицание рациональности происходящего. Например, одно из действующих лиц решило избавить город от бездомных. Что для этого нужно было сделать? Печь пирожки с ядом, после раскладывать по местам обитания «ненужной» части населения. Другое лицо опьянело от запрещённых веществ, влияющих на способность осознания действительности, после чего отправилось слушать голоса станций метро. Иные деятели вознамерились принести в жертву мрачным силам 666 кошек. Даже Ленин встанет из гроба!

Никто не отрицает необходимость понимать мрачную сторону. Она для того и существует, чтобы люди могли отделять белое от чёрного и хорошее от плохого. Может к тому побуждают обстоятельства. Уже не сошлёшься на ходившие по Руси страшилки о русалках, оборотнях и мертвецах. Подобное можно излагать лишь в духе городского фэнтези. Да и кто поверит, возьмись говорить про козни домовых, проказы лешего, а то и в злость водяных или неких воздушных элементалей. Теперь всё объясняется гораздо обыденнее, без привлечения воздействия потусторонних сил. Вот и у Бориса Лего ничего этого нет, вместо чего безумие творят сумасшедшие люди. Впору задуматься, отчего случилось именно так.

Если подумать дополнительно. Удивляешься, отчего русская литература лишена масштабных полотен на религиозные темы. Существует малое количество работ, где сходятся силы христианского света и тьмы, да и то, опять же, читателю это преподносится сюжетом из жёлтого дома. Почему нет повествования о возникновении зла, его стремительном росте, с ожиданием грядущего конца света. Вместо этого мы видим разрозненные фрагменты. Вот Борис Лего описывает безумцев, отдельно он же — как Олег Зоберн — впоследствии созидает «Автобиографию Иисуса Христа». Насколько должен сойти с ума мир, дабы всё это совместить под одно?

Будем думать, Олег успеет создать такое полотно. И нам останется трепетать перед сложностью происходящих вокруг процессов. Пусть потом скажут о полнейшем безумии. Поверьте, безумен всякий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сколько не забрасывай невод, всё равно он возвращается с тиной морскою. На этот раз он вернулся с романом Евгении Некрасовой «Кожа». Что за диво-дивное? Сказ о рабыне чернокожей и сказ о крепостной крестьянке. Обе несчастны. Обе не способны обрести в жизни лучшее. Обе страдают кожными проблемами. Да настолько им тяжело в жизни приходится, что невольно можно испытать неизбывность данной с рождения же неволи. И не просто об этом сказывается, а довольно магическим образом. При этом не так важно, насколько жизнь в прошлом ограничивалась ограниченной же территорией для созерцания. Благодаря писателям, навроде Некрасовой, действующие лица способны воспарить до высей, о которых они подозревать вовсе не могли. Хорошо хоть дело осталось в рамках нашей планеты. Могло ведь иначе случиться — приблизиться к пониманию будней марсианских рабов, живших миллиарды лет назад.

Рассказчица с первых строк делится с читателем личными проблемами. Мол, имеет белый цвет кожи, в крови есть примесь. Мол, не повезло — родилась в России. А ежели так, имеет полное право писать о крепостных. Читатель должен начать недоумевать, зачем ему сообщать о неких комплексах, искать им оправдание. Россия — свободная страна. Тут можно говорить практически обо всём, если не перегибать палку. Хоть о гомосексуалистах говори и о прочем. Только помни, на каком берегу находишься. Молочные реки у нас не для того текут, чтобы по ним крокодилов из мрака подсознания пускать в вольное плавание. Рассказывать можешь и про негров, без заискивания перед ними и не выпрашивая прощения за будто бы нанесённые обиды. Рассказчице и этого мало, она упорно оправдывается перед читателем за использование в сюжете человека с кожей чёрного цвета.

Комплексы и комплексы! Они порождают бурю в стакане при ясной луне и безоблачном небе. Евгения при каждом удобном случае говорит про кожу. Действующие лица страдают от разных недугов. Более прочих их изводят гнойные прыщи. Ещё они не могут спокойно есть сладкое. Читатель опять думает, как тягостно приходится занимающимся самоограничением из-за собственной надуманности или вследствие сбоев организма по вине родителей-самодуров. Но секрет произведения сокрыт в ином — это не магический реализм. Отнюдь!

Перед читателем фэнтези. Со всеми присущими данному жанру допущениями. Добрую часть повествования можно тогда вообще убрать из книги. Ведь читатель знает, автор фэнтези не обязан ничего объяснять. Описываемый им мир существует на честном слове. В том мире могут жить разные создания, функционировать по любым закономерностям, мыслить самым невообразимым образом же. Могут даже обмениваться телами, либо цветом телесных оболочек. Внезапно иметь по шесть пар рук, страдать от разного рода мозолей, сдирать с себя кожу до мяса, рожать детей разного оттенка. Ничему этому удивляться не стоит — фэнтези и не такое стерпит.

К чему столь сумбурно всё изложено? Так сумбур же. Быть может произведение случайно затесалось в лауреаты премии «Новая словесность»? Нет, оно вполне органично вписалось. Не раз лауреатами становились писатели, созидавшие напластование невероятного, порождённого бурной фантазией. Чего стоил только опальный Владимир Сорокин, чьи произведения особенно выделяли частотой награждения. Но всему приходит конец, было бы красиво, завершись «Новая словесность» именно на Сорокине. Однако, она завершилась награждением Евгении Некрасовой. Будем считать, ушла в поисках новой кожи. Остаётся дождаться возвращения. И не хочется думать, словно это произойдёт. А за Некрасовой мы ещё понаблюдаем. Говорят, она взялась за самостоятельное взращивание писателей. Страшно…

Автор: Константин Трунин

» Read more

К 2022 году мир практически сошёл с ума. Это произошло не одномоментно, оно тянулось к этому постепенно. И хорошо, что где-то безумию был положен конец. Но сделанное до того уже не воротишь, его надо рассматривать как историю человеческого помешательства, которое обязательно ещё вернётся. Почему? За каждым падением следует возвышение, чтобы вновь упасть. Правда, безумцы прошлого редко интересуют столь же безумных впоследствии. Как же быть тогда с «Пленниками Амальгамы» Владимира Шпакова? Будем считать, он поместил своих героев в мир Зазеркалья. Там царит сумасшествие. Только мир произведения не перевёрнут с ног на голову, он просто отражался от настоящего тех дней.

Со своей стороны читатель должен смотреть на «Пленников Амальгамы» в качестве осуждения самого себя. Не будь его интереса к произведению, быть может премия «Новая словесность» продолжила существование. У подобного рода литературы имелись поклонники, пожелавшие её вознести на Олимп именно читательского одобрения. Тогда как книга не удостоилась одобрения критического сообщества, отдавшего предпочтение ещё более безумным формам понимания бытия.

Как же читать книгу, столь безумную по содержанию? Читатель, имеющий адекватное представление о реальности, пожелает прикоснуться к содержанию лишь в случае интереса к миропониманию психически нездоровых людей. А может и нет. Такие суждения оставим для психиатров. Читатель видит на страницах сумбурное изложение в форме потока сознания. Шпаков брался описывать разное, не давая конкретики. Он мог начать рассуждать о Ницше, буддизме, хуматонах, Бетельгейзе, про фараонов и собственную мать, не забывая кормить героев произведения таблетками.

Не совсем неожиданно, вполне в духе литературы первых двух десятилетий XXI века, Владимир опустился до пошлостей. Русские писатели с усилием продолжали тянуть в литературу вульгарные образцы западной литературы, где описание низменных человеческих потребностей описывается с большим интересом, нежели прочие обыденные человеческие желания. Непонятно, насколько читатель должен иметь моральное уродство, дабы искать низменность в литературе, скорее желая найти оную в иных визуальных формах. К сожалению, редкий писатель понимает, насколько абсурдно помещать на страницы книги абсолютно всё. Разве не видят они в том гибель ими написанного для будущих поколений? Рано или поздно такого рода литература подвергнется полному уничтожению. А какой писатель творит ради забвения?

Другое дело, не каждый писатель способен создавать произведения иначе, нежели у него получается. Надо быть лучше знакомым с творчеством Шпакова для вынесения иных суждений. Вместе с тем, первое впечатление не позволяет обратить взор на иные литературные труды. Даже можно сказать почему. Так уж складывается, что современная русскоязычная литература практически лишена разносторонних творцов, имея повторение одного и того же из книги в книгу. Исключения практически не встречаются. Читатель может сам это проверить, прочитав произведения какого-либо автора от первого до последнего. Много ли он найдёт различий в манере повествования? Думается, и у Шпакова в произведениях найдёшь на страницах безумие.

Ничего не поделаешь, «Пленники Амальгамы» — ровно то произведение, которое написано в духе прочих номинантов и лауреатов ныне почившей премии «Новая словесность». Выдерживать подобное и дальше русская литература не могла. Да и кто бы позволил такому продолжать функционировать. Не будь Шпакова, кто-нибудь другой стал бы ещё одним гвоздём в крышку.

Смахнём слезу печали. Лучше русская литература всё равно не стала. Она далека от уровня классических лет. Даже далека от уровня советской литературы. Она продолжает оставаться на дне…

Автор: Константин Трунин

» Read more