trounin.ru

Говорить в общих чертах о людях хорошо, но как быть с имеющим место на самом деле? Не об обезличенных гражданах России, а взирая на непосредственное население провинции. Находясь вне столичной жизни, Салтыков наглядно видел, каким образом воплощаются реформы Александра II. Если говорить мягко, то практически никак. Может крестьян и освободили от крепостничества, мышление нисколько не изменилось. Даже наоборот, появлялись деятели, требовавшие вернуть всё назад. Как тут не вспомнить жара непосредственно исходившего от Михаила? Он то укорял власть, не находя ничего положительного в её действиях. Действительно, крепостное право отменено. А дальше? Может ни о чём подобном в столице более не думают, устремившись к проведению новых реформ. Наглядно же в провинции всё в прежнем виде. Впрочем, когда в России реформаторы встречали одобрение? Даже при объективно обоснованной необходимости, давно для того назревшей.

Любую реформу нужно проводить быстро, меняя жизнь со старого уклада на новый. Если крепостное право отменяется, значит нужно изменить и мышление, не допуская возражений или пересмотров. При этом Салтыков не собирался мириться с медлительностью, хотя должно было быть ему понятно, что нельзя враз изменить прежде устоявшееся, не выдержав период первого возмущения, не дождавшись охлаждения эмоций, когда и выполнить изначально задуманное до конца. Перемены желается видеть мгновенно совершёнными, иначе понять суждения Михаила не получится.

Думал ли Салтыков, как велико сопротивление людей? Готовые к реформе приступили к минимизированию её последствий задолго до свершения очевидного. А оттягивавшие до последнего решение должных возникнуть проблем, так и не сумели перестроиться на новые условия. Имелись и те, кто предпочитал возмущаться, ни к чему более не способный. На самом деле, насколько бы Михаил не обозревал ситуацию, он должен был понимать общее спокойствие, периодически волнуемое высказываниями горячих голов. Следовало забыть о былом и продолжать жить, вместо чего проблемы придумывались на пустом месте, вследствие чего обсуждение начиналось сначала.

Может даже возникнуть мысль о губительности всех начинаний, исходящих от власти. Каким парадоксальным то не будет казаться, однако – это так. Мечта россиян скинуть иго крепостничества теперь поворачивалась вспять: часть крестьян не находила себя при обретённой свободе, упрашивая вернуться обратно под опеку помещиков, и часть помещиков не умела наладить существование в условиях необходимости нанимать работников, массово разоряясь. Требовалось время, либо требовалось смениться хотя бы одному поколению, чтобы забыть об условиях существования при крепостном праве, смирившись с проведённой по его искоренению реформой. Потому существует единственный вывод – судить нужно не сразу, а спустя десятилетия.

Салтыков жил в ситуации определённой напряжённости. Разумеется, его мысли не могли ждать. Ему требовалось выговориться, чему он и посвящал письма, посылаемые в “Отечественные записки”. Вполне вероятно скептическое к нему отношение со стороны провинциалов, имевших своё собственное мнение о происходящем именно сейчас. Люди пугались свершившегося, и не могли принять новых изменений. Им казалось лучше жить при прежних условиях. Однако, покуда царствовал Николай – они слёзно молили судьбу ослабить наброшенное на них ярмо. Теперь, при Александре II, воплощавшем их призывы в реальность, возникло отторжение проводимых им реформ. Имеется ощущение, словно человек не знает, чего он хочет на самом деле.

Недаром именно при Александре II, стоило ему дать послабления, стало модным вести ни к чему не обязывающую жизнь, отрекаясь абсолютно от всего, словно и прежде было хорошо, и сейчас нисколько не хуже.

» Read more

Людьми движет стремление к защите родного дома, но стоит ли его защищать? Ветхий, утлый, обречённый обветшать сильнее прежнего, он пробуждает желание к противлению. Этим пользуются все, в том числе и власть. Поднять население на борьбу проще, пробудив требуемую для того агрессию. Лучший способ – внушить необходимость защиты интересов государства перед лицом мешающих тому обстоятельств. Однако, человек не желает смотреть на проблему шире, представив в качестве родного дома всю планету в целом. Обязательно возникает стремление к обособлению, равносильное пещерным предрассудкам. Кто он – противник государства? Чаще всего под ним понимаются другое государство и населяющие его люди, думающие точно о таком же родном доме, который они стремятся оберегать. В пылу страстей значение приобретает сила событий, имеющих значение сейчас, и никогда не представляющих важность в последующем, если не зайдёт речь об искусственном пробуждении утихших в прошлом противоречий.

В 1870 году вспыхнула франко-прусская война. Давно французы не стояли перед унижающими их достоинство обстоятельствами. Они терпели власть монархов, соглашались служить императорам, брались и сами воплощать на практике республиканские идеалы, но столкнуться с немцами и потерпеть от них поражение – схожее с кошмаром видение. В 1871 году случится непоправимое – Франция уступит Пруссии, утратив над собою власть последнего единоличного правителя – Наполеона III. Несмотря на то, что французы не стремились поддерживать государя, они всё-таки оказывали сопротивление вторгнувшемуся на их земли агрессору. Никто не согласится отдать родной дом без боя – не собирались того делать и французы.

Теперь, вспоминая, каким образом тогда обстояли дела, замечаешь, насколько по-скотски французская власть относилась к защитникам страны: ни нормального обмундирования, ни продовольственного снабжения, ни предоставления годного для оказания сопротивления вооружения. И при этом, надо полагать, французов пытались убедить силой необходимости защищать родной дом от агрессора. Это понимали все, в том числе и Салтыков, чей нрав нашёл порцию слов для возмущения от претерпевания людьми страданий. Кажется, России Михаилу стало мало, он наконец-то открылся для всего мира, наблюдая одинаковую ситуацию, куда бы не приходилось ему обращать свой взор.

Должен возникнуть вопрос. Почему интересы государства возникают на основе заинтересованности граждан, но при этом граждане государство вовсе не интересуют? Казалось бы, на первое место должен быть поставлен человек, так как из одного формируется множество. На практике выходит иначе, множество принимает вид расплывчатого понятия “большинство” – одного из инструментов влияния власти, где руководство исходит от малого круга лиц, к множеству отношения уже не имеющих, поскольку они вспоминают о присущих им личностных качествах, за счёт чего и создаётся извращённое представление о происходящем с властью в действительности.

В таких рассуждениях легко потерять нить, забыв, что читателю в данный момент важен непосредственно Салтыков. Михаил справедливо возмущался, не видя смысла в любых патриотических измышлениях, ничем не обоснованных, кроме понимания того власть имущими, считающими себя вправе творить им угодное, забыв о нуждах рядового человека, вспоминая в редкие моменты, вроде стремления обратить внимание на определённые государственные нужды. И тогда ветхость родного дома грозит обрушением, для виду приукрашенного лоском.

Если интересам власти ничего не угрожает, повсеместно разливается самодовольство. Жизнь приобретает характер спокойно протекающей реки, чьё течение никого не волнует, покуда не произойдёт разлив. Но и тогда самодовольство не получится пересилить. Нужно всегда на всё обращать внимание. Понятно, это вызовет дискомфорт у людей, готовых прощать власть за отсутствие инициативы.

Остаётся заметить, как трудно достичь состояние идеала. Ежели власть не вмешивается – плохо, а коли проявляет внимание – тогда ещё хуже. Только не стоит забывать, когда затягивается мир, значит вскоре случится война, причём с печальными последствиями для предпочитавших придерживаться мирных позиций. Чем не пример – Франция?

» Read more

Ворваться в литературу, навсегда заявив о личном праве на выражение мнения. Прежде должный покоряться обстоятельствам, забыв о самом себе, Солженицын оказался востребованным. Накопленный за несколько лет до того материал нашёл интерес в лице “Нового мира”. Заслуживший успех “Один день Ивана Денисовича” дополнился очередной публикацией, озаглавленной скромно – “Два рассказа”. Первый из них повествовал о самом Солженицыне, обретшем после лагерей покой в российской глубинке. Второй – поведанный знакомым случай о буднях железнодорожной станции времён Великой Отечественной войны. Стоит отметить особую между ними связь, поскольку железной дороге отведено особое значение.

Не претендуя на публикацию, Александр писал заметки. Он не испытывал необходимости придумывать, согласный отражать имевшее место быть в действительности. Оказавшись в тишине, не испытывающий давление извне, Солженицын спокойно созерцал его окружавшее. Ему представилась возможность наблюдать за жизнью простых деревенских людей, чьи трагедии достойны отдельного произведения. Не хватало особого происшествия, способного придать повествованию интерес. Разве заинтересуется читатель описанием разваливающегося дома в захудалом селе, где земля давно истощила отведенный ей природой ресурс? Местные жители прозябают в бедности, едва не поедая друг друга, если бы не необходимость проявлять заботу о ближнем, ибо иначе им суждено околеть при наступлении первых холодов. Тут-то и выступает фигура Матрёны, без которой “не стоит село без праведника”.

Александр не изменил манере повествования. Он показывает себя читателю отстранённым человеком. Да, ему свойственно осознание происходящего, проявление сочувствия ко всему, но при этом он не стремится проявлять инициативу. Рассказчик может бесконечно долго сетовать на судьбу Матрёны, ужасаться условиям её существования, но палец о палец не ударит, дабы ей хоть чем-нибудь помочь. Читатель понимает, многое остаётся вне сообщаемого текста. Важнее показать не рассказчика, чья судьба не должна представлять интереса. Он всего лишь лагерный сиделец, не сумевший ничего добиться, всегда ограничиваемый колючей проволокой забора. Другое дело – Матрёна! Слишком поздно придёт осознание, каким человеком она была на самом деле.

Сложная её судьба привела к одинокой старости. Живя без мужа и детей, она ничего и никогда не просила, готовая во всём помогать другим. Селяне одаривали только одним – чёрной неблагодарностью. И Матрёна жила с ощущением этого, не смея просить хотя бы крупицы уважения. И Солженицын расскажет причину того. Матрёна сама заслужила собственное наказание, совершив ряд незначительных ошибок, обернувшихся для неё проклятием. А может кто и проклял, о чём Александр читателю не рассказывает. Оценивая содержание произведения в общем, читатель обязательно задумается, насколько подлинная представленная ему история.

Важен всё же финал. Вот где трагедия на железной дороге. Становится бессмысленным абсолютно всё. Пусть дом ветхий, хозяйство разрушено, сама жизнь не удалась: это меркнет перед завершением истории. Рано или поздно всему грозит запустение. Как не следи и не поддерживай порядок, время сотрёт былое. Останутся лишь воспоминания. А не будь Солженицына, не быть бы и тому.

Высказавшись в волю, Александр нашёл новую идею для произведения. Уже не на основании личных впечатлений, он доверился знакомому, чей опыт работы дежурным помощником военного коменданта помог воссоздать один день из множества, случавшихся на железнодорожной станции. Читатель поймёт, насколько трудно отвечать за незначительный участок, через который ежедневно проходит множество составов. Возникающих проблем имелось с избытком, от их обилия вполне может закружиться голова. Вспомнит Солженицын и про необходимость описывать любовную линию, о чём он, говоря про себя, не задумывался.

Всякая работа тяжела. Не бывает лёгких условий для труда. Читатель оказывается сразу погружён в обилие проблем. Самая главная – важно отправить состав с законсервированной кровью. Ведь кровь – это тысячи спасённых бойцов. Только складывается впечатление, что заботиться о других старается герой произведения, тогда как остальным безразлично, им главное принимать и отправлять поезда с солдатами, забыв об остальном. Как не важна кровь, так нет нужды заботиться о наполненных сапёрными лопатками вагонах. Малый хаос каждый миг грозит обернуться новыми проблемами, отдаляющими решение прежних до далёких времён.

В такой чехарде работает дежурный помощник военного коменданта. К нему обращаются люди с проблемами – он их оперативно решает. Кого-то нужно накормить, иного – посадить на состав, двигающийся в требуемом направлении. Иногда случаются налёты вражеской авиации, прибавляющие головной боли. Солженицын старался быть правдивым, показывая будто бы реально имевшее место быть. Если источник информации ему всё подлинно сообщал, значит у читателя не должно возникнуть возражений.

Не так важно, что повествование сведётся к обыденному для понимания сюжету. Спасибо за само описание работы станции, тогда как искать шпионов вовсе не требовалось. Это напластование не несёт существенной важности, придавая описанному дополнительный объём. Остаётся согласиться, будто из чужой песни слов не выкинешь, ежели не желаешь утратить смысловое её содержание.

Теперь необходимо внимательнее отнестись к дальнейшему творческому пути Солженицына. После “Двух рассказов” его поступь с мелкого перешла на размашистый шаг.

Написано специально для конкурса эссе к столетию Солженицына
Любое воспроизведение в СМИ, помимо разрешения редакции
“Нового мира” запрещено

» Read more

Всё должно быть таким, каким оно является. От человека требуется одно – проявлять волю. И прежде всего нужно терпеть. Не идти на баррикады, не призывать к вооружённому сопротивлению, забыть о других формах протеста. Всё само себя перемелет. Останется жалеть о прошедших годах, прожитых не в радость, а в муку. Но так ли плохо быть угнетаемым? Плохо выстроенная государственная система обязательно рухнет, дай для того ей срок. А если представить, будто жизнь проходит в радости и увеселении, то насколько она становится лучше? Не нужно искать ответы на поставленные вопросы, лучше принять точку зрения Солженицына. Согласно ей получается, что всему определено своё время, поэтому следует соглашаться с поручаемыми обязательствами, не взывая к справедливости и не кляня судьбу.

Литературный путь Александра начался с произведения “Один день Ивана Денисовича”. За основу брался всего один день, вместивший не худшее и не лучшее из его собственной лагерной жизни. Было решено показать будни обыкновенного заключённого, крайне честного и порядочного. Этот человек обязан придерживаться нейтрального мировоззрения, непременно оставаясь созерцателем, соглашающимся абсолютно со всем. Подобная позиция главного героя произведения непременно должна оказать воздействие на читателя, желающего узнать, каким образом люди жили в лагерях, и на читателя, прошедшего через описанные реалии, чтобы сравнить и сделать соответствующие выводы. Окажется, первый читатель проявит сочувствие к заключённым, ставшими заложниками сложившихся против них обстоятельств, а вот второй читатель, некогда бывший тем самым заложником, укорит в чрезмерной мягкости повествования.

Что ожидает увидеть человек, испытывающий желание проникнуться “Одним днём Ивана Денисовича”? Ему кажется обязательным присутствие негативной оценки сложившегося в советском государстве порядка. Тогда людей буквально крошили в мясо, сперва устраивая повсеместный террор, выкосивший изрядное количество жителей страны, потом бросали на поля сражений Великой Отечественной войны, довершая начинания по уничтожению так называемых “вредных элементов нации”. Но Солженицын словно не хотел играть на чувствах читателя, представив события прошлого в качестве неизбежно должного случиться. В той мясорубке окажется задействован и главный герой произведения – Иван Денисович.

Почему всё настолько спокойно? Александр описал лагерь далёким от цивилизации местом. Зимой там мороз под тридцать градусов, периодически валит снег, разыгрывается буран, а кругом словно всё вымерло. Бежать некуда. Если устроить побег, он обязательно закончится неизбежной смертью беглеца. Значит и не нужно пытаться изменить положение к лучшему, всё равно станет много хуже, нежели есть. Всякая провинность наказывается карцером, откуда здоровым никто ещё не выходил. Вследствие таковых причин Иван Денисович предпочтёт отстранённое существование, выполняя все поручения лагерного начальства. И читатель обязательно начнёт понимать, отчего пропадает тяга к лучшим возможностям, когда предпочтительнее оставить неизменным имеющее место быть сейчас.

Но читатель обязательно задумается об окружающих главного героя людях. Отчего спокойны и они? Как могут терпеть издевательства от поставленных за ними следить? Требуют снимать шапку – снимают. Лишают нормального пропитания – не возражают. Шмонают? Так то по необходимости обезопасить непосредственно заключённых от совершения неблагоразумных поступков. Кто спокойно принимает происходящее, не придаёт значения перегибам, согласен терпеть неудобства, тот спокойно проживёт отпущенный ему век, не найдя омрачающих слов о том, что с ним происходит.

Может показаться, якобы начальство лагеря многое себе позволяло. Стоит разрушить такое представление. Это обыкновенное явление, практически норма, встречающееся повсеместно, независимо от страны. Человек всегда желает взять больше, нежели ему требуется. Пусть это выглядит нелепо, когда делать то попросту бессмысленно. Изредка смысл всё же присутствует. Тот же главный герой произведения – Иван Денисович – думает прежде о собственном интересе. Он всё примечает, размышляя, какое найти увиденному применение после. Найдя заточку, хорошо или плохо она лежала, задумает сделать из неё сапожный ножичек. Каждый мыслит в рамках доступного ему пространства.

Один день заключённого проходит быстро. Он начинается подъёмом и заканчивается отбоем. Между ними подготовка к работе, сама работа и её завершение. Ивану Денисовичу предстоит класть кирпич. Делать то он будет мастерски, подходя к порученному ему заданию с максимальной степенью ответственности. Солженицын объясняет, в чём заинтересованность выслужиться. Оказывается, индивидуальный труд ничего не значит, важен результат коллективной работы, по которому и делаются выводы. Поэтому-то все заинтересованы в достижении наилучшего результата. Это же порождает круговую поруку, вследствие чего заключённые становятся надзирателями над собой.

Закончив знакомство с произведением, читатель так и не дождётся негативной реакции на прошлое. Наоборот, ему будет внушено мнение о необходимости смириться. Вот сидел Иван Денисович в лагере, трудился, мыслил о завтрашнем дне только хорошее. Пусть так поступает всякий. Главное помнить, когда настанет время сломать устои, тогда они будут сметены. До той поры следует забыть о проявлении личного мнения, почти всегда остающегося без проявления к нему интереса, покуда не придёт для того соответствующий час.

Написано специально для конкурса эссе к столетию Солженицына
Любое воспроизведение в СМИ, помимо разрешения редакции
“Нового мира” запрещено

» Read more

Салтыков загонял себя всё глубже в дебри истинных человеческих ценностей. Его тон становился категоричнее с каждой последующей статьёй. Приходится удивляться, как доведённое до состояния трухи, общество продолжало существование. Во главе всего становилась анархия, согласно которой позволялось претворять в жизнь любую приходящую на ум мысль. Не подозревал Салтыков, как достижение идеала способствует развитию последующего этапа, выраженного невозможностью превзойти совершенство, вследствие чего развивается падение нравов, готовых восхвалять любую безвкусицу. Может пусть лучше человек уподобится снова зверю, нежели примет ангелоподобное состояние? Ежели посмотреть на это обыденным взглядом, то увидишь, насколько близок человек к моральному росту, поскольку быть зверем ему стало надоедать.

Европейское общество ломалось. Шёл отказ от романтических представлений, уступающих позиции реализму. Пока в России желали понять, как подобное разделение вообще возможно, в той же Франции прослеживается чёткое разделение культурных ценностей, проходивших через определённые эпохи. Русский человек изначально видел жизнь во всём её многообразии, покуда европеец прикрывался ширмами определённого мировоззрения. Склонность к такому так и не изменилась. Объективно оценивая культуру Запада, Салтыков приходил к неутешительным выводам. При этом, непонятно зачем, стремился приложить чуждое мировосприятие непосредственно к сложившимся в России порядкам.

Двигавшаяся к реализму, Европа пугала Михаила, поскольку реализма всё равно не было. Оставался тот же самый романтизм, теперь понимаемый извращённо. Литература и прочие искусства оставались для Запада оторванными от действительности, существующими в определённых рамках, дальше которых им зайти невозможно. В России подобного произойти не могло, сугубо из-за неприятия ширм, ограничивающих свободу понимания действительности. Коли предстояло создавать произведение, оно находило воплощение в наиболее естественной форме.

Но так как Салтыков излишне настроился критиковать происходящее, он запутался, принимая чужое за своё. Вообще, сохраняя честность в суждениях, замечаешь склонность людей подстраивать под мысли всевозможные домыслы. Желалось Михаилу описывать упадок морали, гнилость общественных устремлений: тем он и занимался, готовый применить даже абстрактное представление в качестве руководства для восприятия происходящего повсеместно.

Вместе с тем, Салтыков стремился связать устоявшееся в России положение, связанное с недавней отменой крепостного права. Он считал, будто русский человек привык к рабской покорности, потому продолжающий принимать поставленную над ним власть в качестве неоспоримого авторитета. Михаила не интересовало, насколько русский человек действительно склонялся к необходимости доверяться батюшке-царю, включая чиновников всех мастей и своеобразных налоговых служителей, под коими изначально подразумевались баре. Вообще, история крепостного права не настолько уж проста, поскольку как таковое он сформировалось уже в имперской России, до того не являясь существенно важной особенностью социума Руси.

Про того ли Салтыков говорил русского человека, готового терпеть любое к нему отношение? Не свежи ли в памяти крестьянские бунты? А как быть со Смутным временем? Или с иными процессами, протекавшими задолго до установления над Русью единой государственности при Иване III? Так или иначе, Михаила не устраивало текущее положение дел, для чего он находил соответствующие слова. И не так уж важно, насколько оправданным являлось высказываемое им негодование. Казалось бы, царь-реформатор Александр II сделал всё, чего хотело население России, жившее под пятой царя-угнетателя Николая. Пора бы возрадоваться! Салтыков так не считал. По его мнению получалось, что недостаточно возвести мост для безопасной переправы, нужно осушить непосредственно реку. И ежели такое осуществить, то понимал ли Михаил, какие проблемы возникнут в последующем?

Кажется, проще созерцать и не чинить препятствий. Моста через реку вполне достаточно – это вызывает меньше всего разрушений. Возвести плотину или осушить – создаст ряд новых проблем. Допустимо найти и иное средство. Например, каждый может переходить реку вброд по угодному ему разумению, а иные освоили прочие технологии, позволяющие вовсе не замечать естественных преград. Осталось того же пожелать всему человечеству, которому пора прекратить заниматься самоедством.

» Read more

Писателем должен быть тот, кто умеет выражать жизненную позицию. Свою или чужую – дело десятое. Но кто станет слушать таких деятелей пера? Салтыков уверен: излишне много развелось людей, умеющих выражаться литературно. Причём сам же Михаил то примечает: никого из них не слушают. А не видел ли в том он ослабление цензурных рамок? Александр II позволил каждому писать по угодному человеку разумению, отменив прежде бытовавшую необходимость проходить через сито цензорских правок перед публикацией. Непонятно и огорчение Салтыкова, считавшего неправильным, когда к мнению писателей не прислушиваются. Разве не знал Михаил, что подобного никогда и не было?

Читавшие “Божественную комедию” Данте, знают, литературное произведение создаётся для воплощения в жизнь определённых принципов. Допустим, тот же Данте желал единственного – унизить политических оппонентов. Он прямо им указывал – гореть им всем в аду. Всё прочее стало антуражем, который отчего-то и является ныне определяющим для понимания содержания его произведения, хотя то в корне не является правильным. Литературоведы и ценители творчества Данте закрыли глаза на очевидное, именно на то, что писатель желал донести. Значит и Данте не был услышан. Никто не желает, дабы его политические или иные амбиции сравнивали с дорогой, ведущей сих деятелей прямиком в преисподнюю.

Салтыков развивал мысль, разделив общество на склонных придерживаться происходящего, соглашаясь с проводимыми в жизнь изменениями, и на тех, кто вынужден принимать текущее положение дел, не имея действительных сил для оказания сопротивления. Отклоняясь от представлений Михаила, обязательно приходишь к заключению, находя сравнение с людьми, которые употребляют мясо и их противников. Говоря проще, одна часть общества согласна жить, потребляя всё без раздумий, а другая часть – никак не может смириться с общим курсом, согласно каких-то внутренних побуждений, вроде истинного стремления оспаривать происходящее в настоящем или действовать наперекор, к чему Салтыков прежде уже сводил свою мысль.

Всему этому была дана лаконичная оценка французским словосочетанием “savoir vivre”, буквально означающим “умение жить”. Не тот на коне, кто блюдёт благочестие и заботится о процветании общества. Отнюдь, власти таковое поведение редко свойственно. Всякая реформа направлена в иную сторону, пусть и из лучших побуждений. Это раньше ценились качества, вроде целомудрия, благородства, высоких порывов души. Если они вообще когда-то были свойственны человеку. Теперь Салтыков отмечал иное. Ныне одобряется воровство общественных достояний, уничтожение культурных ценностей, возведение в культ золотого тельца. Опять же, стоит задуматься, не было ли такое всегда свойственно человеку? Надо полагать, не вчера и не сегодня завелась гниль в обществе. Михаил искренне желал видеть падение нравов здесь и сейчас, закрыв глаза на прошлое.

Разве можно пробудить положительные качества в людях, взывая к их природному благородству? Салтыков считал такое возможным. Он стремился облагоразумить каждого, указывая на необходимость изменить мышление текущего дня. Нужно стать честным с самим собой, тогда наступит долгожданная благодать. Определённо точно можно утверждать про утопичность мировоззрения Михаила, взявшегося осуждать, до конца не понимая, каких перемен стремится добиться лично он. Порицая, Салтыков стремился к достижению идеала. Но разве не мог он понять, насколько шаток человеческий разум, не привыкший мириться с имеющимся? Природное благородство обязательно будет опорочено, а так о нём хоть кто-то уважительно отзывается.

Вследствие этого, как не относись к текущему моменту, он мало отличим от имевшегося в былом. Таким человек являлся и семь тысяч лет назад, так зачем пенять именно на один конкретно взятый эпизод?

» Read more

Говоря о власти, нельзя однозначно со всем соглашаться, будто совершаемое ею будет делаться во благо всего общества в целом. Отнюдь, во власть приходят обыкновенные люди, имеющие склонность к воплощению в жизнь близких к их собственным устремлениям идей. Получается, уберегая настоящее от худшего варианта развития, пришедший во власть человек трактует необходимость перемен сугубо собственным на то желанием. Но когда было, чтобы власти добивались люди без принципов? Каждому из них свойственна и необходимость создать имя, которое будет неизменно связанно именно с ними. И нет ничего хуже, когда к власти приходят нарциссы, любящие заниматься самолюбованием, испытывающие ко всему пагубную страсть к самовосхвалению.

Это не черта определённого этапа развития общества. Таковым человек являлся всегда. Он был лёгок на подъём ещё в древнейшие времена, без затруднений побуждаемый выйти из пещеры и отправиться на охоту. Ничем не лучше он стал после. Но тут-то и видел Салтыков несоответствие потребности к осуществлению с практическим смыслом применения замыслов отдельных личностей. Как раз вследствие этого молодым людям отказывают во вхождении во власть, поскольку их горячий нрав наломать дров приведёт к печальным последствиям. И тут же возникает другая проблема – чем старше человек, тем он сильнее видит необходимость в сломе устоявшегося мнения. Золотой середины при этом не получится найти, поскольку человек всегда находится в одном из двух состояний.

Вспомнив Канта, заключим, что одни люди не имеют опыта для получения права претворения идей в жизнь, другие – нагружены опытом, отчего излишне строго подходят к существующим жизненным устоям. А вспомнив труды древнегреческих мыслителей, многажды пересмотренные философами от Декарта до Лейбница, заметим, человек может рождаться без опыта, либо с опытом: о чём сломано достаточное количество копий. Получается, Салтыков мог рассуждать в любом угодном ему виде, неизменно становясь источником провокационной информации. На его представления о действительности без осложнений способно наложиться полностью противоположное мнение, высказанное в столь же однозначном утвердительном тоне.

Конечно, Салтыков делился мыслями, потому как ему требовалось трудиться на литературной ниве. Не может литератор сидеть сложа руки. Невольно возникает чувство, пробуждающее воспоминания о человеческой неуживчивости. Сомнительно, чтобы Михаил настолько критически относился к происходившим в России процессам. Он их принимал и не противился их проведению в жизнь. Само стремление сопротивляться – лишь отражение человеческого стремления выступать против, когда ничего подобного в действительности он и не мыслит. Выражение мыслей – это достаточно тонкая материя, редко основанная на твёрдых убеждениях. Скорее тут следует говорить про неизбежность высказывания суждений, к которым изначально не было побуждений. Просто однажды, начав размышлять, мысль породила суждение, характерное для текущего момента, не должное трактоваться с определяющим знаком отношения к жизненной философии, пронесённой через года.

Что получается? Смея советовать не противиться имеющемуся и должному быть вскоре установленным, нельзя забывать про склонность людей к неоправданному мышлению, оказывающему разрушительное воздействие на происходящее. Остаётся смириться и побуждать общество к внутреннему конфликту. Салтыков с таким призывом не стал бы мириться. Нет, он громко вещал, заставляя цензоров резать его тексты, убирать лишние связующие слова, обратно сцепляя предложения, придавая им иное смысловое наполнение. И это ещё больше угнетало Михаила, давая ему стимул для выражения новых мыслей, безустанно обвиняя всех, кто мешал его творческому процессу. Активная жизненная позиция делала из него борца, хотя Салтыкову следовало стать философом. Ведь будь он философом, не передать тот пласт нравственного противления, в каком стали бы тонуть мы, забывшие, как нужно относиться к имеющему место быть.

» Read more

Забить гвоздь в крышку гроба “Современника” у Салтыкова получилось. Вскоре он на долгое количество лет перейдёт в журнал “Отечественные записки”, где продолжит публиковаться. Михаил задумал написать цикл статей “Признаки времени”, с которым он окончательно определился в 1866 году. Как показывает жизнь, сюжет на злобу дня всегда найдётся, для того не требуется делать специальных изысканий. Достаточно посмотреть на власть, как необходимая мысль возникнет сама по себе. Салтыков это определил саркастическим замечанием, определив, что у каждого времени есть свои отличительные черты, которых лучше не придерживаться, ибо быть тогда обязательно осмеянным. Не сейчас, так после потомки поймут всю нелепость прежде бытовавших порядков.

Разве не смешно держать бочку с водой на чердаке? Особенно зимой. А сажать картошку вместо зерна – разумно ли? Понятно, у всего есть определяющее их необходимость объяснение. Проявляя заботу, государство создаёт неудобства. С таковым боролись и будут бороться люди, не желая соглашаться с изменением привычного для них порядка. Они будут негодовать, находя причины для самооправдания. Только получается немного иначе, нежели мыслил Михаил. Ему было смешно всё это наблюдать здесь и сейчас, тогда как в будущее он и не заглядывал. Стараясь найти разумное осмысление, он стремился обратить на то внимание общества. И к чему бы он не склонялся в своих думах, обязательно находил наглядное обоснование важности учиться терпеть ниспосылаемые сверху несуразные установления.

Что делает власть? Она создаёт данность, побуждая каждого стремиться к её принятию и исполнению. Это и есть признак времени. Всё новое всегда принимается в штыки. Такова суть человека – ничего не принимать, стараясь найти отговорки. Ежели посмотреть на ситуацию с другой стороны, видишь, насколько необходимо вносить в жизнь разнообразие, чаще всего под предлогом лучшего из доступного на текущий момент. Каким бы то не казалось вопиющим недоразумением. В любом случае придётся принять, поскольку исторически было установлено – ежели случается нечто плохое, оно лишь уберегло от более худшего.

Но Салтыков не собирался мириться. Он продолжал сопротивляться. Всё его не устраивало. Какой же он тогда желал видеть идеал? Или его образ мысли не допускал внесения изменений в существующее? Недовольный политикой царя Николая, где было чему возмущаться, он сохранял скептическое отношение и к реформам Александра II. Может ему нравилось сопротивляться цензуре? Только и тут Александр дал послабление, позволив каждому говорить, что он думает, с одной оговоркой: сперва следовало обдумать, стоит ли об этом открыто говорить.

У власти есть и такой инструмент влияния, который формирует общественное мнение, заставляя людей на подсознании соглашаться с им предоставляемой информацией, либо видеть в ней невозможное к осмыслению. На практике такое явление не представляет сложностей. Достаточно внушить важность задуманного мероприятия, как каждый сопротивляющийся станет подниматься на смех. Рано или поздно придётся согласиться с новшествами, до той поры оставаясь в качестве яростно противящегося человека. Обычно находится яркое определение, называй его оппозицией, или каким-нибудь другим словом, вроде выражения “поступать из принципа”.

Помимо ранее опубликованных Сенечкина яда, Русских “гулящих людей” за границей и Завещания моим детям, в цикл “Признаки времени” вошли следующие статьи: Новый Нарцисс, или Влюбленный в себя; Проект современного балета, Литературное положение, Легковесные, Наш savoir vivre, Хищники, Сила событий, Самодовольная современность. У Салтыкова могли найтись слова на любое событие. Он даже царю мог не простить слов, если тот относился ко всему с позиции своего происхождения. Михаил не был склонен считать, будто обстоятельства рождения должны хоть как-то способствовать самоутверждению, в том числе и первых лиц государства.

» Read more

В литературном наследии Искандера действительно трудно разобраться. Прижизненные издания носят скорее ознакомительный характер, содержащие разные истории, порою перемешанные для пышности текста. Надо ли в очередной раз говорить про само построение произведений Фазиля? Если кто возьмётся за грамотное составление собрания его сочинений, то он будет поставлен перед необходимостью задуматься о формировании сборников согласно дате первых публикаций, либо взяться за ещё более масштабное мероприятие, объединив основную часть трудов в единое повествование, напоминающее роман-реку. Всё прочее – это всё тот же опыт прижизненных изданий, оценивать которые в совокупности расположенного на их страницах – ни к чему не обязывающее занятие.

Но интерес к Фазилю в данный момент исходит от факта присуждения ему Госпремии за два сборника, одним из которых является “Стоянка человека”. Тут Искандер показывается как бы в полном раскрытии с преобладанием описания детских лет. Но сперва даётся представление в общем. Выросший в Абхазии, Искандер думал поступить в институт. Желая то осуществить согласно умственных способностей, он столкнулся с таким понятием, имя которому разнарядка. Быть кем-то особенным Фазиль не желал, поэтому поступил туда, где не смотрели на его национальность. В итоге он выучился в Литинстуте, после начав работать в газетах разной степени важности, о чём он с удовольствием писал, особенно раскрывая моменты недопонимания между ним и редакторами.

Сборник “Стоянка человека” повествует о многом. Повествовательная канва откатывается и далеко назад. Искандер писал про деда, которому довелось в числе абхазов переселиться в Турцию, поверив тамошним обещаниям о едва ли не райской жизни. Когда реальность оказалась обыденно жестокой, то через череду едких саркастических суждений, дед подался обратно. Уж лучше жить и страдать на своей земле, нежели жить и страдать на чужбине.

Был у Фазиля сумасшедший дядя. Как не описать с юмором подобного человека? Пусть другие хвалятся родственниками космонавтами, военными, милиционерами, он же гордится столь неоднозначным представителем семейства. В этом и заключалось мировоззрение Искандера, готового выставлять напоказ самое неприятное, придавая ему вид забавной ситуации. Тут бы стоило читателю поучиться, усвоив урок в виде отношения к действительности, не придавая ей особого значения, зато умея принимать свыше данное.

Не обойдёт Фазиль и тему первой любви. Не он выступил инициатором отношений, девушка сама написала ему письмо. Правда та история приобрела развитие в духе мелодрамы, где особое место отведено ёмкости слов непосредственно Искандера, тогда как от других требовалось соглашаться с его предположениями. Пусть читатель знает сразу, ежели к чему-то Фазиль стремился и легко то обретал, он от того тут же отказывался, ибо этим он возвышался в собственных глазах. Вроде бы должен был поддаться искушению, но он будто бы выстоял. Пускай и оскорбил тем чувства других людей.

Есть в сборнике история и про беседу с немецким туристом, затрагивающая положение предвоенной Германии, военные события и суждения о лидере Третьего Рейха. Хватает и историй об Абхазии периода Великой Отечественной войны. Особенно из всего выделяется цикл заметок, озаглавленных “Стоянкой человека”, послуживших и названием для всего сборника. В них Искандер отступил от повествования от своего лица, передав право слова литературному персонажу, особенно акцентируя внимание на его дворянском происхождении. Войну он пройдёт лётчиком. В старости станет испытывать страх перед глубиной. А в целом – все истории выдержаны в общем духе, отчего читатель не сразу сумеет провести черту между присутствием автора и выдуманными им обстоятельствами чужой жизни.

» Read more

Притча – она для показа жизни даётся, когда для того иного способа никак не найдётся. Всякое бывает, ибо как бывать такому, коли собаки решат уйти из дому? Невозможно! То против их естества, тогда по такому случаю притча “Криводогадливые собаки” сложена. Коли хозяева кушают зверей, не могут прожить без мяса и нескольких дней, значит и до собак они доберутся, оттого и решили те – лучше поскорее прочь они уберутся. Собакам понимание устройства мира не дано, но принимать смерть они напрасно не желают всё равно. Ушли от хозяев, никак не понимая, что их не станут есть – на цепи их держать была цель иная. О том же притча “Телёнок”, где ели телят, и собаки подумали – будут есть и собак.

“Кораблекрушение” и “Осада Византии” – притч связкой данная суть, ими покажет Сумароков, какой выбирать лучше путь. Разыгралась буря на море, снизошёл Бог до людей, сказав им, чтобы прыгали за борт они как можно скорей, он поможет им до берега доплыть. Такое единицы решили испробовать, наказ Бога осуществить. Прочие утонули, не вверившись творца речам, поглотил их вместе с судном океан. Примерно было в Византии, когда Магомет к стенам подошёл, ждавший, дабы каждый житель Царьграда разум обрёл, вышел прочь, отказавшись от града родного, да не уходили люди, упрашивания от бед избавления Бога. Так и умрут, ибо нужно силы соизмерять, кое в чём надо меру желаниям знать. А если люди сбежали бы, далеко им уйти тогда суждено? Отнюдь, потянет прошлое на такое же дно. В пример притча “Две козы” приведена, где козы от псов убежали, заспорив после, чьих козьих предков больше уважали. Пока спорили, псы настигли этих коз… и загрызли, доказывать псам ничего не пришлось.

Голова нужна, если думать желается. Кому не нужна, тот с нею прощается. Примерно, вроде притчи “Чурбаны” сюжет, о прожившем мужике порядочно лет. Не нажил он детей, решил из чурбанов смастерить, сможет такими деревяшками плоть от плоти своей заменить. Только из чурбана созданный, чурбаном и останется, с дурным поведением он никому никогда не понравится. Не получится дереву человечнее стать, ведь не может, допустим, черепаха летать. В который раз обратится Сумароков к с древности известному мотиву, притчей “Летящая черепаха” снова покажет черепахи кончину. Упросит та орла обучить мастерству полёта, неважно, что нет крыльев – не орла то будет забота. Воспарит черепаха, над землёю взлетев, но летать не суждено – упадёт, осуществить мечту не сумев.

Притча “Чинолюбивая свинья” – о свинье, чинов пожелавшей. Зачем? Думала быть приглашённой в высший свет. Там, говорят, подают свинину на обед. Впору запутаться, для чего такого могла свинья пожелать. Впрочем, кто к чинам стремится, готов с потрохами себе подобных сжирать. Ничего тут не поделаешь никак, всякое существо – самому себе враг. Взять притчу “Орёл”, где птица обронила перо, что на изготовление стрелы тут же пошло. Той стрелой суждено быть пронзённым орлу, потому-то каждый из нас – рождённый готовым для подмоги злу.

Добром жить попробовать стоит определённо. Запомнить об этом притчу “Ворона и воронёнок” не сложно. Некогда ворона натворила бед, друзей теперь у неё вовсе нет. Случилось заболеть сыну её, стала искать – вдруг поможет кто. Все от вороны нос воротили, помня о былом, теперь пусть и ворона столкнётся с творимым раньше ею же злом. Немного не об этом, но всё же, притча “Олимпу посвящённые деревья” Сумароковым сообщена, там к каждому богу своя растительность приобщена. Сиротами деревья бесплодные остались, их боги сторонились, их плодами не наслаждались.

О милости не только люди богов просят, боги сами готовы упрашивать Юпитера, если чего-то не сносят. Имелась “Просьба Минервы и Венеры”, желали своеобразного они. Венере, например, не нравились те, кто не способен был существовать ради любви. Упросила Юпитера она всех таковых умертвить. Пришлось тому младенцев и юношей незрелых погубить. Когда же Минерва пожелала изничтожить невежд и дураков, Юпитер за себя испугался, сломать себе шею он не был готов.

Среди богов Олимпа был бог Эрот, выше прочих, кто мифологию твёрдо знает – тот поймёт. А кто не знает, тот поверит Сумарокову, ибо Александр решил, нужно, чтобы ответственный за любовь дурашливым был. Собственно, “Любовь и дурачество” должны вместе идти рядом, иначе от серьёзности в любви изойдут люди ядом. Мысль по себе так уж, но всякое может быть. Вроде притчи “Льдина и камень”, про ребёнка и голод там Сумароков стал говорить.

Вот притча “Отпускная” – сарказма полна. Знает читатель, как ему порою свобода нужна. Только он обязательствами пред всеми связан. Себе и прочим он многим обязан. Так и на судне человек просил отпуск ему предоставить, в чём капитана увериться не мог он никак заставить. Однажды, отчасти повезло, дать отпускную было решено. Правда, человек уже не нуждался, ибо корабль тонул, опускаясь на дно. Получается, отпуск обязательно даётся, желал бы при схожих обстоятельствах его получить кто.

То и дело о природе заходит речь. Природа – всему определила значение. Про неё едва ли не каждое притчи вид принявшее у Сумарокова стихотворение. Что природа дала, тем и пользуйся, не ищи другого. Выжать воду из камня не пытайся, её в других местах много. Тут, конечно. Сумароков не прав. Не знает, что камень почти влагу источает, поутру мокрым став. И всё же притчу “Непреодолимая природа” он сложил, и тем нисколько читателя не утомил.

В притче “Лисица и ёж” мудрость дана. Как-то лиса была обречена. Застряла в болоте, выбраться не может, гнус её облепил, кровь пьёт и мясо её гложет. Случилось мимо ежу бежать, решил лисе он помощь оказать. Тому воспротивилась лисица, знавшая басню, где о синице в руке говорится. Ёж мог лишь гнус прогнать, тем облегчение лисице дать. Да гнус насытился, прилип и недвижим, спугни его, и будешь новым гнусом – голодным – снова томим. Тут бы притчу “Ружьё” применить, узнав, что оружие без стрелка не может опасным быть.

Один птичник город для птиц создавал, но с условием, чтобы залетая, никто обратно не вылетал. Притча “Птичник и скворец” раскрывает секрет, отчего в таком городе жителей нет. Каких не обещай райских кущ, сколько не зазывай, а ежели выйти нельзя будет, тогда жильцов не ожидай. Всегда полагается человеку давать свободу, ему решать нужно, как питаться, где находить воду. Подобно вороне из притчи “Кувшин”, что был влагой полним. Пожелала ворона испить воды, достать до дна не умея. Уронила его, но вода не вытекла из горлышка: плохая затея. Решение просто далось, ведь камни в кувшин кинуть можно, тогда уровень воды станет выше. Вот и пей ворона, более не опрокидывая, осторожно.

Читатель должен знать, сюжет сказки о козлятах без мамы-козы ему известен, тогда он будет к Сумарокову и с собою честен. Притча “Козлёнок” ровно о том, и волк во строках стихотворных пытался в доверие к козлёнку войти, да знал козлёнок голос мамы-козы. Есть голова на плечах у зверя сего, может и он знал о притче “Безмозглая голова” хотя бы кое-что? Ясно ему – без ума голова не нужна. Ровно как и согласно притче “Кружка” – оная приспособлена скорее для вина, ибо будучи до краёв наполненной прежде, продолжает источать аромат винный, хотя пуста, но внушает сохраняться надежде.

“Калигулина лошадь” – притча о сенаторе императора Калигулы времён. И пусть тот сенатор был дворцовым конём. Ему честь и почёт, чего конь не понимал, свои обязанности водовоза он в прежней мере исполнял. Хватает несуразностей, куда не посмотри. На притчу “Стряпчий” взоры читательские обрати. Пришёл мужик в суд, думая заявление писать. Знал ли он, что самому суду придётся ещё больше отдать?

О притче “Сократов дом” стоит сказать немного слов. Сей дом мал, не хватит гостям стульев и столов. Всё потому, ибо Сократ знал, его друзьям не требуется нужного им свыше, уместятся все в чулане, а если надо будет, то и на крыше. Не мог не знать он и про басню о море и пастухе, у Сумарокова название “Пастух-мореплаватель” имеющую. Сквозь века только глубокой мудростью веющую. Как известно, задумал пастух продать овец и стать купцом, ибо выгоду сулит быть торговым дельцом. Да разыгралась буря на море и потонуло всё добро, так остался пастух вовсе без всего. Сидел бы и дальше на берегу с отарой овец, не испытывать ему воли роковой случайности от силы небес.

Помнил Сократ и басню о гладиаторе и льве его обласкавшем, ибо тот кормил льва, другом ему потому ставшим. На свой лад Сумароков сложил притчу “Осужденник и лев”, показав сходные события. Да уж, басни одного баснописца зная, басни другого заранее понимаешь, даже к чтению не приступая. Потому не ищи истину в притче “Истина”, ибо уплыло всё, что у тебя было, и притча “Надежда” то никак не изменила. Вредно думать, будто можешь иметь то, чего нет у других. И притчи “Бред” и “Глупость” как раз из таких.

Есть притча “Супружество”, возведённое позже одним ирландским писателем в абсолют, там роза шипами пронзала тело её нектар пьющего, пронзала она его же и тут. Вторит тому притча “Любовь”, где сообщается важное суждение – достойное знания для всякого человека мнение. Не стоит ждать, будто измельчает река, нужно действовать, ибо к тому побуждает судьба. Кто любит, думая чувств ответных дождаться, тот верное не знает, что то бесконечно может продолжаться.

» Read more