trounin.ru

Говоря о переводах Карамзина из «Вестника Европы», не можешь однозначно утверждать за старание сугубо Николая. Не стоит исключать и вероятность того, что перевод был выполнен кем-то другим. В любом случае, как бы дело не обстояло в действительности, именно Карамзин допускал до публикации материал, посему — ничтоже сумняшеся — откинем в сторону предположения, доверившись праву Карамзина на текст.

Из переводов Иоганна Архенгольца три статьи: «О предрассудках в отношении к гражданскому обществу и политике», «Альцибиад к Периклу» и «О силе Англии». В первой статье Архенгольц подводил читателя к мысли, будто одним людям предрассудки свойственны с рождения, другие оные приобретают с жизненным опытом. Во второй статье Иоганн приводил ряд древнегреческих сказаний. В третьей — объяснялось, как благодаря прежде случившимся революционным порывам, ныне Англия имеет значительную силу.

В некоторой степени биографией оказалась статья «Анекдоты из жизни славного Моцарта». Сообщалось о музыкальном даровании сына музыканта, рано проявившего талант к игре на музыкальных инструментах и к сочинительству композиций.

На тему археологии статья «Две шотландские мумии» (её подзаголовок «Из нового путешествия господина Гарнета»). В погребе найдены тела матери и младенца, удивительно сохранившиеся.

Про будни Африки статья «Египетские происшествия» (как «Письмо английского офицера при Александрии»). Автор удивлялся, каким образом возводились в прежние времена столь грандиозные сооружения. Не забыл автор рассказать и про вероломство турецкой политики.

Статья «Худой отгадчик» должна была развлечь читателя. Внимающий тексту гадал, какая-такая вероломная женщина послужила причиной упрёков. На деле всему будет придан налёт юмора, так как виновником окажется щенок. На собачью тему была и статья под видом рассказа «Медор» — о том, как хозяин задумал утопить пса, ибо не мог его прокормить, а мимо проходящий господин предложил помочь в содержании.

Для интересующихся европейскими делами, сообщались вести из итальянских и французских пределов, где замечалась приложенной рука Наполеона. Статья «Конституция итальянской республики» — скорее перечисление пунктов документа, каковые становились типичным явлением для всякой страны, желавшей принять республиканскую форму правления. Статья «Итальянская консульта в Лионе» — повествование о вояже граждан Цизальпинской республики, вознамерившихся призвать в президенты Наполеона, надеясь тем достичь того же величия, каковое имели счастье пожинать французы. Статья «Любопытная нота французского кабинета» — осуждение Франции за вмешательство во внутренние дела других государств.

В статье «Нечто о нынешнем Париже» сообщалось о городе, некогда раздираемом революционерами, теперь вернувшемся в русло прежней жизни, словно не прошло десятилетия террора. Всё шло к тому, чтобы Франция возвратилась и под власть монарха. Для того Наполеоном составлено «Объявление от имени первого консула в Законодательном совете», где описывалось ожидание дальнейших успехов и безоблачное будущее.

Может быть случайно, а может и нет, но в 1802 году Карамзин напечатал письмо английского путешественника, описавшего «Остров Святой Елены» в качестве райского места. Пока же про остров сей можно забыть лет на двенадцать, ибо раньше окончательного падения Наполеона не случится. Потому внимание к статье «О достоинстве древних и новых». Нет нужды склоняться к мыслям о живших прежде. Ничего ведь в сущности не поменялось, ежели рассматривать человека по природному состоянию его порывов.

Нравоучительной выдалась статья «О драгоценном эликсире, который весьма приятен для вкуса, веселит душу и сердце, и вообще производит в людях чудесные действия». Разве не было бы прекрасно, существуй подобный? Однако, кто его выпьет, станет безалаберным балагуром без забот, к тому же будет вести себя до отвратительности вызывающе.

Немного рассказывалось «О французском епископе, бывшем первым министром в Кохинхине, и недавно умершем» в соответствующей статье. Читатель узнавал про недавно почившего человека, умевшего вести диспуты на разные темы на любом уровне сложности, хоть на родном языке, хоть на китайском. В той же манере написана статья «О славном Гальвани», повествовавшая об успехах изобретателя, в личной жизни остававшегося глубоко несчастным.

Следом перечисляются статьи, переполненные сумбуром: «Когда он возвратится?», «Новый род перевода» и «Парижский лицей».

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Вестника Европы» ещё нет, но материалы для него уже создавались. Количество переводов Карамзина на ниве публицистики велико, с единственной оговоркой — периодическое издание требовало коротких материалов по существу, либо сокращения оригинальных статей, дабы донести до читателя основную мысль из их содержания. Так ковалось будущее издание, приобщавшее читателя к должному быть интересным, то есть к событиям, терзающим думы европейцев.

Начать, пожалуй, стоит с одной из статей журнала «Minerva», к которому так часто обращался Карамзин. Её содержание соответствует должной быть извлечённой мысли — «История французской революции, избранная из латинских писателей». Вновь нашло применение излюбленное человеком занятие по поиску соответствия между прошлым и будущим. Читатель должен лично узреть слова античных авторов, говоривших будто бы о событиях, случившихся совсем недавно — во Франции. Проще говоря, вырванные из контекста слова способны прийтись к тому месту, к которому их умело приложишь. Вот и тут автором статьи сказывалось так, будто тот же Тацит вполне себе зрел не дела римских тиранствующих императоров, а вполне себе застал разнузданность французов при Робеспьере.

Статья «Новый монумент Вергилия», имеющая подзаголовок «Письмо из Мантуи», содержит радость автора за сохранившиеся свидетельства о Вергилии, каковых совершенно лишён тот же Гомер. В сходном духе звучит перевод рецензии на новое издание поэзии Шенье «О просвещении в Европе», но тут упоминаются деятели пера из европейцев. Почти о том же статья «Трогательное воспоминание», где описывается благородный поступок Поупа, посадившего дерево, что печально погибло от удара молнии.

Для некой надобности Карамзин перевёл статью Ж. В. Пижу «Женские парики», с её неоднозначным содержанием. Автор утверждал, будто мода на парики пошла от революции, поскольку волосы с голов погибших брались носить родственники, отчего и зародилась идея париков, теперь уже утратившая первоначальное значение. Но как их можно носить? — смел возмущаться автор. В них сохранились частицы жизненной силы владельцев. В общем, Пижу выступал против, о чём он кратко и сообщал.

За авторством Д. Флаксмана переведена статья «Народный британский памятник». В оной сообщалось о могуществе британцев на море, коим прислуживает сам Нептун. Посему следует задуматься об установке памятника величию британцев.

Из писем госпожи Дюдеффан о возлюбленной Вольтера «Маркиза де-Шатле» был составлен соответствующий перевод, может для кого в первые годы XIX века и представлявший интерес.

Иной интерес — статья Ж. Жоффруа «Новая политика» (с подзаголовком «Насмешка над французской политикой»). Автор ставил современников на место, смевших говорить о нравственности, приводя в пример древних. Следует ли так поступать? Отнюдь! И среди древних хватало самодуров. То один греческий тиран запрещал селиться близ водоёмов, дабы избежать соблазна увеселения; то другие — проявляли стремление к тотальному аскетизму. Единственное утверждение может быть верно — государство не способно существовать без торговли, тогда в нём нет никакого смысла.

У П. Лемонте Карамзин перевёл индейскую сказку «Истина», имеющую отношение не к индейцам, а к индийцам. В ней сказывалось сперва про факира, раскопавшего в пустыне колодец, откуда вышла девушка, говорившая всем истинные вещи. Под девушкой и следовало понимать Истину. Правда жизнь той девушки оборвалась, стоило ей заметить про кривой нос жены султана. От такой правды на её шею накинули шёлковую нить.

Думается, это малая толика из того, о чём следует помнить, размышляя о начатой Карамзиным переводческой деятельности. Имелись у него и прежде статьи, о которых сказано в подходящем для них месте.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Филиппика переведена Николаем Карамзиным в 1803 году

О, греки! Власть Филиппа над вами велика! Велика власть того, кто держит над вами власть тринадцать лет, и не думает этой власти никому уступать. Кому прежде вы, греки, доверяли над собою власть, как ныне македонскому царю? Разве афиняне владели греками? Никогда. Лишь малой их частью, и то не владея полноценно. Может спартанцы? И их власть — ничто, ежели браться сравнивать с властью Филиппа. Есть отчего негодовать, оттого и негодовал аттический оратор Демосфен, всячески призывая греков к сопротивлению. Пора сбросить иго всевластия македонца — вещал он с трибуны. Да не знал тогда Демосфен, к чему приведёт власть Филиппа, какого могущества на стартовом капитале отца достигнет его сын — Александр. Не ведал Демосфен и о распаде империи македонцев. Но всё он успеет застать, ибо переживёт Филиппа, Александра и сам падёт, поскольку афиняне выскажут ему приговор, должный привести к смерти оратора.

Речь Демосфена не во всех моментах ясна, скорее местами пространна. Но интерес к ней сохраняется на протяжении всех последующих лет. Среди русских историков к оной проявил внимание Николай Карамзин, взявшись перевести для читателя «Вестника Европы» одну из филиппик — девятую, прозываемую одной из лучших, каковые принадлежали Демосфену.

О чём ведал жителю Афин оратор? Он сетовал на раздор, неизбывно пребывающий между греками. Как так получается, что сила греческих городов — в разнообразии нравов? Взять афинян — это целеустремлённые люди, считающие, будто мудрость мира сосредоточилась сугубо в их владениях — аттических. Никто не может жить в Афинах, кроме афинян, он только имеет право пребывать в качестве гостя, не смея рассчитывать на большее. А вот взять для примера их соседей — беотийцев. Такие же греки, только за таковых афинянами не принимаемые. Или взять жителей южного полуострова, где царствовали спартанцы — довольно военизированный народ, среди соседей которых числились лаконцы, на века прославившиеся неразговорчивостью и максимальной краткостью в высказываниях. Уж не лаконцам ли являли полную противоположность афиняне, любившие много и пространно говорить? Поистине, Демосфен — золото среди подобия драгоценных камней. Он словно один говорил по делу, тогда как прочие переливали из пустого в порожнее.

Итак, греки пребывают в раздорах. А таковых всегда проще одолеть, нежели сильных единым духом. Тем и пользовался Филипп, сумевший раскинуть над греками власть. Не следует ли сынам Эллады забыть о предрассудках, сплотиться, навроде когда-то уже бывшего объединения, стоило возникнуть нужде выступить одной силой против троянцев. Ведь тогда в бой шли бок о бок будущие спартанцы, афиняне и жители отдалённых западных островов, представителем каковых был Одиссей с Итаки. Разве такое невозможно повторить вновь? Реальность всегда оказывается отличимой от преданий. Это в сказаниях о прошлом земли греков населяли герои, ныне канувшие в Лету вместе с олимпийскими богами.

Подобно Демосфену будут ещё не раз раздаваться призывы, дабы люди забывали обо всём, когда предстояло предстать единой силой. Таковое станет случаться каждый раз, стоит очередному оратору осознать крах той системы мира, которая прежде для него была привычной. Нужен яркий пример? Достаточно упомянуть Виктора Гюго, чьи жаркие стихи обвиняли французов в трусости, так как те соглашались на возвращение над собою императорской власти, приняв в качестве полновластного владетеля Наполеона III. Но всё это сводится к риторике. Ежели потребуется говорить с жаром — такие речи раздадутся с трибун. Не может человек спокойно воспринимать крушение ему близкого… и всё же обязан принимать! Ещё не бывало такого, чтобы ничего не поменялось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Новелла переведена Николаем Карамзиным в 1803 году

Как же так получалось, что в произведениях графини Жанлис переплетались разные сюжеты и литературные жанры? Вроде бы склонная к романтическим представлениям, она могла создавать творения в духе сентиментальных представлений об искусстве. Примером тому служит новелла «Меланхолия и воображение», казавшаяся до той поры пропитанной духом романтизма, пока не наступит время завершать повествование. Вот тогда и проявится под пером графини Жанлис неумолимое стремление добиться сочувствия от читателя. И не столь важно, ежели прежде герои её произведений умирали. Теперь всё сталось несколько иначе. Смерть обязательно станет причиной новой смерти, поскольку читателя требовалось взбудоражить.

Как вообще складывается любовное чувство? Необязательно объект влечения увидеть лично, вдохнуть его благоухание и поймать момент осязания. Вполне получится влюбиться, стоит посмотреть на изображение, проникнуться запечатлённым на холсте образом, как всем остальным чувствам даст требуемое воображение. Вот тогда и поселяется в душе горе-любовников меланхолия, никак не способная поддаться разрушению. Не исправит положение и отъезд в далёкие края, ни не менее долгая разлука. И стоит двум сердцам сблизиться когда-нибудь потом, жар их чувств вспыхнет снова. Будет даже удивительным наблюдать, каким образом юноша, полюбивший по портрету, окажется обладателем взаимной симпатии от той прелестной девушки.

Встречаться молодым не получится. Им предстоит продолжать страдать от меланхолии. Они расстанутся, не питая надежды на воссоединение. Удивительным окажется факт иной! Сблизились они на похоронах, встретившись взглядом при гробе. Не станет ли ещё одним удивлением, когда читателю будет сообщено, что их следующая встреча случится опять на похоронах, только не кого-то из близких, либо посторонних? Умрёт как раз девушка, не справившаяся с одолевавшим её жаром простуды. Тут-то и становилось для читателя понятным: он отныне являлся свидетелем сентиментальной сцены. Чему предстояло внимать тогда дальше? Потоку слёз юноши? Как бы не так. Графиня Жанлис посчитала нужным усилить производимое впечатление. Однако, не довела желание сие до конца.

Да, юноша стался болен и мог погибнуть во цвете лет. Он так и должен был поступить, каким образом будут сводить героев в могилу другие авторы, придерживающиеся в творчестве самого жестокого сентиментализма. Было бы прекрасно, упади юноша на гроб любимой хладным трупом, не пережив предстоящей разлуки. Его сердце могло разорваться от отчаяния, отчего читатель пришёл бы в крайнюю степень отрешённости. К такому окончанию графиня Жанлис повествование подводить не решилась. Кому-то ведь полагается скончать дни в тоске и каждодневном посещении могилы умершей девушки. Посему — может оно и к лучшему — молодой человек решит носить цветы, пока жизнь в нём самом не угаснет.

Как и откуда графиня Жанлис могла почерпнуть подобный сюжет? Есть мнение — на такую тему ходил анекдот. Не зная его содержания, не станем делать никаких выводов. Вполне может быть и такое суждение, что зримый несколько веков назад литературный жанр, коим являлся сентиментализм, активно высмеивался современниками. Впрочем, современникам свойственно высмеивать с ними происходящее, ничего подобного в своём окружении не замечая. Беда то как раз будет заключаться в следующем — потомки без сомнения начнут принимать литературные произведения тех дней за содержание надежд и чаяний общества. Да вот ничего подобного и быть не должно. Мало ли каких тенденций придерживались писатели, то ни о чём другом не говорит, как о временном явлении, корни которого не столь уж и нужны, и не столь уж на самом деле важны.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Повесть переведена Николаем Карамзиным в 1802 году

Как рассказывать бесконечную историю? Берите пример с графини Жанлис, каким образом все и поступают, научившись многократно пережёвывать единственный сюжет, изменяя лишь обстоятельства. Как так? Графиня Жанлис сообщила историю эмигранта, отовсюду гонимого, для чего каждый раз находился соответствующий предлог. Этаким образом получится объехать весь свет, всюду оказавшись неугодным. Но графиня Жанлис предпочла не расползаться мыслью, ограничившись мытарствами главного героя в пределах границ запада Европы. Итак, перед читателем британец, погнавшийся за наследством умершего дядюшки, ещё не осознавая, какими проблемами то для него обернётся.

В самом деле, отправляться из хлебосольной Британии, где находишься на солидном положении, в Гасконь, — ту самую, нелестно характеризуемую самими французами, сугубо из-за скверного нрава гасконцев, — есть не самое лучшее измышление. Пускай и существует возможность принять в наследство богатое имение с виноградниками. Собственно, всё начнёт происходить на беду. Приехав, главный герой увидит наследство уже поделённым без него. Придётся возвращаться с пустыми руками домой. Да вот и там его имущество как-то разделили, восприняв отъезд во Францию за побег, что и стало поводом для отнятия имущественных прав. Таков уж сюжет у графини Жанлис — она в полном авторском праве на абсолютно любые действия, способные придти ей в голову.

Чем заниматься главному герою? Возвращаться в Гасконь, обосноваться в глухом углу и разводить виноградники с нуля. И вроде дело у него пойдёт. На беду случится во Франции революция, главного героя заподозрят в симпатиях к роялистам, с каковыми революционеры не церемонились, отправляя таковых под нож гильотины. Хочешь или нет, но придётся всё бросать и спешно бежать. Куда? В вольную Швейцарию, где всегда можно найти подходящий тебе кантон. Так ли это? Читатель догадывался о должной последовать чехарде из переездов по швейцарским пределам. Собственно, о том графиня Жанлис и примется повествовать.

Всё на беду! Швейцарцы каких только не найдут причин. Ежели во Франции главного героя принимали за роялиста, то жители кантонов заподозрят в нём сочувствующего революционерам. Куда дальше бежать? Главный герой решит возвратиться на Туманный Альбион под другим именем. Чем это закончится? Взятое имя окажется полным соответствием прозвания лютого разбойника. Тут бы и накинули петлю на шею главного героя, не найди он людей, способных доказать его настоящее происхождение.

Вроде бы история подошла к тому, с чего начиналась. И пора ставить заключительную точку. Однако, графиня Жанлис измыслит новое обстоятельство, вынуждающее главного героя претерпевать неудачи. Отчего не дать ему ребёнка, рождённого женщиной в годах, продолжившей амурные приключения где-то в неведомых краях? Теперь все будут думать о главном герое плохое, пребывая в твёрдой уверенностью об его подлинном отцовстве — со всеми вытекающими размышлениями, вроде связи молодого человека с не очень уж и молодой женщиной. Ну и прочая, и прочая, и прочая.

Даже когда графиня Жанлис завершает историю, читатель уже не верит в благополучное окончание, поскольку видит, как вновь начинают сгущаться тучи над главным героем. Одно мешает продолжать внимать таковой истории — начинает одолевать скука от однообразия. Сюжет вполне допустимо усовершенствовать, разбавив повествование рядом дополнительных обстоятельств, неизменно повторяющихся, зато каждый раз вносящих хотя бы малый элемент неожиданности.

Немудрено увидеть, как главный герой повторит путь, снова прибыв в Гасконь, затем в швейцарские кантоны и снова окажется на английской территории. История действительно способна длиться бесконечно. Главное, был бы смысл продолжать в таком духе повествование.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сей анекдот переведён Николаем Карамзиным в 1802 году

О графине Жанлис русскому читателю известно многое, и при этом всё равно графиня Жанлис остаётся для него переполненной загадочностью. Кем же была мадам Стефани-Фелисите Дюкре де Сент-Обен, больше известная под именем как раз графини Жанлис? Несмотря на зрелый возраст, в каковом она встретила XIX век, её основной сборник сочинений (как того желается думать) вышел при власти Наполеона, который принял обратно беглянку, спасавшуюся от революции вне пределов Франции, поскольку революционный порыв сограждан умертвил её мужа, как мог поступить и с нею. Набравшись впечатлений, теперь снова во Франции, графиня Жанлис могла сказывать разные романтические истории, будто бы где-то от кого-то услышанные. Таким образом свет увидел многотомный сборник морализаторских историй. Именно из него брал Николай Карамзин произведения для ознакомления русского читателя с современной французской литературой. Среди прочего выступил и анекдот, поведанный графине Жанлис одной немецкой барышней, именованный в переводе следующим образом — «Роза, или Палаты и хижина».

Суть анекдота проста. Она даже смешна, ежели попытаться поверить рассказываемому. С другой стороны, подобное легко могло произойти на немецких землях, где каких только королевств не случалось, порою в оных и король мог статься беднее крестьянина. Разве не так? Вот и в рассказе графини Жанлис случилось брести крестьянке с младенцем, желая найти не кров, но кроху пропитания. Дабы накормить ребёнка, женщина сама должна была поесть. И вот-вот смерть порывалась нависнуть над путниками, чьё нутро томил голод. Погибнуть бы им и стать кормом для диких зверей. Да случилось следующее — встретилась им влиятельная дама, вполне себе принцесса, на редкость добрая и отзывчивая. Накормила та принцесса ребёнка собственной грудью, проявив сочувствие.

В том и заключается анекдот, ибо влиятельные дамы своих детей грудью не кормили, приглашая для исполнения подобной обязанности крестьянок. А тут такое! Читатель может и верил. В самом деле, каких только чудес не случается в маленьких немецких королевствах. Вполне можно допустить, будто принцесса накормила грудью крестьянского малыша. Что же за этим могло последовать?

Малыш благополучно стал крепчать от питательного молока из королевских кровей. К сожалению, его мать через несколько дней скончалась. Поговаривают, якобы её одолела хворь. Читатель же думал, будто крестьянке предложили откушать, чему та не воспротивилась, отъев изрядно… отчего и околела в жутких животных коликах. Да не к тому далее графиня Жанлис поведёт разговор, так как анекдот требовал продолжения.

Давая зачин, графиня Жанлис вела читателя по дороге представлений о романтическом содержании литературных произведений. Разумеется, нужно предположить, будто окрепший ребёнок будет воспитываться среди дворян, получив в итоге право выбраться из низшего сословия, связав судьбу с, допустим, графом. Ведь для того книги тогда и читались, чтобы тонуть в грёзах человеческой фантазии. Довольно очевидно, рассказываемое является сказкой. Хотя, опять же, отчего подобному не случиться где-то на просторах немецкой земли?

К тому и подводила графиня Жанлис читателя. Крестьянскому ребёнку потребуется выбирать: выходить замуж за графа и расцвести в полную силу или избрать в супруги горячо любимого человека из крестьян, тем снизойдя на ту ступень, откуда провидение её старалось вывести. Какой же выбор будет сделан? Отнюдь, прагматизмом графиня Жанлис не радует читателя. Не даёт представления и о том, как быстро придёт разочарование от остывшей любви и заедающего крестьянского быта. Окажется, что золушкам не всегда желается найти принца на белом коне, порою они должны соглашаться и на конюха.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать и мучиться, чтобы мучиться и писать. Результат этого — данное произведение. Работы начались задолго до публикации. Хаггард писал минимум в течение пяти лет. В результате получился литературный труд, не подлежащий взвешенной и продуманной оценке. Можно пойти дальше, назвав произведение далёким от того, к чему тяготеет читатель, предпочитая знакомиться с творческими изысканиями Райдера. Вместе с тем, читатель привык видеть стремление Хаггарда придерживаться разных жанров, отчасти создавая произведения из жизни англичан, живущих в пределах Англии. Подобные литературные труды обычно и становились уделом интереса населения Туманного Альбиона, тогда как читатель Райдера с других земель предпочитал игнорировать всё, так или иначе лишённое увлекательности.

Говорить о сюжете произведения можно долго, пересказывая содержание. Требуется ли это? Хаггард поведает о событиях, переполненных происшествиями, при том лишёнными надежды на благополучное завершение. Читателю достаточно понять о должном случиться кораблекрушении, счастливом избавлении от смерти и о самых разных событиях. Всё это словно уже было в творческих изысканиях Райдера. И вот опять.

События разворачиваются вокруг главного героя, являющегося изобретателем, сторонящемся женщин. Он измыслил некое устройство, способное к чему-то, о чём человек начала XX века уже должен был смело мыслить, так как передавать голос на расстоянии не могло уже казаться чем-то уж слишком удивительным. Александр Белл, за почти тридцать лет до того, сумел освоить подобную технологию. И это даже без разговора о радио, к чему одиннадцать лет как успел приложить руку Никола Тесла. Посему, дело сводилось к портативности. Ну да не в том суть повествования. Главное то, что главный герой сторонился женщин. Естественно, это не спасло его от брака, причём практически на родственнице, чему поспособствовало британское законодательство, весьма презрительно относившееся к праву женщин на наследство.

К чему это могло привести? Сугубо к несчастью. Да, главный герой поучаствует в спасении девушки с терпящего крушение корабля, полюбит её, вследствие чего закручинится. Хотя, с чего бы ему так следовало поступать? Ничего не поделаешь — о нелюдимом учёном много не напишешь, и читателю то не окажется интересным. Тем более, приключениями Хаггарда могли зачитываться и женщины, всегда интересующиеся именно раскрытием проблематики сложности взаимоотношений между мужчинами и женщинами, особенно если речь касается какого-никакого подобия любовного треугольника.

Можно сказать — любовь способна нечаянно нагрянуть, поразить в сердце и свести в итоге в могилу. Так и случится. Переживать главному герою придётся изрядно. Но и это не показывает творчество Райдера с новой стороны. Допустимо смело возвращаться обратно к его произведениям, обыгрывающим сходные эпизоды. Отчего не вспомнить смерть одной из жён Аллана Квотермейна? Той, что переостыла за ночь на холодных камнях, скоропостижно погибнув во цвете лет. Такая же участь ждёт избранницу главного героя сего произведения.

Почему бы не поговорить о загробной жизни? Или о том подобии, каковое порою представляется. Мало ли до какой степени отчаяния получается дойти, терзаясь от ощущения безвозвратной утраты. И тут есть к чему подойти, благо Хаггард начинал разбираться в возможностях потусторонней силы, раз предлагал читателю принять за истину им описываемое.

Кто сможет с удовольствием прочитать очередное произведение Райдера — будет неизменно счастлив. Прочий читатель, не сумевший оценить данных изысканий автора, молча перейдёт к следующим произведениям. И поступит правильно! Есть у Хаггарда интересные задумки, которые он продолжит реализовывать. Тогда к публикации готовился роман «Братья», пусть и наивный, зато в духе ожидаемых приключений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Нельзя просто взять и промолчать, не написав ни строчки о предпринятом в 1900 году паломничестве. Отправился Хаггард через Италию и острова Средиземноморья в сторону священной палестинской земли, где его интересовало всё то, к чему и поныне стремятся паломники, то есть в Иерусалим. Будучи склонным подмечать сельскохозяйственные особенности местности — этому Райдер и придавал больше всего значения. Получилось не паломничество с целью приблизиться к древним святыням христианской религии, а нечто из сферы культурного просвещения. Хаггард разумно замечал, как мало смысла в прикосновении к тому, что прежде уже было не раз разрушено и возведено заново, ничего по себе не оставив, кроме воспоминаний.

Раз паломничество — нужно начать писать воспоминания с лицезрения соборов. В качестве отправной точки был использован Миланский собор, произведший на Райдера самое сильное впечатление, если пытаться сравнивать с другими сооружениями подобного плана. Но куда же отправлялся Хаггард далее? На удивление — вслед за прикосновением к сокровенному, Райдер припал к так им чтимой земле и к плодам её, то есть к тосканскому вину, размышляя о местных фермах и ремесле виноградарей. Пресытившись увиденным и испитым, Хаггард переходил к терзаниям душевным, вдохновлённый посещением Флоренции на рассказ о прискорбной участи Савонаролы, посчитав необходимым посетить все монастыри, с ним связанные.

Визит по Италии затягивался. Райдер посетил Помпеи, затем Неаполь. И уже после отправлялся на Кипр, выбирая первым местом посещения Ларнаку. Надо обязательно сказать, что Хаггард предпочитал обходиться без выражения мыслей об ожидаемом и фактически узнанном. Отнюдь, слог Райдера оказывался сух и касался фактической стороны паломничества. Например, при прибытии на Кипр его сразу обезоружили. По местным законам запрещается держать при себе пистолет, каковой и был изъят. Возмущаться Райдер не стал, прекрасно догадавшись, отчего остров славится низким уровнем преступности.

Пребывание на Кипре не протекало быстротечно. Хаггард продвигался в сторону Лимасола, не забывая обозревать сельскохозяйственную составляющую. Ещё его приглашали на торжественные мероприятия. Там же Райдер высказывал негатив о турках, чья власть до сих пор не ослабла над Кипром. Но одно другому не мешает, поскольку Кипр всё же важен для англичан возможностью акклиматизации при последующей деятельности в Африке или Индии. Говоря конкретно, Хаггард предлагал сперва сюда посылать солдат, чтобы затем переводить на непосредственное место службы в колониях.

Основное впечатление от палестинских земель — жара. Привыкшему к погоде Туманного Альбиона будет затруднительно свыкнуться с постоянно высокой температурой воздуха. Само посещение Иерусалима — основное разочарование. К слову, разочаровываются все, стоит узнать, насколько не соответствует информация о действительно некогда имевшем место, если во всём полагаться на дошедшие до нас источники. Тем не менее, паломники продолжают посещать Иерусалим, не считаясь с тем, что город, по которому ходил Иисус Христос, был начисто стёрт при подавлении иудейских восстаний, а сам нынешний Старый город являет собой построенную римлянами крепость, к тому же на некотором отдалении.

И всё же паломничество совершать требуется. Не с целью прикоснуться к священному! Отнюдь. Важно знать и осознавать, чем является окружающий мир для человека, насколько человек соответствует познаваемому им окружающему миру. Нового Райдер для себя не открыл, он лишь запасся материалом, должный ему хотя бы несколько раз помочь, когда он возьмётся писать произведения с соответствующей тематикой. Отчего не может быть так, чтобы истории Хаггарда имели меньше права на существование, нежели иные истории, считаемые за правдивые?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пьесы Полевого — своеобразное творчество, не совсем удачно выходящее из-под пера Николая. Он честно старается, но всё это остаётся в рамках сумбура, должного восприниматься в качестве сатиры. Нравоучительный тон автора тонет в краткости, может потому и не получая должного развития. Либо и вовсе Полевой стремился поддеть чьи-то чувства, скорее обрушиваясь с критикой, которая и должна была быть понятной современнику.

Первой пьесой, помещённой в третью часть «Нового живописца общества и литературы» стали сцены из обыкновенной человеческой жизни «Три дня в двадцати годах». Николай показал сверстников в разные отрезки их жизни, приведя фактическое начало их дружеские отношений, заканчивая тем, к чему они и должны были придти, что зависело от обстоятельств и изменения социального положения. Уже во втором действии «День второй (через десять лет после первого)» говорится, как прежде была произнесена клятва в вечной дружбе, а теперь их мир не берёт. Соответственно и в третьем действии «День третий (через десять лет после второго)» — некоторые из действующих лиц умерли, иные достигли вершин, а прочие пребывают в жалком положении.

По типу пьесы были предложены комические сцены из провинциальной и столичной жизни «Рекомендательное письмо». Сия тема должна быть знакома всякому, когда к нему приезжает родственник из откуда-то, неся с собою послание от кого-то там, будто бы просительного характера. Для пущего юмора — ведь сцены комические — Полевой показал товарища, серьёзно намеревающегося найти тёплое местечко в столице, для чего везёт рекомендательное письмо. Как же должен смеяться внимающий сей истории, узнав, что в том письме содержится не рекомендация, а сетование на посылаемого товарища, ибо он тут у всех навяз на зубах и его просто послали куда подальше.

Из прочего в содержании третьей части «Нового живописца общества и литературы» — это один из основных её разделов, именуемый «Всякой всячиной». Основное место отводилось под пародию на юридическую манеру изложения, датированную 1829 годом и названную следующим образом — «Верный список с записки, (поданной столоначальником Цыпкиным стряпчему Неглаголину, о деле купца Шилотычкина с коллежским регистратором Прижимаевым, при посылке дела)». Надо сказать, с той поры юридической слог в русском языке не претерпел изменений, оставаясь точно таким же.

Остальное из «Всякой всячины» — это приказные анекдоты, то есть смешные истории из жизни приказчиков, представляющие опосредованный интерес, особенно с учётом произошедших изменений, согласно которым само понимание профессии приказчика стало архаизмом. В целом, содержание анекдотов несло ценное зерно обывателю тех дней, тогда как суть сводилась к тому, как всякого хозяина лавки стремятся разорить, пытаясь накопленное чужим трудом присвоить методом применения наименьшего усилия.

На этом с третьей частью «Нового живописца общества и литературы» можно заканчивать. Николай Полевой показал новый талант, вполне подтверждающий то стремление, к которому он и прежде продвигался. Становилось понятно, настолько требуется обнажать язвы общества — уже за счёт намеренного вызова на откровенный разговор привлекать внимание общественности. Полевой становился в позу непримиримого борца с творящейся нецелесообразностью, чем вызывал негативные к себе оценки. Остаётся непонятным, зачем он шёл напролом, стремясь говорить без каких-либо аллегорий, стараясь максимально доступным образом объяснить происходящее. Ведь Николай вполне мог предпочесть отвлечённое, хотя бы басни.

Впрочем, должно быть понятно. На баснях поправить финансовое положение не получится. Нужно постоянно писать и без устали создавать тексты для наполнения периодических изданий. А на этом пути — хочешь и ли не хочешь — но требуется говорить очень много.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть ещё один любопытный документ, помещённый в конец третьей части «Нового живописца общества и литературы», полностью именуемый следующим образом «Проект, или Предположение (о том, чтобы невесты не засиживались в родительских домах, и не оставались вечно невестами; с присовокуплением практических исследований о том: от чего многие достойные девушки замуж не выходят», составленное С. К. Затейкиным, членом многих сообществ. Проблема понималась однозначно — однозначно, она есть. Её разрешение призывает к необходимости пересмотреть традиции, сложившиеся на тот момент в высшем свете Российской Империи, поскольку среди крестьян таковой проблемы вовсе не имелось.

В тексте предлагалось обратиться к опыту древних законов. Как римляне справлялись с распространением в обществе безбрачия? Дабы остудить пыл горячих голов и призывать их быть остуженными — налагался штраф, ежели человек пребывал вне брака. В противовес этому, ежели женщина имела большое потомство, за то она удостаивалась солидной награды. Но таков опыт прошлого, не совсем применимый к настоящему. Всё-таки нужно смотреть иначе на действительность. Надо озаботиться, как всё-таки сводить людей в брак, делая то для их же блага.

Сейчас получается, что брак изначально не является равнозначным, поскольку супруги в нём находятся на разных позициях. Кажется, один из них должен уступать другому. Так и происходит! Либо жена находится в услужении у мужа, либо муж старается во всём угождать жене. Такой рецепт семейного счастья не кажется автору разумным. Но и не в этом суть. Само заключение брака стало зависимым сугубо от единственного фактора — от приданного. Ежели оным невеста не располагает в нужном количестве, то пребывать ей в девах до самой смерти.

Как же так получается? Девушка красива внешне, талантлива в умениях, но зависти от подруг не испытывает, ежели не располагает приданным, ибо никто на неё всё равно не обратит внимания. А вот будь девушка страшна, неряха, имей солидного родителя в чинах, то такая устанет отбиваться от женихов. Посему очевидно — невестами вполне торгуют, так как иначе и брать их никто не станет. Соответственно, девушкам не нужно ни к чему стремиться — это не придаст им веса в глазах избранника.

Собственно, какими являют себя женихи? Они в той же степени ленивы и не склонны к познанию каких-либо наук, как и не обладают ретивостью на службе. Зачем? Всё это можно решить, стоит удачно сделать партию. А коли жених не найдёт себе девушку с состоянием, то предпочтёт до старости жить без супружества. Так отчего не соединить сердца девушек без приданного и тех женихов, остающихся без так их и не постигшего улучшения благосостояния за счёт женитьбы?

Посему проект г-на Затейкина вполне очевиден — отметить само понимание приданного. Этого проклятия не должно существовать. Оно ломает жизни людей, принуждая жить холостой жизнью, нисколько не способствуя улучшению общественного благосостояния. Но и читателю должно быть понятно, из каких побуждений г-н Затейкин взялся помогать молодым людям. Просто г-н Затейкин — старый холостяк, обречённый умереть, так и не связав себя за жизнь брачными узами.

Теперь можно сказать, насколько Затейкин имел несчастье жить в столь жестокое для него время. Годы спустя его чаяния осуществятся. Уже не будут искать женихи невесту с приданным, да и сами невесты станут искать мужа из любовного пристрастия, нежели заглядывая ему в кошелёк. Сугубо поэтому — и никак иначе — проект г-на Затейкина теперь удел истории.

Автор: Константин Трунин

» Read more