Tag Archives: воспоминания

Томас Бернхард «Ребёнок как ребёнок» (1982)

Бернхард Ребёнок как ребёнок

Мир не стоит на месте, постоянно развиваясь, лишь дети остаются детьми, для кого всё продолжает быть неизменным, пока не наступает определённый момент, после чего они становятся взрослыми. Так кажется, но насколько оно оправданно, если исходить из воспоминаний, которыми потом люди делятся? Для кого-то память о прошлом становится поводом заявить о себе сегодняшнем, согласного с былым, либо его ярым противником. Лишь редкие люди дозволяют говорить о воспоминаниях, ничем не приукрашивая и не очерняя. Таким образом поступил и Томас Бернхард, сообщивший о детстве ровно то, что некогда происходило. А ведь его детство прошло при фактах, какие каждый бы посчитал зазорными. Например, ребёнком Томас был членом юнгфолька, чего избежать не мог, учитывая действовавший в то время режим.

Бернхард начинает повествовать с простого — он посмел взять велосипед отчима, намереваясь прокатиться к тётке, живущей за тридцать пять километров от дома. Правда, ездить на велосипеде он не умел, зато живо представлял, как это у него получится. Вполне очевидно, поездка не задалась: порвалась цепь, пошёл проливной дождь. Пришлось возвращаться назад, прося помощи у взрослых. Томас сразу сообщал читателю, чей был велосипед. Он принадлежал отчиму. Сам отчим в этот момент участвовал во вторжении Германии в Польшу. Дома ожидалось наказание от матери, коего следовало избежать. За помощью Томас отправился к деду — человеку своеобразной логики. Тот на дух не переносил ничего, что связано с Германией, да и вообще не терпел государственных образований, всего с ними связанного. Даже учителей дед мешал с грязью, не говоря уже про полицию.

Невзирая на отвращение к Германии, семье Томаса пришлось переехать в Баварию, где имелась возможность устроиться на работу. Именно тогда пришлось вступить в юнгфольк, сделав то скорее по принуждению, так как мать отправила его на поезде не в ту сторону, вероятно, обманув. Таким образом Томас попал в детский лагерь, где к нему относились с крайним пренебрежением из-за того, что он мочился ночью в постель. Собственно, потому мать его и отдалила от себя, устав терпеть подобное от сына, как о том думал сам Томас. Приходилось выносить унижения, так как позора избежать не удавалось.

Описываемые события развивались по мере желания Бернхарда про них рассказывать. Излагал он мысль весьма трудным для усвоения способом, не разделяя текст на абзацы, и не стремясь выделять прямую речь. Не видишь, где случился аншлюс, почему автор в определённый момент делится одним воспоминанием, затем другим, где последующее может предшествовать предыдущему. Но суть рассказываемого всё равно нельзя не понять, было бы к тому у читателя стремление.

Дети обязательно вырастают. Наступит пора и для окончания повествования. Для Томаса к тому послужило за причину рассказать о том, как американская авиация стала устраивать налёты на Баварию. Он видел, как был подбит американский самолёт, потом они с бабушкой поехали посмотреть на место крушения, там увидели сгоревший свинарник, остов самолёта и изуродованные человеческие трупы. На том война для Бернхарда заканчивалась — подробнее он не стал рассказывать. Вскоре и вовсе ему предстояло уезжать — наступала пора учиться.

Вполне понятно, про такое произведение, где автор не позволил себе лишних размышлений, описал прожитое таким образом, каким оно случилось, никак не окрашивая, трудно говорить, измышляя нечто особенное. Того и не требуется, просто запомним, как оно когда-то происходило.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дмитрий Мережковский «Старинные октавы» (1890)

Мережковский Старинные октавы

О чём поэт мечтает написать? Какие темы важно поднимать? Но надо от проблем мира отдохнуть, на себя самого взглянуть. Так принялся Мережковский описывать жизнь с начала, повествуя и о том, что его угнетало. Угнетала Нева, по чьим брегам с юных лет бродил. Угнетала родня, им всем он не был мил. Жил под давлением, словно чуждый семье ребёнок, словно по случаю прибившийся телёнок. Ни в чём не находил теплоты, в тревогах протекали его дни. Отец и вовсе с ним не дружил, хоть бы раз взор на дитя обратил. Не одному ему такое счастье досталось, братьям и сёстрам не перепадала большая малость. Всякий в семье низводился ниже порога, едва ли не находя ночлег наподобие стога. Что до отца, тот глухим к нуждам детей был, постоянно откладывал деньги, зачем-то копил. К нему с вопросами обращаться смысла не имело, хоть пытайся обращаться смело, немым становился ответ, в котором слов вовсе нет. Раз в год отец позволял детям вкушать роскошь семейного быта, то Мережковским не было забыто, он помнил полки, ломившиеся от снеди, звучала и копилка от брошенной меди. Печальное детство отпечаток на характер Дмитрия отложило, потому чувство обиды на отца всегда в нём жило.

Запуганный ребёнок, тот самый телёнок, всеми забытый, спрятавшийся ото всех, не думал от жизни ожидать малый успех. Сторонился людей, привыкший диким быть, — к такому не подходи, может укусить. Он продолжал бродить вдоль невских брегов, радуясь рифм созвучию, произношению слов. От тягот должен рождаться в человеке поэтический дар, умом должен он оказываться и в юности стар. Вынужденный развивать талант к выражению мысли наедине, талант укреплялся вдвойне и втройне. Но должен был выполнять родительский наказ, учился сносно, сменяя классом класс. Он в фолиантах успевал затеряться, с трудом способный разобраться, с усилием входивший в познание правил, о чём теперь, рассуждая, стихотворные заметки оставил. Бился и над сложным усвоением правописания буквы «Ять», иногда гадая, когда нужно оную писать.

Рассказ о прошлом, должен был дальше переходить, требовалось о делах российских говорить. Что случалось в стране, о чём судачил народ? Например, процесс над Верой Засулич идёт. Обвиняется она в покушении на генерала, чья воля пороть мужика приказала. Но разве можно в стране, свободной от рабства, где правитель-государь, опора для царства, чьи веления принято исполнять, о долге никогда не забывать… разве можно пороть людей? Словно не сбросила Россия крепостничества цепей. Оттого Засулич на встречу с генералом тем явилась, её сердце тогда без трепета билось, разрядила она пистолет в генерала живот, потому и судят её — суд по её делу идёт. Интересен процесс оказался ещё тем, что Засулич оправдали… То есть у Веры не возникло проблем. Как такое возможно? Правда истории такова. Находил теперь Мережковский для воспоминаний слова.

Вообще, с мыслями сообразуясь, нисколько в том не красуясь, всегда можешь в стихах писать про каждый из прожитых дней, делая это целью жизни долгой своей. После, когда времени порядочно пройдёт, потомок знание о прошлом обретёт. Ведь не скажи Мережковский про Засулич деяния, кто бы прилагал меры для былых дней узнавания? Можно попробовать, найти бы для того сил. Может кто попробует, или рано, мир пока ещё остаётся мил? Не надо искать для строк начало, лишь бы желание то делать позволяло.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рафаил Зотов «Театральные воспоминания» (1859)

Зотов Театральные воспоминания

Есть такая позиция: что было до — несущественное, что будет после — не повторит прежде имевшего место, что есть сейчас — то на вес золота. В этом мнении кроется точка зрения солипсистов, и она — самая устоявшаяся в обществе. На данной особенности восприятия строится модель человеческого поведения. Оной придерживался и Зотов, громко заявляя — театр в России появился и развивался при нём. Как так? — спросит читатель. А Сумароков, Княжнин, Крылов… императрица Екатерина Великая? Всё это было, но вне зрительского интереса, каковой получил развитие в царствование Александра I. Поэтому, кто интересуется историей русского театра, тому обязательно нужно уделить внимание воспоминаниям Рафаила Зотова.

Зотов с малых лет ходил на театральные представления. Ещё будучи юношей, он слыл за псковского зрителя, наблюдавшего постановки на немецком языке. В те годы считалось обыденным, если происходило чёткое разделение на французские, русские и немецкие труппы. Не зная французского языка, Зотов оставался беден в восприятии. Из других особенностей тех лет: ходить в театр могли в домашнем, дамы без стеснения занимались вязанием, а пришедшим на представление за билет по смешной цене считалось зазорным осуждать постановки.

Отнюдь, Зотов не считал, будто театр — удел избранных. Наоборот, представления должны посещать все слои населения. Кому нужен комфорт, тот приобретёт дорогой билет и будет удобно сидеть. Кому требуется считать каждую копейку, тот вполне способен простоять несколько часов. Собственно, оттого и опечалится Зотов, привыкший видеть большое количество зрителей, чему предстоит сойти на нет. Отчего-то несколько сотен стались важнее, нежели одновременное присутствие на представлении тысячи человек. Ведь очевидно, людям нужны развлечения, чего их лишают, делая цены недоступными.

Зотов долгие годы оставался лицом, приближенным к управлению театрами. Он сам активно писал пьесы, занимался переводами и адаптацией на сцене иностранных произведений. Но случались и вынужденные перемены. Самая очевидная — 1812 год. Театральная жизнь затихла, поскольку цвет страны встал в ряды армии, желая дать отпор Европе, скопом перешедшей рубежи Российской Империи. Последствия были не менее очевидными — французские труппы распались, в обществе появилось пренебрежение ко всему, связанному с Францией.

С особым удовольствием Зотов рассказывает про актёров. В данном пункте читательское восприятие оказывается глухим. Ничего не скажут имена, чей вклад в драматическое искусство остался лишь в виде воспоминаний о нём, тогда как ничего другого не сохранилось. Вот и приходится доверять словам Зотова, считая того или иного актёра за мастера игры.

Ещё один перелом в истории театрального дела — восстание на Сенатской площади. Русский театр терпел преображение, причём далеко не в лучшую сторону. После смерти Милорадовича Шаховской оказался вынужден отойти от управления театрами. Одним из светлых пятен следует признать пьесу Грибоедова «Горе от ума», но, как известно, утрата Грибоедова не менее связана с воцарением Николая I, послужившая для Персии поводом для враждебных действий против России.

Зотов посчитал необходимым упомянуть и других талантливых деятелей, вроде Гоголя и Кукольника.

С 1838 года Зотов — практически постороннее лицо, взирающее на деятельность русских театров со стороны. Он продолжил интересоваться театральной жизнью, составлял рецензии для «Северной пчелы» вплоть до 1858 года.

«Театральные воспоминания» интересны сами по себе, Зотов затрагивал пласт истории, интересующий не всякого. Кому понадобится знать о развитии театрального дела? Едва ли не всё оказалось повергнуто во прах. Чем жили и к чему имели пристрастие, то растворилось в былом, едва ли способное возродиться вновь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Стесин «Нью-Йоркский обход» (2004-18)

Стесин Нью-Йоркский обход

У Александра накопилось немного заметок о жизни. Им следовало найти место. И вот опубликован сборник «Нью-Йоркский обход», вместивший записи за четырнадцать лет. Что в них? Основное — описание национальных различий. Далее — мысли автора о происходящем с ним и с другими. Последнее — пациенты с онкологическими заболеваниями. Но Александр посчитал нужным поставить на первое место пациентов, на второе — мысли, на третье — национальные различия. Так желалось ему самому, тогда как писал он об определённом. Он и не мог иначе поступать. Разве получится неподготовленному человеку понять сплав культур, располагающихся в одном месте? Александр переехал жить в США, там стал онкологом, столкнувшись не с безликими пациентами, а с людьми, с их яркими особенностями, разнящимися от происхождения, воспитания и социального положения. Вот для понимания людей и нужно обладать солидными знаниями, обычно приходящими со временем, поскольку такому нигде не учат.

Медицина в США — особенная. Тут нужна медицинская страховка. Если её нет — требуется платить деньги за лечение. Но если пациент беден, ничего не способен дать, тогда его лечат абсолютно бесплатно. Вернее, существуют определённые фонды и программы, оплачивающие лечение несостоятельных пациентов. И так сложилось, что к Александру попадали на приём как раз самые неблагополучные слои населения, либо о других он предпочёл умолчать. Конечно, гораздо интереснее рассказать про выходки нищих, относящихся к себе наплевательски, чем о богатых, обеспокоенных необходимостью излечения. Во всяком случае, имелись и среди безденежных адекватные люди, только с иными запоминающимися чертами.

Первый пациент на страницах — суетливый человек. Ему полагается соблюдать строгий постельный режим. Он же слоняется по больнице, либо уходит на улицу, чтобы купить алкоголь. Такого бы выписать за нарушение внутреннего распорядка. Однако, он продолжает находиться на лечении. Иной пациент вовсе не желает лечиться, пропуская сеансы и выбирая негативный исход, несмотря на полную возможность выздоровления. Это в части непосредственного подхода к людям, видя в них непосредственно пациентов. В остальном, люди описывались Александром в связи с их национальными особенностями.

Такие же особенности есть во всех, с кем связан Александр. Он и рассказывает, насколько в США всё поделено по определённому принципу. В одной больнице медицинский персонал состоит, например, из индийцев, в другой — из корейцев. Человек прочей национальности там требуется для единственной цели — быть посторонним, кого можно обвинить во всех смертных грехах. Особенно много Александр рассказывал про корейский медицинский персонал, про их отношение к необходимости уважать старших. Впрочем, кореец корейцу рознь. Если кто-то придерживался традиций, кто-то мог их полностью игнорировать. Но, несмотря на это, находить общий язык было необходимо со всеми.

Касательно мыслей. Александр, по своей медицинский специальности, побывал в разных частях света и странах. Бывал он в Африке, о чём писал в прежних книгах. Теперь решил рассказать про посещение Индии, куда отправился по профессиональным обязанностям. Но в Индии нет описания пациентов, только культурные особенности, вплоть до того, что иудей рассказывал Александру, как много общего у иудаизма с индуизмом. Более того, скорее всего индуизм и стал исходной точкой для иудаизма.

Есть единственное обстоятельство, требующее дополнительного пояснения. Александр изменил все имена в заметках. Ему показалось нужным сделать подобным образом. В плане пациентов то несомненно правильно. В остальном, на авторское усмотрение.

Именно таков «Нью-Йоркский обход». Труд Александра Стесина позволит дополнить копилку любопытных фактов о многообразии человеческих нравов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фаддей Булгарин «Воспоминания Фаддея Булгарина: Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Части V, VI» (1848)

Воспоминания Фаддея Булгарина

Так читатель и не дождался от Булгарина откровений. Зачем тогда вообще было внимать «Воспоминаниям»? Фаддей решил окончательно ограничиться событиями войны со шведами. Теперь он нарушил собственное обещание, всё-таки немного рассказав о своём участии. Но, опять же, больше уделял внимание политическому аспекту. Гораздо интереснее Булгарину было обсудить действия Наполеона, поведать про встречи французского деятеля с испанским министром Мануэлем Годоем, носившим титул князя мира, сообщить про лишение Бурбонов неаполитанского и испанского королевств. Говорил и про договорённости между Александром и Наполеоном, как решалась судьба Польши, окончательно растворявшейся в соседних государствах. Немного про бунты поляков, усмирять которые довелось и Фаддею.

Однажды к Булгарину подходил финн, уже много лет спустя, после отторжения Финляндии в вечное российское владение. Он отвечал, насколько жизнь населения преобразилась, нежели приходилось терпеть лишения при шведах. Вообще Фаддей стремился показывать, каким образом он радеет за Россию. Потому и финны у него рады переходу под владение русского царя. Радел Булгарин и даже так, что не против оказывался устранять всякого, выступавшего против действующего положения дел. Собственно, за то Фаддея современники и не любили, обидно отзываясь в многочисленных эпиграммах. Потому в «Воспоминаниях» Булгарин прямо сообщает — нужно говорить правду по существенно важным моментам, никак не стремясь умалчивать.

Из совершенно непонятных побуждений, Фаддей завёл повествование о жизни и деятельности Михаила Сперанского. Знакомя читателя с биографией сего замечательного политического деятеля, Булгарин поведал обо всём, начиная с ученической скамьи, оглашая взлёты и опалы, подведя к основному — сибирскому губернаторству. Фаддей сделал акцент на деятельности Сперанского в Сибири, где тот в качестве губернатора отдавал под суд всякого чиновника, не взирая на чины и звания, находя для того весомые причины. Именно потому Фаддей считал, что Сперанского в Сибири никогда не забудут, веки вечные он будет в почёте у сибиряков. К сожалению, уже спустя сто лет про деятельность Сперанского в Сибири не помнят совершенно, ежели где и вспоминая, то в Иркутске, где Михаил и пребывал в качестве губернатора.

Шестая часть воспоминаний продолжит умалчивать о самом интересном — Булгарин не спешил сообщать, каким образом он оказался в армии Наполеона. Понимая это, Фаддей оговаривался, ведь не зря он сообщал отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Не обо всём он будет сообщать читателю, а только о некотором. Причём, потому он и рассказывает про разное, ибо об этом слышал. Например, взялся рассуждать о тактическом гении Суворова. В чём же гений заключался? Ни в чём! Как же так? Очень просто. Фаддей уверен, изучать тактические изыскания Суворова бесполезно — их нет. Не может быть: скажет читатель. Очень может. Вся тактика Суворова заключалась в действии нахрапом, вооружившись русской удалью. Именно так и никак иначе. Читатель должен запомнить это. Суворов всегда шёл напролом, благодаря чему и одерживал победы.

У Булгарина имелось ещё десять лет, дабы найти силы и поведать о дальнейших воспоминаниях. Однако, такого не случилось. Не стал Фаддей рассказывать про литературную деятельность, каким образом был причастен к Третьему отделению. Всё тайное — таковым и осталось. Булгарин сообщал про разное, о чём легко узнать и из других источников. Да и сам он черпал информацию из разных мест, немного добавляя и от себя. Получилось так, что «Воспоминания» сообщали информацию о юных годах Фаддея, тогда как прочее — набор любопытных обстоятельств о постороннем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фаддей Булгарин «Воспоминания Фаддея Булгарина: Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Части III, IV» (1847)

Воспоминания Фаддея Булгарина

Надо уметь соотносить собственную личность для истории с теми обстоятельствами, под каковыми понимается сама история. И Булгарин осознавал, насколько он мал, когда в его современниках великие люди, более достойные рассказа, нежели он. Пускай это выглядит странно, когда воспоминания превращаются в историческое свидетельство очевидца. С другой стороны, хоть есть о чём вспомнить таким образом, нежели повествовать о том, к чему руку не прикладывал. Собственно, может и не о чем толком сообщать, отчего и вынужден Булгарин расползаться мыслью по древу. В продолжении воспоминаний Фаддей повёл повествование от первого участия в бою и вплоть до результатов войны России со Швецией, в результате которой Александр отторг на вечные времена Финляндию от власти шведских королей.

Воевать с европейскими державами — такая себе война: следует вывод из мыслей Булгарина. Кому показывать величие русских? Неужели тем европейцам, что за всякую им оказанную помощь спешат предать? Определённо, Россия блистала на арене боевых действий в 1806 году, нисколько не уступая жадным аппетитам Наполеона, скорее заставляя французского императора ограничиваться ни к чему не приводящими сражениями. Однако, сие — есть лирика. Булгарин отправлялся в Лифляндию, любовался девушками, принимал сухое гостеприимство. Но всё же он ждал боя, в котором проявит отвагу, поскольку всякий в войске тех лет желал того же. Лишь бы поскорее проявить отвагу в сражении. Когда же бой случится, Булгарин не пожалеет красок на описание смерти рядом с ним находившегося, совершенно случайной и будто бы полагающейся свершиться — всё согласно необходимости принимать неизбежное.

Воевать Булгарину действительно пришлось, однажды он чуть не утоп, благо был извлечён из воды и отогрет. После случится Тильзитский мир, будет встреча двух императоров, примечен окажется и сам Фаддей, напомнив тем главного персонажа из произведения «Леонид» за авторством Рафаила Зотова. В дальнейшем Булгарин посетит могилу отца, встретившись тогда же с одним из рода Радзивиллов. Последнее обстоятельство показалось Фаддею настолько важным, что он взялся поведать историю рода Радзивиллов, особенно про их участие в связи с княжной Таракановой, и, вполне к месту, о необходимости Булгариных сняться с родовых земель и перейти под подданство России.

Четвёртая часть воспоминаний к оным вовсе не относится. Фаддей написал собственное представление о русско-шведской войне. Участвовал ли он в ней сам? Говорит — да. Но сам оговаривается — не собирается и слова сообщить, какие горести или радости ему пришлось испытать. Вместо всего этого, текст наполнился исторической сводкой с некоторыми занимательными фактами.

Как воевали русские? Храбро и с открытым забралом. А как воевали финны и шведы? Весьма подло. Но под подлостью следует понимать сугубо отсутствие благородства. Пока русские стремились вдохновляться участием в столь важном мероприятии, их соперник, чаще в виде ополчения, массой наваливался на малые отряды, пленил воинов, предавая их, уже безоружных, жестоким пыткам и казням.

Что же до самих финнов. После взятия контроля над Финляндией, выяснялось, почти все представители сего народа-племени отныне входят в состав Российской Империи. Единственным исключением оставались угры, славные сохраняющимися и поныне венгерскими владениями. Выяснялось и ещё одно обстоятельство — шведы никогда уважительно не относились к финнам, постоянно их принижая.

Тем и завершится четвертая часть воспоминаний, словно глава из труда историка. Читатель непременно поинтересуется, зачем в такой манере понадобилось Булгарину писать мемуары. Впрочем, может есть Фаддею о чём умолчать, потому и приходится соглашаться с таковой формой подачи информации.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард «Зимнее паломничество» (1901)

Хаггард Зимнее паломничество

Нельзя просто взять и промолчать, не написав ни строчки о предпринятом в 1900 году паломничестве. Отправился Хаггард через Италию и острова Средиземноморья в сторону священной палестинской земли, где его интересовало всё то, к чему и поныне стремятся паломники, то есть в Иерусалим. Будучи склонным подмечать сельскохозяйственные особенности местности — этому Райдер и придавал больше всего значения. Получилось не паломничество с целью приблизиться к древним святыням христианской религии, а нечто из сферы культурного просвещения. Хаггард разумно замечал, как мало смысла в прикосновении к тому, что прежде уже было не раз разрушено и возведено заново, ничего по себе не оставив, кроме воспоминаний.

Раз паломничество — нужно начать писать воспоминания с лицезрения соборов. В качестве отправной точки был использован Миланский собор, произведший на Райдера самое сильное впечатление, если пытаться сравнивать с другими сооружениями подобного плана. Но куда же отправлялся Хаггард далее? На удивление — вслед за прикосновением к сокровенному, Райдер припал к так им чтимой земле и к плодам её, то есть к тосканскому вину, размышляя о местных фермах и ремесле виноградарей. Пресытившись увиденным и испитым, Хаггард переходил к терзаниям душевным, вдохновлённый посещением Флоренции на рассказ о прискорбной участи Савонаролы, посчитав необходимым посетить все монастыри, с ним связанные.

Визит по Италии затягивался. Райдер посетил Помпеи, затем Неаполь. И уже после отправлялся на Кипр, выбирая первым местом посещения Ларнаку. Надо обязательно сказать, что Хаггард предпочитал обходиться без выражения мыслей об ожидаемом и фактически узнанном. Отнюдь, слог Райдера оказывался сух и касался фактической стороны паломничества. Например, при прибытии на Кипр его сразу обезоружили. По местным законам запрещается держать при себе пистолет, каковой и был изъят. Возмущаться Райдер не стал, прекрасно догадавшись, отчего остров славится низким уровнем преступности.

Пребывание на Кипре не протекало быстротечно. Хаггард продвигался в сторону Лимасола, не забывая обозревать сельскохозяйственную составляющую. Ещё его приглашали на торжественные мероприятия. Там же Райдер высказывал негатив о турках, чья власть до сих пор не ослабла над Кипром. Но одно другому не мешает, поскольку Кипр всё же важен для англичан возможностью акклиматизации при последующей деятельности в Африке или Индии. Говоря конкретно, Хаггард предлагал сперва сюда посылать солдат, чтобы затем переводить на непосредственное место службы в колониях.

Основное впечатление от палестинских земель — жара. Привыкшему к погоде Туманного Альбиона будет затруднительно свыкнуться с постоянно высокой температурой воздуха. Само посещение Иерусалима — основное разочарование. К слову, разочаровываются все, стоит узнать, насколько не соответствует информация о действительно некогда имевшем место, если во всём полагаться на дошедшие до нас источники. Тем не менее, паломники продолжают посещать Иерусалим, не считаясь с тем, что город, по которому ходил Иисус Христос, был начисто стёрт при подавлении иудейских восстаний, а сам нынешний Старый город являет собой построенную римлянами крепость, к тому же на некотором отдалении.

И всё же паломничество совершать требуется. Не с целью прикоснуться к священному! Отнюдь. Важно знать и осознавать, чем является окружающий мир для человека, насколько человек соответствует познаваемому им окружающему миру. Нового Райдер для себя не открыл, он лишь запасся материалом, должный ему хотя бы несколько раз помочь, когда он возьмётся писать произведения с соответствующей тематикой. Отчего не может быть так, чтобы истории Хаггарда имели меньше права на существование, нежели иные истории, считаемые за правдивые?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Терпигорев «Праздник Венеры» (1894)

Терпигорев Праздник Венеры

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

Как порвать с тенями прошлого, дабы успокоить душу? Для этого потребуется сообщить одно из сильнейших эмоциональных переживаний, случившееся по вине дворянина Емельянинова. С чем только Сергей прежде не сталкивался, проживая в пасторальных условиях сельского быта, но со светскими причудами встречаться в юности не привык. Ему нравилось одно имение, крестьяне которого всегда выходили на дорогу и кланялись проезжающим, кто бы не ехал мимо их деревни. Имелся там и особняк, наглухо заколоченный. Поговаривали, что его владелец, Емельянинов занимает в столице высокое положение, имеет многочисленные земельные наделы и далее ближайших владений не ездит. Однажды пришло известие, Емельянинов чем-то провинился, отчего решил переехать в имение, которое так нравилось Сергею. Более того, вёз он с собою театральных актёров и балет.

Что можно сказать, например, про крепостных балерин? Таким палец в рот не клади — откусят. Их дерзость поразит местных помещиков, обескураженных высказываемыми им замечаниями. Вместе с тем, купить столь острых на слово, они были готовы за любые деньги. Сергею повезло особо, он оказался вовлечён в круг балетного представления, поучаствовав на празднике Венеры в качестве главного действующего лица. Его поили вином и соблазняли крепостные балерины, туманя сознание, которое он потеряет в окончании торжественной процессии. Этому предшествовало разное, но задумал это Емельянинов сразу после встречи с Сергеем, когда тот был в гостях с гувернёром у дворянского предводителя.

Впечатление на молодого человека было оказано сильное. Гувернёр понимал недопустимость своего попустительства, вследствие чего предпочёл не возвращаться к Терпигоревым. Родители Сергея возмущались, пока им не сказали про столичные нравы. Рано или поздно Сергей бы с этим всем столкнулся, потому в том нет ничего плохого. Наоборот, лучше пусть такое случается при родителях, готовых оказать ребёнку поддержку.

На этом Сергей не остановится. Он продолжит повествовать, подводя рассказ к логическому концу. Окажется, два брата дворянина выкрадут у Емельянинова балерин себе в жёны, одна из которых целовала Сергея и исполняла роль его второй половины на празднике Венеры. К её судьбе Сергей испытывал особый интерес. Как же она жила? Ему доведётся с нею встретиться несколько раз. В первый раз относительно сразу. Они оба друг друга признают, промолчав о знакомстве другим. В следующий раз встреча произойдёт накануне отмены крепостного права. Бывшая крепостная, ныне барыня, будет спешить домой в распутицу, не обратив на Сергея внимания.

Можно представить разное, рассуждать о различных обстоятельствах, но главнее понять, как встретило население России эмансипацию. Как уже сказано, была распутица. Емельянинов прежде в страхе бежал в заграничное путешествие, в котором он и умер, теперь возвращающийся обратно в гробу. Так случилось, что гроб переполнялся от изысков, обладал неимоверным весом и его доставка оказывалась проблематичной. Тогда кареты увязали в грязи, что же скажешь о повозке, нагруженной такой тяжестью. Гроб бы непременно доставили в срок, невзирая на трудности. Однако, эмансипация случилась, умерший помещик никого не интересовал, даже наследников, потому повозку с ним бросили до лучших времён, когда получится провезти без затруднений.

В действительности Емельянинов никому не нравился. Он слыл за ирода. Собственных крепостных он бросил, никогда не проявляя заботы об их судьбе. Он только и делал, что предавался страстям, устраивая праздники в честь Венеры, тем удовлетворяя богатству имевшихся фантазий. У него были собственные тени, которые отличались от теней Сергея, теперь остающиеся в памяти, благодаря написанному Терпигоревым циклу рассказов.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фаддей Булгарин «Воспоминания Фаддея Булгарина: Отрывки из виденного, слышанного и испытанного в жизни. Части I, II» (1846)

Воспоминания Фаддея Булгарина

Всего Булгарин опубликовал шесть частей воспоминаний, вышедших тремя отдельными книгами. Издателем выступил М. Д. Ольхин. Первая часть завершалась смертью императора Павла, вторая подводила читателя к семнадцатилетию автора. Так и осталось непонятным, из каких побуждений Булгарин предпочтёт александровской России наполеоновскую Францию. Об этом сказ будет впереди. Пока же Фаддей сообщал общие сведения о себе, отчасти показывая становление взглядов. Что же, Фаддею было два года перед вторым разделом Речи Посполитой, сам он шляхетского происхождения. Бабушки и дедушки воспитывали его на рассказах, воспевая Карла XII и горюя о его судьбе, при том, что имели знакомство с Петром Великим.

Как описывает Булгарин Польшу? Он нисколько не жалеет об упадке. Даже уверен, Польша на протяжении последнего века не являлась жизнеспособным государством. Всякий мог заявить о праве на её земли, чего не происходило по условиям Вестфальского мира. Стоит ли говорить, что демократические принципы польского народа были тому виной? Фаддей так не скажет, однако должно быть ясно: всякая демократия — есть прикрытая олигархия. Каждый в Польше стоял за собственное право на власть, вследствие чего единство народа утратилось. Даже пресловутые конфедерации, создаваемые польской шляхтой, не смогли найти точек сопротивления, потерпев поражение и допустив первый раздел.

На страницах воспоминаний Фаддей нашёл повод порассуждать о многом. В том числе и о нравах польских мужчин и женщин. Например, мужчина не должен был передвигаться на карете — только верхом. Ежели он поступал согласно французской моде, отказываясь от верховых поездок и пересаживался в карету — его высмеивали. Помимо этого, Булгарин делает широкие исторические отступления, считая необходимым своими словами рассказать историю Европы. Он сообщил ещё одну причину упадка Польши — никто не хотел воевать. Для этого шляхте служили наёмники из немецких земель и Шотландии. А ежели нужно было больше войска — собиралось непрофессиональное ополчение со всех земель, да и то не под власть короля, а для нужд собравшего их шляхтича. Кроме того, в Польше не имелось крепостей, вследствие чего Карл XII и передвигался по польским владениям, нигде не встречая сопротивления. Не забыл Фаддей пересказать историю России вплоть до воцарения Петра Великого.

С 1798 по 1806 Булгарин обучался в Сухопутном шляхетском кадетском корпусе, располагавшемся в Санкт-Петербурге, выпускниками которого числились именитые литераторы Сумароков и Херасков. Теперь предстояло рассказать, как Фаддей обрусел, совершенно позабыв польский язык. Читатель бы поверил, если бы не знал о литературной деятельности Булгарина, первоначально писавшего по-польски. Сам Фаддей говорит, что имел успехи в учёбе, шёл он через класс. Он же говорит, что рано полюбил литературу и театр, предпочитал самовольно покидать расположение конкурса и посещать пьесы по Озерову.

Сообщая о себе, Булгарин давал представление и о времени. К сороковым годам XIX века сложилось иное мнение о действительности, мало схожее с бывшим в его юности. Тогда в обществе полагалось носить парики и пудриться, без чего выходить в свет считалось зазорным, ибо это показывало неуважение к окружающим. На французском языке дозволялось говорить с иностранцами, и нисколько не среди своих. Да и сами военные — это не бравые гусары, готовые к свершениям ради дамы или готовые делать карточные долги, проводя время в жарких ломберных сечах, а истинные солдаты, готовые постоять за честь на настоящем поле боя, без каких-либо дуэлей и прочей мальчишеской суеты.

Булгарин считал себя католиком, посещая при этом русскую церковь. Он говорит, что так ему казалось более правильным. Пойти против католичества вовсе он, разумеется, не мог, хотя бы из чувства уважения к родителям. Ежели читатель этому верит, значит Фаддею получилось создать благоприятное впечатление. Для усиления чувства приятия, Булгарин как раз и обмолвился, будто позабыл польский язык. Утверждает он присутствовавшее в нём уважение к наставникам кадетского корпуса — истинно ратовавшим за учеников, пусть и выгораживая за явные проступки.

В 1806 году Фадддей зачислен корнетом в уланы. Вскоре ему предстоит быть раненным под Фридландом, сражаясь против наполеоновской армии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Терпигорев «Емельяновские узницы» (1894)

Терпигорев Емельяновские узницы

Из цикла рассказов «Потревоженные тени»

К крепостным в России, что бы там не утверждалось, следовало относиться терпимо. Ни в коем случае не допускалось насилия над человеческой личностью. Кто желает пример, тот обращается к рассказу Сергея Терпигорева «Емельяновские узницы». Сообщено будет о деле, имевшем место в 1849 году. Царствовал тогда Николай, хорошо известный своим отношением к обязательному сохранению крепостного права. Николай вообще не любил, чтобы ему говорили о праве человека на вольное самоопределение. Хватило ему тех смутьянов, чей бунт омрачил начало его правления. Однако, за человеком должно сохраняться человеческое. Потому, сколь не будь плох крепостной, издеваться над ним не следует. Несмотря на юный возраст, Сергей успел стать свидетелем дурости помещика Емельянова, бывшего охочим до женских ласк.

Губерния всколыхнулась. Прослышали о необычном. Сам губернатор проявил интерес. Чем же занимается Емельянов на закреплённых за ним владениях? Прошёл слух, будто он позорит девок. Каким же образом? То и предстояло выяснить лично, для чего оказался задействован губернский предводитель дворянства, связавшийся с отцом Сергея, упросив взять понятых и отправляться в имение Емельянова. Юный Серёжа напросился ехать вместе. Заехав за письмоводителем, процессия тронулась в путь. Никто толком не представлял, чему они станут очевидцами. Понятые и вовсе не знали, куда они направляются. Требовалось застать Емельянова врасплох.

Имение интереса не представляло, нужен был лишь сад, где происходило должное быть выясненным. Туда и отправлялся отец Сергея. Он сперва увидел всё сам лично, чтобы убедиться в преступлении. Приказчик Емельянова не понимал, не видя ничего постыдного. А было ли то, что следовало пресечь? Дело заключалось в следующем. Емельянов требовал от крестьянок ласк, в случае отказа применяя к ним сводящее с ума испытание. Отказавшихся направляли на работы в сад, предварительно приковав к шее цепь, на конце которой был тяжёлый чурбан. Так узницы и передвигались по саду, измученные отягощающим грузом. Удивительным оказалось то, что расковать себя узницы не позволяли, расценивая то за попытку склонить к интимной близости. Они верещали и грозили утопиться. Печальное они представляли зрелище, за которое к Емельянову и требовалось применить какое-либо наказание.

Как же Емельянов мог быть наказан? Обычно дворяне получали общественное осуждение, им же и ограничиваясь. Им могли запретить показываться в имении. Вот и всё. Описанный Терпигоревым поступок помещика не кажется чем-то необычным. Наоборот, потомок обязательно думает, что крепостные удостаивались и не таких зверств. Должно было доходить и до более весомого попрания человеческих ценностей. Однако, Сергей предпочёл дать представление о вопиющем случае, виденному им самим. Ведь дело происходило не при царе-реформаторе Александре II. Тогда бы и вовсе подобного случиться не могло. Терпигорев не раз прежде сообщал читателю, описывая опасения помещиков, вполне понимавших — за противоправные действия они понесут наказание. Пусть то наказание не станет для них существенным. Главное же то, что всё шло к отмене крепостного права. Тогда уже никто не посмеет, под любыми предлогами, поступать таким образом, который дозволил Емельянов.

Сергей посчитал нужным сообщить о Емельянове подробнее. Жил он в меру сносно, особых горестей не зная. Умер и вовсе стариком, словно не был ничем терзаем. Испытаний свыше на него никто не ниспосылал. Убеждений мог и не переменить, оставаясь глубоко уверенным в праве помещика на жестокое отношение к крепостным. Стоило бы Терпигореву иначе посмотреть на прошлое, указав на забывчивость помещиков, коим вверили души для цели за ними приглядывать. Думается, многие помещики о том и вовсе позабыли, если вообще знали.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 7