Tag Archives: литература австрии

Отто Вейнингер «Пол и характер» (1902)

Вейнингер Пол и характер

Когда нет груза прожитых лет, для окружающих становишься наивным мечтателем. К числу таковых стоит отнести и Отто Вейнингера, невзирая на иногда придаваемое значение его трудам. Не стоит забывать, Отто покинул наш мир в возрасте двадцати трёх лет, не сумев справиться с пониманием должного вскоре последовать изменения в его мировоззрении. О чём же он смел мыслить? Часто работы Вейнингера объединяются в один том, например под обложкой основного труда, им оставленного. И так уж получается, что высказывая мысли в самом начале XX века, Отто отражал всё то, о чём станут размышлять люди в дальнейшем, придавая тому вес чрезмерной важности. Самое главное, заложенное Вейнингером, — это право каждого человека считать, будто ему с рождения свойственны черты обоих полов. Получается, Отто внёс новое в обсуждение вопроса о «табула раса».

Вместе с тем, Вейнингер не становился на сторону Дарвина. Он не считал, будто мужчина с течением последующих миллионов лет окончательно перестанет иметь с женщиной общие черты, как и наоборот. Либо Отто предпочитал смотреть на положение вещей здесь и сейчас. Он подметил сходство волосяного покрова, не настолько развитого у женщин, но всё-таки присутствующего, хоть и в более скудной мере. Подметил и такую особенность как комплексы молочных желёз у мужчин. Размышляя дальше, Вейнингер заключал: каждая клетка в организме имеет женскую или мужскую природу в совокупности с остальными.

Отдавая женщинам право на равноправие с мужчинами, Отто выражал сомнение в необходимости того. Он не видел ничего, что женщины могли делать в той же степени хорошо. Но к чему-то женский пол всё же стремился больше. Потому Вейнингер предпочитал думать с позиции мужчины, которому не может быть интересно совершаемое женщинами. Он бы и книг не стал читать, к созданию которых приложил руку представитель противоположного пола. И причина того в отсутствии интереса к манере женского письма, готового говорить о чём угодно, только не о способном заинтересовать мужчин.

Изначально давая женщинам возможность заявить о важности их присутствия, должном предоставлять уважении на ими делаемое, Вейнингер постепенно перестраивался, выражая мысль совсем иного от исходного замысла. Он заключал, как человек может быть мужчиной, либо женщиной, без каких-либо иных вариаций. Даже приводя в пример людей, поддерживающих гомосексуальную связь, кто-то из них в паре будет представлять мужскую половину, тогда как другой — женскую. Тут должно возникнуть противоречие в суждениях, однако читатель способен домысливать всякие размышления самостоятельно, без знакомства с дополнительными поясняющими абзацами.

Продолжая размышлять, Отто скатывался в абсурд. Отказывая женщинам в праве на гениальность, он к тому же лишал их права казаться сострадательными. Казалось бы, сформировавшийся в обществе образ сестры милосердия, по мнению Вейнингера, не нёс ничего положительного. Оказывается, женщины аморальны по натуре. Им просто нравится смотреть на страдания людей. А если на лице женщины отражается горечь за переживания других, то тут уже стоит говорить о бесстыдстве. В целом, читатель должен отметить некоторое сходство с трудом Чезаре Ламброзо «Женщина-преступница и проститутка». Почему? Отто вздумал разделять женщин на матерей и, как раз, проституток.

Так к чему читатель должен подойти в итоге? Нужно представить, если бы Кант задумался свести «Критику чистого разума» не к объяснению возможности человека познавать непознаваемое, а к рассуждению о том, насколько мужчине должны быть противны женские половые органы. В том и беда, для выражения дельных мыслей нужно иметь груз прожитых лет, от приобретения которого Вейнингер отказался, сведя счёты с жизнью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Петер Хандке «Женщина-левша» (1976)

Хандке Женщина левша

Будь неладен магический реализм. Причём неважно, какой именно он природы. Особенно будь неладен магический реализм, построенный на словах, без надобности вставляемых в предложения, и сами предложения, без какой-либо надобности вставляемые в абзацы. Видели кошку? Мимо пробежала. Бери для примера хоть латиноамериканский образчик, либо опирайся в суждениях на творение австрийского автора. Разве Хандке окажется перед читателем? Или всё-таки создастся впечатление о подобии труда Маркеса? Разве только приходится говорить про колорит, которого стремятся придерживаться писатели, хотя по наполнению их историй сущность кажется поразительно одинаковой. Опять кошка! Будьте внимательнее…

Под дуновение ветра, успокоив волнение в чреслах, можно переходить к пониманию наполнения одного из трудов Петера Хандке, к повести «Женщина-левша. И пока ветер продолжает выходить, сделаем лицо попроще, будто ничего не понимаем. В самом деле, пучится земля под ногами, а не разверзается пучина между. Кошка!

Что у Петера за сюжет? Есть мужчина, чья работа носит разъездной характер. Он постоянно вынужден перемещаться между городами, порою совершая поездки в другие страны. Что до его семьи, они словно живут отдельно, поскольку никто не ждёт возвращения этого мужчины домой. Холодность сохраняют абсолютно все, имея безразличное отношение. Может они привыкли — жить собственной жизнью. Когда мужчина возвращался, ребёнок не стремился к отцу. И жене не было дела до мужа. Вернее, она хотела от него отделаться, мечтая зажить личной жизнью. Как говорится, коли ездил в Финляндию, найти себе финку, и живи финской семьёй, не надо думать, будто нашёл в своей законной жене шведку: подобия шведской семьи ждать не должен.

Читатель волен определить действие за сумбурное. Ещё бы на кошек чаще внимание обращал. В поведении женщины следует видеть нечто несуразное, порождённое взбалмошностью характера. Или надо довериться Хандке, потому как главная героиня — далеко не левша, как это может показаться. Левшой является персонаж английской песни, которую Петер любезно предоставит под конец повествования. В той песне оказывалось, что женщина-левша всегда и везде оказывается своей, способная подстраиваться под любые обстоятельства, причём об её особенности догадаться довольно сложно, разве только обратить внимание, в какую сторону смотрит ручка кружки.

Смотрите, кошка прячется за шторой.

Муж так и не поймёт, на каком основании жена стала ему противиться, указывать на дверь, утверждая на праве жить раздельно. За собой он не чувствовал вины, потому как её не было. Казалось, скоро наступит полное расставание, последует развод. Просто так жене захотелось, без объяснения причин. Может в Австрии так принято, по воле женщины уходить из дома? Иначе и не объяснишь, почему муж согласился с капризом жены, периодически возвращаясь, желая разобраться в происходящем. Чем же предпочла заниматься жена? Ничем особенным, всего-то возвратится к прежнему увлечению — к переводу французской литературы. И не только! Иногда её будет тянуть на заигрывание с работодателем. Может Хандке чего-то не договаривал? Слушайте, поймайте уже эту кошку, хватит ей мозолить глаза!

Вот и ослаб ветер. Надо озаботиться правильным питанием, из-за которого возникают подобного рода затруднения. Да вот с едой ты понимаешь, каким образом нужно поступать, заранее зная, чего от чего можно ждать. Всякое случается. Кошке ведь тоже молоко не всегда впрок идёт. Касательно литературы гораздо труднее, можно зубы сломать, ими же подавиться, так и не поняв, грыз молочный или гнилой зуб, а может тебе достался зуб мудрости — никому ненужный. Но у всякого всегда останется собственное мнение.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Герхард Рот «Цирк Салюти» (1981)

Герхард Рот Цирк Салюти

Каким человеку представляется передвижной цирк? Примерно таким, каким его описал Герхард Рот. Это искусство, граничащее с безумием. Такое мероприятие служит для временного увеселения людей, тогда как иные посвящают данному делу всю жизнь. И цирк воплощает собою саму жизнь, поскольку живёт по правилам, согласно которым он должен обеспечивать собственное существование. В таком случае нет дела до предельной честности. Да цирк и не должен представать кристально прозрачным, он всё равно скрыт от человека за стенами шатра. Так почему бы не заглянуть внутрь цирка? Стоит присоединиться к главному герою повествования, к тому же — немому, способному лишь взглядом показать, насколько он не согласен с деятельностью циркачей, но должный остаться при своём мнении, ведь является всего лишь зрителем, а не причастным лицом.

Герхард лукавит читателю. С первых страниц главный герой оказывается представленным директору цирка. Мало того, директор сразу начинает делиться секретами, рассказывая случаи из практики, словно не имеет другого способа сойти за приятного в общении человека. Уж не директору жаловаться на отсутствие внимания, на его плечах находится цирк, в котором он ответственен абсолютно за всё. И не стал бы директор рассказывать про тонкости околоцирковой жизни, не беседуй с очень близким ему лицом. Но читатель имеет возможность ознакомиться с его историями, словно Герхард Рот сам являлся директором цирка, либо где-то наслушался историй, теперь шокирующий читателя с помощью художественного повествования.

Цирк — сложная структура. Сам переезд цирка — невероятное мероприятие. Где-то нужно найти работников, и они всегда находятся, чаще в виде попутчиков, отчего стоимость их услуг оказывается незначительной. Надо договориться и с хозяином участка, где будет поставлен шатёр. Ежели договоришься, до конца не уверен в правильности выбора: давшие согласие могут и умереть, из-за чего начинай переговоры заново. Другая проблема — составленное расписание. Бывало и так, что за стенами шатра проходила похоронная процессия, тогда как из цирка доносился смех посетителей. Ничего с этим не станешь делать, если сумеешь заранее предусмотреть ситуацию.

Читателю интересно, каким образом дрессируют животных? Герхард повествует словами директора, сообщая о двух методах: поощрении и причинении боли. Если животное дрессируется последним методом, оно становится крайне опасным, с ним может справиться очень волевой человек, чаще именно тот, кто дрессирует. В случае метода поощрения — такой зверь проявит ласку к каждому, лишь бы его угощали. Причём неважно, льва или слона будут дрессировать: принцип одинаковый.

Есть ещё в цирке клоуны, акробаты, силачи. Обо всём можно вести рассказ. Благо сам директор является уникальным человеком, способным одновременно на всё. Он и клоун, и акробат, и силач, и иллюзионист, и укротитель, и так далее.

Что до главного героя. Он в немом восхищении и отвращении познаёт цирковые секреты. Ему бы хотелось пообщаться, только никто не желает читать его бумажек. С немотой главный герой становится цирку вовсе бесполезным, никакими удивительными навыками не обладая. Того и требовалось, просто Герхард специально так повествует, чтобы не отвлекать читателя от основного — познания цирковой обыденности изнутри.

Теперь читатель может задуматься, насколько требовалось ему знакомиться с повествованием от Герхарда Рота. Почему бы и не проявить внимание, особенно при отстранённости от познания сути передвижных цирков. Может они такие, либо вовсе иные, но именно такими их желаешь видеть — полными загадочности. Иного от цирка никогда не ждёшь — он должен рождать чувство радости и трепетного волнения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Томас Бернхард «Ребёнок как ребёнок» (1982)

Бернхард Ребёнок как ребёнок

Мир не стоит на месте, постоянно развиваясь, лишь дети остаются детьми, для кого всё продолжает быть неизменным, пока не наступает определённый момент, после чего они становятся взрослыми. Так кажется, но насколько оно оправданно, если исходить из воспоминаний, которыми потом люди делятся? Для кого-то память о прошлом становится поводом заявить о себе сегодняшнем, согласного с былым, либо его ярым противником. Лишь редкие люди дозволяют говорить о воспоминаниях, ничем не приукрашивая и не очерняя. Таким образом поступил и Томас Бернхард, сообщивший о детстве ровно то, что некогда происходило. А ведь его детство прошло при фактах, какие каждый бы посчитал зазорными. Например, ребёнком Томас был членом юнгфолька, чего избежать не мог, учитывая действовавший в то время режим.

Бернхард начинает повествовать с простого — он посмел взять велосипед отчима, намереваясь прокатиться к тётке, живущей за тридцать пять километров от дома. Правда, ездить на велосипеде он не умел, зато живо представлял, как это у него получится. Вполне очевидно, поездка не задалась: порвалась цепь, пошёл проливной дождь. Пришлось возвращаться назад, прося помощи у взрослых. Томас сразу сообщал читателю, чей был велосипед. Он принадлежал отчиму. Сам отчим в этот момент участвовал во вторжении Германии в Польшу. Дома ожидалось наказание от матери, коего следовало избежать. За помощью Томас отправился к деду — человеку своеобразной логики. Тот на дух не переносил ничего, что связано с Германией, да и вообще не терпел государственных образований, всего с ними связанного. Даже учителей дед мешал с грязью, не говоря уже про полицию.

Невзирая на отвращение к Германии, семье Томаса пришлось переехать в Баварию, где имелась возможность устроиться на работу. Именно тогда пришлось вступить в юнгфольк, сделав то скорее по принуждению, так как мать отправила его на поезде не в ту сторону, вероятно, обманув. Таким образом Томас попал в детский лагерь, где к нему относились с крайним пренебрежением из-за того, что он мочился ночью в постель. Собственно, потому мать его и отдалила от себя, устав терпеть подобное от сына, как о том думал сам Томас. Приходилось выносить унижения, так как позора избежать не удавалось.

Описываемые события развивались по мере желания Бернхарда про них рассказывать. Излагал он мысль весьма трудным для усвоения способом, не разделяя текст на абзацы, и не стремясь выделять прямую речь. Не видишь, где случился аншлюс, почему автор в определённый момент делится одним воспоминанием, затем другим, где последующее может предшествовать предыдущему. Но суть рассказываемого всё равно нельзя не понять, было бы к тому у читателя стремление.

Дети обязательно вырастают. Наступит пора и для окончания повествования. Для Томаса к тому послужило за причину рассказать о том, как американская авиация стала устраивать налёты на Баварию. Он видел, как был подбит американский самолёт, потом они с бабушкой поехали посмотреть на место крушения, там увидели сгоревший свинарник, остов самолёта и изуродованные человеческие трупы. На том война для Бернхарда заканчивалась — подробнее он не стал рассказывать. Вскоре и вовсе ему предстояло уезжать — наступала пора учиться.

Вполне понятно, про такое произведение, где автор не позволил себе лишних размышлений, описал прожитое таким образом, каким оно случилось, никак не окрашивая, трудно говорить, измышляя нечто особенное. Того и не требуется, просто запомним, как оно когда-то происходило.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ингеборг Бахман «Реквием по Фанни Гольдман» (1972)

Бахман Реквием по Фанни Гольдман

Живя светской жизнью, будешь рассказывать про подобных тебе. Именно так желается думать, когда приступаешь к чтению произведения Ингеборг Бахман. Эта писательница, прожившая короткую жизнь, была примечательным представителем своего ремесла. Говорят, поныне её имя имеет значение для мира германоязычной литературы. В числе прочих, Бахман — одна из тех австрийских писателей, кто выдвигался на Нобелевскую премию. Во всём прочем, ежели кому и становится интересно творчество Ингеборг — люди обычно случайные, по причине довольно прозаической — мало кто выбирает для ознакомления творчество писателей из Австрии, если это не кто-то из тех, кто успел состояться ещё при Австро-Венгрии, либо тогда начинал свой творческий путь. В целом, толком не интересуясь художественными изысканиями Бахман, с той же случайностью оказываешься вынужден познакомиться с одной из её работ, ещё и имеющий подзаголовок, говорящий, что перед читателем всего лишь набросок к роману.

Ингеборг описала жизнь девушки, ярко жившей и в меру долго горевшей. Своё существование героиня повествования начала ощущать со времени аншлюса, присоединения к Третьему рейху Австрии. Её отец, замешанный в каких-то делах, сразу принял решение застрелиться. Своё желание он тогда же и реализовал. Что до девушки, чья фамилия Вишневская, она предпочла не задерживаться в бесперспективности, предпочтя удалиться как можно дальше, в какое-нибудь государство за океаном, например, в США. И ей не было важно, каким образом она это осуществит. Если потребуется выйти замуж, то не станет затруднением. Пусть муж ей будет противен, важным станет другое — удаление из Австрии. Говорить о жизненных принципах не приходилось — имелся единственный: жить ярко, гореть быстро. Да и станет ли жить главная героиня с американцем? До той поры, покуда он позволяет лёгкое существование жене. За лёгкостью последует столь же невесомое расставание. Впору даже подумать, Бахман описывала человека, должно быть близкого собственным идеалам. Хотя, почти не зная Ингеборг, таких выводов читатель делать не должен.

Кое-как состоявшаяся в высшем артистическом обществе, Фанни пожелает обрести личное счастье, коего вероятно желала. Прежние отношения более не тяготили, зато появилась возможность стать музой и покровительницей для перспективного писателя. Почему бы не сделать выбор в пользу юноши, пока не сумевшему добиться внимания? Она возьмёт над ним опеку, станет наставлять на путь истинный, и он обязательно проявит ответное почтение, готовый удовлетворять любые прихоти, только бы быть введённым в точно такой же высший круг творческих личностей. Молодой писатель стремился создавать пьесы, никак не способный прежде добиться внимания театральных деятелей. Теперь же, благодаря Фанни, он стал вхож в нужные ему двери. Вполне очевидно, встав на ноги, драматург уже не будет благодарить Фанни, станет чаще о ней забывать, вскоре и вовсе предпочтя жить угодной уже ему жизнью, променяв взрослую спутницу на девушку помоложе, для кого теперь он станет подобием ключика к высшему свету.

В конце концов всё обязано замкнуться. Круговорот безжалостно принимает новых участников, тогда как постаревшие члены мало кому продолжат оказываться интересными. Это очень бьёт по самолюбию, заставляет впадать в депрессию, после чего человек и вовсе сдаётся, утрачивая смысл существования. Вполне очевидно, Фанни сгорит на отпущенном ей пути, поскольку не умела доказывать право на должное быть её по праву. А если уж и говорить про сгоревших по дороге к славе, то приходится вспомнить и про конец жизни самой Ингеборг Бахман, столь же безвременно погибшей, виною чему считают успокоительные таблетки и непотушенную сигарету.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Ганс Леберт «Корабль в горах» (1955)

Леберт Корабль в горах

Для знатока австрийской литературы должно быть известно имя писателя Ганса Леберта. И должен быть знаком такой факт, согласно которому Леберт избежал призыва в германский вермахт. Причиной стало заболевание шизофренией. Насколько оно было надуманным? Судить о том лучше по произведению «Корабль в горах», где происходящее описано в чрезмерно мрачных тонах, а антураж оказывался далёким от привычного. Читатель может подумать, будто перед ним работа в духе магического реализма. Лишь в данном случае придётся признаться — Леберт умело притворялся шизофреником. Но если Ганс писал произведение, подменяя реальность подобным вымыслом, придётся крепко задуматься, до какой степени этот артистичный человек сумел вжиться в образ. Так или иначе, но «Корабль в горах» — произведение не для каждого, только для способных принимать животный ужас таким, каким он порою становится очевидным любому из живущих на планете.

Герой повествования вернулся с войны, теперь он предпочёл отказаться от суеты, отправившись в родную деревню. Та деревня располагалась далеко от цивилизации, с автобусной остановки до поселения предстояло идти порядка четырёх часов в гору по грунтовой дороге. В деревне нет ничего, что стало привычным для человека. Местное население словно пребывает в средневековье, умея обходиться без электричества. И особенности климата не позволяют предполагать, какая погода будет через несколько часов. Всегда может статься, что от обжигающего солнца до обильно выпавшего снега проходит едва ли не мгновение. Отсюда и следует понимать название самого произведения — герой повествования основную часть времени проводит в доме, дом является чем-то вроде ковчега, и ничего более не существует. Одно будет смущать читателя — прошлое. Так и не станет понятным, зачем потребовалось бросать жену в городе, из-за чего возникли разногласия, поставившие крест на отношениях.

Читатель продолжит недоумевать, когда в деревню приедет девушка. Предварительно жена написала письмо, уведомляя о приезде знакомой. Эту девушку будут звать её именем, внешне она окажется едва ли не её копией… Кем же являлась приехавшая девушка? Герой повествования постоянно станет присматриваться, подмечая примечательные ему черты, всякий раз заставляя себя предполагать, видя в девушке собственную жену. На близкий контакт он не пойдёт. Девушка поселится на чердаке: немытая — от отсутствия воды, голодная — от нехватки еды, замерзающая — живущая вне тепла. Что к чему? Какие должен находить ответы читатель, постоянно задавая одинаковые вопросы, раз за разом отмечая неадекватность мыслей и поступков героя повествования.

Даже можно предположить, зная о должном произойти к завершению, герой повествования страдал психическим расстройством, не ведая, до какой степени он способен жить разными жизнями, о том ничего не подозревая. Находясь в ежеминутных сомнениях, герой повествования всё-таки придёт к верному заключению, когда будет обвинён в убийстве. Что об этом скажет Леберт читателю? Ничего! Убил кто-то другой, кто вторгся в дом, вступил в перепалку и нанёс смертельный удар. Куда же убийца делся впоследствии? Полиция решит — остался в доме, где был и до того, ниоткуда не приходя.

Адекватности от истории Ганса Леберта ожидать не стоит. Происходящее наполнено излишне мрачными оттенками. Очередная порция абсурда порождает прежние вопросы. Читателю оставалось нервно смеяться, наблюдая за развитием событий на страницах. Неужели такая история могла произойти? Если только в воспалённом воображении фантазёра, либо не в совсем здоровой голове. Впрочем, сошлёмся на магический реализм, тем объясняя все нелепости, встречаемые во время чтения. Ежели кому-то хочется разглядеть скрытый смысл, то разумно дать совет — излишне не погружаться, дабы не тронуться умом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Роберт Нойман «Осеннее путешествие с любимой» (1970)

Нойман Осеннее путешествие с любимой

Жизнь должна напоминать сказку со счастливым концом. И пусть эта сказка про мужчину, достаточно пожившего, и молодую особу, прекрасную стремлением к осуществлению юношеских грёз. Они вместе недавно, буквально две недели. Между ними уже случилась интимная близость. Но насколько они согласны продолжать терпеть друг друга? Он — от одолевшей его безысходности, поскольку давно ни к чему не стремится. Она — от желания совершить путешествие на юг, где её ожидает встреча с подлинно любимым человеком. Таким образом Нойман начинал повесть, имевшую подзаглавие «Стародавний роман». Что же, сердце всегда желает видеть стремление людей к счастью. Пускай оно коснётся и представленных вниманию действующих лиц.

Роберт дал представление о сложившейся обстановке на рубеже шестидесятых и семидесятых годов — охлаждение отношений мировых держав. Главный герой у него является писателем, чьи драматургические произведения пользуются спросом у театров. Но каждый писатель в те годы должен был занимать определённую общественную позицию: прозападную или просоветскую. Главный герой сохранял интригу. С его слов получалось: для Кремля — пособник Америки, для Европы — советский агент. Для происходящего в повести то не имело никакого значения, кроме единственного эпизода, когда путешествие на юг пролегало через город, где был намечен слёт писателей, откуда главный герой поспешил сбежать.

Что до главной героини — она не являлась воплощением глупости женского пола. Отнюдь, на первый взгляд — пустышка, при пристальном рассмотрении — одарённая талантами девушка. Нойман постепенно открывал для читателя все её положительные качества, чтобы из инфантильного создания героиня доросла до женщины, уверенной в собственных силах. При этом она до последнего сохранит юношеский задор, выраженный наивным мечтанием о человеке, который будто бы её некогда любил, и теперь приглашает к себе, чтобы, кто бы мог в том сомневаться, сочетаться брачными узами.

Как же протекает путешествие? Для главного героя — посещение мест, где он некогда бывал. Правда, всё ему памятно по канувшему в Лету, поскольку прежде он в тех местах бывал до войны. Оттого и не приходится удивляться, насколько всё поменялось. Чаще это выражалось упадком былого великолепия. Ему оставалось рассказывать о том, чего уже не существует. И ему было трудно смотреть наперёд, так как ко всему теперь приходилось относиться с отстранённостью, поскольку его представления о прошлом лишь самую малость соответствовали текущему положению дел.

Для главной героини посещение тех же самых мест — незабываемые впечатления, если ей в том верить, если она ни в чём не привирает. Ей, — девушке, выросшей в Любеке, что на севере Германии, где есть такое же море, какое имеется на юге, — в новинку абсолютно всё, даже море, отличающееся насыщенностью совсем иных оттенков. И она действительно имеет склонность к лёгким отношениям, но до той поры, пока не достигнет лучшего из состояний, когда грёзы юности осуществятся.

Конец у путешествия мог быть печальным, ведь девушка найдёт своего любимого. Тогда почему печальным? Читатель ждёт иного завершения истории, вполне склонный увериться в возможности счастья между пожившим писателем и инфантильной девицей. Нужно ли разрушать представление о том, каким образом Нойман завершит повествование? В любом случае, к чему бы Роберт не вёл речь, счастье останется эфемерным понятием. Не дано знать, насколько благополучным окажется любой из предполагаемых исходов. Порою лучше жить воспоминаниями о прекрасном мгновении былого, чем видеть последствия конфронтации. Однако, кто-то находит прелесть и в боевых действиях… но тут уже начинается аллегория.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хаймито фон Додерер «Освещённые окна, или Превращение действительного советника Юлиуса Цихаля в человека» (1950)

Додерер Освещённые окна

Бюрократическую систему нельзя победить, пока ты остаёшься в её рядах, но не победишь и после. Можно торжествовать в единственном случае, победив бюрократа в самом себе, что неимоверно трудно осуществить. Как же это сделать? Додерер предложил понаблюдать за человеком, вышедшим в отставку. Некогда он трудился в рядах налоговой службы, затем вышел на пенсию. Теперь ему предстояло смотреть на жизнь глазами обычного обывателя, которому никто ничем не обязан, зато от него многого требуют, не забывая отказывать в полагающемся по закону. Как быть в такой ситуации? Не сразу, но совсем скоро герой повествования начнёт понимать, насколько полон дыр коллективный договор, по которому служащие должны продолжать жить в тех же условиях, которые им предоставлялись во время исполнения обязанностей. Небольшие оговорки сводили на нет всякое громкое обещание, из-за чего выход на пенсию действительно превращал служащего в обычного обывателя. Теперь ему только и оставалось, что смотреть на жизнь людей, на которых прежде взирал с высоты собственного положения. Теперь всё иначе — в его руках бинокль, он всматривается в освещённые окна по вечерам.

Герой повествования одинок — овдовел восемнадцать лет назад. Его настольная книга — коллективный договор. Некогда он знал текст слово в слово, и теперь способный наизусть приводить цитаты. Для необходимости успокоиться герой повествования будет к нему каждый раз возвращаться. Какие именно преференции ему положены? Раньше он ими пользовался, думая, продолжит пользоваться и после выхода на пенсию. Небольшим оговоркам не придавал значения, вероятно не вникая в смысл договора до конца. Как оказалось, зря. Но был ли смысл вникать, если ничему не было суждено измениться? Проживая день за днём, герой повествования возвращается к коллективному договору, находя всё больше несоответствий должному быть.

Чем он занимается на досуге? Рассматривает через бинокль окна соседнего дома. Был составлен план, когда и в какую сторону нужно направлять взор. Герой повествования составил программу, куда лучше смотреть, а от каких окон держаться подальше. Изредка возникала неловкость, так как наблюдение приходилось прерывать, поскольку возникало подозрение, будто видят, чем он занимается. Предпочтения у героя повествования постоянно менялись. Только не скажешь, будто наблюдение всегда велось по графику. Случалось менять предпочтения. Ведь чего только не происходило в окнах, вплоть до непечатных сцен. А о чём лучше тогда сообщить? Разве только про женщину, предпочитавшую мыться прямо перед окном, отчего герой повествования наблюдал всё действие от начала до конца, либо взирал на моющих ноги школьниц, готовящихся отойти ко сну.

Однажды постучались в дверь. Сперва могло показаться, герой повествования будет вынужден оправдываться за вмешательство в частную жизнь. Но нет… к нему пришёл человек, желающий испросить разрешение понаблюдать за окном, в котором показывается девушка, ему понравившаяся. Разве герой повествования не пришёл в возмущение? Но он не стал противиться воле человека, благодушно ему разрешив. Уже в этом можно увидеть изменение в нраве служителя бюрократической системы, в кои-то веки снизошедшего до просьбы смертного.

Биноклем дело не ограничится. В магазинах продают трубы для ведения наблюдений. Причём смотреть можно как за небесными объектами, так и за земными. Возможность разглядеть детали возрастёт от такого приобретения. И главный герой продолжит наблюдать, не имея желания заниматься чем-то другим. Произойдёт ли его полное превращение в человека? О том узнать не получится, да и не требуется.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Жорж Зайко «В когтях двуглавого орла» (1962)

Повести австрийский писателей

У каждой страны собственная история, которая лучше всего понимается теми людьми, для кого она является родной. Если в России или Соединённых Штатах Америки определённые представления о былом, то аналогичная история у Австро-Венгрии, разве только с тем отличием, что от былого величия ничего не осталось. Некогда империя, теперь соседствующие друг с другом территории — вот характеристика современных государств, чьи земли прежде входили в состав Австро-Венгрии. Но всему приходит начало и конец. Причиной развала империи стало чрезмерное этническое разнообразие, где каждый народ стремился к обособлению, претендуя на право считаться титульным. В подобном случае кризис всегда неизбежен, отдаляемый до той поры, пока находящиеся у власти не утратят доверие населения, из-за чего и последует крах.

Австро-Венгрия — не единственная империя, утратившая значение по итогам Первой Мировой войны: настал конец для Османского владычества, рухнула царская Россия. При этом турецкий народ сумел сохранить влияние в ближайших регионах, а Советский Союз и вовсе отделался незначительными территориальными потерями. Чего не скажешь об Австрии, с того периода воспринимавшаяся за осколок Священной Римской империи, после за часть Германии, лишь затем обретя право на подлинную самостоятельность. Так рассуждая, обязательно осознаёшь, насколько можешь заблуждаться, так как лучше самих австрийцев не расскажешь.

Жорж Зайко повествовал об обострении противоречий в империи. Никто в государстве не понимал, зачем и для чего воевать на полях очередной крупномасштабной войны. Случился 1914 год, императором продолжал быть Франц Иосиф, правивший уже долгие шестьдесят шесть лет. Может из-за проводимой им политики, либо в результате последовавшего осмысления через половину века, а то и по причине периодически вспыхивавших революционных порывов, случавшихся повсеместно в европейских странах, никто не соотносил себя с империей настолько, чтобы видеть наличие общих интересов.

Если австрийцы с венграми имели общее представление о необходимости сосуществования, то представители славянских народов вступали с ними в основное противоречие. Терялся смысл во взаимном уважении, если каждый скрипел зубами, стоило понять причину заносчивости, когда хорваты или чехи высказывали личные суждения, порою полностью противоположные. А ежели всем разом оказаться в имперской армии, противоречия только усилятся. Вот потому Австро-Венгрии следовало избегать участия в Первой Мировой войне. Однако, принято считать, будто убийство эрцгерцога Франца Фердинанда (наследника Франца Иосифа) послужило причиной развязывания войны.

Можно думать, якобы внутренние дела империи не касались Европы. Впрочем, политика Австро-Венгрии привела к росту числа этнического разнообразия в государстве, вследствие чего начали возникать террористические организации, член одной из которых и убил Франца Фердинанда. Только об этом лишь желал повествовать Жорж Зайко? Больше он стремился показать, насколько неприятно ему думать о военных действиях. На страницах произведения появляются ужасы войны, живо описанные в натуралистической манере. Отчего читатель должен был понять, насколько бессмысленна любая война, особенная такая, когда нет цели у солдат, скорее готовых свести счёты друг с другом, нежели действовать против номинального противника.

Проблема восприятия сменяется другой проблемой восприятия. Продолжи Жорж Зайко повествовать, нашёл бы ещё больше причин, почему империи следовало быть разрушенной. Нельзя жить в государстве, постоянно претендующем на осуществление проявления безнаказанной привычки властвовать. Как бы не были велики аппетиты, прирастать новыми территориями крайне опасно. Да разве могло иначе быть в случае Австрии? Расположенная практически в сердце Европы, не имела другого способа расти и развиваться, кроме как укрупнения за счёт земель соседних с нею народов, способных на стремление точно к тому же.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Готфрид ван Свитен «Творение» (1798)

Свитен Творение

Либретто к оратории переведено Николаем Карамзиным в 1801 году

Ищите во мраке и обрящете. Не всякий путь литературного произведения можно твёрдо проследить. Вот взять для примера ораторию Йозефа Гайдна, должную сообщить слушателю под какие звуки происходило сотворение мира. Для такого произведения требуется соответствующее либретто. Кому его сочинять? Можно взять работу неизвестного английского автора, что в свою очередь слово в слово следовал за библейским текстом. А можно перевести на немецкий язык, воспользовавшись услугами либреттиста Готфрида ван Свитена. Либо и вовсе всё можно запутать, оставшись единственным автором, без какого-либо упоминания авторства сопроводительного текста. В любом случае, русскоязычный читатель ознакомился с «Творением» благодаря переводу Николая Карамзина, что подобных проблем перед собой не ставил, просто указав в качестве автора Гайдена.

Что есть оратория? Это крупное музыкальное произведение с вокальными партиями, но без сценического сопровождения. Чаще за основу берётся библейский сюжет. Собственно, для Гайдна таковым явилось сотворение мира. Трудно представить, чтобы на сцене можно было воссоздать представление, равное величию божественного замысла. Не имелось в те времена соответствующих технологий. Потому гораздо лучше исполнить музыку, сопроводив вокальными партиями, а слушатель закроет глаза и представит в воображении эпичность доступных ему картин. Собственно, для того вокал и нужен, дабы объяснять обыгрываемое композитором. А вместо божественного присутствия вполне допустимы архангелы и ангелы, сообщающие о происходящих с миром изменениях.

Слушателю рассказывается история, начиная с первого дня, когда из хаоса Бог приступил к сотворению мира, вплоть до созидания человеческого существа. Приближенные к Богу воспевают величие им творимого. Отделял ли ночь он ото дня или небо от земли, давал жизнь тварям или вопрошал у людей за им содеянное, всё это исходит от архангелов и ангелов, объясняющих каждый момент сотворения мира. Под конец будет задан вопрос Адаму с Евой, насколько довольны они, ибо всё созидалось во имя их земного существования, ибо им предстоит слыть за царей природы и пользоваться результатом божественного промысла. У людей в оратории сохранялось чувство преданной благодарности, поскольку понимали и ценили они заслугу, которую им оказали.

В Библии есть расширенное повествование касательно человеческого присутствия в созданном для них мире, к чему оратория слушателя не подводила. Не для того складывалось произведение, чтобы омрачать божественный промысел человеческим грехопадением. И не говорится ничего, кто был первым создан из людей — мужчина или женщина. Созданы вместе были они, и на равных брались Богу отвечать. Может не всему были свидетелями архангелы и ангелы, сообщая только о том, чего удостоены были. Если так понимать ораторию, тогда недоразумения не возникнет. И не важно оно, ибо создан мир был, и человек создан был, о чём сложено либретто, и музыка, должная отдельно оцениваться. Впрочем, ежели возникнет желание слушать Гайдна, будет эпичным воспринято его творение, но всё же в духе того времени, мало отличимое от прочих, кроме как заданной темой.

Теперь же, когда прошли века, не настало ли время задуматься о новом воплощении оратории? Есть все возможности, чтобы представить величие момента, задействовав краски реальности, превратив обыденность в событие первостатейное. Подойдёт и музыка Гайдна, только либретто окажется излишне объёма малого. Что же, нет в нём особой оригинальности, составлено оно по библейским преданиям, за исключением подачи происходящего голосами архангелов и ангелов. Идея создана — осталось дождаться воплощения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2