trounin.ru

Казак — как много в этом слове для сердца русского значений. И ведь не скажешь, что именно стоит под ним понимать. Если брать для рассмотрения творчество Льва Толстого, то невольно замечаешь яркий контраст с образами Гоголя. Понимаешь, прозвание для казака одно, а суть различна. Не такого дикого нрава казак у Льва Николаевича, как казак у Николая Васильевича. А ведь казак — если верить калмыкам — страж границы. И так и было на самом деле. Исстари люд шёл на рубежи, дабы от ворогов лютых мирный уклад хранить. Пускай, сперва такие казаки не вызывали уважения, ибо вели образ жизни не самый похвальный: не гнушались они в лихой своей удали пойти на соседа, пусть им окажется и не супостат, а крестьянин или ремесленник из соседнего поселения. Толстому в этом плане повезло больше других классиков, он лично застал тот уклад, которым позже поделился с читателем; такими казаками можно гордиться и восхищаться — достигли они той степени уважения, за которую и достойны славы ноне.

В «Казаках» Толстой ведёт неспешный рассказ. Читатель не сразу знакомится с казачьим поселением, традициями и образом жизни. Откуда-то издалека ведёт повествование Лев Николаевич, собирая главного героя в путь-дорогу. Дёрнул чёрт мусье Дмитрия Оленина поехать служить на Кавказ, да попасть в относительно спокойную его часть. Умопомрачительная пастораль предстала его взору. Всё стало мило сердцу: и хаты казацкие, и одёжа местная, и казачки-красавицы. Как же не пасть Оленину на колени пред казацкой станицей, коли испарилась тяга к родному краю. Нет отныне краше терских просторов и той девушки, взявшей в полон думы приезжего юнкера. Любить бы и служить Родине, да не таков норов у Льва Толстого, чтобы оставить читателя с романтическими впечатлениями. Разобьёт он без жалости его сердце.

Не о любви всё же пишет Толстой. Он скорее знакомит с бытом казацких поселений на Кавказе. И главное в местных казаках то, что они подверглись влиянию живущих рядом чеченцев. Многое переняли у них казаки, считая это теперь своим исконным. Поэтому не так просто отличить казаков от местных коренных народов. Но казак иного не поймёт, если ему данное обстоятельство поставить упрёком. Да и нет нужды в таком поступке. Если казак и взял, то только нужное, необходимое для собственной жизни. В таком случае, либо Толстой идеализирует казацкий уклад, либо не желает затрагивать отрицательные моменты. Нельзя найти в словах Льва Николаевича попрёка. Единственное радует читателя, но одновременно огорчает главного героя повествования, нрав полюбившейся ему казачки. Не жеманная девчина, а чтущая традиции женщина, в чьей воле самостоятельно принимать решения.

Горький момент избежать не получается. И горечь момента в нравах гордых людей, отстаивающих право жить на одной земле. Не царём поставлены, сами взялись рубежи стеречь, видя в том главное своё назначение. И не могут сойтись в мире нравы людей, похожих друг на друга, но исповедующих разные религии и воспринимающих саму землю различными понятиями. И покуда гремит война на Кавказе, спокойствия ждать не приходится. Затянулось противостояние до ста лет. Закалялись люди в той борьбе. Домой возвращались ратными, кто оставался — принимал на себя идеалы более священные. И не верится, что рухнет всё, будто и не было страданий, будто не воевал никто, будто время смело в неудержимом порыве людские поступки. А у Льва Толстого — пастораль, без излишней драматизации с единым моментом огорчения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любить литературу можно, но сложно. Любить литературу о литературе ещё сложнее. Когда повествование строится вокруг книг и текстов, то у бывалого читателя должны слёзы наворачиваться. Вот он — идеал их бессонных ночей и наглядный пример жертвы чтения. Дело остаётся за антуражем. Чем будет загадочнее, тем лучше. Даже принимаются заезженные темы и избитые сюжеты. Слезы застилают возможность различать действительную полезность. Если брать для рассмотрения книгу Маркуса Зузака, то видишь в ней скабрёзность и игру на эмоциях, тогда как автор не старается с толком рассказать свою историю. Он повесил на главную героиню клеймо книжного вора и весьма своеобразно заново рассказал про Золушку.

Как известно, Золушку мачеха и её дочери не любили. Аналогично главной героини книги Зузака достаётся и от приёмной семьи. Девочку при этом никто не станет жалеть. Кажется, от неё разит нечистотами, а она сама ничем не отличается от пугала. Внимательный читатель так это и понимает, коли автор от начала до конца книги называет её Свинюхой, обосновывая прозвище нежеланием девочки наконец-то сходить помыться. Никто не может на неё повлиять, включая Гитлерюгенд, членом которого ей пришлось стать. Живёт сама по себе, полностью погружённая в чтение, покуда кругом происходят трагические события. Казалось бы, соседство с Дахау даст определённую повествовательную линию, но вместо этого Зузак смело поливает евреев уничижительными выражениями, ища себе оправдание в именно таком отношении к представителям иудейской веры. И тут самое большое недоумение — «Книжного вора» Зузак писал по воспоминаниям людей, самостоятельно не представляя себе того в действительности, о чём он взялся донести.

Текст книги изобилует немецкими выражениями. Логично, в Германии говорят на немецком языке. Но получается, немцы же свой родной язык используют только для брани и выражения негативных мыслей, тогда как всё остальное время говорят на другом языке, в случае Зузака — на английском. Повествование настолько пропитано отрицательными эмоциями, что о сочувствии говорить не приходится. Веры в описываемое автором не возникает. Печально, что гибнет брат главной героини, что она учится читать по книге «Наставления могильщикам», что была непосредственным очевидцем деяний Гитлера, что изредка воровала книги. Кстати, так ли часто главная героиня воровала книги? И можно ли называть её действия воровством? Зузак лукавит, постоянно давя на жалость: не так всё плохо было в жизни главной героини.

«Книжный вор» написан. Он является таким, каким его задумал автор. Не даётся Зузаку слог — не такая большая беда. Время справедливо оценит труд людей, чтобы ещё много раз пересмотреть устаревающие воззрения. Воспоминаний современников потомкам уже не хватает, им нужно заново смотреть на прошлое с позиций сегодняшнего дня. И так получается, что годы идут, а гитлеровская Германия продолжает восприниматься всё с тех же позиций. Другое мнение о тех днях если и возникнет, то не скоро. Вот и пишут авторы на приевшиеся темы, не думая дать читателю нечто новое. Впрочем, читатель сам желает многократного повторения ранее пройдённого материала. Поэтому история Зузака ещё долго будет бередить душу людей, какой бы по качеству она не была. А качество исполнения хромает!

Не раз бывало так, что пробыв в топе рейтингов некое литературное произведение навсегда сходило с полок и читательский интерес к нему больше никогда не возвращался. Этому есть много объяснений — всё зависит от сопутствующих факторов. «Книжному вору» повезло — он сумел чем-то затронуть читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Блокада Ленинграда во время Второй Мировой войны — широкая тема для обсуждения. Когда о ней говорят, то делают акцент на гражданских людях, вынужденных бороться за жизнь, преодолевая чувство голода. Но почему-то забывается об отваге советских воинов, отдавших жизнь за отстаивание города, который немецкие войска планировали взять без затруднений. Много уже сказано про влияние холодных русских зим, не раз спасавших страну перед лицом вражеских интервенций. Но гораздо меньше потомки знают о действиях Второй Ударной армии, также находившейся в окружении, вследствие чего Германия не могла своевременно выполнять поставленные перед ней задачи. Именно Вторая Ударная армия сдерживала противника, благодаря тактическому гению её командующего Мерецкова Кирилла Афанасьевича. Единственное место, где советские войска имели выход из окружения — посёлок Мясной бор. Самые трагические события происходили рядом с ним и по всей линии обороны, где надо было держаться до последнего. Советской Армии не хватало боеприпасов, техники и медикаментов, зато имелось много людей, коими поля сражений были плотно усеяны. Иногда танки ехали прямо по ковру из трупов.

Станислав Гагарин взял на себя право отразить события начала Второй Мировой войны так, как он их понимал. На страницах его романа «Мясной бор» читателю предстоит наблюдать за буднями людей разного уровня: от рядовых до высшего начальства, включая действующих лиц из напавшей на Советский Союз армии. Ныне популярно говорить: «Мы помним». Но кроме утверждения сказать больше нечего. О чём помнят люди, которые не могут с точностью назвать годы начала и конца Второй Мировой войны, а также Великой Отечественной войны? Они идеализируют войну, не придавая значения войнам прошлого. Будто всё упёрлось в один миг истории. Гагарин на события Второй Мировой войны смотрит трезвым взглядом, отдавая себе отчёт во всех утверждениях. Казалось бы, художественное произведение — не место для выражения собственной точки зрения. Однако, Гагарин не подвержен ура-патриотизму, раз предложил читателю восприятие войны такой, какой она была.

Повествование «Мясного бора» чуть ли не по дням разбирается с тем, почему немецкие войска взяли в блокаду Ленинград, какие действия предпринимала Вторая Ударная армия, почему в итоге было принято решение спешно выводить бойцов из окружения. Гагарин повествует в увлекательной форме, заставляя читателя сочувствовать действующим лицам и недоумевать от действий руководства страны. Не стоит затрагивать тему раздела Польши, разодранную на части между Германией и Советским Союзом, но это отчасти спровоцировало начало войны между этими странами в последующем. Удивительно, но Гитлер до последнего не знал, нападёт он на Советский союз 22 июня 1941 года или нет. Он планировал это сделать раньше, помешал ему испанский диктатор Франко, да проблемы в Югославии. Приди немецким войскам сигнал «Альтона» — история потекла бы по другому, но пришёл сигнал «Дортмунд», и Великая Отечественная война началась.

Писатели любят придавать огромное значение главам государств. Именно от их действий зависит практически всё, поэтому именно политика является главной игрой людей, где не существует правых и виноватых, а есть лишь мнение о событиях прошлого. Гагарин вводит в повествование Сталина и Гитлера. От лица каждого он ведёт разговор, чаще погружаясь в мысли Верховного и фюрера. Их противостояние привело к взаимной ненависти при сохранении любопытства к методам соперника. Так Гитлер восхищался способностью Сталина выстроить страну под себя, возродив её в границах Российской Империи. Так и Сталин старался перенимать у Гитлера все его новшества, испытывая зависть к умению фюрера поставить под ружьё и пленить граждан Германии без особого на то старания. Когда Гитлер проводил чистки, то этим же начинал заниматься Сталин. Но когда за несколько недель до войны Верховный собрал на баржах квалифицированных военных и утопил их, тогда Гитлер твёрдо решил нападать, покуда амбиции восточного соседа не перекинулись дальше раздела Польши и жажды овладеть Финляндией.

Просчётов у руководства Советского Союза было великое множество. Никто не хотел слушать идей насчёт усовершенствований. Не стали брать на вооружение автоматическое оружие, развивать бронетехнику и многое другое, объявив сторонников подобного врагами народа. Даже на кабинетных учениях Советский Союз всегда с лёгкостью отражал агрессию противника, переводя войну на его территорию. Мерецков не раз говорил о необходимости продумать оборонительную войну против Германии, за это ему довелось посидеть в застенках у Берии, где ему убедительно показали бесполезность выражения собственного мнения. Если бы не Хрущёв, сгинул бы Мерецков. Гагарин трактует поведение Сталина с одной стороны — главе Советского Союза хотелось поскорее опрокинуть немецкую машину, обратив её войска в бегство. И из-за этой поспешности в суждениях Вторая Ударная армия была практически уничтожена, а немцы успешно продвинулись далее.

Читатель понимает, при большом количестве призывников, людей всё-таки не хватало. Да, их было много. Только в первый бой они отправлялись чаще всего без оружия, принимая смерть без шанса оказать влияние на ход войны. Мерецков просил подкрепление — Сталин отказывал. Справляться нужно своими силами, и Мерецков справлялся. Однако, когда Михаил Семёнович Хозин дал Верховному надежду на снятие блокады с Ленинграда, то Мерецков тут же был отстранён. И как следствие — локальное поражение. Хозин переоценил свои силы. Не сумел исправить ситуацию и Андрей Андреевич Власов, попавший в плен в 1942 году, когда у него не было возможности выйти из окружения. Позже Власов печально прославится службой Третьему Рейху, но именно просчёты Сталина привели к его пленению.

Противовесом в повествовании выступают немцы. Читателю предлагается не только личность Гитлера, но и рядовых солдат, среди которых есть студент-богослов. Описание их быта воспринимается с улыбкой. Немцы выглядят более подготовленными к войне. Если где немец окопался, оттуда его очень трудно выбить. Не испытывают они и нужду в свежих силах, как и нет у них ощущения голода. Командование заботилось о своих людях: за заслуги их отправляли в отпуск домой, дабы после войны не было демографической катастрофы, и снабжало печками, чего не хватало советским солдатам. Подумать только, если советские бойцы не погибали от бомбёжки, то замерзали ночью, не имея возможности согреться. Гагарин с единственной целью знакомит читателя с действующими лицами противника, дабы ему стала понятна бессмысленность вражды человеческого рода к самому себе. Эти люди могли спокойно встретиться на симпозиумах, но вынуждены друг друга убивать, хотя очень хорошо понимают друг друга и способны поддержать беседу. Война нужна была кучке людей, умирали же за это рядовые граждане.

Давайте лучше понимать то, что «Мы помним». И без фанатизма, а реально смотреть и реально оценивать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Особое уважение должны заслуживать только те писатели, которые повествуют об окружающей их действительности. Они становятся летописцами своего времени, оставляя в памяти потомков реалии прошлого. Против их слов ничего не возразишь, так как именно они были очевидцами описываемых событий. Лучше, если писатели говорят о том, что касалось их непосредственно, тогда их работы становятся действительно бесценными. Прекрасным примером такого утверждения является творчество Льва Николаевича Толстого, оставившего не только собственное видение ситуации недалёкого прошлого, но и тех событий, в которых довелось ему поучаствовать.

Кроме репортажных газетных рассказов об отстаивании Севастополя перед лицом агрессии турецкого государства, у Толстого есть цикл произведений, посвящённых его службе в другой горячей точке — в Чечне, на Кавказе. Об этом он писал более плодотворно, практически с самых первых литературных опытов и вплоть до кончины. Рост таланта Толстого хорошо заметен. «Набег» (1853) и «Рубка леса» (1855) подобны «Севастопольским рассказам»: они написаны с разницей в несколько лет. Лев Николаевич пока ещё предпочитает говорить коротко, но уже заметно его стремление анализировать. Так читатель участвует не только в налётах на аулы, но и понимает, какие люди окружали писателя, поскольку тот не стесняется их классифицировать. У Толстого судьбы людей подобны спичкам, подвергшихся воздействию огня. Трудно установить всю картину боевых действий, для понимания доступны только отдельные эпизоды.

Одним из примечательных произведений Толстого является «Кавказский пленник» (1872). Некогда и сам Лев Николаевич мог попасть в плен, да избежал сей горькой участи. Не стоит спешить обвинять автора в выдуманности истории. Людей безусловно похищали ради выкупа в те времена, как это делают и в наши дни. Подобный эпизод мог произойти на самом деле, тем более, что в нём нет ничего особенного для событий военного времени. Единственное о чём можно судить, так это об изменении нравов. Сюжет «Кавказского пленника» давно стал классическим. По подобной схеме было написано множество произведений, где человек попадает в стесняющую его свободу ситуацию, претерпевает страдания и иногда даже спасается, когда ему помогает пленительная незнакомка. Толстого можно пожурить за излишнюю гуманность — в его произведениях представители русской армии постоянно благородные и великодушные, тогда как противники оказываются глупыми и наивными.

Опубликованная после смерти Толстого повесть «Хаджи-Мурат» (1904) — образец его позднего творчества. Льву Николаевичу так понравилось рассказывать истории от начала до конца, что он от этой модели изложения отходил крайне редко. Причём, повествование начинается с некоего эпизода, послужившего причиной для воспоминаний. После чего следует знакомство с главным героем. И только потом Толстой рассказывает предысторию. Надо понимать, Хаджи-Мурат был реальным историческим лицом, поэтому его история — это попытка Льва Николаевича посмотреть на Россию глазами врага. Да и то сказать, какой из Хаджи-Мурата враг? Читатель не сразу проникается сочувствием к горцу, но когда узнаёт его поближе, то понимает — у Кавказа и России должно существовать общее будущее. Бесспорно, Толстой снова излагает события, поделив воюющие стороны на хорошую и плохую. Снова благородные русские и коварные противники. Коварные настолько, что держат в страхе собственных союзников. Читатель сочувствует Хаджи-Мурату и верит Толстому.

Что касается рассказа «После бала» (1903), то он не относится к циклу военных заметок автора. Толстым взят случай из молодости, в котором может и есть примечательные моменты, но определить их трудно. Изложение на редкость сумбурное, толком сюжет не просматривается. Этот рассказ был издан уже после смерти писателя, как и «Хаджи-Мурат». Ему тоже чего-то не хватает. О завершённости говорить не приходится. Толстого оборвали на полуслове, либо он сам не захотел говорить более того, что им уже было сказано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Великий Моурави» | Книга №2

О жизни Георгия Саакадзе после изгнания из Грузии известно не так много, что заметно по содержанию второй книги Анны Антоновской про Великого Моурави. Стиль изложения также не утратил тяжеловесности. Хочется спросить автора, зачем он мучил себя и будущего читателя, рассказывая историю не столько о самом Саакадзе, сколько наполняя повествование множеством персонажей, чьи диалоги хоть и формируют общее впечатление о происходящих событиях, но при этом продолжают оставаться стенографией чьих-то бесед о ситуации вокруг и возможном развитии событий.

Саакадзе всегда хотел объединить раздробленную Грузию в единое государство. Только как усмирить гордость грузин, каждый из которых думает только о себе? Казалось бы, сломить таких людей трудно. Сделать это изнутри — невозможно. Для этого нужен сильный правитель. Только измельчали все государи. Нет и не ожидается никого, кто бы стал подобным Давиду Строителю или царице Тамар. И Саакадзе нашёл решение. Каким бы тяжёлым оно не казалось и как бы не относились после этого к нему сородичи. Пришлось Великому Моурави принести себя в жертву обстоятельствам, как и родную страну принести в жертву соседним государствам. Если не получается мирно решить проблему, значит надо её устранить чужими руками. Изгнание Саакадзе благоприятствовало этому.

Как на Руси нет до сих пор единого мнения касательно деятельности Александра Невского, видевшего в порабощении Ордой возможность из раздробленной земли создать единую, так и Георгий Саакадзе планировал с помощью вторжения Ирана добиться желаемого. Пусть Грузия падёт, но она будет объединена. А тогда уже можно будет думать о том, что делать дальше. Главное — цель будет достигнута. Время же освежающего дождя ещё успеет наступить. Именно об этом старается рассказать Анна Антоновская, наполняя сюжет лишними деталями, которые могут быть важны для интересующихся данным историческим отрезком, тогда как рядовой читатель так до конца и не разберётся в хитросплетениях взаимоотношений между раздробленной Грузией и её соседями.

Антоновская с прежней силой делает упор на Россию, с которой связывает надежды грузинского народа на избавление от захватнических планов южных соседей, мусульман. На глазах читателя бурлит котёл противоречий, где важным является не стремление христиан объединиться и дать отпор сторонникам исламской веры, сколько желание не допустить порабощение одного народа другим. Как быть при этом с желанием Саакадзе — непонятно. Георгий проникся чуждой ему культурой, изучив её основательно, но не допуская в мыслях, чтобы он сам стал мусульманином — после этого он уже никогда не сможет объединить Грузию. Антоновская посвятит этому много страниц. Но Грузия всё-таки падёт. Чем-то нужно пожертвовать во имя благой цели. Может тогда грузины объединятся в единое целое. Именно на это надеялся Саакадзе.

Кажется удивительным, у Саакадзе остались сторонники. Сколько бы он не находился в изгнании — в его возвращение продолжали верить. Только никто не предполагал, как именно вернётся Георгий. Ранее он ратовал за справедливость, искоренение рабства и мирное сосуществование. Кто же знал, что Великий Моурави приведёт в страну захватчиков, подсказав им все действия, с помощью которых Грузия будет покорена. Сложно оценить шаги Саакадзе. Однако, потомки его деятельность воспринимают в позитивном ключе. Неважно, каким образом Грузия жила дальше, как боролась за себя и отчего влилась в состав Российской Империи, потом Советского Союза и в итоге, насобирав земель больше, нежели смела иметь, обрела свой нынешний вид. Важно, что жили и живут в ней люди, готовые пойти на любую жертву, лишь бы не допустить её нового развала.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Борис Васильев никого не обеляет и не очерняет. Он объективно оценивает произошедшее. Война началась 22 июня, первым пал Брест. Незадолго до этого с магазинных полок исчезли соль и спички. Все были готовы к началу конфронтации между Советским Союзом и Германией. Не подготовилось лишь руководство страны, уверовавшее в подписанный договор о ненападении. «В списках не значился» с первых страниц готовит читателя к началу боевых действий, чтобы потом погрузить в будни защитников крепости, решивших не сдаваться до той поры, пока они будут сохранять уверенность в возможность одолеть врага и даже дольше, когда надежда растает. Васильев довольно вольно восстановил события того времени, опираясь на свидетельства, доступные для всех желающих в музее Бреста. Надо понимать, он не ставил себе целью воспеть чью-то возможную храбрость. Скорее Васильев желал донести до читателя ощущение резкого сокрушительного перелома в жизни людей, который следовало бы избежать. А если избежать не удаётся, то верить до конца, не сдаваясь.

Главный герой произведения — тот, что не значился в списках — обычный советский парень. Автор показывает его примерно таким, каким читатель привык видеть молодых людей во всех сферах Союза. А именно, возведённое в абсолют понимание нужности обществу, стремление быть полезным, всегда быть впереди коллектива и тянуть отстающих за собой, подавая личный пример. Не беда, что таким героям свойственна глупость. Васильев не скрывает от читателя юный задор главного героя, не сталкивавшегося с трудностями. Всё ему кажется лёгким и доступным, нужно лишь произвести вид невинного человека, готовым постигать любую науку, не испугавшись трудностей на пути. Наоборот, чем больше поджидает опасностей — тем лучше. Вот и главный герой рвётся туда, где этих проблем ожидается непомерное количество.

Васильев провёл масштабную подготовительную работу, показав страну накануне войны. Все ждали нападения Германии, но верить в это никто не хотел. Лишь брестские евреи смели выразить личное мнение, ссылаясь на те самые спички и соль, аналогично исчезнувшие с прилавков в 1939 году, когда их город был захвачен немцами — тогда он входил в состав Польши. Отнюдь, евреев всё устраивало. Ведь Советский Союз удивителен: на его просторах нет такого понятия, как безработица, а значит и евреи наконец-то могут показать чего они стоят, поскольку до сих пор не могли почувствовать себя полноценными гражданами европейских государств. На фоне этих событий главный герой повествования рвётся в Брест, опережая время, пребывая раньше назначенного срока, из-за чего так и не попадает в списки. И начинается война…

О войне не напишешь в возвышенных тонах. Может быть в далёком прошлом и присутствовал дух романтизма в боевых действиях воюющих сторон. Впрочем, сомнительно. Не стоит забывать, писатели прошлого предпочитали пробуждать возвышенные чувства, предлагая читателю идеализированное представление о событиях тех лет. Писатели же XX века выросли на возмужавшей литературе, прошедшей через реализм и натурализм, поэтому их произведения наполнены настоящим отражением действительности. Пускай, где-то авторы передёргивают, стремясь вызвать у читателя определённые чувства. Всё идёт к тому, что подобный промежуточный вариант в итоге приведёт к вырождению представлений о том, как нужно писать. Васильев нашёл золотую середину, показав защитников крепости настоящими героями, но и они должны были умереть — они были обречены.

Полностью достоверности Васильеву добиться не удалось. Происходящие события в книге чересчур киношные. Это способствует переживаниям читателя.. Однако, жизнь главного героя не может оборваться быстро. Иначе о чём тогда писать дальше? Вот и минует его немецкий штык, пуля лишь оцарапает, окрик девушки заставит вынуть ствол изо рта, а встреченный лицом к лицу противник оказывается малодушным человеком, утирающим глаза от слёз, так как не может его убить. Васильев позволил главному герою стоять до последнего, но он всё-таки не мог выжить. Трудно однозначно оценить акт того героизма, который описан автором в конце. Толком главный герой всё равно не возмужал, так и оставшись наивным человеком, поставившим себе целью дождаться освобождения крепости. Он мог бороться, а Васильев заставил его выжидать. В это время умирали все, кроме главного героя. Умирали героически, умирали от безысходности и умирали, понадеявшись на благополучный исход своих действий.

Стоит уважать людей, тогда они действительно будут готовы на всё за страну! Нужно знать, что будущее не принесёт беды тебе и твоим близким. А если кто осмелится сказать слово против, то и жизнь не жалко будет отдать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Льву Толстому не было ещё тех тридцати лет, по достижению которых люди, решившие себя посвятить писательству, начинают делать робкие шаги. У него было желание делиться мыслями на бумаге, чем он успешно и занимался. Ранний Толстой — это скорее жизнеописание, нежели художественная литература. Он излагал свершившиеся моменты: в частности делился с читателем эпизодами своего детства и юности, после чего создал цикл заметок о посещении им Крымского театра войны с Турцией. Многое оказало влияние на впечатлительного молодого человека, подмечавшего все мельчайшие детали происходящих событий. Толстой не просто созерцал, но и философствовал. Благодаря поездке в Севастополь он понял, что с людьми надо разговаривать не лично, а с помощью литературы. В год написания «Севастопольских рассказов» из под его пера вышли «Записки маркёра», а немного погодя «Альберт», где проявился тот самый Лев Толстой, произведениями которого будут зачитываться последующие поколения.

Рассказы про Севастополь — это сборник очерков, даже миниатюр. Толстой не стремился превращать короткие истории в многотомные произведения. В каждом из них есть идея, стремительное развитие и моментальный финал. По сути, их можно назваться выдержками из личного дневника, который Лев Толстой обязан был вести; иначе он не смог бы воссоздать из ничего такое количество разных сюжетов. Думается, эти рассказы могли быть заказаны каким-то определённым печатным изданием, отображавшим ход войны. В таком случае становится понятным и малая форма произведений, а также сухость повествования. Текст полностью умещается на одной, реже на двух полосах. Сначала читатель знакомится с первыми впечатлениями прибывшего на фронт человека, и только потом Толстой начинает раскрывать характеры людей. К сожалению, Севастополь был сдан врагу, поэтому страдания людей на войне очень огорчили писателя, и без того переживавшего за случайные и нелепые смерти, происходившие изо дня в день, пока он пребывал в оборонявшемся городе.

«Альберт» для Толстого — эксперимент над собой. Писатель старается придумывать образы, как и раньше опираясь на жизненные наблюдения. Толстой создаёт перед читателем портрет пропащего музыканта, злоупотребляющего алкоголем. Драматический сюжет понятен читателю, но сам стиль повествования оставляет желать лучшего. Ясно, что Толстой не просто рассказывает — он желает донести важную мысль. Но мысль тонет вследствие неумения грамотно построить текст. Получается сумбур. И это не так критично, так как Толстой успешно совершенствовался, для чего ему нужно было пробовать себя снова и снова. Беда, конечно, заключается в нежелании писателя признаться в том, что он плохой беллетрист. И его проба пера не должна была становиться достоянием общественности. Впрочем, критика читателя тоже важна: без неё нельзя понять, что именно избегать, а чему уделять больше внимания.

Драгоценный камень среди малой формы — «Записки маркёра». В этом рассказе присутствует Нехлюдов — сквозной персонажей нескольких произведений Льва Толстого. Писатель продолжает раскрываться. Он даёт представление о нравах в высшем свете, погрязшем в скуке. Люди не знают чем себя занять, прожигая жизнь игрой в карты и на бильярде, спуская состояния буквально за один вечер. Этот сюжет позволил Толстому поделиться собственными представлениями о жизни с читателем. Писатель открыто не осуждает, но он ярко намекает на ожидаемое завершение земного пути для всех тех, кто не приспособлен жить в мирной обстановке. Согласно Толстому получается, что война является отличной разрядкой для многих людей, занимая всё их свободное время и используя по прямому назначению: для дурости в головах не остаётся места, а значит никто не будет накладывать на себя руки. Толстой умело воззвал к совести. В наши дни «Записки маркёра» можно адаптировать под разные реалии от банальных банковских проблем до насущной скуки в ожидании больших потрясений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Осада испанского города Кадис войсками Наполеона I длилась с 1810 по 1812 год. За это время образ жизни у местного населения практически не изменился. Как ходили люди по магазинам до этого, так и продолжали ходить. Огорчало их несколько моментов: с неба постоянно падали ядра, под стенами сидели французы, а в самом городе, если верить Артуро Перес-Реверте орудовал маньяк, убивавший девушек, предварительно их зверски изуродовав. Писатель предлагает читателю погрузиться в рассуждения о баллистике, проверить на прочность теорию взаимосвязи между бомбардировкой и происходящими в повествовании преступлениями, а также прикоснуться к краткому эпизоду истории Испании. Перес-Реверте наполнил «Осаду» множеством фактов, благодаря которым само понятие Пиренейских войн становится известным широкому кругу людей, а не только тем, кто интересуется XIX веком, походами Бонапарта и самой Испанией.

Что представляет из себя сюжет «Осады»? Ярким наглядным примером является небезызвестное английское стихотворение «Шалтай-болтай», переведённое на русский язык Самуилом Маршаком. Краткое содержание которого сообщает, что некий субъект сидел на стене, заснул и вследствие этого упал, а теперь его — Шалтая-Болтая, Болтая-Шалтая, Шалтая-Болтая — королевская конница не может собрать. Перес-Реверте вносит в обстоятельства происшествия дополнительные факторы. Вместо падающего субъекта у него ядра. На них в полёте влияют воздушные потоки, в частности — мистраль. Сами тела каждый раз имеют разные размеры и вес. Их выпускают в полёт при различных обстоятельствах, где большое значение отдаётся также свойствам пороха. Места падения ядер всегда устанавливаются с высокой точностью. Но и тут Перес-Реверте вносит новые данные. Он создаёт маньяка-уникума, наделяя того способностью предвидеть подобные места. Помимо детективной составляющей Артуро добавил в повествование элемент мистики. Знала бы королевская конница, что для успешных сборов Шатлая-Болтая требовалось всего лишь нарисовать траекторию его падения, как их задача мгновенно бы упростилась.

Основным минусом детективов является то, что в большинстве из них действующее лицо занято только одним делом или несколькими, связанными воедино. Такой подход применим к герметичным представителям жанра, когда обстоятельства не позволяют заниматься чем-то другим. Осаждённый Кадис нельзя считать закрытым от внешнего мира. Читатель следит не только за жизнью внутри города, но и перемещается в стан французов. Перес-Реверте позволяет главному следователю «Осады» проверять самые противоречивые теории, для чего тот может не только гадать сидя на месте, а также просить вражеских бомбардиров бить по определённым точкам, чтобы яснее разобраться в непонятных убийствах и скорее изловить преступника. Стоит учесть, что население Кадиса составляло в то время более ста тысяч человек. Надо полагать, что кроме серийного маньяка в городе за несколько лет осады совершали преступления и другие люди. Однако, Перес-Реверте слишком концентрируется на механике и ментализме, позволяя одному из стражей правопорядка несколько лет заниматься одним-единственным делом, уводя читателя от действительного погружения в повествование. Слова о том, что человек всё равно обречён умереть в муках при любых обстоятельствах, даже если ему удаётся спастись, — слишком пресные

Главное в «Осаде» не та история, которую Перес-Реверте рассказывает читателю, а те обстоятельства, что раскрывают перед взором исторические события. Так читатель узнает о тяжёлом положении Испании, бунтах колоний в Новом Свете, принятии Кадисской конституции и о многое другом. У Артуро получилось основательное произведение. Из него вышел бы отличный артиллерист-теоретик. Впрочем, как военному журналисту ему хватило в жизни впечатлений. Теперь он ими делится с читателем, избрав для себя конфликт не своего времени, а затерявшийся в прошлом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человечество обязано вырваться за пределы Земли. Когда-нибудь это произойдёт. И тогда будет колонизирована Луна, как ближайший космический объект. Потом — Марс, либо Венера; всё зависит от того, что будет людей больше интересовать. Они станут изучать Солнце, стремясь приспособить его под свои нужды, создав станцию на Меркурии. Они могут проявить интерес к астероидам, оседлав этих странников, облегчая таким образом передвижение по Вселенной. Только представьте, что космопорты передвигаются по космосу, располагаясь именно на астероидах. Нужно просто будет вовремя делать пересадку с одного на другой. Возможности освоения новых горизонтов безграничны. Когда-нибудь человек займёт всё, до чего дотянется, дабы погрязнуть в страшной войне будущего, тогда нажатием на одну из множества кнопок на приборной панели будут разлетаться на составляющие атомов целые галактики. Всё это будет, а пока об это остаётся только мечтать. Мечтает и Рэй Брэдбери, издавший в 1950 году «Марсианские хроники». Неведомый Марс манил писателя, и он создал цикл рассказов, повествующих о первых шагах человека на красной планете, сопряжённых с множеством опасностей.

На Марсе могут жить марсиане. Их цивилизация вполне может быть древнее земной. Именно так себе представляют это фантасты эры до полётов человечества в космос. Такой вариант не стоит исключать и сейчас. Легко скрыться от чужих глаз, обладая достаточными технологиями. И у жителей Марса они есть. Брэдбери наделил марсиан способностью к изменению реальности, более похожей на заклинания магов-иллюзионистов. Человек не сразу поймёт суть подобных фокусов, не поймёт и после, когда уподобится заразной серой крысе, распространяющей опасные для туземцев заболевания, против собственного желания. Одним росчерком пера Брэдбери вознёс возможности человека, не посчитав нужным развивать тему марсиан. Много проще начинать с чистого листа, чем разрабатывать мир неведомых существ.

Марс Брэдбери практически не отличается от Земли. Недостаток кислорода в атмосфере легко компенсируется зеленью, которую человек начнёт высаживать в почву планеты, нисколько не заботясь, что земные растения на Марсе прижиться не смогут, ведь на планете почти нет воды. Подобных мелочей в «Марсианских хрониках» полно, но на них приходится закрывать глаза, поскольку Марс выступает в роли ширмы. Его колонизация если и будет происходить, только по другому сценарию, ведь человеку потребуется потратить много сил, чтобы сделать красную планету пригодной для обитания. Ещё начиная с гибели марсиан Брэдбери пренебрегает мелкими деталями, стараясь сделать повествование более реальным. Допустим, марсиан могла сгубить не ветрянка, а иное заболевание. Допустим, марсиане действительно существуют, и именно такими, какими их видит автор. «Марсианские хроники» показывают первые шаги человечества в космосе. Подобные проблемы могут возникнуть и при освоении Луны, где землян станут истреблять луняне, либо заразят людей неведомой хворью, от который вымрет уже сама Земля.

Брэдбери не видит в людях ничего положительного. Для него они являются крайне опасными существами, способными погубить всё вокруг себя. На Земле обязательно разразится глобальная война, вызвав отток колонизаторов обратно на родную планету. Человек редко мечтает о благе для всех, предпочитая благо лично для себя. Поэтому и на Марсе никому не будет покоя. Хоть Брэдбери и слишком категоричен, предрекая гибель всему живому. Будем считать, что на него повлияла Холодная война. Тогда действительно люди боялись наступления очередной мировой войны, в результате которой человечество будет откинуто в развитии далеко назад, если оно вообще не вымрет.

Сказалось на творчестве Брэдбери и американская проблема взаимоотношения белой и чёрной частей населения. Он единожды показывает читателю, как негры получают возможность обрести свободу, улетев на Марс, но сразу об этом забывает, не развивая данную сюжетную линию дальше. На самом Марсе человек уподобляется плантатору с Юга, втаптывая в грязь не только чудом выживших марсиан, но и себе подобных, имея желанием тянуть одеяло на себя. Брэдбери не стремится рассыпать гроздья гнева, создавая в одном рассказе антиутопию, чтобы следом показать утопию, не придерживаясь единой линии. По временной хронологии всё происходит довольно быстро, поэтому нет полной веры в происходящее: вот только Марс обрёл первое дерево, а вот уже Марс опустел — мир из радужных оттенков мгновенно окрасился в тёмные цвета.

Будущее может оказаться разным. И совсем неважно, каким оно будет в итоге. Главное, чтобы будущее у человечества было.

Автор: Константин Трунин

» Read more