trounin.ru

Куликовская битва — как миф, где мнимая польза не оговаривает последствий. Все знают о храбрости московского князя Дмитрия, посмевшего дать бой Мамаю, получив за то прозвище Донского. Что было после — представляет малый интерес. Да и тяжело говорить, когда плоды победы оказываются несущественными. Однако, потомку требуется иметь определённые представления о прошлом, чему и потворствовали писатели, вроде того же Сергея Бородина. На страницах развернётся битва на Воже, после случится и само сражение на Куликовом поле. На фоне этого будет показана история человека, желающего найти полюбившуюся ему девушку, чтобы вместе с нею попасть под натиск золотоордынцев на Рязань. И на выходе ощущение истинной стойкости русского народа, способного отныне сбросить иго. Было бы оно так, но Бородин о том предпочёл не рассказывать.

Любят писатели поднимать тему возвышения Москвы. Говоря об умении московских владетелей копить и набивать закрома полезным. Может забывают данные литераторы, сколько раз Москва опустошалась и сжигалась? И Кремль обносили камнем, бывший столь же непрочным, стоило врагу встать у ворот. Даже нет речи о том, что пусть кто-то возводил стены, до которых никому не было дела, пока они не начинали осыпаться. Со стенами Дмитрия Донского произойдёт похожая история, пока их через сто лет не задумают обновить. Имело бы то действительное значение. Нет, Бородин создавал определённый образ, показывая советскому читателю, каких вершин можно достичь, только бы сплотиться в единый кулак.

Требовалось облагородить Русь, ведь европейцы посмеивались над восточными славянами. Этому поможет создание благоприятного образа. Не просто Русь терпела необходимость платить дань Золотой Орде, а ради цели иной — уберечь Европу от продвижения монголов на север и запад. Бородин так и рассказывает, убеждая читателя. Для Сергея Русь — подобие фронтира. За её пределами раскинулись поля с кочевниками, от пыла которых европейцев уберегает сила оружия княжеств восточных славян. Никаких иных причин не оглашается. И сам Дмитрий Донской говорит, что за ум люди на Руси возьмутся позже, пока надо держаться друг друга и не жалеть жизни, оказывая сопротивление монголам.

Не любят писатели и затрагивать тему вхождения Руси в Золотую Орду. Редкий источник рассматривает исторические процессы, почти всегда отстраняясь от общей истории народов, покорённых завоеваниями Чингисхана, его детей и внуков. Как мало кто задумывается над политикой Рязани, постоянно искавшей выгоду на стороне Золотой Орды, поскольку случись конфликт, и выжигать первыми начнут поселения рязанцев. Отсюда недоразумения в понимании истории у потомка, критически воспринимающего действия рязанских князей, готовых поддерживать монголов в том числе и на Куликовом поле.

И тут встаёт двояко трактуемый вопрос, в той же мере игнорируемый Бородиным. На Руси не допускалось отказываться от клятвы. Ещё до монгольского завоевания считалось, ежили пленник бежал из заточения, он должен подвернуться ещё более гнетущему наказанию. Так и Рязанское княжество, выбрав в покровители монгольского правителя, не могло отказываться от клятвы. Неизвестно, как друг на друга смотрели жители из разных княжеств, только не могли они не понимать, насколько важно держать однажды данное слово верности. Какой из писателей об этом хоть раз задумался?

И как же происходила Куликовская битва? На страницах Сергея Бородина — практически мимолётно. Дольше искали среди павших Дмитрий Донского, делясь переживаниями о его постигшей участи. Прочее в произведении — мелкие детали, возможно способные заинтересовать и удержать внимание читателя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Последний том «Истории русского народа» касается продолжившегося расцвета, ещё не грозившего после случившимися катастрофическими изменениями. Полевой предпочёл завершить повествование на высокой ноте, не продолжив описывать зверств Ивана Грозного, омрачившихся утратой здравого рассудка у населения Руси, утопавшего в реках проливавшейся крови. Другое обоснование — Николай Полевой всё сильнее оказывался зависим от труда Карамзина, на который «История русского народа» всё больше становилась похожей. Ещё одна проблема — не имея для опоры всё того же труда Карамзина, как продолжать работать над историей дальше? Поэтому читателю предстояло ознакомиться с событиями до смерти жены Ивана Грозного, на том завершив знакомство с версией Полевого о минувшем.

Ивану Великому наследовал Василий III Иванович, правивший долго, относительно спокойно, продолжительно не имевший наследников, что повлияло на становление родившегося за три года до его смерти Ивана, будущего царя, и отнюдь не Грозного, так как до 1560 года такая характеристика для него не может быть применима. Иван рос в атмосфере склок, внимая дворянству, принимая его за выродившихся самолюбцев, предпочитавших заботиться о собственном благе, игнорируя интересы государства. Постоянно втягиваемый в их авантюры, Иван потворствовал всем, кому удавалось оказать на него влияние. Потому потомки ему стали приписывать зверства, якобы творимые им с юных лет, и не только в отношении зверей, но и людей — казнимых по его указанию.

Отнюдь, Иван рос среди свар, одновременно понимания важность просвещения. Поныне известны царские послания, в том числе и переписка с опальным князем Курбским. Этому быть после, до чего следовало дожить. Сперва следовало разобраться с рыцарскими орденами, имевшими продолжительный мирный договор с Русью, при этом забывшими о соблюдении необходимости платить прописанные в его тексте отступные. Следствием стало практически безболезненное для Руси завоевание Лифляндии, подготовленное походом на Казань.

Не надо думать, будто Казань до Ивана Грозного представляла самостоятельный оплот татар. На Казань совсем недавно распространялась власть Ивана Великого, не считавшего нужным присоединять ханство к Руси, позволив ему быть подобием вассала. Теперь же, стоило ситуации обостриться, учитывая отсутствие угрозы с запада, Иван Грозный посчитал возможным совершить поход на Казань. Собственно, слава русского воинства формировалась уже тогда. И Курбский был среди тех, кто брал Казань. Но как-то так случится, что Иван перестанет ценить помогавших ему людей, поставив каждого перед осознанием факта скорого физического уничтожения.

Описание всего этого читателю известно согласно Карамзина. Дополнительно знакомиться с версией Полевого не требовалось. Затруднение у Николая возникло как раз из-за обширности сведений об эпохе, о которой можно судить не по одним летописным свидетельствам. Каких-то иных суждений всё равно высказать не получится, если оно требуется. Следовало вспомнить о русском народе, которому Николай перестал уделять внимание ещё со второго тома.

Чем жили и думали русские люди, находившиеся под властью Ивана Грозного? Трепетали ли они, видя грозный лик правителя? Радовались ли они, наблюдая за великими свершениями царя? Как они оценивали деятельность по государственному устроению? Чувствовали ли, что Русь обретала давно забытую силу, благодаря чему сможет трактовать волю каждому, кому пожелает? Остаётся догадываться, даже Полевой в том не смог помочь.

Перемена в сознании Ивана Грозного случилась по смерти первой жены. Тогда он и потерял благоразумие. Может это случилось по причине ощущения вседозволенности, ибо никто Руси действительно не смел перечить. Если только не вспоминать Сигизмунда Августа, чья успешная военная деятельность против Руси осталась за страницами шестого тома «Истории русского народа».

Автор: Константин Трунин

» Read more

К пятому тому Полевой окончательно забыл про русский народ. Николай погряз в политических особенностях становления Русского царства, начавшего возвышение ещё при Иване Калите. От которого Полевой и повёл повествование, доведя его до смерти Ивана Великого. Но и положение московского государства его не сильно интересовало. Он предпочитал обозревать происходившие процессы в соседних странах. Гораздо лучше удастся понять историю становления рыцарских орденов в Лифляндии, нежели причины преображения монгольского данника в сильную самостоятельную державу. Получается так, будто причина возвышения Москвы — слабость политических оппонентов. Та же Орда приходила во всё больший упадок после смерти хана Узбека. Освободиться от монгольских пут казалось не столь сложным делом. Однако, битва на Куликовом поле произойдёт немного погодя, но и последующий разорительный поход потомков Чингисхана заново сравняет русские города с землёй. От Полевого требовалось глубже разобраться в описываемом, вместо чего он шёл по верхам. Может уже от усталости, жалеющий о взятой на себя непосильной ноше.

Николай отрицает роль России в предотвращении завоевания монголами Европы. То случилось согласно внутренних дел самих ордынцев. Да и сами европейцы ослабли вследствие иных предпосылок — в основном из-за крестовых походов. Европа желала столкнуться с ещё неведомой для неё силой, которой были безразличны любые религиозные предпочтения. Но роль России сильна в случивших потом завоеваниях, когда русские пошли по пути монголов, только в обратном направлении. Например, тот же спор вокруг Казани. Да и вопрос возвращения Тмутараканского княжества должен всегда был напоминать о себе.

Новгород продолжал играть особую роль для Руси. Являясь обособленной вотчиной населявших его людей, сей город процветал за счёт торговли. И история Руси неизменно шла на поводу князей, стремившихся получить откупные от новгородцев. Всякий князь, особенно начиная с Симеона Гордого, первого назвавшегося Великим князем, шёл на Новгород с целью обогащения. Так продолжалось вплоть до Василия Тёмного, когда влияние Новгорода стало преобладающим. Лишь Иван Великий нашёл управу на новгородцев, наконец-то объединив под одной рукой давно не происходившего — слияния разрозненных частей Руси.

Особенность Новгорода — его географическое положение. С юга он подвергался нападкам Москвы, с запада и севера — рыцарских орденов и шведов. Поэтому Полевой посчитал нужным рассказать, как вообще рыцарские ордена появились на территории Лифляндии, и почему они устраивали крестовые походы против христианского Новгорода. Оказалось, рыцари выкупили Лифляндию у Дании, также увязшей в крестовых походах и испытывавшей финансовые затруднения. Тогда же обозначился расцвет литвы, искавшей место между рыцарскими орденами. Впрочем, более Новгорода страдал Псков, ближе его располагавшийся к рубежам.

Основное внимание всё же следует уделить деятельности Ивана Великого. Этот муж не действовал открыто, всегда обязывающий политических оппонентов строить предположения. Например, стояние на Угре породило немало слухов, вплоть до нежелания Ивана воевать с монголами. Мало кто ведал, чем были заняты думы Великого князя. Для укрепления позиций прежде предстояло создать условия для должной последовать победы. Таковым фактом стали соглашения с крымскими татарами, отвлекавшими поляков и литовцев, в том числе и силы Орды, благодаря чему и стало возможным внушить бывшему сюзерену мысль о бесплотности продолжения притязаний на Русь.

Полевой всё чаще предпочитал пользоваться летописями. Его труд и без того напоминал российскую историю за авторством Карамзина. Он и теперь не позволял провести между ними разграничение. Завершив пятый том, Николаю осталось поработать над шестым, дабы завершить его ещё раньше, нежели то сделал Карамзин.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Имеющий склонность к изучению истории, Карамзин в 1803 году получил от императора звание российского историографа. Тогда же он принялся за сочинение «Истории государства Российского», а незадолго до того им составлен ряд статей, которые и предлагаются к рассмотрению.

Николай постарался разобраться в истинных причинах падения Новгородской республики. Для этого он публикует «Известие о Марфе-посаднице, взятое из жития св. Зосимы». О чём идёт повествование? Новгородцы жили богатой жизнью, располагая имениями на берегах северного моря. Они же, ничего не боявшиеся, смели потешаться над монахами Соловецкого монастыря. Всё это следует из «Жития св. Зосимы», сохранению которого для потомков Карамзин рад. Николай должен был понять, как важна память благодаря летописным свидетельствам, из чего он в дальнейшем и будет исходить, создавая собственный вариант российской истории.

Николай знал о готовящемся первом кругосветном плавании русских. Об этом его статья «О Российском Посольстве в Японию». Предстоит посетить Канары, саму Японию, Кантон и Филиппины.

Следующий исторический труд «О Московском мятеже в царствование Алексея Михайловича». Так называемый — соляной бунт, случившийся по причине отягощения налоговым бременем. Мятеж был усмирён, а зачинщики казнены. Второй статьёй о правлении Тишайшего явилась заметка «О Тайной Канцелярии». Сей орган при царе был создан с целью наилучшего руководства непосредственными владениями правителя.

Своеобразным историческим экскурсом стала статья «Путешествие вокруг Москвы». В 1817 году Карамзин напишет ещё одно её подобие — «Записку о московских достопримечательностях». Можно считать путеводителем по древней столице. Становится известно, что основана она Юрием Долгоруким в 1147 году, на принадлежавших боярину Кучко землях, чьё имение располагалось на территории нынешних Чистых прудов. Для краткости сообщается о том, как Батый сжёг город, сын Александра Невского Даниил её отстроил, Иван Калита стал первым Великим князем Московским, тогда же митрополит Пётр сменил Владимир на Москву, а после Дмитрия Донского град раскинулся за пределы кремлёвских стен. О ряде примечательных строений Николай привёл свидетельства. Поделился и этимологией названия Китай-города, исходя из слова «Китай», на татарском означающим нечто вроде занимающего срединное положение. Тут же упоминаются: Поклонная гора (вся Москва перед глазами, извозчики взирают на её купола и снимают шапки), Васильевское (владение князей Юсуповых), Кунцево (князей Нарышкиных), Коломенское (где родился Пётр I), Царицыно (выкупленное Екатериной у Кантемира), Архангельское (тех же Юсуповых) и прочее, и прочее.

В сходной манере Карамзин повествовал про «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице», поведав и о царствовании Бориса Годунова, истинно проявлявшего заботу о благе народном, за то и непонятый, и до сих пор с негативом воспринимаемый. Вообще Россия, ещё со времён Ивана III Великого, деда Ивана IV Грозного, перенимала традиции Византии, народу весьма неугодные. Любопытствующие могут подробнее ознакомиться об этом в статье «Русская старина». Но не будем отвечать на вопрос, почему ежели русским не нравится — они терпят, ежели всё для них делается — они то стремятся изничтожить. Вот, например, в Византии было принято женщинам белить лица, к чему обязали и женщин на Руси. То им не пришлось по душе, однако молча белили, позволяя высказывать нелестные замечания о сложившихся традициях. Ещё в Византии базелевсы любили себя окружать мужчинами в теле, дабы живот поболе, борода погуще, создавая тем представление об изобилии. Собственно, подобных держали при себе и русские цари, дабы производить впечатление на послов.

Завершить обзор статей Николая за 1803 год лучше трудом на литературную тему — «О Богдановиче и его сочинениях». Сей поэт любил переводить басни, чему Карамзин завсегда оказывался рад. Но важным было показать неприятие Богдановичем критики — он её не мог терпеть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

История — предмет капризный. Достаточно малозначительного факта, грозящего огромными последствиями. Некогда Чингисхан мог погибнуть от ранения в шею и рот, выжив, в дальнейшем распространил влияние на огромную территорию, частью которой после его смерти стала и Русь. Полевой полностью переключил внимание на монголов. Кто они? Откуда возникли? Как распространяли влияние? Каким образом подошли к русским княжествам? И только после Николай приступил к описанию вторжения, сделавшего Русь подконтрольной власти кочевников. Утратив самостоятельность, русские князья не перестали пребывать в раздоре, но уже при содействии или противодействии монгольских правителей.

Первой пала Рязань. Потом завоеватели тронулись северней, не затронув самых северных земель. Полевой то объяснил покорностью живших там людей, несших дань без просьбы о том. Варианты с обилием лесов, холодным климатом, невозможностью прокормить лошадей — Николаем не рассматривались. Не стал он размышлять, зачем вообще монголам понадобилась Русь, по богатству многократно уступавшая блеску Индии.

Само иго — особое время умиротворения русских князей. Внутреннюю борьбу следовало вести при дворе монгольского правителя, который и решал, кому над чьими землями править. Политика перешла на другой уровень, далёкий от непосредственных интересов. Приходилось ехать далеко, где и выяснять отношения. Несмотря на сохранившиеся источники, доподлинно точно неизвестно, к каким ухищрениям прибегали князья, и какие именно процессы протекали в империи монголов, сохранявших интерес к северным вассалам. Русские историки обычно показывали то время снизу, опираясь на княжеские распри, вместо чего им следовало смотреть на ситуацию в полном объёме, учитывая обстоятельство вхождения Руси в Орду. Вместо этого, так поступил и Николай, читатель видит распри вассалов, почти ничего не узнавая о происходивших в империи монголов процессах.

Должно быть понятно, кто из русских князей угождал завоевателям, те и получали ярлык на княжение. Остальных просто убивали. Сама по себе Русь перестала иметь значение, полностью лишённая права на самостоятельное управление. Тут бы и рассказать Полевому о русском народе, пережитых испытаниях, уничтожение культуры и имевших хождение технологий. Уничтожился тогда и дух русского человека, превратившегося в жалкое подобие представителей рода людского. Можно сказать основательнее, русский народ деградировал до состояния полного упадка. Восстановить это получается по религиозным источникам, тогда как историки предпочитают таковой факт обходить стороной.

Николай посчитал нужным показать рост литвы. Никем всерьёз не воспринимаемая, литва под руководством Гедимина обретала политический вес, борясь за право на собственную государственность с немецкими рыцарскими орденами. Будет образовано Литовское княжество, в скором времени которому суждено стать Великим Княжеством Литовским с последующими униями с Польшей, преобразующими оба государства в Речь Посполитую. В связи со слабостью Руси, Гедимин искал покровительство римского папы, желая принять католичество, поскольку православие не сулило ему выгод.

Полевой не совсем последователен. Он допускал в текст вкрапления разрозненных источников, практически не имеющих значение для истории. Как тот случай с Евпатием, бросившемся догонять уходящих монголов, разграбивших Рязань. Единственное свидетельство было упомянуто в качестве будто бы необходимого. С той же настойчивостью Николай посчитал нужным рассказать о литвине Довмонте, пришедшем на Русь в качестве гонимого литвой князя, обосновавшегося и обижавшего бывших соотечественников на своё усмотрение. Может об этом приходилось говорить, так как сказать собственно было не о чем? Глобальная политика Орды Полевого не интересовала, а на локальном уровне практически ничего не происходило. Да и не могло быть, памятуя, какой разор оставили после своего нашествия монголы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Третий том «Истории русского народа» подводит читателя к должному вскоре произойти нашествию монголов, и вместе с тем уводит от какого-либо понимания участия в минувшем непосредственно самого русского народа. Задав определённый акцент повествованию, Полевой сбивается не сколько на жизнь внутри Руси, он предпочёл дать характеристику соседним государствам и народам. Особенно его интересовали варяги, пришедшие не только в новгородские и киевские земли, но и за несколько веков до того проводившие экспансию на Европу. Ныне западный мир поделён между наследниками варяжских завоевателей, и потому-то между ними нет мира, что на Запад ушла знать, а на Восток — остальные. Но об этом рано говорить, Руси предстояло подвергнуться всесокрушающему удару кочевников.

До инцидента на Калке время ещё не подошло. Раздоры между князьями усиливались. Особенно примечательным выглядит убийство Андрея Боголюбского, сей светлый муж, неизменно прославляемый в церковных источниках, иначе оказался понят Полевым. Николай рассмотрел с ним произошедшее без воодушевления. Сугубо по необходимости, при задействовании человеческих обид, случилась жестокая расправа, стоившая князю Андрею жизни. Тот эпизод хорошо известен по сохранившимся летописным свидетельствам. Николаю их показалось мало, и он в духе беллетристики позволил себе расширить понимание тогда произошедшего.

Не забыл Полевой про ту Русь, что называлась Галицким и Волынским княжествами. Самая Западная Русь, исторически отдалившаяся и предпочитавшая контактировать с исповедующими католическую веру, принимала на себя иную роль, практически не рассматриваемую в современном понимании последующего становления Москвы. Несмотря на непосредственное вхождение в эти княжества Киева, переставшего играть значение первопрестольного города, уступив это право городу Владимиру. Разделяясь и соединяясь Галицко-волынское княжество получало особые функции от римского папы, единожды провозгласившего одного из её князей — Даниила Романовича — королём Руси.

И всё-таки важно другое, поскольку период разобщённости русских князей мало интересен с исторической точки зрения, рассматриваемый обычно по факту усугублявшегося внутреннего кризиса, в результате которого Русь оказалась под игом Орды. Полевой предпочёл в дальнейшем сложить историю монгольского народа, пока же подводя читателя к битве на Калке.

Почему вообще русские князья вышли за пределы подконтрольных им земель и решили помочь половцам в отражении неведомой им силы? Оказывается, распространялись слухи об огромной силе, зародившейся на Востоке, сокрушавшей государство за государством, истирая всё встречаемое в пыль, не щадя никого. Половцы не могли не испугаться, хлынув на Русь и далее в Европу, едва ли не умаляя принять в рабство, лишь бы позволили отойти от монголов как можно дальше. Здраво размыслив, русские князья решили помочь половцам, вследствие чего встретились с грозной силой, не ведая, каких бед натворили, не учтя щепетильности монголов в деле важности сохранения жизни послов.

Раздоры продолжили терзать русских князей, из-за чего им сопутствовала неудача. Вслед за последующим солнечным затмением на Русь обрушились иные напасти: землетрясение, неурожайные годы и мор. Николай говорит, что на Руси стало совсем плохо, отчего люди за хлеб оказывались готовы торговать собственными детьми. Хорошо известно, как земли близ Киева лишись большей части населения, и Киев с той поры практически перестал быть интересен для истории, полностью утратив какое-либо значение.

Осталось дождаться основного нашествия. Полевой обдумывал в течение трёх лет, каким образом лучше о том сообщить. Будет ли всеобщий упадок? Сыграет ли особое значение монгольское иго? Читатель по Карамзину прежде усвоил случившееся, осталось послушать новую точку зрения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чем ближе по времени история, тем более о ней свидетельств, тем труднее её интерпретация. Гораздо проще оперировать информацией, зная один или несколько фактов из жизни правителя. Там допустимо высказывать любые предположения. Но история русского народа усложнялась, происходившая между князьями борьба оказывалась лишённой здравого смысла. Всякий шёл на всякого, имея целью получить более имеющегося. В перспективе это грозило потерей всего, вплоть до утраты самостоятельности. Такое вскоре случится, пока же в руках читателя второй том истории от Полевого, где происходит самое тяжёлое в понимании канувшего в прошлое: множественные столкновения князей, проследить за которыми не представляется возможным.

Нужно хорошо знать былое, чтобы знакомиться с трудом Николая. Ежели Карамзин давал удобную разбивку по годам, планомерно рассказывая о повсеместно происходящих процессах, то Полевой постоянно спешил, редко на чём-то акцентируя внимание. В и без того сложный период требовался грамотный подход, позволяющий читателю выделить некую сюжетную линию. А так как сказ идёт о русском народе, то о его страданиях или радостях и нужно рассказывать. Так бы и следовало поступать, отстранившись от непрекращающихся княжеских дрязг. Николай почему-то забыл об этом, будто бы боялся упустить важные исторические моменты, всё равно до него рассказанные историками не один раз.

А есть ли о чём вообще рассказывать? Читатель жаждет мифотворчества, кое ему представлено от Рюрика до увязших в братоубийственной войне сыновей Владимира Крестителя. Следующий всплеск интереса происходит при лицезрении нашествия монголо-татарских орд, где вслед за угнетением обязательно произойдёт преображение в ожидаемое объединение русских земель под властью Москвы. А вот какие события происходили между двумя данными периодами — ни у кого в голове не откладывается. Редкий историк сумеет дать требуемое представление, не вызывая нареканий. У Полевого это не получилось. Основное нарекание понятно: как всё-таки русский народ себя чувствовал?

Чем занимались русские? Ныне говорят о богатстве доступных им технологий. Они стояли на вершине тогдашнего европейского прогресса, славные не одними делами, но и составляемыми ими законами. На первое место неизменно ставилась неприкосновенность человеческой личности. Важное значение отводилось и духовным качествам, где обязательно должно было быть нечто, заставляющее возносить тогдашний народ до уровня высокоморальных представителей когда-либо жившего человечества. Вот об этом следовало рассказывать Полевому, вместо чего он углубился в разбор бесплодных распрей властителей, забывших о необходимости являться грозной силой для соседей, тогда как воля случая не позволяла им кануть в небытие. Очень скоро всё встанет на свои места, а пока допустимо напрасно лишаться покоя, не позволяя жить в мире кому-либо.

За долгий срок преодоления внутренних противоречий созреет очевидное решение — будет выбран достойный правитель, воссевший на киевский стол не по праву старшинства, а согласно общего на то желания. Пусть казалось очевидным, что стоит ему умереть, как начнётся новая борьба за власть, ещё более разрушительная и менее полезная для русского народа. Владимир Мономах не отказался и правил достойно, не сумев изменить доставшегося ему во княжение разрозненного государственного образования. Ему требовалось озаботиться укреплением внутренних стен, помимо дружбы с обитавшими на границах кочевыми народами. Чего он не смог сделать, так как время для того ещё не пришло.

«История русского народа» ещё более растворилась в текстах летописей. У читателя возник вопрос: не лучше ли историю познавать непосредственно по сохранившимся хроникам? Самостоятельно их анализируя и определяясь с тем, что всё-таки на самом деле происходило в прошлом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отчего не написать историю русского народа, где главная роль должна отводиться как раз народу? Разве не может человек существовать так, чтобы о нём потомки могли рассказать, не упоминая о находивших тогда у власти правителей? Можно, и крайне затруднительно. Пока от воли одного или группы людей зависит жизнь многих, до той поры не получится поведать о народе отдельно. Такое допустимо, но должно пройти изрядное количество веков, а лучше таковой народ вовсе должен сгинуть в былом, дабы уже не имело значения, кто и зачем им руководил, ежели то не принесло требуемого результата. Думается, Полевой поспешил. Русский народ продолжал здравствовать, даже более того — имел самую сильную армию в Европе. Поэтому, рассказывая историю, нужно упоминать и властителей. Уже первый том заставит Николая переосмыслить начинание, перестроив повествование так, что он, к сожалению, действительно напишет подобие труда Карамзина, только исполненного много хуже.

Откуда пошли русские? То неведомо. Согласно христианских представлений всё неизбежно проистекает от описанного в Ветхом Завете. Если рассматривать более детально, тогда след теряется среди скифских племён. Ежели останавливаться на фактической стороне дела, приходится опираться на летописи, сообщающие хотя бы какую-то версию прошлого, пусть и не факт, будто бы правдивую. Так или иначе, русский народ зародился по приходу к власти над ним варягов. Странным это кажется или нет, да точно известно, каким образом после новгородцы предпочитали избирать над собою правителей, поскольку никто не смел над ними иметь наследственную власть. Призыв варягов на княжение в том и состоял, что их просто выбрали. А будь иначе, тому не сносить головы. Собственно, Полевому следовало сказать об одном из бунтов, связанном с Вадимом. Вероятно, Рюрика не захотели более видеть князем, но тот отдавать власть новому избраннику отказался.

Почему русских прозвали русскими? Николай выдвигает версию, согласно которой выходит следующее. Русами или россами прозывали странствующих варягов. Из этого следует вполне закономерное явление, так как по имени правителей их земли обычно и называются. На Руси случилось похожая ситуация. Уже из этого следует понимать зарождение русского народа именно от пришествия варягов. Странным кажется другое, славяне нисколько внутренне не изменились, кроме перемены самоназвания. Они остались такими же ленивыми, ожидающими добра от неба. Их воинственность сводилась к умению дожидаться благоприятного обстоятельства. Военная тактика заключалась в применении способности застать противника врасплох, возможно с вовлечением на свою территорию, дабы затем поглотить или изгнать. В случае варягов произошло поглощение. Единственный момент, оставшийся занесённым в текст законов, обязательство выплачивать виру за нанесённый вред или убийство.

На долю Рюрика пришлось основание Ладоги и Новгорода. Аскольд и Дир — другие варяги — основали Киев, откуда совершали грабительские набеги на Царьград: византийские греки предпочитали откупаться золотом, избегая таким образом боя и военных потерь. И как же сказывать о совместном существовании этих двух схожих, но всё-таки различных сопредельных государств? Полевой пошёл по проторенному пути, переключившись на деяния князей. В первом томе он доведёт повествование до Владимира Крестителя, а во втором — до Владимира Мономаха, известного оставленным потомкам «Поучением». Оба властителя призывали жить в дружбе и избегать противоречий. Как известно, добиваясь власти, никто не желает оную терять, советуя всем жить в мире и согласии, ибо не существует иного безболезненного способа удерживать достигнутое.

Итак, «История русского народа» отныне неизменно будет ассоциироваться с «Историей государства Российского». Ничего с этим не поделаешь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Двенадцатый том — не последний — оказался последним. Николай Карамзин умер в 1826 году, оборвав повествование на царствовании Владислава, польского интервента, севшего на русский престол, возведённого согласно велению избранных представителей. Государство окончательно погрязло в Смуте, представ в качестве раздираемой страны. Каждый мог стать частью того лагеря, который ему казался более близким по духу. Вновь русский народ утратил веру во всё, связанное с приличием, подобно произошедшему во время нашествия татаро-монгольских орд. Что же предшествовало этому очередному падению? Дмитрий Блудов и Константин Сербинович сумели восстановить по черновикам Карамзина, опубликовав в 1829 году завершающую часть карамзинской версии истории России.

По свержению Лжедмитрия на царство оказался возведён Василий Шуйский, воссевший подобно римским солдатским императором. Благодаря клевретам ему досталась Русь, разорённая предшественниками. Нечего было поднимать, поскольку за годы Смуты все дела в государстве расстроились. Оказалось невозможным получить контроль над людьми, переставшими верить в обретение спокойствия. Вновь начали появляться самозванцы, склоняющие народ на свою сторону. Обозначился ряд новых лжедмитриев, претендовавших на обретение царских лавров. Вспыхивали крестьянские восстания, из которых наиболее крупным стал мятеж под предводительством Ивана Болотникова.

В повествовании двенадцатого тома хорошо заметны лакуны, не заполненные Карамзиным. Складывается впечатление, будто в прежних частях труда Николай специально дописывал текст, используя приёмы беллетриста, создавая у читателя приятное впечатление от знакомства с содержанием. Подобное встречается и в тексте данного тома, но в излишне малом количестве. Причём выглядит специальной вставкой, ничего толком не сообщающей. Одно дело, когда сказывается жизнеописание Григория Отрепьева, и другое, повествовать от имени инока-калеки, пострадавшего по тем или иным причинам.

Описать происходившие на Руси процессы тех лет затруднительно. Вместо этого рассказ построен на отражении будней основных исторических лиц. Получается так, словно жизнь повсеместно замерла, сконцентрировав внимание на определённых событиях. И самое важное — судьба Шуйского, отстранённого от власти. Последний из Рюриковичей, он стал причиной усугубления Смуты, поставившей страну перед тяжёлым выбором избрания на царский престол человека извне. Через боярщину пришла на Русь напасть в виде Владислава, чьё правление не могло омрачиться ничем другим, кроме похожего на него властвования первого Лжедмитрия, разгневавшего русский народ повсеместным упадком.

Как же складывалась истории России дальше? Владислава сместят, будет избран первый из Романовых и на том бурный поток временно успокоится. Интереснее другое, каким образом сложится история извечного противника — Польши? Оказывается, государем Речи Посполитой объявят всё того же Владислава, и будет он управлять, подавляя казацкие бунты, не ведая, как спустя чуть менее десяти лет после его смерти бурный поток коснётся уже польско-литовских границ, размыв шведской интервенцией основы шляхетско-демократической государственности, обозначив для Польши путь к исчезновение с географической и политической карты. Такое могло произойти с Русью, но того не случилось.

Теперь, подводя итог двенадцати томам «Истории государства Российского», нужно сделать единственный вывод. Он заключается в том, что всегда люди будут бороться за власть, невзирая на сиюминутность достигнутого результата. Завтра старого правителя сменит новый, должный испытывать очередные удары, выраженные чьим-то стремлением обрести остро требуемую для него власть. И как к этому не относись, избежать проблем не получится. Обязательно найдутся соратники и противники, повергающие повседневность в борьбу порядка с хаосом, где порядком воспринимается личное мнение, а хаос — это предпочтения оппонента. Тогда как яснее должно быть то, что порядка не существует. Беда ещё и в понимании прошлого, обстоятельств которого доподлинно неизвестно. Даже сейчас, когда взираешь на происходящее, не можешь с точностью знать обстоятельств. Тем более не сможешь, если предполагаешь об имевшем место в прошлом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Управлять государством необходимо через удовлетворение нужд народа. Люди должны доверять управляющему ими человеку, тогда они окажутся готовы принять все его помыслы. Таким же образом можно подходить к покорению новых территорий, перетягивая под свою руку, показываемую способной обеспечить лучшую долю. Так это или нет, но Валерий Язвицкий был уверен: Иван III жил ради объединения Руси, поступая согласно её интересам. И неважно, если прочее оказывалось менее важным, нежели достижение общего благополучия.

Две важные задачи продолжали стоять перед Иваном — усмирить соседние объединения татар и наладить взаимоотношения с очередным римским понтификатом. Остальное у него выходило во всех аспектах замечательно. Наконец-то подчинились новгородцы, стоило пойти на них походом. В Москву приехали грамотные специалисты, поспособствовавшие улучшению понимания архитектурного и инженерного дела. Государство под властью Ивана продолжало расцветать. Его пушки били дальше тверских, отчего Тверь сдалась. И так во всём, куда бы Валерий не устремлял взгляд читателя. Всюду замечались успехи русского народа. И не важно, что Иван III учитывал даже такие аспекты, о которых он не мог иметь представления, вроде мыслей об Англии, завязавшей отношения с Русью только при Иване Грозном.

Язвицкий даёт представление о государстве тех дней, описывая довольно могущественным. И он сам же постоянно исходит из того, что любое успешное действие — результат сложившихся обстоятельств. Если бы новгородцы вовремя получили поддержку от союзников, ход истории принял другое течение. Каждая сторона конфликта обязательно испытывала проблемы, мешающие претворению планов в жизнь. Потому оказывались бесполезными замыслы татар, польско-литовской шляхты и римского папы, не находившими возможности для обуздания краткого периода времени, чтобы нанести сокрушительный удар по Руси.

Собственные неприятности начнут преследовать и Ивана: умрёт старший сын — главная надежда на продолжение назначенного курса. Согласно текста Язвицкого, роль наследника достанется Василию, родившемуся от брака с Софьей Палеолог. Оставшиеся годы Иван проведёт в подозрениях, видя в будущем правителе Руси подобие предков со стороны матери. Он мог бы и задуматься, предполагая пришествие византийской царской вакханалии, способной погубить и Русь. Если не при самом Василии, то подобное может случиться после. Язвицкий ограничился подозрениями, дав читателю домысливать самостоятельно.

Говоря о конце XV века, каждый писатель считает необходимым упомянуть «Хождение за три моря» Афанасия Никитина. И Валерий не обошёл этого момента стороной. Руси требовалось торговать, создавая требуемую для того обстановку. Потому Иван завоёвывал Новгород и Тверь, получая контроль над северным потоком, он же был заинтересован в южном направлении, стремясь облегчить передвижения купцов, видя в товарообмене залог могущества Руси. Иван понимал: кто не закрывается от мира, тот процветает. Посчитаем данную мысль уколом Язвицкого в адрес современной ему действительности, когда мир делился на две части, друг с другом конфликтующие.

Валерий на протяжении всего произведения, едва ли не с первой книги, постоянно размышляет над необходимостью власти заботиться о народе. Мнение самого народа при этом не учитывается. Иван III не спрашивал, чего хотят другие, поскольку важно одно — чего он желает сам. Появится необходимость сделать Казань подобием московского улуса — сделает, надо будет установить над новгородцами новые порядки — установит. Никаких других вариантов, кроме будто бы полезных Руси. И глаза он закроет, передав Василию право владеть и повелевать, ничьего мнения не спрашивая, но заботясь о народе, твёрдо зная, тот иного не захочет, к чему не склонится сам государь.

Автор: Константин Трунин

» Read more