Author Archives: trounin

Кобо Абэ «Человек-ящик» (1973)

«Человек-ящик» — абсурдное и сюрреалистическое произведение, в котором Кобо Абэ предлагает посмотреть на проблему поиска себя в обществе буквально. Он уже создавал рамки, вырвав человека из привычной среды, как это им продемонстрировано с помощью произведения «Женщина в песках». Он же лишал человека основного средства для общения, надев на главного героя маску в «Чужом лице». Двигаясь в своих изыскания дальше, Кобо Абэ решил объединить обе идеи, насильно поместив людей в коробки, создав таким образом уникальную субкультуру.

Пока японцы продолжают оставаться самобытной нацией — проникнуться её духом не получится. В их квартирах европеец будет чувствовать себя неуютно: они слишком маленькие, заставлены шкафами и коробками. Неудивительно, что мужчины предпочитают проводить вечера с друзьями в увеселительных заведениях, где не ощущаешь давления стен. Кобо Абэ решил ещё сильнее уменьшить размер жилой площади, поместив людей в коробки, в нагрузку дав им возможность спокойно в них передвигаться, поскольку их жильё могут занять другие, если коробка останется без присмотра. И получились у Абэ не люди-ящики, а раки-отшельники, свободные в выборе образа жизни и полностью независимые от общественного мнения. А так как в Японии человек ассоциирует себя с семьёй и той организацией, которой преданно служит, то существование обособленных людей скорее вызывает осуждение. Может быть именно поэтому человек-ящик невидим для окружающих. Он может существовать только в искажённом представлении о реальности.

Впрочем, человек-ящик — это всего лишь бомж. Всё своё он носит с собой, бродит по улицам или занимает свободное место, откуда его не гонят. Прячется ли он от других? Может именно коробка способна дать ему защиту от внешней среды? Тогда к её выбору нужно подходить со знанием дела. Оптимальный размер известен, материал предпочтителен влагонепроницаемый, обязательно прорезаются окна практически в самом низу, шторы вешаются обязательно, чтобы никто не заглядывал внутрь. И вот готово жилище, куда отныне можно приглашать гостей. Самое удивительное, благоустроенные коробки вызывают у людей зависть. За такую они готовы дорого заплатить, а то и убить хозяина. Кобо Абэ чересчур категоричен в своих суждениях, его стремление придать описываемому мультяшность превосходит мыслимые пределы. Представить себе такое можно только в аниме, где встречаются создания похлеще людей-ящиков, ведь у человеческой фантазии не существует пределов.

Дав вводную, Кобо Абэ стал наполнять повествование событиями. Позже он признается, что каждый волен сам трактовать, что именно представляет из себя человек-ящик. Получается, автор сам не знал, для чего он писал книгу, ведь логического объяснения происходящему нет, а поиск смысла может завести в непролазные дебри. Экзистенциализм своеобразен сам по себе, особенно если при этом не делать никаких выводов. Скупым оказался Абэ, обделив читателя очередным откровением. Понятно, без лица, а также вне общества, человек утрачивает себя. Но как трактовать облачение в ящик? Нужно делить общество людей на группы, сделав одну из них подобием раков-отшельников? Автор не стал объяснять суть, поэтому любые выводы читателя останутся домыслами.

В итоге коробка остаётся на свалке. Она будет сперва истрёпана, а потом уничтожена. Никаких следов от неё не останется. Обитавшие в ней люди давно перебрались в другие коробки, а эта всё-таки придёт в негодное состояние. Так ли важно говорить о людях, меняющих постоянно кров, когда их защита от внешнего мира забывается и выбрасывается в угоду новой и удобной? Нужно быть самим собой, а не человеком-ящиком: ты так и будешь человеком, а от ящика всё равно избавишься. Когда нет ценностей — нет и человека. И только поэтому таких людей не замечают, а не по другим причинам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чак Паланик «Дневник» (2003)

Покажи рукопись одной из книг Паланика. Вспышка.

Милый-милый Чак Паланик. Его альтернативный взгляд на литературу, именуемый контркультурой, выродился в самый обыкновенный трэш. И всё равно Паланик смеет предполагать, что его книги могут помочь людям не совершать тех ошибок, которые достаются на долю его персонажей. Более того, непосредственно «Дневник» он адресует девочкам, едва ли не обязательным к ознакомлению. Интересно, как часто дети берутся за чтение книг Чака Паланика? А если берутся, то из них точно вырастают психически здоровые люди? Или общество получает в свои члены приток неполноценный граждан, мысли которых невозможно предугадать? Остаётся надеяться, что девочки никогда не возьмутся читать Паланика, пока их психика полностью не сформируется. Иначе не миновать им судьбы главной героини «Дневника».

Стиль Паланика не изменяется, он всего-то пишет каждый раз хуже. И ему это кажется нормальным явлением. Он изначально поставил перед собой цель отпугивать читателя, вызывать у него приступы тошноты и даже доводить до обморочного состояния. Желание похвальное — кто-то должен заниматься и подобной деятельностью. Прежние элементы никуда не делись, Паланик продолжает на свой лад перелагать познавательную информацию из сторонних источников, дойдя в своих изысканиях до трудов Карла Густава Юнга. Читателю должно быть страшно, так как при стремлении Паланика докопаться до самых глубин человеческой души, заполнив образовавшийся провал отвратительной жижей, его интерес к психиатрии может свести с ума порядочное количество людей, не предполагавших в трэше найти философию, разгадывающую тайны подсознания.

Для «Дневника» Паланик решил взять историю художника. А никто не подвержен столь сильной деформации личности, как художники. Почему — неизвестно. Но наиболее известные художники всегда слыли среди современников чудаками, продолжая оставаться такими и в памяти потомков. Ряд писателей аналогично теряет связь с реальностью, не имея возможности найти в себе силы, чтобы оставаться прежними. Для современных деятелей искусства приоритетом является эпатаж: чем более дико их работы выглядят со стороны, тем им лучше. Никто не расскажет о выставке пейзажиста, а вот о некоем художнике, в чьих картинах кроме мути ничего нет, раструбят на каждом углу. Давно стала прописной истина — бездарность одного поощряется бездарностью другого, поскольку никто из них не может создать действительно достойное произведение. Им банально приелась обыденность — так они оправдываются перед обществом.

Люди желают впечатлений, вот и тянутся они к непонятному и для них недостижимому. Им приятно прикоснуться к жизни, о которой можно прочитать. И совсем неважно, что ничего подобного не происходит. Есть лишь ограниченная группа фриков, занимающаяся прозябанием. Им бы устроиться на полезную для общества работу, но подобное ими не рассматривается. Их существование оправдывается необходимостью разрядки, чтобы можно было отличить адекватных людей от неадекватных. И коли кому-то нравится чувствовать себя трэшем, то это данное им право на самовыражение. Только надо помнить, trash означает мусор на английском языке.

Упал Паланик ещё ниже. Казалось бы, ниже некуда. Однако, Паланик находит для этого возможность. Каким-таким образом устроен его мыслительный аппарат, если он продолжает творить подобное? Для какой цели он создаёт такие истории? Зачем ему этот эпатаж? И не планирует ли он в своей жизни совершить безумство? Не каждый художник пишет картины маслом, кто-то это делает спермой или каловыми массами. Кажется, Паланик совершает нечто подобное. Интересно взглянуть на рукописи его произведений. Есть твёрдая уверенность, что предположение окажется правдой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Джек Лондон «День пламенеет» (1910)

«День пламенеет» или «Время-не-ждёт» — та самая книга Джека Лондона, благодаря которой можно узнать, как себя чувствуют золотоискатели, если им суждено покинуть суровый климат Аляски, переехав в более тёплые места. Структурно данное произведение делится на три части, объединяя в себе темы, о которых Лондон писал лучше всего: покорение Севера, борьба с капиталистами и любовь к женщине. Разделение настолько явное, что каждая часть практически никак не связана с другими.

Лондон знакомит читателя с главным героем, его имя долгое время остаётся неизвестным, поэтому в тексте он упоминается под прозвищем Пламенный или Время-не-ждёт, в зависимости от перевода. Этот человек всё делает раньше всех: встаёт, уходит на поиски, садится играть в карты и заканчивает дело. Он выносливый и честный. Идеальный представитель белой расы, как об этом любит говорить сам Джек Лондон. Его закалке остаётся только позавидовать, как и всему остальному, к чему тянется его взор. Через несколько лет Лондон напишет сборник рассказов «Смок Беллью», лучше проработав всевозможные ситуации, о которых он не стал писать в этом произведении, заняв страницы материалом сомнительного качества. Почему же сразу сомнительного? Если допустить, что Джек Лондон превосходно писал о боксе, то внимать аналогичному описанию азарта людей, ставящих состояние на кон во время игры в карты, не получается. Хоть у Лондона и вышел кристально честный персонаж, однако он по своей натуре порочен, концентрируя внимание окружающих его людей сугубо на собственной личности, поступая так не специально, а вследствие особенностей темперамента.

На золотых приисках разбогатеть можно разными способами. Одним из них является как раз игра в карты. Для главного героя данное увлечение — средство разрядки после трудных испытаний. Ему ничего не стоит спустить кругленькую сумму, раздобыв которую можно смело уезжать домой, как и поступают люди, обязанные везению и упёртому нраву Пламенного. Предприимчивость помогает главному герою постоянно держаться на плаву, согласно представлениям самого Джека Лондона, так и не написавшего книг о золотоискателях-неудачниках: он упоминает про таких лишь мимоходом.

Когда Время-не-ждёт расстался с Аляской, то сразу столкнулся с капиталистами. Лондон ранее в «Железной пяте» уже показал борьбу пролетариата за свои права. В том произведении в XX веке пролетариат потерпел сокрушительное поражение. Почему бы не взглянуть на данную ситуацию заново. Ведь не всякий рабочий легко смирится с навязываемыми ему условиями. Пламенный не является представителем пролетариата и скорее всего им никогда не являлся. Он не придаёт значение деньгам, при этом всегда располагая крупными суммами. Но когда его обманывают — ему это не нравится. Он, как человек с решительным характером, не боится крайних мер. Поэтому не вызывают удивление те методы, к которым он прибегает, когда нужно доказать свою правоту. Капиталисты могут поставить на колени кого угодно, но уважающего себя человека им не одолеть, а способного на крайности и подавно. Конечно, Лондон рисует идеальную картинку отстаивания прав, применяя среди мирных людей правила Севера, согласно которым прав более сильный, и количество денег при этом не имеет никакого значения.

Единственное, что может сделать человека покорным — любовь. Джек Лондон искусственно вводит в сюжет любовную линию. Главный герой до того никогда не смотрел на женщин, будто слабый пол для него не существовал. Не укладывалось в его голове нечто иное, кроме удовлетворения амбиций, связанных с поиском золотоносных жил и испытаний духа на твёрдость. Как случилось так, что прожив долгое время без мыслей о женщинах, он в одно мгновение расслабился, забыв обо всём, чем жил до этого? Новый сюжетный поворот в очередной раз раскалывает произведение. С твёрдой уверенностью можно сказать, что заключительная часть произведения имеет собственный внутренний сюжет, читать который можно отдельно от остальных частей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Олег Рой «Страх. И небеса пронзит комета» (2015)

На книжных полках российских магазинов всегда можно найти ту или иную книгу Олега Роя. Причём найти можно произведение на любой вкус. Короткое знакомство с библиографией писателя сразу вскрывает его неуёмную плодовитость: только за 2014 год им написано порядка одиннадцати книг. Безусловно, это слишком большое количество, означающее обязательную потерю качества. Чтение же одной из книг Роя сразу объясняет, почему ему удаётся так много писать и откуда он черпает вдохновение. Для примера предлагаю ознакомиться с разбором первой книги дилогии «Страх» под названием «И небеса пронзит комета».

Олег не скрывает информацию о первоисточнике его очередного замысла. Касательно «Страха» — это творчество двух фантастов: англичанина Джона Уиндема и американца Роберта Хайнлайна. В первой книге трудно найти связь с Хайнлайном, но из произведений Уиндема взято было самое лучшее, и исполнено далеко не так хорошо, как это было в оригинальных историях. Собственно, «И небеса пронзит комета» — разбавленное лишним текстом произведение. Рой взял у Уиндема сюжетные детали, позабыв про лаконичность, которой старался придерживаться автор известных произведений «День триффидов» и «Кукушки Мидвича». Если читатель знаком с этими книгами Уиндема, то знакомство с книгой Олега Роя станет для него разочарованием по той причине, что возникает недоумение. Зачем было пересказывать известные истории своими словами? Говоря проще, вольно писать изложение, используя опорные моменты, выкинув суть и заменив её банальным растягиванием сюжета. Там, где Уиндем был объективен и фантастичен в рамках возможной реальности, Рой позволяет себе смазать повествование несуразной ерундой, низводящей само понимание фантастики до аналогичной ерунды.

Читать книгу Олега Роя на самом деле просто. Достаточно ознакомиться с аннотацией. Отчего-то она содержит в себе краткий пересказ сюжета. Если подобным образом написаны аннотации к остальным книгам Роя, то их либо не надо читать, либо читать и сокрушаться, что тебе наперёд известно содержание. Грубо говоря, водянистый стиль изложения Олега позволяет ему раздувать объём до нужного количества страниц, тогда как текста аннотации достаточно и без углубления в чтение. Особенно когда читатель знаком с первоисточниками. Так ли важно знать, каким образом решил писатель пересмотреть кем-то ранее написанное произведение? Такая литература будет интересна малограмотному читателю или ценителю фанфиков, жаждущему увидеть историю подобную некогда прочитанной и безумно понравившейся.

У Уиндема пролетевшая комета не привела к бесплодию, а ослепила видевших её на небе, как и не она была причиной рождения детей с удивительными способностями, а была замешана так и не установленная сила. Олег Рой не испытывает необходимости предупредить читателя о необходимости быть осторожным с необычными явлениями, думать о последствиях поступков и трепетать перед неизвестностью, когда слабость человеческой натуры может привести к опустошению планеты. Зачем это читателям, никогда не знавшим о произведениях фантастов пятидесятых-шестидесятых годов XX века, писавших не ради того, чтобы писать, а только из побуждения взбудоражить воображение скорыми переменами. Ныне человек приелся и ему нужно лишь внимать тому, как разлагается общество и он сам. Отвратительно думать, что литература начала XXI века по большей своей части не достойна существования — ей суждено сгореть в безвестности. И Олег Рой этому способствует, нивелируя заслуги писателей, творивших до него, пересказывая их произведения на свой лад.

Слог у Олега Роя сухой. Он толкает повествование вперёд, не придавая значения деталям. Ему проще дать читателю аллегорию, чем порадовать живыми эмоциями действующих лиц. Когда писатель говорит неоднозначно, то непонятно — для чего это им было сказано. Допустим, Олег Рой может подметить, что кто-то чувствует себя свободно, как форель в реке. Однако, о какой именно свободе говорил Рой? Форель свободна в выборе доплыть до нереста и умереть или она может быть поймана медведем, отчего её жизнь оборвётся быстрее, нежели она выполнит заложенную в неё природой программу? Ничем непримечательная фраза вызывает у читателя неадекватный отклик. И такое в произведении Роя встречается много раз.

Рой любит делиться полезной информацией. То есть он подробно расскажет читателю о кометах, якобы детям в сюжете это очень интересно. А на деле ребёнком выставляется читатель, чувствующий себя глупцом, коли ему кто-то разжёвывает то, что он сам проходит на уроках в школе. Складывается впечатление, будто Рой излагал мысли не только по поводу чужих произведений, но и совмещал это с выкладками из учебников, преследуя своей целью сделать читателя умнее, если тому по какой-то причине не понравилась конкретность Уиндема, который не стремился повесть превращать в роман, ёмко и по делу сообщая весь нужный для понимания его произведений материал. Но когда полезная информация у Роя кончается, тогда он прибегает к сравнительному описанию с другими писателями, заимствуя из их сюжетов элементы для собственной книги. Например, не раз на страницах первой книги дилогии «Страх» Олег стремится вспомнить сцены из цикла «Гарри Поттер» Джоан Роулинг.

Занятно было бы посмотреть на реакцию Джона Уиндема, узнай он о том, что «День триффидов» и «Кукушки Мидвича» объединили в одно произведение, да ещё и дав намёк, что в эту же канву вольются сюжеты из книг Роберта Хайнлайна. Скорее всего, он был бы огорчён. Что поделать… времена изменились вместе с нравами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Олег Дивов «Выбраковка» (1999)

Историю можно трактовать по разному. Например, брать негативные эпизоды, придавая им вид угодной человечеству истины. Допустим, некогда живший кузнец Берия ковал страну под нужды Сталина. Приёмы его работы вызывают осуждение и нарекание. А теперь надо представить, что всё это делалось ради процветания страны. Картинка никак не получается. Однако, нужно постараться. И вот выходит следующее: Советский Союз продолжает существовать, он стал идеальным местом на планете, полностью искоренена преступность, но население продолжает жить в страхе перед той же самой структурой, перед которой трепетала при Берии. Как и раньше по городам передвигаются тройки, пуская неугодных в расход, предварительно проведя короткое совещание друг с другом. Именно такую атмосферу предлагает читателю Олег Дивов.

Роман «Выбраковка» можно считать антиутопией и альтернативной историей одновременно. Пусть Советский Союз здравствует, а его общество едва ли не дожило до коммунизма. Какую сюжетную линию Дивов должен был избрать основной? Он не стал разрушать общество изнутри, представив читателю наблюдать за ростом возмущения людей, недовольных решением проблем сторонней организацией, использующей жестокие методы. Дивов не описывает отрицательных персонажей, он сосредоточился на мягких и пушистых карателях, к которым испытываешь симпатию. И вот читатель вынужден внимать стараниям автора погрузить идиллию во мрак, когда никаких предпосылок для этого нет, поскольку Дивов не даёт почувствовать ту самую безапелляционность, якобы используемую тройками для сохранения понимания достигнутых обществом ценностей.

Мешает чтению книги предисловие, сторонние рецензии, история Дракулы и прочая религиозная шелуха. Вода льётся нескончаемым потоком от начала и до конца. Может кому-то и будет интересно следить за поворотами сюжета, а иные предпочтут остановить свой выбор на более качественной антиутопии, где помимо идеи присутствует отличное исполнение. У Дивова есть только идея, да и та лишена оригинальности. Он всего лишь выворачивает реальность наизнанку, показывая читателю бесполезность мечты о всеобщем счастье. Впрочем, подобный подход к подаче истории используется в литературе едва ли не с её появления на свет. Обязательно в хорошие начинания вмешаются плохие люди, по другому воспринимающие правильное восприятие действительности. Вот и Дивов позволил стражам страха существовать в идеальном мире, где они не могут находиться. Если только не понимать трактовку Большого брата тем образом, как это предлагает делать Дивов.

Если воспринимать заботу о населении обязанностью государства, которое вполне может создать структуру, отвечающую за выявление неблагонадёжных элементов с целью их перевоспитания или уничтожения, то создание подобной организации вполне обосновано. Но разве может идеальное общество не доверять самому себе? Создание органа по контролю за населением обязательно сделает его выше общества. Впрочем, идеальное общество для каждого выглядит по своему. Почему бы и не быть обществу, процветающему на обмане? И первый среди обманщиков окажется Дивов. Он обманывает читателя представлениями об идеальном обществе, не даёт представление о ситуации в целом и подготавливает взрыв недовольства, которого не могло случиться в описываемом мире.

Дивов выбрал не то место для «Выбраковки». Лучше бы подошла иная планета, где возможность подобного было бы трудно оспорить. Или Дивов желал воспользоваться ностальгией читателя, что вырос в Советском Союзе, или просто использовал знакомые всем слова, но не уведомил о параллельной вселенной, куда он и перенёс действие. Цельность у книги отсутствует. Опять же, обилие фальши отпугивает. Фантазировать можно бесконечно, однако не стоит забывать о необходимости присутствия хоть какого-то смысла в происходящем.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Роберт Сальваторе «Воин» (1991)

Цикл «Дриззт До’Урден» | Подцикл «Тёмный эльф» — книга №3

Разве может крот нести доброе и вечное? Допустим, он осознал тщетность бытия, почувствовал необходимость в переменах, его стало влечь на поверхность. И вот, разобравшись с сородичами, пройдя по лабиринтам подземных ходов, одолев в неравной борьбе прочих существ, он выбрался из норы. Долго не мог крот смотреть на солнце, пока не привык к дневному свету. На своё счастье нашёл представителей своего рода, с которыми некогда у его предков произошла распря, вследствие которой они вынуждены были удалиться в норы, порвав связь с поверхностью. Теперь один из отступников вернулся обратно, желая найти место под солнцем. Много испытаний будет у него на пути, пока он не придёт к согласию с людьми. Крот, конечно, это не тёмный эльф, но по своей природе крот ничем от тёмного эльфа не отличается. И если среди подобных созданий мог родиться несущий доброе и вечное, то аналогичное может случиться и среди кротов. Ожидать появление добропорядочного крота среди людей не стоит, а вот продолжить следить за приключениями дроу Дриззта в Фаэруне вполне возможно.

Роберт Сальваторе продолжает щедро делиться с читателем похождениями главного героя его многотомного цикла, где трилогия «Тёмный эльф» является приквелом, рассказывающим в каких условиях родился Дриззт, какими путями выбирался из Мензоберранзана и как ему удалось провести первые годы на поверхности. Быть эльфом в любом случае хорошо, даже если ты обитаешь в подземелье. Причина этого не требует пояснений, если вспомнить сколько они живут. Поэтому Сальваторе никуда не спешит, скрупулёзно делясь с читателем множеством мельчайших деталей, порой не сходя с одного места многие страницы. Ныне отпала нужда в бесконечных стычках за право дышать, вот и расслабился Роберт, сосредоточившись на проработке моральных качеств главного героя. Читатель уже понял, что Дриззт по натуре мало отличается от хороших людей, будто на подсознательном уровне чувствует свою причастность к человеческому роду.

С первых мгновений книги дроу вглядывается в солнце, понимая необходимость пересилить себя. От того он должен был ослепнуть, да кто ему позволит. На поверхности Дриззт всё больше понимает правильность расхождения своих убеждений с его подземными собратьями. Ему претят поступки гноллов и прочих отвратительных созданий, через которых ему приходится осознавать себя под солнечным светом. Приоритеты будут расставлены быстро. Для Сальваторе важно обосновать приход дроу в Фаэрун и найти путь для его адаптации. Всё происходит довольно гладко: ещё в пещерах Дриззту всегда попадались верные товарищи, такие же отщепенцы, как и он сам, восставшие против многовековых традиций. Тяжело ему будет и в Фаэруне, где за дроу закрепилась дурная слава. Никакие поступки не убедят местное население в благонамеренности, покуда не пройдёт десяток лет, да и то тебя будут воспринимать лазутчиком, подготавливающим вторжение. В такой атмосфере проходит действие третьей книги о похождениях Дриззта.

Рано или поздно главный герой придёт в Долину Ледяного Ветра, а пока он неспешно продолжает учиться у слепого следопыта и заговаривает зубы драконам, прилагая врождённый талант к хитрости. Каким бы образом повествование не строилось, читателя так и не оставит ощущение, что перед ним не дроу, а едва ли не паладин, по неудачному стечению обстоятельств родившийся среди тёмных эльфов. Теперь настала пора обрести себя, для чего Сальваторе выполнил программу становления главного героя. Вот он пришёл к людям. Легенда только начинается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Георгий Марков «Соль земли» (1960)

Народ советский — соль земли. Им бы засеять всю планету. Лишь ему следует найти неразведанные богатства планеты и дать возможность преобразовать их во благо человечества. Так выглядит идеальное представление о светлом будущем, когда общество будет объединено коммунистическим мировоззрением. А как на самом деле ситуация выглядит изнутри глазами самого советского народа? Удивительно, но никаких радужных перспектив заметить на удаётся. Если брать для рассмотрения книгу писателя Георгия Маркова «Соль земли», то не замечаешь тех прекрасных моментов, вследствие которых Советский Союз когда-нибудь сможет добиться процветания. Читателя скорее поджидает крах надежд. И причина этого банальна — общество в своей основной массе всегда заблуждается, тогда как правыми оказываются единицы, не имеющие возможности сделать жизнь лучше.

Читатель должен быть согласен, что советские люди стремились к лучшему. Такой вывод следует из советской литературы, в которой действующие лица никогда не думали о себе, стараясь отдать себя на пользу общества. У Маркова всё также, только проблема заключается в том, что общество не желает принимать чей-то альтруизм, скорее опорочив страждущих делать благое дело. Получается, Советский Союз не развивался, а стагнировал. Населяющие его люди уподобились баранам, не пускающим через мост никого, кто старался этот самый мост отремонтировать. Неудивительно, что позже мост будет разрушен. «Бараны» его расшатали до такой степени, когда ничего уже не смогло бы помочь. Это произойдёт ещё не скоро, поэтому с особым чувством читаешь «Соль земли», где прямым текстом излагается всё то, к чему следовало присмотреться уже тогда.

Неприкрытая «тупость» партийного руководства Марковым осуждается вполне открыто. Его герои — индивидуалисты, возжелавшие приумножить богатство страны и повысить её научный потенциал. Им мешает та самая недальновидность ума людей, прикрывающихся именем партии и всего остального, порождающего возвышенные чувства у населения. Марков осуждает искусственно расставляемые препоны. Он не понимает, зачем мелким чиновникам показывать свою власть ради того, чтобы эту власть просто показать, а не взять и приложить усилия, взяв на вооружение умные мысли граждан. Возможно, такие чиновники боялись брать на себя ответственность, либо не хотели потерять власть, если вдруг не угодят начальству, отчего и рушилась советская империя, давно утеряв представление о том, для чего она была создана.

Действующие лица в «Соли земли» меняются, суть проблем же продолжает оставаться неизменной — ни у кого не получается добиться своих целей, поскольку этому постоянно мешают. Будь в центре повествования старый дед, учитель или учёный — всех их принуждают помалкивать, не давая шанса на доказательство своих теорий. Впрочем, Марков позволяет высказаться всем действующим лицам, чтобы читатель лучше понял мотивы их поступков. Партия ведь может исключить из своих рядов, но разве это катастрофа, когда можно уже без лишнего надзора самостоятельно осуществить задуманное. Если ты знаешь о богатых залежах полезных ископаемых, то найдёшь, и твой край будет процветать, хоть и вопреки общему мнению.

Слог Маркова не утратил тяжеловесности со времён написания «Строговых», изданных за четырнадцать лет до «Соли земли». Георгий уже не смотрит на действительность с восторгом, ведь и он сам за эти годы набрался знаний. Поднимаемые им темы стали важными для общества, но оно оставалось слепым, не замечая за попытками отдельных граждан указание на необходимость повлиять на ухудшающееся положение дел. Сам Марков может смело встать в один ряд с действующими лицами «Соли земли», но ему не чинили препятствий, иначе эта книга не увидела бы свет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отрицательная субстанция | 12:55

Смешанные чувства – на такой работе нельзя быть в одном режиме. Постоянно переключаешься. Теперь мне грустно. Собрать все мысли в кулак да сконцентрировать внимание на более обыденных вещах. Колесо жизни – устойчивый принцип. С ним нельзя спорить, человечеству неведомо бессмертие. Всё в этом мире умирает, уступая место новому. Стираются в порошок горы, реки меняют русло, вековые деревья высыхают. Человеку даровано шестьдесят-сто лет жизни. Кому-то не суждено прожить и одного дня – есть и такие существа на нашей планете. Всё строго подчинено закону колеса. Веришь ли ты в загробный мир или предпочитаешь не задумываться о ждущей пустоте бесконечности за последним вздохом – жизнь не остановится.

Размышления оборвали кочки. Нехотя, снова принял позу наездника, уберегая позвоночник от грубых потрясений. Яблоко доедать не стал, время близится к обеду, теплится где-то внутри надежда, что позволят доехать до подстанции.

Главное, верить, тогда всё возможно. Только надежда помогает в любых ситуациях. Без надежды будет печальный расклад. Слишком пессимистично настроенные люди сгорят ранее отпущенного им срока. Если нет капли оптимизма, стоит зарядиться частицей цинизма. И смотреть на жизнь с трезвой точки зрения.
» Read more

Рафаэлло Джованьоли «Спартак» (1874)

Человек может думать о свободе, но он всегда был и будет рабом. Нельзя выйти за рамки, обретя действительную свободу, можно лишь думать, будто она у тебя есть. И даже в этом случае человек продолжает оставаться рабом. Надо понимать, свобода — это возможность жить вне условий, согласно собственным убеждениям. Но кто же даст такое человеку? Даже тот, кто будет противиться и мешать обрести другим свободу, является рабом системы, которую он с усердием отстаивает. В том то и проблема человечества — оно не может придти к единому мнению касательно понимания свободы. Достаточно сослаться на религию, как человеческое стремление к рабству становится наиболее очевидным. Люди сами устанавливают преграды на пути к обретению свободы, низводя самих себя до положения угнетаемых. Ежели кто решается начать борьбу, то из положения раба одних обстоятельств он переходит на положение раба других обстоятельств. Безусловно, мириться с рабством нельзя, но и преодолеть его не получится.

Древний Рим не раз сотрясали восстания рабов. Наиболее известным является то, предводителем которого был Спартак. О жизни сего замечательного мужа известно крайне мало. Без художественного взгляда Рафаэлло Джованьоли было бы известно ещё меньше. А может о Спартаке никто бы так и не вспомнил, как не вспоминают ныне о Сальвии Трифоне и Евне, под чьим руководством находилось ещё больше восставших рабов, нежели было у Спартака. Рим II-I веков до нашей эры был крайне нестабильным государством. Его постоянно трясло и лихорадило. Когда пал последний сильный соперник — Карфаген, римское общество начало стремительно разлагаться: пропал стимул взывать к прежним возвышенным чувствам. Вместо завоевательных походов Рим погряз в гражданских войнах: тяжёлая обстановка была на Пиренейском полуострове, будоражило Фракию и области на востоке, на Сицилии подняли голову рабы, в сердце страны италики развязали боевые действия, да ещё и Спартак взбудоражил гладиаторов, воспользовавшись моментом ослабления Рима.

Истинных побуждений Спартака нам никогда не узнать. Джованьоли его представляет читателю так, как ему самому хочется его видеть. И видит он его в духе литературы романтизма. Поэтому нужно с осторожностью подходить к описываемым Рафаэлло событиям — в них ощутимая доля вымысла и лишь крупица правды. Представленная история показывает римское общество таким, каким его принято считать: население отличается крайней напыщенностью, даже если оно не относится к числу свободных граждан. Когда представляешь римлянина, то видишь его гордую осанку, задранный нос и слышишь патетические речи. Жизнь тех римлян должна была поражать воображение последующих поколений, что усиленно продолжает верить именно в таких представителей античности, чьё государство добилось процветания. Пусть будет так, иначе всё равно Древний Рим никто воспринимать не будет.

Спартак у Джованьоли — сильная личность, некогда представитель фракийской знати и воин римской армии, после ставший рабом, когда решил сражать с Римом за родную страну. Именно на понимании, что Спартак изначально принадлежал к элите и судьбою был выбран для управления людьми и строится его мировоззрение. Он не приемлет рабства, поскольку сам никогда принуждением не занимался. Идеальный человек — этот Спартак. Его гуманизм поражает воображение. Сомнительно, чтобы в его время кто-то говорил о любви ко всем людям. С позиций XIX века иначе смотреть не получается. Не мог же, в самом деле, Спартак восстать просто из-за того, что ему надоело быть рабом и захотелось сделать всех счастливыми. Он скорее мог добиваться личного возвышения, вплоть до захвата власти над Римом, но Джованьоли подобное не допускает. Спартак может быть только идеальным борцом за права угнетённых, честным и верным своим убеждениям — на иное он не имеет права.

Личная жизнь Спартака, его связь с влиятельной женщиной, возможный ребёнок, предательства друзей и распри с соратниками — плод вымысла Джованьоли. Вполне логично, ведь художественная литература на то и опирается, что писатель должен вызвать ответное чувство у читателя. Поэтому без любви история обойтись не могла. Получилось у Джованьоли это хорошо. Опять же, в духе романтизма. Рафаэлло наполнил книгу возвышенными и низменными желаниями, а про конкретику самого восстания предпочёл умолчать. Так и остались неясными многие моменты: всё случилось стихийно, на сцену выходили разные действующие лица, разговоры-разговоры, да вывод — долой рабство.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Терри Пратчетт «Ночная стража» (2002)

Цикл «Плоский мир» — книга №29 | Подцикл «Городская стража» — книга №6

А Стражи собственно никакой и нет. Есть нереально крутой преступник и аналогично непрошибаемый командор Ваймс, решивший лично управиться с, порядком поднадоевшей, угрозой спокойствию добропорядочных граждан Анк-Морпорка. Усугубляет ситуацию непосредственно Пратчетт, полюбивший задействовать Монахов Истории: эти ребята не простые последователи плоскомирного даосизма, а нечто поданное на тарелке с восточным орнаментом, обильно сдобренное жгучим перцем. Подумать только, Ваймс отправляется в прошлое, когда он сам был юным и неприспособленным к жизни человеком, а городом управлял кто угодно, только не Витинари. В том-то и проблема, что читателю предложена не та Стража и не тот Анк-Морпорк, да и стиль изложения далёк от того, к которому все привыкли. Собственно, Пратчетт всегда менял действующих лиц, не давая никому прав на доминирование, а тут от начала и до конца на первых ролях только Ваймс. Даже Смерть не впечатлил.

Пратчетт повторяется. Он заново обыгрывает сцены, которые ранее в произведениях о Плоском мире ты уже встречал. Меняются лишь персонажи и юмор по данному поводу. В остальном же сюжет ныне стал предсказуемым. Читателя можно было удивить убив Ваймса, но читатель Пратчетту такого никогда не простит, учитывая тот факт, что его жена скоро родит. Впрочем, Ваймс всегда был зациклен на собственных проблемах, стараясь смотреть на них в масштабе всего подконтрольного его службе города. Если позволить себе вольность, то отчего-то Ваймс уподобился Ринсвинду, будто тот наконец перестал убегать от неприятностей, пересилив себя и повернувшись к ним лицом. Свою роль сыграло и то единственное заклинание, которое ему удалось выучить. Лишь одно мешает такому предположению — Ваймс всё-таки является Ваймсом. Надо понимать, Пратчетт хотел отправить в прошлое Ринсвинда, дабы позволить ему исправить ошибки молодости, включая и то злосчастное заклинание, сломавшее ему жизнь. Только Пратчетт вспомнил, что Ринсвинда он уже в прошлое отправлял, да в такое, которое могло изменить само понимание Плоского Мира. И разве после такого можно отрицать, что Пратчетт не повторяется?

Подоплёка сюжета ясна. Сошлись в одном месте при странных обстоятельствах протагонист и антагонист, подпав под влияние магических сил Незримого Университета. Дальше ничего хорошего читателя более не ждёт, разве только кроме возможности узнать чем жил Анк-Морпорк в недалёком прошлом. К сожалению, ничего хорошего тогда не происходило. Построенная Пратчеттом Вселенная всегда радовала своей необычностью. Осталось понять, зачем нужно было отходить от всем полюбившихся обстоятельств, представив вниманию читателя довольно мрачную атмосферу. Смеяться желания не возникает. Сочувствовать тоже никому не хочется. Пратчетт создавал предысторию, да ничего у него не вышло. Не получается уже пятую книгу подряд.

«Ночная стража» могла стать поворотным моментом в понимании Плоского Мира, когда всё рассказанное ранее отныне можно будет забыть, либо представить всё в ином виде. Разумеется, Пратчетт не мог на такое пойти. Он, как и Себя-Режу-Без-Ножа, раз за разом предлагает лакомые на вид булочки, где вместо сосисок чего только нет. Поклонникам творчества сэра Терри они нравятся, а вот остальные от них только плюются. Да и то поклонникам не все булочки нравятся: кто-то любит начинку со Стражей, кому-то с Ведьмами подавай… Всем Пратчетт угодить не может. И, как оказалось, в одном подцикле могут быть расхождения.

То-то и губит интерес к творчеству Пратчетта, что чаще сталкиваешься с огорчением, нежели получаешь удовольствие. Нужно быть слишком упорным читателем, чтобы быть в курсе всего его необъятного наследия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 284 285 286 287 288 356