Author Archives: trounin

Иван Бунин «Митина любовь» (1924)

Утраченного не вернуть. Казалось бы, живи дальше. Чего тебе теперь не хватает? Объект твоей любви больше не существует. Он изменился. Его изменили. Ты смотрел со стороны, ничего не делая. А теперь ищешь его всюду. Мерещится былое в каждом встречном лице. Ты вспоминаешь последние счастливые дни: ищешь утех, пока твоя любовь отдаляется, покуда становится всё менее осязаемой. Ревновать? Но ревность — это не любовь. Обладать? Нужно было быть настойчивее. Тебе предлагают забыть и полюбить кого-нибудь другого. И ты действительно влюбляешься в подобие былой любви, принимая её в качестве единственно возможной замены. Но и новая любовь быстро разрушается. Нет выхода! Есть только один способ осознать произошедшее, если найдёшь в себе силы окончить метания раньше положенного срока. О любви ли к девушке Кате писал Иван Бунин повесть «Митина любовь»? Скорее всего, он думал о растоптанной царской России.

Митину любовь развратили. Она подпала под влияние людей, в чьих мыслях никогда не возникало желание поступать благоразумно. Им хотелось личного благополучия, и они его имели. Страдал ли кто-нибудь от этого — не имеет значения. Больно смотреть со стороны, но исправить положение не можешь. Тебя же обвиняют, насмехаясь над предположениями. Ничего не происходит — так утверждает объект любви. Хотя следовало сказать, что хватит сидеть и безропотно взирать на происходящее, когда твою любовь вот таким образом унижают, делая ей развратные намёки, возбуждая и без того любопытный девичий нрав. Ты можешь лишь бежать, оставив любовь вне всякого контроля. И ждёшь писем? Но о тебе забыли. Ты не нужен своей любви. Вернись обратно и разберись! Верни любовь! Хватит смотреть на пистолет. Зачем ты думаешь о самоубийстве? Застрели развращающие объект любви элементы, либо застрели саму любовь.

Ты готов видеть любовь в мимолётных видениях. Когда к тебе приходят люди и говорят, что есть альтернатива, ты принимаешь их предложение. А на деле оказывается, что женская порода всегда одинакова. Снова тот же озорной взгляд, неразумная весёлость и внимание к чужим речам, вместо твоих невнятных размышлений. И новая же любовь говорит тебе, что негодно ходить в стороне, когда многие согласятся стать ближе, достаточно дать им мимолётный намёк. Ты снова думаешь о самоубийстве. Подносишь пистолет к виску, кладёшь его в рот, скребёшь ногтями по курку. Отчего такая мнительность? Почему ты думаешь, что проблема именно в тебе? Отчего не желаешь принять навязываемые условия, либо подчиниться или подчинить? Любовь следует завоевать, иначе никогда не будешь любим. Не можешь? Тебя глушит пустая ревность? Тогда ревнуй. Ревнуй сильно и бей. Бей сильно и владей. Владей и не думай, что могут отобрать. Но ты всё равно скребёшь ногтями по курку пистолета.

Любви нет. Страны нет. Нужно было отстаивать право на любовь. Нужно было отстаивать право на страну. Теперь поздно. Любовь не вернуть. Страну не вернуть. Нужно найти в себе силы и дать новый бой. Но тебе с этим не справиться. Ты упустил шанс. Ты покинул любовь. Ты покинул страну.

P.S. В 1918 году Бунин покинул Москву, переехав в подконтрольную Австро-Венгрии Одессу. В 1919 — сотрудничал с Антоном Деникиным и белым движением. В 1920 — эмигрировал во Францию. Больше в Россию он не возвращался. В 1924 — Бунин написал повесть «Митина любовь».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анна Антоновская «Время освежающего дождя» (1947)

Цикл «Великий Моурави» | Книга №3

Единой точки зрения не существует. Благо для одних — проклятие для других, даже если преследуется одна цель. Пути её достижения в представлениях каждого оказываются едва ли не противоположными. Грузины хотели объединиться, но не могли понять, как это лучше сделать. План Георгия Саакадзе мало кому был по душе. И всё-таки Саакадзе действовал согласно своим убеждениям. У него были последователи, верившие, что когда-нибудь наступит Время освежающего дождя. А наступить оно может лишь при воцарении самого Саакадзе. Однако, на это Георгий не согласен. Так начинается третья книга из цикла Анны Антоновской о Великом Моурави.

Вновь читателя ждёт фрагмент грузинской истории, поданный в художественной обработке. Антоновская не сбавляет темп, поражая очередным многостраничным произведением. Текстовое наполнение лёгким не назовёшь, как и раньше чтение вызывает затруднение. Основные темы остались, меняются только обстоятельства. Например, в Кахетии на трон сел Теймураз I, а в Картли продолжает править Луарсаб II. Беда не в том, что кто-то из них должен уступить законно занимаемый престол, а в том, что огромное влияние на политику раздробленного грузинского государства оказывает иранский шах, ведущий себя чересчур агрессивно. Именно он похитил одного из царей, чем вызвал панику у Саакадзе, вынужденного снова маневрировать между желаниями неуправляемых князей. И кажется, что вот-вот всё-таки наступит Время освежающего дождя, ведь должен же Георгий взять власть в свои руки.

Грузинский народ был уверен в необходимости иметь правителя. Неважно какого. Главное, чтобы он был. С невероятным трудом Саакадзе будет изыскивать средства для восстановления власти. Иранский шах дестабилизировал обстановку, и он же копит порядка ста тысяч воинов, дабы воспользоваться раздором внутри Грузии. Не только Иран желает управлять Грузией. Об этом же думают турецкие властители, уже много раз пробовавшие покорить грузин. Сами грузины так и не определились, кого они хотят видеть своим союзником, дабы отбить захватнические порывы у мусульман. Кажется, Русь после смуты набрала силу, но и Папа не против расширить католическую паству за счёт ортодоксальных христиан. С первой до последней страницы читатель внимает размышлениям действующих лиц насчёт религиозных войн и права на независимость.

Интересы действующих лиц сталкиваются постоянно. Всегда тянули одеяло на себя и будут тянуть дальше. Судьба государства заботит только Саакадзе, остальных же беспокоит лишь собственное благополучие. Читателю остается раз за разом недоумевать от нежелания Георгия поступить согласно мнению большинства, приняв царские регалии. Он мечтает объединить Грузию, предпочитая это делать с помощью других. Как знать, под его рукой всё могло произойти гораздо быстрее. Антоновская так строит сюжет, что к концу книги у читателя останется стойкое ощущение, будто всё произошло так, как хотел Саакадзе, но опять нашлись люди, которые станут источником дополнительных проблем, извратив благое начинание в угоду сиюминутных желаний.

В сложной ситуации находилась Грузия. Написать об этом было ещё сложнее. Антоновская не страшится кавказских гор, делясь с читателем информацией изнутри. Она скрупулёзно восстанавливает некогда произошедшие события. И если читатель серьёзно интересуется данной темой, то цикл романов про Георгия Саакадзе станет для него кладезем полезной информации. Не надо забывать, Грузия находится между Европой и Азией, является хранительницей христианских ценностей под оком мусульман, практически изолирована от всего мира, сохраняя при этом самобытную культуру и язык, поэтому проявлять интерес к данной стране необходимо. Как знать, может Барсы выжидают лучших времён, боясь снова оказаться разбитыми на части.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мариам Петросян «Дом, в котором…» (2009)

В любом населённом пункте существует такое место, которое все стремятся обходить стороной, а живущих там людей трудно назвать представителями человеческого рода, настолько они одичали и так сильно им претят нормы общепринятой морали. Каждый по своему представит такое место. Во многом это связано с самим человеком и его образом жизни. Вполне может оказаться, что ты живёшь как раз там. Хорошо, если ты способен осознать данный факт. Ещё лучше, если ты можешь рассказать другим об этом. Пускай твоя речь останется далёкой от понимания. Главное — искренность. Тогда слова сами заполнят страницы. Неважно, что со стороны структура текста станет напоминать нагромождение. Внутренний фильтр запрещает игнорировать даже незначительные эпизоды. Именно от этого следует исходить, когда в твои руки попадает «Дом, в котором…» Мариам Петросян.

Нужно обладать особым чувством такта, чтобы суметь рассказать о больной теме, не задев чьих-то чувств. Что представляет из себя тот Дом, о котором рассказывает Петросян? Это то самое место в городе, которое стороной обходят местные жители. Они это делают не из неприязни — им так подсказывает внутреннее чувство. Или оно так подсказывает самой Мариам, воспринимающей Дом пристанищем отчуждённых. Читатель может воспринять Дом приютом для брошенных детей или для детей-инвалидов, но напрямую из текста данную особенность понять невозможно. Настолько Мариам иллюзорно строит повествование, что читатель запутается с определением жанровой принадлежности. Одни скажут — магический реализм; другие — городское фэнтези; третьи — обыкновенная беллетристика, только автор с максимальной осторожностью обходит острые углы, смягчая действительность.

Дом наполнен жестокостью настолько, насколько жестокость присуща подросткам. И читатель знает, что человек наиболее жесток именно в подростковом возрасте. Любой дефект притягивает взоры сверстников, старающихся сделать на нём максимально возможный акцент, выискивая повод для обидных кличек и делая всё, чтобы стало невыносимо больно. Но как быть, когда в окружении абсолютно все имеют яркие отличительные черты? Акцентировать внимание не получается, тогда в ответ получаешь упрёк посильнее. В Доме живут дети без ног и без рук, кто-то лишён зрения, иные смертельно больны. Всех их объединяет горе, но они этого не чувствуют, воспринимая Дом плоскостью, за границу которой нельзя перейти. Жить можно только при нынешних обстоятельствах, поэтому никогда не получается перепрыгнуть на противоположную сторону где живут другие люди. Если, конечно, вообще существует жизнь вне стен Дома.

Понять проблемы действующих лиц невозможно. Нужно быть частью Дома, чтобы во всём разобраться. Подростки варятся в собственном котле, никого не допуская, кроме причастных. Их жизнь — это их отдельная реальность. Понять её могут только те, кто готов прыгнуть в котёл, приняв на себя чужую боль. Мариам Петросян так и поступила. Однако, редкий читатель оценил порыв её откровенности. Слишком необычно подан материал, слишком сумасшедшей атмосферой наполнен сюжет, слишком далёким от понимания оказывается мироощущение автора.

У книги не может быть финала, однако Петросян решила довести дело до конца. Развитие событий получилось жестоким. Никаких радужных перспектив и надежд на окончание мук с обретением счастья на новой плоскости. Ведь иная сторона у изнанки просто обязана существовать. Не в этой жизни, так в другой. Не в самом Доме, так за его стенами. И если не за стенами, то где-то ещё. Тот способ обретения счастья, который избрала для действующих лиц Петросян был более жесток, нежели подросток способен измыслить самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алексей Эрберг «Лирсан» (2015)

Алексей Эрберг лукавит с первых страниц. Читателю произведение «Лирсан» подаётся под видом пьесы, ей на самом деле не являясь. Это скорее сценарий для постановки в театре или для съёмок фильма, но никак не пьеса. Подобный формат весьма удобен, позволяя автору создать растянутую по страницам историю, не прибегая к приёмам художественной литературы. Сама история представляет из себя продукт для массового зрителя, не способного толком объяснить то, что ему показали: впечатления останутся, будут обсуждаться моральные аспекты и, почему бы нет, найдётся место для психологической травмы. Одним словом, в «Лирсан» сошлись в пылу борьбы доброе и вечное со злым и кратковременным. События происходят в наши дни, на дворе кризис, дружная семья вот-вот развалится на части.

Чем примечательны пьесы вообще? Это уникальная возможность для писателя донести до читателя проблемы общества. Делается это не мимоходом и не вбрасыванием коротких реплик. Нужно останавливаться на нуждах действующих лиц, сталкивая их интересы. В таких ситуациях и находится место для откровенности. В «Лирсан» такого нет. Не нашлось места и для крылатых выражений. Ожидание искромётности себя не оправдало. Эрберг создал две ситуации, на которых базируется всё происходящее: слияние двух компаний для усиления позиций на рынке и автокатастрофа, вследствие которой гибнет связующее звено семьи. Удивительно не то, как среди овец оказалась овца в волчьей шкуре, а то, как быстро меняются приоритеты у главы компании, только вот отстаивавшего духовные ценности семьи и бизнеса, и вдруг в одно мгновение забывшего обо всём на свете перед обстоятельствами, не имеющими действительной важности.

У книги есть начало. Но нет середины и нет окончания. Безусловно, Эрберг может говорить, что важным для него было показать развитие отношений между действующими лицами. Разница в возрасте между ними не чувствуется. Однако, читатель сразу понимает, в какую сторону будет вести повествование автор. Вполне разумно полюбить и добиться ответного чувства, когда твои руки больше не связаны. Всё из-за того, что Эрберг смотрит далеко вперёд, не желая оглядываться назад. А ведь именно сзади вся духовность, о которой говорится изначально. Главный герой ни разу не вспомнил о жизни до автокатастрофы, в которой потерял самого близкого человека, ранее не мысля себя без него. Что же предложил Эрберг? Он заставил его квасить с Русским и страдать от дислексии. Эрберг дал завязку, но полностью разрушил продолжение истории.

Не хватило автору слов. Театральности тоже не получилось. Реплики бросались в пустоту, не имея цели повлиять на продолжение. В памяти ничего из написанного не останется. Стоит обратить внимание на обложку книги — на ней обработанное изображение самого Эрберга, отворачивающегося от читателя, будто он боится взглянуть ему в глаза. Не стоит вешать нос, у него ещё всё впереди. Будут и достойные произведения, если автор продолжит работать над собой и усвоит критику современников. Как знать, может его назовут Островским XXI века. Но для этого нужно брать не иллюзорные ситуации предполагаемого мироустройства, а взглянуть на положение дел в стране с большим осмыслением. Тогда и увидят свет пьесы, где кинематографичность отойдёт на задний план, уступив сцену ощущению боли за падение нравов сегодняшнего дня.

Необходимо возрождать пьесу как литературный жанр. Возможно, её место в прошлом, но ведь и классическая музыка успешно конкурирует с современными инструментами, если за дело берутся талантливые люди. Нужно разрабатывать новые техники подачи материала, тогда и успех придёт незамедлительно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Харуки Мураками «Норвежский лес» (1987)

Больная девушка, пансион, наивность главного героя, всепоглощающая влюблённость. Именно об этом писал классик немецкой литературы XX века Эрих Мария Ремарк. В очень схожей манере пишет и японец Харуки Мураками. Только его герои не надломлены утратами бессмысленной человеческой жестокости. Потерянное поколение возможно и без войны. Ремарк жалел о войне, а Мураками жалеет о мире. Люди теряют себя всегда — им для этого не надо искать причину. Иллюзии утрачены, впереди зрелость и осознание прожитых лет. Идеального общества никогда не будет — человек всегда будет себя есть. Мураками не пытается понять и переосмыслить, предлагая читателю присоединиться к тем метаниям души, которые доступны ему самому. И печаль ситуации заключается в том, что сочувствовать описываемым событиям невозможно.

Что делать? Как разнообразить пребывание в этом мире, чтобы не задохнуться от скуки? Дни тянутся бесконечно, а ты можешь безучастно созерцать происходящие события. Чаще они тебя не касаются. Ты тонешь в суете очередного дня. Друзья не выдерживают, исчезая: кто-то сводит счёты с жизнью, кто-то растворяется в безвестности. И вот ты стоишь на краю пропасти, думая раньше срока прекратить дышать: всё обрыдло. Осталось подстроиться под течение, безропотно принимая удары судьбы. Задохнуться или дать возможность облегчить муки другим? Повернуться к людям лицом или подставить спину? Охладеть или гореть ярко? Жизнь пройдёт — уйдут в прошлое и твое поступки. Какие бы меры не принимал, что-то изменить не в твоих силах. Надо помнить — ты нужен другим. Они не мыслят себя без тебя.

Появляется ощущение аморфности: онемение стягивается голову обручем, взгляд стекленеет, руки тебе не принадлежат, тело тяжелеет. Можно послушать совет знакомого, взбудоражив душу нетипичными для тебя поступками. Броситься в жерло страстей, не придавая им никакого значения. Где черпал Мураками вдохновение для подобных сюжетов? Почему главный герой любит одну единственную, изменяя ей едва ли не с каждой встречной, пока окончательно не запутывается в чувствах? Он чуть ли не покрывает всех действующих лиц противоположного пола, не делая между ними различий. В его силах покрыть и мужчин, благо Мураками не настолько был раскрепощён в начале творческого пути. Но подобное просматривается между строк. Аморфность довлеет всё сильнее. При нарастающей драматичности сюжета сохраняется отрешенность главного героя. Ему безразличен даже он сам. Его ублажают, а он смотрит сквозь партнёров, будто он и не рождался, являясь при этом призрачной сущностью.

В «Норвежском лесу» легко заблудиться. Мураками не предлагает проторенных дорог. Читателю нужно самостоятельно прокладывать путь. Одно событие порождает другое, пока главный герой пытается вспомнить что-то ещё из когда-то с ним произошедшего. Он ничего не переосмысливает, предлагая таким, каким оно некогда было. Рассказчик без меры откровенен. Мельчайшие детали крепко засели в его памяти, но преимущественно это касается интимных сцен: отчего приоритет отдавался рукам и рту, почему девушки жаловались на сухость слизистой там. Если на глазах главного героя не погибали люди от пуль на войне, то не его в этом вина. Он сталкивался только с самоубийствами друзей и старался жить так, как жили остальные люди. Дитя своего времени — не более того. Он тоже часть потерянного поколения, но того, что оказалось потерянным от бесцельности прожитых лет.

Каждому отпущено своё. И жить нужно с осознанием себя здесь и сейчас. Остальное не имеет значения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стефан Цвейг «Амок» (1922)

Нужно благодарить жизнь, если она тебя сводит с интересными попутчиками. Неважно, что они могут стать причиной дальнейших проблем. Скорее их предназначение — быть источником сильных впечатлений. И когда в непримечательном месте, допустим на палубе корабля. куда ты вырываешься из душных коридоров, доводится встретить человека, чьё лицо полно страданий, а сам он желает перед тобой исповедоваться, то это как раз тот случай, который нужно пересказать другим людям. Подобная история могла случиться со Стефаном Цвейгом или случилась на самом деле. Ему осталось поделиться ей с читателем. Были в его жизни душные коридоры, палуба корабля и тот самый незнакомец, в порыве отчаяния поделившийся сокровенным. Есть в истории буря эмоций и тот самый Амок — безудержное безумие.

Главный герой новеллы Цвейга «Амок» — доктор. К нему пришла женщина сделать аборт, а он ей в этом отказал. Ему захотелось большего, нежели платы за услугу. Влюбился ли он в посетительницу? Возможно и так. Он этого не осознавал. Находясь далеко от дома, устав от местных жителей, он ощущал острую потребность в сородичах. Немудрено при таких обстоятельствах возжелать женщину с белым цветом кожи. И он возжелал. Но стушевался. Женщина ушла. Теперь он будет её искать. Искать до потери пульса и до последнего издыхания. Это и есть Амок. Читатель может ознакомиться с заметкой, предлагаемой Цвейгом прямо в тексте. Становится ясным, что выпивший алкоголь малаец может стать неадекватным — он берёт нож и убивает всех на своём пути, словно им овладело безумие. Такого малайца либо убивают, либо тот сам падает, достигнув истощения. И это тоже Амок.

Цвейг не останавливается на поисках женщины, развивая историю дальше. Трудно придти к мнению касательно благоразумия действий доктора. Может он одичал, а может таковым был всегда. Его поступки импульсивны, сам он стремится защитить чью-то поруганную честь, принимая удар на себя. Он был безумен изначально. Используемый им специфический термин Амок скорее прикрытие собственного дикого нрава. Не мог человек жить в тишине, не давая выхода эмоциям, чтобы единожды некое потрясение сделало его безумным. При этом он не взял в руки нож и не пошёл убивать, как это делает приводимый им для примера малаец. Его голова всегда оставалась холодной, хотя сердце пылало всё сильнее. Он желал найти. Он искал. Не шёл наугад, а скрупулёзно собирал информацию. Что касается женщины, то ей суждено послужить причиной для трагического финала, о котором пока не знает ни рассказчик, ни сам Цвейг.

Редкий доктор пойдёт на жертву из-за нерадивого пациента. Оказывается, такие существуют на самом деле, готовые пойти на подлинное безумство, чтобы встать на защиту обратившихся к нему людей. Амок ли становится тому причиной или сказывается длительное воздержание? Как знать. Чья-то жизнь оказалась сломанной, потянув за собой судьбы других людей. Цвейг всего лишь рассказал историю случайного попутчика. Есть в ней доля правды и доля неправды. Разве могут быть люди откровенными до конца? Разве могут быть откровенными писатели? Обязательно остаются недоговорённости.

Амок для доктора стал ширмой. Его желания затуманили ему мозг. Он до самого конца не мог себе в этом признаться. И когда реальность стала ужаснее предположений, тогда было поздно виниться в прежних поступках. Доктором овладел тот самый Амок, о котором он говорил до этого. Осталось совершить единственное, чтобы Амок стал тем, чем он является в действительности — либо взять нож, либо упасть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Карлос Руис Сафон «Марина» (1999)

Если бы всё действительно зависело от подростков, мир давно мог скончаться от разбитых ожиданий: их сердца пылают огнём, душа легче воздуха, от земли исходит только их стебель, а вода каждый раз смягчает падение. Крылья в итоге опаляются, когда неконтролируемый взлёт приводит к возгоранию. Юношество надо держать в клетке, не позволяя ему из неё выходить. Чёткие рамки и ограничение — единственное спасение. Иначе, кроме морального разложения, произойдёт крах всего социума. Однако, нет ничего красивее, чем мечты подростков; ничего поучительнее, чем их тяга к открытию новых горизонтов. Только не стоит создавать ситуации, в которых молодые люди по своей неопытности наломают дров. К сожалению, современные писатели любят наделять подрастающее поколение всем тем, что незаметно разрушает общество. Кажется, перед читателем разворачивается действие с устремлёнными вперёд персонажами, наполненными идеалами справедливости, а на самом деле они стараются утвердиться раньше времени.

Карлос Руис Сафон создал произведение, наполненное мистическими тайнами и детективной составляющей. Главными действующими лицами он сделал подростков. На их плечи легла непомерная тяжесть, с которой не смогли справиться взрослые. Загадочные происшествия могли затеряться в прошлом, да любопытные носы всегда оказываются в неподходящих для этого местах. Спокойная обстановка в один момент оказывается раскалённой до предела, стоило паре подростков откопать скрытое, так тревожащее их естество. И Сафон не жалеет слов, стараясь ошарашить читателя, предлагая одну слезовыжимательную сцену за другой, словно не янг-адалт и не мистика, а типичное латиноамериканское мыло, что, надо полагать, не так далеко ушло от испанских реалий.

«Марина» — не ужасы. Это городское фэнтези. Сафон населил Барселону загадками, поместив в спокойную среду ряд раздражающих событий, добавив самую малость русской экзотики, изыскав для сюжета исход с восточной стороны злых намерений. Раз за разом на читателя обрушиваются с потолка марионетки, кому-то брызгают в лицо серной кислотой, иным отрезают руки, кого-то убивают, кто-то оказывается сломленным, а кто-то будет смертельно болен. Рыдать и рыдать, заливая страницы книги слёзной жидкостью. Может и всплакнут подростки, осознавая всю несправедливость произошедших с главными героями событий. И ведь не успокоится Сафон до последней страницы, продолжая развивать мыльную тему. Где же счастье? Его, собственно, ожидать не стоит.

Авторский вымысел Сафона приравнивается к фарсу. Смысл происходящего так и остаётся непонятным. Зачем, куда и для чего двигались главные герои? Чего они достигли? Какой следует сделать вывод из данной истории? Можно лишь пожать плечами. Вразумительного ответа на эти вопросы не существует. Скорее всего дело в том, что подобный подход к построению историй является основным секретом успешности. Читатель в своём большинстве такой же, как и средний обыватель. Ему проще предоставить легковесный материал, который легко заметить на поверхности, нежели придётся подходить к пониманию с багажом действительных знаний, дабы их заново скомпоновать после очередной порции размышлений.

Всякие книги важны и, наверное, нужны. Уверенности в этом, разумеется, нет. Ориентироваться в современной литературе очень тяжело. Популярная вещь оказывается пшиком, полезная — недоступной. Потраченного времени не вернуть — можно снова осознать тлен. Кому-то «Марина», при всём ранее сказанном, понравится. У каждого свои вкусы. Поэтому и не произойдёт никаких изменений. Писатели продолжают писать на потребу дня, издатели выпускать ради продаж. Умные люди обществу не нужны, вдруг они на самом деле станут разбираться во всём, как и главные герои «Марины». А ведь это смертельно опасно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Отрицательная субстанция | 9:00

Квартиры бывают разные: от красивых широких до захламлённых узких. Передо мной был средний вариант. Дом не старый, значит, не надо пригибаться до пола, чтобы пройти остерегаясь люстр, свисающих до уровня плеч. В этом доме порядок: коврики поверх покрашенных досок, задорно щёлкают дрова в печке, много света.

Встречает девушка крупной комплекции. По таким всегда трудно что-то понять. Не скажешь ни о возможных заболеваниях, не сможешь угадать даже возраст. Нет, она не выше меня. Такой же рост. Плечи опущены, взгляд слегка угрюмый. Внешне не замечаешь каких-либо изменений в её самочувствии.

Стояние в коридоре затягивалось. Услышав мою просьбу пройти в более удобное помещение, девушка мечется из стороны в сторону. Предлагает в одну комнату пройти, потом в другую. Наконец-то она определяется, выбирая самую маленькую, где трудно повернуться. Я сажусь на стул, она продолжает стоять. Прошу присесть на кровать. Девушка в лёгкой панике. С трудом усаживаю. Прошу документы, начиная расспрашивать о жалобах.

– Как вам сказать… – короткая фраза, один из самых частых ответов на первый вопрос о причинах вызова.
» Read more

Античная лирика (1968)

Образованные люди сочтут кощунством, если кто-то посмеет сказать о том, что сжигание книг является благом. А если задуматься, то так ли это плохо, когда книги горят? Действительно написанное достойно сохранения, чтобы потомки могли с ним ознакомиться? Или это всего лишь следствие боязни, поскольку вместе с пустыми текстами могут быть уничтожены важные? Как понять настоящую необходимость той или иной информации? Неужели в далёком будущем, когда наш мир сгорит в пламени обоюдной ненависти, найдутся археологи, способные докопаться до истины, находя загадочные микросхемы, содержащие в себе важную информацию о днях былых? Найдена ими будет «Илиада» и «Одиссея» Гомера, может быть «Эпос о Гильгамеше», а то и нечто несуразное от писателей XXI века — всё это сразу будет признано культурным достоянием и начнёт восприниматься с почитанием. Никаких кривотолков и сомнений.

Когда разговор заходит о Древнем мире, то сразу вспоминается Александрийская библиотека, где хранилось многое из того, что могло дожить до наших дней. Горела библиотека часто, то от военных действий римлян, то от агрессии христиан, а то и вовсе вследствие арабского завоевания. В итоге почти всё было уничтожено. Хорошо это или плохо? Скорее хорошо. Ведь если это случилось, значит иного быть не могло. Знания были утрачены, а вместе с ними и те труды, которые достойны были сожжения. Большой обузой мог стать для потомков груз из графоманских словосложений древних писателей. И если проанализировать уцелевшее — не видишь в нём никакой художественной ценности. Есть несколько счастливо избежавших забвения образцов, ныне радующих вкусы эстетов. Остальное же интересно только истинным ценителям древности, которые могут оценить то, на что обыкновенный обыватель не будет обращать внимания.

Античная лирика дошла до нас отрывками. Повезло отдельным греческим поэтам и большинству римских. Но тем и другим редко везло с адаптацией в последующем. Стихотворная форма очень трудно поддаётся переводу. Необходимо не только знание языка, но и чувство ритма у самого переводчика. Это-то и усугубляет и без того незавидное положение авторов древности. Кто-то ныне берётся адаптировать их стихи на современный язык, редко переводя удачно. Есть свои трудности — с ними никто мириться не хочет. Переводили на собственное усмотрение. Так и получилось, что из дошедших отрывков на выходе получились ещё более несуразные переводные отрывки. Об этом ли говорил древний автор, может его строки имели восхитительную певучесть? Всё разбилось о реалии. Донести их труды хотели в любом случае, да делали это спешно и без души. Редкие античные стихотворения достойны внимания — значит над ними действительно работали. Основная же часть превращена в несуразность.

Греческая античная поэзия на удивление однообразна. В каждой строчке восхваление божества или сил природы. Никаких жизненных наблюдений. Людям греки скорее писали эпитафии, чем находили для них ободряющие слова. Римляне полностью унаследовали форму греков. Знакомя своего слушателя с тем же самым, будто не прошло тысячелетия, за время которого мысль не раз трансформировалась. Может быть всё было не так плохо, просто до внимания читателя не были доведены достойные работы. Римские лирики творили до падения Империи. И, опять же удивительно, они продолжали восхвалять античных божеств, не вспоминая о едином боге. В том-то и проблема сборников Античной лирики — их составители стараются придерживаться определённых критериев, не давая читателю осознать полноценность поэзии древних. А хвалить ущербность не получается.

Изданный «Художественной литературой» сборник «Античная лирика» включает в себя отрывки из произведений следующих поэтов: Гомер, Терпандр Лесбосский, Алкей, Сапфо, Анакреонт, Алкман, Стесихор, Ивик, Коринна, Пиндар, Бакхилид, Праксилла, Архилох, Семонид Аморгский, Симонид Кеосский, Симонид Магнесийский, Гиппонакт, Каллин, Тиртей, Солон, Мимнерм Колофонский, Феогнид, Ксенофан, Паррасий, Херил, Эвен Аскалонский, Эвен Паросский, Антимах, Ион Хиосский, Ион Эфесский, Платон, Гегесипп, Демодок, Кратет Фиванский, Менандр, Эринна, Адей, Фалек, Филет Косский, Посидипп, Феокрит, Каллимах, Гедил, Асклепиад Самосский, Александр Этолийский, Леонид Тарентский, Симмий, Диоскорид, Анита, Алкей Мессенский, Бион, Мосх, Антипатр Сидонский, Антипатр Фессалоникский, Филодем, Мелеагр Гадарский, Архий Митиленский, Галл, Алфей, Руфин, Антифил Византийский, Онест, Автомедонт, Филипп Фессалоникский, Аполлонид, Лоллий Басс, Лукиллий, Никарх, Дионисий Софист, Лукиан, Метродор, император Юлиан, Паллад, Феон Александрийский, Мариан Схоластик, Юлиан Египетский, Агафий, Македоний, Павел Силенциарий; Валерий Катулл, Квинт Гораций Флакк, император Октавиан, Альбий Тибулл, Секст Проперций, Публий Овидий Назон, Луций Анней Сенека, Марк Валерий Марциал, Децим Магн Авсоний, Клавдий Клавдиан, Пентадий, Модестин, Линдин, Тибериан, Луксорий, Витал. Вергилия нет, к сожалению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Аксёнов «Ожог» (1975)

Ко всему можно быть готовым, кроме советского потока сознания. Нет, это невозможно. Поток сознания не мог существовать в советской литературе. Однако, существовал. Он возник одномоментно и сразу всей своей тяжестью закрыл образовавшуюся брешь. Пришёл для того, чтобы занять своё место. И ведь занял. Да как занял! Не какой-нибудь поход по ирландским пабам и не какое-нибудь взирание на мир через гранённый стакан с алкоголем. Нет и нет. Всё гораздо хуже. Неподготовленный мозг советских людей был раздавлен культурными ценностями Запада, вследствие чего размяк и стал выдавать за героизм типичную пустословную браваду. Вот и затеял Василий Аксёнов написать «Ожог» в странном для советского времени стиле, устроив Африку в почти родном Магадане.

Невозможно определить, когда Аксёнов делится с читателем реальными воспоминаниями юности, а где наполняет страницы продуктами лихорадящей фантазии. Возможно, что границы не существует. Отнесение «Ожога» к потоку сознания уже многое говорит, не требуя излишней трактовки описываемых автором событий: с ума на язык, да на страницы и в печать, минуя редактуру. Именно минуя редактуру, которая может испортить первоначальный текст, когда у читающего возникает ряд вопросов, не предполагающих ответов. Не сможет писатель вразумительно объяснить, почему всё написано таким образом и лишено мало-мальской структуры. Радужные перспективы разумности могут иметь место при наличии адекватности, но «Ожог» наполнен абсурдом, усугубляющим его понимание.

Аксёнов в порыве откровенности позволяет себе переходить на интимные сцены. Действующие лица сперва совокупляются, а только после знакомятся друг с другом. Причём, надо учесть, что соитие происходит в думах о человеке, с которым они ещё никогда не виделись, ожидая его с минуты на минуту. Этакие герои-удальцы, способные управиться со всем, кроме собственных фантазий, оставляя их глубоко внутри себя. Копил их и Аксёнов, решив выплеснуть накопленные эмоции в «Ожоге». Где обычный интим опостылел, там писатель может предаться теме гомосексуализма, допустив грабителей до чьей-то пятой точки. Лихо Аксёнов может обустроить дело хоть в Африке, будто не простые люди перед читателем, а герои голливудских кинолент. Подобная удаль не раз трансформируется, принимая разные формы.

Если и есть в «Ожоге» действительно важные события, то их невозможно обнаружить. Приходится копаться в грязном белье. Учитывая же профессию самого писателя, лишь удивляешься. Казалось бы, врач, а ни асептики, ни антисептики. Никаких санитарных норм на уровне соблюдения приличий. Только мысли-вши, требующие проведения дезинсекции. Обо всём этом Аксёнов не задумывается, предпочитая наполнять «Ожог» тем, что его больше всего беспокоит. И если его беспокоит действительно это, то Это следует читать с большой буквы. Порыв откровений скорее отпугивает, поскольку содержит подростковые комплексы, переосмысленные в зрелом возрасте.

Существует ёмкое слово Ерунда. Под ним принято понимать вздор и чепуху. «Ожог» Василия Аксёнова — это ерунда. Читатель скажет — игра со словами. И будет полностью прав. Аксёнов действительно играет словами. Каждое событие в книге — вздор, каждое происшествие — чепуха. Почему Аксёнов предпочёл привычной форме изложения поток сознания? Ведь хвалят другие его произведения. Значит, там он был последовательным. В «Ожоге» же хаос. Текст от Аксёнова действительно уподобился вшам, вызывая зуд в глазах читателя. Бесспорно, новаторство необходимо. Кто-то должен нисходить до примитивизма, взывая к животному естеству. Аксёнов так и поступил. Читатель обжёгся.

Был ли Магадан? Была ли юность у Аксёнова? Было ли хоть что-нибудь?

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 286 287 288 289 290 356