Tag Archives: сказка

Фернан Кабальеро «Тёща дьявола» (1849)

Испанская новелла XIX века

Познакомимся со сказкой от испанской писательницы, творившей под псевдонимом Фернан Кабальеро. Повествование коснулось сюжета, ставшего привычным для европейской литературы, за полвека как только не обыгранного. Речь про явление тёмных сил к человеку, причём в том же саркастически-надменном тоне, когда одно из самых могущественных существ христианской мифологии уподобляется мелкой служке, с которой способен справиться кто угодно, обладай он хотя бы малым количеством силы или хитрости. На этот раз никто — почти никто — не пожелает заключать соглашение с дьяволом, за счёт чего обретая могущество. В Испании требовалось другое, чтобы для девушки нашлась хорошая партия, достойная её, а также всей родни, каковая может у девушки быть. Да вот не повезло девице с мамой, больно острой на язык. Додумалась ведь она однажды пожелать дочери в мужья чёрта… И вот он явился с намерением жениться.

Может мать и не была бы столь опрометчива, только амурные мысли юной девы ей совсем надоели. Дочь окончательно отбилась от рук, постоянно пребывая в мечтах о бравых кабальеро, а то и о ловких матадорах. Попроси её помочь по хозяйству, неделю не дождёшься. Однажды мать обронила на себя чан с щёлоком, тогда-то и пожелав дочери чёрта в мужья. На удивление, пришедший в гости посланник ада оказался бледен и холоден кожей, чрезмерно жеманен. Чем не типичный представитель из рода чертей? Остаётся думать, жениться явился чёрт из последних себе подобных. Да вот в дальнейшем окажется иначе — вместо чёрта приходил сам дьявол, подлинно надумавший жениться. Как же быть? Женская хитрость придумала способ уберечь дочь от замужества — почти уберегла.

Если снисхождение дьявола до человека не является фантастическим сюжетом, поскольку, согласно религиозных представлений, вполне обыденное явление для человеческого мира, то умелое обращение с дьяволом — подлинная фантастика. Откуда-то будущая тёща ведала, каким образом можно справиться с повелителем ада. Ещё и знала, с помощью чего его можно изловить. Оставалось дело за малым, чтобы дочь напугала дьявола в момент перед наступлением брачной ночи, вследствие чего чёрт уменьшится, дабы сбежать через замочную скважину. Вот тогда он будет изловлен, закупорен в бутылке и оставлен в горах на десять лет. Чёрт подлинно был дьяволом, так как в мире на это время воцарилось спокойствие — никто никого не обманывал, не думал о войнах, люди напрочь позабыли про злобу и ненависть. Немудрено, что солдат пришлось распускать по домам, так как даром есть хлеб им не полагалось.

Сказка должна была продолжаться. На радость чёрта через горы шёл солдат. Он заприметил существо в бутылке, быстро разгадал сущность дьявола, решив выторговать для себя обеспечение. Читатель должен сразу понять, более тёща в сюжете не появится, но дьявол то и дело будет поминать её за хитрость. Однако, обращаться с дьяволом в сказках всегда легко. Допустим, солдат не отпускал дьявольский хвост, благодаря чему не позволял дьяволу ускользнуть от исполнения обязательств. А чего именно хотел солдат? Вполне понятно, постоянный пансион в твёрдо обозначенной ценности, может и невесту королевских кровей. Имей бы он желания попроще, дьявол мог освободиться быстрее. Впрочем, он не желал ничего выполнять. Поэтому читатель знакомится с хитростью солдата, благодаря чему чёрт останется с носом, зато солдат заслужит награду. Только вот стоило ли то, чтобы дьявол продолжил куражиться над человечеством дальше?

Вполне себе сказка, кому-то и она способна прийтись по душе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Густаво Адольфо Беккер «Зелёные глаза» (1861), «Лунный свет» (1862)

Испанская новелла XIX века

Время легенд никогда не пройдёт. Оно и к лучшему. Пусть люди продолжают сочинять прекрасные истории, где вымысел кажется очевидным, вместе с тем являясь отражением возможно некогда происходившего. В испанской литературе есть автор Густаво Адольфо Беккер, оставивший в память по себе у потомков ряд легенд, в которых показывал склонность человека к обособлению от общественных устремлений. К сожалению, вклад писателя мог быть значимее, но он умер молодым, не достигнув тридцатипятилетнего возраста.

Если брать для рассмотрения легенду «Зелёные глаза», то видишь сходство со множеством повествований, связанных со стремлением мужчин к желанию обрести близкое знакомство с прекрасными сторонами женской натуры, которые и становятся для них гибельными. Отсылать можно как к древнегреческим мифам о богах-олимпийцах, так и к героям эпических сказаний, вроде Одиссея, постоянно подпадавшего под чары, то сладкоголосых сирен, то нимфы Калипсо. Более примечательной получится отсылка к балладе Иоганна Гёте «Рыбак», где описывалась похожая история. Но, если искать отсылки к мифологии, во многих культурах можно найти сказания о девах, обитающих на дне водоёмов, желающих завлекать мужчин в объятия, тем самым их убивая. Причём, надо иметь это в виду, не всегда легенды хорошо известны, чаще оставаясь уделом ценителей данного вида литератур.

Что происходит у Беккера? Он описал бравого рыцаря, готового на охоте идти вслед за оленем, поскольку обязан его застрелить. И вот погоня должна быть прекращена, олень ушёл за ручей, который, по поверьям, запрещено пересекать, ибо о том гласило убеждение, всеми соблюдаемое. Рыцарь не согласится останавливать охоту, продолжит настигать оленя. Вскоре он вернётся понуренным, рассказывая историю об удивительном образе, взиравшем на него из ручья. С каждым последующим днём рыцарь будет становиться всё печальнее, пока не решит идти к ручью, чтобы снова взглянуть на пленивший его образ. Перед ним предстанет девушка, она привлечёт его к себе, они вместе погрузятся в воды ручья. Вполне очевидно, рыцарь окажется утопленником, только об этом обстоятельстве Беккер повествовать уже не стал.

Похожая легенда — «Лунный свет». Читателю предлагался отпрыск голубых кровей, обязанный стать могучим воином, стяжающим славу на полях сражений. Да вот не ценил отпрыск боевой доблести, обладая стремлением к прекрасному. Его больше интересовало изобразительное ремесло в любом проявлении, нежели прочее. Однажды ему в дали привиделась прекрасная девушка. Он настолько восхитился её обликом, что бросился на поиски. Прибыв на место нахождения, девушку он не застал, но всё-таки уловил момент краткого появления в близких пределах. Снова бросился её настигнуть, и вновь она ускользнула. Тогда он разглядел, как девушка отплывает на лодке на другой берег. И снова он стремился настигнуть беглянку. Когда же пришёл к дому, где девушка должна была жить, ему сообщили, что таких тут нет — дом принадлежит богатому человеку. Два года пройдёт с того момента, отпрыск будет чахнуть в тоске. Как-то вновь промелькнёт её образ перед глазами, только тогда он поймёт, кем девушка являлась в действительности — лунным светом.

Поняв горькое осознание заблуждения, он уподобится безумцу, для которого важнее станет пребывать одиноким, нежели общаться с людьми. Когда его в том укорят, он укажет на все человеческие заблуждения, являющиеся лживыми. Нет ни любви, ни признания силы, ни славы — всё это лишь ложь и обман, за чьё обладание не стоит бороться. Был ли он безумным в своих мыслях? Все думали, будто подлинно стал сумасшедшим, тогда как Беккер скорее бы согласился, что он не потерял, а как раз обрёл разум.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Повесть об Иосифе Прекрасном» (1845)

Жуковский Повесть об Иосифе Прекрасном

Об Иосифе есть библейский сюжет, такой сказки у Жуковского нет. Не долго откладывая на потом, посему поведал поэтически он в духе своём. Сообщил историю, полную чудес, как раб обрёл в обществе вес. Жил Иосиф, никому бед не чиня, другим воздавая почёт, отца и братьев любя. И быть ему таким, каким он быть хотел, если бы того добиться сумел, и не любили бы его за его доброту, но пожал он горечь за свою простоту. Однажды, братьям так показалось, Иосифу поклонились снопы, что означало — быть царём ему в юные годы свои. Тем возмутились братья, задумав убить. Прочее, случившееся, по Библии должно было следующим образом происходить…

Для детей Жуковский сказку на нужный лад переводил, чтобы юный народ быть щедрым на доброту полюбил, дабы не серчали на обиды, ниспосылаемые судьбой, не видели зла творимого людьми над собой. Вот замыслили братья убить — не убили, они уши к Иуде-брату обратили. Тот сказал — не надо убивать! В рабство лучше Иосифа продать. Вроде бы есть за какой проступок Иуду осудить, но не поступи он так — Иосифа могли убить. Получается, спас Иуда, в рабство брата продав. Благо, Иосиф не тужил, важным человеком впоследствии став.

В Египте оказавшись, в чём-то Иосиф провинился, сразу для него рабский воздух темницей сменился. Там он проводил долгие годы, словно забытый, от всех, будто навсегда, сокрытый. Было бы так, да как сыр в масле катался, его путь там только начинался. Умел гадать Иосиф, сны объясняя, добра и зла своими словами не желая. Если видел — будет возвеличен человек, — ему о том говорил. А если быть убитым предстоит, и того ни от кого не утаил. Всё сбывалось, но продолжал быть Иосиф в заточении, не имея горести во времени подобном провождении.

Случится фараону увидеть непонятный сон, странное происходило в сновидении том. Кто разгадает? Никто не понимал значения сна. Не ведала о том ни одна живая душа. А из мёртвых созданий, ибо в тюрьме души мертвы, не мог Иосиф предупредить фараона о начале с природой борьбы. Когда же допущен до владыки Египта станет, он сразу скажет — несчастье вскоре грянет, ожидает страну семь голодных лет, милости от богов смысла ожидать нет, нужно семь лет до того о наполнении амбаров заботу проявить, никакой иной цели не преследовать — в закромах припасы копить. Только тогда получится несчастий избежать, не будет народ Египта горевать. Одно печалит — должен распоряжаться радеющий справедливо человек, а не такой, кто сам будет сыт, а страну на голод обрек.

Библейское сказание гласит, Жуковский о том же говорит, Иосифа фараон назначит на главную должность в стране, тот будет править с пользой для Египта втройне. Сумеет накопить запасов съестных за семь лет, сообщил нам о том Ветхий Завет, хватит запасов ещё на лет семь, благодаря чему избежал Египет проблем.

Оставим в стороне, как сию сказку трактовать, яснее ясного — Исхода еврейскому народу потом не избежать. Придя рабами, бежали на положении рабов, редкий фараон евреев до власти возвышать был готов. А если кто скажет, будто гиксосами евреи в Египет пришли, были они сами над фараонами в те времена цари, то о том разговор оставим на потом, не про это в сказке Жуковского мы с вами прочтём.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Сказка о Иване-царевиче и Сером Волке» (1845)

Жуковский Сказка о Иване-царевиче и Сером Волке

Русская сказка во всей красе, такой не сыщешь… не сыщешь нигде. О древности она, про Русь? Экий ты, читатель, в золотых яблоках гусь. Может про русских, какие некогда бывали? Но тех русских нигде и никогда не знавали. Те русские жили в отдалённые времена, им не знакомы с Ильменя племена. Не до Гардарик тем русским было, в окружении народов кочевых русское царство тогда жило. Владело богатствами, каких грекам сыскать не доводилось. Обладало силами, знание о коих пылью покрылось. Тогда случилась история в той чудесной стране, когда отправился Иван-царевич вдаль на коне. Искать отправился жар-птицу, золотых яблок воровку. Вот и ты, читатель, раз в оных сошёл за гуся, проявляй в знакомстве с заметкой сноровку.

Откуда Жуковский изыскал сюжета такого основу? Говорит, брал предания он за основу. А проще сказать — всё в виде единой сказки оформил. Оттого всё тут знакомо, будто не раз народ русский подобное молвил. Однако, подобные сказки — грань одного сюжета. Про него не так много песен в народе кажется спето. А Серый Волк — почитай за новину, ежели его не будь — сгинуть предстояло царёву сыну. Всё прочее — виденное порою в многих местах, о чём сказывать станешь, вскоре устав. Для пущего наполнения Баба Яга накормит и спать уложит молодца, дабы отправлялся на поиски Кощея яйца. Сам умрёт молодец, пав под ударом предательского братьев ножа, после поможет ему сперва мёртвая, потом живая вода. Змея о трёх головах он сможет победить, найдёт способ драчун-дубинку применить. Расстелить сможет скатерть-самобранку, использовать невидимую шапку-ушанку. Сюжетов всяких не перечесть полным числом, в одной сказке у Жуковского таковые найдём.

Что смутит — глупость главного героя. Всегда русский в сказках на дело идёт, могилу себе попутно роя. Как получается счастье обрести? Дуракам неведомы божьи пути! Достигает желанного не по праву — вопреки… Помогают друзья, они же — враги. Вот съел коня у царевича волк, какой из этого выходил путный толк? Ведь сказано было — пойдёшь туда, потеряешь коня. И пошёл Иван-царевич, животину словно не ценя. Мигом Серый Волк проявит свой нрав, съест разом коня, словно вины не сознав. Да вина к врагам русского героя приходит в положенный срок, понимает всякий враг — быть другом русских героев отныне сущность свою он обрёк. Будет помогать, куда не направляйся Иван, за коня теперь Серый Волк окажется сам. Он же будет обращаться в жар-птицу и даже, как ни странно, в красивую принцессу-девицу. Он же — плакать будет над убитым героем, огласит окружающее пространство воем. Он же — останется при Иване насовсем, хотя попрощаться с ним на веки успел перед тем.

Таков Жуковский, сказки бравшийся сочинять, сумевший нечто из старого на новый лад собирать. И вроде бы ничего толком не говорил, зато с широким размахом сказание преподносил. Вышел Иван-царевич на славу, и Серый Волк на славу вышел. В целом, подобной истории читатель в сказках прежде не слышал. Не помешает Баба Яга, вновь убит будет Кащей, хватило бы сказителям разных затей. Можно бесконечно героев отправлять на повторение одних и тех же геройств, не станет то причиной расстройств.

Всё-таки, читатель, как в золотых яблоках гусь, ради тебя созидалась подобная Русь. Вот он — герой, которого следует знать и с умом воспевать… Таким героем каждый русский желал и не перестанет быть желать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Кот в сапогах» (1845)

Жуковский Кот в сапогах

Сказок всем в мире известных — малое число. Например, про кота в сапогах разве не знает никто? Кот известен, сюжет сказки — не совсем. Сразу не припомнишь — прославился чем. Или вспомнишь? Может не обо всём. Теперь и с точки зрения Жуковского сказку прочтём. Всё такое же, каким после воплотить на экранах старание проявляли, почти ни в чём от сюжета поэта не отступали. «Кот в сапогах» — Шарля Перро творение, Василий из него сделал стихотворение. Опять же, стихотворением то называть весьма тяжело, говорило бы хоть нечто за него. Писал Жуковский, текст посередине страниц помещая, тем только вид поэзии стиху придавая. Да и не тот важен подход, и в таком виде всякий с радостью сказку прочтёт.

Славное нажил отец состояние: мельница и кот с ослом. Умирая, сыновей радовал сим добром. Старший получит дело жизни его, остальные не получат ничего. Разве осёл и кот — сытой судьбы залог? Хорошо среднему брату — ослиным мясом хотя бы голод отвлёк. А младшему каким образом быть? Котом не сможет себя прокормить. Пусть забирает сапоги и на все стороны света идёт… Что с ним, что без него, хорошего младший не ждёт. Да ведал ли кто, каким удачливым окажется кот в сапогах? А каким счастливым будет его владелец, царским зятем став…

Звали парня — Карабас. Тихим был его шепчущий глас. Ниже травы и тише воды, он бы под кустом сидел во время войны. С таким кашу не сваришь, выйдет пустой кипяток, но Перро предлагал извлечь из сказки некий урок. Получив в наследство кота, думал сын — досталась ерунда. С такой ерундой хоть крест на жизни ставь. А казалось — лучше крылья расправь. С каким треском обрушишься вниз, с тем же успехом будешь маркиз. Требовалось малое — дать волю коту, тот возвысит твою простоту. Не обыкновенный кот достался, который под лавкой мышей сторожит, этот охотиться и на людоедов страшных привык.

В какой стране всё происходило? В каких краях животное к царю ходило? Носило снедь, добытый в поле улов… ещё и обладало необычным для него даром слов. Кролика добудет, сразу на царский стол лично носил, пока его хозяин голодным дни в тоске проводил. Перепёлок изловит — туда же, к царю. Без утайки заявляя лично: дарю! Таким котом был, обычным для тех времён. Вполне понятно, почему царь казался едва не влюблён. Оставался сущий пустяк, оженить на царской дочери хозяина как.

Может сказка о том, как из топора кашу получается сварить? Не имея ничего, сможешь желаемое ты получить. Разве топор роль в варении каши сыграл? На вкус каши никак не влиял. Но без топора солдату из сказки без горячей еды предстояло остаться, а с топором — все рады для такого варева стараться. Примерно схожий с «Котом в сапогах» сюжет, когда добывается великое, к чему доступа вроде бы нет. Скажут крестьяне — владения Карабаса кругом. Пусть и ехал царь в царстве своём. А чей тот замок, с виду ужасный? И там Карабас будет причастный. Хотя, царь тем замком вроде бы в общей доле владел, да Перро на такие мелочи вовсе не глядел. Важно иное, хозяин кота, будучи безземельным и вовсе не маркизом, останется в окончании сказки с правом владеть здешним миром. Такой уж сюжет измыслил писатель-француз! Всё-таки, в колоде карт тоже не единицей считается туз.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Тюльпанное дерево» (1845)

Жуковский Тюльпанное дерево

В русских сказках намёк есть, несёт содержание смысл и о пользе весть. А какой намёк содержат немецкие сказки? Закроет разве ребёнок уставшие глазки? Как обретёт спокойствие во сне дитя, на отрезанную голову со страха глядя? Где из тела и костей сварят бульон, послужит для сытной трапезы он. Почти сюжет из кровавых мифов о Фиесте, что готов пожирать детей скопом вместе. Как мог, Жуковский в сказках братьев Гримм снизил жестокости накал, нечто похожее на сказание о можжевельнике он показал. Вышло сумбурно, не пойми ради целей каких, да и прикрытием для краткости рассказа стал будто бы стих. Нет, Василий давно за рифму не брался, более десяти лет он в сказках ритмичной прозой увлекался.

По сюжету было так, семья не могла разродиться никак. Не случилось ребёнка, кручинилась мать, не её казалось это — рожать. Кручинился отец, покоя не обретая, думал о судьбе — она такая. Но вот чудо произошло… Или чуда лучше такого не надо? По сказкам немецким ведь ясно, не будет в продолжении слада. Таинственно забеременеет мать, родит ребёнка в срок, конечно, зачав, уколовши палец, под тюльпанным деревом в родах умрёт. Малец будет радовать отца, мужая, не придётся мачехе по нраву, его судьба — она такая. Заманит мачеха к сундуку мальца, попросит яблок со дна достать, и когда тот голову склонит, крышка должна на ребёнка упасть. Сломает хребет, отлетит черепок, отжил своё на белом свете сынок. Чему быть дальше? Сущим глупостям происходить. Ни уму, ни сердцу, ни к чему сказку никак не применить.

Неким образом, когда тело к тюльпанному древу принесут, земли разойдутся, умерший в недрах обретёт приют. Страшно? Ещё бы… После такого заснуть не пытайся, помимо воли в сновидениях от истории такой пугайся.

Для пущей неясности, дабы была мораль, должно случиться так, чтобы разнеслась молва о смерти в самую даль. Птичка начнёт по городку летать, решит правду об убийстве рассказать. Прознают о том все жители того края, о свершившемся непотребстве со слов птички зная. Прознает и отец, когда он наконец-то разуметь начнёт, суровая кара за свершённое мачеху ждёт. Требовалось труп мальца изыскать и дать покой по христианской морали. Да только знали ли о ней во времена, когда сию сказку для германцев сказители неведомых лет сочиняли?

Ответить просто, зачем Жуковскому сказка из немецких земель сталась. С её участием мечта осуществлялась. Мечтал Василий о книге сказок, созданной благодаря стараниям его. Чтобы там хватало всего, он и русские сказки добавлял, которые сам — с умением великим — сочинял. Подойдут сказания из прочих земель, коли поставлена такая цель. Список он завёл, его осуществляя по мере сил, свои изменения в содержания тех сказок вносил. Оно и понятно, насколько смягчил в том же «Тюльпанном дереве» сюжет, где жестокости имеются, там теперь совсем отвратительного нет. Пусть тяжело принять, никак не уразуметь, зато немецкая сказка будет — может даже добрая средь прочих, читатель, заметь.

Ещё бы перевести из французских сказаний, дополнить сказкой из русских преданий, с библейских времён добавить мотив, ничего другого не забыв. Этого мало, было бы куда и для чего спешить, если не Жуковский, другой сможет Василия в деле сём заменить. То домыслы, давайте смотреть наперёд, поэт для воплощения планов силы ещё, конечно, найдёт.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Спящая царевна» (1831)

Жуковский Спящая царевна

Просто сказать, как есть показать, братьев Гримм перещеголять, к Шарлю Пьеро благодарность послать, сочинить сюжет на схожую тему, поднять вековечную проблему, подготовив на русской почве замену, преодолеть из пренебрежения людского стену. Ведь сказка о царевне спящей, кажется в едином образе вящей, для сказителей неизменно ледащей, но западной — ни в чём не нашей. Про девушку, уколовшую палец веретеном, забывшуюся вековечным сном, живущую отныне одним днём, чьего пробуждения столетия ждём, к которой придёт принц с желанием пробудить, уста к устам девицы прислонить, к жизни ото сна пробудить, мужем отныне для царевны той быть. Как не понимай, сюжет имеет право на трактовку, проявил в оной Жуковский сноровку, проведя краткую ознакомительную подготовку, а читатель — конечно же — севший слушать в изготовку.

Дело было давно, когда не жил из нас никто, о чём поведать легко, жило злое существо. Оно праздник испортить замыслить пожелало, о том страстно мечтало, заготовив острое жало, вонзить иглу в палец царевны ожидало. Как было тогда? Была в царстве беда: не имела детей царей чета, и не думала иметь уж никогда. Но случилось счастье, вёдром сменилось ненастье, отяжелела в одночасье, сбылось дело брачье. К царице подполз рак, подал царской особе знак, и стал ясен тогда зрак, не бесплодным вышел брак. Радости не имелось конца, ожидал царь юнца, юницу царица ждала для венца, не сходила улыбка с лица. Созваны гости, пусть воспримут царёву радость, разделят истомившую сладость. Кто же знал, какую сотворит гадость… злое существо, покусившись на младость.

Не позвал царь из чародеек одну, та испустила злобу свою, дабы познал властитель проступка цену, померкнет свет в очах дочери к определённому дню. Должна умереть царевна, о веретено палец уколов, отныне закон суровой правды таков, не бывать иному — урок жизни готов, но пожелала иная чародейка снов. Не умрёт царевна: заснёт! Триста лет так она проведёт, в сон всё царство с нею отойдёт, пока принц её в глухом лесу не найдёт. Так должно быть — другому не бывать, да не готовил царь для дочери кровать, швеям приказал он царство покидать, судьбу пытался отдалять. И как бы не слагалось время, отягощённым сталось бремя, заснёт в срок нужный царя племя, пока не звякнет юноши в пределах царства стремя.

Шли годы, третье столетие сменялось, царство лесом покрывалось, от глаз людских скрывалось, никому не покорялось. Кто шёл в тот лес, погибал. Потому каждый в окрестностях знал, туда никого не пускал, ибо тем на смерть обрекал. Знали люди легенду, её в сердце храня, передавала из поколения в поколение молва, ибо слишком манящей казалась цена, царём ощутит счастливец себя. Кто пройдёт лес, прикоснувшись к губам царевны, к тому не будут больше боги гневны, сказания о том излишне древни, лишь вести о смельчаках бывали скверны.

И вот явился принц, посланник судьбы, дитя трёхсотлетней борьбы, порождение очередной людской войны, чьи годы не станут горьки. Он пройдёт лес, отыщет застывшую вне времени девицу, найдёт рядом уколовшую палец спицу, не заметит на горизонте блеснувшую зарницу, пробуждая от сна юную царицу. Очнётся в тот миг царство, словно в забытье не впадало, будто не кололо палец девицы веретена жало, ничего людей спавших не поменяло, только счастьем лицо принца сияло.

Сказал ли новое Жуковский? Не сказал. А ждал ли кто того? Не ждал, и мнения о творчестве Василия не поменял, с чистым сердцем старание поэта в России человек принял.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Война мышей и лягушек» (1831)

Жуковский Война мышей и лягушек

И враг способен другом стать, бывают чудеса! О том должен каждый знать, то не пустые словеса. Вот есть род некий, допустим, мышей. Ведёт он борьбу. Враг его — не из полей, но не пропустит мышиную он к болоту гурьбу. Лягушачье племя мнилось за врага, с ним предстояла битва: уж больно вкусной была вода, нельзя той водой напиться. Зачем тогда враждовать? Стоило мышам вкус воды похвалить, как стали лягушек за друзей знать: союзу такому нерушимым теперь быть. Сошлись на лучшем, к чему стремились все, поделили то, к чему стороны имели общий интерес, не стало повода к войне, иной враг имел отныне обоюдно важный вес.

Жуковский взял за основу расхожий сюжет, греки о нём ещё повествовать брались. Но какой мог дать Василий совет? Мыши с лягушками у него не дрались. Они рассказывали истории, в басенных мотивах утопая: как мыши проказы строили, в удали удержи не зная. И лягушкам имелось о чём сообщить, их брат прославился прочими делами: кто-то мог в небо воспарить, другой — герой промеж мышами. Так Василий складывал рассказ, хоть индийских шакалов вспоминай, хватило бы для обозрения картины мира глаз, больше о происходящем теперь узнавай.

Кто же враг для всего живого, против кого должна объединиться природа? Таковых существ не так уж много, малочисленны представители его земного народа. Речь про людей, противных мышам и лягушкам с силой единой, чьих не могут пережить божьи твари затей, разве только уйти на глубь водоёма, покрытого тиной. Травит человек, убивает порою потехи ради, покрывает трупами лягушек брег, подкрадывается и к мышам он сзади. Капканы ставит, отравляет кругом себя всё, словно нечто славит, чьё-то обращая в ничьё. С таким созданием войну будет трудно вести, ведь его окружают пособники пострашнее. Кто же за друга человека сумеет сойти? А видели ли мыши кого-то, кто был кота злее?

Если есть на страницах война — это сказ о войне мышей против мурлыки. Горькой станет воинам мышиным цена, им до сих пор мешают спать собратьев в сновидениях крики. Задумали мыши кота проучить, благо в слабости его нашли, казался он должен почить, не способный от страха с кроны сойти. Висел на дереве, побелев от испуга, словно мертвей мёртвого став, не помощью мышей считалась услуга, с дерева кота сняв. Повешенным считался кот, теперь над телом его куражиться дозволялось. Никто не думал, какой примет дело оборот, тело мурлыки умершим считалось. Бойцы той войны, они сражались храбро, о том знают мышей отважных сыны, рассказывавшие о некогда имевшем место славно. Не многие вернулись после встречи с котом, едва ли не большинство пало, об обмане кошачьем известно стало тем днём, когда солнце уже угасало.

Трудно придти к мнению, к чему вообще брался Жуковский повествовать, для чего дал жизнь стихотворению, не сумев подлинной природы человека показать. Да, обвинялись люди в растрате им данного Богом великолепия мира, что при себе поставили злостных мурлык. Но разве не в том человека оказывается сила? За эту силу человек сам себя обвинять чаще всего и привык. Пусть мыши воюют, находят союзников в борьбе, сопротивление людям пусть организуют, способные развернуть фронт на земле, на воде. То право всякого существа — на том в заключении порешим, ведь правда у каждого своя: не бывать миру иным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Василий Жуковский «Сказка о царе Берендее» (1831)

Жуковский Сказка о царе Берендее

Есть мудрые про сказку слова, будто сказка мудростью полна, явно лживая по содержанию притом, даёт наставление полезное потом. Иной сказке только бы показать сюжет, в чём смысла не было и нет. И вот Жуковский, вступая в поэтический с Пушкиным спор, породил творение, не заслужив от современников укор. Дивно это — показать Русь былую: не видел русский человек страну такую. Волшебством переполнялись события тех дней, страдали люди от злокозненных старцев и их затей. Так и Василий, взяв за основу некие части древних сказаний, породил сам то, чему быть среди чудесных преданий, да без полезного урока для молодцов, скорее следует говорить про слаженный строй вместе поставленных слов.

Жил царь Берендей, с женою жил — не будучи годы один, и проводил дни в делах, его голова уже полнилась от седин, лишь печаль брала царя, ибо не родила жена детей. Не знал царь, как избавиться от бесплодия цепей. На походы ходил, однажды попав в неприятность, сила волшебная его заманила, покушаясь на пленника знатность, притянув за бороду царя ближе к воде, тот пил, истомившись жаждой втройне. Заставила сила такое пообещать, чего царь ещё не мог знать. Ведая всё, о тайнах не подозревая, освобождения от злодея желая, царь дал обещание выполнить уговор, понимая, иначе утопит в воде его злодейский взор. Не знал царь о простом, возвращаясь из похода, покуда не узнал — ждёт его продолжение рода. Тут бы кручиниться в тоске небывалой, но не шёл злодей за наградой.

Тем злодеем Кощей бессмертный был, его к чаду царскому зачем-то разгорелся пыл. Без объяснения, ибо сказка не даст того понять, стал Кощей взросления сына царского ждать, и когда тот достиг полагающихся годин, явился к нему Кощей, когда тот остался один. Рассказал о необходимости покинуть отчий дом, быть слугою Кощея царевич обречён. Прознает о том Берендей, тогда и одолеет тоска, а сын его успокоит… была не была. И пойдёт царевич с горем поквитаться, не зная, оставляет сиротою собственное царство, коли не вернётся в положенный час, сгинет навсегда с человеческих глаз.

Появится в сюжете девица — младшая Кощеева дочь, кого не страшит самая тёмная ночь. Сия девица — одна из тридцати сестриц, чьих не различишь из-за сходства лиц. Она умела обращаться в созданий разных, хоть в пчелу, хоть в реку способная обратиться, и делала так, по какой цели неясной, может, чтобы царевич решил сам на ней жениться. Быть беде, не помогай она сыну царёву во всём, о чём в сказке сей мы прочтём. Когда побегут, Кащей за ними гнаться служек заставит, сам себя их нерасторопностью бессмертный ославит.

Другой вопрос, возникающий непременно. Почему к царевичу читатель относится гневно? Ему указывали, каким образом поступить, он же решал, будто по иному должно быть. Все проблемы, встававшие на его пути, царевич мог без затруднений обойти. Он же, словно пресловутый Иван-дурак, всё делал не так. Говорили, чтобы спешил, тогда он с места не сходил, а велели обождать, предпочитал тогда царевич ход ускорять. Могли попросить головы не поднимать, чего не мог царевич понять, а ежели нужда имелась громко о чём-то заявить, не мог и слова он огласить.

Посему, прочтя сказку сию, с в самую малую меру увлекательным сюжетом, отставим её в сторону, не удовлетворившись Жуковского о пользе ответом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Самуил Маршак «Двенадцать месяцев» (1943)

Маршак Двенадцать месяцев

Под новый год обязательно должно происходить чудо. Вера в это сильна в каждом народе, есть такое поверье и среди славян. Пока в Европе и Америке закреплялась традиция святочного рассказа, его подобие являлось устной традицией для народов восточных, согласно принятых традиций, совершаемых на Васильев вечер. Маршак решил возобновить забытые порядки, невзирая на военные годы, он создал «Славянскую сказку», позже получившую название «Двенадцать месяцев». По её сюжету действие происходило в новогодние дни, читатель наблюдал за чудесными явлениями. Сталось не так важно, откуда именно Маршак взял основу для повествования, другое стало главным — сказка полюбилась во всех пределах Советского Союза.

Маршак оживил не только зверей и птиц, позволив им на равных беседовать с читателем и между собой, но дал жизнь понятиям, которые трудно облечь в телесную форму. Так календарные месяцы приняли вид людей, один раз в году собирающиеся, чтобы снять полномочия с декабря-старика, передав январю-молодцу. Вроде бы нет в том сказочности, но сказка как раз в другом. Читатель увидит страдания простой работящей девушки, вынужденной претерпевать издевательства мачехи и её дочери. Те могли её послать в стужу собирать ветки в лес, либо за весенними цветами, невзирая на зиму за окном. Сюжет кажется типично сказочным, пусть и можно его воспринимать любым угодным читателю образом. Только нужно постараться остаться в рамках сказки, позволив строить домыслы всем тем, кому больше нечем заняться.

Сказка требует жестокости к действующим лицам. И так окажется, что Маршак заставит всех персонажей произведения страдать, хотя бы один раз. Кто из них вовремя образумится и научится с достоинством переносить лишения и благодарить за преподанный урок, тому будет прощение, ничем в итоге не омрачающееся, кроме понимания основных принципов человеческого общества: требуется ценить друг друга, находить точки соприкосновения, уважать чужой труд.

Получится понять жизнь даже тем, кто по высоте положения не обязан никого слушать. Маршак покажет юную королеву, захотевшую подснежников в декабре, относившуюся к подданным пренебрежительно, готовую совершать сумасбродные поступки. Той королеве будет казаться, что стоит ей захотеть, то тридцать первое декабря сменится тридцать вторым и тридцать третьим. Пожелает сменить зиму на лето — и это произойдёт. Как же опечалится королева, когда все её желания сбудутся, только не в радость то ей будет, поскольку как раз для неё то и обернётся страданием.

Такие истории можно рассказать про каждое действующее лицо, даже про волка с вороной, белок и зайца. Что говорить про простую девушку, её названных родственников, старого солдата, вплоть до братьев-месяцев. Каждому придётся чем-то поступиться. И вполне очевидно, больше всех страдавший, принимавший происходящее с покорностью, будет награждён сверх меры, получив такие дары, о которых не смел мечтать.

Подробно пересказывать сюжет пьесы «Двенадцать месяцев» не требуется. Он и без того хорошо известен. Может некоторые эпизоды произведения забылись, их не так трудно будет вспомнить, ведь пьеса продолжает пользоваться повышенным вниманием во всех последующих поколениях, как юных, так и уже успевших повзрослеть читателей. Что до Маршака — он получил ещё одну Сталинскую премию, каковую не раз заслужит и после. Да то не настолько существенно, чтобы данное обстоятельство соотносить с важностью пьесы. Не так нужно знать и предпосылки для написания, как не рассматривать и время её создания. Эта сказка должна была быть рассказана, прочие суждения кажутся лишними.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 7