trounin.ru

Кто говорит, будто герой произведения Гамсуна им непонятен, так как мог устроиться на работу хоть куда-нибудь и работать за еду, не совсем понимают, о чём берутся размышлять. Специально для них автор сразу оговорился, насколько тяжёлое положение в стране, когда работы попросту нет. Такого не бывает? Хорошо, тогда история ничему не учит человека. Не станем вспоминать, каким образом промышленная революция лишала людей рабочих мест, какие тогда возникали акты недовольства вследствие социального потрясения. Если теперь стало более понятным, почему герой произведения Гамсуна вынужден голодать, тогда можно продолжать вникать в предложенное автором повествование.

На самом деле, герою произведения повезло — он умеет писать статьи. Этим навыком обладает не каждый. Попробуй создать материал, способный оказаться востребованным. Увы, даже плод мысли талантливого писателя редко находит спрос, особенно при условии, что писатель не имеет известного для общества имени. Придётся огорчиться, у героя произведения есть дефект — он не умеет создавать статьи без вдохновения. Ему необходимо насытиться, окружиться тишиной, занять удобное положение и предаться акту творения нетленного материала, обязательно дождавшись перед этим дозволение музы. Учитывая, в каких условиях приходится герою произведения жить — ему проще умереть от голода, нежели заработать писательством на буханку хлеба и бутылку молока.

Получается, Гамсун описал человека, должного трудиться за еду. А способен ли читатель уразуметь, как за пропитание способны трудиться даже писатели? Разве нет? Кого для примера тогда привести? Допустим, Бальзак потому и находился в постоянном творчестве, так как до конца жизни не смог расплатиться с долгами. Для русскоязычного читателя будет более понятен пример в виде Михаила Булгакова, который в пору журналистской деятельности страдал от недоедания.

У Гамсуна герой произведения отказывается считать себя за нищего бездомного. Он предпочтёт ночевать на улице, но не в полицейском участке. Он откажется от права есть среди бедняков, ежели сам вынужден будет расписаться в бедности. Он будет обгладывать сырые кости и мясо, обсасывать ветки и ветошь, только бы суметь пережить момент до следующего заработка. И когда в его кармане заведётся монета, он тут же накупит хлеба и молока, чтобы предаться пиру. Но, чем дольше длится период голода, тем труднее организму согласиться принимать еду. Такие периоды начинают случаться всё чаще, длятся дольше предыдущих. Как же герой повествования не умер от голода? Его постоянно кто-то спасал, иногда из жалости подавая мелочь.

Живя таким образом, герой повествования постепенно снизойдёт до состояния, близкого к животному безумию. И ему всё-таки предстоит смешаться с нищими бездомными, не получи он предложение наняться на корабль, поскольку на мимо проходящем судне скончался матрос.

Читатель должен осознать, беда не в голоде. Затруднение в положении, куда человечество само себя загнало. Люди пожелали отказаться от сельского образа жизни, предпочтя удобство городов. Теперь человек не имеет возможности добывать пропитание, получая оное сугубо за труд, позволяющий приобретать универсальное средство для обмена на продукты и предметы необходимости. Люди стали заложниками ситуации. И всё чаще происходят моменты, когда случается так, что человека лишают возможности трудиться, вследствие чего он обречён на голодную смерть.

Никто не желает оказаться выживающим, но человека не спрашивают, хочет он того или нет. Особенно не спрашивали весь XIX век, не думая интересоваться и в дальнейшем. Гамсун просто описал одну из форм вынужденности человека бороться за существование, хотя бы таким никчёмным способом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В Скандинавии возможно всё, а в Норвегии и более того. Именно там преступники спокойно покидают тюрьмы, поскольку никто толком не представляет, как должна функционировать исправительная система. И именно там единожды был совершён теракт, при полном к тому попустительстве. В той Норвегии и детей воспитывают в духе вседозволенности. Порой те дети вырастают в оторв, имеющих своеобразное представление о реальности. А ещё о Норвегии удобно писать, когда желаешь выдать реалии распоясавшегося криминалитета. И ещё проще создать детектив в духе норвежских будней. Кажется, Ю Несбё вполне осознал ему доступную среду. Его герои — преступники. Он сам — с удовольствием о них рассказывающий истории. Теперь пришла пора поведать, как система наказаний должна быть сама наказана, ибо всякий должен страдать, даже кто противодействует страданиям других, хотя бы и принося справедливые мучения мучителям.

Приходится придти к согласию — о Несбё и про Норвегию можно красиво создавать любой степени и правдивости умозаключения. Как же всё это обстоит на деле? В действительности всё крайне плохо. Не вяжется образ Норвегии с тем, каким её преподносит Ю. Отчего считать Норвегию краем закоренелых преступников и наркоманов? И это про страну, уровень жизни в которой оценивается едва ли не лучшим в мире. Что же, будем считать, будто Несбё вносит долю нуара в бочку благонадёжности. Оттого у него сплошь преступники и наркоманы, пускай и с парадоксальным для них добрым началом.

Вот и в произведении «Сын» — главным героем ставилась задача отомстить за погибшего отца. Ради такой цели можно убивать всех виновных, либо тому способствовавших, либо просто встающих на пути? Детективная составляющая произведения тому способствует. И пока читатель будет ломать голову, зачем всё это вообще происходит, Несбё словно и сам не знал, к чему подведёт повествование. Окажется, всё можно привязать к месту. Да алогичность мешает здравому восприятию подобного исхода.

Беда Несбё и во внимании к деталям. В жизни человек не настолько подозрителен, каковым он предстаёт на страницах литературных произведений. С другой стороны, наблюдательность проявляется не там и не теми, кому это полагается. У Несбё работники тюрьмы не знают, кто содержится в их учреждении, в том числе и сотрудники для них неизвестны. Ю прописал любопытную замкнутую систему, скорее схожую с проходным двором. Ежели так, тогда действительно — стоит заключённому облачиться в форму надзирателя, как он волен свободно перемещаться, где ему вздумается. Зато обыкновенный водитель маршрутного транспортного средства склонен видеть странное, тогда как ему-то лучше следить за дорогой.

Со слов Ю в Норвегии существуют ночлежки для активных наркоманов. К оной на время и прибьётся главный герой. Доказывать пристрастие к наркотикам не требуется — поверят и сказанным словам. Там же завяжутся отношения с девушкой, переходящие в интимные. И вот из идеальной страны для жительства Норвегия превращается в притон. Мудрено ли, как на такой почве взрастают цветы зла?

Ю Несбё крепко стоит на ногах, явно должный слыть за мастера норвежского нуара. Пусть этот литературный жанр малость устарел, поскольку с его расцвета прошло порядка шестидесяти лет. Только если верить Несбё, когда нуар расцветал в Америке, в Норвегии хватало нуара и без литературных сюжетов. А коли так, тогда понятно, зачем современным норвежцам пожинать посеянное их отцами. Впрочем, это всё домыслы. Ю рассказал обычную историю, к которой поздно проявлять интерес.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Вторая жизнь Уве» — это «Отцы и дети» на шведский лад. Перед читателем старик, не желающий принимать технические новшества. Такой старик для Европы кажется редкостью. Это в той самой Европе, где следом за техническими новшествами идёт слом социальных представлений о действительности. В той самой Европе, ратующей за всеобщую либерализацию взглядов. И вот в Швеции появляется автор — Фредрик Бакман — взявшийся напомнить о старых ценностях. Оказывается, не дело залипать в телефоне, пользоваться автоматическими трансмиссиями и все прочим, призванным облегчать жизнь. Гораздо проще взять в руки верёвку, намылить и сделать шаг, после чего будет уже не важно, каким образом Европа продолжит целенаправленное движение к клоаке. Во все времена старшее поколение высказывало недовольство пришедшей им на смену современности. И Уве как раз из таких. Просто он дожил до седин, а вокруг него возросло поколение европейских нигилистов, чьё отличие от российской молодёжи конца пятидесятых и начала шестидесятых годов XIX века заключается в превалировании собственной личности, при полном безразличии к прочему. Правда и тут Уве повезло — он найдёт отзывчивых людей, способных оказать ему поддержку.

Уве не дружит с современной техникой. Он не видит различия между смартфоном и планшетом. Но он всё-таки прожил зрелые годы в эру компьютеризации. Поэтому понимает, чем мышь отличается от клавиатуры, а разъём PS/2 — от USB. Таким Бакман показывает главного героя произведения с первых страниц. Вроде бы то говорится в насмешку, только такова первая попытка понимания старшего поколения. Безусловно, Фредрик утрирует. Уве всё прекрасно понимает, просто находит очередную возможность поворчать. Он будет ворчать при каждом удобном случае, ведь именно об этом Бакман преимущественно и рассказывает. Недовольство продолжится от лицезрения беззаботности соседей, плюющих на установленные для всех правила поведения. Будет недоволен Уве и от автоматической трансмиссии — устройства, поощряющего неумелость водителя. Может даже показаться, что ежели кто-то не способен владеть механической коробкой передач, уметь парковаться с прицепом, то никогда не заслужит к себе уважения.

Следуя от случая к случаю, Фредрик создаёт для читателя портрет главного героя. Хотя читатель с первых глав прекрасно понял, какой тип человека ему представлен. Бакману не требовалось продолжать, поскольку смысл дальнейшего содержания итак ясен. Однако, книгу следует заполнять словами, поэтому не получится обойтись без наблюдения за новым вспышками недовольства Уве.

Фредрик должен был понимать — нужно разбавить повествование чем-то ещё. Так на страницах оказались эпизоды юности Уве. Читатель узнал о ранней смерти его матери от воздействия вредных веществ на производстве. А вот для отца отведена особая роль — он показан с не совсем характерной для него стороны. Если смотреть на Уве и видеть его недовольство современностью, то подобного с его отцом не происходило. Наоборот, отец с энтузиазмом принимал технические новшества. Будучи гениальным механиком, он славился на округу умением починить любую автомобильную поломку. Оттого и кажется странным, отчего Уве не мастер по ремонту смартфонов, или, на худой случай, системных блоков, мониторов и прочей оргтехники.

Бакман следовал одной идее — показать сложность адаптации старика к реалиям нынешнего дня. Более ничего Фредрика не интересовало. За счёт этого Уве вышел излишне картонным — предсказуемым во всякой случавшейся с ним ситуации. Бакману оставалось взывать к терпению читателя, требуя понять неуживчивость старика. Но Фредрик забыл напомнить о том, что каждому человеку свойственно определённое поведение. А значит и в том, что Уве именно такой — виноват он сам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Будучи слабым умом, король Швеции Магнус Эрикксон якобы составил завещание, потерпев перед этим кораблекрушение и приняв монашеский постриг. Он призывал не нарушать перемирие с Русью, ибо это грозит многочисленными бедами. В дошедшем до нас тексте ясно говорится, как до морского происшествия Магнус уже имел расстроенную психику, вследствие чего его держали на цепи и не позволяли выходить из помещения. Пусть читатель сам считает, насколько обоснованными были предостережения короля Швеции, написанные где-то на Руси и для единоплеменников Магнуса скорее всего оставшиеся неизвестными.

В рукописании приводится историческая информация, сообщающая об удачах Александра Невского и неудачах тех, кто нападал на Русь, вне зависимости от того, был ранее заключён мир или нет. В числе оных числится и сам Магнус, бравший Орехов и оставивший его без охраны, вследствие чего град был утерян. Тут скорее поступками Магнуса двигало легкомыслие, ежели он вернулся через год и обнаружил Орехов занятым, после чего бежал и был добит поднявшейся на море непогодой. С той поры на Швецию обрушились потоп, мор, голод и междоусобица.

Ещё не раз Магнус потерпит кораблекрушение, в результате последнего оказавшись на русской земле, где он станет в дальнейшем прозываться Григорием. Относительно официальной его судьбы принято считать, что он погиб в море, без каких-либо дальнейших измышлений.

Теперь предлагается подумать, почему «Рукописание Магнуша» вообще сохранилось. Его подлинность под сомнением, содержание в той же мере вызывает недоверие. В тексте есть отражение реально происходивших событий, однако ключевое значение отводится призыву не воевать с Русью из-за должных произойти следом несчастий. Летописцы не стали учитывать прочих деяний короля, имевшего разлад с главой католической церкви, поскольку он удерживал часть десятины, предназначенной для Папы. Поэтому гневаться на Магнуса Эрикссона могли многие, и кару он мог заслужить от любого из них, а не сугубо вследствие нанесённых Руси обид.

Сомнительно, чтобы море между Русью и Швецией не славилось бурным нравом, оставаясь спокойным и сопровождая плавание кораблей без происшествий. К тому же, склоки скандинавов вносили дополнительный элемент риска неблагоприятных событий. Пожалуй не стоит развивать эту мысль, так как допустимо высказать любой вариант, отчего передвижения Магнуса заканчивались трагически.

Часто упускаемый из внимания момент — сумасшествие шведского короля. Тронутый умом, он был вызволен сыном из заточения и отправился морем в некое другое место, куда доплыть не удалось. Магнус три дня провёл на волнах, оставшись единственным, кто выжил. Прибитый к берегу близ монастыря Святого Спаса, он раскаялся и рукописал своё завещание, снова заставляя вернуться к невозможности со здравым смыслом отнестись к тексту оного.

Вероятно, «Рукописание Магнуша» требовалось непосредственно Руси, периодически набиравшей силу и отбивавшейся от накатывающих на её территорию врагов, не гнушавшихся нарушать мир, как и не признавать ранних договорённостей. Русскому народу осталось уповать на проявление небесной кары, способной разрушить врага изнутри. Если в Швеции случилась междоусобица, значит такая же напасть должна поразить Орду, Литву, Польшу и всякого иного, посмевшего покуситься на неприкосновенные земли Руси.

До сих пор, как бы это не казалось странным, вера в слова Магнуса сохраняет силу в сердце русского народа, продолжающего взирать на крушение вражески настроенных государств, пусть всё и не настолько соответствует действительности. К сожалению, «Рукописание Магнуша» мало кого интересует, в том числе и тех, кто проживает в России, что же тогда говорить о представителях иных стран.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Начало литературной деятельности Дениса Фонвизина относится к переводу и адаптации басен Людвига Гольберга. Всего было переведено 225 басен, учитывая последовавшие редакции. Сами басни схожи с набором максим: они небольшого объёма, содержат рассказ и дополняются его объяснением. Читателю остаётся усвоить нравственное наставление, не прилагая усилий к осмыслению текста. Этот труд повлиял на мировоззрение Фонвизина: человеку нужно быть человеком, а звери пусть остаются зверями. Нет лучшего примера для отражения пороков, нежели иносказательно их перенести на братьев меньших, которые начинают себя вести подобно зверям, хотя в действительности воплощают собой тот идеал, к которому человек должен стремиться.

Оглашать содержание всех басен бессмысленно, проще переписать заключительные предложения каждой из них. Мораль их более проста, нежели кажется. И вместе с тем, в них изобличаются человеческие заблуждения, являющиеся причиной отрицательного взгляда на жизнь. В качестве примера допустимо привести авторское наставление из одной басни, согласно которому становится ясно, что нет такого места, где человек обретёт счастье, поскольку везде живут люди, а значит горе всюду однотипно. Это излишне утрированное мнение, однако станет бальзамом для тех, кто стремится в лучший из миров, где его и ждёт нечто положительное, да ждёт скорее лишь в мечтах, а не в действительности.

Желающие делать благие дела, думая, как к ним хорошо станут относиться люди, в аналогичной мере познают разочарование, ибо сколько не делай хорошего, тебя всё равно будут гнать отовсюду, словно ты ничего доброго не совершал. Ещё будет хуже тем, кто станет льстить людям сильнее его, надеясь обрести их благосклонность совершаемыми специально для них действиями. Нужно быть преданной собакой и принимать собачье к себе отношение — лучший рецепт для понимания настоящего человеческого счастья.

Надо раз и навсегда усвоить — общество жестоко обращается с людьми. Причина в том, что общество состоит из честных граждан, чем пользуются разного рода хитрецы. Таким образом, общество становится основной причиной проблем, не имея необходимых инструментов для исправления таковой ситуации к лучшему. С другой стороны, хитрецам удобнее управлять именно послушными людьми, чья тяга к справедливости превращает их в кротких овец. Посему кот будет притворяться невинным и пожирать доверчивых мышей, а лиса представится недотрогой, чтобы устроить разор в телеге со снедью поверившего ей купца.

Привык человек доверять людям, надеясь на их честность. А честности по отношению к человеку никто не стремится проявлять. Осёл может прикинуться доктором и лечить будто бы верными средствами, не имея возможности вылечить, так как не смыслит в медицине. А если у некоего козла есть борода, рога и обилие гонора, то таковое животное допустимо назвать философом? Почему бы и нет. Человек привык верить, раз за разом обманываясь.

Стоит ли от этого сокрушаться? Человек — это человек. Другим он быть не в состоянии, как внутренне, так и внешне. Об этом можно говорить, даже допустимо пытаться изменить, заранее понимая бесполезность данного мероприятия. Ежели человек родился — ему полагается принимать происходящее с ним без возражений. Имел определённый замысел произойти случившемуся, значит не требуется искать лучшей доли.

Читателю позволительно обвинить Гольберга в следовании соглашательству. Откуда появятся стремления, если каждая басня призывает к кротости? Почему-то действует обратный эффект: вместо смирения человек приходит к мнению о необходимости борьбы ради лучшего для человеческого общества. Но не противоречит ли это разумному пониманию человеческой природы? Или является побуждающим мотивом к осуществлению того, чего нет, но наличие чего желается? Такая борьба обречена на провал. Впрочем, это способствует поддержанию в обществе желания к благим переменам. И не важно, что сии перемены ведут к обратному эффекту.

Малая порция морали от Гольберга усвоена. Об иных моментах пусть скажут другие.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Понять поэта может каждый, стараний для того не надо никаких, а кто-то сам порадуется, однажды, свои мысли рифмой изложив. Но как же быть с поэтами, чьи речи полны от иностранных слов, для понимания которых не хватает знаний в области иностранных языков? Как оценить старания грузина, понять его грузинский слог? Как оценить его соседа армянина, армянский ежели понять не смог? Как должное отдать всем тем, слагает кто на непонятном языке? Как избежать читателю проблем? Или забыть, не создавать проблем уже себе? Всегда поможет подстрочный перевод, примерно доносящий суть стиха, вот только смысл в поэзии совсем не тот и форма подачи для поэзии совсем не та. Пускай возьмётся за обработку истинный поэт, пусть и без знания оригинала, не примет белый чёрный цвет, важнее отразить подобие душевного накала. И вот грузинский слог понятен нам, понятен слог у армянина, как будто поэт писал всё это сам, сия методика с трудом, но всё же применима.

Михаил Дудин выбрал тех, кто связан с Россией был духом, прошлое их объединило всех, разъединив национальным слухом. Николоз Бараташвили радел за русскую державу, в ней видел Грузии судьбу, предвидел возвышение и славу, чему слагал поэзию свою. Аветик Исаакян заботами мира преполнялся, он в образах искал всё то, чего, лишённый, по свету метался. Эдит Сёдергран, мелодичность её поэзии поймёт ценителей ценитель, там рифма редко проскользнёт, дочерью Санкт-Петербурга она была, писала же на радость шведам шведским языком.

Вот перед читателем Бараташвили, умерший рано, в двадцать восемь лет, его при жизни не ценили, а том как ценят ныне — сведений нет. Скорее нелюбим он в Грузии грузинам, любовь его к России им претит. Любил Россию он по тем причинам, которых теперь больше нет. Сменились годы, извелись враги, над Грузией, как прежде, реет гордый флаг, грузины, должно быть, оправиться смогли, преодолеть оранжевый, окутавший их, мрак. Нет дум о катастрофе пред страной, не разверзается пред нею вражеская пасть, Бараташвили — певец Грузии иной, той, что могла исчезнуть и пропасть. Он с грустью рифмовал, он дам пленительных любитель, он молод был и он того не знал, что быть ему когда-нибудь забытым. Меланхоличен Николоз, природу воспевал, её вершины, думал, будто понимал, что все они едины. Единство мнимо, на миг доступно пониманью, оно сегодня зримо, завтра приводит к расставанью.

А вот поэт Армении Аветик Исаакян, символистов знаки собиравший, объехал порядком стран. Писал из разных мест, был родиной томим, и рифмы в поэзии его передвигались вмести с ним. Кто из читателей вникать начнёт в красу его стихотворений, поймёт, какой Аветик в поэтическом деле гений. Не просто так переводить Исаакяна брался Блок, возможно находивший суть, возможно даже между строк. Писать в масштабе уровня Вселенной, о чём Аветик думал непременно, досталось кажется лишь Блоку одному, Дудин взялся отразить скучнейшую мирскую суету. Не повезло, бывает и такое, полезные свойства нашли и у Алоэ. Найдут полезное и в творчестве Исаакяна исследователи, допустим, из даосского храма.

Что скажет читатель о творчестве финской поэтессы Эдит Сёдергран? Мыслей извлечение. Влекомое желанием дать людям такое, над чем им предстоит долго, очень долго размышлять. Поэту под силу поэзии любой вид придать. Восхищение, дикий восторг, стакан полный, сапог с дыркой, эксперт к знатокам сего зван. Просто творение. Нет, не простое, поэзию следует лучше знать. Рифму необходимо искать. Удивление, дикое чувство, пол ровный, стакан с дыркой. Подсказка дана вам. Пропало сомнение. Мнение позволительно любое. Читателю решать, насколько он готов с этим схожему внимать. Охлаждение, дикая апатия, стих годный, рифма с дыркой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В северных краях, суровых крепостью людской, сложились сказания о былом — про отвагу славные саги. Сложились сказания позже, сохранённые скальдами. Спасибо скальдам, столько сохранили. Есть чем заняться предкам, занятиями примитивными. Обидятся за это мужи науки, мерятся начнут знаниями. Они нашли и сохранили, заслуги в том нет скальдов. Песни, правда, целиком не дошли, простор для предположений открылся. Без разбору набрано саг. Бой и рокот набата слышен. Одни составители взяли за основу одно, другие другое взяли за основу. Одни, переиначив, пробелы восполнили, другие пробелы иначе восполнили. Труд кажется восстановленным, теперь кажется важным его содержание: боги Исландии и герои Скандинавии, битва на небесах и горечь смертных.

Разделили мужи «Старшую Эдду» на три части, решив сохранить в таком виде. Сперва о пантеоне, о Сигурде позже саг набрав и солянку песен разных на закуску. Разнится стиль, стиль разен, слог разнится. Единожды собрав сказания (источники сказаний разные, понятно), преданий в любом количестве добавь, потомки думать о качестве не станут. Памятник культуры скандинавов так возник, представив прошлое в примерных вариантах. Пусть греки их не судят по себе, преданиями преданные греки.

Живут боги в божьем мире, жилище с боем отбивая. Они сильны и пользуются силой, вопросами смущают смертных. Частенько саги полнятся речами, где боги свой показывают нрав. Лишь мудрому дано с богами говорить, мудростью богов на место ставить. Задаст вопрос сын Одина иль Один сам, сам Один иль сын Одина вопрос задаст. Ответ на вопрос сын Одина иль Один сам получит, Один сам иль сын Одина ответ на вопрос в уста вложит. Сказали скальды о мире богов, богам о мире дав самим сказать.

Вершили боги власть свою, великанов божьим гневом устрашая. Знают боги участь свою, заранее известно о битве. Раз победили — раз проиграют. Покуда необозримо далёк последний день, по ту пору необходимо давать отпор. Об этом повествуют саги: про удаль, смелость и непримиримый нрав.

Поют песни скальды о героях, поют песни скальды. Поют об одном, поют о разном. Где герой — герой, там он герой, но где герой — герой, там он не всегда герой. Изначально сказывают скальды про Сигурда одно, иначе сказывают скальды про Сигурда после. Как было на самом деле? Было ли на самом деле? А было ли само дело? Было ли было? Скальды сказывают саги, саги сказываются скальдами дальше, скальды дальше сказывают скальдам сюжет услышанных саг — саги сказаны. Памятник культуры скандинавов так возник, представив прошлое в примерных вариантах. Пусть греки их не судят по себе, преданиями преданные греки.

Старый мир остался в народной молве, о «Старшей Эдде» народ не молчит. Былое в былом, но былое внутри. Порядки древних повержены во прах — порядки древних переживут во прахе тяжёлые дни. Частицы прошлого не покинут людей, люди частично не покинут пошлое. Всегда будет желание сохранить утерянное, утерянное будет желать истлеть навсегда. Скальды наших дней, дней наших скальды, сказывайте саги сами, сами саги не сказываются. Прошлое каждый поймёт на свой лад, каждый прочитает саги исландцев. Каждый не прочитает саги исландцев, не исландцев саги прочитает. Боги должны погибнуть, погибли герои. Сказания только начинаются: судьба толкает народ, народ толкает судьбу, боги оживут, оживут герои, скальды поют новые песни, песни про Рагнарёк.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Славные дела происходили в истории данов, вдохновение само приходит, стоит проявить интерес. Чудом дошедший до нас текст «Беовульфа» — доказательство сей бравады. Произведение является стихотворным, выдерживающим определённую ритмику передачи смысла содержания. Следует воздержаться от прямого трактования некогда описанных событий, нужно понимать широкий разлив аллегорий: борьба с чужестранцем, как битва против чужеродного вторжения, а бой с драконом — одолевшее данов бессилие. Изначально непримечательное христианство всё более входило в жизнь скандинавов, непримиримо сталкивая лбами конунгов и их храбрые дружины. Народ спал и не желал перемен, властители жаждали противостояний, жестоко карая приносящих иной взгляд на действительность.

Беовульф — первый из храбрейших и последний из хвастливых, бросив вызов порождению хаоса, без сомнения величаво предпринял попытку помочь захлёбывающимся от вторжения проклятого поветрия. Он пел песни себе во славу, идя самоуверенно сражаться. И не было за восхвалениями ничего, кроме важной необходимости, проистекающей от верности неоднократно помогавших практик. Воин бил врага, воодушевляясь и изгоняя волну сомнений. Мог ли чужестранец устоять от порыва отваги? Чем он мог ответить уверенному противнику? Ему не позволили выступить с проповедью, дав право выйти под покровом ночи, задушив руками. Ведь нельзя зарубить мечом речь, как нельзя заставить разговоры умолкнуть.

Даны сдержали первых чужестранцев, облачив сражение в народное предание. Появился образ Беовульфа, проявившего необходимые для конунга качества. Ему предстояло не раз затвердить за собой право на власть, отбиваясь от всех мстителей, имевших право заявлять о своих претензиях. Зарождавшаяся сила проистекала изнутри, словно заражённое ядовитыми миазмами болото. Тухлая речь противников отравляла воздух, побуждая Беовульфа к вынужденным поступкам. Трагедия данов ещё не сложилась в твёрдое понимание обязательного смирения.

Беовульфу суждено править, памятуя о битвах ранних лет. Он достойно проявит себя, давая людям спокойное созерцание мира перед наступлением краха. Бой с драконом принято трактовать обязательной частью эпоса о героических людях: Беовульфу не дано просто так умереть. Это противоречит пониманию жизни бравых людей, отдавших себя полю брани. Он стяжал славу, ему суждено сложить голову в бою. Глубокая старость тому не станет мешать, сражение с разоряющим страну созданием теперь пришло к нему домой. Помочь Беовульфу уже некому, он остался последним нуждающимся и по прежнему первым среди прочих.

Итог борьбы данов известен, на их флагах белеют-желтеют-краснеют кресты. Народ не сохранил веру предков, не было в его силах желания задушить дракона. Теперь «Беовульф», как укор за прошлое. Теперь «Беовульф», как устрашение перед лицом предстоящего. Придя единожды, чужестранец придёт ещё много раз. Он будет предвестником затишья, пока разжигает пламя могучий змей.

Элементы истины не стоит недооценивать. Нужно нравственно себя возносить. Борьба была и будет всегда, без боя человек никогда не уступает. Даны сражались, им было дано право сохранить веру предков. Жизнь не мёдом мазана! Всегда найдутся желающие менять представления масс о происходящем. Всегда настоящее будет преподноситься в виде аллегории, если нуждается в продолжении существования. Написанное в форме эпического сказания, оно переживёт века и формально этим обеспечит себя бессмертием.

Ничего такого в «Беовульфе» нет, скажет настроенный против бравый читатель. Твоё право, читающий, в браваде стяжать славу. За обвинениями была и останется пустота, не обеспеченная обстоятельным подходом. Никогда не узнать, чем обязаны потомки устному преданию некогда живших. Точно одно — мифический чужестранец служил воплощением определённых страхов, а чего могли бояться чуткие даны больше, что они не способны были одолеть силой оружия?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рядовому читателю могут быть неведомы различия между предметами исследования энтомологов. Некоторые из них изучают бабочек, но есть и серьёзно увлечённые ловлей мух. Не простых мух, обитающих рядом с человеком, а самых разнообразных, порой и совершенно отличных от привычного понимания данных насекомых. Фредрик Шёберг страстно увлекается изучением мух-журчалок, для чего пользуется специально созданной для этого дела ловушкой Малеза. Собственно, именно о Малезе Шёберг и решил написать свою книгу, хотя Рене Малез посвятил жизнь поиску новых видов мух-пилильщиков.

Повествование строится согласно авторскому вдохновению. Фредрик пишет о себе, о Малезе, о литературе. Определённой сюжетной линии нет. Читатель внимает книге-откровению, страстно увлечённого собиранием мух, человека. Сами собой поднимаются вопросы философии и мирского бытия, чему способствует занятие энтомологическими изысканиями. Если ловить мух старым способом, то легко избавиться от депрессии. Нет необходимости совершать активные действия: нужно застыть и ждать, пока не придёт время совершить движение и заполучить долгожданный экземпляр. Что поймал энтомолог? Муху! А может быть осу? Всё-таки муху! Неискушённый обыватель редко способен признать в журчалке именно муху.

Чем прославился Малез больше всего? Потомки благодарны ему за изобретение ловушки, способной самостоятельно собирать требуемый материал. Энтомологу остаётся лишь взять образцы и приступить к их изучению. Благодаря этому появляется достаточное количество свободного времени, чтобы заниматься другими увлечениями, например театром, литературой и коллекционированием. Собственно, молодые годы Малеза примечательны увлечением пьесами Чехова, Стриндберга и Метерлинка, тогда как Шёберг предпочитает рассуждать о малопонятных ему философских думах Кундеры, в которых он честно пытается разобраться, что у него никак не получается.

И снова автор возвращается к биографии Малеза. Этот шведский энтомолог принял решение посвятить часть жизни ловле мух на Камчатке. Шёберг говорит о его семейной жизни, буднях, красоте природы и, собственно, про создание ловушки. Страсть Малеза приведёт его к собиранию картин, хлынувших потоком в Швецию вследствие Второй Мировой войны. Малез всегда основательно подходил к увлечениям, что позволяло ему самостоятельно судить насчёт оригинальности доставшейся ему работы или о возможности её подделки. Шёберг с жаром описывает эту сторону Малеза, давая читателю отличную атмосферу для лучшего понимания мира искусства. В самом деле, иная подделка может стоить дороже оригинала, а порой и оригинал выдают за подделку. Не так-то просто всё это понять, если серьёзно этому не отдаваться.

Говоря об искусстве, Шёберг не забывает высказать огорчение касательно роли мух. Если где и упоминается муха, то под ней понимается какая угодно муха, но никогда не подразумевается определённая, хотя их великое множество. Впрочем, Шёберг воспринимает это адекватно и не думает переживать. Нужно быть поистине увлечённым человеком, иначе особого смысла в конкретике всё равно не будет. Да и читатель, лучше узнавший о журчалках и пилильщиках, навсегда останется любопытным касательно того или иного насекомого, особенно журчалок, чьё случайное обнаружение отныне будет вызывать прилив тёплых чувств. Ведь это журчалка! Сам Шёберг говорит о росте популярности увлечения людей именно этими мухами. Трудно ему не поверить, если единожды увидеть одну из журчалок.

Страстное увлечение всегда красит человека. Мухи на самом деле прекрасны, нужно лишь сделать первый шаг. Шёберг сделал это, дав читателю пример жизни ярчайшего из энтомологов. И пусть дальше знакомства с книгой дело не продвинется. Не всем дано изучать мух, но каждый может прикоснуться к чужим мыслям посредством литературы вроде «Ловушки Малеза».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Зуд писательства вылечить практически невозможно. Жажда хоть чем-нибудь одарить мир не даёт творческим людям покоя. Что делает Хербьёрг Вассму? Она рассказывает историю молодой писательницы, склонной мечтать и встречаться с мужчиной-антикваром, чтобы вскоре от него бежать и постоянно оглядываться, не подозревая о ворохе проблем, возникающих вследствие её неосмотрительности. Ей постоянно мерещится тот мужчина — и она прекрасно знает, почему он проявляет к ней такой пристальный интерес. Трагическая развязка становится предсказуемой. Подумаешь, человека убили.

С первых страниц Вассму проявляет склонность к описанию мельчайших подробностей внутреннего мира главной героини. И внутри нет ничего достойного внимания. Читатель сразу понимает — перед ним серая мышь, чья книга, едва ли не случайно, располагается на магазинных полках рядом с работами именитых писателей, вроде Кетиля Бьёрнстада. Главной героине очень стыдно за себя, когда она понимает возможную реакцию людей, ознакомившихся с её произведением. Вассму щедра на страхи и, может быть, отражает собственные впечатления от начала карьеры беллетриста (пусть это и является всего лишь предположением).

У главной героини есть близкий друг Франк, можно назвать его любовником. Он примечательный и своеобразный человек. Его сфера интересов далека от современных книжных изданий, поскольку антиквара интересуют книги сами по себе, для этого им необходимо иметь солидный возраст. Франк иногда путешествует, бывает зовёт с собой главную героиню. Впрочем, брать её он и не думал, опасаясь проблем. Но знай он наперёд, как она с ним поступит, так и возможный развод с женой был бы сущей ерундой. Всё-таки не каждый день человек остаётся с пустыми карманами, когда подходит срок денежных обязательств перед влиятельными людьми. Да, главная героиня сбежала от него с приличной суммой наличности.

Вассму превращает повествование в путешествие по Европе. Главная героиня часто уходит в себя, фантазируя на сексуальные и разного рода исторические темы, воображая порой сущие нелепицы. Где Вассму находила материал для книги? Отчего так важно заставлять действующих лиц стоять в пробке и искать пути для справления физиологических нужд? Почему герои добрую часть повествования чешутся и стесняются в аптеке открыто купить лекарство от чесотки? Зачем отвлекать читателя на представления о притягательности главной героини, будто способной пленить горячих мужчин и в интимных ласках провести с ними время, чтобы после несколько глав мучиться угрызениями совести от мысленно содеянного? Про половые органы вместо рыб лучше вообще лишний раз не упоминать.

«Бегство от Франка» не предполагает для читателя наличие выводов. Предложенное автором действие спешно проходит, не обязывая задуматься. Внутренний мир главной героини — единственная достойная внимания часть (несмотря на ранее наоборот сказанное), а поскольку с неё Вассму начинает повествование, то (опять же остаётся предполагать) далее действие развивалось на волне необходимости продолжать рассказывать и придумывать для персонажей разного рода приключения. Поэтому и уходит главная героиня в фантазии, за счёт которых писателю проще наполнить страницы текстом, хоть и довольно сумбурным и будто не к месту расположенным. Внутренний мир всё более трансформировался в нечто несуразное, пока портрет главной героини не испортился окончательно: некогда благие побуждения стали восприниматься секундной прихотью рассказчика.

История началась и закончилась. Книга прочитана и задвинута. Творческая мысль и побуждение найти смысл в прочитанном — спят крепким сном. Это же Вассму… лауреат премий и именитая норвежская писательница! Всякое бывает — писательский зуд способен свести на нет любого автора, каким бы авторитетом в литературной среде он не обладал. Поблажки? Ради чего?!

Автор: Константин Трунин

» Read more