Tag Archives: альтернатива

Алла Горбунова «Конец света, моя любовь» (2020)

Горбунова Конец света моя любовь

Для каждого жизнь складывается на собственный лад. Кому-то везёт расти в благоприятной среде, где чувствуется забота окружающего мира. Иные взращены в злачных условиях. Но вне зависимости от этого, люди сами решают, каким образом им продолжать существовать. Например, Алла Горбунова, если считать её книгу за сборник автобиографических историй, предпочла окунуться в омут мрачных страстей. Может повинна в том любовь к поэзии, когда некоторые поэты стремятся говорить о том, насколько больно жить. А так как Алла имела поэтическое дарование, она тем и жила. Это не говорит, будто её ровесники испытывали точно такие же переживания. Отнюдь, Горбунова предпочитала проводить время среди маргиналов, добровольно себя к ним причисляя. Теперь, спустя полжизни, она пожелала поделиться с читателем воспоминаниями. Если кому-то нравится литература в стиле альтернативы с упором на трэш, чтение придётся по душе. Ежели трепетная натура подобного не переносит, лучше и не браться.

Согласно названия книги, основанного на именовании заглавного повествования, Алла является фаталистом. С юных лет она верит в неизбежное наступление конца света, то есть ей мнится апокалипсис, причём должный свершиться на религиозной основе, когда праведники обретут право на вечный рай. Странно тут другое — в чём радость, если за дела рассказчице предстоит оказаться среди грешников? Читатель сам уверяется, продолжая знакомиться со сборником. В последующем ему становится известно следующее: рассказчица любила тусоваться, встречаться с парнями, о некоторых теперь вспоминая с трудом, её считали нимфоманкой, она перечила родителям, шла наперекор любому мнению взрослых, косила под гота, целовалась с подружкой, не брезговала запрещёнными веществами и успокоительными, с одиннадцатого класса всерьёз увлеклась стихами, была завсегдатаем посиделок в литературных объединениях, занималась лесбийской любовью с поэтессой (известной в узких кругах), позже дело дошло до свингер-вечеринок. На этом автобиографическая часть сборника заканчивается, уступая место художественному творчеству Аллы.

В свою очередь, художественное творчество мало уступало пережитому в юности. Во второй части повествовалось про братков и малолеток, когда первые разносили округу, желая найти девчонок для развлечений, а вторые не совсем против становиться объектом увеселения. Разговором о девчонках можно не ограничиваться, парни могли удовлетворять похоть посредством друг друга, согласно содержания. В третьей части повествование о путешествии в Прагу, как действующему лицу захотелось отведать местный деликатес — колено вепря. На деле блюдо оказалось отвратительным.

Последующие части сборника — трэш. То моряк, уходящий в плавание, решает зашить жене половые органы, зная про склонность к изменам, но та всё-таки проявляет неверность, однако в конце все остаются довольными текущим положением. То мёртвая женщина вопрошает органы, насколько хорошо они ей послужили. Чем дальше читатель продвигался по сборнику, тем повествование становилось забористее. Так и хочется спросить Аллу, насколько подобное вообще считается допустимым писать? Куда делось чувство стыда? Или понимание стыда никогда не было ведомо?

Одно успокаивает, Алла Горбунова обрела признание задолго до того, как сборник был написан. Теперь она имела полное право поделиться мнением о прошлом, не считая зазорным скрывать имевшее место быть.

С кем не бывает? — должен подумать читатель. Со всяким бывает, — ответит ему писатель. Отнюдь, не со всяким! — возмутится читатель. Вот и оставайся наедине со скукой! — утвердительно парирует писатель. И останется читатель без нахождения понимания чувств Аллы Горбуновой, тогда как ей нечего было от него скрывать. Сошлёмся на рассказ Льва Толстого: спасибо, что правду сказал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любко Дереш «Немного тьмы» (2007)

Дереш Немного тьмы

Писатель, хочешь писать? Так пиши! Не смотри, каким образом это воспримут окружающие. Ты живёшь в такое время, когда всё дозволяется. Либо ты живёшь там, где тебе так позволяют делать. Или тебе настолько безразлично, как будешь понят читателем, что способен презреть абсолютно всех, кроме себя. Вот с таким настроением должен был подходить Любко Дереш к новой книге. Вновь он не посчитал нужным задуматься, для кого и для чего создаёт своё повествование. Вновь такие же герои, какие были прежде. И ситуация аналогичная, почти не имеющая различий. Только теперь Любко решил взять массовостью, собрав всевозможных фриков под обложкой. То есть внимания читателя ждёт клуб по интересам, в котором сошлись отбросы общества. Но это для читателя они таковыми окажутся, тогда как они сами думают иначе, представляя, будто занимают особое положение в обществе. Зачем же кривить душой? Трэш — есть трэш… и не надо стесняться в том признаться, ведь известно: от перемены мест слагаемых сумма не меняется.

Давайте представим, где-то льётся хмельная брага, там славные воины празднуют накануне битвы, предвкушая Вальгаллы пир. Где-то сливается азарт с риском разорения, как то происходит от упоения на тотализаторе, а то и держа руку на пульсе изменения биржевых котировок. Где-то исходит на крик группа танцоров, создавшая красивое творение для распространения посредством соцсетей. Где-то математик в молчании проводит ночи перед чистым листом бумаги, должный вот-вот создать формулу формул, отправляя в былое теорию относительности. Где-то писатель творит нечто такое, чему предстоит прославить его имя в веках. Где-то форсайты скупают бесценное, придавая ему значение дороговизны, от чего пребывают в состоянии искреннего упоения. А где-то собираются наркоманы, суицидники и прочий сброд, находящий способность получить сиюминутное удовлетворение, презрев абсолютно всё. Последние и являются героями книги Дереша.

Согласно христианского канона — человека создал Бог по образу и подобию своему. Согласно другого канона, тело человека создано дьяволом, тогда как жизнь в него вдохнул Бог. Из этого возникало побуждение бороться с желаниями плоти, тем истребляя дьявольское изначалие. Из чего тогда исходят действующие лица произведения? Может они думают, будто Бога и вовсе нет, а есть вездесущий дьявол, как раз и создавший человека, тогда как именно Бог должен прилагать усилия в стремлении обратить людей на путь постижения блага? Подобные рассуждения — лишнее. В героях Дереша — в людях — нет ничего человеческого. Вернее, плоть остаётся плотью, ибо грязь остаётся грязью, как не пытайся отмыть, скорее начисто смоешь. Хоть снова проводи разделительную черту между словами «мразь» и «тварь», напоминая, насколько они противоположны друг другу.

Дереш не прикрывал поведение действующих лиц, показывая их быт в естественном состоянии. Кругом грязь (та самая грязь), крысы, насекомые (по образу и подобию приставшие). Ничего положительного, кроме возникающего отвращения. То есть Дереш пытался читателя предостеречь? Неужели (правда?) прежние авторские искания предстали перед стеной отторжения? Или в таком должна заключаться собственная романтика, как неизбывная панковская прелесть немытых тел и измазанных соплями волос? Вполне возможно, судить о том лучше не пытаться.

Творчество Дереша надо понимать в качестве предостережения. Когда в обществе начинают откровенно рассказывать о подобном, считая за нормальное явление, то означает скорый закат, предвещающий должное последовать разложение представлений о должном быть. А зная (подлинно зная), к чему выведет кривая через тринадцать последующих лет, нисколько не удивляешься, скромно ожидая конца, ибо лучше конец, чем взирать на Содом и Гоморру в виде деградации моральных ценностей западной культуры.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любко Дереш «Намерение» (2006)

Дереш Намерение

Почему бы не написать про феноменальную память? Видимо, таким образом решил Любко Дереш, приступая к созданию очередного произведения. А о чём рассказывать? О том же, о чём повествовал прежде. Вновь читателя ждут метания подростка, который наделён способностью мыслить, но лишён возможности делать это адекватно. Может вину за то следует возложить на автора? Он писал, опираясь не на чужие мысли, не делился воспоминаниями, а рассказывал едва ли не про текущий для него момент, так как сам ещё был достаточно молод.

У главного героя память не феноменальная, скорее фотографическая. Ему достаточно увидеть, чтобы на долгое время запомнить. Таким образом ему легко даются предметы в школе, ведь достаточно представить страницу из учебника, и ответ сразу готов. С той же лёгкостью заучивал стихи, просто пробегая глазами. Сам понимал, такой талант ему пригодится в жизни, да он в своих представлениях значительно измельчал, боясь иметь отличие от сверстников. Скорее ему нравилось слыть за задиру, показывать плохой пример, напрасно проводить отпущенные для учёбы годы и мечтать о деле всей жизни, под которым понимал клоунаду.

Главный герой произведения на протяжении повествования ни разу не заставит читателя проникнуться сочувствием. Почему-то он не ищет путей облегчения существования, благодарящий судьбу лишь за возможность лёгкой поступи, когда от него ничего не требуют, так как он способен учиться на хорошие оценки. Но и к этому главный герой не стремится, поскольку боится сойти за вундеркинда, которому придётся напрягаться ради радости родителей, обязательно должным пожелать ввергнуть его в ещё большее количество ученического ада.

Любко Дереш разворачивал перед читателем полотно моральной деградации. Несмотря на возможности, главный герой всё такой же, какими были герои книг у Дереша до него. Если мечта о клоунаде как-то становится понятной читателю, то аморальное поведение – не совсем. Но может главный герой такой из-за возраста? Он практически не знает жизни, не успев её толком начать, уже совершает действия, за которые получит общественное порицание, либо продолжит заниматься тем же и вырастет монстром. Потому Дереш пишет про легкомыслие главного героя, про его стремление к упадку. Что желает этот человек? Напиться, накуриться и изнасиловать девушку, причём вместе со сверстниками. Характеристика для такого действующего лица должна быть ясна, ничем не отличимая от той, которую читатель мог дать героям книги «Поклонение ящерице».

Чем дальше автор повествует, тем сильнее теряется в потоке слов. Талант главного героя оказывается посторонним элементом, будто не связанным с происходящим во второй половине произведения. Можно было ограничиться размером повести, не бросаться за толщиной книги, к чему Дереш и не мог быть готов, так как ещё не писал с размахом, скорее создавая произведения на волне вдохновения, пока не понимал, что исписался и должен начинать работать над новой книгой, а от продолжения наполнения этой отказаться.

Но ведь мог Дереш постараться ради читателя? Того так и не случилось. Содержание «Намерения» катилось под откос, пока автор не пытался исправить положение. Нужно ли ему было стараться? И без того становилось понятным, читателю нужно надеяться на исправление авторского замысла, должного эволюционировать, вместо чего Дереш не допускает творческого развития.

А может Любко Дереш считает себя обязанным стоять на позициях альтернативной литературы? Хотя бы так у него получается выделиться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любко Дереш «Поклонение ящерице» (2002)

Дереш Поклонение ящерице

Есть два литературных слова, вызывающих отвращение у человека, если оные к нему применять. Речь про выражения «тварь» и «мразь». Ежели «тварь» — это отсылка к библейским сюжетам, поскольку всякое живое существо является творением божьим, тварью. То «мразь» — обозначение людей, которых следует презирать из-за присущей им низменности. Поэтому, к слову «тварь» следует относиться снисходительно — ничего в нём нет зазорного. Оттого ведь и сказал Достоевский про право, какое может иметь каждая тварь, либо дрожать перед обстоятельствами, не смея сказать ничего против. А вот если в «Преступлении и наказании» такое определение применить к слову «мразь», тогда значение поменяется прямо до противоположного, когда общество укажет мразям на полагающееся для них место, то есть туда, где устанавливается параша для справления физиологических нужд. Собственно, Дереш взялся повествовать про мразей!

Читатель не сразу поймёт, насколько является зашоренным сознание представленных вниманию героев повествования. Они не видят ничего, кроме ограниченного шорами пространства. Кажется, проблематика не выйдет за рамки дозволенного. То, что украинцы с ненавистью относятся к русским — существующий с давних пор элемент обыденности. Никуда не денешь из истории многовековое нахождение в круге интересов Речи Посполитой и, совокупно, Великого Княжества Литовского. Это наложило серьёзный отпечаток на самосознание. Теперь, не желая продолжать находиться в сфере интересов поляков и русских, украинцы отчаянно провозглашают гимн присущей нации уникальности. Этого никто оспаривать не станет — каждый народ имеет право на уважение со стороны других. Но возьмём во внимание и такой факт, что большинству поляков, как и русских, нет дела до Украины и её внутренних процессов, тогда как едва ли не каждый из украинцев не проживёт дня, не обратив мыслей на тех же кацапов, как они презрительно называют жителей России. Причём тут это и книга Любко Дереша? Хотя бы на том основании, что в начале книги для героев повествования не существует других проблем, кроме как дум о подлой сущности русских, на государство которых обязательно следует совершить крестовый поход. Впрочем, автор показывал читателю, насколько данные мысли эфемерны, так как, на самом деле, на страницах для украинца нет значения до чего бы то ни было, ведь и смерть родных людей они воспринимают за неизбежное, о чём можно впоследствии вовсе не вспоминать.

«Поклонение ящерице» Дереш написал за месяц. Будем думать, так он скоротал летние каникулы. А о чём писать, кроме как не о наболевшем? Ладно, подпитавшись ненавистью к России, Любко предлагал читателю сюжет иного рода — эротический. Половая близость людей описывается на страницах с тем же азартом, каким образом поступали анонимные авторы, чьи экзерциции и поныне получится найти в свободном доступе, ежели кто возжаждет вдохновиться чужими эротическими фантазиями. Даже думается, Дереш не оставался в стороне, внося собственный вклад. Но не станем того утверждать однозначно, хорошо понимая, если есть возможность прославиться за счёт умения складывать слова, тогда лучше прославиться, нежели кропать в пустоту, удовлетворяясь сугубо фактом чтения твоих трудов.

Есть и другие мотивы в произведении, вроде наркомании и увлечения творчеством Лавкрафта. Только сильное впечатления для читателя оставит завершение «Поклонения ящерице», когда Дереш открыто посмеётся над «Преступлением и наказанием» Достоевского, герой которого терзался муками после убийства людей, называя себя той самой тварью. А вот у Дереша герои повествования упиваются фактом совершённого убийства, будто они много выше, нежели Родион Раскольников, достойный одного презрения. Что же, мрази — они и есть мрази.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Любко Дереш «Культ» (2001)

Дереш Культ

Нет, мир не создан для человека. Нет, мир не создан для жизни. Мир — это скопление каменных глыб, не имеющих способности проявлять сочувствие к страданиям других. И только человек, являющийся подлинным воплощением сущности мира, стремится заявить о праве на несогласие, провозглашая торжество гуманности. Подобную систему ценностей стоит признать шаткой, так как она рушится при самом лёгком касании, особенно в восприятии молодых людей, чей разум лишён способности соизмерять должное быть с тем, как они хотят то видеть. Если брать для примера проявление начала творческой активности Любко Дереша, на момент издания первой книги остававшегося несовершеннолетним, видишь ситуацию, которой найдёшь множество объяснений. Однако, за основу примем авторское стремление к иному осмыслению ему доступного пространства — он хотел больше, нежели дозволялось. Поэтому, на первых порах, главный герой его произведения — последователь учения Кастанеды, ежели не в плане стремления породниться с нагвалем или использования практики неделанья, то точно в качестве искателя средств для открытия умения познавать сокрытую от человека грань бытия. Любко сам предупреждает читателя об опасности приёма внутрь наркотических веществ и галлюциногенных грибов или препаратов — попадёшь в реанимацию, вдруг тебя успеют туда доставить.

Другая сторона повествования — своего рода жестокость подростков к себе и окружающим. Как тут не вспомнить дебютный роман Рю Мураками, где описывалось отношение японских подростков к свободному образу жизни, когда они принимали наркотики, нисходили до развратных сексуальных отношений, представая перед читателем в образе падших созданий, вместо людей показывались существа, только и существующие во имя заполнения всех отверстий организма. У Дереша описывается схожее, но не в столь отвратительных чертах. Всё-таки, и это должно в какой-то мере радовать, Любко не опускался до чрезмерностей, пусть и сообщая об обстоятельствах, способных шокировать читателя.

Точку в восприятии юных опытов автора поставит чрезмерное присутствие отсылок к Лавкрафту. Вполне очевидно, Дереш шёл по пути наименьшего сопротивления, вдохновляясь творчеством других. Отнюдь, это не ведёт писателя в бездну. Наоборот, он учится говорить художественным словом, дабы после приступить к написанию историй, аналога которым не существовало. Насколько таковое суждение применимо к автору «Культа»? Вполне очевидным станет ответ: будущее покажет.

Конечно, Лавкрафт видится интересным, создателем вселенной первозданного ужаса. Почему бы не вдохновиться и не связать реальность с вымыслом? То не станет затруднением, если под рукою методики от Кастанеды, прямо призывавшего для лучшего восприятия иной реальности использовать соответствующие средства. Но есть и другие методики, которым Кастанеда уделял много времени — речь про осознанные сновидения. Вот с этим гораздо проще, когда, всё тобою желаемое, находит воплощение, позволяя становиться полноправным участником происходящего действия или оставаться сторонним наблюдателем.

К окончанию повествования Любко обретёт уверенность в умении рассказывать нестандартные для восприятия истории. Напоследок он сообщит о происшествии между преподавателем и ученицей, в результате чего, вполне очевидно, участники бойни испустят дух, причём в красках, должных понравиться ценителям расчленёнки. Но и это не всё. Зачем-то Дереш заставит главного героя страдать от лицезрения горя близкого ему человека, всего-то принудительно лишив конечностей.

Теперь возникает вопрос, насколько следует допускать до чтения «Культа» подростков, учитывая факт написания книги несовершеннолетним? Вполне занимательное должно получиться рассуждение с вполне логичным однозначным выводом. Что до прочего — «Культ» лучше считать за вольные фантазии юного автора, пожелавшего сообщить о казавшемся ему важным. Впрочем, исходя из некоторых сцен, Любко писал по приколу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рю Мураками «Все оттенки голубого» (1976)

Рю Мураками Все оттенки голубого

Рю Мураками обыденно и буднично пишет о простых вещах: помещение кишит тараканами, на кровати раскрыта «Пармская обитель», в стороне сплетение рук, ног и языков, на телах физиологические жидкости, осознаётся лишь настоящий момент — больше ничего нет; не будет завтрашнего дня, вчера тоже не существует; сознание продолжает оставаться спутанным, под кажущейся мрачной атмосферой сокрыто пассивное отношение к происходящему, будто произошёл сбой, вытравивший из человека человека, вернувший его к животному состоянию, настолько бездумным воспринимается описываемое на страницах; мозговая активность не прослеживается, единственное объяснение мотивов представленных действующий лиц — их погружение в бездну нечистот — они подобны червям, пропускающим через себя пороки человечества; сущность субстрата им безразлична, съедят, выпьют, впустят в себя всё; молодые люди вмазались и довольны, а виной всему пресыщенное и спокойное до безразличия общество, забывшее о смерти во имя настоящих идеалов.

Произведение Рю трудно принять, пребывая в здравом уме. Если читателю действительно нравится повествование такого плана, значит пора задуматься о визите к психиатру, пока скромные желания внимать не перешли в навязчивое желание самому принимать участие в подобном. И всё-таки «Все оттенки голубого» надо читать, преодолевая приступы тошноты, подавляя отвращение, чтобы выработать собственное отношение к описываемому. Может показаться, что Мураками предлагает наблюдать за деградантами. Он выбрал для повествования слишком отталкивающую модель поведения. Но у него нет другого примера. Рю делится с читателем собственным опытом. А многие ли его смогут повторить? Поэтому лучше ознакомиться с текстом произведения и более не возвращаться.

Смысла в описываемом нет. Молодые люди ведут беспорядочную половую жизнь, принимают разрушающие организм вещества и наперёд думают о необходимости попасть в реабилитационный центр. Вместо сюжетной канвы читатель внимает перемещению тел из одной позиции в другую, смене партнёров, ощущениям от приёма наркотиков. Другого, на чём можно акцентировать внимание, нет. Пока действующие лица подвергают свои тела всевозможным испытаниям, у них внутри теплится надежда на благополучный исход. Они понимают, что им грозит зависимость, есть опасность заразиться смертельным заболеванием, но, в конкретный представленный Рю Мураками отрезок времени, не могут остановиться и выйти из порочного круга.

Другой аспект описываемого — вопрос: как сложится дальнейшая судьба представленных персонажей. Понятно, рассказчик станет знаменитым писателем, классиком японской литературы. А что стало с остальными? Думается, большая часть не смогла преодолеть себя и уже давно пошла на корм обитателей подземного мира. Незначительная часть вернулась в ряды добропорядочных граждан, обзавелась семьями и читает нотации детям, ни в каком виде не допуская их к повторению ими пройденного пути. Лучше дать им книгу Рю Мураками, может успеют одуматься, а ежели нет, значит черви породили червей.

Необходимо научиться мириться с существованием иначе мыслящих людей. И необходимо научиться направлять энергию иначе мыслящих себе на пользу. Огульно поливать грязью, обвинять в расстройстве психики и стараться искоренить — не есть рациональный подход к решению проблемы их существования. Применяя позицию неприятия одних слоёв населения, неизбежно будешь использовать аналогичные методы борьбы с другими выступающими против представителями общества. Корень проблемы прежде всего в гуманизме, а потом уже в молодости. Коли разрешать, так всё, иначе не запрещать вовсе. Запретное всегда манит.

Это мнение — одно из мнений. Мнений много — это мнение одно. Одним мнением мнения многих не изменишь. Одного мнения бывает достаточно. Мнимо сомнение одного во множестве сомнений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чарльз Буковски «Истории обыкновенного безумия» (1972)

Буковски Истории обыкновенного безумия

Жизнь определённо заслуживает пустого времяпровождения. Будь ты признанным писателем или гниющим наркоманом, смысла это не добавит. Выше головы прыгнуть нельзя, как и восстать из окоченевшей плоти. Важно не обращать внимание на происходящее вокруг, тогда будешь уверен в собственной правоте на сто процентов. А ещё лучше осознавать присущую тебе никчёмность, безостановочно упиваясь этим подобно Чарльзу Буковски. Да, Чарльз — ханыга. Нет, ему нисколько не противно, что его считают ханыгой. Он всё равно не прыгнул выше головы, а значит у него не было причин для уныния.

Буковски пишет о таком, о чём люди думают редко. Конечно, существует определённая группа людей, подобных Чарльзу. И может быть они даже читают его книги. Ведь что-то же они читают, сидя на скамейках пивной лавки. Но скорее им Буковски неизвестен, поскольку Буковски пишет о себе, довольно отличном от окружения. Его проза наполнена вымыслом. Авторская фантазия уносит читателя в мир падких на секс женщин и голубых мужчин. В остальном же несмываемая грязь.

Буковски непременно говорит от первого лица, используя в качестве главного героя рассказов себя, либо придуманного им на все случаи Чинаски. Они оба пьют в равной степени много, привлекательны для противоположного пола и стяжают славу на литературном Олимпе. Коли не скажешь о себе хорошо сам, то никто другой тем более не скажет. Поэтому стоит ли удивляться непомерно высокой авторской оценке касательно своих непревзойдённых коротких историй. Если поверить Буковски на слово, то лучше писателя на планете до него ещё не было и не будет после его смерти. Кто не успел похвалить лично, тот зря жил, а если умудрился родиться тогда, когда Буковски умер, то не стоило и появляться на свет.

Самокритика Чарльза нисходит до признаний, вроде гениальности в духе гениальности. Яснее говоря, Буковски не умел писать плохо. Любой сумбур, отбитый им на печатной машинке, является шедевром. У него может отсутствовать внятное начало, быть скомканной середина, но в конце обязательно следует логический вывод, чаще всего никак не связанный с предшествующим текстом.

Логику своих произведений определяет лично Буковски. Он не просит хвалить — похвалит себя сам. Он не просит учить жить — поучительный тон ему самому свойственен. Единственное, с чем Чарльз не соглашался, так это с позицией общества касательно человеческих пристрастий. Буковски готов был дать людям право на самоопределение, искренне радуясь, что дозволено пить алкоголь. Употребляй он наркотики — ему пришлось бы тяжко. Поэтому Чарльз не одобряет якобы правильных суждений, намекая на такую же вредность монотонного труда, взрывающего мозг, ничем не лучшего по своему воздействую на организм, как допустим марихуана, расплавляющая мозг, доводя до такой же стадии отупения.

Внутренняя философия Чарльза Буковски имеет право на существование. Такая точка зрения может в будущем восприниматься адекватным отражением деградирующего общества, ханжески осуждавшего то, что отказывалось осознавать. В своей основной массе человечество рабски следует нужде жить от зарплаты до зарплаты, отказывая себе в удовольствиях. Можно до старости отрабатывать банковскую ипотеку и, истощив себя, отправиться в лучший из миров, так и не поняв, ради чьего счастья старался. Никто не говорит о необходимости всё бросить и начать топить себя в алкоголе — пусть у каждого будет право на собственный выбор.

И не надо палить в убегающее одеяло…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чарльз Буковски «Макулатура» (1994)

Буковски Макулатура

Ерунда сама по себе является ерундой, как не пытайся её охарактеризовать. Если в ерунде искать смысл — рождается философия. Если её стараться применить к повседневности — религия. Ерунда самодостаточна — нужно принять во внимание и не придавать значения. Всё равно замыслы её сказавшего человека будут истолкованы превратно. В данный момент под ерундой стоит понимать художественную литературу, а именно те тонны макулатуры, коей она и является на самом деле. Редкий писатель вкладывает смысл в создаваемые им произведения, чаще в безумстве исторгая из себя слова ради слов, будто кто-то их действительно будет читать в том количестве, на которое они рассчитывают. Удовлетворяется сиюминутная прихоть без предположения о нужности и полезности.

Возможно из данного понимания исходил и Чарльз Буковски, когда создавал последнее своё крупное произведение. Не надо быть особенно талантливым, чтобы в отрицательных оттенках передать гибельное положение писательского мастерства. Во времена Буковски действовали определённые закономерности успешного написания книг, воспринимаемые последующими поколениями скорее негативно. Это в прошлом, поэтому чтение «Макулатуры» становится для читателя квинтэссенцией для понимания литературы последних десятилетий XX века.

Буковски берёт за основу избитые сюжеты, предлагая читателю присоединиться к будням бедного-талантливого детектива, способного решить труднейшие из поручений, будь заказчиком хоть Смерть, хоть инопланетяне. Его пропитое-прокуренное мировоззрение строится согласно представлениям самого Буковски о приятном времяпровождении, то есть главный герой не будет брезговать алкоголем и ставками на скачках, что одновременно обязательно становится для него сущим наказанием, отчего выбраться из ямы будет проблематично.

Буковски строит повествование в мрачных тонах, изредка переходя на чёрный юмор. В самом деле, что такое может произойти в жизни падшего элемента общества, если он не представляет никакой ценности? Его смешают с грязью и выставят на всеобщее обозрение, дабы другим служить ярким примером никчёмного существования. Буковски жесток и не собирается делать исключений: происходящее полно абсурда и обречено на мучительную гибель. Перезанять разумность на стороне не получится — никто не поверит и не согласится предоставить второй шанс.

Говорить о том, во что выродилась литература после Буковски нет необходимости. Она перешла на другой этап существования. У неё появились иные ценности и она варится уже согласно им. Это не хуже и не лучше — изменились нравы, а с ними и способы подачи материала. Заложенное ранее продолжает использоваться, будучи разбавленным упором на новые потребности человеческого бытия. Читатель просит откровенности, получая её в полном объёме. Описываемое Буковски стало далёким и слегка наивным, словно песок пересыпали в песочницу побольше, где вместо лопатки, ведра и рядом располагающейся скамейки для распития спиртных напитков, можно найти остатки людских испражнений, засохшие интимные выделения и можно наблюдать за развратными действиями взрослых, вернувшихся по образу мысли в пещерные времена.

«Макулатура» отчасти делится прогнозом на будущее. Буковски отражает и те тенденции, что будут проникать в художественную литературу на протяжении последующих десятилетий. Уже нет наивной веры в существование Смерти, инопланетян и прочего, а есть твёрдое убеждение, что мифические определения обязаны облечься в человеческое тело и в своих стремлениях быть похожими на жителей Земли. Впрочем, это касается абсолютно всего, в том числе и событий прошлого. Всё подводится под одно, без права на самостоятельность.

При любом критическом отношении к художественной литературе, никогда к ней не изменится отношение основной читательской массы. Потребности этой массы формируют то, к чему будут стремиться писатели, иначе обязательно канут в забвение, какими бы гениями беллетристики они не являлись.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чарльз Буковски «Голливуд» (1989)

Буковски Голливуд

За одной историей обязательно скрывается другая история, за которой, в свою очередь, прячется ещё одна. И так до бесконечности. Почему бы писателю не рассказать о своей работе, особенно, если дело касается нового дела. В случае Чарльза Буковски — это написание сценария для художественного фильма, причём задумка и воплощение лежит полностью на писателе, должном продумать всё от начала и до конца. А о чём мог ещё рассказать Буковски, как не о самом себе, попирая общественными ценностями и показывая жизнь без прикрас. Его герой — беспробудный пьяница, живущий ради пьянства и скачек, совершающий своеобразные поступки во имя приятного ему образа жизни и плюющий на любые правила приличия. Ныне проза Буковски воспринимается обыденно, следом за Чарльзом на литературный Олимп забрались сонмы пьяниц, наркоманов, гомосексуалистов, психопатов и сексуально озабоченных, с упоением рассказывающих уже собственные истории. Самое странное — читателю это нравится.

Какой он: Голливуд? Теперь это не та фабрика, где зажигались приятные взору звёзды и снимались романтические истории. Надлом произошёл в восьмидесятых, дав людям возможность ощутить вседозволенность. Ранее скрываемое вырвалось на страницы книг и экраны кинотеатров, удостоившись интереса публики. Разумеется, Буковски оказался востребованным, проповедуя мировоззрение отверженных. Подобных ему оказалось едва ли не большинство, живущих не в лоске и приятной атмосфере, а убивающих время попойками и прибегающих к прочим занятиям, позволяющим прожигать жизнь в беззаботном угаре. Отчего пьяница не может быть идеальным героем для произведения? Чарльз Буковски сам об этом говорит, когда всюду ссылается на ценителей своего творчества, считающих за святое дело опрокинуть с писателем в баре алкогольный напиток за их общее здоровье.

Буковски не делает акцент на пьянстве, хоть и пишет об этом на каждой странице. Он рассказывает читателю про определённый эпизод, участником которого был. Где в повествовании вымысел, а где правда — понять трудно. Слишком всё перемешалось с киношными сценариями, до жути однотипными, построенными на одинаковых приёмах, угодных зрительскому желанию. Заслуга Буковски сводится сугубо к благостному расположению к выпивающим людям, готовым пить постоянно и в питье находить радостные моменты. И всё равно акцента на пьянстве нет. Оно лишь помогает писателю работать и позволяет жить без мук совести. Впрочем, бессмысленно употреблять слово совесть рядом с именем Чарльза Буковски: нужно существовать и не думать о завтрашнем дне.

Пока Буковски пишет сценарий, читатель наблюдает за процессом сознания кинокартины: жадные продюсеры, готовые на всё режиссёры, капризничающие актёры, пинаемый всеми сценарист. Иные участники готовы лишить себя жизни, если их что-то не устраивает. Читатель подметит и другую специфику рабочих моментов. Борьба идёт не ради искусства, а с целью заработать на прокате. Кажется, один Чарльз Буковски озабочен финальным результатом, тогда как остальные действующие лица оказываются людьми со стороны, посягающими на его право топить себя в алкоголе. Конечно, всё пойдёт не так, как задумал писатель, а, опять же, в угоду зрительскому интересу, когда экспрессивные сцены разбавляются, что Буковски воспринимает кощунством.

И вот фильм готов, он даже пользуется успехом. Да и чёрт с ним. Чарльз Буковски просадит деньги на скачках и снова напьётся. Как бы человек не жил, он всё-таки жил. Впереди ещё много дней, их тоже следует чем-то заполнить. Создавать ли художественную литературу или жить в своё удовольствие — дело личное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Энтони Бёрджесс «Заводной апельсин» (1962)

Человек — скотина, человек — сволочь, человек — паразитирующий организм, человек — истинное дитя Вселенной: всё рождается и умирает, былое исчезнет бесследно, останется хаос. И всё повторится вновь. Перед осознанием гуманности, людям не дано понять к чему приведёт пропаганда вседозволенности. Покуда с каждого угла льётся индивидуальная программа действий отщепенцев общества — постепенно начинается разложение цивилизации. Ведь к XXI веку человечество, как никогда, достигло худо-бедного согласия, всё более утрачивая национальные индивидуальности, находя новые точки соприкосновения. Когда-нибудь случится ещё один глобальный нравственный кризис: произойдёт переоценка ценностей и в людях взыграет стремление осмыслить себя в ином понимании. Глупости? Отнюдь, такое уже было. Значит такое будет опять. Энтони Бёрджесс предупреждает!

Читателю может показаться, будто описываемое Бёрджессом действие — глупая и безосновательная жестокость, противная человеческому естеству. Так ли это? Неужели человек настолько обособился от природы, что утратил желание доминировать, подчинять, оказывать влияние и всюду находить выгоду персонально для себя? Какими бы методами он не оперировал, он всё равно продолжает жить ради выполнения заложенной в него программы. И суть этой программы как раз и заключается в немотивированной агрессии, должной помочь запугать окружение и достичь человеку временного удовлетворения. Конечно, действующие лица «Заводного апельсина» чрезмерно перегибают палку, круша окружающую их действительность, грабя прохожих и насилуя женщин, воспринимая подобное театральным представлением. Постановка зрима, музыкальное сопровождение ощутимо; отвращение — именно та реакция, которой хотел добиться от читателя автор.

Так ли далёк Бёрджесс от действительности? В мирной жизни действуют ограничения, не позволяющие людям преступать закон. Но стоит заглянуть в недалёкое прошлое, обратившись к опыту войн — нагляднее пример найти не получится. Человек превращался в зверя, видя зверское к себе отношение, поступая аналогично в ответ. Хуже того, человек по-зверски обходился с теми, кого он должен был защищать. Мотивирующих на агрессию причин существует множество — все они внутренне обосновываются, но чаще получается найти только одно объяснение, исходя из которого понимаешь, что это свойственно человеку, стоит устранить ограничения.

Бёрджесс описывает реальность, плохо похожую на настоящую жизнь. Его герои сплошь пропитаны негативом, поступая слишком предсказуемо, не испытывая угрызений совести. Единственное, о чём задумывается читатель, каким именно образом общество в один момент выродилось? Представленное на обозрение поколение сплошь состоит из маргиналов, наводящих ужас на всю округу. Их родители представлены забитыми аморфными существами, с отстранённостью наблюдающие за асоциальной деятельностью собственных детей. Дело в воспитании? Нет. Читатель ясно понимает — Бёрджесс что-то недоговаривает.

Складывается ощущение, будто действующая власть специально вела политику на искоренение гуманистических начал, предпочтя построить общество из выродков, чьи анархические побуждения позволяют им осознать необходимость существования общества, в котором важная роль будет отведена праву сильного. Бёрджесс не стал создавать приторную утопию (её бы пришлось ломать), проигнорировал милитаризацию (военные хунты и без того широко представлены на планете), он просто позволил представителям дна почувствовать представившийся шанс одержать верх над довлеющими над ними тихонями, на чьё либеральное мнение нельзя положиться из-за трудности прогнозирования будущего. Власть всегда стремится сохранить свои позиции, как и любой отдельно взятый человек — никто не желает отказываться от с трудом достигнутых благ.

И всё-таки Бёрджесс старался изменить ситуацию к лучшему. Он пытался исправить человеческое естество, для чего задействовал доступный его воображению инструментарий. Бёрджесс стал исходить от противного, искореняя насилие насилием. Будто клин клином вышибают, подходя к решению проблемы с противоположной стороны. Если задаться целью, то любого человека удастся переубедить, для чего так или иначе придётся воздействовать на его психику, причём достаточно жестокими методами. Известный факт, что нет ничего лучше применения электротока, когда нужно выработать автоматическое отвращение к определённому моменту. Вот и Бёрджесс дал читателю надежду на лучшее будущее, чтобы люди не истребили сами себя, а с помощью науки пришли ко взаимопониманию.

Версия Бёрджесса имеет право на существование. Он во многом прав, а в остальном показал тех людей, что вечно мнят себя сверхлюдьми, ничего из себя на самом деле не представляя. Они всего лишь следуют зову природы, согласно которому популяции должны саморегулироваться. Поэтому агрессию из человека не вытравить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2