trounin.ru

Стоит ли говорить на серьёзные темы с серьёзным лицом? Может стоит оскалиться в оскале безумия? Многое ли изменится от того, каким образом рассказывать о событиях прошлого? Исходить пафосом или капать желчью? Воодушевляющими порывами действительно выковывается будущее? Или это всё мимолётный обман, нацеленный на поддержание имеющегося положения? Предполагать разное — единственное спасение от однобокости мышления. Порой и с помощью чёрного юмора лучше получается понять очевидное. Главное усвоить одно — как ржавеет и исчезает железо с планеты, так сойдут на нет и навсегда будут забыты проблемы сегодняшнего дня. Так стоит ли придавать значение искусственно создаваемой суете, придуманной во имя надуманных идеалов?

Энтони Бёрджесс знакомит читателя с историей нескольких семей, максимально охватывая требуемые для повествования страны. На страницах произведения разворачиваются судьбы валлийцев, русских и евреев, сошедшихся под пятой саксов, чтобы прожить жизнь, участвуя в исторических событиях. Отчего-то Бёрджесса более всего беспокоит самоидентификация валлийцев, о которой он говорит в положительном ключе, нещадно поливая её грязью. Впрочем, грязью Энтони поливает абсолютно всех, никому не позволяя чувствовать себя правее других. Тем же валлийцам он указывает на их истинное место, с сомнением отзываясь о предположении их причастности к потерянным коленам израилевым и о чистоте теперешних потомков, основательно перемешавшихся с саксами.

События развиваются во множестве направлений. Читатель становится участником крушения Титаника, революции в России, Первой и Второй Мировых войн, стоит у истоков основания Израиля, пребывает в поисках легендарного меча короля Артура. Бёрджесс старательно выписывает собственные теории, подавая их с особым цинизмом, словно забивая пустоты самыми скверными предположениями. У книги получилась трудно поддающаяся определению атмосфера действительности, якобы без красок, но при этом измазанная чернотой с первой до последней страницы.

Не обходит Бёрджесс вниманием насущные затруднения. Он сетует на самоуверенность людей, привыкших считать свои предположения определяющей истиной. Тот же Титаник считали непотомляемым, поэтому на нём было мало спасательных шлюпок. О национальных идеологиях говорить после такого утверждения просто бессмысленно. Постоянно упоминаемые Бёрджессом валлийцы в итоге остаются без права на независимость от Великобритании, в силу того, что они стали её кровной частью. Теперь это сводит любые суждения о праве на самоопределение в пустоту, поскольку говорить о некогда происходившем никто не запрещает, однако современные валлийцы от этого никогда уже не станут теми валлийцами, которыми когда-то давным-давно были.

Особой теплоты нет у Бёрджесса и в отношении русских. Их присутствие в сюжете помогает переносить повествование сперва в голодающий Петроград, а затем показать на примере пленных утрату людьми истинной родины. Тяжело не иметь права на спокойную жизнь и постоянно пребывать в сомнениях касательно определения себя среди других. Действующие лица произведения Бёрджесса постоянно этим озадачены. Они руководствуются личными помыслами, часто говорят на подобные темы и всегда стремятся к определённой цели, всякий раз приходя к осознанию тленности. Отчего советские пленные не стремились вернуться домой? Бёрджесс наглядно демонстрирует, показывая, на примере опосредованно причастного к русской нации человека, всю ту надуманность истины, скорее возводящей преграды, нежели помогающей людям двигаться по направлению к светлому будущему.

Железо способно пережить века, будучи бережно хранимым в ореховом масле, иначе оно заржавеет. К сожалению, желание хранить железо провоцирует конфликты между людьми, толкая их на выплеск агрессии. Что даёт человеку его побуждение опровергать или приукрашивать заслуги прошлого? Ответить практически невозможно. Есть два варианта развития событий: отказаться от изучения истории вообще или не делать выводы на её основании. Тогда и будет достигнуто промежуточное состояние взаимопонимания. А потом всё равно найдутся те, кто ввергнет человечество в хаос.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Прошлого на самом деле не существует. Есть только воспоминания очевидцев, исторические свидетельства и многократно пережёванные представления о былом от живших после. Когда в настоящее время пытаются чего-то добиться, ссылаясь на деяния предков, то это всего лишь один из инструментов для получения нужного результата и приобретения должного веса в обществе. Но прошлое всегда будет беспокоить людей, как бы они к нему на самом деле не относились. Допустим, Турция за XX век подверглась существенным изменениям. Разве стали турки лучше жить? Они справились с противоречиями и готовы на мирных началах интегрироваться в пространство Европы? Турецкое государство продолжает существовать, преодолевая внутренний дискомфорт. Орхан Памук в романе «Мои странные мысли» взялся отразить важнейшие из событий своей страны, показав их на фоне жизни торговца бузой.

Трудно представить, чтобы турецкий народ был доволен достигнутым им положением. Он относится враждебно ко всем, начиная с себя. Памук показывает жестокость в армии, преступность на улицах, нестабильность экономики, то и дело случающиеся военные перевороты. Обывателю остаётся всё это терпеть и продолжать пытаться просто жить. Главный герой произведения старается находиться в стороне, но вынужден быть участником происходящих перемен. Памук показывает его путь от школьной скамьи и до зрелого возраста, наполняя жизнь печальными событиями: родные будут умирать, друзья огорчать.

Не забывает главный герой о самоудовлетворении до брака, активной половой жизни в супружестве и о футболе. Причём футбол на главного героя никакого влияния не оказывает, сам Памук пишет об успехах того или иного клуба, словно именно эта информация позволяет туркам ориентироваться во времени и привязывать к ней все личные события и дела государственной важности. Автор, в отличии от главного героя, предпочитает смотреть на мир глазами всех действующих лиц, отводя каждому из них место на страницах. Однажды случившееся позже будет рассмотрено под разными углами, вплоть до рефлексии ближе к окончанию повествования, когда вспоминать про ошибки молодости не следует, но иного уже не остаётся, так как в будущее смотреть смысла ещё меньше.

Турция менялась. Старое сносилось — строилось новое. Памук делится с читателем собственной болью, будто навсегда была потеряна прекрасная страна, как бы плохо в ней не жилось. Перемены принесли сомнительное облегчение, что вызывает раздражение. Главному герою тоже хочется обрушить на Стамбул мощное землетрясение, способное разрушить его до основания, поскольку нет того города, в котором прошла его молодость, и по причине утраты понимания необходимости продолжать существовать в отличной от привычной обстановке. И пусть всё в жизни встало на те рельсы, по которым главный герой хотел ехать изначально — это его не радует: он угрюмо продолжает существовать, какие бы горести не сваливались на страну.

С первых страниц Орхан Памук рассказывает про утраченное, о чём не знает современная молодёжь. Он подробно объясняет, что следует понимать под бузой и отчего ей перестали торговать на улицах. Сам факт исчезновения торговцев с улиц печалит автора — помыслы Ататюрка теперь воспринимаются иначе, уступив место желанию потомков набивать карман и никак не проявлять заботу о нуждах других людей. Турция меняется, хоть её изредка и лихорадит. Слишком сильны внутренние противоречия, не позволяющие искоренить пережитки. Но если бороться с заслугами прошлого, то зачем сетовать на достижения настоящего? Добиться идеала всё равно не получится. Понимал ли это Памук, работая над произведением?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №17

Эмиль Золя убивает. Убивает много и со вкусом. Он уже не сводит действующих лиц в могилу под занавес повествования. Теперь он это делает по ходу сюжета, отправляя на тот свет безвестных персонажей, чей обязанностью стало служить изуродованными трупами. Убивают не только желающие убивать, но и невольные убийцы, обязанные убить во благо личным убеждениям. Убивают из ревности. Самоубиваются. Становятся жертвами стечения обстоятельств. Смерть повсюду. Золя вооружился косой, взмахами пера пуская в расход опостылевший материал.

Жак Лантье, сын спившейся Жервезы Купо, брат художника Клода, рудокопа Этьена и актрисы Нана. Он с рождения был обречён обладать склонностью к саморазрушению. Ему предстояло прожить спокойную жизнь на железнодорожной станции, не стань он свидетелем убийства. В его голове заработал механизм, отсчитывающий количество приступов безумия, после чего Золя прекратит его мучения. Но до того читатель познакомится с обилием действующих лиц, восприняв на страницах множество тупиковых линий, на которые их будет отправлять стрелочник-писатель.

Золя, помимо будней машиниста времён Второй империи, предлагает познакомиться с рабочим процессом следователя и каменотёса. Особый упор будет сделан на расследование одного дела, в котором будут участвовать основные действующие лица. Они все находятся под подозрением, одинаково претендуя на право быть обвинёнными, причём неважно, виновными ли окажутся подозреваемые или нет. Золя предпочитает раскрывать психологию персонажей. Всем им трудно бороться со свалившимися на них обстоятельствами. Кто-то обязан совершить необдуманный поступок под давлением следователя. Золя не выбирает, заставляя ошибиться каждого. Причём чаще всего это заканчивается смертельным исходом. Не мог Золя позволить действующим лицам жить. Эмиль всегда ставит финальную точку. Если он о чём-то недоговаривает, то позже может осуществить отложенное в последующих произведениях цикла.

Человек действительно зверь. Нельзя назвать конкретное действующее лицо, которому Золя дал эту характеристику. Под неё попадают все, в том числе и сам писатель. Поступая сообразно желанию улучшить жизнь, человек совершает преступления против личности. Убивает ли он или исходит из других побуждений, определение зверя за ним останется навсегда. Даже следователь, действующий в рамках закона, не отдаёт отчёта последствиям используемых им методов по выявлению преступников и выведению их на чистую воду. Такой человек может отправить отбывать наказание безвинное существо, оставаясь уверенным в правоте. Стоит ли говорить об истинном маньяке, коим обозначен Жак Лантье, чья жажда резать и кромсать периодически туманит ему мозг. Он тоже зверь — с этим нельзя ничего поделать.

И Золя — зверь. Его привычка обрывать жизни главных героев для читателя является обыденным явлением. С первых страниц становится понятным, что с успешного взлёта начинается фатальное падение. Жизнь персонажей порой обрывается в результате насущного на то желания у Золя. Не нужно пускать поезд под откос, хотя Золя обязательно устроит несколько железнодорожных катастроф. Будет много искалеченных, Эмиль упьётся кровавыми сценами. По сравнению с этим, жажда кого-то из действующих лиц резать живых людей ножом, уже не рассматривается в качестве вопиющего акта против права человека жить.

Основное, о чём читатель никогда не задумается, завершается «Человек-зверь» в тот же год, когда пал Наполеон III. Крови французы пролили тогда немало. Стоит подивиться, отчего среди потомков дома Аделаиды Фук никто ещё не стал военным. Или жажда крови у Золя идёт по нарастающей? Маньяк-машинист Жак Лантье лишь несколько раз выходил на охоту, тогда как Золя это сделал в семнадцатый раз.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №14

Будучи причастным к художественному ремеслу, Эмиль Золя не мог обойти вниманием мастеров изобразительного искусства. Имея за плечами локальные успехи, он предпочёл раскрывать видение мира с помощью литературы, отринув муки работы над картинами. Его знакомые так и остались в прежней среде: именно их портреты читатель может найти в очередной книге цикла про семейство Ругон-Маккары, что вспыхнуло и угасло во времена правления Наполеона III. Золя предлагает историю дебошира со склонностью к недоеданию, желавшему своеобразной техникой заслужить признание, но сгинувшему в безвестности, как и основная часть главных героев произведений Эмиля.

Падение ветви Антуана Маккара продолжается. Все её представители добивались временного успеха, вдыхали полной грудью и чувствовали себя полноценными членами общества, пока не случался надлом, вследствие чего вступало в действие авторское право сводить их в могилу. Каждый раз читатель надеется на лучшее, ведь кто-то обязан выжить, обратив себе во благо маниакальное пристрастие Эмиля Золя убивать действующих лиц. В случае Ругонов надежды имеют право на осуществление, но Маккары обречены на вымирание. Они спиваются, подхватывают смертельные заболевания и кончают самоубийством — им нет места среди людей. Обстоятельства всегда против них, каких бы вершин они не достигали.

В построении повествования Золя напоминает себя прежнего. Снова читатель видит набирающего обороты главного героя, имеющего цель и живущего выгодами завтрашнего дня. Беда на этот раз не в бедности и не в складывающихся против него условиях — главный герой пожелал стать художником, заранее осознавая беспросветное будущее. Художнику всегда тяжело, а ежели его манера исполнения далека от общепринятых норм, то без мецената придётся задуматься о смене рода деятельности или художествовать до последнего, пока твоё истлевшее тело не перестанет дышать. Художники не задумываются, что миром правят деньги, а обретение ими славы приходит только тогда, когда их остывший труп больше не мешает зарабатывать на творчестве некогда известного лишь в узких кругах мастера.

Золя не стремится показывать гениальность действующих лиц. Все они глубоко порочны. Они прожигают жизнь, питая надежды, — не имея для этого оснований. Таков и главный герой «Творчества». Он может участвовать в «римских оргиях», курить и пить без всякой меры, да рисовать понятное только ему. Не так критично, ежели его мазню назвать мазнёй, поскольку она быть мазнёй от этого не перестанет. Важнее добиться лестных отзывов и найти людей, способных купить, показав таким образом пример другим. К сожалению, мозг художника туманят табак и алкоголь. Он не способен понять, чем всё может закончиться, если ему не удастся себя реализовать.

Ничего особенного на протяжении повествования не происходит, кроме желания группы людей сотворить нечто особенное, ранее никем не придуманное. Делом их жизни стало преобразование действительности, во что старался внести часть своего понимания и главный герой. Он мог оказаться зачинателем, используя ряд довольно смелых решений. Он действительно оказался первым. За ним потянулись. Его осмеяли и предали забвению. Складывается впечатление, будто сам Золя не видел перспектив, обрекая художников-модернистов на прозябание. Тем печальнее финальная исповедь двух героев произведения в виде серьёзного диалога. Золя долго не позволяет действующим лицам терять веру в благополучие, только под конец используя право творца на внесение корректив в затянувшиеся надежды. Таков Золя и такова судьба придуманных им персонажей.

Пустые порывы нельзя стирать и отдавать забвению — может оказаться, что они не так уж и пусты.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №11

Любовь в творчестве Эмиля Золя всегда наигранная, отдающая долей проституции. Отношения действующие лица строят якобы на личных привязанностях, но очень скоро всё выливается в ты-мне-я-тебе. Данный принцип хорошо укладывается в философию Золя касательного всего на свете. Относится он и к правилам коммерции, где желание клиента всегда закон, а право продавца сводится к возможности предложить покупателю именно то желание, которое послужит скорейшему сбыту товара. Люди сами вогнали себя в рамки такого существования, в результате чего стали появляться большие магазины с огромным количеством товаров по выгодным ценам и с лакомыми скидками. Один из таких магазинов под названием «Дамское счастье» служит главным местом действия в одноимённом романе Золя.

Не имея ничего, как это чаще всего и бывает, герои повествования способны быстро встать на ноги, для чего им требуется упорно трудиться. В любом случае иного выхода у них нет — они приехали из провинции. Золя предсказуемо доведёт действующих лиц до успеха, после чего бросит оземь, снова поднимет и свергнет с пути благ окончательно, придумав очередную причину, вследствие которой существование на этом свете становится физически невозможным. Такой метод также является частью философии Золя — его внутреннему натурализму претит делать людей счастливыми, поскольку все должны обязательно страдать, как бы хорошо у них не складывались дела.

Золя подробно раскладывает по полочкам не только кружева, но и основательно разбирается с основами коммерции. Кажущиеся свойственными нашему времени уловки по сбыванию товара с помощью воздействующих на подсознание приёмов были известны ещё в середине XIX века и, надо полагать, были известны даже древним грекам, оставь те об этом мало-мальски достоверные свидетельства. Перед читателем представлена наглядная витрина, через стекло которой можно рассмотреть механизмы воздействия на покупателя, а при желании мешающее стекло можно отодвинуть и примерить на себя изложенные в «Дамском счастье» приёмы. Они и сейчас действуют безотказно.

Описание будней магазина служит фоном для описания жизни обыкновенной работницы, желающей работать и обладать всеми теми благами, чтобы она сама могла в свободное время прогуляться по лавкам мелких торговцев, что точат злобу на прибыльное соседнее предприятие, поставившее их на грань выживания. Золя не однобок, читатель ознакомится и с особенностями ведения дела у работающих в исстари заведённом темпе кустарей. Техническая революция принесла за собой коренной пересмотр понимания жизни — вот и касательно экономики дело сдвинулось с мёртвой точки. Подстраиваться под новые реалии придётся всем, для чего Золя познакомит читателя с методами конкурентных войн с высокими ставками в сторону поражения, грозящими падением в бездну. А этот момент человеческой жизни Золя уважает выше всех остальных.

Проработав теорию купли-продажи, Золя всё-таки вспомнит о действующих лицах, чья жизнь, идя на первом плане, часто пропадает из поля зрения читателя. Можно подумать, чувства людей не интересовали Золя, забывавшего прописывать сюжетные линии, выпавшие и никак не прописанные после. Действующее лицо продолжало жить за пределами страниц произведения, появляясь в нужный автору момент и существуя дальше согласно требуемым от неё функциям.

Единожды Золя интригует, отразив доселе невиданную в его произведениях женскую черту, сводящую мужчин с ума. Речь идёт об отказе. Действительно, редкий мужчина не потеряет голову, столкнувшись с нежданной проблемой, когда всё идёт согласно его воле. Женщины у Золя всегда обладают своенравием и практически никогда не зависят от сильной половины человечества. Однако, для Золя характерно описывать падкость женщин на страсти и стремление кому-то принадлежать, пусть и придётся хлебнуть из-за этого горя, что, опять же, является ещё одной особенностью философии Золя.

Какими бы путями не вёл читателя Эмиль, читатель с первых страниц знает, чем закончится жизнь главной героини и какая участь ждёт магазин «Дамское счастье». Всё рождается и всё умирает, поэтому натурализм автора требует обговорить все моменты, чтобы не осталось вопросов после точки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №9

Эмиль Золя тоже фальшивил. Искать натурализм в «Нана» не стоит. Его нет. Есть только некая история о девушке лёгкого поведения, не имевшей ничего кроме красивого тела. Но и тело показывается единожды, тогда как в другие моменты Золя повествует на отвлечённые темы, мало связанные с развратом: копание картофеля, побои от любовника, страдания чужих мужей и прочие посторонние разговоры действующих лиц. Основное, чего хотел добиться Эмиль, так это назвать театр борделем, окрасив увеселительное заведение в пошлые тона. И, само собой, свести в могилу главную героиню, как он успешно делал это в предыдущих книгах цикла «Ругон-Маккары».

Нана, она же Анна Купо — дочь Жервезы Купо (главной героини «Западни»), внучка Антуана Маккара и правнучка Аделаиды Фук (оба этих персонажа известны по книге «Карьера Ругонов»). Её судьба была предрешена задолго до появления на свет. Эмиль Золя так выстраивает сюжет, что злосчастное ответвление рода Фуков обречено на страдания. Если это проявляется не сразу, то по ходу повествования точно. Нана же с малых лет была порядочной девочкой, почти в одно мгновение сломленная и вынужденная забыть о прежней жизни, когда родители начали спиваться и поставили своего ребёнка в стеснённые обстоятельства. Всё это читатель хорошо знает после ознакомления с «Западнёй», которая отчасти служит вводной частью к «Нана», где с первых страниц показывается испортившийся нрав главной героини, без каких-либо объяснений.

Эмиль Золя в череде предшествующих книг старался делать основной любовную линию. Получалось это у него не очень хорошо, но он не отступал от намеченного плана. В «Нана» тоже есть любовь, но подаётся она в слегка извращённом виде. Собственно, главная героиня повествования ничего определённого не желает, кроме призрачных идеалов, о которых если и задумывается, то почти сразу забывает. Когда ей дарят особняк — хорошо, появляется любовник — отлично. Нана изредка стремится к обогащению, чаще же становится жертвой собственных страстей.

Особого разврата в «Нана» нет. Эмиль Золя не мог шокировать общество того времени своими откровениями. Описываемое им скорее является вольной фантазией на тему возможного падения нравов в отдельно взятых заведениях, предлагавших зрителям представления с обнажёнными девушками на сцене. Сам Золя говорит, что у Нана нет талантов, кроме чего-то неуловимого, отчего она всегда будет находиться в центре внимания и приковывать взгляды мужчин. Такую девушку действительно многие захотят взять на попечение, ещё не осознавая к чему это может привести.

Сюжетная канва пролегает от начала до конца без изгибов. Читатель лишь будет часто тонуть в застоявшейся воде, поскольку Золя в духе французских классиков заботился не о содержании, а о количестве текста, получая плату исходя из объёма произведения. Именно поэтому в «Нана» так много лишних элементов и сцен, совершенно неважных для повествования, но позволивших автору создать нужное ему количество дополнительных глав.

Нельзя обойти вниманием финал книги. Эмиль Золя снова предсказуем. Почему он так суров к главным героям? Многие из них не заслуживают столь удручающего завершения жизни. Конечно, кто-то сам себя доводил до смерти. но ведь Нана жила беспутно, не имея никаких целей, да и пороков у неё не было. Просто автору захотелось оборвать возможность продолжения, поставив заключительную точку в ещё одной линии семейства потомков Антуана Маккара, должных освободить место для других, так как дети пьяниц обязаны сгинуть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В переломный для России момент в стране происходило многое, о чём Михаил Шолохов предпочёл умолчать. Его простыня о вольной казацкой жизни не выдерживает никакой критики, если вообще стоит рассматривать описываемое автором за отражение будней общества, стоявшего накануне революции. Первый том «Тихого Дона» писался в качестве самостоятельного произведения и имел одну цель — показать переворот в самосознании людей. Только у читателя складывается стойкое ощущение, будто данную идею автору подсказали, поскольку последние страницы резко контрастируют с остальным текстом, не имея никаких предпосылок к финальным суждениям главного действующего лица казака Григория Мелехова.

Русский народ не чаял себя без царя. И не может такого быть, чтобы русский человек мог от чьих-то шальных мыслей всерьёз воспринять гибельность для страны исстари сложившегося государственного устройства. Шолохов и сам говорит об ограниченности населения, не знавшего ничего далее собственной деревни. Именно таким образом складывается повествование с самого начала: читатель внимает подростковому бунту Григория, не умеющему ещё разумно мыслить. Он «политически незрелый», да и о слове «политика» ничего не знает. Его мир ограничивается родным домом и степью, где донские казаки нещадно рубятся с хохлами, испытывая к ним лютую ненависть.

В прологе Шолохов сообщил читателю предысторию рода Мелеховых, ведущему начало от связи деда главного героя с пленной турчанкой. С той поры их потомков стали называть турками. Не раз в тексте делается упор на нерусскую внешность Григория: его чёрные глаза и тёмный оттенок кожи. Данное обстоятельство служит лишь красивой легендой, абсолютно не сказываясь на повествовании. Возможно, спокойный нрав и благоразумие главного героя как-то связаны с примесью чужой крови, но Шолохов ничего об этом не говорит. Скорее им этот факт был использован для того, чтобы показать разительное отличие Григория от его окружения.

Казацкая станица живёт спокойно, как и должна жить. Изредка происходят потасовки — без них люди в жарком климате не могут обходиться, покуда солнце припекает голову и заставляет совершать необдуманные скоропалительные действия. Читатель недоумевает — а где в тексте мало-мальский намёк на революционные настроения? Писатели того времени никогда не обходили эти моменты, широко освещая рост социального напряжения. Незадолго до описываемых событий Российская Империя проиграла русско-японскую войну и пережила всплеск гражданского неповиновения в 1905 году, что резко обострило внутреннюю обстановку. Крах было уже не оставить.

Шолохов на это не обращает внимания. Ему важнее показать взросление Григория. Может главный герой не замечал ничего вокруг, кроме себя самого. Ему важнее было наладить собственную жизнь, показав всем гордый независимый нрав. Психике молодого человека только предстоит устояться, но Шолохов стремительно толкает его вперёд, заставляя совершать ошибки. Это и брак без любви, и побег от родителей. Всюду Григория сопровождает неистребимый пофигизм, являющийся его основной характерной чертой, уходящей со сцены, когда автору требовалось изменить обстоятельства.

Так каким же образом мировоззрение Григория изменилось? Шолохов ни разу не написал о том, что казаки воевали за царя. Их призвали, значит надо исполнять волю государя. Не было на войне и какой-либо пропаганды, лишь жаркие сечи и множество смертей. Позже на излечении в сознание Григория проникнет революционная агитация. Вполне можно поверить внушаемости главного героя, но есть два обстоятельства, мешающие этому: данную информацию ему сообщил хохол (см. выше про лютого врага) и всё тот же пофигизм.

Выходит, что Михаил Шолохов — писал в духе социалистического реализма, согласно которому все события и поступки действующих лиц должны обосновывать читателю важное значение социалистического устройства. Главный герой будет исходить желчью при виде людей королевской крови и в его душе появится желание сбросить иго угнетателей. Именно окончание первого тома губит весь написанный ранее текст. Конечно, читатель может читать и ужасаться жестокости жизни, но так ли всё хорошо у самого читателя, чтобы чему-то вообще удивляться?

Важное значение для Григория также имела измена любимой женщины с близким к дворянству лицом. Но это произойдёт тогда, когда его взгляды уже трансформировались в ненавистническое отношение к действующему режиму. Шолохов выводит читателя к пониманию предпосылок для разгоревшейся вскоре гражданской войны. Впрочем, сами предпосылки возникли в один момент, не имея под собой толкового обоснования.

Это был первый том «Тихого Дона».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №8

Иногда Эмиль Золя писал о счастье, когда все действующие лица переполнялись от радости. При этом несколько грустных штрихов не портили общую картину. Получалась идиллия, которой можно любоваться. Неужели Золя позволял быть довольными тем, кто в других книгах только и захлёбывался от очередной порции горя? Да, случилось и такое. Правда читатель всё равно должен быть внутренне готов к тому, что счастье обязано закончиться и хотя бы одна жизнь оборвётся. Примерно таким произведением в творчестве Золя является «Страница любви», ещё один роман из цикла о потомках Аделаиды Фук.

С первых страниц Золя показывает свой талант описывать жизнь. Внимание читателя приковано к бьющейся в судорожном припадке девочке и её волнующейся матери, уже смирившейся со скорой смертью дочери. Бедность не позволяет надеяться на помощь со стороны, но к их радости оказывается, что им сдаёт квартиру доктор. Именно к нему обращена мольба матери, готовой на многое ради спасения жизни своего единственного ребёнка. Читатель ещё не знает, а Золя уже картинно сводит двух людей, за чьей судьбой нужно будет в дальнейшем внимательно следить. Никогда не знаешь, когда ты почувствуешь симпатию к человеку, как никогда не предполагаешь, что твой супруг будто специально умрёт, освобождая дорогу для светлого семейного будущего. Если бы не Золя, то жить людям и не знать трагических моментов, но автор «Страницы любви» Золя — значит, обязательно наступит чёрная полоса, и как всегда это произойдёт в завершающих главах.

У Золя нет чёткого плана для построения сюжета. «Страница любви» написана по схеме, где основные события намечены заранее, а содержание наполняется исходя из необходимого количества слов. Не раз действие стоит на месте, покуда Золя вводит лишние элементы, выписывая их со всем доступным ему мастерством, чтобы в итоге ничего не сказать. Такая манера изложения не делает понятней быт людей времён Второй империи. Опять же, привязка к семейству Фук происходит благодаря главной героине, рождённой от Урсулы Маккар, вследствие чего совсем молодая Жанна Гранжан подвержена заболеванию, вызывающему судороги, ибо пагубное влияние оказала любовная связь Аделаиды с горьким пьяницей.

Как такового натурализма на этот раз не получилось. Золя не в первый раз делает любовь центральной темой, уже четвёртую книгу подряд уделяя этому чувству изрядную долю внимания. Но именно «Страница любви» становится верхом концентрации эмоций, поскольку Золя дарит действующим лицам счастливые моменты, не собираясь ломать чьих-то судеб. И если кому и суждено будет испортить впечатление, то только Эмилю, решившему внести элемент случайности. Коли человек сам не ломает себе жизнь, то это за него может сделать кто или что угодно. Читатель должен рыдать, иначе будет чувствовать себя обманутым.

Внуки Урсулы и Антуана долгожительством не отличаются: их век короток. Правнуки умирают ещё раньше. Хотел ли этим что-нибудь сказать Эмиль Золя? А может нищенствующий пролетариат сам виноват в тлетворном влиянии на свою жизнь проступков родителей? Погружаясь на дно жизни, нужно сохранять уважение к себе и не допускать морального разложения? Вполне может оказаться и так. Золя не давал никому из Маккаров почувствовать себя достойным уважения человеком, а если и позволял такому случиться, то падение происходило немного погодя. Такое можно объяснить лишь проклятием. Но кто и когда, а главное — зачем проклинал? Впрочем, выводы преждевременны. Цикл «Ругон-Маккары» невероятно объёмный, чтобы о чём-то говорить с твёрдой уверенностью.

Автор: Константин Трунин

» Read more