Tag Archives: жестокость

Александр Грин «Слон и Моська» (1906)

Грин Слон и Моська

Зверем быть не сложно, а попробуй сойти за человека. Это практически неосуществимо. С качествами человека можно родиться, привить — затруднительно. Может потому Грин взялся рассказать о солдате, прозывавшемся Моськой. Сей Моська — добродушный детина, деревенский парень, привыкший отстаивать точку зрения, готовый пускать кулаки в ход. Но в армии ничего от его лучших качеств не осталось. Ему постоянно говорили, что он — инструмент, должный выполнять приказы, не имеющий права на собственную точку зрения. И будь Моська лишён человеческих качеств, быть ему солдатом, кому без разницы, кого поставят перед ним, дабы он произвёл выстрел в голову, готовый казнить даже отца. Моська к тому не способен. Он — чудесный человек, но в качестве солдата — отвратительное создание.

У данного рассказа судьба отчасти сложилась: напечатан при жизни Александра был, рукопись не найдена. Потому приходится продолжать судить о Грине, как о писателе, стремившемся записывать увиденное. Не хочется верить, будто Моська выдуман. Да и не мог он быть выдуман, ведь такие люди всегда встречаются, кому претит заниматься ремеслом, к которому не лежит душа. Особенность солдатской стези в том, что необходимо убивать людей. В случае Моськи есть оговорка — ему поручалось убивать не агрессора, напавшего на родное государство, а сограждан, желавших существовать не хуже, нежели приближенные к знати лица.

Грин решил показать, как обстояли дела в армии. Бунтующий крестьянин — сам по себе враг. Если власть в нём видит опасность, она стремится к уничтожению. А если офицер убивает солдат за неповиновение? Допустим, отдан приказ расправиться с бунтовщиками, солдаты отказываются, тогда офицер начинает стрелять в упор в голову каждого солдата, пока не узнает, кто зачинщик бунта внутри армии. Зверство командующего состава очевидно. Смириться с подобным и подчиниться — самому уподобиться зверю. Как тогда быть? Не убьёшь ты, убьют тебя. Что оставалось делать Моське? Единственное — пустить в ход кулаки.

Моська всегда вызывал нарекания. Он разочаровал всех, кто на него надеялся. Благодаря широким плечам и росту, Моська рассматривался в качестве умелого воина. Оправдать надежд не сумел, нисколько не стремясь угождать командованию. Не мог он переступить через себя, не готовый заниматься противным человеку ремеслом — убивать себе подобных. Все пули Моськи уходили в молоко, ни на шаг не приближаясь к образу мишени. И руки его ослабевали — уже от осознания необходимости совершать непотребное действие.

Судьба Моськи ожидаемо тяжела. Грин вполне мог написать обстоятельный роман. Мешало очевидное — труд канет в небытие. Такое произведение не допустят до печати, уничтожив ещё на уровне подготовки материала. Вероятно, понимая это, Александр подвёл читателя к рождению бунта непосредственно в Моське, когда он совершит деяние против командования, не стерпев требований и не сумев справиться с ожиданием неизбежно должного наступить. Вполне очевидно, годы его будут сочтены, хотя он и не думал представлять опасность для окружающих. Объяснение очевидное: он — человек, вокруг него — звери.

Рассказ допустимо считать за аллегорию. Под личиной Моськи видеть народ Российской Империи, под маской Слона — власть. И народ у Грина оказывался готов встать на борьбу, к тому подспудно побуждаемый людьми, поставленными в управление. Терпит народ Империи до последнего, пока не поставят перед вынужденностью действовать против. Тогда народ бросается на власть имущих, готовый постоять за право на достойное существование. Именно поэтому, если воспринимать в качестве аллегории, получится считать именно так.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Грин «Заслуга рядового Пантелеева» (1906)

Грин Заслуга рядового Пантелеева

Кем же всё-таки был Александр Грин? Неужели мечтателем, желавшим убежать от действительности в иллюзорный мир? А разве были в те годы иные предпочтения, если любая твоя деятельность воспринималась через призму недоверия? Начинать Александру приходилось на излёте существования Российской Империи, когда общество лихорадило сильнее прежнего. Грин оказался в числе людей, ведших деятельность против царского режима. Его политические предпочтения стались близки к идеалам эсеров, то есть он готов был придерживаться крайних мер, но от исполнения террористических актов отказывался, предпочитая убеждать словом. В 1902 году — отсидел в карцере при пехотном батальоне, в 1903 — год провёл в Севастопольской тюрьме, по 1905 — под следствием, затем приговор в виде десяти лет ссылки в Сибирь, но последовала амнистия. Тогда же Грин стрелял в эсерку Бибергаль. На следующий год Александр арестован, сослан в Тобольскую губернию, откуда сбежал. Он раздобыл паспорт, отныне являясь Мальгиновым. Вскоре Грин написал первый рассказ — повествовал о зверствах, применяемых армией для усмирения крестьянских бунтов.

Разве получится и дальше называть Александра Грина мечтателем, бегло ознакомившись с фактами из его лет становления в качестве активиста за революционное настроение в обществе? Может после, когда жизнь заставит переосмыслить смысл существования, либо, проще говоря, Грин повзрослеет и наберётся разума, он покажет способность сойти за мечтателя. За того романтика, чьи герои могли думать о лучшем, ожидая невероятного, когда для них старались другие, позволяя желаемому происходить на самом деле. Этому быть в будущем, пока же Грин думал трудиться на благо партии эсеров, планируя шокировать читателя правдой о творимых бесчинствах. Только читать первое произведение Александра полагалась как раз тем, кто боролся с крестьянскими бунтами.

История агитброшюры, поскольку «Заслуга рядового Пантелеева» считалась за таковую, теряется сразу по создании. Тираж был конфискован и уничтожен. Один из экземпляров уцелел и стал достоянием потомков спустя пять десятилетий. Подобное отношение власти следует считать за оправданное, понимая, каждый режим предпринимает всевозможные меры для продолжения функционирования. И если возникает угроза, этому следует препятствовать. Собственно, литература подвергается цензуре или уничтожается превентивным образом, а деятели-смутьяны получают тюремные сроки. Со стороны данное явление кажется кощунственным, но до той поры, пока не становишься свидетелем, каких мер стремится придерживаться любая другая власть, являющаяся для читателя ему современной.

Содержание рассказа заставляет задуматься. Неужели так происходило на самом деле? Солдаты убивали крестьян, считая дозволительным делать то с особым зверством. И не скажешь, будто инициатива исходила от командования. Такого по рассказу Грина с твёрдой уверенностью не установишь. Скорее, сама суть солдат армии Российской Империи — нечто ужасающее. Опять же, не составит труда сослаться на прочие режимы, согласно которым получается, что человек легко превращается в первобытное животное, готовый терзать и кромсать, создай для него представление о безнаказанности. Описывает Грин и другие обстоятельства, показывающие зверства самих крестьян, готовых убивать друг друга, только бы утолить голод, так как в годы бескормицы они не могли добыть пропитание иначе.

Если смотреть пристальнее, крестьяне боролись против крестьян. Просто одни делали это с дозволения власти, другие — поставленные перед осознанием нужды.

Никакого намёка на мечтательность читатель в раннем творчестве Грина не находит. Александр продолжит описывать мрачные стороны человеческого социума. Ему бы продолжать работать в данном направлении, чтобы восприниматься именно писателем, желающим придерживаться позиций правдивого изложения. Он к тому стремился. Да вот историческая справедливость решила поступить с памятью о Грине иначе, закрепив представление: Грин — мечтатель.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Апулей «Метаморфозы, или Золотой осёл» (II век)

Апулей Метаморфозы или Золотой осёл

Древнеримская беллетристика — чудо-расчудесное. Переписанная ли она с греческих первоисточников или является самобытным явлением, редкие пережившие века произведения могут и ныне вдохновить писателей на создание схожих, но всё-таки неподражаемых литературных работ. Разве не вдохновился Боккаччо, создавая «Декамерон»? Разве не адаптировала одну из повестей графиня де Сегюр специально для маленьких читателей? Разве не мог Мо Янь ознакомиться с «Золотым ослом», прежде написания примечательного романа о жизни в шкуре разных животных?

Ничего в сущности не меняется. Человеческие нравы остаются без изменений. Это только кажется, будто где-то появляются требования к содержанию литературных произведений, навязанных с высоты некоего понимания морали. Слишком мало нам известно трудов писателей древности, чтобы однозначно судить, как было раньше. Мы видим наше с вами положение, продолжая исходить в требованиях из собственных предпочтений. Практика показала — бульварщина переживёт века, составив компанию серьёзным произведениям. Человеку хочется радоваться и смеяться никак не меньше, нежели предаваться постоянно его сопровождающей пронзительной грусти. Поэтому «Метаморфозы» Апулея бережно хранились, высоко ценились, несмотря на провокационное содержание, дошли в удобоваримом виде.

В своём трагикомическом произведении Апулей поведал читателю, как трудно человеку жить в ослиной шкуре — им помыкают, его бьют и даже сексуально домогаются. Красоту «Метаморфозам» придают внутренние истории, которые главный герой подслушивает. Легко воссоздать картину Римской Империи времён её наивысшей точки развития при Антонинах, увидев не самое процветающее общество, скорее погрязшее в постоянных пороках. Люди боялись спокойно передвигаться из-за обилия на дорогах грабителей, могли утром не проснуться в домашней постели, будучи ограбленными и убитыми. Думается, потчевали в харчевнях посетителей не мясом со скотобойни, а человечиной, что было бы похоже на правду, оговорись о том Апулей.

В «Золотом осле» изрядное количество мистических элементов. Происходящее на страницах можно сравнить со сновидением. Только во сне может подобное привидеться. Убитый на твоих глазах человек не может оказаться после живым. Не может он потом при необъяснимых обстоятельствах умереть, будучи уже живым. Жестокости на страницах произведения Апулея хватает, не порождённой магическими силами, а обыденной, возможной при представленных вниманию читателя обстоятельствах. Хватает физиологических подробностей — от отправлений без свидетелей до испускания нужды непосредственно на них. Про эротическую составляющую произведения можно не упоминать, римляне в этом плане вышли вполне с ожидаемой стороны.

Всегда, говоря о «Метаморфозах» Апулея, упоминают историю про Амура и Психею. Она занимает три главы и продолжается драматическим развитием судьбы связанных с ней людей. Только кажется, будто главный герой «Золотого осла» старается найти средство для спасения, вне собственного желания переходя из рук в руки. Он тесно связан с происходящими событиями. Не стань ослом, давно был бы убит. А так у него есть надежда. Не один он терпит неудачи, случаются беды и пострашнее. Хоть и кажется тяжёлой жизнь в ослиной шкуре, только в человеческом обличье она гораздо труднее.

Судить о «Золотом осле» было бы проще, будь известно об Апулее больше, нежели он сам о себе написал в своих же произведениях. Магическая составляющая книги имела важное значение и в жизни Апулея тоже. Последние главы «Метаморфоз» прямо о том говорят читателю, сообщая о духовном росте главного героя, отринувшего былые устремления в угоду жреческим предпочтениям: он познал радости и несчастья, прошёл путь от безликого странника до набравшегося ума-разума мужа. Надо полагать, таким же образом прошла жизнь Апулея — от «осла» до уважаемого всеми человека.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард «Люди тумана» (1894)

Хаггард Люди тумана

Край зулусов — таинственная страна. Измыслить о её прошлом можно разное. Хаггард посчитал нужным добавить к неисчислимому количеству тамошних племён ещё одно — жадных до крови Людей тумана. Авторская фантазия требовала открытия доселе неизвестных уголков планеты. Пускай в сознании Хаггарда перемешались континенты. Примитивные африканские народности ничем у него не отличаются от развитых народов Южной Америки. Всё происходит однотипно и по единому сценарию. Снова бедные европейцы, богатые туземцы, сошествие богов и полный крах надежд со счастливым завершением истории.

Историю о Людях тумана никто не рассказывает, главному герою предстоит лично отправиться на поиски их страны. Такой подход редко, но всё-таки встречается в творчестве Хаггарда. Сюжет у Райдера складывался по мере написания произведения. Сперва он задумал обобрать главного героя, после лишить родственников, а потом уже столкнуть с хитрой чернокожей рабыней, чью хозяйку увели португальские работорговцы. За помощь в освобождении хозяйки главному герою обещано указать на место, где можно найти красные и синие драгоценные камни. Так завязывается очередное приключение, в меру скучное, с повторением излюбленных Хаггардом сюжетных поворотов. Предсказывать последующие события не требуется, они сами встают перед глазами, стоит Райдеру начать знакомить читателя с новой сценой.

Любопытно то обстоятельство, что верующие в богов, готовы легко от них отказаться. Для примитивных племён божество требуется до тех пор, пока оно готово удовлетворять потребности. Если случится неурожай, таких богов уничтожат, призвав новых. То есть Хаггард низвёл богов до божков. Не люди должны верить в них, а боги — в людей. Столь необычный подход к пониманию сверхъестественной сущности — ценная находка. Он ни с чем не вступает в противоречие и сохраняет возможность властвовать над людьми. Умелый подход к религии позволяет жрецам всё равно находиться на равном положении с вождём племени. Чего не хватало европейцам раньше, то Хаггард позволил обрести африканцам.

Если читатель спросит, где искать крааль Людей тумана, то не получит на него ответ. Попасть к ним трудно, это сопряжено с риском и того не следует делать, так как туземцы по принятой традиции убивают всех чужеземцев. Нужен опытный проводник. Но, конечно, Людей тумана никогда не существовало, как бы того не хотелось читателю. Поэтому низведением богов до положения божков оставим фантазии Хаггарда. Райдер ставит иную проблему Африки — работорговлю.

Царь зулусов Чека пал. Читатель помнит о том по другому роману Хаггарда. Приток европейцев усилился. Они наводнили земли Южной Африки. Не обошлось и без их излюбленного занятия — разграбления поселений и массовый увод местных жителей на невольничьи рынки. Хаггард показывает, каким образом происходило столь бесчеловечное действие. Тех, кто не выдержит дорогу, убивали сразу. Кто уставал — добивали в пути. Кто терял товарный вид, того убивали без раздумий. Могли торговать и европейцами — угрызений совести от этого никто не испытывал.

Данная тема трудно поддаётся осознанию. Чтобы человек, причём совсем недавно, мог наживаться за счёт других людей, продавая их другим людям. После подобных погружений в историю все проблемы XX века кажутся надуманными. Толкового освещения разбойных действий европейцев в Африке не делается. А стоило бы! Если и укорять кого-то в жестокости, то не конкретных представителей стран Европы, а всех европейцев разом. Впрочем, сей абзац о пустом. Прошлое не остаётся в прошлом, оно всегда показывает примерное будущее.

Нынешний читатель воспринимает Хаггарда писателем для юношества. Подрастающее поколение с удовольствием прочитает его книги, будет считать любимыми, но какого-либо значения содержанию произведений не придаст, ежели не удосужится прочитать в зрелом возрасте, что весьма затруднительно — возраст уже не тот.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Юрий Бондарев «Бермудский треугольник» (1999)

Бондарев Бермудский треугольник

Попрано прошлое. Когда исторический момент требовал, тогда страна объединилась, а когда потребовалось разделиться, тогда прежде происходившее перестало иметь значение. То было в октябре 1993 года — силовые структуры получили разрешение на применение насилия в отношении населения. Так случился ещё один военный гражданский конфликт в России. Мирное население было растерзано, его права в расчёт не брались: всё сугубо ради поступи в новое светлое будущее, более не коммунистическое, но такое же светлое. Юрий Бондарев решил смело отразить события тех дней, уделив им первую главу произведения «Бермудский треугольник». О чём он писал дальше, можно не брать во внимание, он выговорился по беспокоящим его проблемам общества девяностых годов.

Чем не «Заводной апельсин»? Общество исповедует тотальную жестокость. В людях не осталось человеческого, лишь звериная натура выдаёт в них представителей животного мира. После ознакомления с первой главой «Бермудского треугольника» пропадает желание думать о чём-то ином, кроме сопровождающей человека несправедливости. Нет любви и привязанности, а есть остервенелая жажда причинять боль, насиловать души и убивать себе подобных. Думается, Бондарев излишне драматизирует события. Не получается верить в представленное на страницах. Откуда такой порыв возник у Юрия? Из каких источников он черпал информацию?

На глазах читателя в отделении полиции происходит такое, чего, пожалуй, не совершали с людьми в концентрационных лагерях. Разумно думать, как выродилось общество, если забота о нём оказалась в руках извергов. Сотрудники силовых структур истязают и убивают ребёнка, насилуют женщину, ставят под сомнение честность добропорядочных граждан. Повествуй Бондарев в подобной манере до последней страницы, понимание мира в корне бы изменилось в сторону бесконечных депрессивных тонов. Но первая глава заканчивается, вместе с ней отступает жестокость, начинается обыденная жизнь безработного гражданина России.

Бондарева отныне беспокоит упадок моральных ценностей в повседневности. Нет более чести, долга и прочих важных для человека качеств. Есть желание нажиться, желательно за чужой счёт: кто честный — того ограбят, кто не хочет делиться — того заставят, кто решил отсидеться вдали от всех — того достанут. Нужно жить согласно меняющимся представлениям о действительности, но это противно задумывающемуся над высшими материями. Как переступить через себя и забыть о принципах? Не каждый человек на такое способен. Именно поэтому появляются те, кому совесть позволяет пользоваться другими, и те, у кого совесть действительно есть.

Случилась катастрофа в мировосприятии. Для Бондарева это очевидно. Некогда человек боролся против врага-агрессора, теперь борется против врага внутреннего. Осознать такие перемены трудно. Для их понимания одной человеческой жизни недостаточно. Будь Бондареву двести лет, он смог бы примириться с произошедшим. Подобное в истории случается регулярно. И ещё не раз повторится. Больно же от того, что перемены происходят на твоих глазах, причиняя боль непосредственно тебе. Не Россия одна страдает, так происходит повсеместно. Где тут не опечалиться и не впасть в чёрную хандру? Проще махнуть рукой, чем бороться. Борьба не даст ничего, она лишь приблизит следующий виток социальных потрясений.

Страшно другое. Общество успокоится, станет жить в согласии, забудет о потрясениях. Будет казаться, так должно быть всегда. Но однажды произойдёт новый надлом, повседневность обернётся кошмаром. Горячие умы можно остудить лишь книгами, которые рассказывают о бедах прошлых лет. Пусть люди смотрят, к чему может привести активная гражданская позиция, попирающая сложившиеся устои. Можно много раз повторять следующее: благими намерениями вымощена дорога в ад.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рю Мураками «69» (1987)

Рю Мураками 69

В пустом подростковом бунте отражается звон разбитых надежд взрослых: чего не смогли сами, что переступили. Забыв, продолжили жить обыденной мирской жизнью, словно похоронили прежние устремления. В них, подростках, можно увидеть отражение себя, отнестись к их проступкам отрицательно, словно и не было в собственных думах стремления к совершению непотребных поступков, сугубо желания что-нибудь опоганить. Кто-то вспоминает молодость и укоряет себя, а кто-то, как Рю Мураками, едва ли не гордится лёгкостью былых устремлений, когда подвигом считалось разрисовать стены школы и совершить акт дефекации на директорский стол.

В голове гуляет ветер, тот самый — ипохондрический, что порождает неприличный звук, опускайся он в нижнюю часть тела. Ветер давит на мозг снизу, побуждает разбивать череп о преграды. Давление внутри организма нарастает, увеличиваются пещеристые тела, дополнительно провоцируя подростков на неадекватность. Требуется малое: внимание девчонок, уважение сверстников и понимание личной важности. А ежели тому будет способствовать активная жизненная позиция, выраженная в неприятии наличия в стране иностранных элементов, то получится гремучая смесь, способная разрушить родной дом.

Почему так получается, что будучи недовольными присутствием в городском порту американских подводных лодок, подростки решаются заявить о том миру, совершая противоправные действия не против непосредственного виновника, а выливая агрессию против имущества своей же страны? Потому-то бунт и пустой, поскольку порывы молодёжи бьют по ним самим, по их семьям и тем, кто случайно оказался рядом. Разрушительный порыв стремится повергнуть в прах основы общества, будто желая обратить всё окружающее в руины, дабы не отдавать их «врагу». Подростки не понимают — ничего не изменится, но жить в развалинах предстоит уже им.

Нанести вред имуществу школы можно, ей от того хуже не станет. Пусть она не виновата в планах правительства, согласного на присутствие американцев в городе, но именно ей предстоит быть опороченной перед всеми, ведь разрушить проще доступное. Нет ничего доступнее беззащитного. И Мураками позволил подросткам пойти на бессмысленный и беспощадный бунт.

Подростки позже поймут, насколько бесполезными оказались их действия. Частично это начали осознавать той ночью, разрисовывая стены и совершая прочие непотребства. Их стала грызть совесть, они испугались ответственности. Испугавшись же, разбежались по разным углам и более не знали, хорошо ли будет, узнай общество про совершённый ими проступок. Что несла агрессия, к чему в итоге приведёт столь дерзкая выходка? Мудрые сограждане не стали бы акцентировать внимание на попрании норм морали, дав подросткам право самостоятельно придти к выводам о дурости их поступка. Так было бы логичнее всего, дабы не озлоблять неокрепшие умы. Каждый может ошибаться, но каждый заслуживает от окружающих адекватное восприятие проступка.

Тёмное пятно в личном деле останется, главное лишний раз не напоминать о былом. Тогда подростки пойдут по пути иных пустых бунтов: соберутся устроить эротический фестиваль, снимут авангардное кино, а после вступят во взрослую жизнь и успокоятся. Кто-то из них станет писателем, провоцируя себя на бунты на бумаге, посредством воспоминаний о бурной молодости. Только было бы о чём вспоминать… А если других воспоминаний нет, значит придётся рассказывать о том, что пережил сам. Так из-под пера выйдет исторический документ, чьё назначение быть назиданием для потомков, если они захотят узнать, каким страстям предавались подростки в шестидесятых годах XX века.

Нужно помнить, забывший об агрессии мир — готовый к агрессии мир.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард «Нада» (1892)

Хаггард Нада

Африка неизмеримо богата на истории, игнорируемые читательским миром. Сами африканцы не пишут, а если и пишут, то о том практически ничего неизвестно русскоязычному читателю. Есть у африканцев всё для того требуемое, но не пользуется спросом их былое. Остаётся полагаться на такого писателя, как Райдер Хаггард, сумевшего занять нишу в литературе, снова и снова открывая до того неведомые миры.

В «Наде» читателя ждёт расцвет империи Зулусов под руководством жадного до человеческих жертв Чеки (он же Чака, он же Шака). Сей властитель правил железной рукой, устранял неугодных и при желании мог наполнять ущелья телами подданных. Чека сумел создать крепкое государство, повергавшее соседей и ставшее грозной силой. Его мог остановить только технически более оснащённый противник, полагающийся при ведении боевых действий на огнестрельное оружие. Иначе остановить орды зулусов не представлялось возможным. Выстроенная Чекой империя падёт уже после окончания событий, описанных Хаггардом. Важна сама личность правителя, волей судьбы объединившего воинственные способности своей нации.

Повествование ведётся от лица Мопо, знахаря Чеки, особо приближённого к нему и потому знающего многое, чего не знали современники и не могут знать потомки. Хаггард опирается на известных исторических деятелей, окружая их выдуманными личностями, строя сюжеты, которых в действительности никогда не было. Не стоит винить в том автора — в художественной литературе подобные приёмы не порицаются. Главное, Хаггард получил возможность отразить быт зулусов, познакомив с ним читателя. Есть от чего придти в ужас и есть чему восхищаться.

Построенная на насилии страна, жители которой пребывают в постоянном страхе, являясь при этом звеньями сплочённого объединения, заменяемые при необходимости и не являющиеся важными частями, поскольку Чека вовлекал многие народы, не делая между ними различий. Племена стирались по мановению руки, без принуждения убивая себя и детей, когда того желал правитель. Мясорубка, скажет один читатель. Муравейник, добавит другой читатель. Всё ради процветания всего, без проявлений нужд отдельных представителей человечества. Даже Чека действовал согласно сложившимся условиям, готовый погибнуть, если к тому принудят обстоятельства.

Не хотел быть причастным к большинству лишь главный герой произведения — Мопо. Он бежал от тяжёлой доли, попал в распоряжение Чеки и отныне стал вариться в котле, покуда не отобьётся от напастей, чтобы однажды рассказать некоему европейцу историю жизни. Так начинается сказание, озаглавленное Хаггардом в честь дочери знахаря, красавицы Нады, появляющейся на страницах чрезмерно малое количество раз. Не в названии дело! Мопо сумеет сохранить ребёнка Чеки (царь убивал отпрысков, боясь быть свергнутым), вырастит его под видом своего и на том сложится добрая часть повествования. Пускай и не в том духе, как того мог ожидать читатель.

Что особенного в поведении действующих лиц? Они упиваются значимостью, непомерно гордые, решают проблемы с помощью присущего каждому из них авторитета. Такое поведение следует чуть ли не взять в качестве примера, говоря, как в действительности надо жить. За столь высоко возведённой ими стеной бьётся такое же решительное сердце и так же высоко парит душа. Обмана на страницах произведения нет. Нет места в «Наде» и подлостям. Желаемое открыто высказывается, либо замалчивается, ежели тому есть оправданная необходимость. Хитрить в такой манере получается у одного Мопо, привыкшего скрывать правду и сдерживать сердце, смиряя трепет души.

Африка велика. Рассказать о нравах всех племён невозможно. Стоит ли верить Хаггарду, когда он делится с читателем подробностями жизни тех, кто не пережил годы правления Чеки? Читатель сам решит. Были ли племена, выбирающие правителей с помощью борьбы за обладание дубиной или прочие… Представленного на страницах не перечесть. Оно и не требуется. Прикоснуться к жизни зулусов в «Наде», значит пережить погружение в мир непередаваемых эмоциями страстей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Гавриил Троепольский «Белый Бим Чёрное ухо» (1971)

Белый Бим Чёрное ухо

Вставай и иди! Тебя бьют, держат, унижают, а ты вставай и иди! Или не иди. Ложись и лежи! Жди, ожидай, томи сердце тревогой!

Гавриил Троепольский написал повесть о собаке, чья жизнь должна была оборваться сразу после рождения. Не подходил щенок для нашего мира практически по всем параметрам. Он не удостоился родословной в силу разыгранной природой закономерности, всегда вступающей в противоречие с людскими желаниями. Бим — шотландский сеттер. Ему полагается быть чёрным. Он же белый. Но ему повезло с хозяином, решившим выкупить щенка, найдя в заботе о нём утешение собственной старости. Шаг за шагом автор произведения знакомит читателя с Бимом и собственными изысканиями, чаще от первого лица. Перелом в восприятии понимания собачьего бытия наступает тогда, когда Троепольский разлучает собаку и позволяет ей предаться отчаянным попыткам найти пропавшего хозяина. Ни о чём другом Бим не думает — его мысли только об одном.

Один вопрос постоянно беспокоит читателя — почему собака такая хлипкая? Она страдает от побоев и издевательств, вследствие её здоровье с каждой страницей ухудшается. В Биме нет жажды к жизни, его помыслы излишне односторонние и не терпят появления иных чувств. Троепольский постоянно устраивает встречи пса с плохими людьми, должными вносит разлад в повествование. Разумеется, автор играет на чувствах читателя, показывая ему склочных женщин, предприимчивых деятелей и жестоких человекоподобных существ: в обилии всех нас окружающих. Желание гневаться возникает подневольно.

Не плохим полнится мир — есть место и хорошим людям, излишне добродетельным и безрассудным, плохо отдающим отчёт своим поступкам. Они готовы превозносить Бима и проявлять о нём заботу, стараясь держать собаку при себе. Троепольский перегружает повествование крайностями. А Бим… Бим продолжает искать хозяина и обходит все места, где с ним ранее бывал.

Автор позволяет читателю увидеть мир глазами собаки. Так ли на самом деле собака понимает, что происходит вокруг? Она действительно так плоско смотрит на мир и ориентируется строго на доступные её пониманию действия других? Трудно судить. Об этом может твёрдо сказать только специалист по шотландским сеттерам, но и он не будет до конца прав, поскольку нет похожих друг на друга собак, как людей, как и любых других животных вообще. Поэтому принять Бима остаётся в описанном Троепольским виде — иного не остаётся.

Бим получился идеальным и полностью преданным созданием. Он благонравен и внутренне не приемлет насилия. Из него вышел рафинированный пёс: слишком мягкий, чтобы суметь выжить в одиночку. Кости Бима ломкие, внутренние органы легко разрываются, сам он излишне прямолинеен. Что-то не так с этой собакой. Возможно Биму не хватает ума, а может он действительно был обречён, выродившись в идеального служителя своему хозяину, и будет обязан погибнуть, как чахнет дриада без дерева.

И всё-таки Бим был способен меняться. Троепольский не объясняет, почему герой его повести давал себе право превозмогать боль и физические потребности, стараясь поддерживать в себе силы, хотя был обязан умереть от тоски и голода. Либо автор не понимал стремлений Бима, либо того требовало писательское мастерство. Единственной цели придерживался Бим, последовательно проводя поиски и выпутываясь из передряг. Он не хотел лежать и ждать — ему требовалось идти. Троепольскому оставалось подвести читателя к самому разумному исходу.

Бим познал Дао, поэтому нет причин для грусти — лучшее из возможных состояний им было достигнуто.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Человек-зверь» (1890)

Золя Человек-зверь

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №17

Эмиль Золя убивает. Убивает много и со вкусом. Он уже не сводит действующих лиц в могилу под занавес повествования. Теперь он это делает по ходу сюжета, отправляя на тот свет безвестных персонажей, чей обязанностью стало служить изуродованными трупами. Убивают не только желающие убивать, но и невольные убийцы, обязанные убить во благо личным убеждениям. Убивают из ревности. Самоубиваются. Становятся жертвами стечения обстоятельств. Смерть повсюду. Золя вооружился косой, взмахами пера пуская в расход опостылевший материал.

Жак Лантье, сын спившейся Жервезы Купо, брат художника Клода, рудокопа Этьена и актрисы Нана. Он с рождения был обречён обладать склонностью к саморазрушению. Ему предстояло прожить спокойную жизнь на железнодорожной станции, не стань он свидетелем убийства. В его голове заработал механизм, отсчитывающий количество приступов безумия, после чего Золя прекратит его мучения. Но до того читатель познакомится с обилием действующих лиц, восприняв на страницах множество тупиковых линий, на которые их будет отправлять стрелочник-писатель.

Золя, помимо будней машиниста времён Второй империи, предлагает познакомиться с рабочим процессом следователя и каменотёса. Особый упор будет сделан на расследование одного дела, в котором будут участвовать основные действующие лица. Они все находятся под подозрением, одинаково претендуя на право быть обвинёнными, причём неважно, виновными ли окажутся подозреваемые или нет. Золя предпочитает раскрывать психологию персонажей. Всем им трудно бороться со свалившимися на них обстоятельствами. Кто-то обязан совершить необдуманный поступок под давлением следователя. Золя не выбирает, заставляя ошибиться каждого. Причём чаще всего это заканчивается смертельным исходом. Не мог Золя позволить действующим лицам жить. Эмиль всегда ставит финальную точку. Если он о чём-то недоговаривает, то позже может осуществить отложенное в последующих произведениях цикла.

Человек действительно зверь. Нельзя назвать конкретное действующее лицо, которому Золя дал эту характеристику. Под неё попадают все, в том числе и сам писатель. Поступая сообразно желанию улучшить жизнь, человек совершает преступления против личности. Убивает ли он или исходит из других побуждений, определение зверя за ним останется навсегда. Даже следователь, действующий в рамках закона, не отдаёт отчёта последствиям используемых им методов по выявлению преступников и выведению их на чистую воду. Такой человек может отправить отбывать наказание безвинное существо, оставаясь уверенным в правоте. Стоит ли говорить об истинном маньяке, коим обозначен Жак Лантье, чья жажда резать и кромсать периодически туманит ему мозг. Он тоже зверь — с этим нельзя ничего поделать.

И Золя — зверь. Его привычка обрывать жизни главных героев для читателя является обыденным явлением. С первых страниц становится понятным, что с успешного взлёта начинается фатальное падение. Жизнь персонажей порой обрывается в результате насущного на то желания у Золя. Не нужно пускать поезд под откос, хотя Золя обязательно устроит несколько железнодорожных катастроф. Будет много искалеченных, Эмиль упьётся кровавыми сценами. По сравнению с этим, жажда кого-то из действующих лиц резать живых людей ножом, уже не рассматривается в качестве вопиющего акта против права человека жить.

Основное, о чём читатель никогда не задумается, завершается «Человек-зверь» в тот же год, когда пал Наполеон III. Крови французы пролили тогда немало. Стоит подивиться, отчего среди потомков дома Аделаиды Фук никто ещё не стал военным. Или жажда крови у Золя идёт по нарастающей? Маньяк-машинист Жак Лантье лишь несколько раз выходил на охоту, тогда как Золя это сделал в семнадцатый раз.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Энтони Бёрджесс «Заводной апельсин» (1962)

Человек — скотина, человек — сволочь, человек — паразитирующий организм, человек — истинное дитя Вселенной: всё рождается и умирает, былое исчезнет бесследно, останется хаос. И всё повторится вновь. Перед осознанием гуманности, людям не дано понять к чему приведёт пропаганда вседозволенности. Покуда с каждого угла льётся индивидуальная программа действий отщепенцев общества — постепенно начинается разложение цивилизации. Ведь к XXI веку человечество, как никогда, достигло худо-бедного согласия, всё более утрачивая национальные индивидуальности, находя новые точки соприкосновения. Когда-нибудь случится ещё один глобальный нравственный кризис: произойдёт переоценка ценностей и в людях взыграет стремление осмыслить себя в ином понимании. Глупости? Отнюдь, такое уже было. Значит такое будет опять. Энтони Бёрджесс предупреждает!

Читателю может показаться, будто описываемое Бёрджессом действие — глупая и безосновательная жестокость, противная человеческому естеству. Так ли это? Неужели человек настолько обособился от природы, что утратил желание доминировать, подчинять, оказывать влияние и всюду находить выгоду персонально для себя? Какими бы методами он не оперировал, он всё равно продолжает жить ради выполнения заложенной в него программы. И суть этой программы как раз и заключается в немотивированной агрессии, должной помочь запугать окружение и достичь человеку временного удовлетворения. Конечно, действующие лица «Заводного апельсина» чрезмерно перегибают палку, круша окружающую их действительность, грабя прохожих и насилуя женщин, воспринимая подобное театральным представлением. Постановка зрима, музыкальное сопровождение ощутимо; отвращение — именно та реакция, которой хотел добиться от читателя автор.

Так ли далёк Бёрджесс от действительности? В мирной жизни действуют ограничения, не позволяющие людям преступать закон. Но стоит заглянуть в недалёкое прошлое, обратившись к опыту войн — нагляднее пример найти не получится. Человек превращался в зверя, видя зверское к себе отношение, поступая аналогично в ответ. Хуже того, человек по-зверски обходился с теми, кого он должен был защищать. Мотивирующих на агрессию причин существует множество — все они внутренне обосновываются, но чаще получается найти только одно объяснение, исходя из которого понимаешь, что это свойственно человеку, стоит устранить ограничения.

Бёрджесс описывает реальность, плохо похожую на настоящую жизнь. Его герои сплошь пропитаны негативом, поступая слишком предсказуемо, не испытывая угрызений совести. Единственное, о чём задумывается читатель, каким именно образом общество в один момент выродилось? Представленное на обозрение поколение сплошь состоит из маргиналов, наводящих ужас на всю округу. Их родители представлены забитыми аморфными существами, с отстранённостью наблюдающие за асоциальной деятельностью собственных детей. Дело в воспитании? Нет. Читатель ясно понимает — Бёрджесс что-то недоговаривает.

Складывается ощущение, будто действующая власть специально вела политику на искоренение гуманистических начал, предпочтя построить общество из выродков, чьи анархические побуждения позволяют им осознать необходимость существования общества, в котором важная роль будет отведена праву сильного. Бёрджесс не стал создавать приторную утопию (её бы пришлось ломать), проигнорировал милитаризацию (военные хунты и без того широко представлены на планете), он просто позволил представителям дна почувствовать представившийся шанс одержать верх над довлеющими над ними тихонями, на чьё либеральное мнение нельзя положиться из-за трудности прогнозирования будущего. Власть всегда стремится сохранить свои позиции, как и любой отдельно взятый человек — никто не желает отказываться от с трудом достигнутых благ.

И всё-таки Бёрджесс старался изменить ситуацию к лучшему. Он пытался исправить человеческое естество, для чего задействовал доступный его воображению инструментарий. Бёрджесс стал исходить от противного, искореняя насилие насилием. Будто клин клином вышибают, подходя к решению проблемы с противоположной стороны. Если задаться целью, то любого человека удастся переубедить, для чего так или иначе придётся воздействовать на его психику, причём достаточно жестокими методами. Известный факт, что нет ничего лучше применения электротока, когда нужно выработать автоматическое отвращение к определённому моменту. Вот и Бёрджесс дал читателю надежду на лучшее будущее, чтобы люди не истребили сами себя, а с помощью науки пришли ко взаимопониманию.

Версия Бёрджесса имеет право на существование. Он во многом прав, а в остальном показал тех людей, что вечно мнят себя сверхлюдьми, ничего из себя на самом деле не представляя. Они всего лишь следуют зову природы, согласно которому популяции должны саморегулироваться. Поэтому агрессию из человека не вытравить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2