Tag Archives: большая книга

Алексей Макушинский «Предместья мысли» (2020)

Макушинский Предместья мысли

В самом деле, почему «Большая книга» предпочитает выбирать в качестве лауреатов произведения, авторы которых имеют великую склонность к выражению мысли с помощью потока сознания? И будь бы так касательно выбора экспертного жюри, но им вторят читатели, чьё мнение служит в качестве основы для вручения приза симпатий. 2020 год стал особенно ярким, когда редкий лауреат придерживался адекватного выражения художественного слова. Алексей Макушинский не был исключением, но он единственный, кто выражал мнение, опираясь на собственные впечатления от увиденного. Он буквально писал дневник, делясь эмоциями и чувствами. Его художественное слово разбавляло и общий фон, поскольку лауреатами «Большой книги» стремятся выбирать и произведения, основанные на фактах, вроде биографий, либо вроде того, что предоставил на суд читателя Макушинский — философическую прогулку. Алексей взял за основу представление о жизни знаменитых в прошлом людей, теперь собираясь пройти по тем же местам, постараться уловить ход их рассуждений, заодно показывая собственную способность делиться наблюдениями.

Макушинскому не привыкать, он второй раз стал третьим в борьбе за приз симпатий. В 2014 году ему посчастливилось того добиться с помощью «Парохода в Аргентину». И тогда Алексей повествовал о похожем, рассказывая о судьбе человека, чья слава окрепла по обе стороны Атлантического океана, читатель узнавал про чувства и эмоции. Теперь всё повторялось. Следует невозможным признать за Макушинским творческий рост. Остаётся вероятным повторение пройденного материала — Алексей опять пойдёт по чужим следам. Но раз у него получается, почему бы не позволять читателю совершать совместные прогулки, может быть от этого когда-нибудь выйдет толк.

Но! Написанное с большой буквы «Но», не позволяет по достоинству оценивать ни одно из произведений, написанных в духе потока сознания. Нельзя осмыслить произносимое писателем, учитывая трудность нахождения опоры. Можно вырвать слово из контекста, исходить только из него в суждениях, так и не создав правильного вывода. Взять же всё написанное, пропустить через себя, отделить целое от частного: бесполезное занятие. Даже приходится думать, будто сам писатель не понимал, от чего и к чему ведёт читателя. Да и пытался ли автор вести, когда самому предстояло выпутаться из дебрей, названных им предместьем мысли.

Вероятно, — только вероятно, — Макушинский стремился отразить собственное отношение к Николаю Бердяеву и Жаку Маритену. Знал бы соотечественник писателя, кто они такие, тогда понимание смысла, заложенного в философическую прогулку, могло стать яснее. Нет ли в том вины непосредственно Алексея? Разве он довёл до сведения читателя, о каких людях брался рассказывать? Или ориентировался на общую образованность, обращался к культурным людям, должно быть только и ведающим, о чём и когда, причём за всё время существования, какой мудрец к каким приоритетам склонялся. Так уж получается, что Макушинский не стал делиться с читателем личным интересом, пустив описываемое на самотёк. Один он упивался атмосферой прошлого, не позволяя непричастному прикоснуться к тому же.

Вполне очевидно, если говорить о непонимании рассказанного Алексеем Макушинским, значит расписаться в скудоумии. Вполне такое допускается. Даже допустимо трактовать иначе: у каждого из нас определённый круг интересов, не всякому понятный, и главной задачей является сделать так, чтобы стало понятным для многих, у кого обязательно после проявится интерес. С такой задачей Макушинский не справился. Вновь он говорил о людях, далёких от понимания потомков, в прежней мере остающихся столь же далёкими для понимания. Может кто другой сообщит о тех же людях в более увлекательной форме…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Иличевский «Чертёж Ньютона» (2020)

Иличевский Чертёж Ньютона

С очередным произведением Александра Иличевского всё понятно, написано оно в том же стиле, которого он придерживался прежде. Самое удивительное, такая манера изложения продолжает находить спрос. Александр однажды удостоился премий «Русский Букер» и «Большая книга», на десять лет пропав из списков награждённых ведущими литературными премиями России. И вот, в 2020 году становится известно, Иличевский снова лауреат «Большой книги». Может он рассказал о чём-то важном для читателя? Нет! О насущной проблеме общества? Нет! Создал увлекательное чтение? Нет! Тогда в чём суть рассказанной Александром истории? Согласно содержания должно быть понятно, что речь касается взаимоотношений отца и сына, где сын находится в поисках понимания отца, чего не может сделать, так как будучи натурой, склонной к материальному познанию мира — физиком, должен был разобраться с лёгкой поступью отца, ведущего жизнь без обязательств, прожигая каждый из отпущенных ему дней. Всё прочее на страницах — описание любого обстоятельства, о котором можно рассказать подробнее. Например, если в сюжете случайно будет задействована черепаха, значит читателя заставят забыть об основной сюжетной линии, поскольку придётся внимать описанию только черепах. Более нечего говорить о книге Иличевского.

Безусловно, читателю нужно показать, каким образом такие произведения создаются. Делается это очень просто — каждому следует попробовать, ведь существует вероятность стать лауреатом той же «Большой книги». Кого только не было среди лауреатов, и, чаще прочего, лучшими признавались писатели, не умеющие, либо не желающие, создавать произведения в духе классического понимания, отказываясь повествовать внятно и понятно, вместо чего поражали воображение причудливыми сплетениями слов. Виной тому следует считать самый первый год вручения премии — 2006. Тогда лауреатами стали Быков, Кабаков и Шишкин. В следующем — Улицкая, Варламов и Рубина. Стало считаться обыденным явлением, когда два лауреата исповедуют принцип модернизма, и лишь один причём чаще занимавший второе место, позволял уверовать в адекватность выбиравших. Но эта формула в дальнейшем не всегда действовала, так как, допустим, в 2010 году второе место досталось Иличевскому. В целом, тонкая грань здравого смысла всегда присутствовала каждый год.

Есть ли смысл рассуждать про литературные премии? Вполне! Особенно в качестве примера творчества автора «Чертежа Ньютона». Ежели он пожелал через главного героя найти секрет механики бытия, то и читателю следует вычерчивать собственное понимание художественного процесса.

Как бы не хотелось думать, литературная премия не служит лучшему пониманию процесса создания художественных произведений. Отнюдь, премии поощряют писателей за труд, при этом не служат в качестве определяющего значения. Исключением становятся премии, вроде «Нобелевской» (на всём протяжении существования) или «Международного Букера» (за первые шесть лет), когда оценивалось творчество автора по совокупности заслуг, предлагая читателю знакомиться с произведениями лауреатов избранно, самостоятельно определяясь, насколько выбор был сделан правильно. Читатель волен заметить, насколько такой подход усложняет процесс выбора, зато даётся чёткое понимание, кому из писателей следует отдавать предпочтение. Поэтому ежегодное определение лучших произведений, созданных за последний отчётный период (обычно за прошедший год), ни о чём в дальнейшем читателю не скажет, поскольку выбор совершается без учёта подлинного осмысления необходимости и без учёта влияния произведения на литературу.

Теперь должно быть понятно, насколько велика ценность литературных премий, вроде «Большой книги». Ценность лауреата длится в течение всё того же года, пока не будут выбраны новые. Некогда получив пальму первенства, они передают её следующим лауреатам, обычно сами полностью утрачивая значение для читательского интереса.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Шамиль Идиатуллин «Бывшая Ленина» (2019)

Идиатуллин Бывшая Ленина

«Город Брежнев» сменился для Идиатуллина «Бывшей Ленина», причём сменился от попыток переосмысления прошлого к стремлению понять обоснованность требований к будущему. Захотел Шамиль увидеть, почему мир рассыпается на глазах, не проявляя стремления к объединению для общей борьбы. И говорит он об этом на примере ячейки общества — обыкновенной семьи, расшатанной двадцатилетним браком, измотавшим донельзя, из-за чего людям хочется разбежаться в стороны и больше никогда не пересекаться. Двадцать лет — это значительный срок, одна из отметок, когда благие начинания могут привести к печальным последствиям. Стоит ли представлять под описываемой ячейкой общества Россию, вступившую в период третьего десятилетия? Читатель вполне может себе такое позволить, чтобы хотя бы так обосновать суть описываемого автором. В чём-то Идиатуллин прав, показав возникновение тяжёлых взаимоотношений внутри и снаружи семьи. Если с былым ничего уже не сделаешь, то с его наследием нужно начинать бороться, иначе очередные десять лет существования ввергнут страну в стагнацию. Впрочем, за спадом всегда следует подъём. Поэтому, как бы удручающе не складывалась ситуация на страницах романа, светлое будущее неизбежно. Только вот Шамиль предлагал иной исход для повествования, заставив усомниться в надежде на победу света над тьмой.

В качестве отрицательного Идиатуллин использует ситуацию с городской свалкой. Информационные ресурсы то и дело дают представление о том, насколько неудачно складывается реформа в области утилизации бытовых отходов. В некоторых местах ситуация становится катастрофической. Однако, развал возможен в любом месте, где у людей отсутствует совесть. Как раз в месте описываемых событий совестью и не пахло, в результате чего город задыхается от ядовитых испарений. Создаётся впечатление, будто ситуацию уже не исправишь. Кому следует взять на себя обязательство по нормализации ситуации? Разумеется, одному из действующих лиц, чья семейная трагедия развивается на страницах. Не умея привести в равновесие отношения с женой, муж стремится найти выход для города, чьё равновесие зависит от большего количества факторов.

Но для чего Шамиль повествовал именно так? Читателю хочется верить — ради желания акцентировать внимание на проблеме. Якобы существует затруднение, с которым нужно бороться. А где оно происходит? Тут Идиатуллин не вдавался в конкретику. Раз так, тогда акцентирование происходит в общих чертах. И на этом же основании будут делаться выводы о беспросветности жизни, о невозможности исправить ситуацию к лучшему, что лучше бежать из страны, не оглядываясь, позабыв в страшном сне о некогда с тобой происходившем. Только такой пессимистический вывод усвоит читатель. Иного и не оставалось, когда автор художественного произведения не придерживается принципа допустимости разных вариантов развития событий, либо склонен видеть в чёрном цвете сугубо оттенки чёрного, не отдавая значения истинному происхождения черноты, состоящей из совсем других цветов.

Но некоторая надежда всё-таки есть, она оказывается сзади. Шамиль словно выражает сожаление о навсегда упущенном, о стране, в которой человек оставался человеком, несмотря на притеснения со стороны государства. Ему должно казаться, ныне человек не менее притесняется, из него выжимают соки, ничего не предлагая взамен. Словно ничего не изменилось, кроме подхода к отношению к гражданам государства. Уж лучше человека использовать для общего счастья, при невозможности счастья для каждого в отдельности, чем добиваться счастья для каждого, не умея создать счастья в общем.

Пусть читатель думает — для того художественная литература и создаётся. Иногда она помогает сформировать точку зрения, до того не находившую возможности стать понятной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дина Рубина «Ангельский рожок» (2019)

Рубина Наполеонов обоз Ангельский рожок

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №3

Нет, господа-товарищи, в какой-то момент у читателя обязано появиться желание стать писателем, и писать так, чтобы другим было стыдно. Как же можно, не являясь прирождённым акыном, уподобится сыну степей, рассказывая другим о виденном? Это очень просто, для чего в случайном порядке достаточно находить информацию, более-менее подходящую под содержание. В какой-то момент может показаться, что получается нечто ладное. Только это далеко не так. Вот уже наступила для Дины Рубиной пора завершать трилогию, для чего требовалось найти силы, а их и не оказалось. Как итог, на страницы произведения попадёт информация различного рода. Читателю становится известно про писателя, желающего оставаться в тени, про писательницу, теперь польского происхождения, про палестинскую тюрьму, где заключёнными выдвигались требования, про аневризму мозга, про некое преступление, про факты о цветных алмазах. Серьёзно внимать всему этому у читателя не должно быть сил. Самое страшное в этом то, что писатель, особенно профессиональный, должен продолжать зарабатывать на кусок хлеба. Поэтому, в следующий раз, гораздо лучше взять пример с авторов в жанре фэнтези, выдавая вместо трёх романов — не менее двадцати. А теперь нужно уподобиться Дине Рубиной и сочинить нечто в её духе.

Читатель знает, почему дорожает бензин? В России это никогда не поддавалось логическому объяснению. Когда сырьё поднималось в цене, рост цены казался обоснованным, но когда сырьё дешевело, а цена продолжала расти: казалось вовсе странным. Всё просто: объясняли людям, указывая на необходимость восполнения издержек. Кажется, действуют механизмы рыночной экономики, только в чём её суть? Россия и рыночная экономика — несовместимые понятия. Не привык русский человек к вольной жизни, поскольку если его не принуждают другие, тогда уже он начинает принуждать других. Пока государство предпочитает воздерживаться от регулирования ситуации, тем занимаются сами граждане, предпочитающие наживаться абсолютно на всём, готовые торговать гнильём, в том числе и бензином низкого качества, предоставляя его на рынок за цену хорошего продукта. Поэтому нельзя придерживаться рыночной экономики в стране, где она не может действовать. Так уж исторически сложилось! И пока русский человек будет взывать к справедливости, он же вступит в сговор с иностранными партнёрами, дозволяя всякому пользоваться ресурсами России, но уже практически на дармовой основе. Читатель скажет, словно таково нынешнее время. Отнюдь, легко сослаться на русских же классиков, видевших, каким образом, в той же Европе, воспринимается стремление русского человека к уничтожению окружающего его пространства. Увы, хоть вспоминай стремление в советские годы, когда ставилась задача достижения результата в максимально короткий срок, для чего спокойно перекраивался ландшафт. Но и в том был положительный момент. К чему это всё рассказано? Просто надо было подвести читателя от одного к другому, связав цепочкой рассуждений, получив вроде бы ожидаемый результат, на самом деле ставший случайным.

Если бы первой на глаза попалась не новость о росте цен на бензин, а информация о начинающейся войне вакцин или загадочный закон о дозволении чиновникам становиться коррупционерами при форс-мажорах, то мысль могла течь в ином направлении. И уже не кажется, будто сказывать подобным образом станет затруднительным. Конечно, читатель волен потребовать написать роман в качестве примера. Да насколько это необходимо? Вдруг получится… Как тогда быть? Ничего смешного в этом нет, схема действительно работает, требует минимального приложения усилий, просто придумай действующих лиц, которым в окружении этого позволишь жить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дина Рубина «Белые лошади» (2019)

Рубина Наполеонов обоз Белые лошади

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №2

Как зудело плечо, как размахивалась рука, так и продолжило зудеть, продолжила размахиваться. Ничего не поменялось в изложении Дины Рубиной. Всё тот же стиль, всё же должный потоком сознания именоваться. Ведь не может автор выстроить ровное повествование, только о том и рассказывая, за что взглядом хватается. Вот увидит его глаз явление важное, сразу старается найти применение. Почудится конь, или не почудится, ему сразу найдётся на страницах произведения применение. Видимо, о том и подумала Дина Рубина, начав сказывать второе повествование из задуманной трилогии про наследие французской армии. Отчего-то это про цыган подумать заставило. Так уж захотелось Дине Рубиной.

Каких страстей стоит ожидать читателю? Будут страсти обязательно. Убийство ли, либо самоубийство: не важное обстоятельство. Замыслила замылить читателю взор Дина Рубина, только тем и занимаясь на страницах повествования. О весёлом скажет она, о грустном поведает, толком ничего не рассказывая. Таков он – поток сознания, всегда тяжёлый для восприятия. И пусть не юлят те, кто говорит, будто понравилось, словно все авторские изыскания им по нраву пришлись: обман легко уличается, уважение к таким людям стремительно падает.

Впору сказать, уже критиков не осуждая за увлечение постыдное, что допускается чтение поверхностное, ибо не следует стараться глубоко копать там, где колодца не выкопаешь. Известно читателю, насколько некоторые критики привыкли скудно знакомиться с обозреваемым произведением, в лучшем случае половину читая, либо первую и последнюю страницу, а то и обложкой ограничиваясь, заходясь речью после хвалебною или хулящею, в зависимости от цели преследуемой. Но есть критики, от корки до корки читающие, с трудом текст понимающие, они-то и есть самые страдающие, кто вынужден, по профессии или по призванию, сносить авторское стремление к слов выражению, ещё и силы находя, чтобы своё мнение о прочитанном высказать.

Пусть не сказано читателю, каковым произведением является вторая книга в трилогии в исполнении Дины Рубиной, из того не следует делать выводов. Должно быть понятно наиглавнейшее наблюдение, которое понимается без дополнительного напоминания. И читатель усвоил его. Ну, а если кому роман “Белые лошади” придётся по душе, то и такое случается. Потому литература и существует разная, всегда находятся ценители, способные разглядеть им интересное, когда другим может не нравиться.

А если на короткое мгновение задуматься, чему читатель станет внимать? Заметит, насколько велико у автора стремление сочетать разное, чему редко место в жизни находится. Говоря о чём-то, можно не только взглядом находить новое, но и позволять развиваться событиям, должным отстоять дальше, нежели автору кажется нужным. Этаким образом, почему бы и нет, можно до самого первого предка всех действующих лиц дойти – до Адама. Почему бы с него не начинать повествования? Да решила Дина Рубина ограничиться периодом нашествия Наполеона на Россию, всячески стараясь теперь подбивать под это повествование.

Читатель продолжает видеть лошадей, особо не придавая значения прочему. На обложке ли лошади, или на небе в облаках оных разглядел автор, или действительно цыганский табор оказал какое-то влияние. Отставим всё это в сторону, найти нужно силы для третьей книги из цикла Дины Рубиной.

У кого сохраняется интерес к повествованию, кто с прежней силой надеется, тот должен обрести ему нужное, так как прочие ограничиться предпочли бы произведением, ставшим для цикла первым, не задумываясь продолжать чтения. Бывает и такое, что бросишь начинание, не узнав, чего добровольно лишаешься.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дина Рубина «Рябиновый клин» (2018)

Рубина Наполеонов обоз Рябиновый клин

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №1

Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, родилась одна строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… на другую страницу перешла строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, написанного мало, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… дабы новой главы начиналась строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, нужно больше слов, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… последняя наконец-то строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, не иссякает строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… для второй книги родилась строка. Очень простым выглядит теперь ответ, зачем понадобилось так примитивно писать, просто иногда доживают писатели до таких лет, когда иначе не могут они поступать.

Попросим музу отойти от критического осмысления содержания произведения. Не нужна муза, где её присутствие вовсе не требуется. Возьмите для примера роман «Рябиновый клин» за авторством Дины Рубиной, задуманный первой книгой произведения большего. Уже плохо то, что автор не думал ограничиться формой малою. Может интерес какой он преследовал, может даже коммерческий. Да в чём может заключаться коммерция, если тираж большой созидается, а выгода издателю, словно продавать он решил со значительной скидкою? Вся беда в содержании, ибо не распробовал читатель произведения, не прельстился на обещания. Какой интерес родиться способен, когда первая книга словно оскомина? И это ещё ничего не становится ясным. Можно даже открыть тайну великую, омрачив с надеждой ожидающих: ничего не станет ясным и по завершению трилогии, ни к чему и ни о чём автор продолжит повествование.

Что за парад лиц сомнительных? Об этом вопросить следует. Зачем Рубина рисует портреты фриков, несносных мыслями? По приколу??? Али издеваться над персонажами вздумала? Дала одному герою имя странное — Изюмом нарекли будто родители. Стал он именоваться Изюмом Алмазовичем. На том не ограничился полёт фантазии, вскоре другой персонаж родился — Серенадой прозванный. Всё бывает в мире подлунном, с тем читатель не в силах поспорить, хватает безумия среди мыслей человеческих, и не такие имена в жизни встречаются. Да и будь такое рядом, то является редкостью. У Рубиной редкость стала оскоминой, часть быта составившей. Все такие на страницах её произведения, словно мир сократился до стен одного помещения, причём стен цвета жёлтого, причём дома такого же — жёлтого цвета.

О чём ещё задумает Рубина сообщить читателю? Как размахнётся рука, как раззудится плечо — в том есть только значение. И не скажешь, будто говорит Дина потоком сознания. Нет, не скажешь, ведь говорит она голосом, вроде к разуму призывающим. Не обо всём рассказывает, до чего думы доходят в момент текущего действия. Вернее, о том говорит, что в жизни редко случается. Как же так нужно измыслить повествование, чтобы рождались герои столь странные? Для того надо обладать талантом особенным, каковым, конечно же, обладает Дина Рубина. Пишет она, кому-то кажется то притягательным, готов он читать, даже делая выводы. Ну а мы, люди простые — без страсти к познанию глубин неведомых, остановимся перед «Наполеоновым обозом» в крепком задумье. Стоит ли продолжать внимать, когда голову разрывает от невосприимчивости? Разрешим то сделать самым отчаянным, кому терять уже больше нечего, кто текстами не давится, а глотает кусками и притворно наслаждается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О. Лекманов, М. Свердлов, И. Симановский «Венедикт Ерофеев: посторонний» (2018)

Венедикт Ерофеев посторонний

Ерофеев — человек, что жил свободно в несвободной стране. Так позиционировали Лекманов, Свердлов и Симановский жизнеописание Венедикта. Они представили для внимания апологию того, как из дельного члена общества он превратился в бездельника. Они старались находить для Ерофеева оправдания, тогда как сами понимали — они именно оправдывают Ерофеева, ни в чём не превознося. Талант скатился в горькое пьянство, а горькое пьянство явилось единственной возможностью уйти от действительности. И нёс Венедикт своё дарование над всеми, будто бы действительно став свободным. Но каждый, кто способен размышлять, знает: подлинной свободы не существует, при любом стечении обстоятельств человек останется узником системы, за рамки которой он не способен вырваться. И тут уже стоит говорить о совести… насколько человек способен соответствовать возлагаемым на него обязательствам. Ерофеев умывал руки. Да, он подлинно был посторонним для людей.

Ерофеев — талант! Этим фактом Лекманов, Свердлов и Симановский упиваются. Они взялись рассказывать про гения. Он учился на пятёрки, наизусть знал стихи, то есть отличался феноменальной памятью. На этом талант Ерофеева заканчивался. Так и останется непонятным, насколько способность к запоминанию является особенностью, позволяющей кого-то считать лучше остальных. Когда горизонты для познания открыты — есть лучшее из возможного. Однако, этим нужно уметь распоряжаться. А Ерофеев тяжести груза не вынес, банально спившись. Но Лекманов, Свердлов и Симановский видят причину такого решения в следствии иных обстоятельств — у Ерофеева умер отец, после чего Венедикт потерял смысл существования и начал спиваться.

Есть в словах Лекманова, Свердлова и Симановского бездна сарказма. Нет, не за бомжа принимали окружающие Ерофеева, даже имей он стопроцентное сходство. Как минимум, за английского джентльмена. И так во всём. Вроде бы и писателем он был замечательным, невзирая на содержание произведений. За всё можно хвалить Ерофеева, иначе у Лекманова, Свердлова и Симановского не получается. Невозможным оказалось высказать хотя бы грамм претензий, только хвала гектолитрами.

Одно остаётся непонятным, каким образом жизнь рядового человека, со всеми её печалями и радостями, стала вызывать трепетный интерес? Зачем внимать всему, что не имеет никакого значения? Какая разница, с кем и чем он занимался, грубо говоря, в общежитиях? С чего должно быть интересно, чем Венедикт заполнял серость будней? Всё это нисколько не может восприниматься за существенное. Скорее нужно говорить про обыденность, ни в чём не примечательную. А вот Лекманов, Свердлов и Симановский на этом делают акцент, словно считают за самое важное. Может они и правы. Не каждый деятель способен соотносить себя с делами государственного или планетарного масштаба, только о таких деятелях всё равно надо рассказывать, пускай и про серость будней.

Что же, Ерофеев — Икар наших дней. Он прекрасно знал, к чему приведёт полёт к вершинам вседозволенности. Кто бы не говорил ему о необходимости снизиться, не так сильно стремиться к достижению им желаемого, что душа не выдержит, обязательно уведя в мрачные лабиринты подсознания… Так бы тому и быть, не случись Ерофееву умереть, едва перешагнув за пятидесятилетний рубеж. Рак пожрал его раньше, нежели душа стала утомляться. И всё началось на фоне пресловутого пристрастия к горячительным напиткам — не выдержала гортань.

Именно такой сталась биография Венедикта Ерофеева. Живи он в другие времена, и повествовать бы пришлось о другом. Но жил Еврофеев в не настолько уж и несвободной стране, раз жил свободно. Иначе не бывает, чтобы жить свободно и оставаться за это никому ничего не должным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Евгений Водолазкин «Брисбен» (2018)

Водолазкин Брисбен

В чём значимость незначимости? В придании незначимости значимости. Проще говоря, пустота наполняется содержанием, оставаясь прежней пустотой. Таковым грешат литературные произведения большей части XX века, получившие продолжение и в XXI веке, только уже со стремлением раскрывать для читателя маловажные аспекты, возводимые в абсолют важности. В данный процесс активно вносит вклад Евгений Водолазкин, в очередной раз рассказывающий историю, ничего в сущности не сообщая. Он показал будто бы жизнь именитого музыканта, чьё существование переполнялось от успеха. Сей музыкант впервые столкнулся с осознанием неизбежного краха. Евгений не позволил ему бороться и побеждать, дав единственное право — право вспоминать о Брисбене: месте, куда стремятся из лучших побуждений, но оказываются павшими, так и не добравшись до пункта отправления.

«Брисбен» Водолазкина не настолько уж и пуст, как то кажется при первом рассмотрении. Нет, содержание отражает проблемы, беспокоящие современное писателю общество. Прежде всего, это рост напряжения между украинцами и русскими — главный герой, как раз, являет собой воплощение двух народов. По отцу — украинец, по матери — русский, по духу же — космополит. Он становился на ноги в украинской среде, пока ещё пропитанной пристрастием к русскому, но выбрал для себя необходимость существовать среди украинцев, так как изначально оказывалось проще быть среди меньшинства, причастным к которому никто тогда не стремился. И вся его дальнейшая жизнь пройдёт под девизом наименьшего сопротивления. Ведь так проще жить — плывя по течению и занимая ту нишу, где свободнее. Он станет играть на домре, а не на гитаре, поскольку на домру никто не желал учиться. И в качестве исполнителя он запомнится не автором собственных произведений, а интерпретатором народного творчества, до которого дела уже словно никому и нет. И при этом он окажется известным на весь мир исполнителем. Почему? Потому как Водолазкин придавал значимость незначимости, пользуясь способностью демиурга от литературы — творить мир по одному ему угодному подобию.

Повествование построено равномерно — с оговоркой. Современный для героя повествования день прерывается воспоминанием. Что было в прошлом — даже важнее, нежели день сегодняшний. Читатель видит жизнь героя, внимает всему с ним происходившему. Тогда как современность — унылая пора, очей разочарованье. Водолазкин в тренде тех писателей, видящих мир переполненным от убогости и болезни, считающих необходимым описывать человеческие слабости, придавать им чрезмерную важность, иногда показывая слабость людей перед неизбежным, иногда будто бы человеческую глупость, из-за которой не все могут оказываться довольными от им доставшегося. Собственно, главный герой окажется страдающим от паркинсонизма. Ещё и среди связанных с ним будет талантливая девочка, смертельно больная раком. Читатель обязан проявить сочувствие — под таким девизом снова продолжал созидать произведение Водолазкин.

Где искать значимость для незначимости? Всему придать вид нужного и необходимого не сможешь, на то не хватит сил и времени. Вполне позволительно такое явление прозвать Брисбеном. А можно никак не прозывать, понимая, на других принципах литература существовать не может. Изначально создание художественных произведений на том и построено, что берётся ситуация, в действительности совершенно серая и никому не интересная, специально приукрашиваемая до состояния надутой важности. И человек начинает в это верить, со временем забывая, не способный понять, насколько всё это казалось никчёмным прежде. Но и переосмысливать произошедшее требуется. Обидно другое, прошлое переоценивается под взглядом совершенно иных обстоятельств, к прошлому отношения не имеющим. Вот тогда и становится значимым то, что таковым вовсе не являлось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Григорий Служитель «Дни Савелия» (2018)

Служитель Дни Савелия

Если бы Ремарк писал о котах, не переживших войны… Если бы Апулей писал о человеке, принявшем вид кота… может и получилось у них похожее на творчество Григория Служителя. Но — многозначащее но! — они того не делали, может уже потому и заслужив имя в истории, способное пережить тысячелетия. А вот Григорий Служитель — совсем юный человек, вставший на писательскую стезю чуть за тридцать лет. Перед ним горы возможностей, которые ему предстоит покорять. И он обязательно выдаст потрясающий сюжет, если перестанет давить на читательскую жалость. Представленный им кот — это вынужденное переносить страдания существо, кармически отвечающее за грехи родителя. Но от кота в нём лишь оболочка, тогда как автор пытался показать жизнь убогих, какой она является в действительности.

Григорий Служитель описывает жизнь кота с рождения до смерти. Кот с пелёнок отличается сообразительностью. При этом главный герой произведения, он же рассказчик, повествует о событиях, происходящих с ним в момент описания. Поэтому, родился не кот Савелий, скорее мудрец Лао-цзы, вышедший из лона матери будучи уже седым стариком. Задумку следует признать занимательной. Но нужно и понимать, автор расписывал ручку, толком не ведая, к чему вообще взялся подвести читателя. Вполне вероятно, мнился ему диснеевский мультфильм «Коты Аристократы», как раз имевший место в годы его молодости. Или, отчего бы и нет, опять же диснеевский мультфильм «Оливер и компания», что будет ближе к возможному да. И всё-таки следует выбрать промежуточный вариант, сугубо по причине рождения главного героя бомжом со складом ума интеллигента.

Всё бы ничего, но книга «Дни Савелия» неизменно подаётся под соусом из рекомендации Евгения Водолазкина, любителя сочинять похожие истории, предлагая вниманию разнообразных страдальцев, изыскивая таковых в разные периоды минувшей истории. И читатель склонен ожидать уникальное литературное творение, оторваться от которого не получится. На деле всё несколько иначе. Григорий Служитель перемещает главного героя из локации в локацию, сперва показывая быт жителей крупных городов, дабы после подвести к откровению — жить Савелию во искупление грехов отца.

Ещё один аспект. Если читатель ничего не ведает об авторе, читает название его произведения, то приходит к логическому выводу — вероятно написано лицом, причастным к церкви, нечто вроде жития, каковым недавно радовал Георгий Шевкунов, сложивший ряд очерков в качестве сборника «Несвятые святые». Это суждение будет ошибочным. Однако, не совсем. Главный герой окажется причастным и к религиозным коммунам, однажды вполне став претендентом на высокую должность — подобие настоятельской.

Получился у Григория Служителя такой себе кот, нисколько не способный в себя верить. С первых шагов он идёт по течению жизни, ни разу не проявляя сопротивления. Кто бы его под крыло не брал, он к тому без сомнения шёл. Неважно кто станет его хозяином, это лишь повод для автора найти возможность расширить повествование за счёт посторонних сюжетов. Так читатель узнает о судьбах многих действующих лиц, став причастным уже не к дням Савелия. Запутавшись в необходимости объяснений, Григорий Служитель мог забраться очень даже глубоко, изыскивая корни очередного персонажа где-нибудь в глубине веков, описывая в том числе и нравы, далёкие от российских.

И под конец Григорий Служитель изобретёт способ исправить мнение читателя о произведении. Поступит он так, словно иначе не имел права. Он задумается о необходимости убивать. Пусть читатель плачет, тем сгладится вероятность негативного восприятия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Александр Архангельский «Бюро проверки» (2018)

Архангельский Бюро проверки

Советский Союз накануне смерти Высоцкого. Остались считанные дни. А Союзу стоять ещё порядка десяти лет. У людей уже имелась твёрдая уверенность — крах социалистической системы неизбежен. Значит, пора позволять вести вольную жизнь, имеющую отличия от курса партии. Почему бы не вспомнить о самой большой утрате, случившейся одной из первых, изгнанной более из-за причастности к царизму, являясь частью с ним неразрывной структуры? Итак, Архангельский погружает читателя в восьмидесятый год, главный герой — глубоко верующий человек, прочее — детали.

Большинство становится писателями в зрелом возрасте, когда появляется возможность сравнить разницу между прожитым и нажитым. И сейчас такой период, когда начинают творить люди, для которых Советский Союз неразрывно связан с их молодостью. Это подразумевает творчество в определённом направлении, обязательно отражающим должный последовать вскоре упадок, вместе с болью от происходившего в девяностых. Всё это впереди, Архангельский не уйдёт далее восьмидесятого года, для повествования он отводит незначительное количество дней, которых вполне достаточно, чтобы читатель не начал уставать. И пусть писательский талант Александра не сейчас получил развитие — обозначившуюся тенденцию он поддержал.

Происходящее на страницах то и дело возвращается к религии. Главный герой считает обязательным молиться, может он даже соблюдает ежегодные посты, а то и проявляет почтение к строгости вкушения пищи по средам и пятницам. То не настолько важно, Архангельский акцентирует внимание на других протекавших в стране процессах. Он ставит перед главным героем необходимость суметь приспособиться к жизни в арелигиозном государстве, не изменяя имеющимся у него убеждениям.

Главный герой влюблён. Он пылает чувствами к девушке. Быть бы её отцу убеждённым партийцем, случиться на страницах катастрофе. Идти герою тогда через испытания, посылаемые ему Богом. И было бы хорошо, так как испытания на пути верующего — благословение от Всевышнего. Но нет, отец девушки из людей либеральных взглядов. Он допускает многое, не боясь открыто говорить о скорой смерти государственного образования. Сам он работает за границей, в меру способностей отстаивая торговые интересы Советского Союза. С таким всегда найдёшь общий язык, понимая, что человек привык находить точки соприкосновения, главное — суметь извлечь выгоду. Но какой толк для него от главного героя повествования?

Если парень не боится бросать вызов обществу, значит — от него можно ждать достижения результатов. Такого отправишь выполнять поручение — вернётся с дивидендами. Если решишь похоронить — он благополучно даст всходы, перекрыв тебе же кислород. Но какой с верующего опасный в социальном плане элемент? Это скорее тихий подвижник, в крайнем случае способный замкнуться на проблемах, вследствие чего разменяет мирскую суету на монашескую келью. Он не является диссидентом , всего лишь сторонник определённых убеждений, не способный управлять судьбами других. Таким самое место в противящихся их существованию государстве — при жизни христианам полагается страдать до отпущенного им для того срока.

И причём тут произведение Архангельского? Оно рассказывает о проблемах советских граждан, ещё не понимающих, как скоро их существование превратится в подобие ада. Религиозные люди к тому окажутся подготовленными, прочие — пройдут через не должные с ними случиться испытания. Пока лишь восьмидесятый год, траур сугубо по смерти Высоцкого, умершего слишком рано, потому как ему полагалось стать певцом иных реалий, дабы поддержать уже не советский народ в наступившее десятилетие непроглядного мрака.

Читатель задумается о предстоящем. О чём же возьмутся рассказывать писатели, чья молодость пришлась как раз на девяностые? Неужели на книжные полки вернётся тот кошмар, пропитанный романтикой бандитизма? Или, подобно Архангельскому, новое поколение постарается дать иное толкование, увидев не крах впереди, а стремление к преображению? Всё-таки нулевые несли надежду, а первое десятилетие третьего тысячелетия и вовсе приблизило к радужным мыслям. Да только знать бы, чего ожидать от грядущих двадцатых годов…

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3 8