trounin.ru

Главная проблема практически всех книг Филипа Дика — это неравномерно выстроенное повествование, где сюжет не играет никакой роли. Это чётко прослеживалось в наборе историй для «Бегущего по лезвию бритвы», точно такое же было замечено у «Человека в высоком замке». «Убик» исключением из правила не стал, подтвердив в очередной раз наличие неразрешимой проблемы. Впрочем, это не влияет на восприятие книги, покуда является своеобразной находкой автора, что вынужден выдвигать для читателя множество интересных необычных ходов, теряясь за обилием мыслей, отчего сюжет ровно построить и не получается. Просто невозможно обыграть такое количество мелких деталей, особенно при малом объёме произведений.

«Убик» — это многогранное произведение. С одной стороны — мир будущего с требовательной техникой, воплотившей в жизнь ужас современных американцев, когда за всё придётся платить, даже просто за вход в собственную квартиру, и когда взимать налоги начнут за все твои действия; с другой стороны — первая часть книги даёт представление о мире телепатов и антителепатов, где идёт борьба за власть с помощью специализированных организаций; с третьей стороны — это история об угрозе вторжения в область грёз и виртуального мира. Все стороны равно положены на страницы перед читателем, края сторон прилажены наигрубейшим способом, а все попытки понять происходящее сводятся к осознанию обыкновенной фантасмагории. Продвижение по книге окружает читателя довольно странной атмосферой, в которой уютно себя чувствует лишь писатель, трактующий своё видение событий, только при этом читатель чувствует себя в некоторой степени обманутым — зачем тогда были нужны эти коммерческие этюды с интеллектуальным миром да телепатическими мудрствованиями, если в итоге всё сводится к страшилке, предвосхищающей хакерские вторжения в отлаженные структуры реальности.

Американские фантасты 50-60-ых годов — это целебный бальзам для души человека, чьи метания в этом мире не имеют никакой опоры, а внутри сидит чёткое осознание нехватки нестандартных сюжетов, способных опровергнуть истину о древних греках, якобы всё придумавших задолго до нас. Филип Дик в «Убике», например, не трогает тему любви, сводя все отношения героев строго на разрешение возникающих проблем. Совершенно удивляет привязка «Убика» к экранизации «Начала» Нолана, где был использован похожий сюжет третьей части книги, выраженный только в многоступенчатой системе сновидений. Ничего подобного в «Убике», разумеется, нет. Есть нечто похожее, но всё-таки совсем не то. Если уж и делать привязку к кому-либо из современных фантазёров то ненавязчиво проглядывается лик Стивена Кинга, чьё мастерство по извращению обыденности в рамки мистики вполне могло подойти для реализации идей Филипа Дика, только «Убик» уже написан…

Самое главное — «Убик» написан в 1969 году. Киберпанк ещё не родился, компьютеров толком ещё нет, а фантазия Филипа Дика давно опередила всевозможные пределы, дав последующим поколениям право на реализацию высказанных идей. Вполне привычная нам система мгновенных платежей за услуги с помощью, пускай не монет, но с помощью пластиковых карт да просто определённого числа цифр на бумажке — это всё «Убик». Его действительно можно применять во многих сферах жизни, что не обязательно сводится к закреплению временного эффекта.

Остаётся ещё одно — будет ли когда-нибудь создано подобие Убика. Если современный читатель может с наиумнейшим видом сказать, что Филип Дик пишет о завтрашнем дне, но для нас такой день уже прошёл, то, мне кажется, надо взять немного шире, поскольку сам Убик продолжает оставаться для нас предметом из будущего. Он обязательно будет. Вопрос только — когда и где его изобретут, да под каким соусом им тогда пользоваться. Всё сведётся к одному маленькому предмету, от которого будет зависеть вся наша жизнь — он станет для нас планетой, воздухом, едой, одеждой, транспортом… он станет всем.

Будущее впереди — осталось только дойти, да не распылить самих себя по космическому пространству. Впрочем, если при нас будет Убик — бояться нечего. Можно будет существовать и вне Земли.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Личность Мориса Метерлинка кажется загадочной. Ранний нобелевский лауреат по литературе и человек, заслуживший своими трудами титул бельгийского графа — наверное не зря провёл свою жизнь, излагая мысли на бумаге. Большой известностью Метерлинк обязан в первую очередь детской сказке «Синяя птица», а остальное просто прилагается. Любопытно взглянуть на мировоззрение человека начала XX века, там действительно есть на что посмотреть и есть над чем задуматься. Автор говорит не только о цветах, но и о боевых искусствах, холодном оружии, бессмертии, религии и множестве ещё более мелких проблем — всё это помещено под обложку данного сборника философских эссе с замашками на признательность научного общества.

Основное эссе «Разум цветов» написано в 1907 году, когда ещё были возможности делать предположения на своё усмотрение. Конечно, теории Дарвина вовсю продвигались, но Метерлинк не относится к её сторонникам, пытаясь выразить свои собственные мысли почти схожими словами, но всё-таки старается найти секрет разнообразия флоры в хитростях и в попытках выжить среди неблагоприятных условий. Почему же Дарвин в стороне? Начало XX века для науки ещё было временем, когда можно было выдвигать любые теории, которым кто-нибудь обязательно поверит. Не надо далеко за примерами ходить — достаточно вспомнить американского учителя 1920-ых годов, которого судили за его дерзкие попытки давать детям основы теорий Дарвина, продолжавшие оставаться спорными.

Метерлинк берёт цветы со стороны живых организмов, желающих жить и размножаться, удовлетворяя сиюминутные потребности. Лишь один момент серьёзно ограничивает возможности цветов — это привязанность к одному месту. От этого и предлагает отталкиваться Метерлинк, приводя множество различных версий тех или иных моментов, которые мы можем наблюдать у цветов. Конечно, в природе существуют растения, способные изменять своё местоположение — некоторые просто переползают, делая это саморазрушительным способом, но всё-таки передвигаются. Таких не было в саду Метерлинка, в котором он несколько лет наблюдал за своими цветами, что и позволило сделать ему все выводы, которые изложены в «Разуме цветов». Кажется — да — действительно — цветы наделены способностью мыслить, только они не могут об этом ничего сказать.

В любом случае, всё это спорно. Метерлинк берёт на себя смелость предположить, что пчёлы не приносят никакой пользы, а только наглым образом обирают цветы. Такое предположение приводится Метерлинком только для возможности показать механизмы защиты некоторых цветов, которые лишний раз подтверждают разум. Не всё так сложилось в ходе эволюции, просто на данный момент растение научилось справляться с агрессивными факторами, от которых в меру своих сил и избавляется. Всё это имеет право на существование! В какой-то степени Метерлинк всё равно прав, но к выводу поставленной задачи он пришёл без показательного примера её разрешения, минуя все стадии изучения, переходя сразу к окончательным выводам, не давая читателю представления о причинах возникновения разума у цветов.

Об остальных эссе говорить нет желания, можно только выделить мысли Метерлинка: о кулаках, как о самом основном оружии человека; о современных ему полководцах, чья роль на поле уже не играет никакой роли, чем Метерлинк больше наезжал на Наполеона, отдалённого от поля боя; о бессмертии, его не может никогда быть, а смерть следует принять со смирением. Интересны и мысли о религии, когда Метерлинк даёт понятие о домыслах многих мнений о загробной жизни, навязанных с одной определённой целью. Почему, опять же, людей пускают на небеса, а животных — нет… Никогда не видел внятного разрешения этой загадки.

Как знать, что будут думать о наших домыслах в начале XXI века люди начала XXII века — тоже, наверное, будут стараться не так сильно осуждать за им вполне понятные вещи, а для нас ещё оказывается не совсем понятные.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Более всего в сказании о Кристин, дочери Лавранса, удивляет твёрдая убеждённость переводчика книги, что Кристин обязательно надо называть дочерью Лавранса, иначе недалёкий читатель не сможет правильно интерпретировать название «Кристин Лаврансдоттир», а может это его только отпугнёт. Совершенно напрасно, только и можно сказать. Желание придать повествованию налёт древности путём таких перевёртышей — ничем не помогает. Даже наоборот, сюжет становится слишком тяжёлым для восприятия, где вместо принятого за фамилию отчество у скандинава выродилось в подобную форму перевода. Это не великая напасть, которая только глубже старается открыть жизнь средневековой Норвегии, да хоть как-то дать читателю возможность избавиться от навязчивых сравнений с современной Исландией.

Первая книга касалась взросления главной героини, вторая — семейных тяжб, третья — подводит итог всему повествованию. Не сказать, что Сигрид Унсет решила обойтись по доброму, заставив Кристин переживать за ошибки молодости, когда к ней всё вернулось точно таким же образом, когда подросшие дети стали проявлять собственную волю и противиться любым попыткам родителей хоть как-то на них повлиять. В книге нет выраженного конфликта подрастающего поколения — оно берёт от жизни всё, прибегая всё к тем же методам, которыми пользовались их предки. Кроме детей у Кристин будут проблемы с мужем, что опять же подтверждает истину о глупостях любовной поры, после которой обязательно приходит осознание тщетности всех душевных порывов и уверований в непоколебимости мнения. Всё обязательно выйдет боком — трудно обрести счастье, дожив до смертного одра. Унсет поставит жирную точку в трилогии, наслав на Норвегию эпидемию чумы, которая будет зверствовать, доказывая совсем другие истины, которые повергают в прах всю предыдущую жизнь главной героини. Для чего жила… чтобы увидеть смерть самых дорогих людей?

При вялотекущем развитии событий, Унсет старательно выписывает диалоги, давая читателю всё больше представления о психологии людей того века, который не очень-то отличается от современного. Только лишь при всех проблемах всё сразу сводится к религиозности, а для их разрешения используется грубая мужская сила. Много ошибок сделают люди, чем Унсет будет пользоваться с особым усердием, сводя добрую часть книги на описание последних дней: кто-то глупо будет ранен в пьяной драке, кому-то крестьянское копьё повредит пах, но в итоге от мучений все умирают. Редко какой персонаж третьей книги удостаивается лёгкой смерти, испытывая на себе различный спектр ощущений. Благо Унсет не жалеет слов для выражения заключительных нотаций.

В трилогии очень трудно увидеть отображение средневековья. Может Унсет и не пыталась его как-то показать. Хоть события книги и развиваются в прошлом, когда только отгремела гражданская война, а Швеция воюет с Новгородом, стараясь привлечь на свою сторону норвежских подданных, что всеми силами пытаются сопротивляться уговорам агрессивного соседа. Когда два государства объединены унией, то обязательно в обществе бродит много разговоров о бесполезности такого подхода к решению внутренних проблем, что только усугубляются. Хотелось бы увидеть в этой книге именно расшатанность общества и сомнение в завтрашнем дне после вековой нестабильности, но Унсет показывает сложившийся уклад спокойной жизни, где изредка случаются непоправимые происшествия. И что-то тут не так… до конца нет веры.

Пронеслась перед глазами вся жизнь Кристин Лаврансдоттир, простой девушки из непростой семьи, чья судьба была напрямую связана с влиятельными лицами государства, но жар домашних разочарований стал решающим в решении семейных проблем, нанёсших больше душевных ран, нежели дав радостных моментов. Жизнь прожита… и не осталось сожалений. Пускай всё в итоге разладилось, но Кристин это уже безразлично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Китобои — такой профессии сейчас нет, а если кто и промышляет ловлей китов, то делается это под неодобрительным прищуром большинства стран, запретивших промысловую охоту, дабы сохранить оставшихся особей, практически уничтоженных самым варварским способом. Человеческое стремление к истреблению окружающей среды каждый раз поражает воображение, но в «Моби Дике» нет той разнузданности, которая может быть присуща людям моря. За всю историю человечества, те — кто уходил в море, всегда воспринимались по-разному. Их вклад в добычу пропитания, в торговлю, в налаживание контактов — бесценен и бесспорен. Моряк — это состояние души. Он оторван от земли, пребывая год за годом в замкнутом пространстве, окружённый толщей воды. Век за веком тянулась борьба с водной стихией, пока не появились китобои со своим кодексом чести и принципами жизни, кардинально выделившими их на фоне всего остального морского люда. Если верить Мелвиллу, то китобои — это элита морского дела, на которую все остальные плевать хотели. Охота за крупным зверем требует железных нервов.

Не сказать, что Мелвилл как-то пытался отобразить ту самую охоту за Белым китом, о которой принято кричать со всех аннотаций. Белый кит — это символ, это мифическое создание, это чудовище пучины, готовое разорвать любое судно пополам, если оно ему придётся не по нраву. Такой жестокий нрав Моби Дика объясняется понятливым отношением к безжалостным людям, уничтожающим его собратьев ради жира и китового уса, оставляя всю остальную часть туши на поживу акулам и прочим морским обитателям. Современный читатель назовёт это варварством и дикостью, а человек того времени — необходимой составляющей жизни. Без жира никуда, а без уса и подавно. Драгоценная рыба убивалась в неописуемых масштабах, почти приведя состояние пребывания в морской среде огромных млекопитающих до стадии вымирания.

Собственно, Герман Мелвилл не зря считается классиком американской литературы, а сама книга посвящена Натаниэлю Готорну, другому классику американской литературы. Если слово классик может быть громогласным, то иное прозвание зачинателем — самое верное определение. Писатели младых лет существования Северных Штатов Америки были первооткрывателями и исследователями в литературе вообще, позволяя потомкам с удовольствием читать и наслаждаться изысками. Если Эдгар По не нуждается в представлении, но Готорн знаком далеко не каждому, хотя и он внёс значительный вклад, став чем-то вроде предвестника Мелвилла. Сам Мелвилл прошёл долгий жизненный путь, до того как сел писать книги. Особенно был примечателен в его жизни журнальный отрезок с 1853 по 1856 год, когда он особенно любил играть с разной формой подачи материала, стал не только предтечей абсурдизма, но и значительно продвинулся на пути своего таланта писателя. Можно ли при этом назвать «Моби Дика» вехой в творчестве Мелвилла? В принципе, можно. Он был написан в 1851 году, а наполнение книги до сих пор может вызвать много споров о нужности тех или иных моментов.

Стоит оговориться, что совершает ли ошибку человек, в чьи руки попадает урезанная версия «Моби Дика», и стоит ли ему браться за оригинальное произведение. На этот вопрос трудно ответить. Если читателю важна художественная составляющая, то ему стоит остановиться на малой форме, а если он желает больше документальных и энциклопедических подробностей о китовых вообще, то беритесь за большую форму. Но надо заранее приготовиться к тому, что постоянные отступления могут вызвать раздражение у читателя. «Моби Дик» — это, в первую очередь, энциклопедия китобойного дела, а уже потом — художественное произведение.

В книге трудно выявить какие-то определённые важные темы, поскольку сюжет «Моби Дика» подобен течениям океана, направляющим корабль туда, куда его ведёт поток. Если на пути команды появится кит — начинается охота. Если не появляется — Мелвилл рассказывает обо всём, что может быть связано с китами: их строение, способы ловли, правила разделки туш, классификация китов и прочее-прочее-прочее. А когда киты кончаются, то самое время уделить долю внимания морским традициям вообще, где ходят торговые суда и промышляют пираты. В этой среде китобои стоят особняком, презираемые торговцами и обходимые за тридевять земель шальной братвой, понимающей, что взять с этих пропахших ворванью бедолаг попросту нечего. Читатель может и удивиться, когда узнает о морской внутренней почте, позволяющей всегда быть в курсе всех событий и вести активную переписку с кем угодно — это не бутылку в море кинуть, да ждать ответа столетиями — всё происходит очень оперативно, после чего миф о замкнутости и оторванности от земли сразу сходит на нет.

Мелвилл многое говорит о китах, он пытается разобраться в них, что получается у него в меру хорошо, но всё-таки недостаточно. Современный читатель знает о том, что кит — это не рыба. В этом уверен и Мелвилл, но никаких доводов, кроме предположений и сравнений с сухопутными животными он привести не может. Это во многом открывает многие аспекты состояния биологии того времени. Впрочем, стоит ли говорить так громко с высоты прошедших лет. Чарльз Дарвин ещё окончательно не сформировал свою теорию эволюции, поэтому Мелвилл не мог применить какой-либо конкретный подход, дабы к чему-то привязать кита. Но с описанием всего остального Мелвилл справился превосходно, представив читателю всю махину кита в полный рост, дав ощущение крохотного человека на фоне бескрайнего океана и огромных его жителей.

Любая книга должна учить и воспитывать человека. Если она этого не делает, то такая книга может быть признана хламом и без жалости отправлена на свалку, либо переработку. К сожалению, сейчас всё больше подобной литературы. Спасибо писателям прошлого, оставивших заметный след в литературе, их и следует в первую очередь читать. Герман Мелвилл — честь тебе и хвала. Пусть при жизни ты не знал одобрения современников, но прими сейчас тёплые слова уважения от благодарных потомков. Уж кто-кто, а китобои останутся в сердце читателя навсегда.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Необычно видеть в качестве главного героя в книге Сидни Шелдона мужчину. Но раз в центре повествования мужчина, значит он будет неотразимо красив, безгранично харизматичен и обладать солидным мужским достоинством. Причём совершенно непонятно, отчего Шелдон делает упор именно на мужское достоинство и его размер, если данный факт после не сыграет никакой роли в жизни главного героя. Совершенно неважно чем станет заниматься главный герой в будущем, но из подобных фактов будет строиться вся книга, где одно помещается в сюжет без какой-либо необходимости, приводя читателя в шок. В целом, в книге очень много моментов, годных для порнографических рассказов. Это не слишком портит впечатление, да и увлечённость Шелдона описанием постельных сцен хорошо известна. Только в начале творчества он совсем не сдерживался, придавая своим произведениям наибольшую степень скандальности, когда читать будут не саму книгу, а вот те самые интимные моменты, благо народ не слишком был избалован подобными проявлениями распущенности в художественной литературе.

Шелдона можно бесконечно хвалить за мастерство описания сцен, когда всё продумано до мельчайшей чёрточки, пускай и с широкой линейкой голливудских мерок. Иногда хочется скорейшего продвижения вперёд, а не стандартно установленных камер, изображение с которых Шелдон переписывает на страницы, придавая тексту свои собственные эмоции от увиденного. Так проще позже будет экранизировать.

История одного человека от рождения до самой смерти — это и есть «Незнакомец в зеркале». Сын немецких эмигрантов с малых лет сталкивается со всем ворохом американских школьных проблем, чтобы позже уйти по пути покорения сцены, дабы стать знаменитым человеком. Параллельно Шелдон проводит историю девушки — дочки польских эмигрантов, наделённую всем тем, чем Сидни одаривает своих героинь. Обе истории не несут в себе положительных моментов, а с середины книги превращаются в весьма мутное повествование, где на ум приходит персонаж Набокова из «Камеры обскура» — Бруно Кречмар. Во многом «Незнакомец в зеркале» повторяется, расходясь лишь в подходе авторов к отображению действительности.

Шелдон делает в книге привязку ко многим событиям, стараясь развивать сюжет тем темпом, который он задал изначально. Никто не появляется в повествовании из пустоты, каждый человек будет описан чуть ли не с рождения. А если кто-то будет влиять на судьбу главного героя, тогда корни начала взаимоотношений следует искать в самых неожиданных местах. Если первый побег от залетевшей девушки ещё как-то объясняется, то повторный залёт девушки влиятельного авторитета протекает вполне в рамках придания должной интриги всем последующим событиям. Впутает Шелдон в сюжет и корейскую войну, куда герой пожелает отправиться с гастролями, а не в качестве добровольца, как хотелось бы видеть читателю. Многие детали при этом опускаются — так и осталась непрописанной судьба первого ребёнка героя, если тогда вообще кто-то родился, только отчего-то Шелдон старался найти побольше скандальности, не обращая внимания на подобные мелочи.

При всех плюсах и минусах впечатление от книги остаётся положительным. Это ведь не история одного значимого момента, а целая жизнь, что проходит перед читателем, показывая взлёты и падения человека, судьба которого была тяжела, где-то радостна, но всё же беспредельно печальна. Лить слёзы желание не возникает, но посочувствовать можно. Такой человек просто обязан был существовать на самом деле… иначе и быть не может.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для начала стоит сказать следующее — данная книга не является личным достоянием А. Попова, он является лишь составителем, объединив под одной обложкой статьи разных авторов, придав им громкий заголовок. Не стоит в книге искать секретное оружие против рака, даже не стоит привязывать к этому уринотерапию. Оба метода исходят от разных авторов и никак не связаны друг с другом. Моё внимание было привлечено к книге только из-за издательства, где стоит гордое имя Барнаула. Мне стало интересно — других поводов для чтения книги не было.

Первая часть книги рассказывает о методе лечения рака неким жителем Симферополя Валерием Тищенко, славу которому принесли статьи в крупных газетах. Сам Тищенко именует себя онкотравником, а когда его просят объяснить суть метода лечения, то он приводит такую псевдонаучную теорию, что исходит только от него самого и ничем не подкреплена, что начинаешь задумываться над адекватностью всего процесса. Безусловно, рак — это то заболевание, когда больной человек готов перепробовать абсолютно все способы лечения, начиная от ядовитых растений и заканчивая употреблением собственной мочи — другой надежды для таких людей нет, чем любят пользоваться мошенники разного толка, предлагая тот самый способ, который может окончательно помочь. Методика Тищенко грешит и тем, что для примера излечения приводятся только истории поправившихся людей, но никогда не говорится о тех, кому онкотравник не помог. Было бы интересно узнать о несбывшихся ожиданиях, но так никто никогда не будет пропагандировать свои идеи.

Тищенко ищет взаимосвязь болезней с импульсами солнца, разбивая каждое растение на определённые спектры соответствующие окружающей природе, чем и предлагает лечить подобное подобным. Что-то похожее издревле применяют гомеопаты, но они так же давно конкурируют с традиционное медициной, и их успехи на её фоне могут вызывать доверие. Но методика Тищенко на такое неспособна — нет точных обоснований эффективности методов лечения и конкретного определения сути предлагаемых теорий. Всё замешано на популизме и игре словами. Учёными ведь доказано, что людям хорошо помогает не только медицина, но и такое явление как плацебо — главное верить, тогда поможет любой способ лечения.

Вторая часть книги вызывает больше недоумений, нежели способна хоть как-то убедить в пользе уринотерапии. Некий Армстронг — американский специалист по употреблению собственной мочи содержит сомнительного вида клинику, куда постоянно приходят родственники больных в последних стадиях, что сама смерть готова постучаться в дверь. Текст написан так, что действительно думаешь начать пить мочу, раз автор так всё описывает. Только при дальнейшем чтении всё больше убеждаешься в очевидной истине — употребление мочи позволяет достичь бессмертия. После такого только у самых наивных останется вера в эффективность уринотерапии.

Армстронг приводит фантастические примеры из практики, когда необратимые повреждения тканей от гангрены начинают восстанавливаться, попутно идёт исцеление всего организма: исчезает гастрит, рассасывается геморрой, разглаживается кожа. Бабушка в итоге выглядит через три недели моложе на двадцать лет. Вы по прежнему пользуетесь кремами для кожи? Давно пора пить мочу натощак и втирать остатки в проблемные места… вы даже обретёте идеальную фигуру. За эти же три недели идёт абсолютное излечение даже от лейкоза — кровь полностью обновляется, изгоняя враждебные элементы. И так далее, и тому подобное…

Чего только не бывает в жизни. Одно можно сказать точно — главное верить! И тогда поможет всё от всего… а если сомневаться, то и эффекта не будет. Вы верите? Лично я не верю.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что было на русской земле миллионы лет тому назад? Кажется, всем людям это известно: было тепло, раскинулся на этих землях великий океан, даже уральских и кавказских гор не было, а лишь одна территория нынешней Финляндии грозно выдыхала в небо огненный пар и горячие извержения вулканов, покуда не пришла земля в движение, да не стала подниматься в одних местах, уходя вниз в других. Так было миллионы лет тому назад, а сколько именно миллионов лет назад — это Рубакин не может точно пояснить, так как писал книгу в начале XX века, что превращает повествование в пособие для любознательных детей, генерирующих иногда такие удивительные вопросы, что диву даёшься.

Начинает разговор Рубакин с окаменелостей и отпечатков, что встречаются повсеместно, чего на суше быть не может. Не могли появиться тут разнообразныя рачки и прочия морския обитатели, но откуда-то же всё-таки они появились. Рубакин не просто приводит обоснование теории обширного океана, но и пытается найти обоснование этому, приводя вполне адекватные примеры, с которыми, в общем-то, современная наука полностью согласна. Было на русской земле миллионы лет тому назад большое море, в котором водилась разная живность. После вода стала отступать, а единственный наследный водоём великого разлива продолжает уменьшаться с каждым днём. Некогда Каспийское море соединялось с Ледовитым океаном, а ныне чахнет в песках. Другой примечательный факт — не было раньше никаких холодов, а было очень даже тепло. Вот и водилась в море всякая живность, что мороз не переносила.

Поднялась земля. Пришёл ледник — тогда и наступили холода. Рубакин тщательно объясняет теорию ледников, рассказывает о их свойствах передвигаться ползучим способом и их влияние на современное положение дел. Не все знают, что за чернозём стоит благодарить именно ледники. Не каждый ведает тайну повсеместных булыжников, залегающих в самых разнообразных местах. Рубакин наглядно демонстрирует происхождение всех подобных камней — это гости из Финляндии, принесённые ледником. Если кому-то сомнительна сия версия, то приглядитесь к булыжникам повнимательнее — они же гладкие, а порой и круглые. Такое свойство придал им ледник. Безусловно, реки также могли разнести такие каменные семена, но порой попадаются булыжники таких размеров, да в таких местах, куда никакой поток не смог бы их занести. Во всём веришь Рубакину. Прямо таки энциклопедия древностей, которой, к сожалению, блистать не приходится — всё это кажется таким очевидным.

Расскажет Рубакин о больших ящерах, о носорогах, мамонтах, пещерных львах и пещерных медведях, а также о мечезубах (наверное — это саблезубые тигры). Даже поделиться версией существования эласмотерия — существа с рогом во лбу, похожего на носорога и мамонта одновременно. Много тайн хранит русская земля, только кто бы пытался в ней хоть что-нибудь найти, кроме нефти и газа. Впрочем, нефть и газ — это ещё более древняя история русской земли, о которой Рубакин не задумывается. Слишком давно это всё было. Но было…

Достаточно места уделяется большим рекам. Читатель узнает об их происхождении, да поймёт секрет передвижения по земле. Казалось бы, куда может уйти река? А ведь достаточно пяти лет, чтобы невероятное стало очевидным фактом. Рубакин это покажет не только на примере Волги, которая убежала от Казани, но и на примере одного городка, что постоянно убегал от реки, а река продолжала наступать.

Вот такие книжки надо детям в школе читать. А не усложнять всё хитромудрыми словесами о наряженной повисшей грузом разросшейся псевдоглобальности. Мир мал, да человек всё себя великим мнит.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фридрих Ницше -> Джек Лондон < - Адольф Гитлер идея сверхчеловека -> превосходство англосаксов < - практическая реализация

«Мятеж на Эльсиноре» — это ода выродившемуся мореходству и навсегда потерянной эпохе морской романтики. Джек Лондон крайне категоричен, но он сознательно писал эту книгу, достигнув поры устоявшихся взглядов на жизнь, когда он мог чувствовать близкую смерть, а сказать хотелось всё больше и больше. С первых страниц читателю предстоит погрузиться не в радужные перспективы счастливого плавания, а смириться с пребыванием на корабле со всевозможными отбросами общества, собранными в одном месте, чтобы наиболее наглядно продемонстрировать весь спектр упадка нравов. «Мятеж на Эльсиноре» — поздняя звезда плеяды непобедимых персонажей Джека Лондона, где изначально слабый человек берёт на себя полный контроль над ситуацией, чтобы доказать постулат автора о разрушительной природе человека. У всего этого есть радужные перспективы, но они далеко не позитивного толка.

Главный герой — это отражение мыслей писателя. Ранее подобный персонаж фигурировал в «Морском волке», после чего в «Мартине Идене», чтобы найти отражение в «Железной пяте». Ныне этот человек пресыщен жизнью, он очень богат, ему скучно, он ищет развлечений. Лондон вкладывает в мысли главного героя одну простую истину — лучше его нет людей на планете. Он может ухаживать за прокажёнными, либо наняться на корабль для перевозки угля через мыс Горн, а может обезобразить себя — к нему всё равно будут тянуться люди. На читателя всё это производит скорее угнетающее впечатление изрядно извращённого романтика, больше пребывающего в своих мечтах о кругосветном плавании, нежели реально действующего человека, который мог решиться на любое безумство. Однако, чаще всего, такие люди предпочитают не вносить в жизнь такое количество экстрима. Герой начитан, образован, но весьма хил, что не помешает ему метко стрелять, побеждать в рукопашных схватках и даже брать на себя большие обязательства.

Всю книгу Джек Лондон рассказывает об утраченном романтизме, ведь и песни моряки поют не так бодро, как это они делали каких-то пятьдесят лет назад. Совершенно непонятно, отчего автор так в этом уверен, ведь точно такие же люди жили не только пятьдесят лет назад, но и пять веков назад, когда пиратское дело цвело буйным цветом. Точно такие же отбросы общества пытались найти счастье на стороне, отдаляясь от земного общества и уходя с головой в пучину солёных волн. Любые размышления о конфликте поколений или попрании старых порядков — это пустой разговор, не имеющий под собой никаких обоснований. Человечество за всё своё существование только и успевает обсуждать эти две темы, осуждая само себя, но ничего в итоге не меняется. Следовательно нет никакой проблемы. Только в литературе от этого никуда не уйти, иначе о чём же тогда ещё писать, кроме как о надуманных проблемах.

Конечно, сравнение Джека Лондона с Адольфом Гитлером может вызвать неодобрение со стороны общества. Только тут можно всё объяснить крайне скудным знакомством людей с творчеством самого Джека Лондона, что писал не только о золотой лихорадке и волках, но также и на острые социальные темы, волновавшие людей в то время. Трудно судить, насколько тема превосходства англосаксов будоражила людей, поскольку кроме Джека Лондона среди писателей того времени она особо не выражена. Американцы писали в основном о трудностях в жизни людей, столкнувшихся с индустриализацией городов и всё большим отрывом простых людей от возможности жить достойно. Лондон же стоит на позиции высокой крепкой скалы, что впитала в себя борьбу за права рядового человека, желающего счастья всем остальным, но делающего это крайне странным способом, где счастливыми могут быть только избранные.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #1 открыто. Вложены чистые листы.

Об «Этюде в багровых тонах» можно сказать следующее — приключения Шерлока Холмса начинаются, пристегните ремни, сядьте поудобнее и приготовьтесь к чтению. Если разделить жизненный путь Дойля на отрезки, то именно Шерлок на нём занимает большую часть, на которой вырос талант писателя, но к моменту публикации первой книги всё было далеко не так радужно. Можно с восторгом подойти к чтению книги, вспоминая множество разнообразных экранизаций, а можно просто взять и прочитать, не давая себе права уходить в сторону от серьёзного разговора. Дойл создал двух замечательных персонажей — самого Холмса, а также доктора Ватсона. Остальное — лишь вводная часть и ничего более.

Во многом, конечно, сказывается начало творческого пути Дойля, имевшего за плечами не так много написанных книг, чтобы так быстро стать мастерским рассказчиком. Всегда бывают исключения, только Дойл под них не попадает, превращая «Этюд» в малоувлекательное расследование, за которым следует долгий и нудный рассказ о мотивах убийцы, его жизнеописание и ощущение классического Дикого Запада, вызывающего недоумение, будто кто-то специально вставил в книгу фрагмент совершенно другого рассказа, причём, скорее всего, не Дойля. Разумеется, вторая часть написана Дойлем, но вместо более продуманного подхода к первой части, где ожидаешь увидеть развёрнутый метод дедукции, позволяющей Холмсу раскрывать любое преступление, видишь мгновенный взлёт по горячим следам, позволяющим в итоге найти преступника.

Что удивляет в сюжете книги — это некоторая отрешённость Холмса от мира и его спокойное отношение к чужим успехам, пускай, что этим успехам все будут обязаны лично Холмсу. Он принимает это с высоты внутренней философии на величии своего достоинства, покидая разгаданное дело с чувством выполненного долга, да с благодарностью за обретённые знания… и более ничего. Нет никакой надменности и похвальбы неисчислимым количествам монографий, кои просто имели место быть в литературной деятельности сыщика, что кроме него и не читал, пожалуй, никто. При этом Холмс полностью земной человек, никогда не смотрящий дальше нужного ему в практике. Конечно, можно понять, когда человека больше интересует структура пепла от сигарет или свойства почвы, но при этом почему бы и не посмотреть дальше собственного носа. Если Дойл начинает уверять, что когда Земля вращается вокруг себя, а Солнце и Луна просто висят на небе, не давая для практических поползновений ничего, то возможно писатель при этом и прав, но возникает чувство какой-то обиды за Холмса, превращаемого из сыщика в подобие эксцентричного лаборанта, чей спектр интересов сильно ограничен.

Писатель всегда прав. Особенно, если дело касается полностью придуманного им персонажа и всего того, что может твориться вокруг него. Пускай Ватсон становится секретарём при сыщике, а все остальные обстоятельства подстраиваются под работу дедуктивного метода — всё это будет очень красиво завёрнуто в мягкую или твёрдую обложку, где на каждой странице читатель будет ловить восхитительные моменты эрудиции, больше основанные на счастливом стечении обстоятельств. Хотелось бы и в жизни видеть подобных эрудитов, способных творить невероятные дела. Да беда с эрудитами всегда одна — они идут не в те отрасли, которым они нужны. Конечно, такое положение вещей — дело десятое. Случайность правит всем во вселенной, почему бы и не дать Дойлю возможность творить развитие событий по тому сценарию, который читатель с радостью примет.

Дело #1 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Много мыслей было в голове у Камю. Вот он однажды и решил выложить их на бумагу, поделившись своими размышлениями над причинами самоубийств и, набирающим популярность в культурных кругах, абсурдизме. Особой мудрости найти невозможно. Когда кто-то пишет об абсурде, то получается это у него всегда невразумительно. Попытаться объяснить непонятное можно более простыми примерами, но Камю не идёт по прямой дороге, предлагая обсудить различные проявления абсурда в культуре, но при этом трудно разобраться с самим абсурдом и причинами его появления. Те доводы, что приводятся для обоснования причин его возникновения в культуре — абсурдны сами по себе. Не может человек просто так переходить к абсурду, не испытывая для этого особой необходимости. Но так уж получилось, что абсурд стал набирать всё большую силу. Лично для меня, абсурд — это отражение достижений человека, когда культурой стали заниматься бескультурные люди, порождая именно тот тип творчества, который и принято называть абсурдом.

Каждый день приносит в жизнь всё больше абсурда. Включишь телевизор — с уст людей на экране срывается абсурд, который идёт на потребу дня. Откроешь газету — абсурдная информация, основанная на абсурдных предположениях. Берёшь женский модный журнал — каждая картинка является наивысшим проявлением абсурда, заретушированного и выставленного в чрезмерно сглаженном виде, от которого наших предков потянуло бы сравнить нынешний блеск с помойными отбросами. Но в наше подсознание так сильно внедрилось извращённое восприятие действительности, что мы сами генерируем абсурдный поток информации, принимая такие же потоки от других людей. Всё настолько погрязло в абсурде, что сам абсурд — уже не абсурд, а обыденность. Эволюция бездарности и лёгкой доступности — бич культуры. Теперь нет культуры… она осталась в прошлом.

Камю не говорит про абсурд, он говорит лишь про осознание его людьми. В словах Камю трудно уловить связи всех рассуждений, рассыпанных по строчкам каждой страницы бисерными вкраплениями. Крупицы разнятся по форме и цвету — общий итог работы выходит вполне удовлетворительным, но если браться за каждый элемент в отдельности — не можешь уловить ни определения проблемы, ни сути слов автора. Где-то Камю пытается свести всё к изменению личности человека, когда каждому индивидууму становятся присущи черты героя «Тошноты» одного известного писателя.

Годом издания «Мифа о Сизифе» числится 1942. В Европе гремела война, где уж тут не задумаешь над абсурдностью всего происходящего. Не зря Камю начинает эссе с мыслей о причинах, побуждающих людей совершать самоубийства. Камю видит в них чёткое понимание сложившихся обстоятельств, когда человек принимает осознанное решение для завершения своей жизни. Это делается не просто так, а по определённым причинам, далёким от безысходности. Но Камю настолько скуп на слова в эссе о самоубийстве, что вынести какую-либо точку зрения не представляется возможным. Самоубийство, впрочем, Камю не порицает, но и не призывает им завершать свои дела. Такая позиция у западного человека существовала задолго до Камю, будет существовать и после Камю.

Проблема подобных книг в том, что их содержание никогда не задерживается в голове. Они становятся лишь ступенькой в списке прочитанной литературы, из которых немного погодя уже никогда не получится что-то вспомнить. Была ли польза, и стал ли «Миф о Сизифе» откровением? Может для европейского читателя он таковым и был, но сильно сомневаюсь, чтобы кто-то воспринял тогда эти эссе за что-то от философии. Тут просто размышления над вопросами, которые так и не смогли дать окончательный ответ.

Автор: Константин Трунин

» Read more