Tag Archives: терроризм

Игорь Христофоров «Страх» (1997)

Христофоров Страх

Девяностые годы: ослабленная Россия, внутренняя борьба, преобладание криминальных сюжетов в литературе. Что видят — о том и пишут, как краткая характеристика для авторов-современников тех событий. Случались налёты на инкассаторов и даже доходило дело до террористических актов. Это кажется понятным. Только стоит сменить фокус восприятия, и окажется, что подобная криминогенная обстановка на российскую художественную прозу оказывала непосредственное влияние, а вот в западной литературе, где подобного быть не должно, читатель находит эмоциональную разрядку от аналогичных рассказанных историй, откровенно нафантазированных. Почему бы не рассматривать вариант экспансии русскоязычных литераторов на прилавки книжных магазинов Франции и США? Ведь в их произведениях всё присутствует в требуемых пропорциях.

Игорь Христофоров пишет о теракте, должном произойти, если требования террористов не будут выполнены. В их руках опасное оружие, которое они могут применить и внести сумятицу в жизнь всего населения планеты. Их аппетиты ограничиваются малым, и деньги играют лишь второстепенную роль. Преступник всегда остаётся человеком, какими бы способами он не добивался желаемого. Он всегда действует ради определённой цели, более для него важной, чем осознание права существовать всех остальных. Вот Христофоров и подводит читателя к понимаю этого, медленно разворачивая детективную составляющую произведения. На первых страницах происходит ограбление и побег, а затем всё складывается в единое целое.

Да, тему Христофоров выбрал спорную. Может читатель и поверит в предлагаемые им для террористов методы борьбы. Пусть грядущий теракт и подготовка к нему идут в качестве фона, важнее осознание способностей российских спецслужб, готовых наносить предупреждающие удары и действовать изнутри. Ещё важнее портреты людей, ратующих за спокойствие сограждан. Несколько людей с ответственным подходом будет постоянно находиться перед читателем, включая их слабости: кто-то коллекционирует зажимы для галстуков, а кто-то переживает за оставленного дома кота. Христофоров использует подобные мелочи, позволяя читателю не столько внимать развитию событий, сколько видеть в описываемом близость к реальности.

Когда речь о терроризме, то странно видеть в центре повествования кота, чья шея болит и не даёт ему спокойно ожидать хозяина. Казалось бы, Христофоров пишет не о том, чего хочет видеть читатель. Впрочем, читатель всё равно не знает, чего ему хочется. Поэтому симпатии кот начнёт вызывать непроизвольно, тем более учитывая обстоятельства, имеющие важное значение для сюжета. Христофоров вообще не пишет лишнего — всё в тексте взаимосвязано и последовательно становится понятным, даже если сперва и возникало чувство неприятия.

«Страх» имеет чёткое разделение на две части. В первой ведётся расследование и подготавливается план мероприятий, дабы обезвредить преступников и не позволить осуществиться их замыслам. Вторая часть перенасыщена действием, но градус восприятия значительно снижается, поскольку основное уже произошло и надо следить за развитием предсказуемых событий. И тут Христофоров удивляет, дополняя события курьёзными сценами и приводимыми фактами из разряда познавательных.

Радует, когда писатель верит сам и позволяет верить героям своего произведения. Действующие лица сохраняют позитивный настрой при имеющихся трудностях. Им не платят зарплату — они продолжают работать. Им обещают улучшение условий — они надеются на это. Если произойдёт неприятность — она будет устранена. Потому и держаться люди друг друга, ибо без веры утонут, а так хотя бы плавают на поверхности.

Непоправимое может произойти в любой момент. Очень трудно чужие замыслы заранее распознать. Конечно, Христофоров не везде строит повествование правдоподобным образом. Но люди привыкли верить, что всё легко исправить. В настоящей жизни обезвредить опасность всегда проблематично.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Донна Тартт «Щегол» (2013)

«Покажи мне потную подмышку Джо!
Вспышка.»

Художественная литература должна воспитывать своих читателей, а не просто отражать реалии сегодняшнего дня. Лучше — отразить день завтрашний. Что ждёт человека впереди? Донна Тартт видит мир в мрачных оттенках. Для неё не существует положительных эмоций, должных пробуждать у читателя ощущение приятности. Намного проще показать разложение общества, взвинтив отрицательные моменты до пиковых значений. Никто не предполагал, что писатель-альтернативщик сможет на равных стяжать популярность среди коллег по цеху, сдерживающих пошлые моменты внутри себя. Тартт выливает грязь на страницы вёдрами, не думая убирать за собой. «Щегол» мог стать книгой о следующем поколении, но показал лишь день вчерашний, не добавив нового, не заслужив права быть запрещённым, поэтому ему суждено кануть в прошлое.

Донна Тарт начинает повествование с теракта, делая его отправной точкой всех последующих событий. Совершенно неважно кто именно его совершил и какие преследовал цели. Этот террористический акт мог оказаться чем угодно, начиная от неисправностей внутри самого здания. Вполне могла иметь место диверсия. Но, опять же, в чём её суть? Для жителей США подобное проявление внимания к себе — очень болезненное. И если писатель хочет привлечь достаточное количество читателей, то ему нужно создать общественный резонанс. Мотивы и предыстория могут остаться вне сюжета, поскольку никто не посмеет над этим задуматься. Читатель может сказать, что это не имеет большой важности. Такой читатель не заметит всех дальнейших погрешностей, утирая, обильно льющиеся, слёзы. Его внимание поразит всё, начиная от сцены, где после взрыва мальчик мило беседует с умирающим дедом порядка тридцати минут, не вспоминая о матери, и заканчивая обколовшимся хладнокровным убийцей, чья нелёгкая доля основательно надломила психику человека, пустив его жизнь под откос.

Беллетрист должен только писать, не задумываясь над правдивостью того, что в результате у него получается. Главное — красиво сложить слова в предложения, оформляя куцые абзацы, и забивая оставшееся место диалогами персонажей. В итоге, перед читателем разворачивается широкое полотно происходящих событий, вполне имеющих право на существование. Донна Тартт отразила не один момент, а взялась описать большой по протяженности во времени отрезок, куда поместила главного героя, что будет взрослеть у читателя на глазах. Вся его жизнь — абстракционизм. Все его поступки — сюрреализм. Всё остальное — супрематизм. Пока писатель старается добиться гармонии главного героя с окружающим миром, тот будет пить водку и смотреть «Губку Боба». Тартт использует в тексте наркотики, алкоголь и бранные выражения, обильно нанося их на страницы, делая соответственно простейшими геометрическими фигурами, играя только с цветами композиции.

«Щегол» — яркий представитель бульварного чтива: он не имеет художественной ценности, рассчитан на читателя с непритязательным вкусом, является мелодраматичным мылом. Главному герою надо сочувствовать, не пытаясь анализировать его поступки. Тартт постоянно вводит в повествование шокирующие повороты, стараясь удержать интерес читателя. Если теракт сам по себе уже привлекает внимание, то потеря родителей, асоциальное поведение, преступления, пристрастие к наркотикам, лёгкие отношения с противоположным полом — являются дополнительными шагами к моральному падению главного героя. Безусловно, добрая душа обязана иметь светлые мысли, даже при всём вышеперечисленном.

Если представить, что изначальная идея принадлежала Джерому Сэлинджеру, давшему её реализовать Сидни Шелдону, который написал половину и отложил до лучших времён, а перед смертью в завещании попросил Стивена Кинга дописать книгу, только в таком случае «Щегол» обретает самого себя в исполнении Донны Тартт.

«Надо было отдать дописывать Чаку Паланику!»

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сидни Шелдон «Пески времени» (1988)

Пески времени утекают сквозь пальцы, давая Сидни Шелдону возможность построить одну из своих книг с использованием флэшбэков. Начав повествование со сцены в испанском женском монастыре, где служители церкви придерживаются строгой системы молчания, самоистязая себя ударами по спине; продолжает разворачиванием перед читателем ярких сочных картин предшествующей жизни каждого действующего лица. Все главные герои в «Песках времени» — пропитанные шаблоном шелдонского мировосприятия: если сицилийка, то дочь влиятельного главаря мафии; если безобразна, то обязательно обладает чем-то сногсшибательным; если сирота, то обязательно сверху свалится минимум миллиард долларов. Всё красочно и притягивает взгляд, при условии плохой осведомлённости с творчеством автора. Граница 1985 года была Шелдоном преодолена с особым воодушевлением, став для его поклонников больше головной болью, нежели радостным осознанием роста мастерства писателя: «Если наступит завтра» дал миру нового Шелдона, коего без зазрения совести можно называть графоманом.

Пытался ли Шелдон в «Песках времени» свести сюжет к единой линии, выстраивая разные истории? Скорее всего нет. Гораздо проще создавать произведение, наполняя его множеством героев. И смешал Шелдон не только истории о временном духовном упадке блестящих женщин, но и вмешал во всё это баскских террористов, приверженцев режима Франко, европейскую полицию, слегка разбавив склоками в мафиозных кругах, среди наследников богатого состояния и внутрисемейными разборками между сёстрами: нигде нет спокойствия, лишь монастырь с жёстким кодексом поведения способен всем принести умиротворение. Но Шелдон не был бы просто Шелдоном, остановись он на бытоописании общины, причём описании блестящем. Если глубоко не вникать в картины писателя, то всё можно принять за чистую монету. Только читатель уже не раз ловил Шелдона за руку, когда тот чрезмерно фантазировал, выдавая желаемое за действительное. Покуда никто из читателей не столкнётся с тем самым монастырём, либо не прочитает хотя бы одну научную работу, до той поры Шелдону верить нельзя. Но одно можно сказать точно — Сидни создаёт превосходные картины. И если где-то они лишены логики, то не стоит ругать творца за прямые линии в царстве кривой реальности.

Наполнить прошлое героев личным горем, объясняя этим нынешнее положение каждого из них — именно к такому приёму Шелдон прибегает в очередной раз. И обязательно за все обиды должно быть воздано соответственно: за личное оскорбление — смерть предателям; за разрушенную любовь — восстановление попранной чести. Про излишки романтизма говорить тоже не приходится: преступники должны быть прощены, вороватые чиновники — построить больницу для бедных в Бангладеше. Лишь настоящие люди, желавшие простой спокойной жизни, останутся у разбитого корыта; их скучная жизнь Шелдона не интересует, поскольку бумаги на всех не хватит, но при должной сноровке Сидни мог проработать каждого персонажа до совершенства, раздувая и без того раздутую историю.

Когда дело переходит к любовной сцене, шаблонность Шелдона выедает глаза лучше свеженарезанного репчатого лука. Просто невыносимо в очередной книге находить однотипные описания постельных сцен и жаждущих сексуальных ласк женщин, предпочитающих за высшее счастье развести ноги перед любимым, на чём описание и заканчивается. При отсутствии других физиологических потребностей — это странно. Впрочем, у каждого писателя свои подходы к творчеству. Герои Ремарка ни разу не умерли от того, что кроме употребления алкоголя они ничем больше не подкреплялись, а даже трезво мыслили и делились бесконечной печалью о терпящей крах человеческой цивилизации. Воистину, каждому своё. Не зря оба автора считаются хорошо продаваемыми писателями, значит читатель в их творчестве нашёл что-то его цепляющее, а значит любое утрирование является весьма полезным.

Песка всё больше и больше. Перед очередной книгой Шелдона нужно запастись лопаткой с ведёрком, и играть, играть, играть с чужими песочными жизнями.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Борис Акунин «Статский советник» (2000)

Цикл «Приключения Эраста Фандорина» | Книга №7

Усталость — единственное чувство, усиливающееся с каждой книгой. Хочется произнести сакраментальное — «Я устал… я ухожу» (с). Действительно, фандориана изживает сама себя. Она интересна только описанием быта последних десятилетий Российской Империи, поскольку мало кто из нас что-то действительно об этом знает. Акунин красочно опиcывает структуру министерства внутренних дел, кое-где радует раскрытием характеров революционеров, так сильно отличных от тех, которых нам пытался показать Достоевский. Понимаю, при Достоевском это всё только зарождалось, да цвело бурным цветом. Много позже появилась возможность всё проанализировать и обдумать. Можно бесконечно долго укорять Акунина за его собственный картон, на который он пытается перерисовывать сюжет, но ничего от этого не изменится. Революция в книге Акунина получилась не делом отчаянно желавших благополучия стране людей, а делом обыкновенных фанатиков, чей жизненный удел идти против общества, убивая ради своего удовольствия.

С каждой книгой Акунин всё меньше уделяет внимание Фандорину. Читатель уже привык видеть одного и того же человека, что вполне укладывается в рамки сериала. Пускай, годы идут — человек не меняется. Такой девиз у Акунина. Фандорин по прежнему твёрдо стоит на рельсах ниндзя, с которых сходить не планирует. Также сильна японская тематика, отчего становится крайне грустно. Неужели Япония повлияла на дух русского человека так, что он сильно изменился… или это попытки продолжать модное направление двухтысячных годов, когда Япония представляла большой интерес? Внутренний самоконтроль, практики тайных убийц, прыжки с большой высоты, восстановление организма — не будь японского антуража, всё можно было свести к увлечению китайскими историческими фильмами, где герои поступают всегда аналогичными способами. Спасибо за то, что Фандорин не бегал, используя для этой цели деревья, ибо дальше уже было бы просто некуда.

Я верю, что такие люди как Грин существуют. Грин — главный антипод главного героя. Он фанатик своего дела и отнюдь не разделяет убеждений революции. Впрочем, разделяет ли их в этой книге хоть кто-нибудь? Грин думает, что застой надо встряхивать, а официальная власть не считает нужным менять существующее положение дел, которое раз разрушив, потом долго будешь достигать вновь. Обе стороны по своему правы. Прав и Грин, являющийся воплощением сверхчеловека, о котором так любил говорить Ницше. Если отбросить в сторону всю лирику, то перед нами совершенный человек. Он довёл свой организм до полного подчинения, когда даже сердце не смеет биться чаще или реже, он чётко различает ауру всех людей вокруг, отчего в голову лезут мысли о мистическом подходе Акунина. Про личность Грина можно долго говорить. Однако, вновь перед читателем предстаёт преступник с идеально выписанным образом, в реалистичность которого не веришь. Думаю, дальше будет только хуже.

И всё-таки есть что-то во всём этом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Артур Хейли «Аэропорт» (1968)

Превосходная книга! Артур Хейли подробно рассказал о всех аспектах работы аэропорта, даже не забыл таксистов. Я лучше стал понимать, что значит быть диспетчером. Как непросто быть полицейским, страховым агентом, пилотом, стюардессой, механиком, управляющим, даже трудно быть женой управляющего. Нелегко жить в городе около Аэропорта, когда твои мозги сотрясает очередной взлетающий самолёт. Это не поезд, под мерный стук колёс которого худо-бедно, но можно заснуть. А тут большегрузная машина, с парой сотен людей на борту, пытается уйти в воздушное пространство над твоей головой. Тяжело быть адвокатом таких жителей, покуда законодательство стоит не за ними, а за нуждами гражданской авиации. Не надо было селиться рядом с аэропортом, прекрасно ведь знали, что спать по ночам будет не так приятно как с окнами на федеральную трассу где-нибудь в деревне под крупным городом в летнюю жаркую ночь. Трудно быть террористом, пожелавшим пойти на крайний шаг, да так и не дождавшимся расцвета экстремистских движений, когда его семья в любом случае получила бы деньги, а так лишь безнадежная вера в честность страховых компаний.

Хейли управляет природой, он вьюжит метелью вокруг действий, да такой вьюгой, что не снилась Джону «Крепкому орешку» МакКлейну, от которой застыла бы кровь в жилах у Макса Пейна. Просто идёт снег, парализующий работу аэропорта, оставшегося единственным на службе, пожелавшего не быть закрытым, хотя имел полное право на это. Так поступили все аэропорты в округе, лишь он один держит оборону, позволяет людям отбывать и прибывать. Непрекращающийся снегопад — отличное погодное явления для придания драматизма событиям, это даст хорошую пишу для возможного развития сюжета.

Все герои связаны. И если их действия могут показаться разрозненными, то к концу книги от их совместных усилий зависит благополучное или же не самое удачное завершение череды событий. Любое действие носит опасный характер. Как не знаешь к чему приведёт поход в магазин при жутком гололёде, к чему приведёт очередная поездка на автомобиле, чем завершится открывание ящика стола, а вдруг нож устремится вниз к вашим ногам. Вот так и тут. Всё кажется подозрительным, ты от этого отмахиваешься. Ты должен убрать самолёт с полосы, но предпочитаешь умыть руки. Не всё так просто в действиях героев. И никогда не мешайте людям работать, даже когда вам их действия кажутся крайне возмутительными. Мне до сих пор интересна судьба того человека, что помешал героям книги сделать самый главный шаг в их жизни, не загрызла ли его совесть, не получил ли он по заслугам за своё нехорошее действие.

Лишь аэропорт Бен-Гурион стоял в моём воображении. Такой же большой, протяжённый как крупный железнодорожный вокзал, где можно стереть ноги в кровь, преодолевая немыслимые пространства. Где весь персонал крайне подозрителен и задаёт тебе вопросы, которые ты не в силах понять и лишь глупо улыбаешься в ответ. Уж там зайцем точно не проберёшься на самолёт. События последних пятидесяти лет значительно повлияли на изменение всей системы, но она по прежнему за это время не слишком изменилась. По крайней мере я верил Хейли, думаю, что многое и сейчас также действует и функционирует. Всё стало более подконтрольным, формализованным, строгим, подотчётным — не забалуешься.

Автор: Константин Трунин

» Read more