Луи Буссенар «Капитан Сорви-голова» (1901)

Англо-бурская война 1899-1902 годов — это прообраз последующих мировых войн, когда на территории южной Африки были задействованы силы многих государств, где помимо основных противников в виде Англии и бурских республик замечены французы, немцы, русские, шведы и прочие. В боевых действиях применялись бронепоезда, пулемёты, окопы и колючая проволока. Англичане возродили тактику выжженной земли, применяемой для уничтожения гражданской инфраструктуры, и впервые во время боевых действий стали сгонять местное население в концентрационные лагеря, чтобы сильно развернувшееся партизанское движение не получало помощь. В такой кровавой круговерти вопрос независимости от метрополии был поставлен только из-за того, что юг Африки богат алмазами и золотом, вследствие чего на эти земли хлынул новый поток золотоискателей, а далее первая война, потом вторая, в итоге загублено порядочное число людей.

Луи Буссенар предлагает читателю почувствовать тяготы жизни партизанских отрядов, особенно тех, что были составлены из лиц сочувствующих угнетаемым молодым государствам, не желающих терпеть над собой чужую власть. Компания партизан будет иметь интернациональный состав, возраст многих участников ещё не перешагнул порог совершеннолетия. Кто-то пошёл на поиски приключений, иным просто на кусок хлеба не хватало, а главный герой и вовсе является ветераном клондайкской лихорадки, что не может жить без приключений. Совсем не имеют значения причины разгоревшейся войны, главное помочь нуждающимся — от этого и исходит Буссенар, давая выплеск эмоций застоявшейся без дела французской крови, склонной к приключениям на стороне, особенно, если можно что-то противопоставить старому врагу своей страны. Только не делает на этом Буссенар акцент. Просто собралась компания: сама себя организовала, придумала гимн, разработала кодекс поведения, практически став государством в государстве, где каждый житель готов жизнь отдать за общее благо. Нужно прожить ярко — это и есть основной стимул для действий.

Сюжет книги выстроен вокруг мести за смерть приёмного отца одного из юных повстанцев, пострадавшего за, как бы сейчас сказали, террористическую деятельность, направленную в качестве ответной реакции на выжигание земли мерами аналогичного проведения мероприятий по ослаблению сил соперника. Буссенар блестяще показывает чувство патриотизма и желания быть полезным обществу, не стараясь как-то это объяснить, но с жаром приводя примеры необходимости продолжения борьбы за карательные действия против любого акта несогласия. Читателя ожидает железная логика по искоренению конкретных лиц, виновных в вынесении смертного приговора. Только задача эта не из лёгких, для чего придётся изрядно постараться, проводя порой операции, сравнимые с вылазками бравых коммандос: малым количеством с максимумом смекалки и 100%-ой вероятностью на успех.

Конечно, «Капитан Сорви-голова» — это литература эпохи романтизма современности, пришедшего на смену романтизму прошлого. Буссенар жил во время англо-бурской войны, и может быть даже принимал в ней какое-то участие, поэтому он как можно точнее отразил ход войны, сделав всё возможное, чтобы о происходящих событиях узнало больше людей, особенно тех, кто не читает утренних газет. Книга написана в духе отчаянных приключений, в ней нет нотаций, а просто наглядно показывается юношеский максимализм в действии.

При чтении книг Буссенара удручает то, что его книги очень быстро забываются, а сюжет остаётся в голове только в виде маленьких штрихов, да и те не дают о себе знать, если целенаправленно не заставить себя обратить внимание на когда-то прочитанную книгу. Наглядность должна быть превыше всего, только автор подошёл не с той стороны, которая нужна взрослому читателю, зато дети будут в большом восторге.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Анн и Серж Голон «Анжелика и её любовь» (1961)

Цикл «Анжелика» | Книга №6

В таком неспешном растянутом повествовании тянутся годы. Уже минуло пятнадцать лет по внутреннему хронометражу с момента окончания первой книги, а Анжелика упорно продолжает поиски мужа, успев за это время позаигрывать с Людовиком XIV, выйти замуж, нарожать детей и устроить революцию в одной из провинций; о её скитаниях по Средиземному морю даже не стоит упоминать, ведь каждый уж точно знает, что Анжелика попадала на аудиенцию к султану, попутно участвуя в торговле рабынями, знакомилась с мусульманскими нравами и особенностями жизни христиан на африканском побережье. Голоны охватили практически всё, что только могло произойти в XVII веке, забыв лишь о матросских бунтах да о житье французских эмигрантов в Новом Свете. И вот оно долгожданное приключение в виде очередного многострадальному круиза на большом корабле в компании с буйными протестантами, отчаянной командой и… да-да… с самим Рескатором, который оказался в итоге именно тем, кем читатель его представлял себе ещё во время их первого знакомства с Анжеликой.

Сюжет многословен — от этого никуда не уйти. 1960-61-ые годы были для Голонов особенно ударными на творческие задумки, одаривших мир художественной литературы сразу тремя полновесными романами о похождениях французской авантюристки. Всё было бы просто замечательно, не прими сия эпопея вид переваренного мыла со слишком слащавыми нотками и чрезмерными пенящими свойствами. Когда читатель смирился со смертью многих людей, чья судьба подкосилась во многом из-за прыти самой Анжелики; теперь читатель будет наблюдать за их постепенным возрождением из пепла. Как только не материализовался на страницах книги мужчина с отрезанным достоинством? Видимо, это было бы сверх всяких норм принятия сюжета. В прошлое ушли многие основные действующие лица, уступив место другим временным персонажам, не блистающим какой-либо харизмой, но вносящих важные детали в повествование.

Благополучно сбежав от королевского гнева, Анжелика замечает, что последние пять лет жила плохо от своей же глупости, а теперь ей предстоит всё наверстать. Только за пятнадцать лет мир изменился, а разошедшиеся пути уже не могут сойтись обратно. По крайней мере, они не могут сойтись сразу же да без лишнего размусоливания ещё на несколько книг. Голоны просто обязаны показать укрощение строптивой и дерзкой девушки, давно определившей для себя своё отношение к миру, обязанному находиться у её ног. И вот когда цель достигнута, то куда двигаться дальше? Разве только мирно дожидаться ближайшего берега, после высадки на который и предпринимать дальнейшие действия. Но нет спокойствия на судне атлантическом, где сталкиваются интересы новоявленного плантатора и выбранной им для работ, случайно подвернувшихся под руку, группы лиц.

«Анжелика и её любовь» — это мост между Францией и Новым Светом. Старая жизнь должна быть забыта, а новая принести свежую порцию впечатлений. Впереди кровожадные индейцы, хождение по ничейной территории, множественные войны… и, конечно, всё будет под контролем зеленоглазой многодетной женщины, чья красота пленила христиан и мусульман. Будем ждать нового ухажёра в виде сурового вождя одного из индейских племён. Всё-таки, усидчивый читатель ещё не прочитал и половины всех книг, чтобы делать какие-то окончательные выводы о жизни столь блестящей женщины. Есть очень много вопросов о неувязках в сюжетных линиях, когда неясно многое. Впрочем, Голоны частично рассказали о похождениях якобы умершего. Осталось услышать истории остальных.

Так много приключений для одного человека, такая непростая судьба. И совсем не о любви писали Голоны, её весьма мало, если Анжелика всё-таки является женщиной — слишком часто отражается её мужское начало.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Герберт Уэллс «Машина времени» (1895)

Если в спонтанных путешествиях во времени, связанных с развитием жанра альтернативной истории, отличился Марк Твен, то в плане темпоральной фантастики первенство осталось за Гербертом Уэллсом. Разработанный им уникальный жанр хронофантастики сейчас является одним из разделов научной фантастики. Уэллс пошёл немного дальше, оставив в стороне устройство «машины времени», сосредоточившись на социальных аспектах развития общества, дав обзорную картину будущего, где общество падёт под железной пятой, а потом окончательно выродится, утратив стимул для дальнейшего совершенствования. В этом плане Уэллс сожалеет о потугах множества учёных, чьи труды не только не позволят развиваться людям, а даже наоборот похоронят разумную цивилизацию, обречённую на поглощение в случае любых попыток сделать условия существования наиболее благоприятными. Общество желает обезопасить себя — и это зря!

Каждая книга Уэллса — это громадный пласт философии, хотя объём произведений поражает своими малыми объёмами. Достаточно вспомнить «Войну миров», где Уэлсс не ограничился противостоянием человека с инопланетными захватчиками, позволив вмешаться в процесс третьей стороне, которой ни одна из сторон не придала никакого значения. Иные фантасты обвиняют такую третью силу во всех проблемах человека, но Уэллс однозначно выразил позицию жёстких взглядов, делая логичный вывод, что человек не является и не будет являться высшим существом на планете. Наличие разума не даёт людям никаких преимуществ, покуда их тела состоят из частиц природы, а само функционирование организма полностью построено на взаимодействии со всеми окружающими процессами. Чтобы человек стал кем-то другим — надо совершить революцию.

В «Машине времени» Уэллс старается наглядно продемонстрировать отрицательные стороны человеческой натуры. Автор делит общество на части, стараясь быть более объективным. Только этот объективизм слишком смешан с социалистическими воззрениями, а общая ситуация угнетения рабочего класса в конце XIX века не зря казалась Уэллсу чрезмерно угрожающей благополучию. Весь XIX век — это борьба угнетённых за право на достойное существование, которое им стало недоступно вследствие технических революций и быстрого роста промышленности, уничтожившей добрую часть кустарного производства. Всё больше людей оставалось без работы — на этом делал себе капитал небольшой процент населения: именно в этом видит Уэллс проблему завтрашнего дня. Эту тему позже разовьёт Джек Лондон, написавший «Железную пяту», сделав название книги словом нарицательным, означающим победную поступь капиталистов. Очень трудно в такой ситуации делать прогноз на будущее. Если Лондон ограничился ходом на семь веков вперёд, то Уэллс пошёл за пределы восьмисотого века, где любая фантастическая идея может оказаться правдой.

Как бы не хотелось заглянуть в прошлое, но всё меркнет перед возможностями знания будущего, куда гораздо больше тянет человека. Случившееся никак не влияет на нашу жизнь — это было. Но что будет… как себя вести для большего благополучия? Такая информация гораздо важнее. Человек может считать, что машина времени будет когда-нибудь изобретена, или можно думать о постоянстве времени, не подверженного искажениям, а существующего только здесь и сейчас. Нет прошлого и нет будущего — есть только настоящее. Такой вариант на данный момент считается наиболее близким к правде.

Разумно заметить о таком явлении как дежавю, свойственного людям, когда перед глазами разворачивается картина, виденная ранее в другом месте, возможно во сне. Этот мистический фрагмент портит стройный ряд предположения логичности постоянства времени. А значит, машина времени может существовать… но не на уровне предполагаемого механизма, заключаясь, скорее всего, в более мелких элементах окружающего мира, которые не могут быть заметны глазу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Айзек Азимов «Роботы зари» (1983)

Цикл «Трантор» — книга №11 | Подцикл «Детектив Элайдж Бейли и Р. Дэниел Оливо» — книга №3

Было потерянный для мира литературы, Азимов собрал оставшиеся силы да взялся за прежнее дело с удвоенной энергией, давая читателю понять, что теперь от него стоит ждать только продуманные и плотно набитые книги. «Роботы зари» получились весьма объёмными, но во многом это книгу и погубило. Понятно желание Азимова увязывать все книги в один цикл, иной раз это получается слишком мучительно. Главное, на что следует делать акцент при чтении цикла о Бейли и Оливо — это опровержение законов робототехники, установленные Азимов ещё в начале творческого пути. Если читатель помнит, то над всеми законами главным является тот, который говорит о том, что робот не может причинить вред человеку — вот вокруг этого и будет построен сюжет. Второй и третий законы были опровергнуты в предыдущих книгах цикла… хотя, читая сборник рассказов «Я, робот», каждый закон казался непогрешимым. Что же — исключений не бывает, из всего можно найти выход.

События происходят на Авроре. Эта планета в мифологии Трантора занимает одно из ведущих мест, поскольку считается местом происхождения людей. Конечно, за свой долгий творческий путь Азимов не раз подтверждал и опровергал эту информацию, заставляя читателя иной раз пребывать в недоумении. «Роботы зари» дают более правдоподобную версию, трактуя Аврору плодом заселения космоса землянами, после чего последовал разрыв связей и начало конкуренции, где Земле места не нашлось, а все попытки стать центром влияния — потерпели крах. На Авроре искусственно поддерживается население в двести миллионов человек, на каждого индивидуума приходится большое количество роботов, люди живут более трёх веков, задирая в этом плане нос перед землянами, которые в пятидесятом веке всё никак не могут преодолеть возрастную планку в сто лет. Может тут Азимов слишком горячится, сводя всё на вред от микроорганизмов, которых вне Земли якобы больше нигде нет. Странная логика никак не может быть опровергнута — так устроен мир Трантора.

Во время чтения сильно портят настроение два момента — это перетирание половых отношений между людьми и роботами, а также трудности с определением убийства робота, поскольку робот не живёт, а функционирует. Всё это излагается в любимой манере Азимова — в форме бесконечных пространных диалогов. Конечно, Айзек поднаторел в писательском мастерстве, только, касательного этого случая, всё пошло во вред. Слишком много лишней информации, не имеющей никакого отношения к расследованию. Если Азимов и пытался втиснуть побольше материала по интересующим его проблемам, то зачастую материал оказывался не совсем тем, который ожидал увидеть на страницах книги читатель.

Хоть и есть в книге борьба за право личной дальнейшей колонизации космоса, но всё это выглядит нелепо и наиграно. Нужен ли Земле вообще подобный вид распространения влияния, если свои же переселенцы чувствуют независимость от планеты-матери, устраивая бунты и начиная сомневаться в праве бывшей метрополии на любые попытки навязывания своей политики. Точно так же будет с и Авророй, если она решится вести заселение новых планет… и от неё откажутся, выдворив чиновников за пределы орбиты. В конце концов, Азимов прекрасно покажет транторианскую империю, особенно упирая на развал великой галактической единой страны. Во всём этом есть ощущение голых слов, не направленных ни на что конкретно, а просто появляющихся в воздухе без определённой цели.

Гораздо интересней в Авроре не то, что население сексуально распущенное, где отказ от предложения заняться любовью воспринимается за личное оскорбление, порицаемое обществом; интереснее другое — сама планета подчиняется трём законам робототехники, отчего у каждого землянина появляется очередной повод для зависти. Если всё находится в гармонии, нет никаких потрясений, а долгая жизнь обеспечена, то почему такое население процветает, а не деградирует, не пытаясь бороться за существование, лишь мечтая о далёких звёздах, человекоподобных роботах и пребывая наедине с ощущением вседозволенности.

«Роботы зари» позволили опровергнуть самый главный закон — робот может нанести вред человеку. Причём не косвенно или по незнанию, а полностью всё осознавая. Спасибо, Айзек, ты сам разрушил идеально выстроенную систему.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Аркадий и Борис Стругацкие «Улитка на склоне» (1968)

Право, пустое дело говорить о пустом, но про абсурд всегда можно сказать ещё большее количество пустых слов, основанных на личном мнении каждого читателя, выраженных в расходящихся кругах по воде, оставшихся после камня-прыгуна. В бесконечном построении диалогов, выражающихся скорее стремлением показать тайные проходы в бюрократическом аппарате любого паспортного стола, не говоря о более вышестоящих организациях, Стругацкие устраивают маленькое представление, погружая читателя в атмосферу японского созерцания ползущей улитки по склону дремлющего вулкана. В самом созерцании бытия происходит осознание понимания смысла жизни. И если человек сумеет проследить путь улитки от начала до самого конца, то он, безусловно, постигнет суть и станет самым уважаемым человеком среди созерцателей.

Переплетение миров и переплетение вариантов — такой предстаёт «Улитка на склоне» читателю. И если мир лесной конторы предельно ясен, покуда персонажи бегают с обрыва через контору на станцию за зарплатой и премией, разгадывая при этом кроссворды и заполняя полные маразма анкеты, наполняя сюжет худо-бедным юмором; то соседствующий с этим иной мир погружает читателя в некое воплощение славянской мифологии, когда грибницы захватывают деревни, русалки завлекают мужчин, а мертвяки становятся реальной угрозой для передвижения по пересечённой местности. Во всём этом некотором разнообразии событий читатель успевает заметить только оду тщете существования и некролог смыслу жизни, выродившейся с того момента, когда обезьяна взяла в руки камень.

Хорошая советская фантастика может с успехом опираться на родные корни, как это любит делать её продолжательница — российская фантастика, придумывая, разрабатывая и переоформляя ранее пройденные этапы. И пока Стругацкие пытались найти свой стиль, отталкиваясь от мэтров японской поэзии и американо-немецких классиков-экспериментаторов новой волны, разбавивших стойкость реализма изрядной долей модернизма, в голове братьев созрел обзорный план «Улитки на склоне», несколько революционной в своём сюрреализме от литературы. Правда, перемешать всё в кучу, заставляя читателя бродить по эзоповым тропам, это, конечно, и есть основное назначение любой добротной фантастики, пытающейся донести до людей важную истину, строго табуированную в обществе, когда наложенное вето хочется снять, а открыто об этом сказать не получается. В Советском Союзе сказать всю правду — означало попасть в опалу. Но это ведь фантастика, если тут кто-то видит что-то, от чего власть пытается откреститься, то значит — что-то в такой литературе действительно есть.

Алиса в стране чудес, как улитка на склоне, обмеривает поля вокруг замка, покуда из ближайшего леса раздаётся злобное: — «Кыыыысссссь». Для современного читателя не очень трудно уловить взаимосвязь всего вышеозначенного. Разгадывать загадки, выраженные в форме подачи японских аниматоров, применяющих для реализации своего мастерства определённые методы прорисовки действий — это всё так близко. И сколько не бейся над желанием понять происходящее — мешает менталитет, далёкий от спокойного созерцания постижения дао кем-то на склоне, совершающего простые до омерзения действия, направленные на преодоление человеческих желаний придти к соглашению с самим собой. Хорошо, когда есть возможность отрешиться от мира, чтобы принять сложившиеся обстоятельства за само собой разумеющийся ход вещей. Только нет в душе тех порывов, но есть внутреннее согласие с творимыми непотребствами, что заглатывают людей без остатка, производя на свет чувство недовольства от собственной глупости.

Стругацкие создали что-то уникальное, наполненное бесконечным сумбуром, разговорами ни о чём, где всё происходит в неведомом мире, а вся ситуация наполнена тем самым абсурдом, в который никто не верит, но с которым сталкивается каждый день во всех сферах жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Николай Сысоев «Встречи с природой» (1986)

Урбанизация когда-нибудь уничтожит природу, а развивающиеся технологии докончат последние остатки былой роскоши; человек полностью станет властелином планеты, опустошив недра, уничтожив растительный и животный мир, располагая вокруг себя только продукцию твердокаменных и ультрасовременных пород, полностью отказываясь от натурального, перейдя на химические заменители. Это обязательно будет когда-нибудь далеко впереди, а пока у нашего поколения сохраняется прекрасная возможность для общения с природой, чем надо обязательно пользоваться. Мы итак утратили многое из того, чем восхищались наши предки, а сколько предстоит сожалений об утраченном среди потомков… сложно представить масштаб грядущей катастрофы.

Николай Сысоев не пишет книгу о природоведении и не энциклопедию дикой жизни, он сладкими речами переливает мёд из одной кадки в другую, заставляя восхищаться подобной способностью любить природу. Для него всё является радостью: плеск воды, шелест листьев, пение птиц, повадки животных, форма облаков и пьянящий свежий морозный воздух. В такой небольшой объём Сысоеву удалось вложить многое из того, о чём раньше никогда не задумывался. Разве можно было думать о снеге, как о множестве кристаллов, лопающихся и издающих хруст при надавливании; а предположить, что зимой почва выталкивает наружу всё закопанное; даже соловей поёт только в наших краях, покуда, переживая зиму в тёплых странах, сохраняет молчание. Это лишь единичные факты из книги, хорошо усваивающиеся в памяти, благодаря грамотной подаче материала. После прочтения легко определить время по солнцу, а сторону света по крыльям бабочки, что всегда располагается так, чтобы не отбрасывать тень.

Встречи с природой начинаются с февраля-месяца, исхода зимы, перед пробуждением природы ото сна. В снежных позёмках Сысоев замечает первые признаки весны. Простому обывателю такое понятно только по дате на календаре, но опытному природоведу важны лишь отражающие смену сезонов процессы. Зима не может быть вечной, но и краткими мгновениями надо уметь пользоваться. Вы задумывались, почему так много рыбаков отрывается на льдинах в марте и апреле, будто не хватило им зимы для наслаждения подлёдной рыбалкой? Просто в это время рыба начинает пробуждаться, получая обогащённую кислородом воду, начиная проявлять свою голодную натуру, чем и пользуются завзятые рыбаки. А потом будет разлив рек, прилетят птицы, появятся цветы, звери сменят наряд с зимнего на летней, пойдут грибы.

В этой книге показана не только природа со стороны всей своей красы, но и методы по использованию её возможностей для человеческого отдыха. И чтобы не грубо и насильно использовать легкодоступный способ лучшего восстановительного элемента в цепочке трудовых будней, а с пользой и нанесением наименьшего вреда. Конечно, люди бывают разные. Некоторые настолько безалаберные, что от их действий гибнет лес, засоряются водоёмы и навсегда исчезают флора и фауна. Сысоев с сожалением говорит о любых актах вандализма и восхищается каждым моментом помощи. Нужно жить в гармонии, не забывая о зверином начале.

«Встречи с природой» Николая Сысоева легко заменяют учебники по природоведению, не способные адекватно объяснить ребёнку все стороны природы. А какое будет облегчение родителям, если на все-все-все вопросы можно будет дать однозначные ответы. Не всегда нужно ребёнку читать сказку, где герои совершают нелогичные поступки. Может из-за такого нелогизма на уровне подсознания потом и вырастают люди со сломанной психикой, ставшие жертвой очередного опыта психологов. Если есть возможность наглядного отображения — не стоит от неё отказываться. В советское время выпускалось действительно много полезных для развития личности книг.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эдгар Берроуз «Тарзан Великолепный» (1939)

Цикл «Тарзан» | Книга №20-какая-то

И вот он — апофеоз творчества Эдгара Берроуза. Уже нет никакой привязки к чему-либо вообще, а есть конкретно заданная ситуация, одиноко бродящий по джунглям лорд Клейтон, он же Тарзан, разномастные европейские враги, сокрытые в листве гладиаторские стадионы и тайные города, а также бодрый элемент мистики. Всюду Берроуз пытался застолбить за собой место первопроходца, но чем дальше, тем читатель меньше удивляется, принимая всё как должное. Даже сюжет, который крутится вокруг самого большого в мире драгоценного камня, обладающего способностью наделять владельца даром внушения всем живым существам — это само по себе необычно в, казалось бы, самом обычном земном мире. Ещё с шестой книги Берроуз включил элемент некоторой замкнутой системы, где предстоит бродить главному герою, на которого постоянно будут обрушиваться всякие напасти в виде всевозможных недугов. (тут рецензент смело заявляет о неточном знании вопроса, ибо между шестой книгой и этой он ничего о похождениях Тарзана не читал)

Вообще непонятна вся ситуация с жизненной позицией Тарзана. Он просто бродит по джунглям, не имея какой-либо цели. Может его жена из дома выгнала, или выросший сын по законам стаи выбил старого вожака из седла и попросил покинуть семейный очаг. Берроуз замалчивает этот факт. А жаль, хотелось бы видеть цепочку связанного сюжета, а не набор разных серий, в которые цикл о Тарзане превратился с самого начала. И пускай бродит Тарзан, главное — ему никто не мешает: львов он давит одной рукой, с обезьянами общается по-братски, всем белым людям приходит на помощь. А в части про себя «Великолепного» даже борется с махровым проявлением негритянского расизма и нетерпения мужчин в матриархальном обществе. Сами понимаете, в джунглях многое можно случайно обнаружить — то город одичавших атлантов, то амазонок с тягой к арийству.

Позиции львов по-прежнему сильны в книгах Берроуза. Они также остаются подобием цепных псов, охраняющих строго заданную им территорию, а то и просто конкретно определённый угол. Правда теперь не такие кровожадные как раньше, да и автору надоело каждую с ними схватку описывать. Да и вообще непонятно, что львы в джунглях забыли. В такой местности они должны себя чувствовать весьма неуютно. Берроуз это понимает (хотелось бы верить), разбавляя львов иногда другими представителями кошачьих, отличных от косматошеих только названием.

Во многом, «Тарзан Великолепный» перекликается с похождениями Джона Картера на Марсе из другого цикла Берроуза. Может автор запутался? На Земле сильно с разнообразием флоры и фауны не разгуляешься, поэтому приходится держать себя в руках. Зато с людьми джунглей и различными тайнами — полный порядок, тут фантазия Берроуза работает в полном объёме. Пускай, уже не так замечательно как двадцать-двадцать пять лет назад, но всё-таки книги выпускались, а значит их кто-то ждал и даже читал. Наверное, добротная почва была подготовлена для золотого времени американских комиксов, воплотивших в рисованном виде практически все идеалы и стандарты сторителлинга, заложенные автором о похождениях Тарзана задолго до этого.

Осталось разгадать последнюю тайну — почему Великолепный? Ничего для обоснования этого не прилагается. Просто Великолепный и всё тут. Впрочем, читатель с первых книг приучен Берроузом к безапелляционности происходящих событий. Если автор решил сделать льва цепным псом со стремительностью гепарда, то он будет именно таким; если решил сделать Тарзана Великолепным… то и, да, не жалко.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В. Маяцкий «Графология» (1907)

Есть занятная наука — называется графологией. Она в комплексе помогает лучше понимать людей. Говорят, почерк является отражением характера человека, что если изменить почерк, то можно измениться и самому. Как вам такой способ исправления? Какая-то чёрточка говорит за тягу к курению, а какая-то за пристрастие к алкоголю. Заставил себя убрать из манеры писать её… и сразу на душе стало легче. Может так оно и есть на самом деле — никто не пытался влиять на людей, подстраивая их почерк под какие-либо критерии. А вдруг следовало бы? В любом случае, Маяцкий о подобном ничего не говорит, а просто предлагает читателю тонкую брошюру с кое-какими определяющими общими чертами. Конечно, ожидать чего-то конкретного от человека, ранее обрадовавшего мир такими же трудами по хиромантии и френологии, наверное всё-таки не стоит. Однако, как знать… всё относительно.

Маяцкий предлагает оценивать следующее: наличие полей, нажим, заглавные буквы, общий вид письма, знаки препинания. Всё он задевает вскользь, давая читателю лишь самые краткие характеристики. Очень трудно во всём этом разобраться, когда не предлагается никакой конкретики и отсутствует наглядное отображение, заменяемое схематическими вариантами. Один признак отвечает за множество человеческих черт, отчего точной картины получить всё равно нет возможности. Главное, что можно вынести из брошюры Маяцкого — почерк нужно анализировать.

Лучше пробовать свои силы не на почерке известного вам человека, а взять незнакомый, включив воображение на полную. Вы всегда обсуждаете просмотренный фильм, оценивая игру актёров, замысел режиссёра, уникальность сценария и многие другие аспекты. Возможно, вы анализируете каждую прочитанную книгу, стараясь вынести из прочитанного гораздо больше, нежели во время чтения. Кто-то может рассказать о картине, придавая каждому образу то или иное значение. Как видно, всё поддаётся анализу. Почерк в этом плане точно такое же произведение рук человеческих, как и всё приведённое выше. Стоит усвоить базовые знания, чтобы включить мозг и начать думать над идеальными буквами или невообразимыми каракулями.

Маяцкий даёт сносную характеристику только трём типам почерков, сводя всех людей-обладателей подобных в ему ведомые рамки. Отчего-то все люди, чья рука способна творить каллиграфические буквы — это педанты, забитые на работе люди и вообще неудачники; люди с витиеватым почерком — лжецы, много страдают и дома их тиранит супруг; а вот если у человека почерк неразборчивый, значит он на всех плевать хотел, относительно свободен от обязательств и имеет непомерное чувство собственного достоинства. По Маяцкому именно так.

А теперь, читатель, возьми в руки чей-либо рукописный текст. Посмотри на поля, на расположение букв, особенности штрихов, на нажим, да оцени всё это в комплексе. Нужно придать значение виткам и угловатостям, чрезмерно длинным линиям и прорисованности запятых и точек. Осмотрев это, а также позволив своему воображению множество дополнительных факторов — пора излагать свои мысли, желательно без лишних раздумий. Всё сказанное сразу — это и есть истина в последней инстанции. Пусть тот человек потом обижается, но со своей стороны ты окажешься прав. Именно так ты будешь воспринимать хозяина почерка, а все остальные люди могут это оспорить, как и сам хозяин. Он говорит, что ты не прав; на это ему будет укором каждый завиток, да не дай такому случиться, кружки над буквами «й» и «ё», чем анализирующий текст порой грешит сам, ибо так красивее, нежели неведомая черта или подобие галочки, что уже говорит о человеке не как о стандартном представителе общества, а намекает на творческую личность, старающуюся придать блеск любым действиям.

Помните, линии букв — это аналог линий на ладони. Хотите что-то изменить в жизни, начните с самого простого — подгоните свой почерк под описание идеального человека… и будет вам счастье.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Морис Дрюон «Лилия и лев» (1960)

Цикл «Проклятые короли» | Книга №6

Вся жизнь — это суета, длящаяся медленными шагами, покуда не осознают потомки скоротечность событий прошлого. Желание урвать кусок от пирога побольше, содержащий начинку повкуснее — точно такая же суета, характерная для одного краткого момента, грозящего только тем, что кусок может развалиться, огорчив не только того, кто за него боролся, но и тех, кто в итоге останется вообще без пирога. Если пытаться понять содержание «Проклятых королей», то первой приходит мысль именно о тщете всех окружающих нас процессов и цикличности происходящих событий, замешанных на человеческой неистребимой натуре к притягиванию к себе всевозможных проблем, связанных с желанием иметь все блага именно сейчас, не задумываясь о завтрашнем дне. Ведь жизнь даётся только раз, значит и прожить её надо с комфортом именно для себя, чем люди занимаются постоянно. А мы, потомки, с укором смотрим на их дела да пытаемся осуждать. Только имеем ли право, не задумываясь ни о чём, кроме чем сегодня набить желудок да как найти более дешёвые варианты. Во многом именно об этом думают все умирающие на страницах «Проклятых королей», и всем Дрюон вкладывает в мысли повторяющиеся слова, передёргивая практически каждую возможность для появления других слов. За писателем имеется такое право — трактовать свою собственную философию, не стремясь задуматься о настоящем действующих лиц.

Шестая книга в цикле продолжает раскрывать для читателя историю Франции XIV века. Проклятие тамплиеров, высказанное в адрес Филиппа IV «Железного короля» Красивого в итоге приведёт к Столетней войне. Но читателю это неизвестно. Цикл читается, а неведомая жизнь французов, англичан и итальянцев раскрывается перед тобой. Лишь «Лилия и лев» расставляет акценты, став последней книгой (по планам Дрюона), не считая последовавшей, но спустя много-много лет. Дрюон честно открывается перед читателем, когда на смертном одре Робера Артуа со слезами говорит о смерти любимого героя, жизнь которого он прожил практически сам, стараясь с самой первой книги показать фигуру гиганта в полный рост её значения для истории. Обо всём этом читатель узнаёт только к шестой книге, отчего становится обидно, ведь внимание при чтении уделялось совсем не тем людям. И ведь пылал в душе гнев на Дрюона, когда большую часть книги он отдал под тяжбы Робера за обладание Артуа. Казалось бы, вот Филипп VI, первый в династии Валуа, что не был готов к принятию короны, идя по счёту четвёртым претендентом, покуда они все не погибли, предоставив ему возможность занять трон Франции; Дрюон со смаком описывает все ситуации, когда на трон может претендовать даже король Англии Эдуард III, сын дочери Филиппа IV, имея при этом больше прав, нежели сын брата, каким и являлся Филипп VI.

Цепочка всех событий приводит к началу Столетней войны. Дрюон начинает боевые действия, показывая дальнейшее развитие Робера Артуа, ставшего спусковым механизмом для стошестнадцатилетнего военного конфликта между двумя соседями, когда над Францией возникнет реальная возможность слияния с Туманным Альбионом, потеряв себя для дальнейшей истории. Дрюон не раз будет говорить о величии страны лилии, противопоставляя её стране льва. Франция крупнее, её населяет в четыре раза больше людей, даже власть короля является абсолютной, а не подобна урезанной версии, которой пользуются английские короли, вынужденные спрашивать разрешение для любого решения. Так уж сложилось, что Филипп VI стал терпеть поражения, уступив в итоге весь север страны. Но это уже не касается событий шестой книги цикла, она завершается не только смертью Робера Артуа, но и печальным концом Жана Посмертного, наследника дома Капетингов, чью жизненную нить Дрюон плёл с колыбели, наполнив цикл персонажами, не имевшими к власти никакого отношения, но чья судьба в итоге пересеклась, принеся только горе.

Одно мгновение творит историю; помните об этом, совершая тот или иной поступок.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эрих Мария Ремарк «Время жить и время умирать» (1954)

«Время жить и время умирать» — это радость для некрофила: Ремарк с большой любовью описывает истлевшие тела на полях сражений и раздавленные трупы под разваленными домами. Первая реакция — шок, вызванный выверенными до мельчайших деталей подробностями. Такие моменты невозможно перенести на экран, покуда зрителей больше захватывает бесполезный спецэффект ветром рвущегося на фрагменты фюзеляжа самолёта или точное следование взгляда за падающей бомбой и следующий за этим взрыв, после, казалось бы, на нескольких секунд задумавшегося механизма. Ремарк чётко рисует каждый кадр, создавая у читателя ощущение присутствия. Да, воевать в России, это не может сравниваться с боями в Африке. Если жаркий климат беспощаден к телам павших воинов, то слякотный климат нашей страны может хоронить один слой над другим, а тот над третьим, перемешивая всё в кашу, что потом с трудом можно отличить своего от чужого. Ремарк категоричен в описании ужасов войны, показывая их именно ужасами, а не героическим сужение фронта, либо постыдным отступлением с завоёванных областей назад.

Во многом, Ремарк уже писал о подобном, повторяя сюжет «На западном фронте без перемен», только немного другими словами и в несколько ином антураже, поменяв западный фронт на восточный, а противника сделав не из бывшего врага, а из бывшего союзника, от которого родная страна писателя вынуждена терпеть поражение за поражением. Ремарк вкладывает в уста героев книги много мыслей, представляя их на суд читателя точно такими же неуверенными в себе людьми, потерявшими смысл жизни, когда пропаганда начитает вызывать лишь усмешки, а замалчиваемые события порождают подозрения. Только деваться солдатам с фронта некуда — нужно продолжать бессмысленное отступление, пока руководство кормит обещаниями о новом оружии.

Да, Ремарк мастерски показал обыденную сторону войны. И знаете — Вторая Мировая война ведь не была настолько негуманной, как это принято считать. Были концентрационные лагеря, были толки о превосходстве рас, но при этом на поле сражений уже не прибегали к применению боевых отравляющих веществ, а если и прибегали, то Ремарк о них не говорит. Вспомните «На западном фронте без перемен» — это же ползание по воронкам, заполненных водой, с натянутым на голову противогазом. Достаточно посмотреть несколько фотографий, как в голове всплывают возможные кадры Третьей Мировой войны, которая может повторить глобальность Второй и, по желанию убивать всю живую массу, превзойдёт Первую.

Одно удручает, начав с окопных бесед, главный герой отправляется в отпуск в родной город, подвергающийся регулярным авианалётам. Тут и начинается тот самый Ремарк, к которому читатель привык. Не за войной предстоит наблюдать, а за хаотическими движениями в тылу, где надо герою дать больше страданий, нежели он испытывал на фронте, и обязательно нужно главного героя влюбить в девушку с тяжёлыми эмоциональными проблемами. Даже алкоголь толком в книге не упоминается, хотя Ремарк в лучших своих традициях снова познакомит читателя с какой-нибудь разновидностью подобной жидкости.

И нет понимания целостности сюжета, а есть только осознание спонтанно происходящих событий. Жизнь у Ремарка не подчиняется каким-то привычным нормам, уподобляясь скорее форме постоянных переживаний за рождение в столь агрессивном мире, где человек используется лишь для осуществления чьих-то амбиций. А то, что главный герой вынужден страдать — так это просто время такое. Действительно, можешь цепляться за жизнь, а можешь умереть — выбор за тобой. Впрочем, если эта книга Ремарка пошла полностью по стопам «На западном фронте без перемен», то можно кратко сказать, что в творчестве Ремарка по-прежнему нет перемен. Всё повторяется…

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 315 316 317 318 319 356