Tag Archives: сибирь

Екатерина II Великая «Антидот» (1770)

Екатерина II Великая Антидот

Принадлежит ли руке Екатерины «Антидот»? Этого никогда не удастся установить. Издан он на французском языке вне России, без указания на авторство. Исследователи творчества Екатерины отмечали сходство манеры написания, либо автором текста должен был быть тот, кто пользовался старыми орфографическими правилами. Но так как Пыпин склонен считать «Антидот» трудом Екатерины, включил в изданное им собрание сочинений императрицы, значит данная работа подлежит рассмотрению.

«Антидот» — это возражение на путевые заметки французского аббата, астронома и путешественника Жана Шаппа д’Отроша, побывавшего в России в 1761 году. Аббат желал добраться до Тобольска, откуда наблюдать за прохождением Венеры по солнечному диску. Результатом его путешествия стала книга «Путешествие в Сибирь по приказу короля», с подзаголовком «содержащее отчёт об обычаях и традициях русских, состоянии государственных дел этой державы, географическое описание и нивелирование дороги от Парижа до Тобольска, астрономические наблюдения и опыты с природным электричеством». Годом позже он умер, поехав с аналогичной целью в Мексику. И вот в 1770 году вышел «Антидот». Ничего особенного в нём не было. В те времена научное общество только таким образом и дискутировало, создавая возражение или находя подтверждение прежде вышедшим трудам.

В «Антидоте» сразу сообщалось — каждый путешественник видит в окружающем не чужую самобытность, он ищет сходство с самим собой. Проще говоря, француз всюду желает находить французское, а русский — русское. И если картина мира не сходится, это приводит к огорчению, порою доходящим до того, что возникает желание указать на имеющиеся несуразности. Ещё чаще людям хочется высмеять всё, ими не понимаемое и не принимаемое.

О чём думает иностранец, прибывший в Россию? О холоде. В России неимоверно холодно. В «Антидоте» на это следует возражение. Оказывалось, вне помещения действительно зимой не совсем приятно находиться, зато внутри помещений такой жаркой температуры не бывает нигде в Европе, так как в России дома хорошо отапливаются. Тем и наполнен «Антидот»: возражениями словам аббата.

Как-то Шапп передвигался по льду на лошади и провалился. Но не под лёд, он угодил сразу в воду. Отчего существуют такие места? Автор «Антидота» смеялся, указывая на неосведомлённость путешественника. На реках специально вырубаются проруби, иначе невозможно стирать бельё. Возмутился Шапп традицией рано женить детей. И этому есть объяснение — иным крестьянским семьям требуются работники, другим нужнее избавиться от лишних ртов. А уж про баню… Шапп точно опростоволосился. На утверждение, будто русские женщины после бани с мужчинами в снегу валяются, автор «Антидота» возражал хотя бы тем, что не каждый русский бывал в бане, предпочитая прочие способы омовения тела.

Главное достоинство Сибири — плодородная земля. Ещё при Иване Грозном русскими зерновыми кормилась Европа, отчего приходилось отказывать поставлять зерно, ввиду невозможности дать больше. Накормив все скандинавские страны и Англию, Франции не смогли найти зерна, предложив в следующем году прибыть пораньше. Изобилует Сибирь животными и рыбой. Шапп подметил, насколько русские при этом чураются мясной пищи. Конечно, автор «Антидота» вдоволь насмеялся неосведомлённости француза, ежели тот не знал про православную традицию поститься по средам и пятницам, в том числе продолжительно на протяжении недель и месяцев.

Автор «Антидота» не умолкал, желая возразить практически каждой строчке из путевых заметок аббата. Коснулся разговор и рабства. Шапп подметил, будто из рабов состоит даже русская армия. Пришлось автору «Антидота» подробно расписать, с каких пор произошло закрепощение, как его правильно следует понимать.

Таков «Антидот», иначе дозволенный к переводу в значении «Противоядие». Он не слишком знаком в Европе, ещё меньше о нём знают в России.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Тарковский «Замороженное время» (2003-18)

Тарковский Замороженное время

В разные годы сборник «Замороженное время» издавался в зависимости от написанного Михаилом Тарковским материала. К 2018 году в него вошли семь повестей и горсть рассказов, созданных в разное время и посвящённых преимущественно теме жизни в далёкой от цивилизации Сибири. В тех местах мужики удят рыбу и отправляются на охоту, в тех же краях они мужают, набираются опыта и становятся достойными российского общества людьми, ибо уподобляются ему во всём, становясь участниками повседневности, где рыбалка и охота остаются далеко позади, иной раз пробуждая душу вспомнить о прежних увлечениях. И обо всём этом Михаил Тарковский писал присущим ему слогом. Чаще он оставался понятным лишь для себя, в очень редкие моменты умея достучаться до читателя.

Жизнь сибиряка — не так сложна, какой она кажется на первый взгляд. Что в том, ежели с детских лет человеку приходится испытывать переживания, свойственные данной ему для свыше доли? Он может жить у реки, внимать поступкам отца, противиться настойчивым просьбам матери: всё равно вырастая в того, кем ему предстоит стать, вне зависимости от побуждавших к тому причин. Он может полюбить сибирские реалии, а может восстать против и действовать наперекор складывающимся для него обстоятельствам.

Куда бы не шёл Тарковский, тот выбор является личным правом Михаила. След в русской литературе он всё-таки оставил. Есть у него такое — жизненное и важное — отчего понимание Сибири не будет складываться. И это не из-за того, что жизнь в Сибири — обыденная действительность, особо ничем непримечательная. Дело именно в духе, сообщаемом с налётом грусти. Сибирь — необъятна, пусть и сосредоточена большая часть её населяющих людей на юге, вдоль железной дороги, тянущейся от уральских гор до Владивостока. Но севернее — тут и там — живёт достаточное количество людей, о которых чаще забывают. Но благодаря ряду писателей, в том числе и Михаилу Тарковскому, приходится вспоминать, насколько трудно сломить обстоятельства и отказаться от былого, когда волей случая твоей родной стороной становится как раз Сибирь, и особенно те её места — далёкие от внимания, затерянные от всех, известные только тем, кому приходится там жить.

Должна появиться боль в груди от щемящего чувства горести. И вот боль появляется. И боль эта тяготит. Она туманит сознание, влияет на способность видеть и слушать. Но говорить та боль не мешает. Кажется, будто всему суждено оборваться, настолько беспросветным воспринимается существование. Отчётливо возникает понимание: жизнь даётся для страданий, но жить нужно, не соглашаясь принимать неизбежное за должное быть. Отнюдь, представления сибиряков о жизни сравни ипохондрии. Надо просто усвоить — боли никакой нет, если не говорить об одной душе. Вот душа действительно болит, тогда как сердце продолжает биться без перебоев. Осталось научиться забывать о душе, хотя не родился ещё сибиряк, способный оказаться бездушным.

Сборнику дал название последний рассказ «Замороженное время». Конечно, это мнительность, тогда как ничего не останавливается, продолжая бесконечное движение вперёд. Это только кажется, словно жизнь остановилась, отказываясь изменять имеющееся. Разве над обществом царствуют прежние нравы? Отнюдь! Сибирь прошлого века и Сибирь нынешняя — сходны малым, тогда как различий масса. Но Тарковский закрепил для читателя промежуточное состояние, воспринимаемое за имеющее быть постоянно. Где-то так и осталось до сих пор. Но, думается, в большей части уголков России случились радикальные перемены, ухудшившие положение на периферии и улучшившие в региональных центрах. Ведь было когда-то время, когда жизнь кипела как раз в глубине «сибирских руд». Но надо ли, чтобы всё повторилось опять?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Леонид Юзефович «Зимняя дорога» (2015)

Юзефович Зимняя дорога

Насколько бы человек не старался быть объективным — у него это никогда не получится. Казалось бы, о чём мог рассказать Леонид Юзефович читателю про события времён гражданской войны на территории Якутии? Оказывается, важными для него стали периодически возникающая тема независимости Сибири и желание обелить белого генерала Анатолия Пепеляева. Именно исходя из этого Леонид приводит сохранившиеся свидетельства тех дней. Он по-своему трактует доставшиеся ему документальные подтверждения для его суждений. А как известно — один и тот же текст у двух людей получит различную интерпретацию, сообразно их отношению к действительности.

Наиболее оптимальным решением для понимая некогда произошедшего лучше обратиться к непосредственным участникам. Юзефович воспользовался документами, опираясь на письма, публицистику и художественные произведения, вплоть до выдержек из романа Софрона Данилова «Красавица Амга». Причём, точка зрения Данилова Юзефовича не интересует, как и многое из того, на что следовало обратить внимание. Леонид рассказывает о Пепеляеве и Строде согласно их возможным мыслям, побуждениям и стремлениям. И не так важно, честны ли они были перед другими в словах. Юзефович верит сам и побуждает верить других, словно он не понимает, как человек осознаёт происходящее и насколько склонен негативные эмоции преподносить в оправдывающих выражениях.

Не стоит думать, будто «Зимняя дорога» является романом. Беллетристика на станицах отсутствует. Тут нужно говорить об исследовании исторических документов и личной их трактовки автором, не более того. Юзефович на свой лад пересказывает ему известное, не выходя далее. Поэтому в тексте отсутствует многое из того, о чём читатель хотел бы узнать более подробно. Представленные вниманию Пепеляев и Строд возникают урывками и в разной хронологической последовательности. Тема зимнего похода бедна — состоит из обрывочных свидетельств. Что мог Юзефович изложить — он изложил.

Возможно, следовало понять причины роста напряжения среди якутов, отчего они поделились на белых и красных, как боролись и сколько приложили сил для отстаивания предоставленного им права ощутить собственный контроль над занимаемой территорией. Только зачем этому уделять внимание? Юзефович не стремится разбираться в чём-то ином, кроме имевшегося у него под рукой. Будь он якутом, как Софрон Данилов, то видел бы в противостоянии Пепеляева и Строда иные моменты, а рассказанная им история могла приобрести определённый вес и стать серьёзной аналитической работой. Чего, к сожалению, о «Зимней дороге» сказать нельзя.

Единственное, где Юзефович позволяет себе вольности — это фотографии. Зафиксированные на них моменты Леонид описывает с помощью лишь ему ведомой интуиции. Думается, по такому же принципу он подошёл и ко всем остальным документам, сообразно для себя решая, какие мысли владели людьми и почему всё происходило определённым образом. Остаётся ему верить. Сейчас прошлое понимается в свете наших дней, завтра будет трактоваться иначе. Наглядным доказательством такого утверждения являются аналогичные работы прошлого, под другим углом воспринимавшие тогдашнее противостояние.

Ничего не дав в качестве вводного материала, Юзефович подробно рассказал о жизни Пепеляева и Строда после зимнего похода. Первого посадили в тюрьму, второй стал известным писателем и впоследствии спился. Требовалось ли делать упор на это? Леонид посчитал нужным поступить именно так. Пусть люди боролись за идеалы и горели от повседневности, важнее было показать завершение их жизненного пути, что Леонид и продемонстрировал, посетовав на советскую власть и укорив её.

Хотели одного — получили совершенно другое: в случае главных действующих лиц «Зимней дороги» и в случае самой «Зимней дороги».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Михаил Тарковский «Тойота-Креста» (2009-16)

Тарковский Тойота-Креста

Дорога не кончается — кончается дорожное полотно. Начинается гравий, грунт и экстремальное вождение. Есть своя прелесть в езде по пересечённой местности. Есть прелесть и в чтении произведения Михаила Тарковского «Тойота-Креста»: местами беллетристика, временами размышления, но гораздо чаще происходящее на страницах напоминает «пересечённую литературу» — ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец. Понять лучше быт сибиряков или особенности перегона машин из Владивостока в Красноярск не получится. Михаил рассказал о собственных насущных проблемах, вместив их сперва в форму повести, а затем дописав ещё две части до размера романа. Получилось отчасти оригинальное произведение, укладывающееся в рамки понимания современной русской литературы — она именно такая: душевная, себе на уме и написанная из желания написать.

Тема перегона должна была доминировать в «Тойоте-Кресте». Главный герой поступает согласно ожиданиям — он едет в Приморский край, где планирует купить недорогой качественный поддержанный японский автомобиль, стоящий просимых за него денег. Так оно и происходит, покуда Тарковский не уходит мыслями далеко от задуманного и не начинает рассказывать о впечатлениях, даёт действующим лицам возможность пообщаться. И вообще главный герой когда-то снялся в художественном фильме, вследствие чего его сравнивают с неким актёром, которым он собственно и является. Ожидаемый перегон растаял, словно не о нём автор хотел рассказать.

Читатель переходит ко второй части, надеясь наконец-то прикоснуться к опасному путешествию по дорогам Дальнего Востока и Сибири, где процветает криминал и происходят подлинные трагедии: людей грабят и/или убивают; либо ознакомиться с методами работы сотрудников дорожной полиции, качеством еды в общепитах и бензином на автозаправочных станциях, а также о множестве других сопутствующих факторов. Отнюдь, широта сибирских просторов отходит в область заднего стекла. Через ветровое же стекло читателю предлагается история о посещении Египта, а через зеркала заднего вида можно отклониться в сторону шукшинских Сросток.

Перегон потерялся. Осталась ода правому рулю, как определяющему направление движения самосознания сибиряков. Улететь «Тойоте-Кресте» с обрыва на железнодорожные пути, не одумайся Тарковский к третьей части, дав читателю всё то, об отсутствии чего он сокрушался с первых страниц. Владивосток оставлен позади, впереди обледенелая трасса, симпатичная девушка, грызущее главного героя одиночество и расстройство от российских реалий, вносящих разлад в устоявшееся восприятие жизни. Тема перегона начинает соседствовать с распилом — хитроумным ответом населения на потуги чиновников сделать дороже то, что не может столько стоить.

Главный герой будет ехать домой, попадать в неприятности и согреваться тёплой мыслью о встрече с девушкой, с которой он при знакомстве поступил не самым лучшим образом. И снова Тарковский отвлекается, побуждая читателя смотреть куда угодно, только не вперёд. Перегон растаял, распил исчез, проблематика взаимоотношения с властями перестала Михаила мучить. Ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец: всё это вернулось, будто не прошло тех лет, когда Тарковский начинал работать над повестью и временем преобразования произведения в роман. Ничего не изменилось.

Ожидания читателя частично оправдались. Маленький кусочек путешествия в «Тойоте-Кресте» присутствует, как присутствует и громада пространных моментов, отвлекающих от понимания сибирской обыденности. Правый руль или левый — важной роли не играет. Главное, чтобы человек ощущал себя человеком и мог позволить то, что ему хочется. Разумеется, быть обладателем деревянной комплектации и ощущать позвоночником неровности дороги никому не хочется. Некогда машины марки «Тойота» были доступны, теперь не совсем. Нужна ли рыночная экономика? Нужны ли перемены? Ответ очевиден. Но Тарковскому до этого дела нет… его герой полон грусти и продолжает ехать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владислав Бахревский «Хождение встречь солнцу» (1967), «Бородинское поле» (2009)

Бахревский Хождение встречь солнцу

Владислав Бахревский умеет погрузить читателя в атмосферу прошлого, уделяя внимание мельчайшим деталям, предпочитая постоянно придерживать сюжетную составляющую. Он рубит концы, плетя далее иную историю, вытекающую из ранее сказанного. Читатель не успевает проникнуться к действующим лицам, как происходящее меняется: вместо одних на страницах появляются другие исторические лица. С годами стиль Бахревского практически не изменился: исторические декорации оживают на глазах, каждый герой обладает уникальным характером, писателем даётся общая картина происходящего, участие в повествовании принимают все слои населения. Но чего-то постоянно не хватает. Возможно, смущение вызывает желание автора рассказать о многом, для чего он берётся за всё сразу, забывая о цельности сюжета.

«Хождение встречь солнцу» предстаёт перед читателем в залихватской манере лёгких на подъём казаков, готовых сорваться с места и бежать в самые глухие места, коли так будет должно поступить. Бахревский начинает сказание о жизни Дежнёва издалека, прибегая к помощи влияния царя, решившего сослать одного из провинившихся подальше от Москвы, поручив заодно прихватить с собой полторы сотни казаков. Читатель удивится, разглядев Дежнёва в момент его появления на страницах, этого озорного и компанейского парня, согласившегося поехать в дремучие места. Думается, Бахревский чрезмерно прибегает к вымыслу, черпая информацию из неустановленных источников.

Не так уж и просто протекает жизнь Дежнёва под пером Бахревского. Все встречаемые народы настроены к нему агрессивно, начиная от татар и заканчивая якутами с чукчами. Конечно, Дежнёв ко всем найдёт подход. В его помыслах нет желания поживиться за чужой счёт. Он настроен считать всех людей братьями, с которыми можно вести торговлю, не прибегая к принуждению и насилию. Его проблемы проистекают изнутри, поскольку имеющиеся враги являются выходцами из своих же казаков. Один Дежнёв несёт добро, пожимая промахи идущих следом соперников. Те огнём и мечом снова настраивают местные племена против него.

Исследовать и освоить отдалённые территории весьма затруднительно. Бахревский не позволяет Дежнёву унывать, даруя ему в жёну якутку, что при крещении получит имя Абакан. И всё бы было хорошо, не прерывайся Владислав на будни Алексея Тишайшего, ставшего царём после почившего отца, Михаила Романова. Много позже придёт к нему Дежнёв, проскитавшись далеко от Москвы, получив от государя заслуженную награду.

Верить ли всему сказанному Бахревским про Дежнёва? Или постараться принять именно такой образ землепроходца?

«Бородинское поле» напоминает другие произведения Бахревского, только отличается тем, что не имеет центрального сюжета, будучи разделённым на главы, показывающих читателю жизнь дворянства до войны с Наполеоном, а также ход боевых действий, где сражение при Бородино лишь один из связующих повествование элементов.

Читатель готов проникнуться взрослением встреченных действующих лиц, чьё становление автором показывается с первых страниц. Может Бахревский хотел сказать читателю про важность всех людей, способных принять на себя ответственность за охрану государства от иноземных захватчиков? Являйся они хоть незаконнорожденными (как говорит автор — «сукиными детьми»). Тогда отцы не имели ничего против, если их отпрыски будут жить рядом, но не иметь при этом полных прав. Бахревский показывает таких детей умными в учении и умелыми в тренировках. Ничто их не отличает от рождённых законно. И им наравне с ними предстоит отражать агрессию Наполеона.

Читатель видит высокую эрудированность, превосходные светские манеры, пропадающие зазря, когда Бахревский развивает повествование дальше, будто забыв о начатой им истории взросления защитников отечества. Они буквально испаряются, уступая место, сперва размышляющим о создании республики на Сахалине, а потом и непосредственно сражению с вторгшейся Францией. Теперь Бахревский скрупулёзно описывает батальные сцены, переходя от одного командующего к другому. Так читатель узнает, каким образом противный императору Кутузов стал командовать армией, а также о многом другом, но не о тех молодых ребятах, за чьим становлением читатель готов был внимать.

Обманул Бахревский, уйдя в детали. Реалии тех дней он показал, но связывать в единое целое не стал. Так и оставил в разрозненном виде.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Георгий Марков «Отец и сын» (1964)

Георгий Марков — сибиряк. Ему мила родная Сибирь. Он поэт социалистического реализма, глухих мест и болот. Его творчество может затянуть в свои недра и погубить интерес к литературе вообще. Не хватает Маркову красоты слога и ладности описываемых событий. Всюду Георгий перегибает и идеализирует. В «Строговых» он хвалил рост революционных настроений, в «Соли земли» взял на себя право укорять потомков за извращение достижений советского народа, а вот «Отец и сын» показали насколько Маркову хочется вернуться в былое время, где герои его книг смогут поступать согласно своим убеждениям и не бороться с властью за право совершать поступки на благо общества.

Действие книги «Отец и сын» разворачивается в пределах реки Васюган, известной на весь мир самым большим скоплением болот. В столь шикарном антураже может произойти много интересных историй. Такое суждение следует из великолепных произведений русских классиков, волей судьбы заброшенных в почти аналогичные условия. Например, достаточно вспомнить как красиво боролись люди за выживание в рассказах Владимира Короленко или Александра Серафимовича, находя внутри себя скрытые резервы. У Георгия Маркова повествование строится иначе — его герои полностью полагаются на изменения в обществе. Монархия должна пасть, чтобы уступить место коммуне или коллективному хозяйству, тогда все заживут счастливо. И вот до этой поры герои Маркова прозябают и горюют.

Совершенно непонятно, каким образом на Васюганские болота доходили свежие известия и почему действующие лица их принимали с такой лёгкостью, полностью с ними соглашаясь и делая всё для наступления новых условий жизни. Да и сам Георгий Марков понимает неестественность многих черт для человека, стремящегося избегать излишнего контакта с себе подобными. Наглядно это показано в первой части произведения, когда в одном поселении организуется коммуна. Населяющих её коммунаров, люди со стороны принимают за сектантов, чрезмерно ударенных в извращённое понимание религии адептов. В качестве божественной истины они приняли изречения Ленина, в которых лидер советского государства говорил о положительном значении коммун. Один в поле не воин — гласит пословица. Вот поэтому и раскинулась среди болот васюганская коммуна.

Марков вводит в повествование враждебные элементы. В Сибири гражданская война долгое время не затухала. Поэтому поместить в сюжет белые элементы было просто необходимо, иначе читатель не смог бы до конца почувствовать возвышенные чувства васюганцев. Коренного перелома не происходит, но Марков получает возможность уничтожить коммуну и начать строить иное понимание ведения хозяйства, а именно коллективное. Организовывается комсомольская ячейка. Происходит раскулачивание зажиточных крестьян. Местное население продолжает идти в ногу со всей страной, но Марков как прежде выдаёт это за общенациональное стремление к переменам, а не как следствие тех или иных действий.

События той поры обычно отражаются с помощью подъёма в душе людей, ожидающих наступления лучших условий для жизни. Марков не стремится разбавлять повествование информацией о дальнейшем положении дел. Население стремилось к лучшей жизни и может быть где-то оно этого добилось. Ничего плохого о переменах в «Отце и сыне» сказано не будет. Действующие лица не испытывают сомнений, с радостью слушая о новых порядках, общественных организациях и внимая прочей коммунистической пропаганде. Наконец-то на болотах можно будет чувствовать себя достойным человеком — это самое главное. Отпала нужда бороться с нуждой, холодом и тягой к алкоголю. Впереди бесконечное счастье. Верил ли в описываемое сам Георгий Марков?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Георгий Марков «Соль земли» (1960)

Народ советский — соль земли. Им бы засеять всю планету. Лишь ему следует найти неразведанные богатства планеты и дать возможность преобразовать их во благо человечества. Так выглядит идеальное представление о светлом будущем, когда общество будет объединено коммунистическим мировоззрением. А как на самом деле ситуация выглядит изнутри глазами самого советского народа? Удивительно, но никаких радужных перспектив заметить на удаётся. Если брать для рассмотрения книгу писателя Георгия Маркова «Соль земли», то не замечаешь тех прекрасных моментов, вследствие которых Советский Союз когда-нибудь сможет добиться процветания. Читателя скорее поджидает крах надежд. И причина этого банальна — общество в своей основной массе всегда заблуждается, тогда как правыми оказываются единицы, не имеющие возможности сделать жизнь лучше.

Читатель должен быть согласен, что советские люди стремились к лучшему. Такой вывод следует из советской литературы, в которой действующие лица никогда не думали о себе, стараясь отдать себя на пользу общества. У Маркова всё также, только проблема заключается в том, что общество не желает принимать чей-то альтруизм, скорее опорочив страждущих делать благое дело. Получается, Советский Союз не развивался, а стагнировал. Населяющие его люди уподобились баранам, не пускающим через мост никого, кто старался этот самый мост отремонтировать. Неудивительно, что позже мост будет разрушен. «Бараны» его расшатали до такой степени, когда ничего уже не смогло бы помочь. Это произойдёт ещё не скоро, поэтому с особым чувством читаешь «Соль земли», где прямым текстом излагается всё то, к чему следовало присмотреться уже тогда.

Неприкрытая «тупость» партийного руководства Марковым осуждается вполне открыто. Его герои — индивидуалисты, возжелавшие приумножить богатство страны и повысить её научный потенциал. Им мешает та самая недальновидность ума людей, прикрывающихся именем партии и всего остального, порождающего возвышенные чувства у населения. Марков осуждает искусственно расставляемые препоны. Он не понимает, зачем мелким чиновникам показывать свою власть ради того, чтобы эту власть просто показать, а не взять и приложить усилия, взяв на вооружение умные мысли граждан. Возможно, такие чиновники боялись брать на себя ответственность, либо не хотели потерять власть, если вдруг не угодят начальству, отчего и рушилась советская империя, давно утеряв представление о том, для чего она была создана.

Действующие лица в «Соли земли» меняются, суть проблем же продолжает оставаться неизменной — ни у кого не получается добиться своих целей, поскольку этому постоянно мешают. Будь в центре повествования старый дед, учитель или учёный — всех их принуждают помалкивать, не давая шанса на доказательство своих теорий. Впрочем, Марков позволяет высказаться всем действующим лицам, чтобы читатель лучше понял мотивы их поступков. Партия ведь может исключить из своих рядов, но разве это катастрофа, когда можно уже без лишнего надзора самостоятельно осуществить задуманное. Если ты знаешь о богатых залежах полезных ископаемых, то найдёшь, и твой край будет процветать, хоть и вопреки общему мнению.

Слог Маркова не утратил тяжеловесности со времён написания «Строговых», изданных за четырнадцать лет до «Соли земли». Георгий уже не смотрит на действительность с восторгом, ведь и он сам за эти годы набрался знаний. Поднимаемые им темы стали важными для общества, но оно оставалось слепым, не замечая за попытками отдельных граждан указание на необходимость повлиять на ухудшающееся положение дел. Сам Марков может смело встать в один ряд с действующими лицами «Соли земли», но ему не чинили препятствий, иначе эта книга не увидела бы свет.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Георгий Марков «Строговы» (1946)

Советская литература о советском времени или о событиях, которые привели к образованию советского государства, по большей части однотипная. В ней присутствует тот самый ура-патриотизм, не дающий читателю объективного понимания описываемых событий. Автором рассматривается всё с одного угла, без малейшего смещения в сторону. При таком подходе остаётся созерцать браваду без возражений. Если люди верили в могущество одних над другими, не задумываясь над иной правдой, то в этом стоит видеть лишь особенность человеческой психологии. Легко обвинять, тогда как твои собственные убеждения через десятки лет последующие поколения будут подвергать осмеянию. Настоящей объективности никогда не было и не будет — произошедшее всё равно останется в прошлом. Советские люди были уверены в своём превосходстве. С таким же упорством в подобное превосходство верят англичане, американцы и русские. У каждой страны для этого есть свои основания.

Георгий Марков издал «Строговых» в 1946 году. Задумана им эта книга была давно. Нужно было лишь собрать больше материала, сесть и написать. Повествование начинается ещё при царской власти: писатель решил показать читателю преображение сибирского люда под воздействием бурных процессов в обществе. Отголоски народного недовольства проносились по стране с запада на восток, побуждая людей думать о возможных переменах. Марков не жалеет слов, заполняя страницы произведения. И в них заключается готовность действующих лиц свергнуть царя. Это заметно не только вследствие кровавых событий 1905 года, но и задолго до этого, когда страна готовилась к войне с Японией. Марков без смущения показывает крестьян, что всю жизнь веровали в Бога и царя-батюшку, а тут в один момент решили самостоятельно выбирать в чью правду верить. Ежели им не хотелось участвовать в войне за китайские земли, то они на неё не пойдут, спрятавшись в дремучих лесах. Никаких обоснований такого поведения Марков не предлагает — самосознание сибиряков перевернулось самостоятельно, никто их к этому не готовил.

С ещё большей радостью в Сибири приняли свержение царя, поголовно записываясь в ряды Красной армии. Толковой альтернативы Марков не предлагает. Не прописан рост бандитизма, нет сомневающихся в правильности слома старых традиций. Всё в «Строговых» аморфно и безжизненно, включая язык повествования. События в книге есть, а сути в происходящем нет. Даже Ленин получился у Маркова классическим рубахой-парнем, полностью своим. И неважно, что всё поменялось, главное — люди поверили обещаниям. Но, анализируя произошедшие за последующие годы события, Марков продолжает сохранять оптимистичный настрой, твёрдо уверенный в правильно случившейся смене царской власти на новую. У «Строговых» есть продолжение. Сомнительно, чтобы там манера изложения у Маркова изменилась.

Медовое восприятие реальности и вера в непогрешимость сопровождают читателя с первых страниц книги. Но отчего-то патриотизм людей, взращенный на предательстве родной страны, не воспринимается проявлением любви к Родине. Действующие лица отреклись от старого, согласившись примерить иной уклад. Ждали ли они действительных перемен? Это так и останется на совести Маркова, взявшего на себя смелость говорить за других. Впрочем, в его времени других мыслей у людей быть не могло, какой бы жестокой не была для них объективность. Трудно судить, не являясь очевидцем событий тех дней. Однако, думается, жившая в страхе страна не испытывала ура-патриотизма, затравленная ожиданием критических перемен, от которых судьба человека в один момент менялась по чьему-то сиюминутному желанию.

За «Строговых» Марков удостоился Сталинской премии третьей степени. Может быть есть в этом произведении какое-никакое цельное зерно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Владимир Короленко — Повести и рассказы (1883-1900)

Сибирь часто оказывала на писателей неповторимое влияние, давая им большое количество впечатлений, навсегда ломая представления о жизни. В конце XIX века люди ехали в суровые края не по своей воле, а вследствие разногласий с правительством, направлявшим их в далёкие области Российской Империи. К числу ссыльных относился и Владимир Короленко, Шесть лет пребывания в Сибири сделали из обыкновенного человека одарённого прозаика. В последующие годы Короленко много писал, постоянно возвращаясь к теме мужественных людей, вынужденных бороться за жизнь в жесточайших условиях. Но писал он не только о Якутии. Есть среди его произведений повести и рассказы о родной Украине и даже о далёкой Америке.

К сибирской тематике относятся следующие произведения Короленко: Сон Макара, Фёдор Бесприютный, Река играет, Ат-Даван, Марусина заимка, Последний луч, Огоньки. Тема Украины и Польши: В дурном обществе, Лес шумит, Слепой Музыкант. Поездка в Чикаго привела к созданию поучительной повести Без языка.

С первых страниц читатель понимает, что климат Якутии не мешает привольной жизни в своё удовольствие. Существуют определённые неудобства, которые можно преодолеть при желании. Общество поделено на мирных якутов, воинственных казаков, нагловатых татар и простой русский люд. Кто в столь далёком краю чувствует себя лучше — трудно сказать. Каждый из них мирится с собственными недостатками, твёрдо понимая необходимость жить сообща. Если татары спаивают соседей огненной водой, то и остальные вносят свой особенный вклад.

Может показаться, что жизнь в суровых климатических условиях не способствует богоугодной жизни: люди пьют безбожно, сожительствуют и заводят детей без брака, обманывают друг друга, пытаясь найти выгоду в мало-мальской на то возможности. Сами попы пьют водку до той степени, покуда вокруг уже никто не стоит на ногах. Церковь на такое положение дел закрывает глаза. Сибирь не то место, где можно объявить себя отшельником, отдалившись от всех. Каждый выживает в меру своих способностей, и все желают пережить хотя бы ещё одну зиму.

Не с самых радужных нот начинает Короленко. В его произведениях люди часто умирают. И хорошо, если смерть несёт в себе надежду на избавление от страданий. Как показывает писатель на примере «Сна Макара», право на рай нужно заслужить. А как его заслужить, если ты заработанные деньги тут же пропивал, отчего в один прекрасный день и околел на морозе. Ведёт главного героя по тайге давно умерший поп, пугая встречей с грозным нойном, загробным распорядителем тутошних мертвецов, где на весах будут взвешены все добрые и плохие поступки. И не верится, что лютый пьяница может быть угодным Богу. А ведь он может. Не его вина, что жил в Сибири, существуя на тех условиях, которые изменить был не в состоянии. Главное — не теряться перед взором Всевышнего. У каждого человека всегда есть, что сказать в своё оправдание. Нужно искать слова, тогда твоя жизнь станет примером для других.

Более ярко описана природа Якутии в рассказе с загадочным названием «Ат-Даван». Это название населённого пункта, находясь в котором писатель ведёт очередное повествование. Восхищают Короленко не те условия, которые преодолевают люди. Он в восторге от самих людей. Подумай, читатель, каким нужно быть сильным человеком, чтобы примириться с жизнью, грозящей оборваться в любой момент. Легко ямщикам, что греются между перегонами. А как быть почтальону, вынужденному совершать длительные переходы в такие места, куда в своём уме никто не поедет? О почтальонах складывали легенды — ими восхищались и очень ценили, их с нетерпением ждали. Думая о собственных подобных проблемах, начинаешь понимать, что промёрзшая машина — не такая уж беда; всё равно не суждено замёрзнуть в безвестности. Ты можешь отказаться идти по льду, но почтальону деваться некуда, даже когда на реках начинался ледоход: льдина может стать отличным средством для передвижения.

При столь светлых описаниях людей, да при всей их отрицательной сущности, Короленко умело поддерживает в читателе ощущение безысходности. Не пугает «Последний луч» солнца перед долгим погружением в полярную ночь; не радуют далёкие «Огоньки», заманчиво влекущие к себе и создающие иллюзию близости населённого пункта. Удручает и «Марусина заимка», где живут люди со сломанной судьбой, среди которых украинская беглянка, каторжане, татары и якуты. На примере этой повести читатель особенно хорошо понимает трудности сосуществования разных культур. Мирно никто жить не может. Обязательно надо развязывать боевые действия и совершать необдуманные поступки. Лихая судьба в любом случае сломает каждого. Только горькая печаль остаётся после прочтения. Не так худо, как в повествовании о жизни «Фёдора Бесприютного», передвигающегося более тридцати лет в колоннах каторжан. К чему жили люди, не живя, а выживая?

Среди всего творчества Короленко особенно выделяется повесть «Слепой музыкант» о слепом от рождения ребёнке. Тут читатель видит в писателе не только наблюдателя, но и талантливого беллетриста. Создать настолько поражающее произведение — это именно талант. Не простой судьбы предстаёт перед нами герой, хоть и повезло ему с родителями и побитым войной дядей, тоже калекой. Короленко берёт на себя смелость показать слепого человека полностью чувствующим окружающий его мир. Отсутствие зрения компенсируется за счёт осязания, слуха и способности ориентироваться в пространстве без помощи глаз. Мать научила его с помощью музыки понимать оттенки цветов, а потом вступила в противостояние с сельским крестьянином, что не признавал мастерски построенного рояля в сравнении с его любимой дудкой, самостоятельно созданной. В небольшую повесть Короленко поместил многое, включая любовь слепого к девушке, а также последующую адаптацию в большом мире. Мир же не подобен колокольне, за закрытыми стенами которой можно найти искомую гармонию. Слепому необходимо перебороть себя. И он борется. Не в Сибири живёт, а в благодатном тёплом краю, коим является Украина.

Человек всегда борется с обстоятельствами. В случае Сибири — это природные условия. Но ему трудно и в других краях. Пускай, на Украине тепло. Только нравы в ней не самые мягкие. Там, где тёплый климат, люди бывают скорыми на решения. И чем жарче климат, тем человек эмоциональнее. Страсти может пригладить порыв ветра. Однако, если «Лес шумит», то не стоит думать о снижении эмоциональных всплесков. Короленко предложил читателю не самую простую историю, наполнив её нешуточными страстями. Хотя, казалось бы, откуда в глуши может произойти конфликт между угрюмым человеком и весёлым паном, желающим отдать в жёны угрюмому красавицу Оксану.

Непривычно видеть в сборнике Владимира Короленко повесть «Без языка». Её сюжет строится вокруг простых мужиков Матвея и Дымы, решивших податься в Америку, где их ожидает новая жизнь. Наблюдательность снова помогает писателю создать яркие образы. Доведя героев до заокеанских берегов, Короленко живописует про край борьбы людей с самими собой, принуждающий их отказываться от всего, что было им присуще до этого. Америка ломает людей и подстраивает их под себя. Перемалывает новый уклад и Дыму, продавшегося в угоду других. А Матвей как был мужиком, так мужиком и остался. Не все мирятся с обстоятельствами, хотя и понимают, что их дети в любом случае станут американцами, не придавая значения родине родителей. В подобной манере писали многие писатели на рубеже XIX-XX веков. В частности, весьма наглядно это получилось у Франца Кафки, чей «Пропавший без вести» довольно близок к данному произведению Короленко.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Андрей Геласимов «Степные боги» (2008)

Особенности национальной охоты возвращаются: пьяный русский народ, в своём слитом с природой состоянии, внимает мудрости восточного человека. Химера! Такое возможно. Особенно на пике увлечённости японской культурой: кругом японская анимация и японские общепиты. Почему бы не оттолкнуться от этого, взяв за основу историю рода одного японца, органически переплетя её с реалиями глухой сибирской деревни времён Второй Мировой войны? Геласимов так и поступает, делая деревню сборником стереотипов. Но! Коли Геласимов писатель, а перефразируя на японский манер — писака; да не простой писатель, поскольку его стиль тяготеет к обильному использованию в тексте обширной энциклопедической информации, перемешанной с сумбурным изложением, то само собой сознание автора разливается безудержным потоком, не разбирающим важности тех или иных отклонений от сюжета, что заставляет воображение читателя изрядно напрягаться, если отсутствует желание потерять нить повествования.

Стереотипы — это не всегда хорошо. Русская деревня не обязательно должна быть наполнена вечно пьяными жителями, ведущими лёгкий образ жизни, буквально гуляющими в любом удобном для них месте. Разгуляевка — реально существующая деревня в Красноярском крае, совсем рядом с Ачинском, чуть поодаль от Красноярска, примерно располагаясь на равном удалении от Оби и Ангары. Геласимов не мог этого не знать, если, конечно, он не использовал именно эту деревню, описывая происходившие на её территории события. Для него важнее был антураж, хотя читатель никогда не заподозрит тяжёлое для местного населения время. Война гремит слишком далеко, чтобы о ней реально вспоминать. Об этом задумывается только мальчик, вокруг которого изначально развивается повествование, да японец, что основывается уже не на бурной фантазии, а на личных переживаниях.

Русская деревня — не только пьяные жители, но и мат-перемат в любое время. Геласимов активно прибегает к ненормативной лексике, превращая повествование в постоянное сквернословие, нисколько не заботясь о глазах читателя. Именно такая культура в деревнях, ничего с этим не поделаешь. Ведь тем советская деревня от российской и отличается, что наполнена тунеядцами. А может и не отличается, имея стопроцентное сходство. Может для Геласимова такое положение дел — личные детские воспоминания. Ясно одно — для подвижных ребят брань и суровые выпады взрослых не являются действительно важными. Со страниц мат не вытравишь, каким бы он не являлся средством выражения. Будем считать, что Геласимов общался с современниками тех лет, и те от него ничего не скрывали, а действительность не приукрашивали.

«Степные боги» не зря отнесены к потоку сознания. Разбей Геласимов повествование на несколько отдельных повестей, тогда текст мог смотреться самобытно, но под единой обложкой всё выглядит просто дико. Будни мальчика прерываются дневниковыми записями японца, желающим сохранить сведения о своей семье. Именно дневник ломает восприятие книги, становясь инородной частью. Геласимов зачем-то рассказывает читателю о быте японцев, их традициях и истории, будто кто-то другой взялся помочь автору, настолько стиль становится лаконичным и последовательным, отходя от бранной речи к высокому слогу. Напиши Геласимов так всю книгу — ему бы не было цены. Однако, такого не случилось. Геласимов писал по воле вдохновения, не возвращаясь назад. Как после такого подхода относиться к расхлябанным русским, проигрывающим перед образами морально идеальных японцев?

Геласимов-писатель становится Геласимовым-писакой каждый раз, стоит ему вернуться в реалии русской деревни. Казалось бы, писака — слово оскорбительное, но в случае Геласимова оно приобретает собственное значение, исконно русское. Откуда столько сбивчивости при возвращении на родную землю? Творческие метания или неопределённость тому могут быть виной. Не получается у Геласимова выстроить ровное повествование, когда дело касается жителей Разгуляевки. Совершенства не существует. Однако, дневник японца говорит об обратном. Вот и возникают перед читателем образы охотников, идущих по стопам за сэнсэем, засевшим в голове одного из них.

Малую форму Геласимов не смог в должном объёме снабдить логической выдержкой. Будто сошлись в Сибири в вечной борьбе казаки и японцы за право обладать читинским золотом. Порубленный на куски сумбур, пошлый антураж и похабные частушки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2