trounin.ru

Многострадальное население Китая за XX век натерпелось столько горя, что иным странам хватит и на тысячу лет. В 1911 году пала императорская власть, в стране установилась республика. К 1927 году внутренние противоречия достигли такого накала, вследствие чего вспыхнула гражданская война, сперва напоминавшая холодное противостояние, а после стороны перешли к активным боевым действиям. Ситуация ещё более усугубилась к 1933 году, после агрессивного вторжения в Китай японских военных сил. В такой ситуации гражданская война и вовсе могла обернуться для страны сокрушительной утратой независимости. Всё это время нагнетали обстановку европейские державы и особенно Соединённые Штаты Америки, которым после окончания Второй Мировой войны понадобился новый плацдарм, развёрнутый ими в Корее, попутно они принимали участие в обострении внутренних противоречий в самом Китае. С 1966 года Мао Цзэдун дал начало Культурной революции, которая продолжалась на протяжении последующих десяти лет. Это время можно сравнить с чистками, когда многие политические деятели были устранены. Среди них оказался и маршал Китайской Народной Республики Пэн Дэхуай, умерший в 1974 году. Потомки собрали материал, полученный следователями в ходе выбивания показаний из бывшего маршала, и опубликовали его. «Мемуары маршала» открывают Китай с новой стороны, но при этом они всё-таки лишены многих важных деталей, не взятых во внимание составителями.

Пэн Дэхуай родился в 1898 году. Он рано ощутил на себе, что значит быть бедным, сменив множество профессий, пока не обрёл себя в армии. Не сказать, чтобы армия была настоящим спасением, но в ней он стал себя чувствовать более уверенным, не думая о завтрашнем дне. После падения Китайской Империи и социалистической революции в России, Пэн Дэхуай всё больше думает о коммунизме, чему способствует общее направление политических взглядов Сунь Ятсена, первого временного президента провозглашённой республики. Главный принцип «каждому крестьянину своё поле» доминирует в «Мемуарах маршала» на протяжении многих страниц. Сами мемуары ничего не говорят о политике внутри Китая, поэтому непонятно, кто был у власти. Согласно китайскому мировоззрению, спокойствия в стране не появилось и после установления республики. Население никаких перемен не ощутило — люди жили на старый лад, также претерпевая неудобства от проходящих через селения банд разбойников и войск противоборствующих сторон. Всё это происходит на фоне общего обнищания народа. Крестьянин никогда не знал, когда ему придётся расстаться с жизнью, и насколько это будет мучительным процессом.

Именно на борьбу с бедностью направлены порывы молодого Пэн Дэхуая, не испытывающего жалости, если нужно будет казнить особо провинившегося помещика. Строй старого Китая жил в людях, не желая уступать место веянию возможности слиться всей планете во всеобщей братской дружбе. Именно таким образом протекала жизнь будущего маршала до 1927 года, когда пришло время определяться — будет ли он поддерживать Чан Кайши во главе Гоминьдана или всё-таки предпочтёт влиться в ряды Коммунистической Партии Китая. Пэн Дэхуай выбрал КПК, и с этого момента начинается самый трудный отрезок его жизни. На его долю выпадет постоянное участие в боевых действиях, прорыве окружений и заботе о нуждах солдат.

«Мемуары маршала» показывают развитие революции в трёх провинциях. Как обстояло дело в других — непонятно. Какие-то из них контролировал Чан Кайши, другие удерживали коммунисты, а третьи обладали полной самостоятельностью и в любой момент могли объявить о своём выходе из состава страны. Удивительно, почему Китай в итоге не развалился, сумев дать отпор агрессии Японии и США, став в итоге одной из ведущих держав мира. С 1927 года мемуары сконцентрированы только на отражении карательных походов Чан Кайши в отношении КПК и расхождениях во взглядах Пэн Дэхуая и Мао Цзэдуна. Возможно, Пэн Дэхуай слишком превозносит заслуги коммунистической армии, поскольку каждое сражение напоминает избиение Давидом Голиафа, где силы Гоминьдана каждый раз имеют превосходство в три-четыре раза, и постоянно их уничтожают мелкие отряды противника. Как при таком тактическом гении КПК не одолела Гоминьдан сразу? Сам Пэн Дэхуай объясняет это просто — их противник большей частью состоял из безыдейных призванных насильно крестьян.

Нет в «Мемуарах маршала» конкретики касательно помощи Советского Союза Китаю: ни слова об освобождении Маньчжурии от японских милитаристов, о поставке вооружения. Как нет и сведений о действиях США, помогавшей вооружением Гоминьдану. Зато есть подробное изложение военной помощи корейским коммунистам, где американцев безжалостно уничтожали, никого не оставляя в живых. Составителей мемуаров не интересовало становление КПК, им было важнее показать именно отношение Пэн Дэхуая к председателю Мао, чему они всё больше уделяют внимание. Трудно сказать, чтобы Пэн Дэхуай был ярым противником линии Мао Цзэдуна, даже наоборот — он постоянно подчёркивает свою неграмотность и неспособность судить о правильности тех или иных суждений, относясь ко всему с позиций рядового жителя страны, чьё собственное детство не отличалось радужными моментами. Стоит отметить, что любая коммунистическая литература всегда изобилует множеством терминов, будто надо быть очень умным человеком, чтобы всё это усвоить. Пэн Дэхуай об это открыто не говорит, но и не стесняется указывать на те моменты, которые ему просто никак не удаётся понять.

Самое большое упущение мемуаров — отсутствие информации о причинах падения Чан Кайши. Об этом совершенно нет никаких сведений. Получается, что устраивая продолжительные марши из одного края страны в другой, воюя малыми силами, теряя больше половины людей в сражениях, КПК всегда добивалась положительного сдвига ситуации в свою сторону, отчего в один прекрасный момент они стали преобладающей в стране силой. Очень жаль, что разъяснения этому в книге нет.

В комплексной попытке понять Китай «Мемуары маршала» отчасти помогут, но питать особых надежд на это не следует.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сочувствие к давним временам — это основное ощущение, возникающее при чтении книги Сенкевича. Далёкий от современного читателя жестокий Рим кажется напрочь лишённым гуманности. Человек тогда был куском мяса, над которым могли издеваться любым угодным мучителям образом. Сенкевич поставил себе целью отобразить ужасающие моменты жизни людей начала первого века нашей эры, исходя с позиций современности, нисколько не стараясь отразить действительность описываемых им событий. Читатель должен придти в ужас от зверств — всё остальное не имеет никакого значения. С исторической точки зрения сюжет может быть верен, но Сенкевич не отражает хронику событий, а строит повествование от лица жителей Рима, отдавая приоритет любви римлянина к рабыне, страсти Нерона к актёрству, пожару, страданиям христиан и гладиаторским боям.

Сенкевич выводит христианство, как новую религию, призывающую не опасаться гнева Бога, а наоборот любить его. Если верить Генрику, то христианство — оплот гуманизма и человеколюбия. На пустом месте люди поверили в обещание райской загробной жизни, предпочитая не сражаться за веру, а умирать самым болезненным способом. В представлении римлян о мироустройстве произошёл переворот, теперь им нужно любить и заботиться о ближних, а не быть отцами отечества, держа на положении рабов не только жену и детей, но и всю обширную фамилию, напоминающую подобие индийской кастовой системы. Сенкевич строит повествование таким образом, что христианские идеалы станут близки каждому читателю, не говоря уже об изначально настроенных против них римлян.

Главный герой «Камо грядеши» может быть самым почитаемым членом римского общества, но и он ничего не может сделать против одолевающего чувства любви. Как-то получилось, что, отдающий отчёт своим действиям, человек начинает вести себя крайне неразумно, пленившись красотой рабыни. Сенкевич с этого и начинает повествование, красочно описывая быт столицы империи, не доводя ситуацию до точки накала страстей. Сам по себе возникает любовный треугольник, где он любит её, а она любит Бога. И ничего с этим сделать невозможно, поскольку избранная пассия фанатично предана новой вере, поверив словам очевидца дел христовых. Ради любви человек может стерпеть многое, закрыв глаза на очевидное. Именно вокруг этого будет строить дальнейшее повествование Сенкевич, уводя читателя всё дальше в дебри христианской морали.

Часто так случается, что гонимый очень быстро превращается в гонителя, стоит только дать ему возможность спокойно вздохнуть. Подобное случится немного погодя, окончательно подорвав могущество Рима, а пока христиан нещадно преследуют, уничтожая любыми средствами, с удовольствием позволяя разрывать их тела на арене. Дай волю меньшинству, как оно в скорое время станет преобладающей силой, стирая всех бывших обидчиков, а также случайно оказавшихся рядом. Кто будет против веры христовой, того уже христиане будут жестоко пытать, да отправлять на костёр, а пока они продолжают страдать сами, истово надеясь заслужить право на последующее вечное блаженство.

Император Рима получился у Сенкевича чрезмерно слащавым. Генрик через раз говорит о воцарении Нерона, не пожалевшего ради власти отправить мать на тот свет раньше времени. Трудно, спустя почти две тысячи лет, воссоздавать чей-то портрет, даже основанный на использовании сведений его современников. Всё равно Сенкевич исходит из собственного понимания характера человека, не имея возможности почувствовать себя властителем могущественной империи. Было решено сделать Нерона самолюбивым, склонным к искусству человеком, но при этом далёким от политики. Жизнь Рима идёт стороной, как и сама фигура Нерона, поскольку Сенкевича интересует только возможность бросить спичку во имя необходимости поджечь город, чтобы артистически настроенный император смог создать нетленное творение о погибающем городе. Генрик написал именно такой портрет, и он вполне сошёл за правду. Почему бы не быть Нерону именно таким. В конце концов, совершенно неважны мысли императора, когда автора беспокоит совсем другое.

Описать окончательное падение Рима у Сенквича всё-таки не получилось. На страницах книги оказывается много информации, свидетельствующей об утрате былого могущества, но читатель знает, что такое положение дел скоротечно, поскольку Рим ещё не достиг того могущества, которое ждёт его впереди. Безусловно, со временем Рим всё равно падёт, и не Нерон тому виной, и не христиане, а гораздо большее количество навалившихся проблем, преследующих любое крупное государство. Рим мог развалиться изнутри, и его основательно подтачивали черви гуманизма, разложившие стойкое общество на мягкие элементы.

Совершенно не стоит забывать, что в конце XIX века (время написания книги) общество сильно лихорадило, поскольку быстро набирали оборот социалистические идеи и технический прогресс. «Камо грядеши» стоит больше рассматривать под углом влияния страданий пролетариата под пятой капиталистов. Общество готово было взорваться… и спустя два десятка лет пали последние империи.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Принято считать, что всё повторяется. Только так ли это на самом деле? В общих чертах сходство можно найти в любых проявлениях, а вот в конкретных деталях — не всегда, чаще просто невозможно. Каждый отрезок времени уникален: он никогда больше не повторится. Ольга Форш взялась отразить годы правления Екатерины Великой, при которой молодые дворяне получали образование за границей, войска успешно воевали с Турцией, среди крестьян вспыхивали бунты, иезуиты пытались найти покой от европейских гонений в России, масоны продолжали желать свергнуть всех императоров и королей на планете, а правительница с немецким акцентом взялась всерьёз за новую Родину, изначально желая быть гуманной, но, смирившись со сложившимся положением дел, стала крайне болезненно реагировать на подобные мысли у подданных. В это же время жил Александр Радищев — первый русский революционер, своей деятельностью обративший на себя гнев Екатерины Великой, за что был сослан в Сибирь.

«Якобинский заквас», «Казанская помещица» и «Пагубная книга» — три повести, объединённые главными героями. Форш не ограничивается дворянами и сановниками, показывая жизнь и простых крестьян. Читателю будет о чём задуматься, внимая своеобразному слогу автора, близким по общему смыслу времени излагаемых событий. С первых страниц предстоит окунуться в атмосферу Лейпцига, ярмарок и сцен казней, в которых будут принимать участие сам Радищев, а также его друг Александр Кутузов и хворый Фёдор Ушаков. Беззаботные молодые люди, посланные обучаться за границу императрицей, жили в стеснённых условиях, а всё их новое знание скорее заключалось в весёлом времяпровождении. Крохи нужной информации они всё-таки усвоили, если стали в последующем важными лицами в государстве. Форш очень тонко вплетает в повествование крестьянина, планируя с его помощью в дальнейшем раскрыть перед читателем эпизоды восстания Емельяна Пугачёва. Впечатлительный крестьянин — настоящий русский мужик — хорошо усвоит зарубежный образ жизни, но навсегда останется при первоначальном пассивном созерцательном мнении.

Удивительно, как быстро русские крестьяне приняли на себя роль рабов. Редкий читатель знает, что подобное явление продержалось всего несколько веков, начиная с Петра Великого и заканчивая Александром Вторым. Зависимое положение было и ранее, но до подобного откровенного рабства своих же русский народ себя никогда не доводил. Если верить Василию Ключевскому, то всему виной послужила инициатива Петра для лучшего учёта населения и сбора налогов. Благое начинание привело к печальным последствиям. Над каждым был поставлен человек, подчас против их воли. Поэтому и удивительно, что народ смирился с подобным положением дел, приняв за богоугодное дело, когда за одними должны присматривать другие. Екатерина Великая довела ситуацию до такого, что крестьянин уже не мог жаловаться на помещика, иначе его же помещик мог после этого довести крестьянина до смерти. А ведь когда-то за жестокое обращение с крестьянами помещиков могли жестоко наказать, а то и поступить сообразно древнему закону «око за око, зуб за зуб».

Радищев с болью принимал подобное положение, он даже делал попытки освободить крестьян от зависимости, подавая пример. Многие поколения позже будут ещё долго биться, чтобы вытравить из крестьян покорность, пытаясь их образумить, но русские мужики будут неохотно принимать изменения, привыкнув находиться под непосредственной властью другого человека. Эта яркая черта русского характера практически неискоренима — она продолжает сохраняться и до наших дней. Стоило освободить крестьянина, как тот не находил ничего лучшего, чем оставаться при прежнем хозяине. Радищев это понимал, осознавая необходимость в неопределённо долгом времени, чтобы начали происходить перемены.

Ольга Форш ярко отражает правление Екатерины Великой, описывая императрицу и её придворных. Читатель сможет не только стать невольным свидетелем мыслей правительницы, но и понаблюдать за её фаворитами, особенно за Григорием Потёмкиным. Не обо всём говорит Форш, но если чему-то уделяет внимание, то делает это с чрезмерным желанием показать больше отрицательных черт, нежели положительных. Только приниженные властями люди обретают под пером писательницы образ праведников, отдающих себя полностью во имя великой цели избавления России от рабского ярма. Таким получился у неё не только Радищев, но даже Пугачёв, на долю которого пришлась значительная часть второй повести. Государство при Екатерине Великой становилось всё могущественнее и при этом трещало по швам, порождая взрывы недовольства. Радищев на самом деле не был первым революционером — он только посмел пройти по следам вояжа императрицы на юг страны, разглядев за декорациями потёмкинских деревень истинное положение вещей.

Постепенно Ольга Форш подводит читателя к труду всей жизни Радищева — к «Путешествию из Петербурга в Москву». Именно эта пагубная книга, случайно пропущенная цензурой к публикации, однажды попалась на глаза Екатерине Великой, разглядевшей в описанных сценах не только свой портрет и характеристику на своих сановников, но и её собственные мысли, когда-то бродившие в голове молодой жены Петра Третьего. Не каждый автор за свою книгу приговаривается к смертной казни, а вот Радищева приговорили, позже заменив суровое наказание ссылкой в Сибирь.

Чем больше болото, тем труднее из него выбраться. Ольга Форш реконструировала события таким образом, что иного мнения возникнуть не может. Россия постепенно утопала в неразрешимых проблемах. Именно на них Радищев пытался обратить внимание. Ему это удалось, только никто из современников так и не оценил подобного самопожертвования.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Небольшая Исландия внесла значительный вклад в средневековую литературу, подарив миру свои саги, рассказывающие о некогда населявших её храбрых людях. Они не отличались воинственным нравом, но всегда были готовы постоять за свою честь. У них имелось собственное законодательство, при полном отсутствии постоянной армии, милиции и даже правителей. Они жили согласно мироощущениям о правильном ходе вещей. И их мир не был хрупким, а наоборот чётко распределял обязанности и ответственность каждого. Начало заселения Исландии принято связывать с нежеланием части норвежцев становиться под знамя монарха. Именно с той поры разошлись пути некогда единого народа. Многое уложилось в их непростую жизнь на земле, где очень трудно выжить, не имея на то сильной воли. Безвестные ныне авторы без устали описывали будни, сформировав для потомков большое обилие саг.

Читать саги трудно. Они наполнены событиями и лишены художественной обработки. Это биографии людей, живших на самом деле. Одно портит дошедшие истории: до момента их записи было добавлено много посторонних свидетельств, наложивших свой отпечаток на конечный вид саг. Современный читатель всегда может прикоснуться и понять: чем жили, о чём думали и какие дела вершили исландцы. Их сказания много богаче, а значение для потомков — ещё значительнее. Когда история народа уходит в века — за него можно гордиться. Если она при этом лишена иносказательности, требующей дополнительной трактовки и дающей право разойтись во мнении двум людям — тогда вызывает двойную гордость.

Хронометраж событий исландских саг чаще находится в районе тысячного года. Ещё не было принято христианство, а древние верования по-прежнему жили в умах местного населения. Многое в сагах переплетается с историей Норвегии и Дании, частично Гардарики (Руси) и Миклагарда (Константинополя), совершались паломничества в Рим и плавания на остров Гренландия. Обо всём этом можно прочитать, прикоснувшись к прошлому с помощью литературных трудов исландского народа. Не лишены саги налёта фантастики, позволяя трупам оживать, а чертовщине иметь место в реальном мире — тут стоит сказать, что саги, включающие в себя такие элементы, весьма краткие, поэтому не стоит по ним судить о сказаниях в общем.

Основной смысл содержащейся информации в сагах — это понимание условий существования исландцев при их изолированности от других народов. Нахождение на острове накладывает определённые трудности, а расположение самого острова вдали от всех остальных земель — лишний раз говорит об оторванности. Плыть в Исландию надо было специально, и не каждое торговое судно решалось идти в земли, лишённые практически всего, чем можно заинтересовать покупателей. Сами исландцы редко выбирались за пределы страны, но если случалось, то об этом слагались легенды. Чего только стоит сага об Эрике Рыжем, изгнанном с острова на три года, вследствие чего ему теперь приписывается открытие Америки, так как он поплыл не в Ирландию и Англию, а подался намного дальше, куда уже плавали другие исландцы. Много есть историй про заморские путешествия, и везде исландцы проявляли железную волю, не давая спуска конунгам. Во многом везло отважным мореходам: им требовалось вернуться назад в Исландию, чтобы потомки запомнили их имена, иначе люди растворялись во времени, не оставив после себя никаких свидетельств.

Жизнь на острове не показывается с обывательской стороны, если она могла вообще быть. Исландцы постоянно судились друг с другом, требовали виру за убитых родственников и жестоко мстили обидчикам. Трудно предполагать о наличии какого-либо промысла, кроме рыбного, поскольку ведение сельского хозяйства в сагах не описывается, а диких животных должны были истребить самые первые поселенцы. На долю исландцев выпала только грызня друг с другом, что при отлаженной судебной системе было весьма сподручно. Решение суда не всегда устраивало людей, вследствие чего элемент мести распространялся повсеместно. Никаких иных мыслей не могло возникнуть, когда надо добиться высшей справедливости. И ведь общество само регулировало все ситуации, воздавая каждому по заслугам. При достойных делах — написание об этом саги становилось практически гарантированным.

Ирландский эпос похож на исландские саги, но он больше мифологизирован. Описываемые в нём события относятся к первым векам, откуда современная Ирландия ведёт начало своей истории. В славные дела изначально вмешивались боги, самоустраняясь при дальнейшем развитии событий. Эпос делится на события до рождения Кухулина, подвиги самого Кухулина и фантастические повести. Свою роль в сохранении народных сказаний сыграли служители церкви, обработавшие и переписавшие доступные им истории. Отчасти эпос приобрёл нечто среднее между языческими воззрениями и представлениями христиан о событиях древности. Некоторые описываемые эпизоды перекликаются с другими средневековыми произведениями — не только европейскими, но и, например, иранскими. Толковых объяснений этому нет — остаётся только удивляться подобного рода сходству.

История Ирландии тесно связана с Шотландией, поскольку эти два народа родственны между собой. Сам эпос только несколько раз приводит свидетельства таких отношений. Самое главное — сказание о рождении Дейрдре, приносившей горе, сбежавшей с любимым на соседний остров. Далее эпос опирается уже только на события, происходившие в Ирландии, отражая противостояние двух родов, не находивших покоя. Примечателен эпизод с разделкой кабана Мак-Дато, где можно лучше всего ознакомиться с нравами древних ирландцев, весьма воинственных при более близком рассмотрении. Легенды того времени передавались из уст в уста, восхваляя поступки храбрых людей, не давая представления о других сферах жизни.

Обладатель семи зрачков, имевший по семь пальцев на конечностях, родившийся при загадочных обстоятельствах после того, как его мать испила воды и отяжелела, — Кухулин — примечательная фигура ирландского эпоса. Только о нём одном сложено множество легенд, более него никому не приписываемых. Короткая жизнь этого удалого человека протекла за двадцать семь лет, закончившись трагическим образом — ему отрубили голову на поединке. Его боялись боги, преследовали соперники, что дало богатую почву для слагаемых народом историй о жизни Кухулина.

Фантастические повести ирландского эпоса больше касаются путешествий в удивительные заморские страны. Можно ознакомиться с подобием «Одиссеи» Гомера, либо прочитать про далёкую землю, где жизнь идёт совершенно иным образом. Читаются такие сказания ещё тяжелее, но могут быть любопытны читателям, интересующимся историей Ирландии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Трудно себе представить, чтобы молодой человек из Нагорного Карабаха по имени Ованес Тер-Исаакян смог стать выше мнения многих людей, считавших невозможным извлечь пользу из уроженца Армении на корабельном поприще и отказавших ему в 1914 году в поступлении в Петроградский Морской Корпус. Будущему Адмиралу Флота Советского Союза помешало и отсутствие дворянства, без которого ему бы всё равно отказали при приёме в учебное учреждение. Если бы не нужда Российской Империи в большом количестве подготовленных моряков, то судьба Ивана Степановича Исакова могла сложиться иначе, но в том же 1914 году открылись гардемаринские классы, куда Ованес сразу подал заявление. Ашот Арзуманян взял на себя труд рассказать о своём знаменитом соотечественнике, частично справившись с данной задачей превосходно, но всё-таки не до конца отлично.

Когда-то Армения была большой и имела выход к морю. Были среди армян и мореходы. За давностью событий это забылось, как и восприятие кавказских народов ввиду размаха Советского Союза с преувеличенным значением превалирующей нации. Но в душе многих армян сохранилась такая мечта и до наших дней. Ваник Исаакян мечтал о море страстно, читая книги о приключениях на воде и документальную литературу, поэтому не стоит удивляться, что он для себя твёрдо определил жизненный путь. Ашот Арзуманян о детстве и юношестве Исакова предпочёл сообщить читателю в художественном стиле, красиво описав родителей, предысторию рода и тёплые семейные отношения. Ваник имел богатые традиции — его предки участвовали в важных событиях на Кавказе, применяя свой опыт во время войн с Персией и Османской Империей, начиная с отстаивания в неприкосновенности родного Шуши. Мечты Ованеса о море принимали за шутку, но все всегда были готовы к его достойному будущему. Но и не это самое главное — Арзуманян начинает книгу с совсем другого момента.

Когда Вторая Мировая война закончилась, необходимость заботиться об обороне страны по прежнему была сильна. Собравшийся уйти в академическую и литературную деятельность, Исаков был вызван лично к Сталину, где от него потребовали продолжать служить Советскому Союзу с прежними обязанностями. Для Исакова это было затруднительно, так как во время войны он потерял ногу, но со Сталиным пришлось согласиться. Именно с такого эпизода, когда читатель понял и осознал всё значение Исакова для истории, Арзуманян и предлагает начать чтение книги, написанной в разных манерах, не имея чёткой структуры. Этот труд должен был быть опубликован, поэтому пришлось кропотливо собирать материал, используя обширную переписку Адмирала с его сослуживцами и родственниками, а также проводить дискуссионные собрания с современниками Исакова, чтобы получилась наиболее объективная картина жизни замечательного человека.

Напористый и правдолюбивый человек всегда может достичь высоких должностей, если будет по душе тем людям, с которыми его сведёт судьба. Известная поговорка о том, что всё хорошее тонет, а плохое всплывает — весьма актуальна для людей, отдавших себя полностью морской стихии. С утонувших кораблей хорошие люди никогда не спасаются — это Исаков усвоил ещё во время учёбы, постоянно изучая историю провальной русско-японской войны 1905 года. Время учёбы осложнялось ещё и тем, что общество лихорадило, а до падения Империи остались считанные годы. Исаков всегда старался соблюдать нейтралитет, тем не менее пользуясь авторитетом у сослуживцев, к каждому из которых он умел найти подход. Кажется, может ли кто-то добиться капитанской должности не являясь при этом членом партии? Исаков на личном примере доказал — можно, оттягивая срок вступления на десятилетия, твёрдо заявляя, что в своё время он этот момент пропустил, а теперь не желает оказаться в толпе других.

Читатель практически с головой погружается в приводимые Арзуманяном письма, следя за становлением Адмирала. К сожалению, за тёплым отношением Исакова к людям, нельзя разглядеть самую главную составляющую жизни — отражение того дела, которому Иван Степанович себя посвятил. Во многом, это связано с тем, что Арзуманян имеет опосредованное отношение к морскому делу, и он не ставил себе задачу отражать именно эту сторону. В кратких моментах читатель понимает, что Исаков руководил обороной Ленинграда, вёл активную деятельность на Чёрном море, а потом потерял ногу при авианалёте на Гойтх, когда он думал о действиях для остановки продвижения Германии на Кавказ. Кажется, Крым не сразу покорился немецкому государству, сопротивляясь продолжительное время — это тоже заслуга Исакова, решившего до начала войны убедить всех в необходимости построить оборонительные укрепления: будь они построены полностью, то полуостров можно было отстоять.

Другой причиной, объясняющей читателю скудное отражение военной стороны книги, является иной принцип ведения боевых действий, нежели человечество использовало ранее. Увидеть сражение кораблей в открытом море — редкое явление. Вторая Мировая война внесла определённую ясность, наделив флот новыми для него функциями. Отныне корабли перевозят людей, сопровождают грузы, участвуют в спасательных операциях и являются мобильными площадками присутствия в другом регионе. Взять порт только с моря стало невозможным — для этого нужна помощь авиации и армии. Именно скоординированное действие всех имеющихся сил способно принести успех. Кое-что Арзуманян скажет и о роли подводных лодок, деятельностью которых Исаков очень интересовался, понимая важное значение в изменяющихся условиях ведения войны.

Всем известный крейсер «Аврора», принимавший участие в Цусимском сражении, помогавший спасать людей при землетрясении в Мессине, ставший символом Октябрьской революции, оборонявший Ленинград, к концу Второй Мировой войны был должен списан в утиль, но благодаря стараниям Исакова получил новую жизнь, став музеем. Кроме этого факта, Арзуманян предлагает читателю ознакомиться с интересными рассуждениями Адмирала, хорошо знавшим историю морского дела. Так, например, Российская Империя помогала Северным Американским Штатам в годы гражданской войны с Югом, снимая морские блокады Британии, удивив многих, придя на кораблях одновременно сразу в Нью-Йорк и Фриско, расположенные на противоположных побережьях Америки.

Иван Степанович прожил интересную жизнь и добился поставленных целей, оставив своё имя в истории. Но для художественной литературы у Исакова не хватало времени, а когда оно появилось, то уже не позволило писать здоровье.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Истоки будущего стоит искать в настоящем и прошлом. Бесполезно отвергать прогресс — он не спросит о необходимости модернизации устаревающих понятий. Глупо сохранять имеющееся, не заглядывая вперёд; даже если горизонт не виден чётко, а представляет из себя смазанную полоску ожидаемых общественных потрясений. Ещё ни одна революция не свершилась без внесения изменений в людские жизни. Если в начале XX века на автомобили смотрели с осуждением, не видя в них ничего, кроме бесплодных попыток превзойти возможности исстари используемой силы лошадей. Несколько последующих десятилетий расставили приоритеты развития с совсем противоположных точек зрения. Иван Дёмин отчасти стоял у заново зарождающейся автомобильной промышленности Советского Союза, помогая создавать новое объединение на базе, брошенных немцами, ремонтных корпусов , что в будущем станет известно под названием Минского Автомобильного Завода, а ещё позже БелавтоМАЗа. Но для этого Дёмину нужно было пойти против родителей-крестьян, получить образование в Москве, вступить в ряды добровольцев, попасть в плен, бежать и оказаться среди партизан. Только после тяжёлых испытаний можно будет задуматься о будущем, а пока на страницах книги гремит Вторая Мировая война, участником которой Иван Дёмин оказался наравне со многими согражданами, брошенными в пекло противостояния немецкой военной машине.

Будни директора крупного машиностроительного объединения не дают свободно вздохнуть. Дёмин, изначально электрик, запускавший первые электростанции на заводе, со временем дорос до высшего руководящего поста, получив возможность определять ритм предприятия исходя из своих представлений о рабочем процессе. Для него нет мелочей, он настаивает на постоянных обновлениях выпускаемой продукции, следя за ситуацией в мире, не отставая от зарубежных производителей. Для Дёмина имеет значение не только собственный конвейер, но и нужды работников, а также усовершенствование всех процессов. Там, где иной руководитель обеденное время пускает на самотёк, Дёмин создаёт полноценное производство, внедряя электронное оборудование, когда уходя из столовой можно заказать на следующий день одно из блюд, нажав на кнопку, а сама еда перемещается по конвейерной ленте, экономя минуты, позволяя предприятию сократить огромное количество часопотерь из-за ранних уходов на обед и опозданий с него, когда иначе просто невозможно спокойно дождаться времени для приёма пищи. Кажется — сущая мелочь: только для Дёмина она имеет важное значение. И если кто-то наладит систему питания лучше, то для Дёмина это становится призывом сделать лучше.

Характер Ивана Дёмина закалила война. На второй день вторжения Германии, он успешно защитил диплом и в числе первых отправился на фронт. Двигаясь в сторону Минска, Дёмин не знал, что сам Минск он увидит только через три года, когда Советский Союз вернёт себе контроль над территорией Белоруссии. В это тяжёлое время Дёмин не раз будет стоять рядом с шальными пулями и осколками гранат, выполняя диверсионные операции в тылу врага и помогая партизанам наладить инфраструктуру. Читая «Истоки будущего», читатель вновь и вновь будет приятно находить для себя неистощимый оптимизм человека, для которого каждый день омрачался плохими известиями, а относительно короткий промежуток боёв стал важной составляющей оставшейся жизни. Дёмин расскажет про каждого ответственного партизана, а потом и про его жизненный путь, чаще всего связанный с деятельностью на МАЗе.

Очень тепло Дёмин отзывается о директорах завода, начиная с самого первого, чей пробивной характер помог из ничего создать основу для успешного в будущем предприятия, и последующих, выполнявших необходимые для функционирования завода мероприятия. Мало было наладить ремонт трофейных немецких автомобилей — нужно было разработать выпуск своих, а в этом плане необходимо было согласовать модель лично со Сталиным. И Дёмин показал весь свой непробиваемый характер, не имея склонности соглашаться с чужими мыслями, если они не имеют перспектив. Когда Сталин указал на недочёты и на недопустимость использования дизельных моторов, тогда Дёмин не стал кривить душой и поддаваться влиянию первого лица в государстве, грамотно разъяснив суть представленной модели. Тогда Сталин усмехнулся и от своего мнения отступился, предоставив молодому поколению возможность претворять в жизнь прогрессивные подходы для машиностроения того времени.

Советские пятилетки задавали темп развития МАЗа, что полностью совпадало со взглядами Дёмина, настаивавшего на новых моделях автомобилей каждые пять лет. Читатель с первых страниц книги погружается в авральную работу директора, готовящегося к окончанию отчётного периода, когда нужно выполнить всё ранее намеченное. Не раз Дёмин будет цитировать Брежнева, находя в его «Целине» важные рассуждения, так близкие ему самому. В «застойные времена» прогресс не стоял на месте — просто обществу не хватало провальных решений партии, действовавшей чересчур идеально. Оптимально для производства действует и Дёмин, директорство которого запомнилось созданием БелавтоМАЗа и быстрым ростом предприятия, готового дать необходимое стране количество машин. Дёмин даже удивляется, замечая, что МАЗ делает автомобили для того, чтобы эти самые автомобили помогали в добыче металла, который пойдёт на производство этих же автомобилей; сам МАЗ всё больше нуждается в сырье. Все звенья действуют исправно, если Дёмин успевает наладить производственные процессы. А это очень трудно.

Когда-то люди жили в едином порыве, думая о светлом будущем, но прогресс внёс свои коррективы. Плохого в этом ничего нет, однако стало труднее. В будущем будет ещё труднее, но иначе быть не может. Стоять на месте нельзя — нужно двигаться вперёд.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек — существо социальное, которое просто обязано ради чего-то жить, заполняя своё сознание активной деятельностью. Будет ли направление позитивное или разрушительное — это зависит от многих факторов. Феликс Дзержинский жил во время глобальных потрясений, сломавших старый уклад жизни, привнося новое понимание смысла бытия. Человек в XIX веке стал приходить к пониманию важности каждого члена общества в отдельности, всё настойчивее требуя для себя лучших условий. Составители сборника «Как нам бороться?» ставили целью показать воззрения Дзержинского от становления до последних дней.

Польский пролетариат с переменным успехом боролся за свои права. Дзержинский был одним из тех, кто его вдохновлял на смелое противостояние предпринимателям, использовавших двенадцатичасовой труд людей практически на рабских условиях. Позже Дзержинский поставит в заслугу социализму тот факт, что отныне рабочий может работать меньше, а продукт его труда будет превосходить по качеству и производительности любую античеловеческую схему эксплуатации незащищённых слоёв населения.

Пока простой рабочий люд желал достойного к себе отношения, среди них пребывали деятельные люди, желавшие сделать мир единым и счастливым, где не будет государств, а население в любой момент сможет настаивать на изменении условий, включая и сохранение такого положения вообще. Не зря Советский Союз был образован при том подходе, что любая страна могла выйти из его состава при появлении такого желания. Дзержинский с гордостью отмечает эту особенность молодого социалистического государства. Конечно, если идеальный мир не должен быть разделён, то для этого нужно пройти определённое количество болезненных переходных этапов, что не даёт права подходить к решению вопроса с позиций анархии. Дзержинский сожалеет о первых шагах Советского Союза, решившего изменить себя в один миг — результатом чего едва не стал крах ожидаемых перемен к лучшему, когда Германия в Первую Мировую войну глотала один кусок земли за другим, нигде не встречая сопротивления.

Молодой Дзержинский призывал к частым стачкам, саботируя производственный процесс. В сборнике приводится его основательная статья, где он не только советует бороться за свои права, но и вести свою деятельность наподобие партизанской, стараясь уберечь каждого рабочего от полицейских расправ. Правительства не жалели средств на стабилизацию экономики, вновь и вновь сталкиваясь с отчаянной борьбой людей, требовавших достойного к себе отношения. Помыслить о таком в рамках империй, где государь был наделён абсолютной властью, — безумство. И в этом безумстве люди черпали вдохновение, создавая объединения, в которых коллективно принимали решения, а иные вставали на путь терроризма, веря лишь в силу запугивания, доводя людей до отчаянного желания принести себя в жертву на благо будущему мироустройству.

Фигура Дзержинского обретает солидный вес тогда, когда читатель получает возможность ознакомиться с агрессивными методами работы Железного Феликса: он мог пустить пулю в голову оппонента, если представления того об исполнении поставленных задач начинали расходиться с его собственным мнением. Упоминание эсеров — боль за прошлое. Бороться предстояло на всех фронтах, для чего никто не жалел средств. Изначально следовавшие друг за другом стачки обостряли ситуацию, покуда всё не стало обретать более чёткий образ, который и служил путеводной звездой.

Кто-то скажет, что развал Российской Империи — это результат правления Николая II, кто-то увидит в произошедшем итог брожения умов, разрушивших политическую карту едва ли не в каждом уголке мира. Начало XX века — действительно новейшее время, историческую оценку которого ещё невозможно до конца осознать. Дзержинский был на той стороне, которой в итоге досталась власть. Теперь для него изменились и правила борьбы — отныне нужно строить благополучное общество и стремиться достичь единства. Очень показательны стремления Дзержинского по искоренению проблемы беспризорных детей, по уничтожению врагов системы, по нивелированию значения организационного фетишизма, когда приоритет отдаётся бесконечным заседаниям и бумажной работе, из-за чего достижение светлых идеалов отдаляется на более продолжительный срок.

Дзержинский тепло отзывается о социализме, давая понять, что только он открыто говорит о внутренних проблемах, не пытаясь скрывать от человека правду. Замечательными были идеалы Феликса, рано покинувшего мир, так и не дождавшись минимальных достижений в решении социальных проблем. Бороться было нужно, и Дзержинский боролся; люди при это остались людьми, погубив одну из самых утопичных идей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Гончаров работал секретарём адмирала Путятина с 1852 по 1855 год, совершив почти кругосветное плавание. Домой Гончаров писал большие обстоятельные письма, в которых излагал свои мысли. Угнетало его только отсутствие обратной связи, отчего не было никакой уверенности, что письма доходили до адресата. Несколько писем действительно затерялось, что Гончарова не сильно удивило, знавшего о плачевном состоянии соответствовавшего ведомства, и ныне продолжающего радовать его соотечественников отрицательными качествами предоставления основных услуг по доставке посылок и писем. При этом Гончаров будет возносить почтовую службу английской части света выше небес, показывая на её примере возможность предоставления действительно качественных услуг. Большая часть пути прошла по владениям англичан, прерываясь для визитов на испанские Филиппины и японские острова. Если бы не разразившаяся следом Крымская война, то Гончаров продолжил путешествие до Америки, однако стоит обрадоваться уже за то, что вспыхнувший конфликт их не застал в тех местах, где они были бы оторваны от мира, а то и просто потоплены.

Будучи секретарём, Гончаров не спешит делиться сведениями о переговорах или какой-либо другой информацией, предпочитая изливать на бумагу свои собственные ощущения от быта людей, живущих совершенно отлично от того образа жизни, к которому он сам привык. Читателю предстоит окунуться в множество приключений: Гочаров будет постоянно в них ввязываться, стараясь охватить максимальное количество доступного ему пространства для манёвров. Везде он проводит сравнения с Россией, трактуя многое в пользу родной страны, отличающейся не только благоприятным разнообразным климатом, но отношением к жизни вообще. Чего только стоят сравнения чая, что употребляется повсеместно, но в самом разном виде. Если где-то сей травяной напиток больше напоминает подобие бурды, то в других местах он скорее является микстурой, употребляемой для конкретных целей. В каждом порту «Паллада» стояла длительное время, поэтому Гончарову было чем заняться в свободное от плавания время.

В самом деле, разве можно вразумительно писать о морском путешествии? Ничего толком не происходит, а ты лишь борешься со скукой, не имея возможности найти занятие по душе. Именно поэтому Гончаров лишь в начале немного упоминает о корабле, чтобы потом навсегда про него забыть, сосредоточившись на нравах чужеродных народов. Основной интерес просыпается у Гончарова только после Тихого океана, когда фрегат подошёл к берегам Азии. Читателю предстоит узнать не только особенности бюрократизма японцев, тихого нрава китайцев и набожности филиппинцев, но и понять значение всей экспедиции, чей целью было заключение первого торгового соглашения с Японией, сохранявшей закрытое положение, не впуская иностранцев внутрь и не позволяя собственным жителям с ними контактировать. Как замечательно будет смеяться читатель, наблюдая за визитом японцев на фрегат, с упоением поглощавших мясо и десерты, удивляя дикостью своих нравов экипаж корабля: правда, Гончарова трудно чем-то основательно возмутить — он вспомнит недавнее прошлое России, где нравы были практически идентичными.

Путевые заметки Гончарова следует читать только с целью узнать мировосприятие русского человека середины XIX века, не знавшего и не сталкивавшегося в своей жизни с людьми иного толка, чья культура кардинально отличалось от его собственной. Как же не похвалить Гончарова за такие наблюдения, касающиеся обоснования снимать обувь при входе в помещение или затекающие у японцев ноги от сидения в кресле. А как читатель воспримет старинную японскую забаву помещать однотипные предметы друг в друга, что позже русские сделают одним из своих национальных достояний? Япония для Гончарова подобна скрытым залежам каменного угля, ценившегося в его времена дороже золота.

Мир с тех пор изменился, но не так кардинально, чтобы в путевых записках Гончарова можно было найти отличия от сегодняшнего дня.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Грузия — страна с богатейшей историей. Своё начало она берёт из библейских преданий, продолжая сохранять самобытность и по наше время. Можно сказать, что Грузия — государство, затерянное в горах, нашедшее в них свою главную защиту, обособившись от соседей, став уникальной культурой, не имея близкого подобия. Всё это так, и всё это заставляет удивляться стойкости традиций, заложенных тысячелетия назад. Григол Абашидзе предлагает читателю познакомиться с коротким отрезком грузинской истории XIII века, когда страна расцвела после реформ Давида Строителя и победоносных войн царицы Тамар; когда всё досталось в руки последнему из великих грузинских царей — Георгию IV Лаша, в чьей власти было устроить крестовый поход на Иерусалим и брать дань с окружающих народов, битых грузинами на протяжении столетия, не имевших шанса избежать разграбления. В то время с мнением Грузии считались Венеция, Византия, Русь и другие государства, когда-то имевшие важное значение на политической арене — Адарбаган, Икония, Рум, Хорезм и Хлат. Многое сопутствовало успеху экспансии грузин на соседние государства, но им суждено было уйти в тень в тот момент, когда монголы стали наращивать потенциал своего могущества, сокрушая абсолютно всё.

Были у Грузии вассалы, исправно платящие дань, мечтавшие в один прекрасный момент сбросить с себя ненавистное иго горного народа. Сама Грузия не очень дружелюбно относилась к Византии, откуда была изгнана династия Комнинов, нашедшая приют в Трапезунде, созданном Тамар специально для них. Бывшие греки, а ныне грузинские данники — вот кем представляет Абашидзе читателю потомков некогда великого рода, для которых отныне культура Грузии становится родной вместе с грузинским языком. Стремились ли когда-нибудь грузины найти частицу себя вне своей страны? Абашидзе не раз показывает читателю бесконечную грусть народа, оторванного от всех культур, чей язык понятен только им самим. Трудно читателю будут даваться имена исторических лиц, перенасыщенных согласными звуками, но это не является проблемой, если хочется узнать о Грузии больше — такая мелочь становится приятной изюминкой, когда на следующей странице ты ловишь себя за милым уху нагромождением букв, так мелодично слившихся в единое слово, будто перед тобою часть скалы, о которую можно сломать язык, но лучше благосклонно принять, находя удовольствие в непривычном.

Для «Лашарелы» Абашидзе решил избрать в качестве основного момента один из эпизодов жизни царя Григория, влюбившегося в невероятно красивую девушку, коих в Грузии очень много, а истинно красивых ещё больше. Стоит ли винить автора, наполнившего книгу романтизмом и трагедией, смешав вымысел с реальностью, предоставив на суд читателя исход противостояния грузинских и армянских древних царствовших родов, давшего возможность появиться на свет единому наследнику, объединившему в себе былых врагов. Всё это остаётся на совести Абашидзе, поскольку точных исторических свидетельств не сохранилось. Верно одно — народ не одобрял поведение царя, ставившегося себя выше государственных нужд, предпочитая разрешать в первую очередь личные проблемы. Грузинский царь не мог руководить твёрдой рукой, вынужденный искать поддержку среди множества племён, представители которых могли с ним не соглашаться. Шаткое равновесие не нарушилось из-за ранней смерти царя, а после уже было не так важно, когда начался период «Долгой ночи»: хорезмский шахиншах Джелал-Эд-Дин, убегая от монголов, взял приступом Грузию, слишком уверовавшую в свою непобедимость.

У Абашидзе хорошо получается сплетать радость и горе, наполняя сердце читателя нотами счастья, чтобы в следующий момент вытравить их навсегда, показав беспросветность любых благих начинаний. Человеческая жизнь — бесценна: ей нет цены по той причине, что она ничего не стоит. Если сами грузины этого не понимали, предаваясь воспоминаниям, распевая стихи Шота Руставели, то окончательно осознали, когда пришлось дотла сжечь Тбилиси, лишь бы не дать противнику возможность спокойно перезимовать. Всё былое могущество было уничтожено за несколько дней, а сама Грузия разделилась на два государства, обречённая на долгие годы смуты, вынужденная терпеть власть монголов, не знавших снисхождения ни к царям, ни к крестьянам.

Если тема любви переплетается с дворцовыми интригами, когда первые лица государства больше заботятся о собственном благополучии, то тема краха надежд — основной момент «Долгой ночи». Абашидзе показал действительно талантливых людей, способных творить и создавать прекрасные вещи. Читатель будет долго скорбеть, видя жестокости Джелал-Эд-Дина, вынуждавшего топтать икону Божией Матери, но всё это будет лишь подготовительным этапом к более страшному порабощению. Абашидзе не станет развивать тему, сосредоточив внимание на начинающемся упадке страны, показав судьбы сановников и рядовых людей, где не будет никаких позитивных моментов, кроме осознания упущенного времени для противодействия враждебным захватчикам. Человеческая история всегда будет повторяться: достигнув могущества силой предков, потомки начинают пребывать в святой уверенности вечности сложившегося положения, не прилагая усилий к его сохранению. Грузия могла устоять; возможно, смогла бы одолеть монголов, но она уже была поставлена на колени шахиншахом Хорезма.

Долгих лет грузинскому народу, волей судьбы живущему между Западом и Востоком, но сохраняющему свой собственный уклад, не позволяя себе смотреть по сторонам. Хорошо, когда горы закрывают часть картины мира, давая шанс созерцать самого себя вне широких степей. Главное — оставаться самим собой, не позволяя никому диктовать условия. Что было когда-то может повториться снова, и тогда уже ничего не спасёт от новой «Долгой ночи».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Культура народа формируется в процессе долгого развития, затрагивая временный период от одного века и более. Современная Бразилия раскинулась на обширной территории, ранее населяемой индейцами. Не так просто было покорить самобытные воинственные племена, прибегавшие к каннибализму, поедая поверженных врагов — португальцам это удалось. Местное население оказалось если не истреблено, то значительно сокращено. Не каждому племени удалось выжить, а многие смешались с завоевателями, найдя в этом спасение от рабского труда и болезней европейцев. Жозе де Аленкар в своих книгах широко освещал события прежних лет, показывая не только быт коренного населения, сколько возможность существования двух культур на одном пространстве, испытывающих друг к другу закономерное пренебрежение.

Вдохновителем Аленкара мог быть только Вальтер Скотт, использовавший в своих исторических романах точно такой же подход, предлагая читателю изрядно романтизированные образы. Если не кривить душой, то Аленкар один из тех, кто создал латиноамериканские мелодрамы, смешав в своём творчестве именно те элементы, над которыми в будущем станут лить слёзы миллионы людей по всей планете, наблюдая за печальными историями, где обязательно есть место любви и человеческой жестокости. В мире не может быть всё хорошо, и Аленкар старательно воссоздаёт картины тех дней, когда ещё не основали большие города вроде Рио-де-Жанейро, об удобствах говорить тоже не приходилось. На тот момент присутствовало лишь желание эмигрантов из Европы обжить необозримые просторы Южной Америки, а у индейцев была цель сохранить собственную культуру.

Без перегибов в художественной литературе трудно обойтись — иной раз нужно закрыть глаза, чтобы не подвергать суровой критике разворачивающиеся действия. По своей сути, местные племена тупи были довольно мирными людьми, несмотря на привычку есть человеческое мясо. Они, конечно, могли устраивать погромы, отодвигая владения пришельцев назад, но в целом больше предпочитали сами отходить вглубь континента, чтобы лишний раз не вступать в противоречия. Аленкар на такой благодатной почве решил показать возможность любви между европейской девушкой и индейским юношей. Благодаря таким связям сформируется бразильская нация, но на момент происходящих событий в «Гуарани» — это скорее воспринимается негативно обеими сторонами: семья индейца призывает молодого человека образумиться и не отрываться от корней, а окружение девушки просто не допускает саму возможность породниться с чужеродной культурой. Правдоподобие нарушается тогда, когда Аленкар начинает обожествлять европейских эмигрантов, заставляя индейцев трепетать. В одном автор прав, перед любовью не может быть преград — они сметаются тем потоком воды, что ежегодно затопляет пампасы, скрывая земную поверхность, доходя до уровня крон деревьев.

Для индейского юноши красивая белокожая девушка действительно подобна богине: она ему улыбается, помогает понимать своих соотечественников и всегда прибегает к его услугам. Вполне может быть, что девушка просто пользуется человеком по личному усмотрению, являясь ещё ребёнком в душе, в чьи планы не входит какая-либо настоящая привязанность. Аленкар умело создаёт из отталкивающего образа индейца светлый лик любимого человека, за любовь которого действительно стоит бороться. Романтический подход не предусматривает иного, ведь читателю полагается быть под глубоким впечатлением от разворачивающегося действия у него на глазах. Пусть Аленкар излишне всё утрирует и преподносит историю в слащавом исполнении — от исторической правды не уйдёшь: влюблялись девушки в индейцев, бросались к ним в объятья и зачинали бразильскую нацию; это же происходило и с мужчинами, кого могла пленить экзотическая красота туземных женщин. Аленкар исходит в «Гуарани» именно из построения отношений между двумя людьми, против чего выступают абсолютно все. В полном трагических событий повествовании любовь будет только крепнуть, и её не разольёт даже вода, более грозная стихия, нежели табу индейцев и запреты европейцев.

Культуры обязаны смешиваться, приходя к общему виду. В далёком будущем это ждёт всю планету — иного просто быть не может. Нам же представляется уникальный шанс увидеть одно из начинаний этого исторического процесса, находясь в его эпицентре.

Автор: Константин Трунин

» Read more