Tag Archives: литература латинской америки

Орасио Кирога «Анаконда» (1921)

Сказки сельвы. Анаконда

Как бы хотелось смотреть на происходящее одновременно со всех сторон, умея знать, какие процессы происходят на всех уровнях сразу. Но человек ограничен в представлениях, не способный смотреть дальше собственного носа. Всё, замечаемое людьми, ограничивается доступным их пониманию социумом. Всё, выходящее за его рамки, ими не усваивается. Может причина в том, что люди живут сегодняшним днём, не задумываясь о будущем, как не опираясь на прошлое, используя свои возможности сугубо в целях извлечения кратковременной выгоды. Для примера всегда можно ссылаться к «Войне миров» за авторством Герберта Уэллса. Вспомните, на человечество обрушалась опасность пасть под пятою марсиан, тогда как другое людей вовсе не беспокоило, хотя за свою жизнь начали бороться и мельчайшие частицы, вступившие в беспощадное сопротивление иноземным вирусам и бактериям. Но кто о таком станет думать? Человек этим точно заниматься не будет. А теперь давайте представим, как людям воспротивятся змеи, не согласные молча умирать в качестве подопытных животных.

В затерянных лесах, влажных тропических, куда никогда не ступала нога человека. Теперь нога, защищённая от змеиных укусов, ступила на ту землю. Здесь прежде, как и в других местах, шла война за выживание. Змеи, есть среди них констрикторы и ядовитые, жили в обоюдном презрении. Вечно не брал мир, если такое слово можно применить, змеиное сообщество. Как теперь быть? Совершенно верно, предстоит бороться. Змеям становится известно, ибо змеям всегда всё становится известно, для какой цели к ним пришли люди. Подумать только, а думать надо всегда… не только вот сейчас только, человек задумал бороться с ядом змей, задумайтесь, ядом змей. Для этого змей, ядовитых преимущественно, начнут отлавливать. Зачем же всех? Люди решили, они всегда за других любят решать, создать уникальное противоядие. Не знали лишь змеи, несмотря на приписываемую змеям мудрость, что малая часть способна обезопасить от подобной части, взятой в большем количестве. Но отстаивать своё право, так как бороться за существование необходимо, змеи могли единственным способом — кусать. Да не тут-то было…

Кирога наполнил повествование трагическими событиями. Слишком много смертей он поместил на страницах не слишком долгого повествования. Умереть предстоит едва ли не всем действующим лицам. Храбрые змеи, доведённые до отчаяния, способны умирать за правое дело, как будут они умирать и по собственной глупости, и по незнанию, в том числе напрасно, либо с пользой для общего дела. Будут умирать и люди, ибо смертен человек, не каждый раз способные хитростью превозмочь отвагу тех, кто стремится выжить любой ценой, даже посредством принесения себя в жертву. Можно на краткий миг оговориться, упомянув про особый тип змей — змееедов, тем и славных для человека, предпочитающих убивать так ему ненавистных ядовитых гадов.

Теперь нужно остановится и задуматься. Человек не способен думать о праве змей на существование. Для примера можно привести зоопарки, где интереса удостаиваются любые животные, только бы они были теплокровными, а ещё лучше — млекопитающими. Прочее людей не интересует вовсе. Почему? Человек не видит дальше собственного носа, как тут уже говорилось. Оценивать мир с позиции змеи, рыбы, насекомого или вируса, он никогда не станет. Почему бы не позволить ему это сделать хотя бы под видом литературного произведения? Безусловно, Кирога не был подлинно правдив, наделив змей тем, чего они лишены. Впрочем, это люди так думают… они ведь дальше собственного носа не видят.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Орасио Кирога «Сказки сельвы» (1918)

Сказки сельвы. Анаконда

Каждый рассказ из «Сказок сельвы» достоин отдельного упоминания, настолько изобилует содержание мыслями. Но сделать это не представляется возможным, слишком неоднозначной была личность Орасио Кироги. Не получится правильно рассудить, какие именно цели преследовал автор, сообщая определённую историю именно таким образом. Ведь не был Орасио детским писателем. О нём говорят, что он скорее предпочитал исследовать закоулки человеческой души, склонный к раскрытию мистических материй. Что до его склонности к написанию рассказов для детей, то нужно хорошо разобраться с самим определением этого именно под таким пониманием. Хорошо бы ещё знать историю Уругвая, особенно в начале XX века. Ничем подобным не располагая, оказываешься вынужденным поверхностно знакомиться со сказаниями Кироги о сельве.

Есть среди сказок рассказ «Война крокодилов», как отважные рептилии воспротивились пришествию прогресса в воды их реки. Не хотелось крокодилам терпеть шум цивилизации, попадать под лопасти кораблей, голодать из-за распуганной рыбы. Стали они возводить препятствия на пути, строили плотины. Ничего не спасало. Тогда мудрый крокодил посоветовал воспользоваться торпедой, то есть применить против человеческих достижений человеческое же оружие. Смотрится подобное повествование излишне аллегоричным. Однако, может ещё со времён Купера, читатель полюбил наблюдать за сопротивлением слабых народов, где имелась надежда на лучший исход. Да и у Кироги данный рассказ можно принять за иное осмысление борьбы южноафриканских индейцев за отстаивание прав на родную им землю.

Аналогичным образом получится принять «Сказку про енота». Пусть Кирога сообщал, как дикое животное становилось домашним питомцем, жило в волю и не знало бед, всё равно оставаясь уязвимым для сил природы, поскольку, сколько не приближайся к европейской цивилизации, тебя продолжат держать в клетке, не делая различия между тобой и твоими соплеменниками.

Схожую мысль можно усвоить с помощью рассказа «Переправа через Ябебири». В реке обитали скаты, которые не любили, когда к ним непочтительно относятся. Ещё бы, стали приходить рыбаки и удить рыбу динамитом. Какому скату это понравится? А тут стало известно про человека, обустроившегося близ реки и прогонявшего всякого, кто смел таким образом рыбачить. Полюбили скаты этого благодетеля, всячески проявляя ему признательность. Особенно они старались, стоило человеку вступить в сражение с тиграми. Скаты готовы были пойти на смерть, только бы защитить человека от опасности. Может Кирога хотел показать, насколько люди отличаются друг от друга, когда одни стремятся защищать мир и порядок, а другие склонны наводить разрушения и страдания?

А вот рассказ «Ленивая пчела» сходным образом понять не получится. Тут скорее Орасио говорил о стремлении части общества к социалистическим воззрениям, к важности соблюдения прав пролетариата. Стоило одному презреть заведённый в обществе порядок любви к труду, как от него тут же отказались, не согласившись принимать обратно в улей. Вдумчивый читатель скорее в подобном увидит попытку пророчества, осуществления которого Кирога мог желать, но всё-таки опасался. Рассказ получился с двойным подтекстом, одинаково применимый к любому дню, на какой не пытайся опереться. Безусловно, в обществе не должно быть дармоедов, получающих выгоду за чужой счёт. Такие обществу не нужны, согласно повествовательной линии. Чтобы это понять, нужно представить дармоеда самому себе, иначе он не сумеет сделать выводов.

Данными рассказами Кирога не ограничился. Есть другие рассказы в цикле про сказки сельвы, не менее примечательные. В каком возрасте к ним не обращайся, никогда не оценишь прежним образом, находя совсем иные мотивы.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эрнан Ривера Летельер «Искусство воскрешения» (2010)

Летельер Искусство воскрешения

А не рассказать ли читателю о разрушении веры человека в святость, должно быть решил Летельер, написав подобие биографии некоего святого. Тот был малым себе на уме, и жил по принципам, суть которых мог уразуметь только он один. И вокруг него были люди, чьи жизненные принципы — есть гвоздь в голове, зачем-то вбитый им в череп по самое основание. И глумились все над святым, делая то не из злых побуждений, а так как были все такими же, каковым являлся сам святой. Он — чрезмерно набожный, ни на кого другого не похожей набожностью. Его существование — это повторение пути Христа, случившееся с заметным опозданием, поскольку становление культуры в качестве массового явления напрочь испортило людей. Да и сам Летельер, знатно взяв на себя лишнее, воссоздал историю такой, какой она не могла быть в случае Христа. Если же и могла быть похожей, то это явное богохульство. Впрочем, в Южной Америке говорить в пику Церкви — есть подобие овладения запретным плодом, к чему читатель просто не может не стремиться.

Главный герой произведения действительно воскрешал людей. Только, надо понимать, воскрешал он не умерших, а мертвецки пьяных. Дар ли то свыше? Или может от святого исходило нечто, способное прошибить даже чрезмерно выпившего человека? И вот он поднимал пьяного мертвеца на ноги, тот же дико смеялся и показывал на воскресителя пальцем. Смеялись и прочие, настолько же пьяные. И верил главный герой в свершившееся в очередной раз чудо. Он и есть святой, ежели дано ему умение воскрешать.

Чем ещё удивить читателя? Допустим, можно рассказать историю женщины, нисколько не падшей, хоть и падшей. Как может она не быть святой, занимаясь ремеслом для всех доступной женщины? Она — святая, ибо уверилась, быть путаной — значит вести богоугодный образ жизни. И она всячески будет стараться пребывать во святости, готовая обслуживать мужчин в долг, записывая оный в тетрадку. И станет она на пути главного героя, и будет с ним заниматься святым делом, причём неважно — сколько раз. Летельер в том уверен, раз так красочно повествует. А что главный герой? Он твёрдо наставляет каждого — вредно сдерживать ветры и сексуальное желание.

Как видит читатель, всякая вера находит оправдание, стоит увериться в её истинности, какой бы абсурдной она не являлась. Главного героя отправят на излечение в психиатрическую лечебницу, нисколько на него в дальнейшем не повлияв. Как он был «святым человеком», таковым и останется. Но разве был Христос юродивым, раз удостоился подобного с собою сравнения? Иначе не получится думать, серьёзно принимая точку зрения, представляемую Летельером.

Так почему вера человека в святость разрушилась? Очень просто. Умри главный герой повествования прежде, чем стало набирать популярность кино, быть ему действительно святым. А так про него напрочь забыли, поскольку смеяться приятнее стало не над убогим, считающим себя избранником божьим, а над тем же Чарли Чаплином. Но дни шли, век разменял следующий век, интерес снова вспыхнул, на этот раз в Летельере. Проснулось таковое чувство и в человеке, наконец-то заинтересовавшегося над тем, к чему целый век не проявляли должного внимания. И ведь кому-то полагалось взяться за написание Евангелия. Учеников у прототипа главного героя, похоже, не имелось. Что же, учеником пусть будет Летельер. Насколько удачным оказалось показать жизнеописание святого — время рассудит без нашего участия.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Адольфо Биой Касарес «Спящие на солнце» (1973)

Касарес Спящие на солнце

Чтобы сойти с ума, достаточно малого: быть часовщиком, постоянно пить матэ и вести разговоры о жене, недавно сошедшей с ума. А ещё можно быть Касаресом, берущемся повествовать от лица человека, склонного лить в уши поток сознания, ни разу не замолкая. С первой строки и до последней происходит беспрерывный разговор одного человека, не способного осмыслить, повествует он до начала им рассказываемых событий, либо он уже сошёл с ума и радует доктора историей, кажущейся ему правдоподобной. Прекрасно известно, что любой психиатр, склонный к литературной деятельности, способен выдавать на-гора превосходные истории, к чему обычно всё же склонности не имеет. Что же, тогда за перо берутся другие, сочиняющие не хуже, нежели пациенты психиатрических лечебниц. Главное, чтобы читатель не сошёл с ума вместе с главным героем, а то и ему начнут мниться спящие на солнце собаки, которых необходимо гладить, дабы самому придти к согласию с собственным душевным равновесием.

В сознании читателя, плохо знакомого с литературой Аргентины, в уме всплывают редкие имена писателей, связанных с Буэнос-Айресом. Солиднее прочих всегда представлен Кортасар. И он заставлял героев быть кем-то, постоянно пить матэ и вести разговоры о ком-то из сумасшедших, являясь близким к такому же сумасшествию. Ни в чём этому не уступает проза Касареса, показанная с помощью произведения «Спящие на солнце». Разве только сбавлен накал экзистенциальности и нет оголтелой замороченности на сексуальном аспекте бытия. Просто рассказчик постепенно сходит с ума, ежели таковым не являлся изначально.

Моя жена больна — будет говорить главный герой — она лечится, её не могут вылечить. Больна чем-то страшным, почитай, что безнадёжно. Повинен в её состоянии он — главный герой повествования. Так сложилось, жена сошла с ума — о чём читатель узнает позже. И она действительно вернётся домой, вроде бы поправившая душевное здоровье. То будет мнимым. Жена опять сойдёт с ума, сойдёт и рассказывающий данную историю человек. Опять же, если он не являлся изначально сумасшедшим. Вполне вероятно, к сумасшествию он сам склонил жену, устав от монотонного труда часовщика. Выполняя ремонт постоянно приносимых ему часов, он сходил с ума, доводя до безумия жену. А может всё было иначе. Нельзя с точностью высказывать определённые суждения, опираясь на изложение сумасшедшего рассказчика.

Без жены главный герой сходил с ума в одиночку. Он завёл собаку, только так думая успокоить душевные терзания. На его же беду, никак иначе, собаку звали тем же именем, что и его жену. Есть ли тут причинно-следственная связь? Никакой! Но разве Касарес откажется от подобных рассуждений? Отнюдь, добрая часть произведения связана с общим для собаки и для жены именем. А после образ собаки и вовсе вытеснит жену. Объяснение простое: жена доводит до безумия, собака позволяет достигнуть умиротворения. Проблематика повествования усугубится домработницей, претендующей на внимание рассказчика, проявляющей ревность. От подобных проблем только и остаётся, что сойти с ума, тем самым отказавшись от всех высказываемых по твоему адресу претензий.

Всё бы ничего, не пей постоянно главный герой матэ. Однажды наступит переизбыток обжигающего напитка в организме, сознание затормозится и станет ясным лишь в учреждении с жёлтыми стенами. Обратной дороги уже не будет, как не пытайся бежать. Однажды утраченное сознание ведёт к постоянной психической деградации. Когда всё становится окончательно ясным, тогда читателю более не остаётся нужды вникать в описываемое Касаресом. Ну, разве, если только продолжать читать, заварив чашечку с матэ…

Автор: Константин Трунин

» Read more

Габриэль Гарсиа Маркес «О любви и прочих бесах» (1994)

Маркес О любви и прочих бесах

Смешалось безумие и любовь, как у Маркеса бывало не раз. Безумным стался весь мир, тогда как в любви нуждались всего лишь двое. И безумным был всякий, желавший просто жить, невзирая на других. Любовь же оставалась сама по себе, практически никем не воспринимаемая за полагающееся человеку чувство. Так случилось, что Маркес наделил главную героиню длинными волосами, её укусила бешеная собака, и теперь девочке предстоит пройти типичный путь человека в отягощённой религией стране. Она не заболела бешенством, что означало наиглавнейшую странность. А раз так — быть девочке под присмотром в монастыре. Может быть в ней поселился бес?

Предположений много. Оставим за факт становление непосредственно девочки. Она росла в окружении собственных интересов. Родители на неё не обращали внимания, поэтому в главной героине возникло тяжело понимаемое ими поведение. Да и собаки в той стране так часто кусали людей, отчего подобное никем всерьёз не воспринималось. Конечно, Маркес наполнит произведение магическим реализмом, но он вполне укладывается в рамки обыденности, если смотреть на окружающее готовым всё принять взглядом. На самом деле данное произведение к магическому реализму практически не относится — эта история более из разряда местных легенд.

Собственно, повествование с того и начинается. Рассказчик присутствовал при разрушении монастыря, увидел извлечение останков захороненных на его территории людей. Голова одного из тел имела необычайно длинные волосы. Тогда и вспомнил рассказчик о событиях былых времён, как когда-то давно случилось девочке быть укушенной собакой, не заболеть, попасть в тот самый монастырь, печально влюбиться и в полном счастье умереть. То есть Маркес и не думал скрывать от читателя детали, предложив в качестве вводного слова краткий пересказ основных событий из предлагаемой им к вниманию истории. Важнее не само повествование, а умение рассказчика, о чём Габриэль снова напомнил читателю, сообщив в меру увлекательное действие, слишком быстро закончивающееся, чтобы суметь разобраться в возникающих при чтении эмоциях.

Если смотреть в произведение глубже, читатель заметит классический сюжет о девушке с длинными волосами, запертой в высокой башне, ожидающей кого-то вроде способного спасти её принца. В довольно отдалённом антураже, но с тем же смыслом, Маркес рассказал историю, заранее предупредив — счастливого исхода не будет. Впрочем, к счастью он повествование всё равно подведёт. Необычным оказался непосредственно принц — его роль Габриэль отдал экзорцисту, специально приехавшему в монастырь для изгнания бесов из девочки. Последующая трагедия покажет слом мировосприятия в дотоле убеждённом человеке, может быть впервые ощутившем любовное чувство и подвергнувшемуся поэтому саморазрушению. Остаётся думать, причиной тому послужило чувство к вполне здоровой девочке. Её единственная отличительная черта — в ней нет сходства с живущими в безумии людьми.

Безумных на страницах хватает. Это сами родители девочки… вплоть до церковных служителей, готовых во всяком происшествии видеть причастность нечистой силы. И когда появляется безгрешное создание, в их представлении оно является средоточием зла. Тогда как если зло в ком и поселилось, то в тех же церковных служителях, истинно одержимых мыслями о дьявольских наваждениях.

Маркес не позволил обрести героям повествования счастья. Не полагается людям подходить в конце жизненно пути к благоприятному для них результату. А может Габриэль не желал допускать действующих лиц до рутины взаимоотношений. Ведь любовь не существует вечно, она разрушается, открывая прежде неприметные стороны избранника. Уж лучше позволить героям испить чашу горя, нежели тешиться пустыми ожиданиями.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Марио Варгас Льоса «Скромный герой» (2013)

Варгас Льоса Скромный герой

Картина мира трескается, как трескается любая картина со временем, если её не реставрировать. Лучше смазывать швы религиозными мотивами, приправляя отражением обыденности в виде использования низменных тем всё той же обыденности. Чем же заняться, как не обсуждением библейских сюжетов до, во время или после бурного интимного эпизода? При таком подходе любой сюжет оказывается посторонним. Подобно жизни, идущей фоном, человек решает насущные проблемы, в числе которых прежде стоит удовлетворение простейших физиологических потребностей. Пока оные действующие лица не справят, на страницах произведения ничего не произойдёт.

Варгас Льоса, безусловный нобелевский лауреат, явный лауреат премии российской «Ясная поляна», внёс прежнее представление в стройные ряды востребованных миром произведений Запада, зацикленных на низменном. Ранее, пару лет назад, читатель столкнулся с квантовым реализмом Рут Озеки, а год назад — с реализмом истинным в исполнении Орхана Памука. Теперь же время подошло прикоснуться к реализму сексуальному, насильно воспевающему то, чего человеку будто бы хочется, о чём надо кричать на каждом углу, а в серой действительности упоминание подобных аспектов остаётся уделом художественной литературы.

Артиллерия ныне не стреляет на поражение, нанося массированные удары по широким площадям, надеясь на слепую удачу, обязанную нанести некое поражение предназначенной на уничтожение инфраструктуре или живой силе. Теперь калибр оружия прицельно направлен на избранных членов общества, воплощающих собой мелочность человеческого предназначения. Ежели жизнь будет катиться под откос, то разбираться с проблемой в общем не потребуется, поскольку предстоит называть конкретные враждебные элементы, пускай и из числа близкого круга.

Боль Варгаса Льосы — борьба с потомством. Под ногами мешаются как раз те, кто должен продолжать дело родителей или доводить задуманное ими до логического конца. Ради чего положены годы, то сталкивается с устремление автора опорочить светлейшие ожидания, дабы обернуть юные годы и последующее становление в ничто. Суровое представление создаётся за счёт выставления главных героев в качестве моральных калек, не сумевших вовремя распознать шаткость будущих позиций.

В самом деле, мужчина берёт в жёны женщину, которую её мать подкладывала под всякого встречного. Куда смотрел сей мужчина ранее, и почему он уже ближе к склону лет решил о том задуматься? Может их совместный ребёнок для него не родной? Безусловно, жизнь когда-нибудь заставляет переосмыслить прежнее, но почему именно в таком ключе, как то решил отобразить на страницах произведения Варгас Льоса? Проблематика ведь не в том, что главному герою теперь жить одному. Разве это затруднение? Марио пугает другим — тому предстоит заниматься рукоблудием. Вот где трагедия! Прочие раны затянутся, и эта рана тоже — найти новую жену главному герою не так уж трудно.

Может действующим лицам следовало смотреть на происходящее с ними не с позиции потребности половых органов в ласке? Знакомясь со «Скромным героем» Варгаса Льосы представляется только так. Ни о чём другом можно не говорить, ибо иначе это будет означать замалчивание о том, чего в тексте произведения более всего. Никакого ханжества, либо читатель сторонник раскрепощённой литературы, где важнее разрешение потребностей плоти, нежели понимание, почему жизнь так испортилась. Впрочем, жизнь испортилась из-за тех самых потребностей плоти, породив за счёт предыдущих грехов затруднения настоящего.

В окончании допустим единственный вывод — прожив жизнь, брось всё нажитое и начинай сначала. Коли ранее упустил из внимания важнейшие аспекты с тобой происходящего, расхлёбывай и отправляйся в турне по Европе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эрнан Ривера Летельер «Фата-моргана любви с оркестром» (1998)

Летельер Фата-моргана любви с оркестром

В экономической модели, используемой людьми, есть некий изъян, от которого никак нельзя избавиться, вследствие чего регулярно случаются кризисы. Плохо приходится населению той страны, чьё руководство соответствующим образом вело финансовое положение прямиком в яму. Во время Великой депрессии тяжело пришлось и гражданам Чили, решивших сделать виновным тогдашнего руководителя страны Карлоса Ибаньеса дель Кампо. Мыслили против него недоброе, отчаянные решались совершить его убийство. Один из подобных эпизодов лёг в основу произведения Летельера «Фата-моргана любви с оркестром».

Беллетристы Южной Америки в своём духе. Читателя ждёт сомнительного наполнения история с благородными барышнями, падкими на разврат, и с развратными кабальеро, способными совершать благородные поступки. В порыве разухабистых похождений, каждому из действующих лиц будет воздано по справедливости, выраженной безмерной грустью от фатального стечения обстоятельств. «За что?» — спросит читатель, окончив знакомство с произведением.

Задорная молодость если и даёт повод к воспоминаниям, то обязательно с улыбкой на лице. Хорошо, ежели до того момента доживёт сам рассказчик. Но, в случае Летельера, это не так. Историю придётся рассказывать ему самому, узнав о ней от старика, хорошо знавшего людей, в последующем ставших главными героями произведения.

Именно поведение действующих лиц вызывает неоднозначное к ним отношение. С одной стороны барышня, чей возраст перешагнул тридцатилетний рубеж, продолжающая хранить целомудрие. С другой — кабальеро, завсегдатай борделей и трубач. Им не дано было сойтись под крышей общего дома, ибо совместить строгое отношение с безалаберностью нельзя. Единственно возможный вариант подразумевает под собой слом благородных порывов и переход к развязанному поведению, ибо иначе всегда выглядит карикатурно, хотя и пользуется популярностью в человеческой среде, так как человеческое стремление отгородиться от заблуждений и перейти в число достойных социума членов заслуживает уважения.

Не укор Летельеру, но всё же, когда на страницах барышня уходит во все тяжкие, открывая себя для любимого со всех сторон, позволяя тому проникать в себя с ещё большего количества сторон, то сомнения в её прежней адекватности только усиливаются. И не получится потом принять драматизацию дальнейших событий за историю несостоявшейся красивой любви, растоптанной последствиями экономического кризиса в стране. Они могли жить долго и счастливо, поступай они мудро. Они же не считались ни с чём, живя сегодняшним днём и готовые принять смерть в любое мгновение, стоит им подойти к осознанию её необходимости.

Случившее не будет иметь связи с развитием отношений главных героев. У них и не было будущего. Их страсть изначально была обречена на взаимное самоуничтожение. Она обязательно подорвала бы любимого, а тот заранее разрядил в неё ружьё. Поэтому приходится признать, в изложении Летельера судьба, этих уже не совсем молодых людей, оказалась показанной в более выгодном свете. Даже в таком свете, что хочется сесть на берегу какой-нибудь реки и горько заплакать.

Так в чём же состояла проблема чилийцев в начале тридцатых годов XX века? Они маялись от безработицы, им оставалось прожигать жизнь, ничего иного в те времена не оставалось. А может сам Летельер очернил прошлое, сделав всё для изложения трагической истории двух влюблённых, оказавшимися вне своей воли втянутыми в происшествие, послужившее причиной агрессивного ответа власть имущих. Гадать не будем. Мы плохо знаем Чили, не знаем и о том, покушались ли на Карлоса Ибаньеса дель Кампо. Поверим Летельеру — всё могло быть именно так, как он рассказал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пауло Коэльо «Одиннадцать минут» (2003)

Коэльо Одиннадцать минут

Трудно быть человеком, когда живёшь не по задуманным природой правилам, а стараешься установить собственные ограничения для существования среди себе подобных. Если не устанавливаешь такие ограничения сам, то подчиняешься чужой воле, существуя ради существования. И хочется жить хорошо, не чувствовать бремя ответственности, не задаваться вопросами бытия, а просто жить, чтобы тебе не мешали, чтобы ты никому не мешал. Поэтому трудно быть человеком: твоё мнение интересует одного тебя, твоя жизнь интересует окружающих тебя, тогда как окружающим в той же мере хочется быть интересными другим, отчего они губят себя, заодно изводя тебя. И если кто посмеет заявить о простейшем желании стать счастливым, того не поймут — на подобное имеет право каждый, но каждый при этом подразумевает лишь себя.

А имеет ли право на счастье проститутка? Может она заработать деньги, купить дом родителям и прослыть для соседей добродетельной женщиной? Может! Так и должно быть. Нужно забыть о пустопорожней злобе, не капать ядом, не усмехаться и оставить желчь желчным протокам. Пусть Пауло Коэльо приукрасил действительность, сгладил углы и построит повествование в сказочных тонах — истории обязаны заканчиваться хорошо, иначе их нет смысла начинать рассказывать. Важен факт понимания необходимости преображения, который осознает главная героиня «Одиннадцати минут». Она ошиблась — она согласна с этим. Но путь всегда позволяет пойти по другой дороге жизни. Если не быть проституткой, то отчего не уподобиться древнегреческой гетере или венецианской куртизанке?

Героиня произведения Мария выросла в бразильском городке. С детства она мечтала о пляже Рио-де-Жанейро, и более ни о чём не мечтала. В своём одиночестве она познавала тайны тела, давала волю фантазиям, ласкала плоть и до всего доходила на личном примере. Никто не сказал главной героине, чем грозит обернуться для неё будущее. Она шла вперёд, спотыкалась, пользовалась милостями судьбы и жила дальше, пока Коэльо не поставил её перед необходимостью задуматься над будущим, наконец-то обратить изнанку вспять.

Трудно быть писателем, когда понимаешь необходимость быть ответственным перед издателем и читателями. У человека имеется ряд обязательств, должных быть выполненными. Кому-то Коэльо обещал жизнеутверждающее произведение, а кто-то ждёт исполнение договорённостей к определённому сроку. И возникает перед писателем проблема, поскольку нужно рассказать интересную историю и избежать пустых слов. Так слагалось под пером Пауло произведение «Одиннадцать минут»: сперва в меру ровно изложенный на бумаге текст, а после излитие беллетристических вод. Сюжет первой половины обязан был уступить место оголтелой второй половине, лишив читателя всего благого, на что он смел надеяться.

Где та точка невозврата, которую переступил Коэльо? Отчего повествование превратилось в упоение от садомазохистических забав? Почему тема получения женщиной сексуального удовлетворения стала важнее того, чтобы женщина имела право быть на равных с мужчиной, не оставаясь в качестве ведомого? Пауло утопил идиллию, наполнил ожидаемую пастораль инвентарём для укрощения потребностей тела. Коэльо опошлил жизнь главной героини, посулив счастье до последнего вздоха. Снова через веру осознание вернуло происходящее на страницах на круги своя. Поэтому трудно быть писателем: кто-то обязательно останется недовольным твоей манерой — лишними событиями доводить повесть до размера романа.

Постыдно не то, что главной героиней «Одиннадцати минут» Коэльо сделал проститутку, а то, как он с ней обошёлся. Речь не о праве на счастье — Мария его заслуживала. Паоло распорядился добродетелью так, словно хорошее обязано быть испачканным. На ведро чистой воды нашёлся килограмм фекалий. Впрочем, удобрение — есть удобрение. Не надо принимать близко к сердцу — лучше излить на огородную грядку: сделаем Марии приятно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Габриэль Гарсиа Маркес «Хроника объявленной смерти» (1981)

Маркес Хроника объявленной смерти

Аки свинью кромсали близнецы молодого человека, вонзая в его тело старый мясницкий нож, полосуя живот, проворачивая лезвие и приходя в недоумение от отсутствия крови. Удар следовал за ударом, минуя сердце, ибо сердце человека располагается не там, где оно находится у свиньи. Поэтому близнецы продолжали кромсать тело, изрезав душу и дав ей право первой просочиться через раны. Они ждали появление крови. И не могли дождаться. Вслед за душой тело покинуло сознание, после померк свет в глазах. И хлынула кровь, топя захлёбывающихся от её обилия близнецов. Об этом событии было объявлено заранее.

Зачем придумывать сюжеты, если жизнь сама их предоставляет? Маркес описал один из известных ему случаев убийства, случившегося за тридцать лет до издания «Хроники объявленной смерти». Всё было настолько ясно, что ему осталось сесть на написание и лично проиграть все обстоятельства заново. Для этого он использует фигуру приезжего, решившего разобраться с причиной произошедшего. Цель повести — необходимо понять, почему был убит человек и отчего этому никто не помешал.

Маркес лукавит с первой строки. Никто не знал о готовящейся бойне. Об этом известно лишь рассказчику, поскольку он решил собрать все свидетельства. Шаг за шагом, начиная с пробуждения должного быть убитым, читатель следит за разворачиванием действия. Детали обрисовываются и дают полное понимание происходящего. Цепочка событий запускается с порыва откровения, сделанного сестрой близнецов, признавшейся в позорном поступке. А далее Маркес выпускает на волю описание порядков своей страны, обязывающих мстить за поруганную честь и запрещающих посторонним помогать или мешать.

Хотели ли близнецы становиться убийцами? Желал ли принимать смерть должный быть убитым? Никто этого не хотел и не желал, но близнецы обязаны были убить, а должный быть убитым — умереть. Это кажется естественным и вместе с тем кажется противоестественным. Взывать к благоразумию оказалось бесполезно — никто не мог помешать близнецам, даже должный быть убитым. Пока точился мясницкий нож, его цель спокойно ожидала в постели свершения участи. Может и имелись сомнения у близнецов, только им следовало сперва пустить немного крови, а кровь всё никак не могла излиться из тела.

Читатель обязательно подумает о царящем в умах действующих лиц безумстве. И это на самом деле так. Вселенная Маркеса крепко связана с судьбой Макондо, продолжающего существовать на момент должного произойти убийства. Габриэль упоминает семейство Буэндиа, говорит о клепающем золотые украшения дяде. Значит недалеко Полковник ждёт письмо и где-то кто-то разносит порочащие всех слухи. Кажущегося безумства нет и в помине, перед читателем нравы Колумбии, возможно правдивые, либо чрезмерно возведённые до абсурда. Но убийство всё-таки произойдёт и близнецы не будут скрываться от правосудия. Какой может быть абсурд при благоразумном поведении?

Маркес написал произведение так, что нет необходимости заглядывать в конец истории. Он действительно известен изначально. Нужно помочь рассказчику в изложении фактов и сообразно ему подумать о случившемся. Виной ли местные нравы или причина кроется в ином? Если в ином, то как его трактовать и к каким требуется придти выводам? Не стоит думать о роке и нисходить в рассуждениях до простой констатации нравов людей в отдельно взятой местности — действующие лица являются людьми, они воспитаны в духе морали человечности и не должны были так низко падать из примитивного желания воздать виновному за попрание репутации семьи.

Придти к единому мнению не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хорхе Борхес «Книга вымышленных существ» (1957-69)

Борхес Книга вымышленных существ

Хорхе-Луис Хорхегильермович Борхес знатно поиздевался над человеческими страхами, придав им вид совершенных нелепиц. Любое упоминаемое им вымышленное животное — это порождение фантазии, возникшее в силу несуразных причин. Например, единорог — это изображение быка в профиль. И так далее в подобном же духе. Читатель волен сам трактовать, с какой меркой подойти к столь сомнительному труду автора, взявшего в качестве примеров минимум, преподнеся всё в виде копирайта и рерайта: перенёс в книгу без изменений или пересказал своими словами.

Каждый может придумать существо — собственно, такое происходит на самом деле, только остаётся личным делом человека. Борхес иной раз шёл по совсем уж простому пути, заимствуя существ у других авторов, например у Герберта Уэллса, Франца Кафки и Клайва Льюиса. Причём, если ссылки на абсурдиста и сочинителя фэнтезийных произведений понятны, то наличие среди вымышленных существ тех, кто появится спустя миллионы лет, как у автора-фантаста, воспринимается ерундой обыкновенной. Остаётся порадоваться, что Хорхе-Луис Хорхегильермович не заглядывал, например, в комиксы, тогда бы читатель познал более, нежели о половинчатых людях во всевозможных вариациях, известных с древнейших времён: всякие вариации, вроде Укушенного пауком, Человека с планеты Криптон, а то и… дотянись руки Борхеса до манги XXI века, все формы покемонов, вплоть до таинственных принцесс, воплощающих собой планеты.

Помимо общеизвестных существ, читатель найдёт упоминания редких. Допустим, как зовут рыб, что сопровождают солнце во время движения по небу. Или читатель познает, редко где упоминаемые, особенности отличия китайских созданий от европейских. Единорог на Западе, это не единорог на Востоке. Аналогичная ситуация с драконом и рядом других существ. Вроде бы полезная информация, но при этом полностью бесполезная.

Когда Борхес уставал от животного мира, он брался за мир растительный: растение-овца, мандрагора. Он вспомнил о жителях зазеркалья, первую жену Адама, отрицательную вторую сущность человека. Даже планета Земля занесена им в разряд вымышленных существ, ежели она вдруг задумается, что может думать. Одним словом, Хорхе-Луис Хорхегильермович свалил в кучу, наградив современников и потомков примерной версией бестиария его дней, хотя подобного добра навалом. Впрочем, возможно Борхес нанёс превентивный удар по набирающему популярность фэнтези-направлению, облегчив писателям жизнь, предложив для них труд, способный помочь в изобретении существ.

Читатель должен задуматься. А что следует считать вымышленными существами? Созданий, чьё существование невозможно или каких-то иных? Сам Борхес нигде об этом не упоминает. Наоборот, он рассказывает о таком, что вполне может появиться, прояви человек к тому желание. Так ли трудно создать шестиногую антилопу? И как быть с теми, кто изначально существовал на бумаге, не имея воображаемой телесной оболочки? Есть и такие существа в доступном для чтения перечне. Поэтому нужно с осторожность подходить к понимаю вымышленного, поскольку нельзя с твёрдой уверенностью опровергать существование того, чего никто не видел. Как знать, может и покоится внутри планеты черепаха-кит, на ней слоны-быки, вместе совершающие движения по кругу. Берут сомнения? Тогда бурите и находите реальное подтверждение своим предположениям.

Среди людей обязательно существуют те, кто коллекционирует упоминания о вымышленных существах. Объём их увлечения поистине необъятен, с каждым днём увеличиваясь не поддающимися воображению темпами. Борхес оказал им подмогу. И всё-таки его труд — капля. Он был каплей, когда вышел. Ныне стал менее того. Может и верили в предложенных Хорхе существ — теперь уж точно нет. Однако, люди считают кощунством опровержение тех существ, в которых продолжают верить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2 3