Category Archives: Классика

Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре» (XII век)

На запад ли смотрит Грузия или всё же на восток? Если опираться на эпическую поэму Шоты Руставели «Витязь в тигровой шкуре», события которой происходят на протяжении от Аравии до Индостана, то выбор должен быть остановлен на востоке. И это неспроста. Читатель может усомниться, вспоминая тесные связи Грузии с Византией, дружбу с Комнинами и помощь в создании едва ли не полностью подконтрольной Трапезундской империи ещё при правлении царицы Тамар. Сам Шота в тексте поэмы несколько раз ссылается на некие персидские источники, из которых он позаимствовал сюжет для своего произведения. По сути, «Витязь в тигровой шкуре» — красивая сказка на восточный манер. Она была написана для услады слуха Тамар. А разве есть более елейный сюжет, нежели тот, где сильные мужи совершают подвиги во имя красавиц? Посему политику в сторону!

Слог Руставели чудесен. Переводчики хорошо постарались, чтобы поэма на любом другом языке выглядела также блестяще. Читатель восхищается сложению рифм. Сюжет выглядит устремлённым вперёд и не даёт взору читателя задерживаться на обыгрывании одних и тех же моментов. Безусловно, требовать от сказки чего-то большего, нежели сказочного сюжета не нужно. Автор мог вместить в повествование подтекст для размышлений, но делать этого не стал. Действующие лица стоят друг за друга горой, приходя на выручку и позволяя внимающему возносить хвалы за существование подобных людей. Если и случается между кем вражда, то надо просто понять, что без негативной окраски поступков отдельных персонажей елей станет до противного приторным, хуже прогорклого мёда будет на вкус.

Будоражит воображение читателя витязь с первых страниц: обладатель недюжинной силы, независимого нрава и невиданной способности ускользать из поля зрения. Именно он становится причиной, побудившей одного из главных героев оставить родной дом и отправиться на его поиски, чтобы унять дрожь в самолюбии властелина и осушить слёзы на глазах принцессы. Перед ним стоит картина скитаний по бесплодной пустыне и необъятным азиатским просторам, а ему всего лишь необходимо найти маленькую иголку, иначе вместо золотых гор лучше ему сгинуть в безвестности, чему может послужить любой колодец на пути. Такой читателю предлагается завязка истории, о финале которой он должен догадаться сразу, ведь сказка не может плохо заканчиваться.

Истории, аналогичные «Витязю в тигровой шкуре», можно найти в сказаниях разных народов. Например, русские сказки знают несколько примеров, среди которых та, где молодого человека отправляют неизвестно куда и неизвестно зачем, чтобы он принёс неизвестно что. Разве нет? Мираж в пустыне, представший аравийскому властелину, ничем не уступает такому сюжету. Но коли послать можно доверенное лицо во исполнение будоражащих воображение прихотей, то целью поисков может быть и мифический предмет, и сокровенная мечта одолеть чудеса природы. Впрочем, у витязя не всё так печально — его послали с конкретным заданием на все четыре стороны света.

Утяжеляют повествование поэмы Руставели вложенные истории, служащие наградой за выполненные задания. Когда решается очередная проблема, тогда читатель получает возможность узнать, откуда она вообще возникла. Получается, доблесть переполняет душу при нужде отомстить за обиду, чтобы породить следующий всплеск желающих отомстить, но уже в отдалённой перспективе. Этот незамыкающийся круг кровной вражды — одна из традиционных черт, происходящих на востоке событий. Ввязывание в вековые распри Руставели обрамляет в добродетель, трактуя происходящее на своё усмотрение. Однако, всегда можно посмотреть на такие поступки иначе, только до нас дошла версия в виде «Витязя в тигровой шкуре», поэтому не стоит выходить за заданные сюжетом поэмы рамки.

Золото Кавказских гор — это произведение Шоты Руставели. Аргонавтам надо было приплыть попозже.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Страница любви» (1878)

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №8

Иногда Эмиль Золя писал о счастье, когда все действующие лица переполнялись от радости. При этом несколько грустных штрихов не портили общую картину. Получалась идиллия, которой можно любоваться. Неужели Золя позволял быть довольными тем, кто в других книгах только и захлёбывался от очередной порции горя? Да, случилось и такое. Правда читатель всё равно должен быть внутренне готов к тому, что счастье обязано закончиться и хотя бы одна жизнь оборвётся. Примерно таким произведением в творчестве Золя является «Страница любви», ещё один роман из цикла о потомках Аделаиды Фук.

С первых страниц Золя показывает свой талант описывать жизнь. Внимание читателя приковано к бьющейся в судорожном припадке девочке и её волнующейся матери, уже смирившейся со скорой смертью дочери. Бедность не позволяет надеяться на помощь со стороны, но к их радости оказывается, что им сдаёт квартиру доктор. Именно к нему обращена мольба матери, готовой на многое ради спасения жизни своего единственного ребёнка. Читатель ещё не знает, а Золя уже картинно сводит двух людей, за чьей судьбой нужно будет в дальнейшем внимательно следить. Никогда не знаешь, когда ты почувствуешь симпатию к человеку, как никогда не предполагаешь, что твой супруг будто специально умрёт, освобождая дорогу для светлого семейного будущего. Если бы не Золя, то жить людям и не знать трагических моментов, но автор «Страницы любви» Золя — значит, обязательно наступит чёрная полоса, и как всегда это произойдёт в завершающих главах.

У Золя нет чёткого плана для построения сюжета. «Страница любви» написана по схеме, где основные события намечены заранее, а содержание наполняется исходя из необходимого количества слов. Не раз действие стоит на месте, покуда Золя вводит лишние элементы, выписывая их со всем доступным ему мастерством, чтобы в итоге ничего не сказать. Такая манера изложения не делает понятней быт людей времён Второй империи. Опять же, привязка к семейству Фук происходит благодаря главной героине, рождённой от Урсулы Маккар, вследствие чего совсем молодая Жанна Гранжан подвержена заболеванию, вызывающему судороги, ибо пагубное влияние оказала любовная связь Аделаиды с горьким пьяницей.

Как такового натурализма на этот раз не получилось. Золя не в первый раз делает любовь центральной темой, уже четвёртую книгу подряд уделяя этому чувству изрядную долю внимания. Но именно «Страница любви» становится верхом концентрации эмоций, поскольку Золя дарит действующим лицам счастливые моменты, не собираясь ломать чьих-то судеб. И если кому и суждено будет испортить впечатление, то только Эмилю, решившему внести элемент случайности. Коли человек сам не ломает себе жизнь, то это за него может сделать кто или что угодно. Читатель должен рыдать, иначе будет чувствовать себя обманутым.

Внуки Урсулы и Антуана долгожительством не отличаются: их век короток. Правнуки умирают ещё раньше. Хотел ли этим что-нибудь сказать Эмиль Золя? А может нищенствующий пролетариат сам виноват в тлетворном влиянии на свою жизнь проступков родителей? Погружаясь на дно жизни, нужно сохранять уважение к себе и не допускать морального разложения? Вполне может оказаться и так. Золя не давал никому из Маккаров почувствовать себя достойным уважения человеком, а если и позволял такому случиться, то падение происходило немного погодя. Такое можно объяснить лишь проклятием. Но кто и когда, а главное — зачем проклинал? Впрочем, выводы преждевременны. Цикл «Ругон-Маккары» невероятно объёмный, чтобы о чём-то говорить с твёрдой уверенностью.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Бунин «Жизнь Арсеньева» (1930)

Нужно иметь талант, чтобы видеть положительные черты в отрицательных моментах жизни. Былое воспринимается с болью, но надежда на светлое будущее всё равно остаётся. А если не знаешь, что ждёт тебя впереди, то продолжаешь сохранять хорошее настроение. Со стороны поведение такого человека воспринимается с удивлением, будто он не от мира сего. Когда общество лихорадит и все заботы о скором сломе традиций, находятся люди, чьи помыслы не распространяются дальше окрестностей дома, их внимание привлекают облака на небе и букашки в траве, они размышляют лишь о прочитанных книгах и живут второй жизнью на страницах литературных произведений. Именно таким человеком был Алексей Арсеньев, судьбу которого взялся отразить Иван Бунин. Для такого персонажа писатель был готов вывернуть себя наизнанку, чтобы поделиться собственной болью и личными воспоминаниями, касающимися навсегда утраченных иллюзий.

Бунин подробно останавливается на детских годах Арсеньева. Показывает становление человека, каким было его окружение и отчего его душа тянулась поражать знакомых поэтическим складом ума. Алексей находил радость в мелочах, не думая о чём-то другом, получая удовольствие от перечитывания полюбившихся книг. «Жизнь Арсеньева» переполнена размышлениями главного героя о творчестве русских классиков; и не всегда это приятные впечатления. Над чем-то юный Алексей бессовестно подтрунивает, а то и находит ершистые слова, исходя из довольно странных ассоциаций. Он готов прогуляться по цепи вместе с котом учёным на дубе у Лукоморья. А может закрыть книгу и найти грача-калеку, чтобы облегчить страдания птицы самым негуманным способом. Портрет любознательного романтика никак не складывается. Арсеньев продолжает оставаться далёким от реальности человеком.

Взросление Алексея не могло не коснуться. Он и не мечтал навсегда остаться ребёнком. Ему противно общаться с детьми в гимназии. Его постоянно подталкивают обособиться от учеников, чьи родители не имеют благородного происхождения, подбивая вступить в дворянский кружок. Всё это никак не касается Арсеньева, с годами он лишь сильнее замыкается в себе. Бунин усиливает напор на художественные произведения, на страницах которых Арсеньев продолжает жить. Общество же лихорадит ещё сильнее, и если бы не трагедия в семье, Алексей так и не смог бы понять суровую правду реальности. Тонкость его мысли не имеет места для расширения. Бунин не даёт главному герою права на переоценку воззрений. Автору остаётся лишь сбросить мешком на его плечи любовь, дабы ошарашить Арсеньева, надеясь на долгожданный всплеск эмоций. И он происходит — нет людей, способных быть равнодушными к этому чувству.

Арсеньев чем-то напоминает самого Бунина. Оба они любили писать стихи. Сам же Арсеньев к зрелым годам начинает всё лучше осознавать обстановку вокруг. Этому способствует сама жизнь. Отец отдал имение за долги. Алексей мотается по стране, всё чаще его посещают мысли о самоубийстве. А тут ещё не даёт покоя любимая девушка, негативно влияющая на его психическое самочувствие. Горестных моментов становится больше, и нет никакой возможности от них отстраниться.

Остаётся вспомнить героев Тургенева. Но те имели твёрдые убеждения и шли к осуществлению поставленной цели. Неважно, достигали они её или нет. Они были последовательными до конца и никому не позволяли себя переубедить. Алексей Арсеньев не такой — он слишком поздно повзрослел, будет метаться всё оставшееся ему время и рано или поздно всё-таки доведёт пистолет до головы, но пока Бунин прерывает повествование на печальном моменте, после которого Арсеньев сойдёт с ума или сведёт счёты с жизнью. Также поступали тургеневские герои. Только до чего же разными путями они шли к одному и тому же решению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рафаэлло Джованьоли «Спартак» (1874)

Человек может думать о свободе, но он всегда был и будет рабом. Нельзя выйти за рамки, обретя действительную свободу, можно лишь думать, будто она у тебя есть. И даже в этом случае человек продолжает оставаться рабом. Надо понимать, свобода — это возможность жить вне условий, согласно собственным убеждениям. Но кто же даст такое человеку? Даже тот, кто будет противиться и мешать обрести другим свободу, является рабом системы, которую он с усердием отстаивает. В том то и проблема человечества — оно не может придти к единому мнению касательно понимания свободы. Достаточно сослаться на религию, как человеческое стремление к рабству становится наиболее очевидным. Люди сами устанавливают преграды на пути к обретению свободы, низводя самих себя до положения угнетаемых. Ежели кто решается начать борьбу, то из положения раба одних обстоятельств он переходит на положение раба других обстоятельств. Безусловно, мириться с рабством нельзя, но и преодолеть его не получится.

Древний Рим не раз сотрясали восстания рабов. Наиболее известным является то, предводителем которого был Спартак. О жизни сего замечательного мужа известно крайне мало. Без художественного взгляда Рафаэлло Джованьоли было бы известно ещё меньше. А может о Спартаке никто бы так и не вспомнил, как не вспоминают ныне о Сальвии Трифоне и Евне, под чьим руководством находилось ещё больше восставших рабов, нежели было у Спартака. Рим II-I веков до нашей эры был крайне нестабильным государством. Его постоянно трясло и лихорадило. Когда пал последний сильный соперник — Карфаген, римское общество начало стремительно разлагаться: пропал стимул взывать к прежним возвышенным чувствам. Вместо завоевательных походов Рим погряз в гражданских войнах: тяжёлая обстановка была на Пиренейском полуострове, будоражило Фракию и области на востоке, на Сицилии подняли голову рабы, в сердце страны италики развязали боевые действия, да ещё и Спартак взбудоражил гладиаторов, воспользовавшись моментом ослабления Рима.

Истинных побуждений Спартака нам никогда не узнать. Джованьоли его представляет читателю так, как ему самому хочется его видеть. И видит он его в духе литературы романтизма. Поэтому нужно с осторожностью подходить к описываемым Рафаэлло событиям — в них ощутимая доля вымысла и лишь крупица правды. Представленная история показывает римское общество таким, каким его принято считать: население отличается крайней напыщенностью, даже если оно не относится к числу свободных граждан. Когда представляешь римлянина, то видишь его гордую осанку, задранный нос и слышишь патетические речи. Жизнь тех римлян должна была поражать воображение последующих поколений, что усиленно продолжает верить именно в таких представителей античности, чьё государство добилось процветания. Пусть будет так, иначе всё равно Древний Рим никто воспринимать не будет.

Спартак у Джованьоли — сильная личность, некогда представитель фракийской знати и воин римской армии, после ставший рабом, когда решил сражать с Римом за родную страну. Именно на понимании, что Спартак изначально принадлежал к элите и судьбою был выбран для управления людьми и строится его мировоззрение. Он не приемлет рабства, поскольку сам никогда принуждением не занимался. Идеальный человек — этот Спартак. Его гуманизм поражает воображение. Сомнительно, чтобы в его время кто-то говорил о любви ко всем людям. С позиций XIX века иначе смотреть не получается. Не мог же, в самом деле, Спартак восстать просто из-за того, что ему надоело быть рабом и захотелось сделать всех счастливыми. Он скорее мог добиваться личного возвышения, вплоть до захвата власти над Римом, но Джованьоли подобное не допускает. Спартак может быть только идеальным борцом за права угнетённых, честным и верным своим убеждениям — на иное он не имеет права.

Личная жизнь Спартака, его связь с влиятельной женщиной, возможный ребёнок, предательства друзей и распри с соратниками — плод вымысла Джованьоли. Вполне логично, ведь художественная литература на то и опирается, что писатель должен вызвать ответное чувство у читателя. Поэтому без любви история обойтись не могла. Получилось у Джованьоли это хорошо. Опять же, в духе романтизма. Рафаэлло наполнил книгу возвышенными и низменными желаниями, а про конкретику самого восстания предпочёл умолчать. Так и остались неясными многие моменты: всё случилось стихийно, на сцену выходили разные действующие лица, разговоры-разговоры, да вывод — долой рабство.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лев Толстой «Набег», «Рубка леса», «Кавказский пленник», «После бала», «Хаджи-Мурат» (1853-1904)

Особое уважение должны заслуживать только те писатели, которые повествуют об окружающей их действительности. Они становятся летописцами своего времени, оставляя в памяти потомков реалии прошлого. Против их слов ничего не возразишь, так как именно они были очевидцами описываемых событий. Лучше, если писатели говорят о том, что касалось их непосредственно, тогда их работы становятся действительно бесценными. Прекрасным примером такого утверждения является творчество Льва Николаевича Толстого, оставившего не только собственное видение ситуации недалёкого прошлого, но и тех событий, в которых довелось ему поучаствовать.

Кроме репортажных газетных рассказов об отстаивании Севастополя перед лицом агрессии турецкого государства, у Толстого есть цикл произведений, посвящённых его службе в другой горячей точке — в Чечне, на Кавказе. Об этом он писал более плодотворно, практически с самых первых литературных опытов и вплоть до кончины. Рост таланта Толстого хорошо заметен. «Набег» (1853) и «Рубка леса» (1855) подобны «Севастопольским рассказам»: они написаны с разницей в несколько лет. Лев Николаевич пока ещё предпочитает говорить коротко, но уже заметно его стремление анализировать. Так читатель участвует не только в налётах на аулы, но и понимает, какие люди окружали писателя, поскольку тот не стесняется их классифицировать. У Толстого судьбы людей подобны спичкам, подвергшихся воздействию огня. Трудно установить всю картину боевых действий, для понимания доступны только отдельные эпизоды.

Одним из примечательных произведений Толстого является «Кавказский пленник» (1872). Некогда и сам Лев Николаевич мог попасть в плен, да избежал сей горькой участи. Не стоит спешить обвинять автора в выдуманности истории. Людей безусловно похищали ради выкупа в те времена, как это делают и в наши дни. Подобный эпизод мог произойти на самом деле, тем более, что в нём нет ничего особенного для событий военного времени. Единственное о чём можно судить, так это об изменении нравов. Сюжет «Кавказского пленника» давно стал классическим. По подобной схеме было написано множество произведений, где человек попадает в стесняющую его свободу ситуацию, претерпевает страдания и иногда даже спасается, когда ему помогает пленительная незнакомка. Толстого можно пожурить за излишнюю гуманность — в его произведениях представители русской армии постоянно благородные и великодушные, тогда как противники оказываются глупыми и наивными.

Опубликованная после смерти Толстого повесть «Хаджи-Мурат» (1904) — образец его позднего творчества. Льву Николаевичу так понравилось рассказывать истории от начала до конца, что он от этой модели изложения отходил крайне редко. Причём, повествование начинается с некоего эпизода, послужившего причиной для воспоминаний. После чего следует знакомство с главным героем. И только потом Толстой рассказывает предысторию. Надо понимать, Хаджи-Мурат был реальным историческим лицом, поэтому его история — это попытка Льва Николаевича посмотреть на Россию глазами врага. Да и то сказать, какой из Хаджи-Мурата враг? Читатель не сразу проникается сочувствием к горцу, но когда узнаёт его поближе, то понимает — у Кавказа и России должно существовать общее будущее. Бесспорно, Толстой снова излагает события, поделив воюющие стороны на хорошую и плохую. Снова благородные русские и коварные противники. Коварные настолько, что держат в страхе собственных союзников. Читатель сочувствует Хаджи-Мурату и верит Толстому.

Что касается рассказа «После бала» (1903), то он не относится к циклу военных заметок автора. Толстым взят случай из молодости, в котором может и есть примечательные моменты, но определить их трудно. Изложение на редкость сумбурное, толком сюжет не просматривается. Этот рассказ был издан уже после смерти писателя, как и «Хаджи-Мурат». Ему тоже чего-то не хватает. О завершённости говорить не приходится. Толстого оборвали на полуслове, либо он сам не захотел говорить более того, что им уже было сказано.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эмиль Золя «Западня» (1877)

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №7

Считается, что ко всем людям нужно относиться с одинаковой степенью уважения. Так ли это? Действительно каждый достоин быть полноправным членом общества? С позиций современного гуманизма — да. Если же смотреть на ситуацию взглядом жителя Древнего Рима или, допустим, эпохи Возрождения, то получается иначе. Есть уважаемые люди, есть нужные обществу люди, а есть те, кто всего лишь пытается существовать. И получается так, что когда уважаемые и нужные задумались о гуманизме, как их в одно мгновение уничтожили третьи, сделав важным элементом социума акцентирование на своих проблемах. Причём, эти проблемы с трудом, но всё-таки можно преодолеть. На деле же получается иначе. Они сидят на шее у других, постоянно требуя улучшения условий жизни, не прилагая для этого никаких усилий. Их не назовёшь пролетариатом, им подходит только одно слово — люмпены. Как раз об этих представителях низшего слоя пролетариата и написал Эмиль Золя роман «Западня».

У главных действующих лиц есть светлая мечта — когда-нибудь встать на ноги. Для этого они работают не щадя себя, копят деньги и обзаводятся имуществом. Когда человек чего-то желает достичь, ему, как правило, сопутствует удача. Он не опускает руки, встретив препятствие. Наоборот, отрицательный опыт делает его более закалённым. Им давно разработан план действий, от которого он не отклоняется. Разумеется, всегда возможно такое, что всё окажется разрушенным. Причиной этому может быть не только изменение на самом высоком уровне, когда несколько стран не могут найти общий язык, но и рядовые неурядицы, вроде травмы на производстве. Всё накладывается друг на друга. Надрыв может случиться в любой момент. И тут многое будет зависеть уже от конкретной личности.

В качестве основного персонажа в «Западне» выступает дочь Антуана Маккара, гуляки и горького пьяницы. Золя в очередной раз показал на примере его детей, как те стремятся к лучшей жизни, но обязательно совершают промах, ломающий всё их дальнейшее существование. Так и в «Западне» читателя ждёт история взлёта и последующего падения, вплоть до полного морального разложения. Печального конца ничего не предвещало, хотя, зная манеру изложения Золя, обязательно надо ждать депрессивных нот и очернения любой мечты о счастье. Даже не имеет значения, если главный герой не мог вот так просто смириться с судьбой, бросив все устремления, поддавшись чьему-либо влиянию. Для Золя такой сюжет стал отличной возможностью донести до читателя быт низов общества. И он это сделал превосходно: на страницах люмпены всех мастей, вплоть до маргиналов, которые отчаянно цепляются за лучшую жизнь, не стараясь стать нужными обществу людьми.

Труд является важным элементом современного общества. Пока у Золя кто-то исправно трудится, он продолжает сохранять человеческое лицо, но стоит ему на мгновение забыться ленью, как преображение не заставляет себя ждать. И преображается человек не в лучшую сторону. Он начинает катиться по наклонной, пока не падает в яму, из которой выбраться может, но не желает. Ему и денег дадут, лишь бы обрёл достоинство. Только все усилия оказываются напрасными. Коли помогли один раз, значит помогать будут и далее. А если помощь не наступает, тогда можно избавиться от имеющихся вещей, обретя таким образом некоторую сумму наличности, на которую можно будет прожить… Просуществовать!

На главных действующих лицах Золя не останавливается. Родословная Антуана Маккара пополнится ещё одним представителем — внучкой. Читатель сразу видит в ясных глаза ребёнка, какое будущее его ожидает. Золя предсказуем — у него этого не отнять. Снова мечты о лучшей жизни, подножка судьбы и вот готов новый люмпен. Этому отпрыску падшего рода Золя позже посвятит отдельную книгу, а пока читатель может присмотреться к ней повнимательнее. Ей уделено гораздо больше внимания, чем остальным детям её матери. Думается, Золя сам не представлял, какой судьбой он наделит их всех, решив для себя развивать линию самой младшей. Учитывая, что её жизнь так хорошо ложится на его представление о счастье с последующим упадком. На временных успехах одного, продолжающего быть в числе люмпенов, прозябание других выглядит весьма ярко. Пока тот кутит, другие продают последнее имущество.

За падением взлёта не последует. Такое может быть только у экзистенциалистов. Но до них ещё порядка ста лет. Выбираться из ямы никто не станет. Не будет искать для этого возможностей. И закапываться глубже тоже не станет. И себя корить не будет. Всего-то сопьётся до чертей или тихо умрёт от тоски. Подумаешь, жили себе люди во Франции при Второй империи и ничего не дали обществу — будто их и не было.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Бунин «Митина любовь» (1924)

Утраченного не вернуть. Казалось бы, живи дальше. Чего тебе теперь не хватает? Объект твоей любви больше не существует. Он изменился. Его изменили. Ты смотрел со стороны, ничего не делая. А теперь ищешь его всюду. Мерещится былое в каждом встречном лице. Ты вспоминаешь последние счастливые дни: ищешь утех, пока твоя любовь отдаляется, покуда становится всё менее осязаемой. Ревновать? Но ревность — это не любовь. Обладать? Нужно было быть настойчивее. Тебе предлагают забыть и полюбить кого-нибудь другого. И ты действительно влюбляешься в подобие былой любви, принимая её в качестве единственно возможной замены. Но и новая любовь быстро разрушается. Нет выхода! Есть только один способ осознать произошедшее, если найдёшь в себе силы окончить метания раньше положенного срока. О любви ли к девушке Кате писал Иван Бунин повесть «Митина любовь»? Скорее всего, он думал о растоптанной царской России.

Митину любовь развратили. Она подпала под влияние людей, в чьих мыслях никогда не возникало желание поступать благоразумно. Им хотелось личного благополучия, и они его имели. Страдал ли кто-нибудь от этого — не имеет значения. Больно смотреть со стороны, но исправить положение не можешь. Тебя же обвиняют, насмехаясь над предположениями. Ничего не происходит — так утверждает объект любви. Хотя следовало сказать, что хватит сидеть и безропотно взирать на происходящее, когда твою любовь вот таким образом унижают, делая ей развратные намёки, возбуждая и без того любопытный девичий нрав. Ты можешь лишь бежать, оставив любовь вне всякого контроля. И ждёшь писем? Но о тебе забыли. Ты не нужен своей любви. Вернись обратно и разберись! Верни любовь! Хватит смотреть на пистолет. Зачем ты думаешь о самоубийстве? Застрели развращающие объект любви элементы, либо застрели саму любовь.

Ты готов видеть любовь в мимолётных видениях. Когда к тебе приходят люди и говорят, что есть альтернатива, ты принимаешь их предложение. А на деле оказывается, что женская порода всегда одинакова. Снова тот же озорной взгляд, неразумная весёлость и внимание к чужим речам, вместо твоих невнятных размышлений. И новая же любовь говорит тебе, что негодно ходить в стороне, когда многие согласятся стать ближе, достаточно дать им мимолётный намёк. Ты снова думаешь о самоубийстве. Подносишь пистолет к виску, кладёшь его в рот, скребёшь ногтями по курку. Отчего такая мнительность? Почему ты думаешь, что проблема именно в тебе? Отчего не желаешь принять навязываемые условия, либо подчиниться или подчинить? Любовь следует завоевать, иначе никогда не будешь любим. Не можешь? Тебя глушит пустая ревность? Тогда ревнуй. Ревнуй сильно и бей. Бей сильно и владей. Владей и не думай, что могут отобрать. Но ты всё равно скребёшь ногтями по курку пистолета.

Любви нет. Страны нет. Нужно было отстаивать право на любовь. Нужно было отстаивать право на страну. Теперь поздно. Любовь не вернуть. Страну не вернуть. Нужно найти в себе силы и дать новый бой. Но тебе с этим не справиться. Ты упустил шанс. Ты покинул любовь. Ты покинул страну.

P.S. В 1918 году Бунин покинул Москву, переехав в подконтрольную Австро-Венгрии Одессу. В 1919 — сотрудничал с Антоном Деникиным и белым движением. В 1920 — эмигрировал во Францию. Больше в Россию он не возвращался. В 1924 — Бунин написал повесть «Митина любовь».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стефан Цвейг «Амок» (1922)

Нужно благодарить жизнь, если она тебя сводит с интересными попутчиками. Неважно, что они могут стать причиной дальнейших проблем. Скорее их предназначение — быть источником сильных впечатлений. И когда в непримечательном месте, допустим на палубе корабля. куда ты вырываешься из душных коридоров, доводится встретить человека, чьё лицо полно страданий, а сам он желает перед тобой исповедоваться, то это как раз тот случай, который нужно пересказать другим людям. Подобная история могла случиться со Стефаном Цвейгом или случилась на самом деле. Ему осталось поделиться ей с читателем. Были в его жизни душные коридоры, палуба корабля и тот самый незнакомец, в порыве отчаяния поделившийся сокровенным. Есть в истории буря эмоций и тот самый Амок — безудержное безумие.

Главный герой новеллы Цвейга «Амок» — доктор. К нему пришла женщина сделать аборт, а он ей в этом отказал. Ему захотелось большего, нежели платы за услугу. Влюбился ли он в посетительницу? Возможно и так. Он этого не осознавал. Находясь далеко от дома, устав от местных жителей, он ощущал острую потребность в сородичах. Немудрено при таких обстоятельствах возжелать женщину с белым цветом кожи. И он возжелал. Но стушевался. Женщина ушла. Теперь он будет её искать. Искать до потери пульса и до последнего издыхания. Это и есть Амок. Читатель может ознакомиться с заметкой, предлагаемой Цвейгом прямо в тексте. Становится ясным, что выпивший алкоголь малаец может стать неадекватным — он берёт нож и убивает всех на своём пути, словно им овладело безумие. Такого малайца либо убивают, либо тот сам падает, достигнув истощения. И это тоже Амок.

Цвейг не останавливается на поисках женщины, развивая историю дальше. Трудно придти к мнению касательно благоразумия действий доктора. Может он одичал, а может таковым был всегда. Его поступки импульсивны, сам он стремится защитить чью-то поруганную честь, принимая удар на себя. Он был безумен изначально. Используемый им специфический термин Амок скорее прикрытие собственного дикого нрава. Не мог человек жить в тишине, не давая выхода эмоциям, чтобы единожды некое потрясение сделало его безумным. При этом он не взял в руки нож и не пошёл убивать, как это делает приводимый им для примера малаец. Его голова всегда оставалась холодной, хотя сердце пылало всё сильнее. Он желал найти. Он искал. Не шёл наугад, а скрупулёзно собирал информацию. Что касается женщины, то ей суждено послужить причиной для трагического финала, о котором пока не знает ни рассказчик, ни сам Цвейг.

Редкий доктор пойдёт на жертву из-за нерадивого пациента. Оказывается, такие существуют на самом деле, готовые пойти на подлинное безумство, чтобы встать на защиту обратившихся к нему людей. Амок ли становится тому причиной или сказывается длительное воздержание? Как знать. Чья-то жизнь оказалась сломанной, потянув за собой судьбы других людей. Цвейг всего лишь рассказал историю случайного попутчика. Есть в ней доля правды и доля неправды. Разве могут быть люди откровенными до конца? Разве могут быть откровенными писатели? Обязательно остаются недоговорённости.

Амок для доктора стал ширмой. Его желания затуманили ему мозг. Он до самого конца не мог себе в этом признаться. И когда реальность стала ужаснее предположений, тогда было поздно виниться в прежних поступках. Доктором овладел тот самый Амок, о котором он говорил до этого. Осталось совершить единственное, чтобы Амок стал тем, чем он является в действительности — либо взять нож, либо упасть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Иван Тургенев «Записки охотника» (1852)

Тургенев «Записок охотника» похож на лекаря, описанного им в одном из рассказов. Он осознаёт важность своего ремесла, понимает нужность обществу, делает всё от него возможное, но продолжает понимать, что он весьма посредственно исполняет порученные ему обязанности, отчего доверчивый читатель готов ему всё простить, да к тому же и полюбить. Пока ещё Тургенев не стал знаковой фигурой, набираясь впечатлений, щедро исписывая ими бумагу. Никаких революционных порывов и излишней любви во имя призрачного идеала. Он смотрит на действительность глазами прохожего, подмечая новое в том, чего не замечают местные жители. Примечательное можно найти в любой истории, чем Тургенев и занимается. Правда, описательная литература не поражает воображение. А ведь поражать воображение она просто обязана.

Вот шёл Тургенев с собакой, по пути зашёл в едальню, а там чудесные певцы исполняют неподражаемые партии; вот шёл Тургенев без собаки, по пути зашёл в хату, а там разыгралась семейная трагедия; вот шёл Тургенев без собаки, но с ружьём, по пути зашёл в ещё какое-то место, приметив нужные ему детали. Вот Тургенев вернулся домой, взял перо и начертал историю для ещё одного рассказа. Вот Тургенев получил ворох лестных ему отзывов, да решил издать сборник единой книгой, озаглавив их согласно первому рассказу, так и гласившему, что он относится к запискам охотника.

Читателя «Записки охотника» должны порадовать. Тургенев в ранние годы творчества не был подвержен однотипности. Сюжеты ему подкидывала сама жизнь, поэтому описанное им воспринимается близким к реальности. Герои — обычные люди, способные осознавать собственные ошибки, принимая их неизбежность. Практически никто из действующих лиц не борется с обстоятельствами и не идёт на открытый бунт, предпочитая тайное оставлять тайным. Ежели где потребуется проявить характер, тогда там обязательно разыгрывается драма. Тургенев не передёргивает и не позволяет себе сообщать читателю лишней информации, оставляя своё мнение при себе. Однако, «Записки охотника» получились провокационными. Слишком остро реагируют действующие лица на несправедливость, на которую в обществе принято закрывать глаза.

Каждый рассказ — это чья-то обида на обстоятельства. Не на кого-то, а именно на ход вещей, отчего виноватым оказывается сам человек. Всё принимается без возражений. Иных вариантов быть не может. Не по праву рождённого, но по другой закономерности. Под обстоятельства нужно подстраиваться, находя в этом смысл существования. Тургенев не рассуждает над вариантами изменения ситуаций к лучшему, стараясь построить повествование так, чтобы читатель без чьих-то подсказок осознал неправильность издавна сложившихся устоев. Может возникнуть впечатление, будто человек сам куёт себе счастье или горе, но это является заблуждением. Вырваться за пределы допустимого нельзя — нужно осознать произошедшее, надеясь, что больше не будет причин для переживаний.

При огромных пространствах России, каждая местность является уникальной. Общие черты присутствуют, но есть и отличительные моменты. Тургенев всё это подмечает, изредка давая читателю возможность также понять данную закономерность. Но где бы не происходило действие рассказа из цикла «Записок охотника», всё равно не получается найти повод для радости. Лишь меланхолическое созерцание, когда руки опускаются, а голова отказывается верить в происходящее; только душа пребывает в трепетном ожидании положительного исхода. Тургенев действительно слишком меланхоличен. Не видит он прелести в хорошем окончании, раз за разом предлагая хлебнуть ещё одну порцию чей-то утраты.

Разрушение надежд — это и есть главная особенность творчества Тургенева.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Цзинцзы «Неофициальная история конфуцианцев» (1750)

В чём корень всех проблем? Правильно, в коррупции. Стоит ли бороться с коррупцией? Возможно. Почему? А вы взгляните на Китай. Разве есть более древняя цивилизация, сумевшая дожить но наших дней? Правильно — из таких остался лишь Китай. И это при том, что китайская государственная система была прогнившей задолго до того, как древние греки решили считать себя единственным культурным народом. И как-то так получилось, что установка «Всё в этом мире продаётся и покупается» была в Китае на первом месте порядка четырёх тысячелетий. Деньги решали все проблемы: позволяли добиться высокого положения в обществе, уберечь себя от телесного наказания и даже урегулировать любой спор. Было зазорно, если китаец не давал на руку, если к кому-нибудь обращался с просьбой. Наибольший расцвет коррупции пришёл в Китай вместе с системой государственных экзаменов, с помощью которых отбирали достойных людей для государственной службы. Никогда китайские писатели о ней не смели слова против сказать, пока У Цзинцзы не решил раскрыть людям глаза.

Китайские классические произведения, доступные русскоговорящему читателю, обычно посвящены отнюдь не возвеличивающим Китай темам. Волосы встают дыбом от того, какие нравы царили в Поднебесной! Путника могли спокойно съесть в таверне, опоив снотворным зельем и пустив на мясо для пирожков. Это один из примеров того образа жизни, о котором читатель может узнать. У Цзинцзы не затрагивает тему лихих лет Троецарствия и прочих суровых годин, когда перед китайцами особо остро вставала нужда выйти за стены городов, вокруг которых тысячами бродили разбойники. «Неофициальная история конфуцианцев» касается современников автора, живших по законам принятым давным-давно. Конфуций умер порядка двух тысяч лет назад, а государственные экзамены не сдают позиций порядка полутора тысячи лет. Бороться теперь с таким положением дел стало бессмысленным. У людей было два пути — остаться невежественными и нищими, либо подмазать экзаменаторов и обрести счастье до конца дней.

Государственные экзамены имели определённое количество уровней. Но даже прохождение самого низшего — это большой успех. У Цзинцзы на дух не переносил подобное положение дел. Ему нравились экзамены древности, когда человек благодаря своим способностям мог написать превосходную работу и занять соответствующее талантам положение. Но ему не нравились правила, принятые позже. Отныне для успешной сдачи нет необходимости быть умным человеком, поскольку сама система не позволяла сдающим никаких вольностей. Сочинения писались определённым количеством иероглифов. Тот, кто умел подстроиться под заданные рамки, успешно справлялся с заданиями. А достойные так и оставались без признания. В самом начале У Цзинцзы приводит историю умного человека, что своими знаниями помог дерзкому крестьянину одолеть соперников и основать новую династию. Тот умный человек предпочёл смерть в безвестности высокому положению — он стал идеалом для писателя.

Может это мы не видим рядом с собой замечательных людей. Кто-то другой их примечает и о них рассказывает. В труде всей своей жизни У Цзинцзы рассказывал о самом наболевшем. Вся книга состоит из историй разных героев, судьба каждого из которых складывалась разным образом, в зависимости от того, как они относились к государственным экзаменам. Есть среди них погрязшие в коррупции, а есть и светлые люди. Читателю надо приготовиться увидеть Китай с новой стороны. И посмотреть есть на что. Чего только стоят китайцы-мусульмане и крестьяне-лодочники, похожие на Чжу Бацзе.

Есть ли коррупция в современном Китае? Или что-то другое теперь отвечает за его благополучие?

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 87 88 89 90 91 102