trounin.ru

Сочувствие к давним временам — это основное ощущение, возникающее при чтении книги Сенкевича. Далёкий от современного читателя жестокий Рим кажется напрочь лишённым гуманности. Человек тогда был куском мяса, над которым могли издеваться любым угодным мучителям образом. Сенкевич поставил себе целью отобразить ужасающие моменты жизни людей начала первого века нашей эры, исходя с позиций современности, нисколько не стараясь отразить действительность описываемых им событий. Читатель должен придти в ужас от зверств — всё остальное не имеет никакого значения. С исторической точки зрения сюжет может быть верен, но Сенкевич не отражает хронику событий, а строит повествование от лица жителей Рима, отдавая приоритет любви римлянина к рабыне, страсти Нерона к актёрству, пожару, страданиям христиан и гладиаторским боям.

Сенкевич выводит христианство, как новую религию, призывающую не опасаться гнева Бога, а наоборот любить его. Если верить Генрику, то христианство — оплот гуманизма и человеколюбия. На пустом месте люди поверили в обещание райской загробной жизни, предпочитая не сражаться за веру, а умирать самым болезненным способом. В представлении римлян о мироустройстве произошёл переворот, теперь им нужно любить и заботиться о ближних, а не быть отцами отечества, держа на положении рабов не только жену и детей, но и всю обширную фамилию, напоминающую подобие индийской кастовой системы. Сенкевич строит повествование таким образом, что христианские идеалы станут близки каждому читателю, не говоря уже об изначально настроенных против них римлян.

Главный герой «Камо грядеши» может быть самым почитаемым членом римского общества, но и он ничего не может сделать против одолевающего чувства любви. Как-то получилось, что, отдающий отчёт своим действиям, человек начинает вести себя крайне неразумно, пленившись красотой рабыни. Сенкевич с этого и начинает повествование, красочно описывая быт столицы империи, не доводя ситуацию до точки накала страстей. Сам по себе возникает любовный треугольник, где он любит её, а она любит Бога. И ничего с этим сделать невозможно, поскольку избранная пассия фанатично предана новой вере, поверив словам очевидца дел христовых. Ради любви человек может стерпеть многое, закрыв глаза на очевидное. Именно вокруг этого будет строить дальнейшее повествование Сенкевич, уводя читателя всё дальше в дебри христианской морали.

Часто так случается, что гонимый очень быстро превращается в гонителя, стоит только дать ему возможность спокойно вздохнуть. Подобное случится немного погодя, окончательно подорвав могущество Рима, а пока христиан нещадно преследуют, уничтожая любыми средствами, с удовольствием позволяя разрывать их тела на арене. Дай волю меньшинству, как оно в скорое время станет преобладающей силой, стирая всех бывших обидчиков, а также случайно оказавшихся рядом. Кто будет против веры христовой, того уже христиане будут жестоко пытать, да отправлять на костёр, а пока они продолжают страдать сами, истово надеясь заслужить право на последующее вечное блаженство.

Император Рима получился у Сенкевича чрезмерно слащавым. Генрик через раз говорит о воцарении Нерона, не пожалевшего ради власти отправить мать на тот свет раньше времени. Трудно, спустя почти две тысячи лет, воссоздавать чей-то портрет, даже основанный на использовании сведений его современников. Всё равно Сенкевич исходит из собственного понимания характера человека, не имея возможности почувствовать себя властителем могущественной империи. Было решено сделать Нерона самолюбивым, склонным к искусству человеком, но при этом далёким от политики. Жизнь Рима идёт стороной, как и сама фигура Нерона, поскольку Сенкевича интересует только возможность бросить спичку во имя необходимости поджечь город, чтобы артистически настроенный император смог создать нетленное творение о погибающем городе. Генрик написал именно такой портрет, и он вполне сошёл за правду. Почему бы не быть Нерону именно таким. В конце концов, совершенно неважны мысли императора, когда автора беспокоит совсем другое.

Описать окончательное падение Рима у Сенквича всё-таки не получилось. На страницах книги оказывается много информации, свидетельствующей об утрате былого могущества, но читатель знает, что такое положение дел скоротечно, поскольку Рим ещё не достиг того могущества, которое ждёт его впереди. Безусловно, со временем Рим всё равно падёт, и не Нерон тому виной, и не христиане, а гораздо большее количество навалившихся проблем, преследующих любое крупное государство. Рим мог развалиться изнутри, и его основательно подтачивали черви гуманизма, разложившие стойкое общество на мягкие элементы.

Совершенно не стоит забывать, что в конце XIX века (время написания книги) общество сильно лихорадило, поскольку быстро набирали оборот социалистические идеи и технический прогресс. «Камо грядеши» стоит больше рассматривать под углом влияния страданий пролетариата под пятой капиталистов. Общество готово было взорваться… и спустя два десятка лет пали последние империи.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Английскую классическую литературу можно любить, либо никак не воспринимать. Всегда были и будут те, кто относит себя к первым, а кто — ко вторым. Тут уже ничего не сделаешь. Не стоит искать вину в неправильных вкусах или в отсутствии чувства понимания прекрасного. Не каждый может читать долгие пространные описания английского автора, пока он находится в упоении от хождений вокруг одной темы на протяжении многих страниц, иной раз раздувая короткий диалог в «содержательную» полновесную главу. XIX век в этом плане вообще был жестоким, требуя от писателей именно большое содержательное произведение, иначе их дело было обречено на голодное существование. Этим грешили не только англичане, но и их соседи — французы, выдававшие бурным потоком тяжеленные произведения, только наполненные более быстро развивающимся сюжетом. Уилки Коллинз никуда не спешит, давая читателю шанс почувствовать себя причастным к расследованию. С поисками женщины в белом покончено, пора начинать погоню за мистическим лунным камнем.

Рассказать историю от лица разных персонажей — гениальная находка для английского автора. Коллинз ранее прибегал к подобному приёму, теперь он повторяет его в новом произведении. Давая читателю превосходную приключенческую вводную, действительно интригуя и описывая всё в далёком от английских традиций духе, Коллинз очень быстро возвращается на родные земли, где, в отличии от Индии, всё обыденно чопорно, надменно и крайне въедливо. Интрига вполне могла быть на самом деле, только читатель внутренне понимает, что не может оказаться виновным тот, о ком Коллинз пишет половину книги. И ведь Коллинз пишет весьма основательно, буквально копаясь в грязном белье подозреваемых, меняя следователей и рассказчиков, прыгая от рассказа в настоящем времени к эпистолярному жанру. Для Коллинза «Лунный камень» — это забава. Автор смешивает доступные ему стили, изобретая что-то своё. Но при этом он остаётся английским классическим писателем, из-за чего структура произведения пребывает в неизменном виде.

Разбираться в происходящих событиях нет особой нужны, поскольку «Лунный камень» подойдёт читающим без спешки людям. Они будут с упоением радоваться каждому последующему абзацу, находя восторг от необъятности самой истории. Английских писателей трудно обвинить в невнимании к деталям, что для основательного читателя является настоящим кладом. Учитывая детективную составляющую «Лунного камня», то сокрытая тайна начинает сводить с ума. Коллинз разбирает все возможные варианты происшествия, задействовав в сюжете не только дотошных героев, но и восточную экзотику, которая сама по себе служила дополнительным интересом для современников автора, готовых поверить в любой сказочный расклад такой далёкой от них Индии. Кажется, история может быть с мистическим уклоном, чему читатель будет верить до самых последних страниц, имея для этого весомые аргументы из активно вмешиваемых в повествование автором сюжетных ходов. Может действительно над лунным камнем довлеет проклятие невинно убиенных хозяев, а может дело в той же самой человеческой жадности, запустившей цепочку трагических событий.

Уилки Коллинз считается автором, с которым следует обязательно познакомиться. Точно также считается, что надо познакомиться ещё с обширным рядом английских классиков. Это не представляет затруднений, если подобная литература не вызывает отторжения, иначе её чтение превращается в пытку и чаще всего заканчивается стёртыми зубами, вследствие скрежетания оными. Стоит разумно подходить к выбору литературы для чтения: книги должны приносить радость. Если возникает желание быть в курсе творчества некоторых авторов, то одной-двух книг вполне будет достаточно. Отрицательный опыт — необходим. Негативный отзыв — тоже нужен. Иначе равновесия достигнуть не получится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Однажды, гонимые белыми людьми, индейцы вынуждены были найти пристанище в неуютных землях, весьма обширных и малонаселённых. Уж отсюда-то их уже никто и никогда не должен был выгнать. Однако, белые люди не могли найти покоя, продолжая расширять свои владения всё дальше на запад, отодвигая границу в сторону неосвоенных земель. Джеймс Купер именно в прерии решает окончить историю об индейце Натти Бампо. К этому времени умер самый последний из литературных могикан Чингачгук, поэтому Натти предстоит в одиночку окончить свои последние дни в казалось бы спокойной обстановке среди холмов и коварных речных потоков. Мирного созерцания жизни Купер никогда не обещал читателю, поэтому вновь предстоит погрузиться в кровавые разборки индейских племён между собой и с белыми людьми. Будут среди них ярко отрицательные и строго положительные герои — как у Купера и заведено.

В прерии нельзя встретить людей, пройди ты ходить пятьсот миль. Кругом унылый однотипный пейзаж, в котором легко затеряться. Но без диалогов Купер сюжет построить не может, а значит Натти Бампо просто обязан кого-нибудь встретить на своём пути продвижения на запад. Этим кем-то могли оказаться индейцы, если бы книгу писал, допустим, Джеймс Шульц. У Купера же индейцы не могут чем-то заниматься, если в сюжете не задействованы белые люди. Может, читателю было интересно взирать за соседством двух народов, вынужденных существовать на одной территории, поэтому Купер делал акцент именно на таких моментах. В самом деле, не читать же о дрязгах самих индейцев, своим благородством и коварством сводящих друг друга в могилу, забирая в качестве трофея скальп поверженного врага. Читателям Купера было интереснее наблюдать за нарастающим превосходством белых людей, менее одарённых силой и наблюдательностью, но берущих верх благодаря общим умственным способностям и изворотливости.

Куперу нравятся индейцы — это трудно не заметить. Он с любовью и теплотой описывает их быт, делится мудрыми речами старых вождей. Одновременно с этим Купер понимает необходимость индейцев подстроиться под новые условия. Их образ жизни при всех своих положительных моментах сильно устарел и нуждается в трансформации до европейского уровня. По своей сути, индейские племена не смогли воспользоваться своей смекалкой до такой степени, чтобы развить общество технически, застыв на стадии кочевых племён. Купер не вдаётся в подробности, описывая индейцев — для него они все на одно лицо, различные только названиями племён и некоторыми расхождениями в понимании морали. Все индейские племена идентичны, что Купер твёрдо вбивает в читателя, не придавая значения тому факту, о котором говорят другие писатели, утверждая наличие разнообразия среди индейцев, в числе которых попадались очень мирные и оседлые племена, развивающие сельское хозяйство и отражающие нападки кровожадных соседей.

В очередной книге Купера об индейцах прерия становится новой декорацией для происходящих событий. Не так важно, о чём будет сюжет, поскольку он мало отличается от аналогичных ему других произведений автора. Вновь читателя ждут высокопарные слова, романтически настроенные герои, индейские размолвки и бесконечная мудрость людей, осознающих крушение одного мира в угоду процветания другого. Каждый герой увлечён своим собственным делом, а их встреча друг с другом — удачное/неудачное стечение обстоятельств, дающих возможность поучаствовать в приключениях, суть которых не имеет никакого значения, поскольку главный смысл заключается в красочности картинки. «Прерия» наглядно показывает читателю опасность заходить за фронтир, и почему всё-таки люди решались отправляться на поиски новых проблем.

Индейцы были и будут: их история уникальна, а они сами — кладезь полезной информации. Как про них не писать, это же такой пласт сюжетов для романтически настроенных писателей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

«Нет, ребята, я не гордый.
Не загадывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль.»
(с) Твардовский «Василий Тёркин»

Тиль Уленшпигель — герой народного творчества. Подобных ему можно найти во всех уголках мира. Достаточно вспомнить про Ходжу Насреддина, что также на осле путешествовал по арабскому Востоку, ёрничая и подтрунивая над каждым встречным. Таким же ярким персонажем является герой китайского «Путешествия на Запад» Сунь Укун. Уленшпигель мог жить на самом деле, но никто данного факта пока ещё не доказал. В сказаниях он появился много раньше того времени, в которое его решил поместить Шарль де Костер, сделав из Тиля борца за независимость от католической церкви и испанского владычества над странами современного Бенилюкса. Однако, именно Костер закрепил в памяти последующих поколений тот образ, от которого отталкиваются, вспоминая про Уленшпигеля. Пускай, он отныне становится героем народа, страдавшего от притеснений. Костер предложил такой вариант, который устроил практически всех.

Пепел отца стучит в сердце Уленшпигеля, заботы о гёзах (нищих) заменяют его лёгким воздух, лишь острый язык подобен кинжалу, сражая людей плодами софистических рассуждений. Тилю нравится играть словами, чем он занимается с самых первых страниц, выставляя себя за дурака, мнение которого трудно оспорить. Логика не будет работать, если твой оппонент начинает прибегать к диким аллегориям, находя в любом деле выход с помощью правильной комбинации слов. Со стороны кажется, Уленшпигель — мастер разговорного жанра, способный переговорить кого угодно. За яркими сценами проказ проходит детство Тиля, пока он не сталкивается со зверствами церкви и её ретивых служителей, нанёсших лично ему незаживающую душевную рану. Уленшпигель забывает о беззаботности, становясь оружием революции, неся людям уже совсем другие слова, наполненные возвышенными выражениями. Имя такого героя обязано было быть у всех на устах.

Литература о средних веках и временах более современных, если в сюжете присутствует католическая церковь, всегда угнетает. Повествование обязательно описывает зверства инквизиции, а также борьбу церкви за власть над людьми. Человечество превращалось в тупой инструмент, которым помыкали, лишая его права на собственные мысли об ином мироустройстве. Костер возводит всё в абсолют, вызывая у читателя чувство праведного гнева. Церковь не только зверствовала, но и наживалась всеми доступными способами, для чего достаточно вспомнить продажу индульгенций. Костер так красочно описывает данный процесс, что он больше напоминает деятельность страховой компании, навязывающей свои услуги. Отпущение грехов можно было купить на несколько жизней вперёд. И если кто отказывался покупать индульгенции, на того окружающие смотрели косо. Однако, покупка индульгенции не могла уберечь от инквизиции, пыток и казней, заполонивших земли Фландрии и Нидерландов.

События «Легенды об Уленшпигеле» касаются второй половины XVI века, поскольку в книге упоминаются император Священной Римской Империи Карл V, его сын Филипп II, король Франции Франциск I, штатгальтер Голландии и Зеландии Вильгельм I, а также сам факт борьбы против Испании и действующая система индульгенций, отменённая папой Пием V в 1567 году. Современный читатель может придти в ужас от действовавших тогда нравов, полностью лишённых проявлений гуманности. Стоит помнить, что тогда всё воспринималось иначе, а человеческая жизнь мало кем ценилась. В этот период также жил флорентийский ювелир Бенвенуто Челлини, оставивший после себя примечательный трактат о своём времени. Ужасающие церковные процессы, добывание пытками сведений у подозреваемых и любимая людская забава наблюдать за сжиганием людей на костре — печальная сторона обыденности тех лет. Бедные роптали, не имея сил противостоять такому положению дел, среди них был и Тиль Уленшпигель, рано столкнувшийся с несправедливостью жизни.

Очень часто Костер в повествовании сбивается на фантастические элементы, давая Уленшпигелю возможность участвовать в слишком неправдоподобных приключениях, уже никак не связанных с борьбой за независимость. Сам Уленшпигель после изгнания из Фландрии всё больше уподобляется рупору революции, поднимая людей на борьбу. Костер вырастил из шута и балагура ответственного человека, знающего для чего он теперь живёт. Изначально не являясь героем, Уленшпигель им всё-таки стал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В Стивенсоне иногда просыпался Эдгар По, отчего творчество знаменитого детского писателя обретало мрачные оттенки. Наглядным подтверждением этому служат следующие повести и рассказы: Весёлые ребята, Билль с мельницы, Убийца, Джанет продала душу и Олалья. Читатель может легко подпасть под депрессивное действие каждого из этих произведений. Стиль Стивенсона не сильно меняется, сколько бы художественных работ он не создал — всегда остаётся при своей манере изложения, не улучшая и не ухудшая подход к творчеству. Оценить автора может только истинный любитель или, продолжающий оставаться ребёнком, взрослый. Сборник рассказов не богат на события, давая читателю только прямолинейный путь из рассуждений Стивенсона, иногда применяющего интересные подходы к восприятию реальности, находя коварство в морском течении или доходя до абсурда в наблюдении отдельных явлений.

Героями произведений Стивенсона не обязательно являются дети или подростки, ими могут оказаться инфантильные взрослые, с наивностью принимающие жестокое к себе отношение. Не научившись толком жить, герои начинают искать приключения или совершать преступления. Писателю остаётся показать читателю движение таких людей по сюжету, сопроводив текст дополнительными действиями. Стивенсон предпочитает изыскивать мысли героев среди своих собственных, проецируя себя в описываемые им события. Самый адекватный приём правдивого восприятия реальности позволяет читателю глазами автора наблюдать движение людей в одну сторону, задавая вопросы вечности о необходимости человеку идти вместе со всеми, или отправиться на поиски затонувшего галеона из числа кораблей непобедимой испанской армады.

Не забывал Стивенсон и про мистическую составляющую своего творчества. Как-то у него получалось брать простую ситуацию, сделав несколько пассов руками, превратив повествование из обыденной ситуации в таинственную историю. Загадки человеческой души интриговали многих писателей на рубеже XIX и XX веков, воплощавших в своих произведениях фантастические сюжеты. Находки брали начало из самых глубин подсознания, подчас основываясь на животных страхах. Страх наказания перед Всевышним за преступления продолжал беспокоить мнительных людей, со стороны восприятия которых Стивенсону и удавалось добиться таинственности.

К слогу Стивенсона нужно обязательно привыкнуть. Он довольно сложен для восприятия. Стивенсон ничего не делал для лёгкого чтения, нагромождая словами не самый сложный сюжет. Мастером малой формы данного автора назвать трудно. Редко какая повесть у него получалась достойной внимания, а крупная не всегда могла похвастаться увлекательным сюжетом. Пока герои Стивенсона исследуют мир, сам Стивенсон пишет об этом истории. Пожалуй, только восприятие подростка способно понять весь размах таланта писателя, сохраняя тёплое чувство на протяжении всей жизни.

Что вижу, о том и пишу — именно так можно кратко сказать об оставленных Стивенсоном произведениях. Автор уделял чрезмерное внимание деталям, не требовавшим к себе такого подхода, и слишком часто концентрировался на каждом шаге действующих лиц, воспевая важность рутинных действий над иными достижениями. Основным для Стивенсона было показать постепенное продвижение, даже если оно не будет иметь завершающего аккорда. События происходят, но финал у них отсутствует. Читатель ныряет в пустоту, оставаясь наедине со своим толкованием.

Забывать нельзя, но, как быть, если запомнить невозможно? Похоже, Стивенсон так и останется для потомков автором двух (для кого-то трёх) произведений. Ничего страшного в этом нет. Главное, когда имеется одна достойная вещь, благодаря которой тебя запомнят, а всё остальное — простят. Стивенсон в веках останется писателем для романтиков и мистиков; остальным просто необходимо ознакомиться с его творчеством, чтобы иметь представление.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пока Россия продолжает дорожить мнением «загнивающего» Запада, Тургенев подмечает тонкие грани особенностей национального характера. «Дым» становится исповедью писателя, что с болью в сердце принимает противостояние славянофилов и западников. Правду можно найти в суждениях любого человека, как бы они не были противоречивы: легко убедить себя в единственной точке зрения, не принимая чужого мнения. Прорубленное Петром I окно впустило в Россию из Европы дымный ветер, нависший над страной всерьёз и надолго. Технический прогресс потребовал принести в жертву частицу самобытности; интеграция набирала обороты, становясь болезненной темой для разговоров. Когда-нибудь окно захлопнется, как изначально планировал Пётр I: тридцать лет ставни были открыты, а потом их никто не стал закрывать.

«Дым» можно разобрать на цитаты — они никогда не потеряют актуальности. Кроме цитат в книге ничего больше нет. Тургенев честно создавал художественное произведение, наполняя его сюжетом и диалогами. Только большая часть — пустые и бессодержательные разговоры, подводящие читателя к очередной порции откровений. Нет в «Дыме» любви, революционеры отсутствуют, никто не забывает себя во имя чьих-то идеалов, трагическое завершение не просматривается. Создаётся впечатление о непричастности Тургенева к написанию этой книги, будто он поменял своё представление о жизни или стал более мягким писателем, отныне обличающим действительность, не толкая людей на баррикады за сомнительное правое дело.

Запад и Восток обретают в «Дыме» своих сторонников, каждый из которых чётко аргументирует свою позицию. За правдивыми высказываниями в тени остаётся несостоятельность речей. Герои произведения бьются лбами друг с другом, стараясь повлиять на мнение собеседника. Если один видит в России только сырьевой придаток Европы, то его оппонент настаивает на праве русского народа жить без влияния постороннего мнения. Не обо всём говорит Тургенев, делая упор только на внутреннем представлении, наслушавшегося других людей, человека. Мнительный читатель с трепетом находит сходства со своей современностью, поддакивая каждому слову. Нельзя воспринимать одного автора, не сравнивая его с другими писателями, имевшими сходные взгляды, но подходившими к описанию с иных позиций. Для Тургенева-реалиста отражение действительности заключается в рассмотрении со стороны брожения общественных мнений, без конкретной привязки к определённым процессам.

Читатель может справедливо заметить о постоянности борьбы Запада и Востока в душе русского человека. Однако, до таких рассуждений дело было только тем, кто не имел иных целей, кроме желания присоединиться к обсуждению, тогда как большую часть страны данная тема совершенно не интересовала. Страна всегда жила, исходя из собственных ощущений действительности, перерабатывая внутри себя всё постороннее. Кажется, правильно думали славянофилы, взявшиеся образумить крестьян. И также правильно думали западники, приходившие в ужас от положения рабов части своих соотечественников. Коренных различий никогда не существовало, всё происходило согласно желанию сделать жизнь лучше. Все допускают, что Пётр I прорубил то самое окно в Европу, но ведь именно он закрепил одну часть людей за другой, преследуя благую цель улучшить поступление налогов в казну с каждого жителя государства.

Герои «Дыма» маются от безделья, не предпринимая активных действий. Тургенев позволяет читателю подслушать чужие откровенные разговоры, где каждое действующее лицо имеет право высказаться о беспокоящих его проблемах. Люди честно делятся мыслями, чаще предлагая накрученный вид воспринимаемой ими действительности. Тургенев помогает героям перегибать палку, усиливая накал страстей. Только всё быстро затухает, не оставляя после себя ничего, кроме дыма, готового принести новую порцию впечатлений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Забыть о возвышенном и опуститься в пучины человеческих пороков — любимая тема Оноре де Бальзака. Его пером поднималось множество проблем, справедливо получивших прозвание «Человеческой комедии». Главное неудобство, встречаемое в произведениях французского классика, — отсутствие чёткой сюжетной линии. Виной этому стал многолетний литературный труд, где вспышка одной яркой идеи сочеталась одновременно с несколькими параллельными сюжетами. Бальзак писал главы для произведений блоками, откладывая на потом и дописывая, публикуя промежуточные результаты в виде оригинальных историй, а потом объединяя часть из них под одной обложкой. Читатель вынужден разбираться в этой мешанине самостоятельно. Если задуматься, то можно разложить все произведения Бальзака отдельно друг от друга, тщательно выбрав содержание каждого блока, чтобы потом это соединить в одну очень большую эпопею. «Блеск и нищета куртизанок» при жизни Бальзака состояла из трёх частей, и лишь после его смерти в эту книгу вошла четвёртая часть. Во всём этом могут разобраться только люди, специализирующиеся на творчестве Бальзака, остальным следует только читать и делать выводы.

Читателю предлагается четыре истории, объединённые общим сюжетом и действующими лицами. В каждой из них свой главный герой, поэтому надо сразу настроиться на неожиданные повороты сюжета. Где будет казаться, что название книги сходится с содержанием, там читатель очень быстро будет разочарован. За громким названием скрывается Изнанка современной жизни, под прозванием которой Бальзак и публиковал свои отрывки. Откуда появилось словосочетание про куртизанок установить затруднительно. Действительно, Бальзак концентрирует внимание читателя на тёмной стороне жизни французов, проводя экскурсы в историю куртизанок, юридической системы и местных тюрем. Не стоит думать, что Бальзак пишет обо всём, исходя из желания укорить действующую модель общества. Отнюдь! Бальзак искренне восхищается достижениями французского народа, описывая эту изнанку в весьма ярких серых красках.

Сопутствующие друг другу истории каторжника и падшей женщины, вовлекая дополнительные элементы, отдалённо перекликаются с «Отверженными» Виктора Гюго, на фоне которого Бальзак оказался более мрачным писателем, чем этого можно было ожидать. Конечно, Бальзак подходит к своей истории со стороны общественного мнения, и способности юристов дать правильную интерпретацию чужим заблуждениям без вовлечения разрушительной мощи революционного восстания. Он последовательно водит читателя по закоулкам, чтобы потом погрузить в пучину судебного процесса, воплотив в нём собственные представления о последствиях асоциального образа жизни. Оказывается, не так страшно находиться в застенках тюремной камеры, когда к человеку стали относиться с уважением его прав.

Развивающееся действие бросает читателя от чувства непонимания к ощущению неправильного хода событий. Бальзак безжалостно обращается со слабыми зависимыми людьми, делая их жертвами обстоятельств, позволяя надо всем воспарить гению человека, действующему преступными методами для кажущегося благоразумного поведения. Такое вполне применимо в жизни, где только зло может торжествовать над действительностью. Когда одного героя убивают, другой сводит счёты жизнью, третий получает одобрение своим действиям и счастливо доживает до преклонных лет.

При чтении надо подготовить себя к постоянному вниманию сопутствующей справочной информации. Её обилие легко может перевести книгу из разряда художественной литературы в энциклопедии, где временные вставки происходящих событий становятся записями на полях, приведённые красоты ради. Жить стало лучше — только такой вывод можно сделать после ознакомления с «Блеском и нищетой куртизанок». Не зря французский народ так будоражило на протяжении XIX века — всё планомерно шло к изменению общественных ценностей. Закрывая книгу, можно спокойно переходить к следующей, даже если ей снова окажется произведение Бальзака: Франция ближе не станет, но уважением к стране проникнешься.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Люди не меняются до тех пор, пока на их смену не приходит новое поколение, отличающееся в своих порывах и моральных ценностях от предыдущего. Отразить такое положение дел взялся молодой Лев Толстой, продолжая оттачивать навык писательского мастерства. В его словах ещё нет наставительных нотаций — до них оставался целый год, когда свет увидит повесть «Юность». Но уже заметны попытки анализировать происходящие с людьми изменения. Читателю предлагается история двух гусаров — сына и отца; они схожи внешне и разные по характеру. Их судьбы переплетаются благодаря случайному стечению обстоятельств, вне задействования одновременно. Сперва Толстой знакомит с отцом, а уже потом, спустя двадцать лет, с сыном. В обществе за это время поменялось многое, и прошлое не заслуживает анализирования с позиций последующих поколений.

Когда-то Россия не имела железных дорог, поэтому путешествие из Санкт-Петербурга в Москву занимало восемь дней по тряской земле. Тогда мужчины по-другому относились к женщинам: они были готовы броситься из противоположной части комнаты, чтобы поднять оброненный дамой платок. Этикет высшего света дозволял кавалеру вызывать обидчика на дуэль. В такие благоприятные для общества дни грубость тщательно маскировалась. Человек оставался человеком, но поступал согласно прописанным в то время правилам. Сущая глупость, скажет современный читатель, требовать от провинившейся дамы разрешить при людях поцеловать ей руку — такие нравы достойны быть образцом для любовных романов. Толстой может приукрашивать, опираясь на детские воспоминания и на рассказы старшего поколения. Мужчина мог быть в меру необуздан, горячим на суждения и бесконечно нежным со слабым полом, находя удовлетворение в малом. Именно в такой атмосфере читателю даётся первая история, где гусар-отец режется в карты, а потом совершает «безумства» в отношении прелестницы.

Показав идеальное общество, Толстой начинает искать оправдания необдуманно лёгкому поведению гусара-отца, позволяя гусару-сыну снисходительно относиться к былым амурным похождениям родителя. Тот вёл себя соответственно своему времени — тогда такая модель поведения обществом осуждалась, но принималась за естественное для мужчины поведение в высшем свете. Лишний повод поговорить о чужих пороках — любимая забава на раутах; и чем поступки экстраординарнее, тем более живой окажется беседа. Гусар-сын отличается от отца менее вспыльчивым нравом и, неизвестно откуда появившейся, скромностью. Для него недопустимо обесчестить кого-нибудь из своего окружения, а чужую благодарность ему неудобно принимать безвозмездно. При сходных внешних чертах, Толстой наполнил сына первого гусара несвойственной наследственностью, отрезав всё отрицательное. Гусар-сын должен был жить во времена отца, а гусару-отцу по духу ближе позднее время, до которого он, вследствие своей необузданности, не дожил.

На фоне несоответствий в отдельно взятой семье, Толстой начинает воссоздавать женское общество, примечательное для него монолитной целостностью: в будущих произведениях данная тема будет только усиливаться. Поколения сменяются, а заботой женщин остаются дети и домашний очаг. Именно на это направлены их устремления. Взрослую дочь считается важным отдать замуж — чем скорее, тем лучше. Хорошо, если избранник будет иметь положение в обществе и обеспечен деньгами, иначе придётся пристраивать куда получится. Иногда мать могла желать дочери дать в мужья просто хорошего человека. Толстой, избавив от отрицательных черт гусара-сына, также поступает в отношении, любимой гусаром-отцом, женщины, набравшейся опыта за прошедшие двадцать лет. Нужно было заклеить трещины на сердце одной, чтобы дать счастье. Логичное завершение начатого предками, должны принять на себе потомки.

Счастье одних — несчастье других.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №2

Писатель всегда прав — это аксиома. Ему подвластны слова, влияющие на других людей. Под его пером может быть создана империя честности, либо государство позора. Всё зависит от влияющих на писателя факторов. Если он задумает показать естественную сторону человеческой сущности, то обязательно будет стоять перед выбором — взять за основу обездоленных или отдать предпочтение предприимчивым людям — от этого зависит многое. Эмиль Золя решил для себя однозначно: ему требовалось показать чувство пожирающей жадности. С точки зрения происходящих в «Добыче» событий — всё очень обыденно и укладывается в понимание типичных процессов. Золя не отдалялся от основной темы, концентрируя внимание на всем доступной возможности разбогатеть. Другие писатели могли себя позиционировать защитниками социально незащищённых слоёв населения, взбудораживая отрицательные эмоции. «Добыча» стоит над всем этим, защищая господствующий класс.

У Пьера Ругона было пятеро детей. Третьему из них, сыну Аристиду, суждено стать центральной фигурой «Добычи». Он впитал в себя основные черты отца, являясь таким же предприимчивым человеком. Обманывать родню ему не довелось, но совершить это в отношении парижан — вполне. Нет ничего лучше лёгкой наживы, и совершенно неважно, каким образом её достичь. Когда-то Ругон, теперь он Саккар, что очень похоже на Маккар (фамилию любовника его бабки). Ущербный в плане политических воззрений, Аристид умеет извлекать прибыль из воздуха. От этого страдают безвинные люди, которые и должны страдать, опираясь на убеждения Золя. В руках Эмиля Аристид постепенно превращается в финансового воротилу, обладателя большого количества денег и прожигателя жизни. Разбираясь по существу, путь Аристида может иметь своё место в истории Франции времён правления Наполеона III, показывая объективно общий дух предпринимательской жилки в людях, в чьих руках оказываются громадные денежные потоки.

Золя не останавливается на одной теме. Герои «Добычи» живут жизнью богатых людей, ни о чём не задумываясь. Горе богатых дано познать только богатым. От великосветской скуки они совершают много глупых поступков, подрывая общечеловеческие ценности. Лёгкие отношения становятся источником тяжёлых ситуаций. Греховное падение — лучшая тема для пустых разговоров. Когда жена не видит мужа неделями, то может ему изменить с пасынком, порождая ворох слухов. Золя мог быть объективным, но предпочёл излагать происходящие события сухим слогом, подавляя частым сумбурным описанием лишних сюжетов. Женоподобный сын Аристида — отражение отсутствия твёрдой руки при воспитании ребёнка. Предыстория жены — лишние строчки на широкой улице снесённых домов в угоду строительства новых жилых кварталов.

В своём повествовании Золя и раньше уходил в дебри поиска нужных слов для описываемых им событий. Он погружался в себя, наполняя текст путаными фразами. Под давлением натурализма у читателя от творческих изысканий Эмиля должны были формироваться красочные образы эпохи Наполеона III; но, поскольку Золя некоторые сцены наполнял взглядом героев изнутри, дело доходило до подобия потока сознания. Очень трудно примерить на себя чужие мысли, даже если ты являешься создателем оригинальных персонажей. Ничего из пустоты не появляется, поэтому каждый писатель находит нужное для творчества в окружающем мире. Золя не мог быть исключением — кто-то один или несколько людей должны были стать прототипами действующих лиц. Аристид Саккар не такой уж оригинальный человек, чтобы приписывать его создание одному Золя.

Почему после темы революции Золя взялся за финансовые махинации? Видимо, есть в этом важная составляющая смены правящих режимов. Порывами одних пользуются другие, а Золя просто фиксирует это на бумаге.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Про любовь известно, что не знаешь, где её найдёшь, а где потеряешь. Случайное стечение обстоятельств формирует в голове картинку идиллии, основанную на пережитых ранее впечатлениях. При холодном расчёте и разумном подходе, влюблённость легко гасится твёрдой опорой на действительность. Если в душе часто раскрываются бутоны ярких роз, тогда обязательно кровоточат пальцы, соприкоснувшись с шипами. Свой отпечаток накладывает возраст и накопленный опыт. Молодым людям очень трудно смотреть на мир без понимания допускаемых в поведении оплошностей. Стремление быть счастливым вступает в противоречие с объективной реальностью дальнейшего существования. Вся жизнь впереди — нет сдерживающих факторов. Александр Дюма-сын, будучи двадцатичетырёхлетним юношей, не мог воспринимать обыденность в иных красках, кроме возвышающих человека эмоций от любовных переживаний. Рассказанная им история — великосветское приключение впечатлительного мужчины, падкого на красоту и шикарные наряды. Дюма дал ему возможность примерить на себя взаимную любовь первой в городе куртизанки, и сердце не выдержало, затуманив голову большим притоком крови.

Куртизанка — не просто женщина лёгкого поведения. Она скорее спутница богатого человека. Её главное назначение — дать мужчине почувствовать себя любимым и умным человеком. Градации упадка в профессиональном отношении могут разниться, где под куртизанками не обязательно будут пониматься столь возвышенные создания. Дюма не берёт во внимание женщин, утоляющих только страсть. Ему нет нужды говорить о приземлённых чувствах, предпочитая отдавать всего себя описанию душевных переживаний, возникающих при очень сильной любви. Для такой роли хорошо подходят знающие себе цену женщины, пользующиеся благосклонностью кавалеров для улучшения собственного положения в обществе. Дюма не исходит из понимания, что преобладающее отношение к куртизанкам — негативное; это не имеет никакой роли для влюблённого человека. Когда душа трепещет от одного вида любимого человека, тогда не так важно, кем он является для других.

Много позже главный герой придёт к согласию с реальностью. Жизнь его заставит расставить приоритеты в другом порядке. Но Дюма пишет книгу в молодом возрасте, практически совпадающим с возрастом главного героя его произведения. «Даму с камелиями» можно назвать личной историей отношений писателя с куртизанками, несколько изменив детали для придания происходящему большей трагичности. Художественное произведение не должно совпадать с настоящей жизнью, если не ставит целью объективно отразить исторические процессы. Для Дюма проблематика взаимоотношений более поверхностная — для него описываемые события являются именно объективными. Читателю может быть очевидна наивность действующих лиц и романтизация отношений двух любящих людей. Окончательно взвесить повествование не представляется возможным — нужно соглашаться с писателем, забыв про личное мнение, если возраст перешагнул за отметку юности.

Дюма осознаёт критичность пылкой беззаветной любви. Иначе откуда мог появиться в произведении настойчивый голос сурового отца главного героя? Это могло быть использовано для придания повествованию трагических нот. Нельзя развязать нити любви, запутанные в клубок подёргиванием за концы. Дюма прибегает к работе острым режущим инструментом, раня в сердце главного героя и лёгкие его куртизанки. Накал страстей мог довести их до самоубийства, будь Дюма решительно настроен на доведение любовной линии до логического конца. Мешает подобной развязке мягкотелость главного героя, способного капризничать и рыдать, совершая глупые поступки. На его фоне куртизанка выглядит опытной женщиной, чья судьба была слишком печальной, чтобы мечты превращать в реальность. Заклеивать разрыв Дюма не стал, глубже вонзив инструмент, пустив одному кровь, а из другой выпустив воздух.

Пусть о любви пишут молодые — они знают в ней истинный толк, лишённый предрассудков старшего поколения.

Автор: Константин Трунин

» Read more