trounin.ru

Марк Твен — уникальный писатель, гений цинизма и сарказма, неогранённый алмаз американской литературы. Его едкие замечания в своё время, наверное, жалили общественность США похуже шмеля. Смело можно утверждать — Твен писал на злобу дня. Всё подмечал и облекал в нужную форму. Читателям Твен известен в первую очередь по приключениям Тома Сойера и Гека Финна. произведениям на историческую тему Жанна д’Арк, Принц и нищий. Не меньшую значимость добавляют в его актив бесподобная книга о приключениях янки из Коннектикута при дворе короля Артура, ставшая излюбленным приёмом в кинематографе для создания альтернативной истории. Писал Твен и рассказы, которые по форме были и маленькими, и большими. Какие-то интересными, какие-то нет, а иные стали хорошо известными.

Пожалуй самым знаменитым рассказом Твена является «Банковский билет в миллион фунтов стерлингов». Два человека заключают спор о невозможности потратить купюру в миллион долларов и при этом не умереть от голода. Находят в качестве подопытного простака с улицы. Знакомая ведь история? Думаю да. Не менее умным стал для меня рассказ о матери, беззаботно любящей свою крошку, доведшей ребёнка до того, что он чуть не умер от мнимого заболевания. Прямо пособие для психологов и психиатров. Полезно будет молодым родителям, ничего не знающим о традициях Спарты, выращивающих не члена общества, а комнатное растение.

Рассказы на любой вкус. О людях, которые громко кричат о своём призвании в профессии, при этом являющихся форменными шарлатанами с улицы. О грязной сути политики. Прямо бальзам на душу. Не зря ведь известные люди теряют всякое уважение общества, когда идут во власть. Их полюбили не за это. И не для этого. Пламя страсти слегка угаснет. Ветер сменит направление. Есть рассказ о непобедимости бюрократического аппарата. Всего и не перечислить.

Хотите взглянуть на правдивые истории, которые никогда не потеряют актуальность? Они и сейчас могут быть восприняты как недавно произошедшие. Твен так ярко всё описал, что ему невозможно не поверить.

» Read more

«Ибу ибуди — хуйдао муди (Шаг за шагом можно достигнуть цели)»
известное китайское выражение

Спасибо тому человеку, что посоветовал мне прочитать Избранные произведения писателей Дальнего Востока от издательства Художественная литература. Книга не зря была издана в 1981 году, и не зря было использовано слово «избранные». Произведения действительно избранные, они написаны писателями XX века, писателями прокоммунистически настроенными, желающие всеми фибрами души всеобщего блага, но не того блага, что нам сейчас освещает путь. Те люди были твёрдо уверены в своей позиции. Наживаться на людях для них настоящий позор. Людям надо помогать. Надо забыть о своём счастье, надо думать об общем счастье. Тогда были такие времена. Топить людей считалось зазорным. Феодальные пережитки уходили в прошлое. Люди впервые в жизни стали смотреть вперёд. Угнетение человека наконец-то отходит назад, уступая место светлому будущему. Коммунистическому будущему.

В книге представлены произведения китайских, монгольских, корейского и японского писателей. Давайте посмотрим кто и что нам хотел рассказать:

1. Китай

— Ай У. Один из именитейших писателей страны в сборнике представлен мало. Два небольших рассказа с открытым содержанием, без конца. Просто заметки о жизни. Больше понравился рассказ о стойкой женщине «Жена Ши Цина». Автор не рассказывает кто она, даже не называет её имени. Просто жена Ши Цина. И всё. Мужа забирают из семьи, возможно убивают. И вот она со всеми своими детьми пытается выжить. Крутится как белка в колесе. Но куда ей против крупного землевладельца, требующего арендную плату. Рассказ о безысходности, о вреде старых пережитков, обличает жадность как порок.

— Чжао Шули. По старым китайским негласным законам любить молодого человека противоположного пола скорее возбранялось, бить жену одобрялось, перечить старшим порицалось. Несправедливость налицо. Новое правительство твёрдо встало на курс искоренения феодальных традиций. Новые веяния подули на село, где особенно трудно приходилось жить крестьянам. У многих жизнь была разрушена, многие терпели несчастье в личной жизни. Теперь всё будет по другому. Мао позаботится.

— Ли Чжунь. Его рассказ «Не по тому пути» мне очень понравился. В центре сюжета старик, всю жизнь мечтавший о собственном плодородном куске земли. У него есть участок, но с него семью не прокормишь. А тут один незадачливый крестьянин собрался продавать самый добрый участок в деревне. Одна проблема встаёт перед стариком. Его сын, ярый коммунист, во всю отговаривает отца. Нельзя так поступать — говорит он ему. Если у человека проблема, то не надо забирать у него последнее, нужно в крайнем случае дать денег в долг, надо постараться наладить его дело. Такое добро не будет забыто. Надо жить сообща и помогать друг другу. Трудно старику понять сына, он-то идёт по своему верному пути, а сын твердит, что не по тому.

— Цзюнь Цин. Участник гражданской войны против Гоминьдана. Особого интереса не вызвал. Как и исторический рассказ Чэнь Сяньхэ.

2. Корея представлена только писательницей Кан Гёне.
Её повесть «Проблема человечества» сперва читается очень тяжко, но потом раскрывается всеми своими красками. Опять о трудной жизни в деревне и о не менее трудной жизни в городе. Тема раскрывается опять же отходом от феодальных привычек. Эксплуатация людского труда должна быть соразмерной, чтобы человек не страдал, а достойно зарабатывал и жил не зная бед. Но нет такого. Людей используют как хотят, платят копейки, а то и просто обманывают. Тяжело в порту, тяжело на стройке, тяжело на фабрике. Люди вышли из одной деревни, стали жить в городе, но пересекаясь уже не узнают друг друга. В конце можно слёзы лить и клясть проклятых капиталистов. С такими произведениями точно станешь коммунистом. Ярко, пылко, в точку, на злобу дня.

«Чем так жить, вернулись бы лучше домой в деревню, занялись бы сельским хозяйством, как их жёны, и куда больше было бы пользы. Так нет, они предпочитают ютиться по углам в Сеуле, невзирая на голод и нужду. Ради чего? Единственное их желание — пристроиться к какому-нибудь капиталисту и управлять журнальным или газетным издательством. Мнят, что только так могут добиться мало-мальской известности и влияния на массы. Когда животы подведёт, они помалкивают, а только набьют желудки, начинают критиковать: эта газета такая-то! Этот журнал такой-то! Послушаешь иногда их споры, подумаешь, что это первейшие оппозиционеры. А на поверку — серенькие людишки, бездельники с затхлой мелкобуржуазной психологией! В чём их героизм? Одна видимость!»

3. Монголия. Рассказы крутятся больше вокруг Второй Мировой войны. Сэнгийн Эрдэнэ повествует о женщине, родившей сына от человека, который так и не вернулся с войны. Намсарайн Банзрагч делится впечатлениями о фабрике, о женском труде и об ожидании мужчин с фронта. Бохийн Бааст выдаёт скучный цикл заметок об охотнике на волков. Резко выделяется Далантайн Тарва, рассказывающий о бригаде шахтёров-стахановцев, решившихся отметить новый год 15 декабря, предварительно перевыполнив план… на их беду погода подвела, в -40 начальство запретило работать. И у парней случается страшное расстройство.

4. Япония не пишет о коммунизме. Её представитель в книге Ибусэ Масудзи с повестью «Чёрный дождь» о событиях до, во время и после атомной бомбардировки Хиросимы. Повесть перемежается дневниковыми записями пострадавшей девушки в лёгкой форме лучевой болезни, парня — в средней и мужчины — в тяжёлой форме. Представляет интерес в плане понимания силы оружия такого рода. Легко испугаться взрыва петарды, но каково оказаться жертвой взрыва, уничтожающего всё вокруг, а потом люди умирают по непонятным для них причинам, да ещё почему-то умирают люди, вступившие с ними в контакт. Ужасы войны от человека, испытавшего всё это на себе.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Возьму чемодан. Положу его в багаж. Там же рядом оставлю книгу Театр. И выкину ключ. Мне не нужен чемодан. Мне не нужен такой Моэм. Мне не надо такого чтения. Я хочу действия. Приключений. Мне не надо соплей высшего общества. Их непонятных диет, однополой любви, страданий и бесконечного флирта. Мне нужен твёрдый сюжет. А не домыслы об импотенции одного из героев. Ни Барикелло эстрады, ни Феттеля на финишной линии. Мне нужен Шумахер. С последнего на первое место… в дождь. Пусть когда-нибудь кто-нибудь напишет этот остросюжетный момент Формулы Один. И выдаст при этом шестьсот страниц захватывающего чтения. Капли на стекле, капли на шлеме, капли в отражении глаз, капли на камерах. Брызги. Хочу! Театр Моэма не хочу.

Жирный бифштекс, что за желание успешного человека? Монополия на рынке — вот достойная цель. Быть лучшим трудно, но унижать бесталанных вообще бессмысленно. Выискивать чьи-то рецензии в общем потоке, дабы потом высказать донельзя тупую мысль, что это? Зачем?.. ваше мнение потонет в потоке. Оно интересно только вам. Может быть оно интересно паре собеседников. Но через неделю вы про него не вспомните, через год вообще будете сомневаться в себе… а вы ли это тогда писали. Навыки утрачиваются, если их постоянно не оттачивать. Театр Моэма из таких книг. Вроде бы было действие, но через неделю… нет, сразу после следующей книги сюжет растворится. Он будет выброшен в урну, отформатирован сознанием. Как и его электронный вариант, давно затёртый в порошок, заметённый на совок и перемещённый в корзину монитора. Удалён.

Есть позитивный момент. Развлечение на пару дней. Аэропорт Хейли лучше.
ИМХО.

» Read more

Нет ни фабрик, ни заводов,
Нет культурных мест давно,
Есть ТЦ, их очень много,
В плане архитектуры чистое… оно.

Довольно часто слышишь при появлении в городе действительно чего-то интересного в плане архитектуры, как поднимается хай о невписываемости данного строения в общий план города, погрязший в коробкоподобных, скроенных на быструю руку, зданий. Действительно! Сносят старый кинотеатр, во имя его реконструкции-новомодного воссоздания прежнего облика под видом невозможности капитального ремонта, а через пару лет вырастает не то же самое, а совсем другое многоэтажное, гордо именуемое как минимум ТЦ. Порой просто сносятся целые кварталы, вычищаются базары… и стоит там теперь жилая высотка. Война старого и нового, денег и ностальгии, наглости и бледного ропота.

Как из всего этого можно было написать «Собор Парижской Богоматери» я не понимаю. Но Гюго — удалось. В страшном здании где-то в Париже он поселяет такого же страшного персонажа, окружает его всеобщим презрением и чувством оторванности от мира. Почти погибшего от голода вручает в руки доброго человека, фанатичного и амбициозного, понявшего тщетность твердолобости, в нужное время смягчившего характер. Персонаж глух, но внутренне понимает желание людей относительно себя. Замутнённый рассудок толпы горяч, она поздно поймёт свою потерю, а если и поймёт, то только вздохнет где-нибудь в стороне. Перемоет кости самому королю Франции, устроит зрелище на открытии в виде чьей-то казни… и замолчат колокола на некоторое время, пока не появится в обществе новый звонарь.

Примечательно и то, что Гюго не скрывает дальнейшей жизни героев книги, и там нет ничего позитивного. А ведь я, наивный, думал про хэппи энд… коего не случилось.

» Read more

Читают ли женщины о войне? Наверное читают. Война — не сугубо мужское дело. Война касается всех. Касается и женщин в том числе. Ведь война не может никого оставить безучастным. Война страшит сама по себе. Без войны не может существовать человек. Война — призрак животных устоев. Борьба за выживание. Выживание политическое. Кем-то навязанное. Проникшее в подсознание. Жить хочется спокойно, но спокойно жить никогда не получится. Страдание — вот залог человеческого существования. А война как раз и есть страдание.

Почему я вспомнил женщин? Ведь «По ком звонит колокол» — типично женский роман. Сюжет есть, он вялотекущий. Развитие событий идёт столь медленно, да прерывается таким количеством мыслей героев, что душа улетают далеко от книги. Порой ловишь себя на своей мысли, далёкой от мыслей героев. Книга читается на подсознании, а сам ты уже давно думаешь о другом. И вот спустя два часа чтения вновь возникает вопрос о прочитанном. Как бы о чём-то же было написано на этих страницах. Но что? Мириады мыслей героев. Мужчинам такая литература никогда не была интересной. Поэтому-то её и называют женской. Женщине не важно развитие сюжета — ей важно взаимоотношение героев, понимание мотивов, что их движет. И вот тут как раз герои могут часами рассуждать обо всём. Концентрация внимания возвращается только в нескольких местах. К примеру — ужасы гражданской войны в повествовании Пилар, либо тупость французского революционера Мати.

О книге можно сказать только четыре слова — партизаны пытаются взорвать мост. Только это осядет в моей памяти. Всё остальное сотрётся. Жаль Роберта Джордана, но что может быть лучше для причины женских слёз. Бравый Роберт Джордан.

» Read more

Прости меня, Фёдор, но после Бедных людей у меня не пошли и твои Белые ночи. Я честно пытался читать, понимать, кое-что перечитывать вновь, но всё упиралось в стену. Отступать некуда, если позади она родимая, но за спиной простор и уйма другой непрочитанной литературы, поэтому особого расстройства психического баланса своей личности я не получил, наоборот преисполнился воодушевлением. Пинать надо в первую очередь на меня лично, если человек пользуется признанием, а я его не понимаю, то это лично мои проблемы. Мне милее не социально адаптированные книги, где автор делится с читателями душевными переживаниями героев, их общением с окружающей действительностью, их попытками приспособиться в бушующем мире шекспировский страстей по Достоевскому, где есть не только азартные игроки из Швейцарии и сердобольные душегубы топороносцы, мне хочется развития событий, активных действий, какие-либо нестандартные ситуации, но никак не топтание на месте вокруг своей собственной личности.

Спустя время, сюжет полностью стёрся из моей памяти, впрочем он стирался каждые 5-10 страниц, по сей причине чтение являлось пыткой для моей ранимой души. Помню только белые ночи, чьи-то там душевные терзания по надуманным причинам… вот пожалуй и всё.

Но я верю в вас, Фёдор Михайлович. Просто так не отступлюсь — надо будет продолжить изучение вашего нетленного творчества.

» Read more

Латинская Америка имеет свой неповторимый аромат, свои эмоции, свою атмосферу. Такая литература как жизнь, как река. Течение стремительное, бурное, но спокойное, стоячее. Водоворот событий грозит утопить. Читателю легко захлебнуться от наплыва ощущений. И вот показывается небо над водой, пора выплюнуть проглоченную воду, вы спаслись. Пора отложить книгу в сторону и подумать о ней. Так ли всё было красиво, поэтично. Пожалуй да. Бразилия — большая страна. Она противопоставляет себя Латинской Америке как оплот спокойствия, португальского языка. На её равнинах протекает Амазонка, джунгли вырабатывают ровно столько кислорода, что и планктон в океане. Воздух пьянит. Пьянит.

Жоржи Амаду — классик. Безусловно. Сейчас при упоминании бразильской литературы все вспомнят только Коэльо, прочно занявшего полки в книжных магазинах. Попробуйте найти там Амаду или Маркеса. Не получится. Я пытался. Только Коэльо. Причём много и под разным соусом. Коэльо — это тоже латиноамериканская литература. Он её часть. Он также погружает читателя в водоворот страстей, но своих, неповторимых, сравнимых с галлюцинациями. В этом плане Амаду стоит оплотом классики. Его произведение «Габриэла, корица и гвоздика» впору назвать истоком бразильского телевидения. Сериалов. Может я ошибаюсь, но чтение доставляет удовольствие, события бурно развиваются, действие при этом не сдвигается с места. Давайте погрузимся в мир, созданный Амаду. Он творил для Ильеуса, города своего детства. Как Маркес пленил нас Макондо, так и Амаду покорил сельским бытом кофейной плантации начала XX века.

Ильеус — провинция. Он ежегодно теряет деньги, отдавая их более богатому соседу, куда могут заходить более крупные заграничные суда. Весь быт основан на кофе. Это сокровище. И тот, кто владеет плантацией называется полковником. Пускай он никогда не служил. В Латинской Америке это не имеет никакого значения. Полковник — человек зажиточный. Это статус. Господин, боярин, сэр — Полковник. Нравы жестоки — муж может убить жену, застав её с любовником. И любовника убить тоже. Всё переваривается. В центре сюжета араб сирийского происхождения, чьи родители давно осели в Ильеусе. Теперь он гордо называет себя бразильцем, а окружающие арабом, порой даже называют турком, на что он конечно обижается. Он заводит себе молодую кухарку с кожей цвета корицы, пахнущую гвоздикой, Габриэлу. Чувства вспыхивают, впрочем Габриэле не нужен араб. Она готова отдать его любой другой достойной женщине. Так и крутится вокруг этого весь сюжет. Ревности, драма, убийства. Что рассказывать — я не Амаду.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Неважно о чём книга, совершенно безразлично поведение героев, Набоков славится своими финалами. Пусть герои живут, думают, мечтают, конец их будет печальным. Не радует Набоков читателя благополучными исходами. Надо ему зарубить весь интерес в самый последний момент. Пускай я горяч в своих выводах, за плечами только «Машенька». Впрочем в «Лолите» финал вроде бы тоже не был радужным. Читая Набокова, надо заранее настраиваться на негативный исход событий.

«Защита Лужина» — судя по обложке, дело касается шахмат. Верно! Это не случай из судебной практики и не поведение адвоката или подозреваемого в преступлении. Это именно шахматы. И не каждому придутся по душе романтические описания игры: кони, туры, ферзи. Всё строго на любителя. Впрочем, Набоков и не заостряет внимания на самой игре. Его герой блестящий гроссмейстер, но о его игре мы совершенно ничего не знаем. Но зато упиваемся красивым описанием процесса и переживаниями героя о игре.

И финал… бред.

» Read more

Хорошего сценариста видно издалека. Диалоги Феллоуза построены правильно, грамотно. Сюжетная канва проста, продумана. Автор положил на рельсы небольшой состав без паровоза и пустил с горы. Куда доедет, там остановится. Долго думать не надо. Чем примечателен высший свет? Конечно снобами. Эти люди стремятся забраться как можно выше. О них все должны говорить. Если про тебя не говорят, если про тебя кто-то не знает, значит ты не сноб. А если ты попал в число избранных жертв папарацци, то твоя цель достигнута. Но так ли интересно находиться в данном обществе, вот вопрос главной героини. Она, будучи никем, ворвалась в этот мир, ведомая иллюзиями, подкормленная собственным невежеством.

Много вопросов можно задать Феллоузу. Но стоит ли? Паровоз пока едет, стучат колёса. Вот девушка добивается своей цели. О ней говорят. А если и не говорят, если кто про неё не знает, того считают невеждой, исключают из своего круга. Ведь не просто так пестрят заголовки новостей об изменах, горестях и бедах этих людей, чья жизнь принимает форму повседневного шоу для всего мира. Редко пишут о счастье, оно никому неинтересно, людям подавай крови, разборок, интриг. Феллоуз старается наполнить книгу всем помаленьку. Он строит новые пути железных дорог, но рельсы не изменяются. Поезд не становится трамваем, не опускается до уровня метро. Нет, он остаётся поездом. Под него никто не кидается. Все благоразумны.

Феллоуз стирает с последней страницы изображение пропасти, он рисует вокзал, станцию, остановку, довольного машиниста. Все улыбаются, дружески фотографируют счастливых героев. Сказка.

» Read more

Мистика от писателей XIX века кажется довольно необычным явлением. Трудно укладывается этот факт в голове простого читателя, имеющего благоприятное впечатление о классике литературы, но при этом эту классику нечитавшего, отсидевшего в школе абы как, лишь бы поскорее всё это литературное мучение закончилось, учитель литературы поскорее выделил все свои флюиды радости, а финальный экзамен прошёл как можно удачнее, позволив достать из памяти услышанное ранее. Мистика родилась в XX века, вот так думает этот простой читатель. Лавкрафт и Кинг заполонили его сознание. Стокер, Шелли и братья Гримм кажутся спорадической случайностью. А наличие в стане мистиков Бальзака тем более кажется вопиющим недоразумением. А тут ещё и Оскар Уайльд с Портретом Дориана Грея. Это мнение простого читателя, ИМХО.

Дориан Грей в моём воображение был сказом о некоем мистическом персонаже, отчего-то боявшегося собственного портрета, якобы он немедленно обратится в прах. Такой взгляд закрепили, конечно, разномастные экранизации, кои я, кстати, не смотрел, а слышал о них. Как там только сюжет не изворачивали, каким только образом не придумывали концовку. Наверное, ту банальную, что даёт нам Уйальд в книге, зритель может не понять. Грей, отнюдь, не прожил порядка ста лет, дабы его портрет неимоверно состарился, ему на момент окончания книги едва исполнилось сорок лет, а может даже его возраст только подходил к этому роковому десятку. Дориан мог спокойно смотреть на свой портрет, и ничего с ним не происходило — это как развенчание мифов о Грее, ставшие для меня откровением.

Да, он был молод. Да, портрет рисовали с натуры. Но Уайльд не говорит, какой материал послужил для картины. Возможно, это только моё предположение, им стала шагрень. Если кто читал Бальзака, тот поймёт о чём речь. Этот артефакт наделял владельца способностью загадывать любые желания, и они обязательно сбывались. Дориан не желал терять молодость, красоту, своё обаяние. Он и не потерял, но до жути боялся изменений, происходящих с куском шагрени, заключёную в форму картины. Как я оказался случайно прав, сравнивая «Шагреневую кожу» и «Портрет Дориана Грея». Не зря…

» Read more