trounin.ru

Двуличие двух в одном единственном явлении хорошо заметно думающему стороннему наблюдателю, способному абстрагироваться от обстоятельств и адекватно оценить суть происходящих процессов. Если дело будет касаться заинтересованной стороны, то она никогда не сможет осознать наличие многовариантности. Ответ всегда кажется очевидным, если происходящее воспринимается без рассмотрения интересов противоположной стороны. Усугубляет понимание именно двуличие, когда есть заинтересованность в необходимости одновременного существования противоположных точек зрения. Углубляясь в сию мысль, предварительно отказавшись от привлечения сущности допельгангера, получаем крошку Цахеса, уродившегося отвратительным на вид карликом и, с помощью таинственных сил, иллюзорно преобразившегося в пленительный образ. Не его вина в свалившемся счастье, но ему суждено добиться в жизни успеха, если обстоятельства не возобладают и не опрокинут его обратно в сточную канаву или в горшок с нечистотами.

Гофман показывает причуды судьбы со всей присущей ей жестокостью. Не имея обоснованных причин, на свет появился уродливый младенец. Его мать, видимо, во время беременности и до неё, ведшая распутный образ жизни, не смутилась, поступив сообразно благоразумию, от ребёнка отказалась. И гнить бы Цахесу в банке на полке музея диковин, не прояви к нему интерес фея, сумевшая найти нужное средство для исправления грехов матери, возмутив материю и предоставив Цахесу шанс на счастливое детство и достойное место в обществе.

Так почему Цахес не смог себя реализовать? Восприятие его образа зависело от тех людей, с которыми ему приходилось сталкиваться. Он мог невольно перейти дорогу, нарушив чьи-то далеко идущие планы. И минула бы его беда, не будь образ Цахеса зависим от людской способности воспринимать реальность. Покуда серая масса отказывается анализировать увиденное, до той поры цахесы способны над ней парить. Малейшая попытка разобраться с происходящим, сразу показывает очевидное. Так и Цахес становится жертвой покусившихся на его право жить достойно, хоть и магически, преобразив себя до неузнаваемости.

Покуда Цахес воспринимается большинством с позитивной стороны, его всё равно часть людей видит в негативном свете. Будь он добр внутри и поступай во благо, негативно настроенные будут это воспринимать отрицательно. Соответственно и положительно настроенные будут воспринимать его хорошо, даже твори он безобразия. Кто-то скажет про двойные стандарты или сошлётся на двуличие, но Цахесу всего лишь нужно суметь удержаться на плаву, не поддавшись разрушительному влиянию его противников. Ему тяжело осознавать себя под пером Гофмана, а также добиться уважения в глазах читателя. И если писатель изначально выступает в роли рассказчика, то читатель будет видеть Цахеса сообразно внутренним убеждениям, касательно занимаемой жизненной позиции.

Можно отнести Цахеса к обиженным судьбой и получившим шанс на лучшую жизнь, а можно — к добившимся признания благодаря чьему-то заступничеству. Каким бы он не был на самом деле, принять его настоящего никто не сможет, как не смогла родная мать. В новом облике принять смогут почти все, покуда чары не развеются. Спасти Цахеса сможет лишь очередное чудесное преображение. Рыдать навзрыд от таких реалий мало кто станет. А рыдать стоит! Впрочем, при отсутствии ума, красоты или харизмы, путь к признанию заказан. Цахес с рождения был лишён в жизни абсолютно всего, он квинтэссенция неудачника.

Может показаться странным, цахесы есть и в наше время. Им на помощь пришли достижения науки, позволяющие исправлять дарованные природой дефекты: уроды преображаются в красавцев. А вот с харизмой и умом повезло ещё больше, чем человек тупее мыслями и отвратительнее поступками, тем больше у него благожелателей. Всему своё время. И новоявленным счастливчикам суждено будет хлебнуть из ночного горшка.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Можно по-разному относиться к новаторской литературе, сохраняя при этом умное выражение лица, будто в тексте скрыто нечто такое гениальное, отчего обыкновенным смертным не понять суть авторской игры в слова. А есть ли суть в подобном написании художественной литературы? Всё имеет право на существование: никто не может заставить человека поступаться собственными убеждениями в свободном от благоразумия мире. Дело каждого погружаться в фантазии малознакомого ему человека, пускай и в перспективе обласканного в высших профессиональных кругах. Собственно, Герта Мюллер, лауреат Нобелевской премии по литературе за 2009 год, начинала творческий путь не то с абсурдизма, не то с потока сознания, не то с магического реализма, либо со всего по чуть-чуть.

Первое, бросающееся в глаза, это отсутствие возможности найти соответствие между следующими друг за другом предложениями. Может мысли автора не могли обрести спокойствие, наваливаясь на бумагу, покуда не были забыты? А может Герта Мюллер, вместо окончательного варианта, случайно предоставила читателю черновик? Или её жажда одарить всех чем-то необычным довлела сильнее всего? Так или иначе, но погружение в произведение «Человек в этом мире — большой фазан» происходит с заглавия. И читатель уже понимает, что иной раз и предложения в тексте будут лишены какого-либо смысла.

Почему бы человеку не быть в этом мире большим фазаном? Его разводят для поддержания нужд общества и создания должного количества особей. Пусть человеку тяжело живётся в таком мире, поскольку он часто используется для поживы мелких групп охотников. Такое вполне укладывается в рамки логики. Но в рамки логики не укладывается предлагаемое Гертой Мюллер произведение.

Сторож на кладбище, столяр с женой в постели, портрет мамы на стене, слизывание слизи с пальцев, солёные слёзы, сдирание корки с гнойной раны, гусеница в лесу околела, путана из России, яблоня ест яблоки и трёт висок сторожу на кладбище… Проделав долгий путь, читатель наконец-то вернулся в изначальное место повествования. Теперь необходимо следующее: провести сравнительный анализ, отделить отдифференцированный плевел, разрешить аутоиммунную дилемму, озадачиться насчёт этих терминов — истолковать их максимально абсурдно и найти тот вид растения, что при втирании в кожу даёт кратковременный эффект, позволяя реципиенту забыть о мучающем его зуде в области основания черепа; не забыть накормить книгу буквами.

Читатель, пытаясь выразить мысли во время ознакомления с данной работой Герты Мюллер, скорее всего будет использовать слова вроде: что курил автор?, как называется средняя степень олигофрении?, ругаться хочется!, шляпа!, слова-слова-слова!, яблоня ест яблоки?, вермахт???, яблоня ест яблоки?, и даже тут секс есть! когда же она их есть перестанет?. Абсурдистика не предполагает отсутствие в тексте смысла, магический реализм не строится на основании одних вымученных ночных кошмаров, поток сознания не означает нагромождение всего и вся разом.

Культурная ценность у произведения Герты Мюллер всё-таки имеется. «Человек в этом мире — большой фазан» написан в оригинальной манере, его содержание трактуется на усмотрение — опираться есть на что. Кто-то обязательно оценит по достоинству. Впрочем, предвзято относиться к писательнице не стоит. Достаточно вспомнить с чего начинали другие, писавшие в подобной манере, авторы. В их ранних произведениях аналогично стоит тушить свет при чтении, зато потом их слог раскрывался невероятно красивым цветком.

Видавшие читавших Герту Мюллер, не знали — кого ругали. Читавшие видавших Герту Мюллер, кого ругали — не знали.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лион Фейхтвангер в своей излюбленной манере плетёт повествование, словно Александр Дюма-отец, опираясь на другие источники, только не абы чего ради, а в привязке к намечающемуся юбилею главного действующего лица. Новой жертвой своеобразного взгляда на прошлое стал испанский художник Франсиско Гойя, что, по словам Фейхтвангера, дрожал перед инквизицией, рисовал мазню, со слов современников словами Фейхтвангера, и старость встретил глухотой, ибо сифилис оказался коварным заболеванием, как утверждает Фейхтвангер, повредив один из органов восприятия талантливого человека. Оставив описание детства биографам, Лион начинает повествование с момента первых истинных успехов, когда Гойя приблизился к королевской семье.

Есть мнение, что именно Гойя является предвестником романтизма в изобразительном искусстве. Он сам не осознавал, приукрашивая действительность иными пропорциями и придумывая для сюжета картин несуществующие детали. Не всех устраивал такой подход к восприятию реальности. Впрочем, Гойя не чурался бытового реализма, создавая обличающие его окружение работы. Ему хотелось творить, чем он и занимался в свободное время. Правда, Фейхтвангер строит повествование так, что читатель не понимает, когда основное действующее лицо успевает творить, а если и творит, то это становится понятным по постоянно обсуждаемым гонорарам перед, а также во время создания картин. Много позже Фейхтвангер исправит это допущение, сконцентрировав внимание читателя на самых ярких шедеврах Гойи, широко освещая процесс воссоздания натуры на холсте. Одно так и останется непонятным, куда Франсиско девал с упорством выбитые из клиентов деньги.

Традиционно Фейхтвангер мало уделяет внимания главному герою, стараясь прежде всего описать обстановку. В Испании издавна зверствует инквизиция, о чём читатель узнаёт в подробностях, включая самые громкие дела и даже разбирательства, свидетелем которых становится и Франсиско Гойя. Конечно, пепел Клааса не стучал в его сердце, но ходить по краю это ему не мешало. Жестокий запрет на рисование обнажённых женщин сильно расстраивал художника, долго лет бредившего желанием рисовать голых крестьянок и влиятельных придворных дам. Фейхтвангер с огромным удовольствием открывает перед читателем подробности тайных страстей Гойи. Даже неважно, было ли нечто подобное в жизни именитого испанского художника. Фейхтвангеру требовалось добавить перца в историю, чтобы под видом талантливого человека показать самого обыкновенного земного представителя рода людского, пускай и пользующегося покровительством сильных мира сего. Противостояние инквизиции — усугубляющий жизнь главного героя момент, поскольку инквизиция по своему влиянию едва ли не превосходила власть короля.

Любопытной особенностью картин Гойи является тот факт, говорящий о том, будто добрая часть людей, чьи портреты писал Франсиско, умирала после того, как он заканчивал свою работу, даже в тех случаях, если он писал по памяти и никто ему не позировал. Мистика, — скажет читатель, снова доверяясь авторитетному мнению Фейхтвангера. Желающие обязательно перепроверят, да сообщат об этом всем желающим, не обделив вниманием предвзятых критиков, съевших на творчестве автора не одну басню и подмену реальных событий вымышленными. Такой же проверки требует описание Фейхтвангером лености Гойи, отдавшего право создавать картины и подписывать их его именем некоему Августину. Очень многое вызывает опасения, могущие по неведению навести тень на испанского живописца.

Какой бы не являлась читателю фигура Гойи, верить Фейхтвангеру всё равно нельзя. Нужно изучать дополнительные источники. Хотя бы те, на которые опирался сам сеньор Лион. Немного погодя он напишет ещё один роман из истории Испании про печальную участь красавицы-еврейки из Толедо, над созданием которой трудилось достаточное количество людей, чтобы у Фейхтвангера появилась возможность внести своё веское слово, опираясь на ранее известное, дополняя собственной порцией вымысла. Романтизм требует жертв со стороны описываемых действующих лиц — Лион в своём праве искажать прошлое на своё усмотрение. Только читатель должен быть острожным. Обязан быть острожным.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рим успешно стирал иудейские города, ничего от них не оставляя, кроме памяти. Результат двух войн с Карфагеном известен, а вот касательно Иерусалима имеется ряд обстоятельств, мешающих пониманию прошлого. И основное, конечно, заключается в том, что современный Иерусалим менее связан с древним городом, нежели нынешние развалины Карфагена с Карфагеном времён процветания. Экскурсоводы вам об этом не скажут, водя вас по Виа Долороза, рассказывая красивые истории о днях минувших. В самом деле, что можно сказать о городе, от которого осталась часть стены, именуемой Стеной Плача? Но одно дело сказать и совсем другое показать. Вот тут и возникает проблема, поскольку в результате иудейских войн Иерусалим был стёрт в пыль. Про возведение позже на его месте римского поселения, ныне именуемого Старым Иерусалимом смысла говорить нет вообще.

Лион Фейхтвангер является именно тем экскурсоводом, который рассказывает историю по своему усмотрению для привлечения внимания читателя. Не единожды он строил повествование исходя из собственных представлений о прошлом, подменяя реальность в угоду красивому сюжету. Вновь и вновь это остаётся на его совести. В очередной раз находить расхождения нет никакого желания. Чтение трудов Фейхтвангера может быть только развлекательным — познавать по его книгам прошлое будет огромным заблуждением. Впрочем, Фейхтвангер чаще рассказывает о прошлом, опираясь на источники, согласно которым кто-то уже подобное написал. Посему ещё один камень летит на делянку Лиона.

В центре повествования Иосиф Флавий, изначально представитель Иудеи в Риме, а потом летописец. Он приехал помогать вызволить из тюрьмы трёх старых иудеев, позволявших себе вести активную антиправительственную деятельность; человек всегда боролся за свои права, и не имеет значения, что следующее поколение борцов снова будет бороться за свои права, понимая их иначе. Иудею штормило, ей не было покоя и данное государственное образование желало избавиться от влияния Рима. Война должна была разгореться, но это случится не сразу. Сперва Фейхтвангер познакомит читателя с устройством Римской Империи, нравами её населения и тем, как плохо обращаются с иудеями.

Большой город у Фейхтвангера напоминает деревню. Всё доступно и с каждым можно найти общий язык. Иосифу Флавию потворствуют влиятельные сенаторы и именитые актёры. Все готовы придти ему на помощь, оказывая услуги едва ли не просто так, не требуя ничего за это. Поэтому не вызывает удивления ситуация, когда сам император нисходит до мольб Иосифа, предлагая Иудее всего лишь отказаться от важного для неё города Кесарии, попутно устроив представление в театре, где иудеев будут унижать. Так и продвигается вперёд сюжет, согласно построению идеальной истории о человеке, в чьих силах совершать невозможное.

События развиваются постепенно. Фейхтвангер излагает часть правдивой истории, вкрапляя в текст красочные моменты. Читатель может лично убедиться, наблюдая за ростом влияния Иосифа, участием его в войне на стороне иудеев и последующую жажду от осады, вплоть до опалы и презрения соплеменников вследствие открывшейся ему истины о Спасителе. Первоначальный задор Фейхтвангера переходит к сухому толкованию конфликта, который римляне сперва проиграли, дав Иудее возможность увериться в способности противостоять силам превосходящего её соперника.

Не обошёл вниманием Фейхтвангер и любимую писателями тему цирка. Подавив восстание, возникла необходимость продемонстрировать другим провинциям пример наказания за неповиновение Риму: животные разрывали людей, пожирая их на глазах у зрителей.

Для примерного ознакомления с одним из эпизодов еврейской истории «Иудейская война» может подойти. Но лучше дополнительно ознакомиться с другими источниками, хотя бы с аналогично названной семитомной работой самого Иосифа Флавия, на которую Фейхтвангер прежде всего и опирался.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда в одном месте собираются люди, то они о чём-то говорят. Чаще всего о пустом и малозначительном, что растворится в пустоте и не будет больше никого интересовать. Данное времяпровождение непродуктивно и позволяет прожить ещё один день, не отдавая ему должного значения. Между тем, потерянных мгновений не вернуть: вместо обогащения духовного внутреннего мира, происходит засорение мыслей шлаком. Для профилактики подобного отравления продуктами умственного брожения всегда можно взять книгу, где автор в увлекательной и поучительной форме доводит до сведения читателя всё то, чего тот в обыденной жизни лишён.

Сказки Вильгельма Гауфа — это короткие истории, рассказанные разными людьми ради развлечения публики. Бывает так, что идущие караваном купцы собираются тесным кругом после очередного перехода и рассказывают друг другу истории. А бывают и действительно сказочные ситуации, когда за отличный рассказ рабу могли даровать свободу.

Редко Гауф писал в антураже европейской действительности. Внимание этого писателя привлекали восточные мотивы, в которых кого-то обязательно обижают и в конце-концов справедливость будет восстановлена. Не все сказки Гауфа достойны ранимых детских созданий, если те не привыкли на ночь слушать ещё один ужастик за авторством Эдгара По. Большое значение Гауф уделял присказкам, объём которых мог превышать предваряемую ими историю.

Так ли важны сами сказки, если они являются плодом человеческих фантазий? Краснобаи могут сочинить многое — чаще всего их рассказы наполнены магическими событиями и в реальности они происходить не могли. Это не так важно, поскольку людям приятно послушать именно историю, не придавая её содержанию значения.

Гауф ломал восприятие реальности. Предлагаемые им события основаны на невозможном взаимодействии с окружающим миром. Это касается прежде всего основных действующих лиц, чья телесная оболочка оказывается ущербной в силу разных причин, вследствие чего им приходится изыскивать возможности для преодоления своего отличия от окружающих. Чаще всего на помощь приходят волшебные предметы и заколдованные люди, пострадавшие от злых чар.

Западные мотивы в творчестве Гауфа являются противоположностью сказаний о Востоке. Налёт волшебства сохраняется, но используется в очень мрачном антураже. Если дело касается корабля-призрака, то читатель сталкивается с горой трупов, а коли дело доходит до немецких лесов, то горячее сердце действующего лица вполне может оказался холодным, вследствие закономерных требований на то автора.

При богатом воображении каждая история Гауфа будет на вес золота. Если же смысл текста является для читателя превалирующим, то его ждёт разочарование — послевкусия не возникает. Безусловно, любопытно наблюдать за похождениями обделённых чем-то героев, а также внимать счастливому их избавлению от затянувшихся мытарств, но не хватает развернутости и конкретики.

Приходится признать, слишком часто Гауф использовал схожие приёмы изложения, сводившие большую часть историй к однотипности. И давайте в этом виноватым сделаем молодой возраст писателя. Очень жаль, что Гауф покинул наш мир, не дожив до двадцатипятилетнего возраста. Мы лишись возможности узнать множество потрясающих историй — остались сиротами.

Гауфа ныне ценят за такие его произведения, как «Маленький Мук», «Карлик Нос» и «Холодное сердце», не подозревая о существовании новеллы «Молодой англичанин», заслуживающей внимания гораздо больше, чем всё остальное творчество Вильгельма вместе взятое. В ней от сказки только крупица вымысла, дабы оправдать глупость людей, не заметивших в приезжем разительных от человека отличий, но нашедших того приятным собеседником и образцом для подражания. Поэтому когда кто-то в обществе назовёт человека молодым англичанином, то тому следует возгордиться, так как, несмотря на все его недостатки, он является достойным внимания, а вот, когда человека назовут похожим на молодого англичанина, то тот должен обидеться, ведь его сравнили чуть ли не с обезьяной, копирующей чужие повадки, лишь бы не отличаться от себе подобных.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подходя к творчеству Лиона Фейхтвангера, нужно быть осторожным. Ни в коем случае нельзя соотносить описываемое им с исторической действительностью. Общие детали имеются, но они лишь служат декорациями для авторского вымысла. Фейхтвангер в привычной манере мешает события и трактует происходящее по своему усмотрению. Касательно же одной из его первых работ, произведения про Маргариту Маульташ, можно сказать с полной определённостью, что используемые Лионом повествовательные приёмы будут им применяться во многих последующих трудах. Разумеется, крайними окажутся евреи, а всё остальное рассказывается автором только для подтверждения данного факта.

Была ли Маргарита настолько безобразной, насколько это трактует Фейхтвангер, и была ли она подвержена самобичеванию, как должно быть в силу человеческой психологии? На читателя со страниц книги смотрит косоротая и кривозубая женщина с мертвецки бледной кожей. Её мысли направлены на собственную внешность, пробуждая в ней комплексы. Вокруг сплошь красивые люди — страшнее её никого нет. Успокаивает Маргариту только осознание высокого общественного положения — она герцогиня независимого Тироля.

Печальная участь главной героини сама подсказывает Фейхтвангеру сюжет. Лион создаёт требуемый образ, дарует в противники красавицу, наделяет несчастным браком и извращает вкусовые пристрастия. Остаётся ёрничать над обстоятельствами, стремясь вызвать у читателя смех. Где же не улыбаться, ежели разнесчастный муж Маргариты осмеян всеми дворами Европы, став объектом для шуток и заслужив прозвище рыцаря безобразной дамы. Он и терпит-то жену ради её владений, хозяином которых себя мнит, и не забывает выполнять супружеские обязанности, отчего у Маргариты рождались дети.

Времена были тёмными: короли бились на турнирах наравне со всеми, чума выкашивала континент, тела трупов перед захоронением варили. Вместо собственных денег в Тироле рассчитывались веронским серебром. Когда не хватало умственных способностей, тогда приглашали евреев для управления финансами. Фейхтвангер на свой манер реконструирует некогда имевшие место в истории события. Читатель, конечно, ему поверит, даже споёт оду и восхититься умениями автора.

Если разбираться с повествованием, то не видишь в происходящем ничего интересного. Фейхтвангер ещё не набил себе руку, поэтому его слог тяжеловесен и подвержен повторению ранее сказанного. Впрочем, этот приём можно охарактеризовать заботой Лиона о читателе, дабы произведение было более понятным. Может читатель уже не помнит у кого какой оттенок кожи, какое лицо у главной героини и о чём же думает её муж. Совсем не имеет значения, что об этом читатель способен догадаться самостоятельно, без конкретизации определённых моментов.

Так и не удаётся понять, какими именно талантами обладала Маргарита. Сохранить Тироль за собой у неё не получилось. Интриг не плела. Остальное не имеет никакого значения. Подверженность страстям и стремление усладить горечь от довлеющих комплексов — единственные её заботы. Фейхтвангер описывает ситуацию в общем и не замечает со стороны главной героини каких-либо попыток повлиять на ситуацию. Вместо этого он раз за разом проникает в душу обезображенного человека, показывая читателю ожидаемое. Большинство довольно урурукает, остальные в очередной раз клянут Фейхтвангера за подобное пренебрежение к действительности.

Единственный раз Лион оговорился, будто Маргарита не позволит плохо обойтись со своей страной. Он поднял тину со дна, замутил воду и напрочь забыл об этом, сосредоточившись на переживаниях главной героини. Изредка в повествование проникает политика, чаще уступая место страстям. Как бы Маргарита не выделялась безобразность, но и она имела право на личное счастье. Какое-никакое, а счастье. Для этого было создано ответвление в сюжете — прекрасная легенда о любви двух «изгоев», где вновь угасает понимание об умственных способностях герцогини, готовой на всё, лишь бы быть любимой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

По неустановленной причине имя Лиона Фейхтвангера вызывает трепет у читателя. Объективного объяснения данному феномену найти не получается. Это может быть связано с интеллектуализацией его произведений, при чтении которых невольно начинаешь верить словам автора, забывая об исторических фактах и начиная сомневаться в самом себе. Подобное заблуждение легко разбивается, стоит читателю открыть ряд источников по требуемой теме, как писатель Фейхтвангер безнадёжно падает в глазах: его произведения отныне считаются написанными по мотивам, они больше не имеют отношения к истории и место им среди художественной литературы, способной заинтересовать читателя, и на этом всё.

У Фейхтвангера превосходно получается погружать читателя в атмосферу описываемых событий. Касательно «Испанской баллады» — это Кастилия времён правления Альфонсо VIII. То был тяжёлый период для христианских испанских королевств — на Пиренейском полуострове продолжали владычествовать арабы. В таком котле конфликты возникали сами по себе. Фейхтвангер даёт предысторию, объясняя каким образом на территории современной Испании обосновались мусульманские государства и почему их многовековое правление начало подходить к концу. От себя Лион практически ничего не добавляет, рассказывая согласно сложившимся представлениям. Благо, помогать ему в этом могли арабские источники, содержащие много нужной информации о данном историческом периоде. До полного изгнания арабов с полуострова было ещё долго, поэтому страстям в XII веке нашлось где разгуляться.

С интересной точки зрения к еврейскому вопросу у Фейхтвангера подойти не получилось. Вместо насильственного перевода иудеев в христианство, читателю предлагается ознакомиться с вариантом их омусульманивания. Не зря в качестве главных действующих лиц в «Испанской балладе» выступают Иегуда ибн Эзра и его дочь Ракель, прибывшие в Толедо с территории одного из мусульманских государств. Иегуда заинтересован в сохранении целостности еврейских общин и он всеми силами старается уберечь регион от очередного конфликта в виде нового Крестового похода. Личность Иегуды представлена Фейхтвангером аналогично действующему лицу его первого художественного произведения еврея Зюсса из Вюртемберга. Он такой же «серый кардинал»: оказывает влияние на монарха, в его руках крупные денежные потоки и красавица дочь приковывает внимание властителя.

Именно любовная линия Альфонсо VIII и Ракели ибн Эзры вызывает нарекания. Во имя их любви Фейхтвангер меняет исторические события местами и не обращает внимания на их достоверность. Еврейка из Толедо родилась в 1165 году, смерть её настигла в тридцатилетнем возрасте. У читателя складывается впечатление, будто жена короля Элеонора Английская жила где-то по соседству, пока король порядка десяти лет ей спокойно изменял. Как-то так получилось, что у монаршей пары за эти годы рождались дети, правда не в той последовательности и не тогда, когда это описывает Фейхтвангер. Можно закрыть глаза на планы Элеоноры касательно старшей дочери инфанты Беренгарии, будто её можно отдать замуж за короля соседнего государства, отчего произойдёт его объединение с Кастилией. И не важно, что рождались мальчики-инфанты, это тоже не смущает Фейхтвангера — он их просто убивал в младенчестве, либо они родились достаточно поздно, чтобы не мешать Лиону играть в политику. Фейхтвангер также ввёл в сюжет бракосочетание Беренгарии незадолго до трагических событий, хотя замужество инфанты в реальной истории случится через несколько лет после гибели Ракели.

По преданиям Ракель была невероятно красивой. за что и получила прозвище Фермоза. Согласно Фейхтвангеру, с рождения она воспитывалась в мусульманской вере, пока отец не открыл ей тайну её происхождения. На протяжении всей «Испанской баллады» в ней идёт борьба между тремя религиями. С иудаизмом она всё-таки примирилась, но христианство принять так и не смогла. Даже своему сыну после рождения она произносит на ухо свящённую формулу ислама, не желая видеть в нём иудея, не говоря уже о христианине. Таким образом, Фейхтвангер дополнительно подбрасывает дрова в огонь, доводя ситуацию до взрывоопасной. И когда подданные государя начнут искать виновных во всех бедах, то их выбор, разумеется, обязан пасть на приезжих евреев, чьими услугами могли воспользоваться враги Кастилии. Фейхтвангер вновь делает иудеев виноватыми, заставляя их платить за чужие ошибки.

«Испанская баллада» не о любви, как хотелось бы думать. Эта книга о политике. Но как можно говорить о чём-то конкретном, если автор водит читателя за нос, подтасовывая факты? Можно верить Фейхтвангеру, но нужно понимать — вымысел ему всего дороже. От его произведений пахнет поиздержавшимся романтизмом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Работу запущенных механизмов трудно остановить. Ещё труднее, если дело касается человеческого общества. Одна идея сменяет другую. И вот — революция! Движение ускоряется, сметая преграды. Этого нельзя избежать, можно попытаться отсрочить. Безумные мысли сгорают, а разумные способствуют прогрессу. И именно о его важности решил рассказать Лион Фейхтвангер, взявший для примера британские колонии в Америке, совершившие невероятное деяние — отреклись от короля. Вольные каменщики, масоны, поставили для себя целью развить подобное в других государствах. Свершился прогресс человеческой мысли, зажжённый французскими мыслителями. Сперва их взяли на вооружение тринадцать американских штатов, а позже дело дойдёт и до самой Франции. Пока же Фейхтвангер предлагает проследить за событиями, приведшими к Войне за независимость в Северной Америке. Если Вашингтон воевал и отстаивал право на самостоятельность у себя дома, то Франклин делал это непосредственно в Европе. Действие книги «Лисы в винограднике» происходит в Париже.

История любит случайности. Очень трудно делать прогнозы, когда нельзя учесть все факторы, способные повлиять на промежуточный результат. Фейхтвангер главную случайность в деле обретения независимости Соединёнными Штатами Америки видит в литературном гении Пьера Бомарше, чьи труды позволили опосредованно предоставить взбунтовавшимся колониям оружие. «Севильский цирюльник» дал опору сперва Бомарше, а потом трансформировался в требуемую за океаном помощь. Интересный факт, который трудно соотнести с политикой; он не будет иметь весомого значения для учебников истории. Беллетристика наоборот цепляется за такие случаи, стараясь их во всех красках раскрыть перед читателем. Во многом именно поэтому Фейхтвангер уделяет столько времени Бомарше. Жизнь талантливого человека состояла из взлётов и падений. И это ещё больше интересует писателя, для которого насыщенная событиями жизнь становится возможностью наполнить повествование большим количеством деталей.

Фейхтвангер не всему уделяет внимание. Только интересующие его моменты являются важными. При обильной словоохотливости, он многое пропускает, уделяя внимание основным событиям. Так Фейхтвангер с удовольствием описывает сцену, где император Священной Римской империи Иосиф II советует королю Франции Людовику XVI сделать обрезание, дабы Мария-Антуанетта наконец-то родила дофина. Касательно самой Марии-Антуанетты Фейхтвангер весьма рьяно описывает сцены, где её порицают за растраты, принуждая вести более скромный образ жизни. Всё это эпизодические мелочи, являющиеся тупиковыми ветвями сюжета. К ним относятся и гложущие Франклина мысли о предательства сына, убеждённого роялиста, как и о похождениях внука, аналогично предающего отца, как некогда поступил сам Бенджамин. Аналогичный дискомфорт вызывают конвульсии умирающего Вольтера, последнего из плеяды философов, заложивших новое понимание человеческого общества. Можно всё это считать приятными дополнениями к основному сюжету.

Повествование книги «Лисы в винограднике» не даёт читателю представления о действующих лицах. Фейхтвангер не считает нужным подробно на них останавливаться. Героев гложут определённые проблемы. Вот о них писатель и говорит. Конечно, каждое действующее лицо добилось нынешнего положения не единожды споткнувшись. Возьмись Фейхтвангер более основательно, как могло получиться невероятно масштабное полотно. Стали бы понятными воззрения действующих лиц и их поступки. Незаслуженно опустил писатель тему детства Франклина, а ведь он был пятнадцатым ребёнком в семье. Как незаслуженно опустил и тему масонства. Складывается ощущение недосказанности, когда на происходящее влияло много мелких событий, при полном отсутствии того, что имело критическое значение для истории. Теперь читатель будет уверен, будто убийство королём Франции кошки и явилось причиной обретения американскими колониями независимости.

После окончания событий этой книги грянет буря. А за ней ещё одна буря. Прогресс неумолим. Фейхтвангер прав, когда утверждает, что всё новое когда-нибудь устареет. Снова буря.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Евреев в Европе не любили. Их притесняли разными способами, одним из которых было условие жить в гетто, не имея при этом права выходить за его пределы. Жизнь евреев напоминала болото, отделённое от бурной реки платиной. Этажи над их домами надстраивались, а возможностью прокормить себя становились операции с деньгами: единственное, что им позволялось. Ужас положения доходил до того, если опираться на исторические документы, следуя которым еврей не мог заниматься прелюбодеянием с христианкой — за это их обоих отправляли на костёр. Радужная перспектива возникала только в одном случае, когда еврей отказывался от иудаизма и переходил в христианскую веру. Только тогда он переставал быть евреем и становился полноправным гражданином. Лион Фейхтвангер предложил свой вариант жизни реального исторического лица Зюсса Оппенгеймера, жившего в начале XVIII века на территории герцогства Вюртемберг, части Священной Римской империи. На фоне возвышения Зюсса Фейхтвангер показывает быт еврейской общины такой, какой она была.

Без должных природных дарований выбиться на высокие позиции нельзя, если у тебя нет должных связей. А если к тому же ты ещё и еврей, то тебе ничего не поможет. Зюсс до последнего будет верен своей религии, отрицая все предложения перейти в католичество. И это не смотря на то, что сам Зюсс имел влиятельного отца, о котором предпочитал не говорить, и евреем он был только по матери. В то время, как принявший христианскую веру, брат, в отличии от Зюсса, был чистокровным евреем, что не помешало ему сделать карьеру, отказавшись от предрассудков и, разумеется, иудаизма. Это станет наиболее показательным в рассуждениях Фейхтвангера, когда Зюсса поведут на виселицу. Каким бы не был жизненный путь Оппенгеймера, читатель должен понимать назначение книги, поскольку оно к Зюссу имеет опосредованное отношение. Более показательный пример найти трудно, может именно поэтому Фейхтвангер взялся рассказать о евреях в своей самой первой книге, стараясь донести до читателя всю тяжесть предопределения: человек не выбирает где ему родиться, но человек определяет как ему жить, ведь человек всегда может стать кем-то другим, если откажется от данной судьбой жизни. Зюсс предпочёл остаться евреем.

Не сказать, чтобы Зюсс был добродетельным. Современный читатель примерно так себе евреев и представляет. В его мыслях они стремятся занимать руководящие должности, умеют извлекать громадные прибыли из любой деятельности. И при этом ему это всё не нравится. Причина очевидна — зависть. Почему-то не получается у обыкновенного человека добиться тех же позиций, которые доступны евреям. Умственные ли способности тому благоприятствуют или среди евреев процветает кумовство — это не такая уж и важность. Ведь Зюсс стал едва ли не первым лицом в Вюртемберге, давая советы герцогу о том, как следует проводить реформы, в результате которых евреев ещё больше возненавидели. Теперь в армию стали призывать почти всех, за рождение детей до двадцати пяти лет приходилось платить непомерный налог, как и налог абсолютно на всё, лишь бы казна постоянно пополнялась деньгами. Наличность при Зюссе решала всё, так как любая должность покупалась, и будь ты способным, но безденежным, то прозябать тебе в бедности и дальше. Конечно, воля автора трактует события и обстоятельства так, как ему угодно. Есть и в словах Фейхтвангера желание показать ситуацию с такой стороны, чтобы при всей заносчивости обелить Зюсса. В той же Франции должности покупались аналогично, но там отчего-то государственный аппарат не скрипел и держался как следует.

И если сейчас представления о евреях таковы, как сказано выше. То в начале XVIII века таковым являлся только Зюсс. Тогда как все остальные его сородичи прозябали в невыносимых условиях. И если они где-то жили относительно спокойно, то в Германии и Польше они совсем обнищали. Хотя евреи именно этих мест ныне чуть ли не считаются прообразом тех евреев, которые были испокон веков. Что разумеется является заблуждением. Никогда евреи не были жалким и униженным народом — так сложились обстоятельства, заставившие их занять выжидательную позицию. Достаточно вспомнить древние времена, особенно Ханаан, Карфаген и последний бунт Иудеи: евреи никогда не отличались покорностью, предпочитая умереть, нежели позволить собой помыкать. Отчего случилось именно то, что описывает Фейхтвангер в «Еврее Зюссе», прояснить трудно. Сам Фейхтвангер не говорит отчего всё именно так, хотя он и подробно излагает тяжёлое положение людей иудейской веры. Безусловно, ситуация сложилась плачевно, и евреи плачут, особенно когда хоронят того, кто первым, за долгие века угнетения, поднялся до столь важного положения в обществе.

Хорошо, что Фейхтвангер решился высказать на страницах всю скопившуюся боль еврейского народа. Во многом история евреев стала понятнее. И радостных моментов в ней крайне мало, если брать во внимание события последних двух тысячелетий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Немецкий народ, проигравший решающую войну, должен был быть уничтожен, не заслуживая права на существование, даже на уровне первобытной общины — так думал Гитлер, со слов Тимура Вермеша, когда понял, что поражения не избежать. Удивительные мысли приходили в голову опального фюрера, если приходилось двигать стеллажи в газетной лавке, особенно памятуя, что, буквально вчера, он передвигал 12-ую армию, вершил судьбы миллионов людей и строил свою собственную Третью Империю, возникшую на обломках старых традиций, чрезмерно униженных всем миром. Гитлеру помогали уничтожать инфраструктуры страны, а он сам этому не противился, внутренне осознав и приняв крах неудавшейся попытки реабилитироваться перед угнетателями. Германии суждено было со временем обрести прежнее положение, преодолев годы раздробленности, чтобы получилось подобие Четвёртого Рейха. И в годину социальных потрясений в такую страну может придти новый Гитлер, для которого вместо евреев насущной проблемой станут турки, а престиж национального вопроса будет заключаться в обретении лидирующих позиций в объединённой Европе. И вот Гитлер открывает глаза…

Гитлер мог совершить скачок во времени, его могут клонировать в любой момент, и этот человек никогда не признается самому себе, что он отныне другой и ему надо измениться в угоду нынешнему дню. В нём могут играть амбиции, но он дитя тяжёлой эпохи, взращенный всем миром, от чего в его душе навсегда прочно засела неутолимая злоба, взывающая к кровавой жатве. Он — часть потерянного поколения; он — растративший жизнь на амбиции человек. Гитлер до тридцати лет — это не тот, за кого его принято считать. Именно после тридцати лет люди начинают находить себя, достигнув определённой внутренней установки и твёрдых мировоззрений. Вермеш понимал многое из этого, когда решил дать новую жизнь человеку, чья деятельность была направлена на возвеличивание немецкой нации. Поэтому в нашем времени очнулся не Бисмарк, хотя Вермеш и рассматривал такую возможность.

«Он снова здесь» — книга-аллегория, содержащая в себе критику современной Германии, сдобренная порцией юмора. Это развлекательное чтение, призывающее задуматься. Известна истина о народе, который шутит от плохой жизни, и кажется, что в Германии всё должно быть хорошо, но каждая страна несчастлива по своему — это практически неоспоримая истина. Вермеш показывает детали современного мира, казалось бы всем привычные, но на самом дикие: особенности модных течений, политических тенденций, деградации людей, забывчивости исторических процессов, вытеснения одних народов другими и размытия культурных ценностей. В центр всего этого ставится фигура одиозного лидера, способная переосмыслить многое и даже кое-что поменять. Конечно, взгляды Гитлера в мире XXI века никогда не приживутся, как бы не били себя пяткой в грудь сторонники цикличности истории. Философия довольно тонкий предмет, постоянно двигающийся вперёд. Изжили себя нигилисты, футуристы и нацисты, уступив своё место разложению общества на примитивные составляющие, в которых единство заключается только в том, чтобы прожить новый день с минимальными потерями для собственного эго, забыв обо всём остальном.

Гитлер Тимура Вермеша — забавный чудаковатый персонаж. Его жизнь направлена для создания хорошего настроения, а крикливые замашки всплывают эхом отдалённого прошлого. Нет ныне гитлерюгенда и фольксгеноссе — только пропаганда может вестись всё теми же методами, что отчасти сделает возможным реабилитацию любых преступлений против человечества. Гитлер может быть слоном в газетной лавке, а может прослыть талантливым комиком на сцене — всё упирается в талант притягивать к себе внимание людей. Одно будет мешать националистическим высказыванием — это неприятие их обществом. Может Вермеш и кривит душой, показывая общее стремление людей к отторжению любых ультранаправленных идей при сохранении у человека сознательного принятия ура-движения в каждой стране, что само по себе уже противоречит друг другу. Говорить о самоидентификации каждого народа не приходится, поскольку интеграция культур происходит на всех уровнях: где-то слишком явно, вызывая недовольство коренного населения.

Знаете, почему Гитлер смог возродиться спустя много лет? Он был вегетарианцем, убеждённым трезвенником и, возможно, не имел интимной близости. Ницше говорил, что настоящий философ должен быть холостым и избегать внимания женщин. Гитлер вёл здоровый образ жизни и желал сделать здоровой немецкую нацию. Только осуществлял это античеловеческими методами, прибегая к непопулярным ныне мерам. Поэтому занимательно представить себе Гитлера где-нибудь на Октоберфесте в окружении привлекательных женщин в национальных нарядах, чтобы оценить реакцию на такое попрание его представлений о правильном мире. Гитлер ценил немецкую нацию (можно сказать — арийцев) ещё и за то, что она способна создавать уникальные вещи, но для этого ей надо оказаться в более тёплом климате. Вермеш приводит для примера пирамиды, акрополь, компьютерную мышь, ракеты и атомную бомбу. После смерти Гитлера в 1945 году немцы сделали многое для жителей Земли, чтобы предоставить ему в 2011 году ещё одну возможность для нового витка возвеличивания.

«Не всё было так плохо» — говорит Вермеш, подводя итог своей версии возвращения Гитлера. Он не дал ему пройти огнём и мечом ещё раз, чтобы потом сослать на остров Святой Елены, а просто показал невозможность повторения событий, что дадут Гитлеру шанс придти к власти и воплотить в жизнь все свои устремления. Через призму фигуры этого человека показаны проблемы Германии, о которых теперь знает каждый читатель, а не только рядовой житель Четвёртого Рейха.

Автор: Константин Трунин

» Read more