trounin.ru

В Стивенсоне иногда просыпался Эдгар По, отчего творчество знаменитого детского писателя обретало мрачные оттенки. Наглядным подтверждением этому служат следующие повести и рассказы: Весёлые ребята, Билль с мельницы, Убийца, Джанет продала душу и Олалья. Читатель может легко подпасть под депрессивное действие каждого из этих произведений. Стиль Стивенсона не сильно меняется, сколько бы художественных работ он не создал — всегда остаётся при своей манере изложения, не улучшая и не ухудшая подход к творчеству. Оценить автора может только истинный любитель или, продолжающий оставаться ребёнком, взрослый. Сборник рассказов не богат на события, давая читателю только прямолинейный путь из рассуждений Стивенсона, иногда применяющего интересные подходы к восприятию реальности, находя коварство в морском течении или доходя до абсурда в наблюдении отдельных явлений.

Героями произведений Стивенсона не обязательно являются дети или подростки, ими могут оказаться инфантильные взрослые, с наивностью принимающие жестокое к себе отношение. Не научившись толком жить, герои начинают искать приключения или совершать преступления. Писателю остаётся показать читателю движение таких людей по сюжету, сопроводив текст дополнительными действиями. Стивенсон предпочитает изыскивать мысли героев среди своих собственных, проецируя себя в описываемые им события. Самый адекватный приём правдивого восприятия реальности позволяет читателю глазами автора наблюдать движение людей в одну сторону, задавая вопросы вечности о необходимости человеку идти вместе со всеми, или отправиться на поиски затонувшего галеона из числа кораблей непобедимой испанской армады.

Не забывал Стивенсон и про мистическую составляющую своего творчества. Как-то у него получалось брать простую ситуацию, сделав несколько пассов руками, превратив повествование из обыденной ситуации в таинственную историю. Загадки человеческой души интриговали многих писателей на рубеже XIX и XX веков, воплощавших в своих произведениях фантастические сюжеты. Находки брали начало из самых глубин подсознания, подчас основываясь на животных страхах. Страх наказания перед Всевышним за преступления продолжал беспокоить мнительных людей, со стороны восприятия которых Стивенсону и удавалось добиться таинственности.

К слогу Стивенсона нужно обязательно привыкнуть. Он довольно сложен для восприятия. Стивенсон ничего не делал для лёгкого чтения, нагромождая словами не самый сложный сюжет. Мастером малой формы данного автора назвать трудно. Редко какая повесть у него получалась достойной внимания, а крупная не всегда могла похвастаться увлекательным сюжетом. Пока герои Стивенсона исследуют мир, сам Стивенсон пишет об этом истории. Пожалуй, только восприятие подростка способно понять весь размах таланта писателя, сохраняя тёплое чувство на протяжении всей жизни.

Что вижу, о том и пишу — именно так можно кратко сказать об оставленных Стивенсоном произведениях. Автор уделял чрезмерное внимание деталям, не требовавшим к себе такого подхода, и слишком часто концентрировался на каждом шаге действующих лиц, воспевая важность рутинных действий над иными достижениями. Основным для Стивенсона было показать постепенное продвижение, даже если оно не будет иметь завершающего аккорда. События происходят, но финал у них отсутствует. Читатель ныряет в пустоту, оставаясь наедине со своим толкованием.

Забывать нельзя, но, как быть, если запомнить невозможно? Похоже, Стивенсон так и останется для потомков автором двух (для кого-то трёх) произведений. Ничего страшного в этом нет. Главное, когда имеется одна достойная вещь, благодаря которой тебя запомнят, а всё остальное — простят. Стивенсон в веках останется писателем для романтиков и мистиков; остальным просто необходимо ознакомиться с его творчеством, чтобы иметь представление.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый, в меру упитанный, писатель мечтает стать богатым человеком. Лучше, если при этом, профессия его будет творческой. Не помешает квартира в центре Санкт-Петербурга и внушительных размеров джип. Не страшно, если за плечами развод и крах семейной жизни. Тебя будут вдохновлять обстоятельства, харизматичные друзья и эксцентричный шеф. Жизнь не будет казаться скучной. Именно из этого исходит Слава Сэ, создавая альтер-эго, соответствующее всем заданным параметрам, в меру упитанного, писателя. Нащупав твёрдый сюжет, дальше остаётся только подпитывать фантазию. На выходе получилось искромётное произведение, не претендующее на звание высокохудожественной литературы; оно определённо поможет скрасить пару хмурых дней и, почему бы нет, белых ночей.

Логического объяснения происходящим в «Еве» событиям нет. Слава Сэ наполняет содержание смешными моментами, всегда находя возможность пошутить. Для главного героя не существует простых людей, он обязательно находит нечеловеческие сравнения: может уподобить встречного бутерброду или дракону, сопровождая дополнительной характеристикой хабитуса в целом: допустим, видя пропитого человека, даёт ему однозначную характеристику отношения к среде сантехников и подвиду алкоголиков. Точно также Слава Сэ показывает друзей главного героя, доводя до крайностей положительные черты: обтекаемо и без обид, Слава Сэ сообщает читателю парадоксальную увлечённость каждого из них тем или иным занятием, могущим внести порцию юмора в сюжет.

«Ева» — по своей внутренней структуре близка к «Даме с камелиями» Александра Дюма-сына. Главный герой такой же без ума влюблённый человек, а его девушка не внушает доверия окружающим. Дальнейшее продвижение по сюжету только подтверждает сравнение. Читатель может в этом лично убедиться, найдя большое количество сходных черт. Никакой особой разницы нет — просто события перенесены из Францию в Россию на сто шестьдесят три года вперёд. Главный герой дополнительно мигрирует в другую страну, терпя вынужденные неудобства. Его чувства преодолеют неприятный факт реального положения дел и трудовую практику в доме умалишённых. Слава Сэ нередко отступает от общего сюжета, наполняя действие посторонними деталями, преследуя цель обеспечить читателю приятное времяпровождение в другой обстановке.

Разбирать повествование на отдельные фрагменты — занятие неблагодарное. Нельзя требовать от такой литературы внутренней философии. Ничего нового Слава Сэ не говорит. Он только делится порцией едких слов, разумно поливая иронией обыденную жизнь. Многие в душе желают приключений, ни в чём не уступающих метаниям главного героя «Евы»: променять душный офис на незабываемые приключения на грани морального разложения. Слава Сэ такое желание реализовал на бумаге, мысленно заставляя альтер-эго разбираться со свалившимися на его голову неприятностями. Если под колёса вашего автомобиля попадёт пленительная незнакомка — как вы себя поведёте? Главный герой «Евы» повёл себя самым разумным способом, схватив сбитое тело, погрузив на заднее сиденье автомобиля и скрывшись с места преступления.

История выдумана от начала и до конца. Слава Сэ в этом честно признается на последних страницах тем читателям, которые невнимательно читали с самого начала. Любой читатель может последовать совету писателя: нужно удобно сесть, решить на чём предстоит писать и приступать. Если не в реальной жизни, то в собственных мыслях, каждый волен решить, какое слово будет первым, и как будут вести себя его герои на седьмой день. Слава Сэ — демиург, как все писатели; он воспользовался своим правом.

Кроме «Евы», данная книга содержит рассказы. Цельного в них ничего нет. Слава Сэ делится накопленным багажом знаний, чаще всего проистекающим от проблем на фронте взаимоотношений с женщинами. Содержание «Евы» уже показало мечты автора, следующие за ней рассказы — глубже погружают читателя в проблематику затруднений в общении автора со слабым полом. Красочно описывая попы прелестниц, Слава Сэ поёт оду коленкам. Своё мировоззрение он проецирует на других людей — для него, например, таксисты, выходящие на смену по ночам, — это охотники за обольстительницами, ибо иначе им нет смысла работать себе в убыток. Даже страшно становится, что Слава Сэ сам мог быть причастным к данной профессии… и жуткие картины возникают в голове от представлений, как он вёл себя с попутчицами, рискнувшими сесть с ним в один автомобиль.

Надо с иронией смотреть на мир. Когда не можешь это сделать сам, то помогут писатели. Слава Сэ справился со своей задачей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

К научной фантастике можно относиться по-разному: кому-то она нравится своей правдоподобностью, иные её сторонятся, не имея желания связываться с тем, чего ещё нет. Но именно благодаря фантазиям писателей-фантастов закладывается фундамент дальнейшего развития человечества. Бурный XX век дал обильную пищу для размышлений, позволил не зацикливаться на земных делах, когда космос кажется весьма близким, хотя и по-прежнему далёким. Стоит протянуть руку, как вот она — поверхность соседней планеты, либо орбитальный госпиталь или даже разумный робот-двойник. Лишённое быстрого прогресса, человечество продолжает развиваться на родной планете, не прилагая действительных усилий к выходу за пределы Земли. Трудно сказать, когда именно наступит эра космических открытий. Может человечество вымрет раньше от внутренних проблем со взаимопониманием. Но когда-нибудь обязательно это произойдёт. А пока есть возможность читать рассуждения фантастов, рассуждающих о том, что когда-нибудь должно случиться.

В сборник «Старая добрая Сай Фай 2» вошли произведения советского, ирландского и американских писателей. Каждый из них примечателен по-своему. Валентина Журавлёва рассказывает историю советских девчонок, чьими талантами обеспечен успех страны на международной арене. Джеймс Уайт строит громадный госпиталь в космическом пространстве, предложив читателю задуматься над разными проблемами устройства инопланетян. Роберт Шекли лаконично ведёт рассказ о проблемах общения с роботами и о трудностях в колонизации астероидов. Клиффорд Саймак переместил популярную сказку о «Трёх медведях» в недалёкое будущее, а Джек Финней просто отправил героя своего рассказа в прошлое.

1. Джеймс Уайт «Космический госпиталь» (1962)

Если представить человечество интегрированным в космическое сообщество, то для писателя появляется неограниченное поле для деятельности. Вполне вероятно, что жизнь существует только на Земле, но такой вариант нельзя логично обосновать. Если живые существа есть на одной планете, почему их не может быть на другой? Совсем необязательно, чтобы инопланетяне дышали кислородом и имели форму гуманоидов. Эволюция для того и существует, чтобы помочь организму адаптироваться к окружающей среде. Поэтому, если вместо воздуха будет иное вещество, то дышать придётся им, либо усваивать его каким-то другим способом. Представить себе можно любые комбинации. Задумка Уайта стала для него откровением, позволив освоить действительно важную сторону научной фантастики, смешав человеческий гуманизм с нормами морали других существ. Получилось довольно удачно.

«Космический госпиталь» поделён на четыре рассказа. Каждый из них объединяет то, что Уайт заранее моделирует ситуацию, а потом позволяет главному герою во всём разобраться. К дополнительным проблемам основного действующего лица добавляется отсутствие медицинского опыта, благодаря чему читатель постепенно будет входить в курс происходящих событий, знакомясь с устройством госпиталя. Уайту есть о чём рассказать. Он придумал четырёхбуквенную классификацию жителей космоса, позволяющую наиболее точно отражать основные данные, нужные именно медикам, чтобы максимально точно идентифицировать пациентов. Для Уайта определяющими являются способ дыхания, количество конечностей, родная гравитация и собственный вес. Система действительно уникальна. Вполне может оказаться, что ей ещё найдётся место в будущем, а имя Уайта навсегда войдёт в учебники.

Устройство госпиталя не поддаётся описанию, ввиду наличия неограниченного количества его возможностей. Для каждой формы жизни Уайт предусмотрел свои палаты. Ведь кто-то нуждается в питании радиацией, а иным необходимы экстремально низкие температуры. Главному герою очень трудно всё усвоить. Он старается, где-то вызывая насмешки над собой, но в целом справляясь с ситуацией, а где-то выходя настоящим гением, сумевшим разобраться с неразрешимой проблемой. Медики Земли любят говорить, если путь к пациенту оказывается долгим, про точный диагноз и развивающуюся клинику. В случае госпиталя Уайта эта истина также применима, но кроме самого заболевания иногда надо установить представителем какой планеты является существо перед тобой.

Раз за разом Уайт ставит главного героя перед проблемой медицинской этики, обязывающей не вредить живым разумным существам. Если в отношении себе подобных данная истина действует уже сейчас, но как будет развиваться ситуация в будущем при контакте с инопланетянами? Извращённое понятие о гуманности XX и XXI века не обязательно будет оставаться таким вечно. Трудно исключить его существование и дальше. Всё может быть не таким благополучным. Уайт в своих рассуждениях исходит из необходимости медика помогать и никогда никого не убивать, даже не причинять вред, включая случаи, если это может стоит здоровья окружающим. Слишком глубоко старался забраться Уайт, поднимая чрезмерно идеализированный вид человеческой отрешённости, приравнивая его скорее к фанатическому варианту, нежели к поведению разумных существ. Пускай мир остаётся добрым — человеку хочется верить в спокойную обстановку, так приятнее смотреть вокруг.

Каждый рассказ Уайта в «Космическом госпитале» — это самородок для медиков будущего, в чьи обязанности войдёт необходимость быть опытным следователем. Без подобного совмещения придётся думать о другой профессии.

2. Роберт Шекли «Бремя человека» (1956) и «Мой двойник — робот» (~1973)

Сейчас модно покупать в свою собственность далёкие звёзды. Приятно иметь такой сертификат при себе, показывая друзьям и завещая его детям. Будет ли он иметь силу в будущем, когда данное небесное тело станет доступным для колонизации? Подобный вопрос отчего-то не беспокоит щедрых покупателей, а ведь такие объекты могут уже кому-то принадлежать. Роберт Шекли предлагает рассмотреть наиболее близкую к реальности ситуацию, когда космос можно свободно заселять, а космические объекты официально покупать. Так и поступает главный герой рассказа «Бремя человека», отправляясь в одиночное паломничество, прихватив с собой дешёвых роботов, которые будут для него добывать полезные ископаемые. Идиллия разрушается от того, что главный герой постепенно начинает ощущать на себе бремя человека, на которое ему намекают роботы. Казалось бы, живёт один и пилить его некому, а всё равно находятся те, кто может испортить настроение.

Для Шекли всегда было характерно проводить разбор каждой ситуации на мелкие составляющие. Как это у него получилось? Талантливый человек, чья фантазия не ограничивалась земной поверхностью, слишком ограниченной для удивительных рассуждений об устройстве Вселенной. Шекли строил фантастические миры, имевшие все права на правдоподобие, так как не имели ничего противного для возможного существования. Рассказ «Бремя человека» показывает читателю Шекли со стороны знатока психологии, которому не чужды и души роботов, тоже имеющих подобие так и не обнаруженной субстанции, позволяющей называть себя разумным существом.

Постепенно главный герой начинает чувствовать одиночество. Однако, возможности будущего не ограничены. Всегда можно заказать себе по каталогу жену, выписав посылку, а потом принять у себя на астероиде в замороженном виде. Рассказ с глубоким смыслом приобрёл новые оттенки философии. Будущее на самом деле прекрасно, жаль до него дожить не получится.

Совсем другую проблему поднимает Шекли в рассказе «Мой двойник — робот», в котором вечно занятый человек решает обрести вторую половину, но для ухаживаний времени у него нет. Достижения науки отныне позволяют заказывать робота-двойника, полностью похожего на человека. Будет ли в таком направлении двигаться наука, заранее осознавая опасность подобных разработок? Человекоподобные роботы совершенно не нужны человечеству, однако это не мешает фантастам строить свои предположения о них. Вот и Шекли показывает читателю ситуацию, которая без точных нюансов уже сейчас имеет много общего с реальностью, только вместо настоящих роботов, человек использует возможность анонимного общения в интернете, прибегая для этого к выдуманным личностям, а то и к своей собственной, но отличной от реального прототипа.

Иногда Шекли излагает свои мысли сумбурно, но это не мешает уловить общий смысл им сказанного.

3. Валентина Журавлёва «Снежный мост над пропастью» (1971)

У Журавлёвой очень ладный красивый слог. Она не просто пишет, а умело рассказывает историю, в которую хочется верить. А как не поверить, когда перед читателем две умные целеустремлённые девочки: одна — рассказывает, а вторая — имеет парадоксальное воображение. Казалось бы, математика — трудная наука; она лишает человека возможности мыслить образами. Для главной героини это не является проблемой, поскольку у неё всегда получается придти к правильному решению, хотя для этого она не прибегает к формулам и уравнениям, моделируя ситуацию силой воображения. Если ей скажут, что автобус едет из пункта А в пункт Б, по пути обогнав пешехода, двигающегося в том же направлении, то она не станет выяснять скорость транспортного средства, а просто представит этот самый автобус, едущих в нём пассажиров, остановки в пути и даже противный мелкий дождик. Если же предстоит решить задачу с бассейном и, наполняющими его водой, трубами, то, при имеющемся воображении, она зрительно проследит за его наполнением. Получается, что главная героиня — уникум.

К главным героиням проникаешься доверием и начинаешь им сочувствовать. Хотя о сочувствии речи быть не может, ведь им везде открыты дороги. Они без проблем поступят в высшие учебные учреждения Москвы, да станут делать поразительные открытия, удивляя коллег своей находчивостью. Журавлёва не старается заглядывать в далёкое будущее, просто исходит из имеющихся данных. У неё получилось создать красивую историю о гениальных людях, а всё остальное при этом не имеет значения. Вполне можно поверить в существование таких фантазёров, которые с помощью собственной головы делают нереальные открытия, не прибегая для этого к каким-либо инструментам. Всё-таки необязательно иметь дельфинов и воду, чтобы понять причину быстрого передвижения этих млекопитающих в их природной среде.

Для человека не может быть недоступного. Просто не все материи ещё открыты. Может мы ещё о чём-то не знаем, а это нас окружает. И совсем необязательно, чтобы новым источником стал окружающий мир — этим может оказаться человеческое тело.

4. Клиффорд Саймак «Дом обновлённых» (1963), Джек Финней «Повторный шанс» (1956)

Знаменитая британская сказка про «Трёх медведей», жилище которых подверглось вторжению наглого субъекта, поевшего, да поспавшего, была переложена Саймаком на новый лад. Главный герой попадает в некий благоустроенный дом, созданный будто для него: предпочитаемая им еда на столе, любимые им книги в библиотеке. Дом прямо заманивает человека к себе, а тот только и делает, что размышляет. Малая форма на этот раз не очень удалась Саймаку, для него предпочтительнее больший размах, иначе мысли не успевают принять нужный им вид, отчего буквально лбом налетаешь на описание непонятных происшествий. Пытался ли Саймак показать «умный» дом будущего или просто решил уделить пару вечеров настраиванию печатной машинки? Рассказ получился сумбурным, но не потерявшим от этого своей прелести. К творчеству Саймака нужно привыкнуть, настолько глубоко иной раз он заглядывает.

«Повторный шанс» Джека Финнея чем-то напоминает рассказ Саймака, но только в плане размышлений о происходящем. Нет в повествовании ничего, что могло бы навести на какие-либо мысли. Главный герой просто попадает в прошлое, двигаясь на своём автомобиле. Получилось путешествие по волнам своей памяти. Никаких обоснований перемещения во времени Финней не выдвинул, просто предложив читателю принять случившееся за факт. Хорошо, когда прошлое наполнено приятными воспоминаниями. Конечно, трудно назвать двадцатые годы XX века для США идеальным временем. Однако, для главного героя в этом нет ничего плохого. Вокруг красивые автомобили, а значит есть чему радоваться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1916 год омрачился гибелью Джека Лондона. Незадолго до этого он побывал на Гавайи, где почерпнул новый материал для рассказов. Писать ему приходилось сразу, поэтому большинство из них увидели свет в Гонолулу, остальные вышли из-под пера автора уже в Калифорнии. Сборник включает следующие произведения: На циновке Макалоа, Кости Кахекили, Исповедь Алисы, Берцовые кости, Дитя воды, Слёзы А-Кима, Прибой Канака. Отдельного упоминания могут быть достойны только несколько, поскольку рассказы, в основном, написаны сумбурно, скорее выглядят схематично набросанными. Возможно, это связано с тем, что при жизни Лондона они в сборнике не выходили, если вообще были где-то напечатаны. Официальной датой издания сборника считается 1919 год — спустя три года после смерти писателя. Если исходить из пристрастия Лондона к туземным культурам, то все семь рассказов органично вписываются в подобные произведения о Тихом океане. Ранее читатель мог ознакомиться с такими книгами писателя: «Приключение», «Рассказы рыбачьего патруля», «Джерри-островитянин» и иными трудами, разбросанными по многочисленным сборникам. Пожалуй, такой теплоты к быту туземных племён от Джека Лондона ещё не было заметно, насколько он воплотил её в рассказах о Гавайи.

Последние годы творчества Джека Лондона отличаются излишней мягкостью и идеализацией окружающего мира. В его книгах уже нет беспринципных людей, утратила позиции важность чистоты крови, всё стало сводиться к романтическому восприятию. Значительный поворот не пошёл на пользу писателю, чей талант беллетриста перестал приносить удовольствие читателям. Разрядка в виде путешествия на Гавайи принесла незначительный просвет, но всё таки не дала ощутимого результата. Сборник рассказов о мифологии гавайских племён, их нравах, становлении до влияния чужеродных культур и под контролем американцев, а также особенности быта китайцев в гетто Гонолулу, вместе с всё большим принятием западных ценностей: формирует в воображении читателя приятный образ аборигенов, не стоящих на низшей ступени развития и не поедающих себе подобных, что их сильно отличает от подавляющего населения островов Океании. Джек Лондон доводит до читателя местные легенды, где-то добавляя нужные слова для должного объёма.

Важно понимать, что население Гавайи никогда не противилось влиянию других культур, частично сохраняя свою собственную. Их интеграция в систему американских ценностей должна была произойти в силу естественных исторических причин, вследствие попадания под интересы восточного соседа, расширявшего сферу влияния всё дальше на запад, где преградой выступали обширные водные территории. Джек Лондон предлагает понять, почему приплывшим людям удавалось закрепиться на Гавайи, и отчего им никто не отказывал в гостеприимстве. Если верить Лондону, то сообразительный американец мог легко стать местным вождём и со всем племенем обращаться по собственную уразумению. Только Лондон не говорит о жестоком отношении, что не позволит читателю понять насколько ситуация могла быть действительно взрывоопасной. При удачном стечении обстоятельств американец мог стать королём островов, чему местное население не стало бы никогда противиться.

Восприятие обычаев населения Гавайи трактуется Лондоном в одностороннем порядке: гавайцы стремятся стать частью западной культуры, для чего отправляют детей в высшие учебные учреждения США и Европы, где каждое следующее поколение только сильнее начинало желать скорейшего слияния. Оглядываясь назад, трудно однозначно говорить о ценности гавайских традиций и мировоззрения — Лондон описал свои впечатления в слишком слащавых тонах, но без категоричных высказываний, которые до этого себе позволял в отношении каннибалов.

При желании совершить экскурсию на острова с самобытной культурой, вполне можно уделить время сборнику Джека Лондона «На циновке Макалоа». Однако, особого эстетического удовольствия это не доставит. Скорее просто приблизит к самому автору, что уже отчаялся делиться с миром своими впечатлениями.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Произведения Ананьева построены на тяжёлых эмоциональных и моральных переживаниях героев, вставших перед лицом серьёзных проблем. Если в «Малом заслоне» над людьми нависла война, грозящая лишить жизни в любой момент, то цикл рассказов знакомит читателя с трудностями восстановления мирного хозяйства после продолжительного периода работы на фронт, так и со становлением советской власти после гражданских волнений. Ананьев не просто раскрывает души людей, стараясь лишить их страха перед обстоятельствами, выворачивая наизнанку тайные мысли, от которых нельзя отделаться. Человек — создание хрупкое, лишённое шансов на выбор собственного пути. Раз за разом Ананьев даёт вводную для нового критического момента, наполняя повествование ужасом неминуемой расплаты за малейшие огрехи и любое желание оказаться справедливым. И если «Танки идут ромбом» поставили Ананьева рядом с Ремарком, то «Малый заслон» усилил это впечатление. Читатель не должен ждать от книги жизнеутверждающих моментов: они противоречат самой сути человеческого предназначения.

Для «Малого заслона» Ананьев взял за основу душевные терзания молодой санитарки, желающей обрести покой, но ей мешает настойчивое внимание мужчин и боязнь принять участие в боевых действиях. На читателя с первых страниц грузом давит ожидание серьёзных событий. Война и не должна иметь налёт романтики, поскольку достаточно одного авианалёта или отражения танковой атаки, чтобы понять глупость идеализации войны, на которой выживают сильнейшие, и где заслуга победы должна быть воспринята непременно с гордостью. Ананьев не поёт оды бравым солдатам, чью плоть разрывают случайные снаряды; он разрушает утверждения любимчиков фортуны, уверенных в знаниях правил войны, уберегающих их от смерти. Любой человек может уподобиться решету в любой момент, даже при отсутствии очевидной опасности. Тяжело даются первые дни молодой санитарке, готовой лишиться разума или забиться в ближайший угол, лишь бы её никто не трогал, а происходящее оказалось дурным сном.

Ананьев описывает разные стороны войны, включая неистребимую надежду солдат на благополучный отход. Передислокация ими всегда сперва воспринимается за уход с передовой в тыл, где они смогут отдохнуть и получить зимнее обмундирование. Только планы командования являются скрытой от рядовых информацией, вынужденных терпеть лишения ради высоких целей. Читатель лично на себе может ощутить пробирающий мороз из-за того, что не в то время пошёл снег, слишком рано противник начал наступать, а проблемы с подвозом необходимых вещей откладываются на неопределённый срок. Людям остаётся мириться с обстоятельствами, согреваясь одним известным им способом, если всё-таки получится уцелеть.

Угнетает отсутствие у Ананьева желания посочувствовать героям, показывая их переживания без лишних красок. Читатель внутренне понимает, что всё не будет слишком плохо, а победа обязательно придёт. Но для героев Ананьева не может быть простых решений. Для автора давно стало привычным обрывать жизненный путь писательским пером, ставя крест на многих действующих лицах, обязанных закончить свои метания наиболее логичным для военного времени способом.

Такая же атмосфера будет грызть читателя в послевоенное время, когда все должны единым усилием воли приняться за восстановление страны. Ананьев наглядно показывает возникающие проблемы, начиная от четырёх колхозов на одну деревню, где в каждом по четырнадцать начальников на двадцать работников, и заканчивая явной нехваткой мужского населения. Но более Ананьев даёт читателю пищи для размышлений, описывая становление советской власти, не позволяя с твёрдой уверенностью занять какую-либо из сторон. Есть причины сочувствовать красным, но и убеждения белых заслуживают внимания. Щадить героев Ананьев не будет, обязательно заканчивая каждый рассказ чьей-нибудь смертью, находя в этом важную составляющую для повествования и своего собственного стиля. Смерть настигает храбрых и проверенных людей, посчитавших некий краткий момент важным для принятия решающего действия, заранее осознавая его последствия.

Когда-то забыли Первую Мировую войну, забыли первую Великую Отечественную войну. Их место в создании людей прочно заняла Вторая Мировая война: забыть нельзя, забыть невозможно; хотелось бы забыть, но для этого нужно время. Главное, чтобы за забытыми событиями одной войны не пришлось вспоминать события следующей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #6 открыто. Вложены чистые листы.

Разве может Шерлок Холмс умереть? Его не возьмёт даже старость, против которой он обязательно найдёт рецепт. Артур Дойл снова берёт ситуацию под свой личный контроль, уведя героя из-под огня и уберегая от падения в бурном потоке стремящейся вниз воды. Шерлок предпочёл исчезнуть из мира на три года, спокойно посетив Тибет, Персию и Мекку, транзитом через Францию снова возвращаясь в Лондон, где им будет установлена его точная восковая копия, дабы нанести решающий удар по приспешникам Мориарти. Казалось бы, Дойл мог развить таланты героя в новом направлении, делая продолжение в стиле остросюжетных рассказов, где будут изобличаться человеческие пороки, расследоваться преступления на высоких уровнях и судьба Британской Империи напрямую попадёт в зависимость от таланта сыщика с Бейкер-стрит. Только Дойл не стал изменять своему стилю, заново погрузив Холмса в рутину семейных споров, мелких дел и прочих незначительных событий.

Краткая вспышка противостояния скрытым влиятельным преступным элементам быстро угасла, не оставив после себя даже тления. Дойл хотел убить надоевшего ему героя — он это сделал. Захотел вернуть обратно — вернул. Благополучно завершив расследование загадки «Собаки Баскервилей», настал черёд писать короткие рассказы, по-прежнему выдержанные в строгих рамках заданного объёма на определённое количество страниц. Артур Дойл быстро вводит читателя в курс дела, разъясняя в чём заключается суть изменившегося положения, а также почему Холмс получил возможность снова вмешиваться в ход полицейских расследований и утирать нос недальновидным стражам порядка, спасая таким образом несколько безвинно обвинённых душ. Впрочем, кровожадность Дойля, уже давно замеченная по прежним рассказам, в «Возвращении» цветёт буйным цветом, сводя каждое дело к убийствам или иному действию, от которого кто-то обязан пострадать.

Самое яркое дело — это «Шесть Наполеонов». Холмсу предстоит определить, в чём кроется ненависть к фигуркам исторической личности. Советские и российские читатели сразу понимают откуда взяли начало «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Новаторство и оригинальность «Шести Наполеонов» — подлинный восторг от таланта Дойля находить нестандартные сюжеты для своих детективных рассказов. К сожалению, остальные двенадцать рассказов не могут похвастаться чем-то подобным, а может современный читатель просто избалован повторением подобных сюжетов другими писателями когда-то изначально написанных талантливым Дойлем. Холмс продолжает проявлять наблюдательность, находя применение новейшему методу по определению отпечатков пальцев, а также легко разгадывает зашифрованные послания. Один раз Холмс откладывает в сторону все дела, чтобы положить в карман солидную сумму денег за решение незначительного семейного конфликта, совершенно мимолётного, но важного в плане потребности сыщика в средствах к существованию. Из рассказов убраны все отрицательные черты Холмса, поэтому читатель не видит страдающего от скуки кокаиниста, раскуривающего табак; музыкальные пристрастия также забыты напрочь.

Половина рассказов — чистый сумбур. В них есть смысл, но логика вмешательств Шерлока совершенно непонятна. Холмс может назвать интересным даже такое дело, как скопированные вопросы в открытом для всех помещении накануне итогового экзамена в учебном заведении. Расследований толком не получилось, а все виновные опять сами приходят с повинной. Высокие нравы населения Англии читателю хорошо стали понятными именно благодаря стараниям Дойля, писавшего высокопарно о честных людях, проживающих на Туманном Альбионе.

Холмс действительно вернулся. Можно даже сказать, что он воскрес из мёртвых. Дойл не даёт Шерлоку воспарить над землёй, цепко удерживая его на ногах. Он не детектив их Величества, но мог бы стать влиятельным человеком. Однако мешает осознание того, что Холмс на самом деле мелко плавает, и подниматься выше этого не планирует, особенно после серьёзного противостояния, от которого он бежал в паническом страхе. Теперь снова в уютном кресле у камина, а дальше тихая пастораль.

Дело #6 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Стоит ли описывать тот трепет, когда в твои руки попадает красиво оформленное издание книги, о котором можно только мечтать. Не безликое творение знаменитого автора, а что-то весьма необычное, приводящее в восхищение. К сожалению, китайская литература не пользуется большим спросом среди моих соотечественников, предпочитающим из азиатской, в основном, японскую, концентрируясь лишь на европейской и американской литературе — другое в руки не идёт. При таком понятном отношении к восточным книгам — их не тянутся переводить, ведь заранее знают о бесполезности этого занятия. На голом энтузиазме работать могли только советские люди, оставившие после себя большое наследие. К таким удивительным книгам стоит отнести «Двенадцать башен» — сборник рассказов Ли Юя, писателя из далёкого XVII века, заставшего слом эпох и повторную утрату Китаем независимости, под гнётом народных волнений допустившего падение под ударами маньчжуров. Отныне Китай приобретает тот вид, с которым немного погодя познакомится весь мир.

«Двенадцать башен» — это двенадцать рассказов, каждый из которых связан с той или иной башней, важным архитектурным сооружением в жизни китайцев. Всё связано с жилищем, откуда проистекает вся остальная жизнь. Даже о еде Ли Юй не будет говорить, стараясь показать читателю дела давно минувших дней и дела его современности. Знакомый с другими китайскими классическими книгами, читатель легко поймёт структуру повествования — тут нет ничего нового и попыток как-то закрепить старое тоже нет. «Двенадцать башен» оправдываются упором в театральность, когда любой рассказ можно развернуть для постановки на сцене, где каждый увидит то, что хочет сказать ему автор. Ли Юю есть о чём рассказать.

Если говорить о прошлом Китая, то это дело гиблое. Собрать воедино пять тысяч лет невозможно, Ли Юй и не пытается — он далеко на заглядывает, отступая иной раз не далее, чем на пять веков назад, ему всё равно хватает материала для работы. В книге отражаются всевозможные аспекты — от государственных экзаменов до быта простых людей. Везде Лю Юй показывает человеческую натуру, что не очень разнится среди культур. Просто есть свои особенности.

Всё начинается с любовной истории, где двое красивых людей из одной семьи встречают препоны конфликтующих родителей. Это, кажется, любимая тема Ли Юя. Он красиво описывает человеческие характеры, обязательно перед каждым рассказом даруя читателю историю по мотивам основного сюжета, отчего читатель сразу настраивается на нужный лад. «Башня соединённого отражения» — это не история о Ромео и Джульетте, и даже не о Лейле и Меджнуне, но имеет тенденцию к печальному завершению, если читатель ещё в должной мере не ознакомился со стилем Ли Юя.

Чем дальше читаешь, тем больше веришь автору. Уже второй рассказ «Башня завоёванной награды» показывает склочность людского характера, что не может придти к согласию в каждой семье. Раздоры мужей и жён — это само собой разумеющееся, но такие порядки, которые показывает нам Ли Юй — надо ещё поискать. Всегда удивляешься, зная о полагающейся женщине обязанности соблюдать обязательные нормы конфуцианской морали, в которые входит не только уважение к родителям, но и уважение к мужу. На деле всё оказывается иначе. Можно бесконечно читать труды философов, внимать их взглядам, а на деле всё получается совсем наоборот. В этом рассказе дело касается свадьбы детей, которые могут пострадать от жадности и чувства противоречия родителей. Благо, какую китайскую книгу не открой, всегда найдётся справедливый дотошный судья, что тоже является особенностью классической литературы.

Старинная китайская мудрость гласит: если наследник неблагодарен при жизни, то ему ничего не оставляй, поскольку пустит он добро на слом, а уважения к тебе не сохранит. Проще отдать кому-то более достойному, пускай и не родственнику. Ведь, как известно, первый китайский император не только отдал государство зятю, но и двух своих дочерей за него отдал. Это имеет мало общего с «Башней трёх согласий», но Ли Юй всегда показывая одну историю из чьей-либо жизни, описывал её с самых истоков до отдалённых последствий. Хоть пусть на тебя давят проблемы, а богатые соседи пожелают выкупить твоё имущество без остатка, но всегда надо сохранять самую малость, коли не сведущ ты в экономических науках и не видишь последствий личного денежного кризиса на почве изменяющегося мира. У бедных и глупых всегда рождаются богатые и умные — так уж повелось.

Кто владеет новыми технологиями, тот владеет ситуацией. Тоже избитая истина, но Ли Юй о не знал ещё четыре века назад, давая герою «Башни летней услады» в руки, казалось бы, обыденный инструмент, но позволяющий добиться нужного внимания от красивой девушки, а также Ли Юй укоряет читателя за фривольные мысли там, где их не должно быть. Все проказницы будут наказаны, а жизненный девиз, что всё в руках человека — будет действовать безотказно. Нельзя сидеть сложа руки и ждать внимания со стороны, достаточно подумать да проявить смекалку. И тебе не откажет ни одна девушка, которой ты решил добиться.

«Башня возвращения к истине» может напомнить читателю индийские фильмы. А какой сюжет самый любимый в индийских фильмах? Нет, не поиск потерянных братьев и сестёр по фамильной родинке на какой-нибудь части тела. Основной сюжет — это прямое следствие широко распространённой бедности, то есть описание удач аферистов и их жизни, что манит всеми силами, но для этого надо не просто хотеть, а обладать нужными талантами. Из этого рассказа Ли Юй доносит до читателя ещё одну простую истину — если добро творит добрый человек, то в этом нет ничего особенного, и такое добро никем не ценится, зато, если добро начинает творить злой человек, пускай и продолжая своё дело привычными для себя методами, то это только поставит его выше доброго человека. За примерами из китайской истории ходить не надо — достаточно поверхностно посмотреть на основы христианства.

Существует миф, что китайцы — желтокожие. Может у них и присутствует небольшой оттенок, но и китайцы бывают разными. Сами китайцы всегда ценили белизну кожи. В рассказе «Башня собрания изысканностей» Ли Юй раскроет не только секрет такого отношения, но и поведает о мужеложстве в среде китайских чиновников, наделённых властью губить человеческие судьбы в угоду своей развратной предрасположенности. Во многих рассказах присутствуют евнухи — именно тут читатель увидит истоки их обязанностей перед обществом.

«Башня рассеянных облаков» и «Башня десяти свадебных кубков» порадуют читателя некоторыми особенностями сексуальной жизни простых китайцев. Что делать, если твоя жена — самая страшная в округе, что друзьям стесняешься показать, либо — у твоей жены нет того места, из которого мужчина извлекает наслаждение. Возникает много этических и моральных вопросов, на которые у Ли Юя есть ответ. Всё-таки автор зарекомендовал себя как прекрасный облачитель в красивую историю преданий и мифов своего народа. Безусловно, все эти истории могли иметь место в прошлом. Не всему поверишь, но читать от этого только интереснее, наблюдая за разрешением очередной неразрешимой задачи.

Последние четыре рассказа («Башня возвратившегося журавля», «Башня подношения предкам», «Башня обретённой жизни», «Башня, где внемлют советам») касаются напрямую времени, когда Ли Юй жил и творил. Народные волнения свергли предыдущую династию, отчего в стране начинает твориться хаос и бесчинствуют разбойники, не считающиеся ни с чьими просьбами, желая только убивать и грабить. Стал ли приход маньчжуров к власти наказанием или всё-таки спасением для Китая, об этом пусть спорят историки и китаисты. Ли Юй просто и доходчиво показывает страдания народа, вынужденного терпеть непотребства, да пребывать в постоянном страхе.

Всегда очень сложно сказать что-то о книге, где присутствует большое количество мудрости, а прямое послание будущим поколениям можно вынести для себя из самого текста, не стараясь разгадать сокрытое между строк. Ли Юй — башня китайской литературы. Благодаря ему начинаешь ещё лучше понимать Китай.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Развитию Африки мешает сама Африка и те принципы жизни, которые испытывает местное население. Все произведения в сборнике касаются одних и тех же тем, связанных с социальной несправедливостью. Препоны исходят от самих себя — не надо искать причину на стороне. Местное население унижает всех чёрных людей без разбора, испытывая трепет перед белым человеком. Все писатели, собранные под обложкой, родились около 1920 года, обязательно получили европейское или американское образование — им было с чем сравнивать, и они знали на чём сделать акцент. Нет нужды строить догадки — основными проблемами Африки являются бедность, коррупция, низкий уровень медицины и отсутствие перспектив. Так было в шестидесятых годах прошлого века, так, скорее всего, есть и сейчас.

Имена авторов ничего не скажут читателю, может лишь только Ачебе будет кое-кому известен. Остаётся только говорить о странах, где происходит действие того или иного произведения, но особой конкретики тут тоже не требуется — всё везде одинаковое. Похвально, когда писатели рассказывают о проблемах своего родного общества, стараясь обратить на них внимание. Стоит предположить, творчество африканских авторов направлено на европейских или американских читателей, которые могут ещё хоть как-то повлиять на ситуацию — изнутри невозможно ничего сделать. Все без исключения писатели делают упор на абсолютной безнадёжности к коренному перелому устоявшегося положения дел. На момент публикации отдельных произведений, не все страны полностью освободились от влияния метрополий, однако нигде нет упоминания, что кто-то стоит над Африкой, направляя внутренние процессы в нужное русло. Наоборот, все представлены сами себе.

Коррупция и бюрократизм делают из местного населения подобие пустого места. Рабочие места никто не пытается создать, а желающих работать заставляют стоять в очередях на биржах труда, маринуя одного за другим, чтобы создать иллюзию деятельности. Иностранное образование тоже не даёт преимуществ в возможности найти работу — в умных нет нужды, никому не нужна революционная идея, способная изменить положение дел в сторону прогресса. Всё скатывается в регресс. Удостоверением личности может похвастаться горстка людей, а принцип «без бумажки — букашка» в Африке действует на том же основании, что и везде. Платить налоги ты обязан, но во всём остальном в тебе нет никакой нужды. Можно разбить лоб обо все инстанции, но в итоге натыкаешься на неприятие чужих проблем и на особую любовь отлынивать от работы тех людей, кому посчастливилось всё-таки устроиться. На политическом уровне просматривается стабильность — обещания не выполняются, а должность политика ценится выше любой другой.

Бедность Африки поражает воображение. Миллионы людей пребывают каждый день в одном состоянии — они пытаются найти пропитание, занимая и перезанимая друг у друга. Больно наблюдать за таким круговоротом, но ничего изменить невозможно. Можно бесконечно отправлять гуманитарные грузы, но все они будут растворятся на верхних уровнях, когда весь чиновничий аппарат растащит всё по своим родственникам, да кое-что продаст, но до конечного нуждающегося помощь никогда не дойдёт, а если и дойдёт, то ему придётся заплатить за такую помощь на три цены дороже. Остаётся лишь верить, что Африка переборет сама себя, да станет приятным местом не только для любителей экзотики, но и для местных жителей.

Человек унижается от рассказа к рассказу. Больше всего достаётся женщинам, чья доля печальнее мужской. Домогательства от босса — это в порядке вещей. С каждой страницей грусть сочится всё сильнее, изливаясь к концу уже бурным потоком. Будто нет счастья на африканском континенте, раздираемом политической нестабильностью и войнами, где от нового первого лица в государстве всё равно ничего не изменится. Всё пойдёт по старому.

Лишь одно можно сказать вместо заключения — нам показывают жизнь диких африканских животных и быт первобытных племён, но основное остаётся за кадром, плотно прикрытым саваннами и пустынями: закрыть глаза — проще всего.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если читатель не способен понять замыслов писателя, значит причину надо искать в читателе — именно так можно выразиться по поводу любой работы, где тебя могут упрекнуть в тяжёлом слоге, надуманных словах и отсутствии логической связи между двумя абзацами. Не берусь всё это применять к Крусанову, который в одном из интервью ясно выразил своё отношение к тем моментам, в которых читатель не смог разобраться, и в которых он хотел бы разобраться. Крусанов мог придумать правдоподобную версию, но не стал себя утруждать, сославшись, что слова — это просто слова, в них нет сути, нет окончательных утверждений и нет тайного знания о вселенной. В вольной трактовке всё выглядит именно так. Надеюсь, Крусанов не станет обижаться за такие слова и не найдёт в них ничего криминального.

Сборник рассказов «Бессмертник» увидел свет сразу после нашумевшего «Укуса ангела». «Укусом ангела» можно в меру восхищаться, поскольку произведение — такого размаха, наполнения и мощи, погружающих в мир магического реализма — в нашей стране больше не найти. Есть прелесть в «Укусе ангела», с этим ничего не поделаешь. Но «Бессмертник»… Это раннее творчество или собранный на коленке материал? Либо читатель не способен понять замысел автора, либо автор оказался не способен донести свои мысли до читателя, либо, опять же, автор просто писал, не стараясь претендовать на что-то большее, нежели на простое изложение мыслей, так удачно посетивших его голову в пору творческих метаний.

Безусловно, этот сборник рассказов может оказаться кладезем полезных знаний, если Крусанов ничего не придумывал, а действительно всё излагал под грузом прожитых лет и обретённых знаний: истории о некогда произошедших событиях в древнем мире и во времена не столь отдалённые, о галлюциногенах и афродизиаках, включая осознание себя через фрукты, включая особенности дуриана; кого-то привлечёт внимание к турецким забавам по отрубанию пленникам головы со спором о метрах пути тела, после лишения головы при быстром движении.

«Бессмертник» кому-то напомнит Павича, кому-то Кортасара, кому-то ещё кого-то. Всё этот тут есть в равных пропорциях, и будет интересно истинным любителям необычной формы подачи материала и содержания текста. Только нет необходимости искать связь между предложениями, делая далеко идущие выводы — это получается крайне плохо, учитывая сложение одних утверждений с другими, где факт на факте превращается в энциклопедию ненужных знаний, что вылетают из головы сразу же после последней страницы, очищая мысли до белого листа, куда можно смело закладывать новую информацию, поскольку предыдущая не смогла там продержаться и нескольких часов. Хорошо, если в голове возникла какая-либо дельная мысль хотя бы на пять минут.

Пока же вывод после прочтения один — о чём вообще речь?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эдгар По страдал алкоголизмом. В сорок лет его не стало. Одним утром, недалеко от бара, было найдено тело писателя. Обстоятельства остались неизвестными. Мир потерял талантливого человека. В творчестве Эдгар По отражал свои мироощущения. Есть даже рассказ об ощущениях после приёма наркотиков. Но определяющим для всего творчества становится рассказ «Чёрный кот», повесть об алкоголике, что разрушал себя изнутри, сея разруху вокруг своей пагубной привычки. Этим рассказом данная книга не ограничивается. Есть тут биография, а также следующие произведения: Берениса, Двойное убийство на улице Морг, Колодезь и маятник, Лигея, Необыкновенное приключение некого Ганса Пфааля, Тень, Чёрт в ратуше.

Данный сборник интересен тем, что под одной обложкой собраны рассказы разных жанров, отражающие широту интересов писателя. Вновь будет задета мистическая сторона, воплощаемая в общении с призраками и трупами, возобновляя практики месмеризма. Есть тут и первый детектив в мире, задавший направление большому подразделу литературы, давая картину преступления, возможных улик, следственных мероприятий, раскрытия преступления и обоснования подозрений. Всё написано в мрачных тонах — не забывайте, что перед вами Эдгар По, ему свойственно играть на нервах читателя, пугая различными способами. Где не испугает, там По возьмёт чувством отвращения, описывая события так, что становится дурно. Иногда Эдгар По думает о будущем — правда предсказатель из По получается не совсем хороший.

И вот в конце книги ожидает Чёрный кот. Этот рассказ можно встретить во многих сборниках автора. Такой садизм в книгах того времени, пожалуй, не найдёшь. Чёрный кот — воплощение мистики. В остальном же всё сводится к уничтожению человеческой натуры, сводя жизнь к употреблению алкоголя, который у людей вызывает различный спектр эмоций. Кто-то после приёма спит, кто-то молчит, иные же становятся крайне агрессивными. Именно агрессивное поведение превалирует в главном герое. Он не хочет пить, но пьёт. Он не хочет бить, но бьёт. Бесконтрольный приём алкоголя приводит к бесконтрольному уничтожению всего вокруг, как бы не была сильна любовь и сколько бы ты не хотел исправиться. Алкоголизм — это не вредная привычка. Алкоголизм — это болезнь, которую лечат психиатры. Алкоголизм — одна из форм доступной наркомании в мире, где когда-то кокаин прописывали от обычной головной боли, а галлюциногенами планировали наладить борьбу с хроническими аномально сильными болями любого происхождения. В мире, где курение — такая же вредная зараза, всё не может быть истреблено окончательно. Чёрного кота можете назвать одой алкоголизму… автор не видит выхода из сложившейся ситуации.

Фаталисты поймут. Результат един. Следует не мешать жить другим, тогда сам живи чем хочешь. Можешь пить до своего конца, захлебнувшись рвотой в канаве. Только и тут ты помешаешь тем, кому придётся заниматься твоим трупом. Ладно бы, если во время Эдгара По, труп воспринимался площадкой для экспериментов, который, считалось, можно оживить на некоторое время, да выспросить всю нужную информацию. Годы исследований отвергли идею месмеризма.

Автор: Константин Трунин

» Read more