trounin.ru

Льву Толстому не было ещё тех тридцати лет, по достижению которых люди, решившие себя посвятить писательству, начинают делать робкие шаги. У него было желание делиться мыслями на бумаге, чем он успешно и занимался. Ранний Толстой — это скорее жизнеописание, нежели художественная литература. Он излагал свершившиеся моменты: в частности делился с читателем эпизодами своего детства и юности, после чего создал цикл заметок о посещении им Крымского театра войны с Турцией. Многое оказало влияние на впечатлительного молодого человека, подмечавшего все мельчайшие детали происходящих событий. Толстой не просто созерцал, но и философствовал. Благодаря поездке в Севастополь он понял, что с людьми надо разговаривать не лично, а с помощью литературы. В год написания «Севастопольских рассказов» из под его пера вышли «Записки маркёра», а немного погодя «Альберт», где проявился тот самый Лев Толстой, произведениями которого будут зачитываться последующие поколения.

Рассказы про Севастополь — это сборник очерков, даже миниатюр. Толстой не стремился превращать короткие истории в многотомные произведения. В каждом из них есть идея, стремительное развитие и моментальный финал. По сути, их можно назваться выдержками из личного дневника, который Лев Толстой обязан был вести; иначе он не смог бы воссоздать из ничего такое количество разных сюжетов. Думается, эти рассказы могли быть заказаны каким-то определённым печатным изданием, отображавшим ход войны. В таком случае становится понятным и малая форма произведений, а также сухость повествования. Текст полностью умещается на одной, реже на двух полосах. Сначала читатель знакомится с первыми впечатлениями прибывшего на фронт человека, и только потом Толстой начинает раскрывать характеры людей. К сожалению, Севастополь был сдан врагу, поэтому страдания людей на войне очень огорчили писателя, и без того переживавшего за случайные и нелепые смерти, происходившие изо дня в день, пока он пребывал в оборонявшемся городе.

«Альберт» для Толстого — эксперимент над собой. Писатель старается придумывать образы, как и раньше опираясь на жизненные наблюдения. Толстой создаёт перед читателем портрет пропащего музыканта, злоупотребляющего алкоголем. Драматический сюжет понятен читателю, но сам стиль повествования оставляет желать лучшего. Ясно, что Толстой не просто рассказывает — он желает донести важную мысль. Но мысль тонет вследствие неумения грамотно построить текст. Получается сумбур. И это не так критично, так как Толстой успешно совершенствовался, для чего ему нужно было пробовать себя снова и снова. Беда, конечно, заключается в нежелании писателя признаться в том, что он плохой беллетрист. И его проба пера не должна была становиться достоянием общественности. Впрочем, критика читателя тоже важна: без неё нельзя понять, что именно избегать, а чему уделять больше внимания.

Драгоценный камень среди малой формы — «Записки маркёра». В этом рассказе присутствует Нехлюдов — сквозной персонажей нескольких произведений Льва Толстого. Писатель продолжает раскрываться. Он даёт представление о нравах в высшем свете, погрязшем в скуке. Люди не знают чем себя занять, прожигая жизнь игрой в карты и на бильярде, спуская состояния буквально за один вечер. Этот сюжет позволил Толстому поделиться собственными представлениями о жизни с читателем. Писатель открыто не осуждает, но он ярко намекает на ожидаемое завершение земного пути для всех тех, кто не приспособлен жить в мирной обстановке. Согласно Толстому получается, что война является отличной разрядкой для многих людей, занимая всё их свободное время и используя по прямому назначению: для дурости в головах не остаётся места, а значит никто не будет накладывать на себя руки. Толстой умело воззвал к совести. В наши дни «Записки маркёра» можно адаптировать под разные реалии от банальных банковских проблем до насущной скуки в ожидании больших потрясений.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ведьмак» | Книга №1

Братья Гримм собирали страшные сказки, а польский писатель Анджей Сапковский занимался совсем иным делом, переиначив старые мотивы на новый лад. Именно таким образом свет увидел первый сборник рассказов о похождениях Ведьмака. Внутри читатель найдёт переосмысление хорошо известных истин, поданных под новой точкой зрения. Центральной фигурой повествования является Геральт из Ривии, молодец с убелённой от тяжёлого детства головой, воспитанный в суровых условиях постижения ремесла борца с нечистью. Он владеет магией и постоянно находится в пути, пытаясь добыть средства для пропитания, для чего ввязывается в неприятности, лишь бы показать свою удаль и эффективность. При всех предпосылках к славянской мифологии Ведьмака трудно считать уникальным созданием Сапковского, поскольку нельзя исключить влияние на Анджея творчества японца Хидэюки Кикути, ранее придумавшего охотника на вампиров Ди — культового героя, получившего известность благодаря последующей аниме-экранизации.

Почему сравнение идёт именно с Ди? Отчего же не Николай Гоголь оказал положительное воздействие? Спору нет, о тёмных материях можно говорить бесконечно, как и о борьбе добра со злом. Вот только Ди сам был порождением тьмы, восставшим против условий, в кои он был вовлечён с рождения. Ведьмак от него отличается только тем, что является стопроцентным человеком, обученным уникальным способностям аки ниндзя, благодаря чему и стал обладателем отличных боевых и магических характеристик. Сапковский не стремится полностью опираться на мифологию, а даёт понятие широко распространённой методики обучения детей, ныне утраченной, вследствие чего количество ведьмаков убывает, как и порождений тьмы, чтобы в дальнейшем мир полностью утратил и тех и других, лишившись магии вообще.

Вселенная Ведьмака не требует объяснения, как и другие фэнтези-миры. По законам жанра автор не должен объяснять его устройство. Читателю остаётся только принимать всё таким, каким его ему дают. И видится читателю подобие средневековья, где споры разрешаются в потасовке, властители доступны для аудиенции, а страдания народа скорее надуманны, чем его представителей действительно беспокоит испокон сложившееся устройство бытия. В подобном мире автор может создавать любые истории, но фантазии редко хватает на гениальные сюжеты, когда вокруг столько материала для адаптации под себя. Получается, похождения Ведьмака усыпаны разрозненными данными, которые читатель должен объединять в единое целое, рисуя в собственном воображении портрет Геральта из Ривии. А так как «Последнее желание» является первым сборником рассказов Сапковского, то основная часть каждой истории — это введение читателя в курс дела. Конечно, странно смотрится, когда автор с помощью диалогов раскрывает перед тобой личность главного героя, будто объясняет устройство чего-то ребёнку, но Сапковский именно так и делает.

В чём Сапковскому не откажешь, так это в умении красиво излагать, да поражать в самое сердце сарказмом. Едкий сок струится по страницам. Да был бы он только едким. Подобным соком, совсем другого свойства, иной раз истекают сами герои, изнывая от жажды удовлетворения половых инстинктов. Может подобная конъюнктура в восьмидесятых годах засела в головах культурных людей, либо были иные побуждающие мотивы. Однако, приходится признать, что родитель не даст своему чаду читать книги Сапковского, если узнает, каковы мысли героев повествования на самом деле и насколько часто на страницах упоминается грубое прозвание фрикций в глагольной форме. И ещё весьма интересно следующее — зачем некоторые персонажи носят фаллический символ? Неужели и тут стоит искать первопричиной труды Зигмунда Фрейда?

Сам по себе мир Ведьмака занятен. Только в первой книге так и не удалось найти ничего, кроме развлекательного элемента.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #9 открыто. Вложены чистые листы.

«Архив» ставит точку в детективной практике Шерлока Холмса. Знаменитый сыщик отходит от дел. Дойл давно перестал радовать читателя новыми фактами, больше предлагая забавные истории, где основное решение кроется не за логическими рассуждениями, а за малоизученными явлениями. Дойл изредка что-то сообщает, но это незаметные и несущественные детали. Оказывается, Холмсу в 1902 году предлагали дворянство, от которого он отказался. Вот и вся информация, доступная читателю. Сам Шерлок ничего из себя не представляет — он картонная кукла, поставленная во главе происходящих событий, лишь бы привлекать внимание к рассказам. Может сыщик постарел и более не ищет приключений? Краткий всплеск борьбы с преступным миром утянул его на дно окончательно. Сущность Шерлока Холмса действительно погибла в тот момент, когда Дойл скинул его с водопада. С тех пор перед читателем не яркая личность, а призрак былого великолепия. Так и сошёл Холмс на нет.

Читателю предлагаются следующие рассказы: Влиятельный клиент, Камень Мазарини, Происшествие на вилле «Три конька», Вампир в Суссексе, Три Гарридеба, Загадка Торского моста, Человек на четвереньках, Львиная грива, Загадка поместья Шоскомб, Москательщик на покое, Дело необычной квартирантки и Человек с побелевшим лицом, написанные с 1921 по 1927 годы.

Активно используемая Дойлом восточная тематика в предыдущем сборнике изредка будет подниматься и в «Архиве», разбавляя цепочку странных происшествий. Догадаться о настоящем источнике неприятностей можно, но довольно затруднительно. Современный читатель привык ко всему тому, что для Дойля — являлось необычными явлениями. До нужного ответа при личном присутствии всегда можно дойти без подсказок. Только Дойл удивлялся всему сам, предлагая удивляться и читателю, поскольку для него это было скорее загадочным явлением, нежели обыкновенным событием, возникающим вследствие крайней невнимательности. Дойл устал, он уже постарел, и через три года после последнего рассказа о Холмсе умрёт сам, так и не подведя героя всей своей писательской деятельности к финальным аккордам литературной жизни. Просто читателю сообщается, что Шерлок скоро отойдёт от практики, но вследствие каких мыслей и событий — Дойл не сообщает.

Выделить какой-либо из рассказов не получается. Все они в одинаковой степени равнозначны. В части из них присутствует злой умысел, но чаще всего разгадка кроется в естественных процессах, знать о которых может только очень любопытный человек, способный поверить в возможность невероятного. Встречаются в сюжете и немного сумасбродные люди, своим поведением создающие дополнительные проблемы, предпочитая дождаться вмешательства человека со стороны, который сможет во всём разобраться. Холмс в подобных случаях выглядит посторонним. Однако, его любимая фраза о том, что он всё знал с самого начала, только решил нагляднее продемонстрировать догадку — не привносит в повествование ничего нового. Дойл просто строит повествование каждого рассказа по одной схеме, в весьма редких случаях излагая события иначе.

Остаётся предполагать, что оставленные белые пятна в историях о Холмсе послужат на благо всем последователям Дойля, если те захотят внести лепту в раскрытие личности Шерлока. Взять для примера отказ от дворянского титула или те несколько лет, которые Холмс провёл вне Англии, избежав смерти после схватки с Мориарти. Да и личность самого Мориарти, как и брата Шерлока — Майкрофта, да и сам Уотсон практически неизвестен до встречи с Холмсом, так и после возвращения на военную службу. Есть где разгуляться фантазии тех, кто не желает развивать собственные сюжеты, паразитируя на личности знаменитого на весь мир сыщика с Бейкер-стрит.

Дело #9 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #8 открыто. Вложены чистые листы.

Разборки преступных элементов, восточная экзотика, дела государственной важности и очередная попытка Дойля развязаться со своим самым знаменитым персонажем — всё это составляет цикл рассказов о Шерлоке Холмсе, опубликованных с 1908 по 1917 год. За такой продолжительный срок свет увидело довольно маленькое количество произведений. Хорошо, если они выходили хотя бы один раз в год. Дойл был практически освобождён от необходимости каждый месяц радовать читателей новыми похождениями доктора Уотсона и Шерлока Холмса. Расследования стали более основательными и кровожадными, но лишили сыщика прелести, сделав из него машину по поиску доказательств. Милый и домашний сыщик теперь чаще выбирается на места происшествий. Его уже меньше заботит престиж английской нации, как и соотечественники, поскольку мир преступных страстей отныне распространяется на мексиканцев, итальянцев, американцев и затрагивает заграничные приключения Шерлока, либо связанные с Востоком дела непосредственно в Лондоне.

Дойл уже пытался один раз утопить Холмса, теперь он не решается поступать столь категоричным способом. Шерлок не должен умирать, ведь всегда можно погасить интерес у второго участника — доктора Уотсона, которому следует забыть о частной врачебной практике и вернуться обратно в армию. Гениальное и простое решение поможет забыть Дойлю о Холмсе на три года, а пока необходимо изобретать новые преступления, заставляя Шерлока вмешиваться в ход расследований. Ранее рассказы представляли из себя сугубо размышления Холмса о доставшемся ему деле, где читатель довольствовался его выводами. Теперь всё иначе — каждый рассказ представляет из себя уменьшенную в размерах повесть, сохранив полностью её структуру: читателя ждёт короткое следствие, а потом длинная предыстория событий. В случае разборок всё в духе «Этюда в багровых тонах», «Знака четырёх» и «Долины ужаса». Больший простор Дойл даёт при загадочных происшествиях, связанных с экзотическими явлениями — именно в таких рассказах просыпается в знаменитом писателе талантливый самобытный рассказчик.

Восьмое дело включает в себя следующие произведения: «Происшествие в Вистерия-Лодж», «Картонная коробка», «Алое кольцо», «Чертежи Брюса-Партингтона», «Шерлок Холмс при смерти», «Исчезновение леди Фрэнсис Карфэкс», «Дьяволова нога» и «Его прощальный поклон». Забыв про разборки, Дойл отчасти превращает Холмса в отца Брауна, героя детективов Честертона, пытаясь обосновать чьё-либо необычное поведение не с помощью дедукции, а прибегая к наблюдательности за мелкими деталями, которые находятся на поверхности. Иной раз, Холмс ввязывается в шифрованную переписку, прибегая к перехвату сообщений, а то и становясь тайным участником диалога в средствах массовой информации. Те времена имели ряд своих особенностей, вполне применимых и в наше время, так как никто не догадается найти чью-то переписку с помощью газетных объявлений.

Ранее Дойл не акцентировал внимание читателя на противозаконной деятельности Холмса. Шерлок мог быть напористым, хитрым и изворотливым; взламывать чужие квартиры и поступать асоциально себе не позволял. Ему удобнее было постучаться в дверь, а потом заходить, если ему позволят, либо изучать следы рядом с дверью, но идти на совершение преступления, даже с благой целью — это что-то действительно новое. Читатель удивится, когда полицейские откроют секрет успешности в расследованиях Холмса — им нельзя преступать закон, а частный сыщик не связан какими-либо обязательствами. Впрочем, именно сейчас Шерлок предпочитает предотвращать негативные последствия, а не ждать следующей смерти, чтобы его предположения подтвердились. Холмс действует на опережение, став слишком зависимым от появившегося в нём чувства ответственности за других.

Главная прелесть сборника — Восток. Для западного человека эта часть света хранит много загадок, что очень хорошо подходит для такого гениального сыщика как Шерлок Холмс. Если в порту люди гибнут от таинственной инфекции, либо спокойно отходят на тот свет после умиротворённого пребывания в хорошей компании, а то и смерть старой высохшей женщины кажется странной, когда её кладут в неоправданно большой гроб: всюду Шерлок будет действовать оперативно, иногда запаздывая на несколько шагов, но обязательно находя правильный ответ. Дойл не решился в этот раз играть на надуманных выводах Холмса, описывая его похождения только для читательского удовольствия.

Дело #8 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В Стивенсоне иногда просыпался Эдгар По, отчего творчество знаменитого детского писателя обретало мрачные оттенки. Наглядным подтверждением этому служат следующие повести и рассказы: Весёлые ребята, Билль с мельницы, Убийца, Джанет продала душу и Олалья. Читатель может легко подпасть под депрессивное действие каждого из этих произведений. Стиль Стивенсона не сильно меняется, сколько бы художественных работ он не создал — всегда остаётся при своей манере изложения, не улучшая и не ухудшая подход к творчеству. Оценить автора может только истинный любитель или, продолжающий оставаться ребёнком, взрослый. Сборник рассказов не богат на события, давая читателю только прямолинейный путь из рассуждений Стивенсона, иногда применяющего интересные подходы к восприятию реальности, находя коварство в морском течении или доходя до абсурда в наблюдении отдельных явлений.

Героями произведений Стивенсона не обязательно являются дети или подростки, ими могут оказаться инфантильные взрослые, с наивностью принимающие жестокое к себе отношение. Не научившись толком жить, герои начинают искать приключения или совершать преступления. Писателю остаётся показать читателю движение таких людей по сюжету, сопроводив текст дополнительными действиями. Стивенсон предпочитает изыскивать мысли героев среди своих собственных, проецируя себя в описываемые им события. Самый адекватный приём правдивого восприятия реальности позволяет читателю глазами автора наблюдать движение людей в одну сторону, задавая вопросы вечности о необходимости человеку идти вместе со всеми, или отправиться на поиски затонувшего галеона из числа кораблей непобедимой испанской армады.

Не забывал Стивенсон и про мистическую составляющую своего творчества. Как-то у него получалось брать простую ситуацию, сделав несколько пассов руками, превратив повествование из обыденной ситуации в таинственную историю. Загадки человеческой души интриговали многих писателей на рубеже XIX и XX веков, воплощавших в своих произведениях фантастические сюжеты. Находки брали начало из самых глубин подсознания, подчас основываясь на животных страхах. Страх наказания перед Всевышним за преступления продолжал беспокоить мнительных людей, со стороны восприятия которых Стивенсону и удавалось добиться таинственности.

К слогу Стивенсона нужно обязательно привыкнуть. Он довольно сложен для восприятия. Стивенсон ничего не делал для лёгкого чтения, нагромождая словами не самый сложный сюжет. Мастером малой формы данного автора назвать трудно. Редко какая повесть у него получалась достойной внимания, а крупная не всегда могла похвастаться увлекательным сюжетом. Пока герои Стивенсона исследуют мир, сам Стивенсон пишет об этом истории. Пожалуй, только восприятие подростка способно понять весь размах таланта писателя, сохраняя тёплое чувство на протяжении всей жизни.

Что вижу, о том и пишу — именно так можно кратко сказать об оставленных Стивенсоном произведениях. Автор уделял чрезмерное внимание деталям, не требовавшим к себе такого подхода, и слишком часто концентрировался на каждом шаге действующих лиц, воспевая важность рутинных действий над иными достижениями. Основным для Стивенсона было показать постепенное продвижение, даже если оно не будет иметь завершающего аккорда. События происходят, но финал у них отсутствует. Читатель ныряет в пустоту, оставаясь наедине со своим толкованием.

Забывать нельзя, но, как быть, если запомнить невозможно? Похоже, Стивенсон так и останется для потомков автором двух (для кого-то трёх) произведений. Ничего страшного в этом нет. Главное, когда имеется одна достойная вещь, благодаря которой тебя запомнят, а всё остальное — простят. Стивенсон в веках останется писателем для романтиков и мистиков; остальным просто необходимо ознакомиться с его творчеством, чтобы иметь представление.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Каждый, в меру упитанный, писатель мечтает стать богатым человеком. Лучше, если при этом, профессия его будет творческой. Не помешает квартира в центре Санкт-Петербурга и внушительных размеров джип. Не страшно, если за плечами развод и крах семейной жизни. Тебя будут вдохновлять обстоятельства, харизматичные друзья и эксцентричный шеф. Жизнь не будет казаться скучной. Именно из этого исходит Слава Сэ, создавая альтер-эго, соответствующее всем заданным параметрам, в меру упитанного, писателя. Нащупав твёрдый сюжет, дальше остаётся только подпитывать фантазию. На выходе получилось искромётное произведение, не претендующее на звание высокохудожественной литературы; оно определённо поможет скрасить пару хмурых дней и, почему бы нет, белых ночей.

Логического объяснения происходящим в «Еве» событиям нет. Слава Сэ наполняет содержание смешными моментами, всегда находя возможность пошутить. Для главного героя не существует простых людей, он обязательно находит нечеловеческие сравнения: может уподобить встречного бутерброду или дракону, сопровождая дополнительной характеристикой хабитуса в целом: допустим, видя пропитого человека, даёт ему однозначную характеристику отношения к среде сантехников и подвиду алкоголиков. Точно также Слава Сэ показывает друзей главного героя, доводя до крайностей положительные черты: обтекаемо и без обид, Слава Сэ сообщает читателю парадоксальную увлечённость каждого из них тем или иным занятием, могущим внести порцию юмора в сюжет.

«Ева» — по своей внутренней структуре близка к «Даме с камелиями» Александра Дюма-сына. Главный герой такой же без ума влюблённый человек, а его девушка не внушает доверия окружающим. Дальнейшее продвижение по сюжету только подтверждает сравнение. Читатель может в этом лично убедиться, найдя большое количество сходных черт. Никакой особой разницы нет — просто события перенесены из Францию в Россию на сто шестьдесят три года вперёд. Главный герой дополнительно мигрирует в другую страну, терпя вынужденные неудобства. Его чувства преодолеют неприятный факт реального положения дел и трудовую практику в доме умалишённых. Слава Сэ нередко отступает от общего сюжета, наполняя действие посторонними деталями, преследуя цель обеспечить читателю приятное времяпровождение в другой обстановке.

Разбирать повествование на отдельные фрагменты — занятие неблагодарное. Нельзя требовать от такой литературы внутренней философии. Ничего нового Слава Сэ не говорит. Он только делится порцией едких слов, разумно поливая иронией обыденную жизнь. Многие в душе желают приключений, ни в чём не уступающих метаниям главного героя «Евы»: променять душный офис на незабываемые приключения на грани морального разложения. Слава Сэ такое желание реализовал на бумаге, мысленно заставляя альтер-эго разбираться со свалившимися на его голову неприятностями. Если под колёса вашего автомобиля попадёт пленительная незнакомка — как вы себя поведёте? Главный герой «Евы» повёл себя самым разумным способом, схватив сбитое тело, погрузив на заднее сиденье автомобиля и скрывшись с места преступления.

История выдумана от начала и до конца. Слава Сэ в этом честно признается на последних страницах тем читателям, которые невнимательно читали с самого начала. Любой читатель может последовать совету писателя: нужно удобно сесть, решить на чём предстоит писать и приступать. Если не в реальной жизни, то в собственных мыслях, каждый волен решить, какое слово будет первым, и как будут вести себя его герои на седьмой день. Слава Сэ — демиург, как все писатели; он воспользовался своим правом.

Кроме «Евы», данная книга содержит рассказы. Цельного в них ничего нет. Слава Сэ делится накопленным багажом знаний, чаще всего проистекающим от проблем на фронте взаимоотношений с женщинами. Содержание «Евы» уже показало мечты автора, следующие за ней рассказы — глубже погружают читателя в проблематику затруднений в общении автора со слабым полом. Красочно описывая попы прелестниц, Слава Сэ поёт оду коленкам. Своё мировоззрение он проецирует на других людей — для него, например, таксисты, выходящие на смену по ночам, — это охотники за обольстительницами, ибо иначе им нет смысла работать себе в убыток. Даже страшно становится, что Слава Сэ сам мог быть причастным к данной профессии… и жуткие картины возникают в голове от представлений, как он вёл себя с попутчицами, рискнувшими сесть с ним в один автомобиль.

Надо с иронией смотреть на мир. Когда не можешь это сделать сам, то помогут писатели. Слава Сэ справился со своей задачей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

К научной фантастике можно относиться по-разному: кому-то она нравится своей правдоподобностью, иные её сторонятся, не имея желания связываться с тем, чего ещё нет. Но именно благодаря фантазиям писателей-фантастов закладывается фундамент дальнейшего развития человечества. Бурный XX век дал обильную пищу для размышлений, позволил не зацикливаться на земных делах, когда космос кажется весьма близким, хотя и по-прежнему далёким. Стоит протянуть руку, как вот она — поверхность соседней планеты, либо орбитальный госпиталь или даже разумный робот-двойник. Лишённое быстрого прогресса, человечество продолжает развиваться на родной планете, не прилагая действительных усилий к выходу за пределы Земли. Трудно сказать, когда именно наступит эра космических открытий. Может человечество вымрет раньше от внутренних проблем со взаимопониманием. Но когда-нибудь обязательно это произойдёт. А пока есть возможность читать рассуждения фантастов, рассуждающих о том, что когда-нибудь должно случиться.

В сборник «Старая добрая Сай Фай 2» вошли произведения советского, ирландского и американских писателей. Каждый из них примечателен по-своему. Валентина Журавлёва рассказывает историю советских девчонок, чьими талантами обеспечен успех страны на международной арене. Джеймс Уайт строит громадный госпиталь в космическом пространстве, предложив читателю задуматься над разными проблемами устройства инопланетян. Роберт Шекли лаконично ведёт рассказ о проблемах общения с роботами и о трудностях в колонизации астероидов. Клиффорд Саймак переместил популярную сказку о «Трёх медведях» в недалёкое будущее, а Джек Финней просто отправил героя своего рассказа в прошлое.

1. Джеймс Уайт «Космический госпиталь» (1962)

Если представить человечество интегрированным в космическое сообщество, то для писателя появляется неограниченное поле для деятельности. Вполне вероятно, что жизнь существует только на Земле, но такой вариант нельзя логично обосновать. Если живые существа есть на одной планете, почему их не может быть на другой? Совсем необязательно, чтобы инопланетяне дышали кислородом и имели форму гуманоидов. Эволюция для того и существует, чтобы помочь организму адаптироваться к окружающей среде. Поэтому, если вместо воздуха будет иное вещество, то дышать придётся им, либо усваивать его каким-то другим способом. Представить себе можно любые комбинации. Задумка Уайта стала для него откровением, позволив освоить действительно важную сторону научной фантастики, смешав человеческий гуманизм с нормами морали других существ. Получилось довольно удачно.

«Космический госпиталь» поделён на четыре рассказа. Каждый из них объединяет то, что Уайт заранее моделирует ситуацию, а потом позволяет главному герою во всём разобраться. К дополнительным проблемам основного действующего лица добавляется отсутствие медицинского опыта, благодаря чему читатель постепенно будет входить в курс происходящих событий, знакомясь с устройством госпиталя. Уайту есть о чём рассказать. Он придумал четырёхбуквенную классификацию жителей космоса, позволяющую наиболее точно отражать основные данные, нужные именно медикам, чтобы максимально точно идентифицировать пациентов. Для Уайта определяющими являются способ дыхания, количество конечностей, родная гравитация и собственный вес. Система действительно уникальна. Вполне может оказаться, что ей ещё найдётся место в будущем, а имя Уайта навсегда войдёт в учебники.

Устройство госпиталя не поддаётся описанию, ввиду наличия неограниченного количества его возможностей. Для каждой формы жизни Уайт предусмотрел свои палаты. Ведь кто-то нуждается в питании радиацией, а иным необходимы экстремально низкие температуры. Главному герою очень трудно всё усвоить. Он старается, где-то вызывая насмешки над собой, но в целом справляясь с ситуацией, а где-то выходя настоящим гением, сумевшим разобраться с неразрешимой проблемой. Медики Земли любят говорить, если путь к пациенту оказывается долгим, про точный диагноз и развивающуюся клинику. В случае госпиталя Уайта эта истина также применима, но кроме самого заболевания иногда надо установить представителем какой планеты является существо перед тобой.

Раз за разом Уайт ставит главного героя перед проблемой медицинской этики, обязывающей не вредить живым разумным существам. Если в отношении себе подобных данная истина действует уже сейчас, но как будет развиваться ситуация в будущем при контакте с инопланетянами? Извращённое понятие о гуманности XX и XXI века не обязательно будет оставаться таким вечно. Трудно исключить его существование и дальше. Всё может быть не таким благополучным. Уайт в своих рассуждениях исходит из необходимости медика помогать и никогда никого не убивать, даже не причинять вред, включая случаи, если это может стоит здоровья окружающим. Слишком глубоко старался забраться Уайт, поднимая чрезмерно идеализированный вид человеческой отрешённости, приравнивая его скорее к фанатическому варианту, нежели к поведению разумных существ. Пускай мир остаётся добрым — человеку хочется верить в спокойную обстановку, так приятнее смотреть вокруг.

Каждый рассказ Уайта в «Космическом госпитале» — это самородок для медиков будущего, в чьи обязанности войдёт необходимость быть опытным следователем. Без подобного совмещения придётся думать о другой профессии.

2. Роберт Шекли «Бремя человека» (1956) и «Мой двойник — робот» (~1973)

Сейчас модно покупать в свою собственность далёкие звёзды. Приятно иметь такой сертификат при себе, показывая друзьям и завещая его детям. Будет ли он иметь силу в будущем, когда данное небесное тело станет доступным для колонизации? Подобный вопрос отчего-то не беспокоит щедрых покупателей, а ведь такие объекты могут уже кому-то принадлежать. Роберт Шекли предлагает рассмотреть наиболее близкую к реальности ситуацию, когда космос можно свободно заселять, а космические объекты официально покупать. Так и поступает главный герой рассказа «Бремя человека», отправляясь в одиночное паломничество, прихватив с собой дешёвых роботов, которые будут для него добывать полезные ископаемые. Идиллия разрушается от того, что главный герой постепенно начинает ощущать на себе бремя человека, на которое ему намекают роботы. Казалось бы, живёт один и пилить его некому, а всё равно находятся те, кто может испортить настроение.

Для Шекли всегда было характерно проводить разбор каждой ситуации на мелкие составляющие. Как это у него получилось? Талантливый человек, чья фантазия не ограничивалась земной поверхностью, слишком ограниченной для удивительных рассуждений об устройстве Вселенной. Шекли строил фантастические миры, имевшие все права на правдоподобие, так как не имели ничего противного для возможного существования. Рассказ «Бремя человека» показывает читателю Шекли со стороны знатока психологии, которому не чужды и души роботов, тоже имеющих подобие так и не обнаруженной субстанции, позволяющей называть себя разумным существом.

Постепенно главный герой начинает чувствовать одиночество. Однако, возможности будущего не ограничены. Всегда можно заказать себе по каталогу жену, выписав посылку, а потом принять у себя на астероиде в замороженном виде. Рассказ с глубоким смыслом приобрёл новые оттенки философии. Будущее на самом деле прекрасно, жаль до него дожить не получится.

Совсем другую проблему поднимает Шекли в рассказе «Мой двойник — робот», в котором вечно занятый человек решает обрести вторую половину, но для ухаживаний времени у него нет. Достижения науки отныне позволяют заказывать робота-двойника, полностью похожего на человека. Будет ли в таком направлении двигаться наука, заранее осознавая опасность подобных разработок? Человекоподобные роботы совершенно не нужны человечеству, однако это не мешает фантастам строить свои предположения о них. Вот и Шекли показывает читателю ситуацию, которая без точных нюансов уже сейчас имеет много общего с реальностью, только вместо настоящих роботов, человек использует возможность анонимного общения в интернете, прибегая для этого к выдуманным личностям, а то и к своей собственной, но отличной от реального прототипа.

Иногда Шекли излагает свои мысли сумбурно, но это не мешает уловить общий смысл им сказанного.

3. Валентина Журавлёва «Снежный мост над пропастью» (1971)

У Журавлёвой очень ладный красивый слог. Она не просто пишет, а умело рассказывает историю, в которую хочется верить. А как не поверить, когда перед читателем две умные целеустремлённые девочки: одна — рассказывает, а вторая — имеет парадоксальное воображение. Казалось бы, математика — трудная наука; она лишает человека возможности мыслить образами. Для главной героини это не является проблемой, поскольку у неё всегда получается придти к правильному решению, хотя для этого она не прибегает к формулам и уравнениям, моделируя ситуацию силой воображения. Если ей скажут, что автобус едет из пункта А в пункт Б, по пути обогнав пешехода, двигающегося в том же направлении, то она не станет выяснять скорость транспортного средства, а просто представит этот самый автобус, едущих в нём пассажиров, остановки в пути и даже противный мелкий дождик. Если же предстоит решить задачу с бассейном и, наполняющими его водой, трубами, то, при имеющемся воображении, она зрительно проследит за его наполнением. Получается, что главная героиня — уникум.

К главным героиням проникаешься доверием и начинаешь им сочувствовать. Хотя о сочувствии речи быть не может, ведь им везде открыты дороги. Они без проблем поступят в высшие учебные учреждения Москвы, да станут делать поразительные открытия, удивляя коллег своей находчивостью. Журавлёва не старается заглядывать в далёкое будущее, просто исходит из имеющихся данных. У неё получилось создать красивую историю о гениальных людях, а всё остальное при этом не имеет значения. Вполне можно поверить в существование таких фантазёров, которые с помощью собственной головы делают нереальные открытия, не прибегая для этого к каким-либо инструментам. Всё-таки необязательно иметь дельфинов и воду, чтобы понять причину быстрого передвижения этих млекопитающих в их природной среде.

Для человека не может быть недоступного. Просто не все материи ещё открыты. Может мы ещё о чём-то не знаем, а это нас окружает. И совсем необязательно, чтобы новым источником стал окружающий мир — этим может оказаться человеческое тело.

4. Клиффорд Саймак «Дом обновлённых» (1963), Джек Финней «Повторный шанс» (1956)

Знаменитая британская сказка про «Трёх медведей», жилище которых подверглось вторжению наглого субъекта, поевшего, да поспавшего, была переложена Саймаком на новый лад. Главный герой попадает в некий благоустроенный дом, созданный будто для него: предпочитаемая им еда на столе, любимые им книги в библиотеке. Дом прямо заманивает человека к себе, а тот только и делает, что размышляет. Малая форма на этот раз не очень удалась Саймаку, для него предпочтительнее больший размах, иначе мысли не успевают принять нужный им вид, отчего буквально лбом налетаешь на описание непонятных происшествий. Пытался ли Саймак показать «умный» дом будущего или просто решил уделить пару вечеров настраиванию печатной машинки? Рассказ получился сумбурным, но не потерявшим от этого своей прелести. К творчеству Саймака нужно привыкнуть, настолько глубоко иной раз он заглядывает.

«Повторный шанс» Джека Финнея чем-то напоминает рассказ Саймака, но только в плане размышлений о происходящем. Нет в повествовании ничего, что могло бы навести на какие-либо мысли. Главный герой просто попадает в прошлое, двигаясь на своём автомобиле. Получилось путешествие по волнам своей памяти. Никаких обоснований перемещения во времени Финней не выдвинул, просто предложив читателю принять случившееся за факт. Хорошо, когда прошлое наполнено приятными воспоминаниями. Конечно, трудно назвать двадцатые годы XX века для США идеальным временем. Однако, для главного героя в этом нет ничего плохого. Вокруг красивые автомобили, а значит есть чему радоваться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1916 год омрачился гибелью Джека Лондона. Незадолго до этого он побывал на Гавайи, где почерпнул новый материал для рассказов. Писать ему приходилось сразу, поэтому большинство из них увидели свет в Гонолулу, остальные вышли из-под пера автора уже в Калифорнии. Сборник включает следующие произведения: На циновке Макалоа, Кости Кахекили, Исповедь Алисы, Берцовые кости, Дитя воды, Слёзы А-Кима, Прибой Канака. Отдельного упоминания могут быть достойны только несколько, поскольку рассказы, в основном, написаны сумбурно, скорее выглядят схематично набросанными. Возможно, это связано с тем, что при жизни Лондона они в сборнике не выходили, если вообще были где-то напечатаны. Официальной датой издания сборника считается 1919 год — спустя три года после смерти писателя. Если исходить из пристрастия Лондона к туземным культурам, то все семь рассказов органично вписываются в подобные произведения о Тихом океане. Ранее читатель мог ознакомиться с такими книгами писателя: «Приключение», «Рассказы рыбачьего патруля», «Джерри-островитянин» и иными трудами, разбросанными по многочисленным сборникам. Пожалуй, такой теплоты к быту туземных племён от Джека Лондона ещё не было заметно, насколько он воплотил её в рассказах о Гавайи.

Последние годы творчества Джека Лондона отличаются излишней мягкостью и идеализацией окружающего мира. В его книгах уже нет беспринципных людей, утратила позиции важность чистоты крови, всё стало сводиться к романтическому восприятию. Значительный поворот не пошёл на пользу писателю, чей талант беллетриста перестал приносить удовольствие читателям. Разрядка в виде путешествия на Гавайи принесла незначительный просвет, но всё таки не дала ощутимого результата. Сборник рассказов о мифологии гавайских племён, их нравах, становлении до влияния чужеродных культур и под контролем американцев, а также особенности быта китайцев в гетто Гонолулу, вместе с всё большим принятием западных ценностей: формирует в воображении читателя приятный образ аборигенов, не стоящих на низшей ступени развития и не поедающих себе подобных, что их сильно отличает от подавляющего населения островов Океании. Джек Лондон доводит до читателя местные легенды, где-то добавляя нужные слова для должного объёма.

Важно понимать, что население Гавайи никогда не противилось влиянию других культур, частично сохраняя свою собственную. Их интеграция в систему американских ценностей должна была произойти в силу естественных исторических причин, вследствие попадания под интересы восточного соседа, расширявшего сферу влияния всё дальше на запад, где преградой выступали обширные водные территории. Джек Лондон предлагает понять, почему приплывшим людям удавалось закрепиться на Гавайи, и отчего им никто не отказывал в гостеприимстве. Если верить Лондону, то сообразительный американец мог легко стать местным вождём и со всем племенем обращаться по собственную уразумению. Только Лондон не говорит о жестоком отношении, что не позволит читателю понять насколько ситуация могла быть действительно взрывоопасной. При удачном стечении обстоятельств американец мог стать королём островов, чему местное население не стало бы никогда противиться.

Восприятие обычаев населения Гавайи трактуется Лондоном в одностороннем порядке: гавайцы стремятся стать частью западной культуры, для чего отправляют детей в высшие учебные учреждения США и Европы, где каждое следующее поколение только сильнее начинало желать скорейшего слияния. Оглядываясь назад, трудно однозначно говорить о ценности гавайских традиций и мировоззрения — Лондон описал свои впечатления в слишком слащавых тонах, но без категоричных высказываний, которые до этого себе позволял в отношении каннибалов.

При желании совершить экскурсию на острова с самобытной культурой, вполне можно уделить время сборнику Джека Лондона «На циновке Макалоа». Однако, особого эстетического удовольствия это не доставит. Скорее просто приблизит к самому автору, что уже отчаялся делиться с миром своими впечатлениями.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Произведения Ананьева построены на тяжёлых эмоциональных и моральных переживаниях героев, вставших перед лицом серьёзных проблем. Если в «Малом заслоне» над людьми нависла война, грозящая лишить жизни в любой момент, то цикл рассказов знакомит читателя с трудностями восстановления мирного хозяйства после продолжительного периода работы на фронт, так и со становлением советской власти после гражданских волнений. Ананьев не просто раскрывает души людей, стараясь лишить их страха перед обстоятельствами, выворачивая наизнанку тайные мысли, от которых нельзя отделаться. Человек — создание хрупкое, лишённое шансов на выбор собственного пути. Раз за разом Ананьев даёт вводную для нового критического момента, наполняя повествование ужасом неминуемой расплаты за малейшие огрехи и любое желание оказаться справедливым. И если «Танки идут ромбом» поставили Ананьева рядом с Ремарком, то «Малый заслон» усилил это впечатление. Читатель не должен ждать от книги жизнеутверждающих моментов: они противоречат самой сути человеческого предназначения.

Для «Малого заслона» Ананьев взял за основу душевные терзания молодой санитарки, желающей обрести покой, но ей мешает настойчивое внимание мужчин и боязнь принять участие в боевых действиях. На читателя с первых страниц грузом давит ожидание серьёзных событий. Война и не должна иметь налёт романтики, поскольку достаточно одного авианалёта или отражения танковой атаки, чтобы понять глупость идеализации войны, на которой выживают сильнейшие, и где заслуга победы должна быть воспринята непременно с гордостью. Ананьев не поёт оды бравым солдатам, чью плоть разрывают случайные снаряды; он разрушает утверждения любимчиков фортуны, уверенных в знаниях правил войны, уберегающих их от смерти. Любой человек может уподобиться решету в любой момент, даже при отсутствии очевидной опасности. Тяжело даются первые дни молодой санитарке, готовой лишиться разума или забиться в ближайший угол, лишь бы её никто не трогал, а происходящее оказалось дурным сном.

Ананьев описывает разные стороны войны, включая неистребимую надежду солдат на благополучный отход. Передислокация ими всегда сперва воспринимается за уход с передовой в тыл, где они смогут отдохнуть и получить зимнее обмундирование. Только планы командования являются скрытой от рядовых информацией, вынужденных терпеть лишения ради высоких целей. Читатель лично на себе может ощутить пробирающий мороз из-за того, что не в то время пошёл снег, слишком рано противник начал наступать, а проблемы с подвозом необходимых вещей откладываются на неопределённый срок. Людям остаётся мириться с обстоятельствами, согреваясь одним известным им способом, если всё-таки получится уцелеть.

Угнетает отсутствие у Ананьева желания посочувствовать героям, показывая их переживания без лишних красок. Читатель внутренне понимает, что всё не будет слишком плохо, а победа обязательно придёт. Но для героев Ананьева не может быть простых решений. Для автора давно стало привычным обрывать жизненный путь писательским пером, ставя крест на многих действующих лицах, обязанных закончить свои метания наиболее логичным для военного времени способом.

Такая же атмосфера будет грызть читателя в послевоенное время, когда все должны единым усилием воли приняться за восстановление страны. Ананьев наглядно показывает возникающие проблемы, начиная от четырёх колхозов на одну деревню, где в каждом по четырнадцать начальников на двадцать работников, и заканчивая явной нехваткой мужского населения. Но более Ананьев даёт читателю пищи для размышлений, описывая становление советской власти, не позволяя с твёрдой уверенностью занять какую-либо из сторон. Есть причины сочувствовать красным, но и убеждения белых заслуживают внимания. Щадить героев Ананьев не будет, обязательно заканчивая каждый рассказ чьей-нибудь смертью, находя в этом важную составляющую для повествования и своего собственного стиля. Смерть настигает храбрых и проверенных людей, посчитавших некий краткий момент важным для принятия решающего действия, заранее осознавая его последствия.

Когда-то забыли Первую Мировую войну, забыли первую Великую Отечественную войну. Их место в создании людей прочно заняла Вторая Мировая война: забыть нельзя, забыть невозможно; хотелось бы забыть, но для этого нужно время. Главное, чтобы за забытыми событиями одной войны не пришлось вспоминать события следующей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дело #6 открыто. Вложены чистые листы.

Разве может Шерлок Холмс умереть? Его не возьмёт даже старость, против которой он обязательно найдёт рецепт. Артур Дойл снова берёт ситуацию под свой личный контроль, уведя героя из-под огня и уберегая от падения в бурном потоке стремящейся вниз воды. Шерлок предпочёл исчезнуть из мира на три года, спокойно посетив Тибет, Персию и Мекку, транзитом через Францию снова возвращаясь в Лондон, где им будет установлена его точная восковая копия, дабы нанести решающий удар по приспешникам Мориарти. Казалось бы, Дойл мог развить таланты героя в новом направлении, делая продолжение в стиле остросюжетных рассказов, где будут изобличаться человеческие пороки, расследоваться преступления на высоких уровнях и судьба Британской Империи напрямую попадёт в зависимость от таланта сыщика с Бейкер-стрит. Только Дойл не стал изменять своему стилю, заново погрузив Холмса в рутину семейных споров, мелких дел и прочих незначительных событий.

Краткая вспышка противостояния скрытым влиятельным преступным элементам быстро угасла, не оставив после себя даже тления. Дойл хотел убить надоевшего ему героя — он это сделал. Захотел вернуть обратно — вернул. Благополучно завершив расследование загадки «Собаки Баскервилей», настал черёд писать короткие рассказы, по-прежнему выдержанные в строгих рамках заданного объёма на определённое количество страниц. Артур Дойл быстро вводит читателя в курс дела, разъясняя в чём заключается суть изменившегося положения, а также почему Холмс получил возможность снова вмешиваться в ход полицейских расследований и утирать нос недальновидным стражам порядка, спасая таким образом несколько безвинно обвинённых душ. Впрочем, кровожадность Дойля, уже давно замеченная по прежним рассказам, в «Возвращении» цветёт буйным цветом, сводя каждое дело к убийствам или иному действию, от которого кто-то обязан пострадать.

Самое яркое дело — это «Шесть Наполеонов». Холмсу предстоит определить, в чём кроется ненависть к фигуркам исторической личности. Советские и российские читатели сразу понимают откуда взяли начало «Двенадцать стульев» Ильфа и Петрова. Новаторство и оригинальность «Шести Наполеонов» — подлинный восторг от таланта Дойля находить нестандартные сюжеты для своих детективных рассказов. К сожалению, остальные двенадцать рассказов не могут похвастаться чем-то подобным, а может современный читатель просто избалован повторением подобных сюжетов другими писателями когда-то изначально написанных талантливым Дойлем. Холмс продолжает проявлять наблюдательность, находя применение новейшему методу по определению отпечатков пальцев, а также легко разгадывает зашифрованные послания. Один раз Холмс откладывает в сторону все дела, чтобы положить в карман солидную сумму денег за решение незначительного семейного конфликта, совершенно мимолётного, но важного в плане потребности сыщика в средствах к существованию. Из рассказов убраны все отрицательные черты Холмса, поэтому читатель не видит страдающего от скуки кокаиниста, раскуривающего табак; музыкальные пристрастия также забыты напрочь.

Половина рассказов — чистый сумбур. В них есть смысл, но логика вмешательств Шерлока совершенно непонятна. Холмс может назвать интересным даже такое дело, как скопированные вопросы в открытом для всех помещении накануне итогового экзамена в учебном заведении. Расследований толком не получилось, а все виновные опять сами приходят с повинной. Высокие нравы населения Англии читателю хорошо стали понятными именно благодаря стараниям Дойля, писавшего высокопарно о честных людях, проживающих на Туманном Альбионе.

Холмс действительно вернулся. Можно даже сказать, что он воскрес из мёртвых. Дойл не даёт Шерлоку воспарить над землёй, цепко удерживая его на ногах. Он не детектив их Величества, но мог бы стать влиятельным человеком. Однако мешает осознание того, что Холмс на самом деле мелко плавает, и подниматься выше этого не планирует, особенно после серьёзного противостояния, от которого он бежал в паническом страхе. Теперь снова в уютном кресле у камина, а дальше тихая пастораль.

Дело #6 закрыто. Документы подшиты. Папка отправлена в архив.

Автор: Константин Трунин

» Read more