trounin.ru

Кого с детства любил Аксаков, так это Державина, высоко ценя за поэтическое мастерство. Он не скрывает – знал все стихотворения Гавриила Романовича наизусть. И когда представилась возможность личной встречи, то стало большим потрясением для него самого, но и для Державина то событие оказалось довольно важным, практически роковым. Умелый декламатор, Сергей проникал в душу поэта, завораживая умением проникновенного чтения текста, в том числе и зачитывая с листа. Аксаков не скрывает доступного ему дара, не считая нужным молчать, особенно памятуя о настигшей Гавриила Романовича болезни, связанной лишь с посещениями непосредственно Сергея, чьё декламаторство сводило людей с ума. Потому, как бы Сергей не хотел продолжать видеться с Державиным, на нецелесообразности того настаивали близкие поэту люди.

О знакомстве с Гавриилом Романовичем Аксаков написал в 1852 году. Опубликовать воспоминания сразу не удалось. То получилось осуществить спустя годы, когда читатель успел ознакомиться с его автобиографическими произведениями. Тогда-то и стало интересно, чем жил Багров-внук после, с кем встречался, как к нему относились, как сложилась его личная жизнь. Теперь публикация подобных трудов не вызывала отторжения. Наоборот, придавала всплеск интереса при переиздании прежде вышедших книг.

Чем же Державину был близок Аксаков? Не одно умение произносить красиво художественные тексты он должен был в нём ценить. Сергей потому и поясняет. Гавриил Романович чувствовал сходство. Хотя бы в силу похожего прошлого. Державин учился там же, где Аксаков, между имениями их отцов насчитывалось всего лишь порядка ста вёрст. А знал бы стареющий поэт о будущих достижениях Сергея в литературе, так и вовсе нашёл бы необходимость продолжать держаться за жизнь, дабы увидеть красоту прозаического слога. Возвышая себя и Державина, Аксаков создавал должное впечатление у читателя. Других свидетельств о встречах сих литераторов нет, поэтому остаётся доверяться доступному для внимания тексту.

Говорить о природе и о поэтах одинаково трудно. Не передашь созерцание увиденного скупыми словами, требуется наполнить строки эмоциональностью. Державин получил порцию заслуженных восторгов, ибо великий человек встретился с таким же великим человеком, иначе читатель и не подумает. Ежели всё было настолько восхитительно – остаётся порадоваться за нашедших друг друга людей, одинаково ценивших доступное им искусство создавать художественные произведения. Будь Сергей в возрасте в те дни, и ему пришлось бы трудно. И у него могло щемить в груди. Прекрасное очень сильно сказывается на здоровье, когда к нему испытываешь чрезмерное восхищение.

Среди воспоминаний Аксакова есть немного слов о Дмитрии Борисовиче Мертваго. Вернее, практически ничего нет. Сергею был сообщён интерес со стороны Владимира Безобразова, пожелавшего видеть статью за авторством Сергея на страницах “Русского вестника”. Аксакову осталось написать ответное письмо, где он в сжатой форме поведал о некоторых обстоятельствах, позволивших ему поучаствовать в нескольких моментах жизни Мертваго. Особой конкретики он не сообщил, более сказав, что встречался с ним тогда-то и тогда-то, а чаще того не получалось. Впрочем, Сергею Дмитрий Борисович приходился крёстным отцом, исходя из чего общество серьёзно могло интересоваться именно его мнением.

Как видно, последние годы жизни Аксакова оказались насыщенными на литературное творчество. Им действительно заинтересовались. И как всегда – признание приходит тогда, когда оно не требуется. Пожинать славу требуется в молодом возрасте, ибо ближе к смертному одру то перестаёт иметь значение, и непременно становится важнейшей причиной наступления скорой смерти. Как некогда волновалось сердце Державина при встречах с Аксаковым, так теперь сердце самого Аксакова усиленно билось от внимания уже к нему.

» Read more

Когда о Шишкове отзывались негативно, Аксаков находил с ним сходство во взглядах. Их объединяла нелюбовь к Карамзину, чьи рассказы Сергей совершенно не ценил. За это он всегда подвергался нападкам. Так относиться к замечательному творчеству, значит прослыть далёким от понимания прекрасного человеком. Долгие годы Аксаков жил именно с таким ощущением неприятия достойного восхищения результата не ставшей ему понятной литературной деятельности. Тем более приятно разделить ощущения неприятия со знакомым тебе с юных лет. Не вспомнить о Шишкове Сергей не мог, тем более в связи с набирающим популярность славянофильством, у истоков которого стоял в том числе и Александр Семёнович.

Что есть славянофильство? Это любовь ко всему славянскому или же всему русскому? О том Шишков не задумывался. Ему, воспитанному в духе тяготевшего к галломании общества, не желалось продолжать видеть засилье французского языка в родной для него культуре. Он стремился отказаться от использования заимствований в русской речи, к чему побуждал других. Это ли не то самое соперничество с Карамзиным, ценителем европейского быта? Но русская речь – явление особенное, никак не влияющее на жизнь. Потому как Аксаков отметил непонятное ему в Шишкове, так как по нему нельзя было заметить славянофила: женат он был на лютеранке, у него дома все говорили исключительно по-французски.

Сергей сам себе отвечает. Славянофильство зарождалось не в качестве инструмента для пробуждения в русском человеке самоуважения. Требовалось отстаивать имеющееся, не привнося новизны. Вот и всё, о чём следует думать, ни в коем случае не сравнивая мировоззрение Шишкова с мыслями последующих поколений, ставших на путь отчаянных мер. В том для него не было необходимости. Когда он общался с собственными крепостными, то видел в них проявление истинных черт русского народа. С ним говорили таким языком, будто он вернулся во времена Древней Руси. Да и не мог русский мужик перенимать иностранное, редко ему доступное. Если о чём и говорить, то о вкусах высшего света. А вкус высшего света, как известно, редко позволяет оценивать его со стороны благоразумия.

О литературной войне Аксаков старался не рассказывать. Всё, что говорит человек, ничем не является, пока его не начинают поддерживать или ему противоречить. Всякая беседа опасна, поскольку вне воли порождает симпатии или противоречия. Порою вне желания человек начинает опровергать свои же представления о действительности, не умея остановиться, в итоге понимаемый далеко не так, как он склонен думать обычно. И был ли смысл в литературной войне? Какой исторический отрезок не возьми, все постоянно спорят, неизменно разделяясь на сторонников сохранения самобытности и их противников, считающих обязательным интеграцию в культурные ценности других стран. Не сегодня это началось, значит не завтра оно и закончится. Лучше не обращать внимания, беря пример с Сергея. Ежели не нравился ему Карамзин, то таково его личное мнение, которого он не скрывал, получая множественные насмешки и упрёки.

Шишков поступал сходным образом. Придерживаясь определённых взглядов, он допускал исключения. Спорить со сложившимся укладом не было нужды, тем более делать это мгновенно, разрушая устоявшееся. Революции обществу не нужды. Зачем литературную войну превращать в бойню с человечески жертвами? Он имел мнение, которое разовьют его последователи. Ему остаётся дожить свой век и спокойно уйти. Только разве бывает так, чтобы тобой задуманное не пошло иным путём? Так произошло и со славянофильством.

» Read more

Масоны, какими их себе не представлять, объединены общей идеей, тогда как всё прочее, на что они стараются опираться, не подлежит критике. И Аксаков то наглядно доказал. Ему довелось общаться в мартинистами, старательно обходя острые углы. Сергей никак не мог согласиться принять на веру сомнительное, лишённое убедительности. Разве могут скрываться тайны бытия за размытыми фразами? Достаточно понять, что мистического не существует, после этого большая часть человеческих убеждений исчезнет. Причём под мистикой следует считать абсолютно всё, противоречащее доступным человеку материям. Пора преодолеть пережитки пещерного этапа развития, устремившись к поддержанию естественного. А если и говорить о масонах, тогда не следует забывать об Аксакове. Пусть ему довелось встречаться не с лучшими из представителей масонства, но именно таковыми, какими они в большей своей массе являются.

Будучи молодым, Сергей встречался с Рубановскими. Как бы он к ним не относился, по достоинству оценивал их дом, некогда принадлежавший Ломоносову. Аксаков всё в нем ценил, вплоть до чернильных пятен на столе. Величайший учёный оставил по себе столь важное наследие, достойное всяческого почитания. И, как знать, те пятна на столе могли пролиться в ходе записывания мыслей на бумагу. Сами Рубановские не ценили дома и его обстановки. Для них имя Ломоносова ничего не значило. Куда приятнее знакомиться с миром таинственности, который можно раскрыть благодаря переводным книгам. Это ли не пример того, как невежество стремится преобладать над истинным познанием Вселенной? Сергею приходилось мириться, посещая храм науки, оказавшийся в руках далёких от всего научного людей.

Не имея возможности доказать надуманность взглядов мартинистов, Аксаков пошёл на эксперимент. Он самостоятельно сочинил чепуху, придав ей сходный вид с трудами масонов. Когда он зачитывал её мартинистам, те едва ли не впадали в экстаз, готовые благодарить судьбу за представившийся шанс прикоснуться к столь необходимым для познания знаниям. Не стоит думать, будто Сергей открыто посмеялся им в глаза, рассказав об обмане. Отнюдь, Сергей благоразумно предпочёл умолчать, опасаясь стать жертвой оскорблённых чувств. Нет ничего лучше, нежели собственное убеждение! Переубеждать других – дело неблагодарное и практически всегда бесполезное.

Как же указать мартинистам на их заблуждения? Аксаков брал их же книги, тщательно анализируя. Получалось, если слова в предложениях расставить иначе, получаешь вполне обыденную речь, лишённую налёта мистического откровения. Мартинисты в том убеждались, но не имели желания отказываться от считаемого ими важным. Всякое всегда трактуется в угодном человеку виде, так зачем отрицать доступные масонам предпочтения? Важнее видеть в них общество, чьи интересы стоят выше создаваемого ими антуража. Как раз этого Сергей понять и не мог, либо имел дело с людьми, далёкими от истинных замыслов масонства, необходимых сугубо для придания сему движению массовости, где слепо действующий служитель сможет принести требуемую от него помощь.

Оставив воспоминания о мартинистах на самый последний момент, когда опасаться более нечего, Аксаков посчитал необходимым заполнить пробелы в прошлом. Сообщать подобные сведения было в прежней мере опасно. Но то следовало сделать обязательно. Негоже человеку принимать за истину надуманное, пренебрегая существенными надобностями. Любые измышления, где требуется просто верить, изначально направлены на приобщение к некоему делу многоликой массы, за счёт чего гарантируется продолжение существования созданной организации. О чём бы не шла речь, нужно иметь голову на плечах, способную соотносить действительное с мнимым, не ставя мнимое выше действительного.

» Read more

Пастораль – особого рода литература, имеющая горячих сторонников, но не меньше и тех, кто прохладно относится к подобным творческим изысканиям. Описывать природу – удел способных подмечать мельчайшие детали, не менее умело придавая им вид текста. Понимать такой текст – такой же удел, только теперь уже способных воспроизвести в воображении представленные писателем картины. Касательно критики таких произведений и вовсе нет никаких критериев, кроме одобрения или порицания, что, снова опять же, зависит непосредственно от лиричного настроя критика. Если читатель не относится к ценителям, то творчество Аксакова ему явно не придётся по душе. А если ценит, тогда обязательно следует ознакомиться с трудами человека, чей литературный путь начался с ярко описанного оренбургского бурана и закончился очерком морозного зимнего дня.

В далёком 1834 году Аксаков не представлял, куда он направит свой талант. Он отмечался за умение декламатора, но всегда стремился к отражению присущих ему внутренних переживаний. Цензора из него не получилось, он пропускал сомнительного содержания публикации, вследствие чего встал вопрос о поиске другого призвания. А что вызывает меньше всего нареканий, где невозможно найти причин для взаимного недопонимания? Разумеется, описание природы ставит писателя вне ограничений и рамок. Доступно двигаться в любых направлениях, особенно учитывая тяжесть понимания таковой литературы. Никто с серьёзным лицом не станет взирать прелестям сельской местности, не видя в том ничего противного действующей власти.

И вот анонимно опубликован “Буран”. И вот последовал ласковый приём. Талант воспевателя красот природы настолько прикипел к Сергею, что всякое игнорирование пасторальных сцен в дальнейшем ставилось ему в упрёк. Его прямо станут обвинять в скудости текста, не найдя в описании зимней стужи или снегопада ожидаемых ярких красок. Это побуждало Аксакова возвращать их внимание к некогда написанному “Бурану”. Зачем переливать из пустого в порожнее, когда однажды сказанного должно быть достаточно? Поэтому пришлось снова вспоминать и представлять вниманию читательской публики.

Самую последнюю точку в художественном творчестве Аксакова стоит поставить, упомянув “Очерк зимнего дня”. По страницах разливается стужа, холодок пробегает по пальцам. Ртуть давно замёрзла в термометре. Снег за окном тонким слоем покрывает землю. Пора брать ружьё и идти на охоту. Как приятно слышать скрип сапогов. Как тягостно осознавать ранний приход морозов. Хлеб не убран с полей, скоту не хватит корма до весны. Выстрелом прервана задумчивость тетерева, упавшего вдали, тем пробудив к жизни окружавших его птиц. Сергей вспоминал о том, пока холод пробирал его самого. А после он записал о событиях того зимнего дня.

Стала ли читателю ближе пастораль? Восхищается ли он картинами природы? Ему нравится взирать на полотна художников, отмечать подмеченные за него особенности окружающей действительности? Наглядное оценить не трудно, когда всё представлено и не пробуждает ничего сверх доступного взору. Пожалуй, Аксакову следовало стать художником. Но картина – это увидел, запечатлел в памяти и забыл. Художественный текст – иное! Всегда можно вернуться и ознакомиться заново, дабы отметить упущенные детали. Воображению доступно не одно полотно, ведь не существует ограничений, способных прямо утверждать, будто писателем показано всё или нечто специально упущено. Есть многое, чего не воссоздать художникам, оставляющих зрителя в состоянии отстранённости. Аксаков должен был то понимать, фиксируя на бумаге картины жизни.

“Буран” и “Очерк зимнего дня” – малое из его наследия. Кто не может познать большего, пусть ограничится хотя бы этим.

» Read more

Почему во всём, чего бы не касалась рука Аксакова, современный ему читатель стремился находить соответствие с действительностью? Литературная критика придерживалась тех же позиций, словно самобытность в историях Сергея напрочь отсутствовала. Взявшись писать про Наташу, понимая, насколько много похожести на знакомых ему лиц, совсем затравленный Аксаков предпочёл остановиться и не продолжать развивать повествование. Ему, кому на склоне лет пришла пора принимать заслуженный почёт, не желалось оказаться в числе презираемых. Ведь люди не понимают писательских замыслов, часто далёких от обыденности. Пусть в центре повествования рассказа “Наташа” имелась реальная история, то разве это к чему-то побуждает? Отнюдь, редкий писатель создаёт текст, при этом ни на что не опираясь. Так и Сергею требовались истории, поскольку именно на их основе он создавал собственные.

Повествование рассказывает о молодой девушке, должной вскоре выйти замуж. Как поступить, чтобы не опечалить родителей? Они желают дочери счастья, но и о собственной участи в её дальнейшей жизни не забывают Есть два жениха со своими положительными и отрицательными моментами. Один из них – богатый промышленник, способный содержать многочисленное семейство, но он живёт далеко и уже утратил близких родственников. Другой – не совсем богат, живёт с родителями, причём не так далеко. Кого выбрать? Отдать дочь живущему вдали, едва ли не утратив с нею связь? Или остановиться на доли поскромнее, зато не терять родственных связей? Как бы не хотелось, выбор останется за Наташей.

Аксаков видимо действительно опирался на произошедший в действительности случай. Сама постановка проблемы не разрешается требуемым для неё способом. Писатели в таком случае используют достаточное количество приёмов, чтобы пробуждать в действующих лицах различные эмоции. Позволь разыграться фантазии, как порядочность схлестнётся в сражении с бесчестностью, принципы окажутся в шатком положении перед чувственностью. Боль, страдания, либо осознание приятных перспектив и радость до гробовой доски. Но как раз об этом Сергей ничего и не написал. Хотя, продолжи он работать над рассказом, то мог получиться примечательный роман, способный скрасить русскую классическую литературу.

Обыденность поставлена во главу описываемого. Наташа совершает типичные для молодой девушки поступки. Она особо не выбирает, сразу решая, кому быть героем в её жизни. Для неё важное значение имеет первое впечатление, естественно оказывающееся обманчивым. Так и хочется спросить Аксакова: насколько он желал в дальнейшем всё повернуть с ног на голову? Сразу данное счастье просто обязано обратиться во прах, ибо это всё-таки художественная литература. С этим-то, скорее всего, и возникла проблема. Могло потребоваться вносить правки в имевшее место, чем порочить честь представленных вниманию людей. Остаётся предполагать, что исчерпав доступное, Сергей остановился и более к данному рассказу не возвращался.

Самое главное в каждой истории о любви – необходимость показать продолжение отношений. Постоянно приходится наблюдать за эмоциями действующих лиц, живущими и страдающими во имя светлого чувства, тогда как через год, а в лучшем случае – через три года, всё успокаивается и заставляет прежних героев чувствовать опустошённость, без особого удовольствия вспоминающих некогда ими совершённые поступки. Определённо, Аксакову следовало продолжать рассказывать, ведь он бы обязательно к такому развитию событий подвёл читателя. Теперь приходится внимать имеющемуся, домысливая остальное самостоятельно.

Против сделанного не возразишь. Выбрав, должен продолжать намеченный курс. Пропадёт желание? Брось всё и беги, но готовься к ответной реакции. Жизнь будет сломана при любом из доступных свершению вариантов.

» Read more

Аксаков не был страстным собирателем бабочек. Просто однажды, когда делать было нечего, а между учебным процессом случился перерыв, он с однокашниками поддался увлечению поиска и создания коллекций из пойманных ими бабочек. Дело то не настолько считалось им важным, что написанные про это воспоминания он не публиковал, оставив то на усмотрение наследников. Так всё и обстояло. Прежде Сергей не оговаривался, будто ловил бабочек, чему он всегда предпочитал ружейную охоту, ужение рыбы и собирание грибов. Но ежели из-под его пера вышла работа о некогда с ним случившемся, значит нельзя такому оказаться без внимания.

Особых знаний у Аксакова не было. Как правильно ловить? Главное, не повредить крылья. Как оформить на лист? Наиболее лучшим из доступных фантазии способом. Бабочка должна лечь красиво и радовать глаз. Научить сему увлечению никто не мог. Каждый из описываемых в воспоминаниях делал то согласно собственному разумению. Сергей даже не скрывает, что допускал множество ошибок. Он мог принять за редкий вид бабочку, в действительности широко распространённую. Потому он вскоре с радостью осознавал, насколько бесполезно печалиться, ежели сам сумеет добыть похожий экземпляр.

Друзья Аксакова не останавливались на бабочках. Они собирали абсолютно всех встречаемых ими насекомых. Тут стоит говорить сугубо о соревновательном духе, стремлении показать себя с лучшей стороны, всеми доступными способами превзойти товарищей. Сергей не поддерживал их устремления, не считая нужным нисходить до маниакального преследования всего, что на свою беду обладает способностью передвигаться по земле, воздуху, либо воде. Может о том он просто предпочёл не распространяться. Хватит воспоминаний об определённом, тем более учитывая специфичность увлечения.

Аксаков пытался полностью понять, как устроена бабочка, каким образом гусеница через куколку принимает форму взрослой особи. И опять он честно признаётся в неспособности понять закономерности. Готовый к получению определённой бабочки, он становился свидетелем рождения другой, а то ему представало некое насекомое, никак не похожее на бабочку. В природе достаточно интересного, должного быть познанным. Сергею вовремя сказали, каким образом паразиты проникают в куколки, отчего личинки пожирают её изнутри, после чего они и нарождались на свет, чем безумно огорчали Аксакова.

Одним словом, хватало особенностей, захватывающих внимание читателя, ежели он склонен к проявлению подобной же страсти по собиранию бабочек. Ему окажется полезным чужой опыт, где описываются самые частые ошибки. Вполне допустимо поверить, что Сергей мог совершенствоваться в увлечении, став умелым собирателем коллекций, может не только бабочек, но вообще всего живого. Да не стремился он к тому. Поэтому, стоило учебному процессу возобновиться, он отставил собранных бабочек в сторону, более никогда не думая их ловить. Думается, читателя Сергей не обманул. Ему должно было хватать других увлечений, к которым он привык с детства, к которым пронёс пристрастие через всю жизнь.

Так получилось, что о себе Аксаков стал писать достаточно поздно, будучи уже зрелым человеком, познавшим достаточно, чтобы не скрывать, к кому и как он относился. Пусть его критиковали, выдвигали обвинения и укоряли за недопустимость излишне откровенных суждений, Сергей частично согласился, всё же понимая – возразить ему практически некому. Он – свидетель былого, важного быть сохранённым. Каким бы жестоким оно не казалось – нет причин скрывать происходившее. Как знать, всё ли о себе самом Сергей рассказал правдиво. В откровенности ему не откажешь. Так или иначе, жизнь его подходила к концу.

» Read more

Есть ли смысл выражать мнение? Смысла нет. Сказанное сегодня, завтра для тебя не будет представлять ценности. А сказанное завтра, станет противоречием ранее выраженной точки зрения. Будучи молодым, человек видит мир иначе, нежели смотрит на прожитое годами убелённого сединами старика. И нет в этом ничего противоестественного. Это обыденное понимание действительности. Говоря проще, всё познаётся в сравнении. Покуда молодому человеку мнится одно, достаточно мельчайшего изменения в понимании усвоенного, как всё переменяется едва ли не на противоположное. Понимал ли это Андрей Битов, начиная работать над романом “Улетающий Монахов”? Он – двадцатилетний – пытался познать материи, довольно тонкие, чтобы о них размышлять. Понадобились долгие годы, прежде чем написанные им повести обрели законченный вид произведения-пунктира, вместившего чувства человека, прошедшего жизнь от пылкой первой влюблённости до осознания бренности бытия.

Нельзя спешить. Пусть время само даёт ответы на вопросы. Но как быть, если имеющее значение сейчас, грозит удалиться и оказаться навсегда утраченным? Только кажется, будто нужно поддаться чувствам, согласившись принять кажущееся важным именно в представленный для того момент. Не получится отсрочить, ибо не будет покоя голове, сжигаемой мыслями от необходимости предпринимать действия. Вот тут-то и следует остудить пыл, позволив всему идти своим чередом. Так ли важно совершить кажущееся необходимым? Будущее покажет, насколько ошибочными были те мысли. Потому человек не раз оглядывается назад, горько сожалея о сделанном. А ведь позволь он себе отстраниться, он бы если и жалел, то только о том, что тогда не попытался совершить задуманное. И как итог, боль от сделанного или не сделанного всё равно продолжит волновать до последнего.

У Битова читатель видит главного героя, изначально влюблённого в девушку на пять лет старше его. Он – скромный парень, стыдящийся отношений – пытается заявить о себе, завоевать любовь и жить в неге. Таковое ему мнится, поскольку иного он себе представить не может. Ведь и сравнивать ему не с чем. Будь у него любимая девушка раньше, теперь бы он не вёл себя настолько робко. Нет, он решительно бы разрушал возводимые против его мнительности преграды. Не остановить его пыл родителям, и девушке не устоять перед напором жаждущего обладания ею самца. Всё это так, но он молод и не понимает, зачем ему вообще потребовалось любить. Организм желал: чего он никак не мог понять. Против первой любви ничего не сделаешь, особенно той, которая не являлась бесплотными мечтаниями об отношениях, а протекала во взаимном диалоге, где один наставил на необходимости быть рядом, а другой – уже познавший жизнь – предпочитал держаться на расстоянии.

Дав читателю представление о главном герое произведения, Битов поведёт его дальше. Первая любовь растворится, будто её не было. Жизнь окажется поглощённой рутинными обязательствами. Главный герой женится на одной, потом разведётся, будет искать похожих женщин, обязательно их находя. Достаточно пожелать принять желаемое за действительное, как действительность преображается, позволяя в отдалённой схожести видеть явное сходство. С такими иллюзиями и будет жить представленный вниманию читателя человек, покуда не придёт к нему весть – тех, кого он некогда любил, более нет среди живых. Так для чего страдала душа, из каких побуждений изнывало тело? Теперь станет ещё больнее, так как когда-то требовалось всего лишь проявить хладнокровие.

Сам Битов в завершении говорит, отражая судьбу произведения “Улетающий Монахов”, всеми одобряемого, но никем не публикуемого. Ярчайшей характеристикой стало рассуждение, будто им написан роман, на всём протяжении которого двое ищут момент, когда им удастся переспать. Тут допустимо ответить в духе высказанного: каков у человека жизненный опыт, такова его реакция на литературные произведения.

» Read more

Пришла пора воздать татарам сполна. Иван Великий не мирился с мыслью допустить продолжать считать себя данником потомков монгольских завоевателей. Но как ему, находящемуся между двух противников, коими являлись Великое княжество Литовское и различные образования татарских ханств, найти силы и утвердить за Русью право на собственную независимость? Для того требовалась решительность. И вот этого как раз не имелось. Были необходимы убеждающие речи сильных духом людей. Одним из таковых стал Вассиан Рыло, архиепископ Ростовский, Ярославский и Белозерский. Он обличал трусость Ивана, обвиняя в греховном допущении заключения перемирия с ханом Ахматом. Исторически теперь известно, Иван не допустил непоправимого, после чего иго утратило значение для Руси в дальнейшем.

Вассиан имел изрядное количество аргументов. Он наполнял решимостью Ивана, пока ещё продолжавшегося именоваться по отцу – Васильевичем. Неужели возможен мир между Русью и татарами Большой Орды? А если и да, тогда как относиться к Великому княжеству Литовскому? Решимость Вассиана поддаётся объяснению, но от Ивана зависело, каким образом Русь продолжит существование. Уже не раз было такое, что военное противостояние могло привести к уничтожению государства. Прежде соперники благоразумно расходились по сторонам, не идя на сближение. Этого нужно добиться и на Угре. Единственное обстоятельство тогда могло действительно беспокоить Ивана, а именно заинтересованность Казимира (Великого князя Литвы и короля Польши).

Большая политика не имеет зависимости от локальных интересов. То, в чём Вассиан Рыло видел трусость Ивана, могло скрывать выжидание определённых событий. Иван не мог концентрировать силы на Угре, забыв о противостоящих ему противниках. Он вносил разлад в союз Ахмата и Казимира, не допуская возможности их совместных действий. Некогда подобная разобщённость уже спасала Русь, когда произошла битва на Куликовом поле. Тогда не хватило буквально дня, чтобы силы татаров и литвы объединились. Теперь Казимир и вовсе не нашёл возможности, отражая набеги крымских татар, бывших в союзе с Московским княжеством. Согласно данному пониманию истории, Вассиан мог сколь угодно ссылаться на Демокрита, повлиять на решимость Ивана он бы не смог.

Помимо послания Вассиана, имеется повесть о стоянии на Угре, сочинённая позже произошедших событий. Неизвестный нам летописец составил текст для летописи, должный и теперь являться её составной частью, если бы не желание определённых исследователей литературы Древней Руси. Пролить свет на события сия повесть способна в меру своего наполнения, тогда как усвоить её содержание каждому придётся самостоятельно. Информативность повести бедна, но в качестве исторического свидетельства очевидца тех дней – бесценна.

Считать ли теперь, будто одержать верх помогло послание Вассиана? Слова архиепископа оказались столь убедительными, что Иван предпочёл испытать судьбу, положившись на должную помочь Руси веру в Бога? Как не хватает в русских письменных источниках описания, согласно которому Иван уходил молиться, лил слёзы, а затем крушил врагов, едва ли не собственноручно насаживая на острие копья самого Ахмата. Именно так прежде писали о деяниях князей, решимостью и отвагой способствовавших изгнанию из пределов своих земель иноверных захватчиков. Но XV век к тому уже не располагал, потому приходится внимать посланиям религиозных деятелей, а затем и скупому на фантазии летописцу.

Стояние на Угре – важное для правления Ивана Великого событие. Проводя политику по укреплению позиций Руси, он сумел противостоять очередному нашествию татар, не раз становившихся причиной повсеместного разорения. С той поры Русь сама определяет, как воздать поправшим право её на существование.

» Read more

Чтение летописей пробуждает особое понимание истории. Читатель лишён чьих-либо комментариев, делая выводы самостоятельно. Можно сказать больше, анализируя летописи, делая заметки, в итоге получаешь вариант понимания прошлого, никак не хуже того, какое известно в исполнении всё тех же Карамзина и многих прочих, пытавшихся усвоить прошлое, придти к наиболее правильному истолкованию. А вывод всегда будет один – в конечном счёте приходится доверяться сохранившимся свидетельствам, содержание которых всегда остаётся пристрастным. Значит, как не опирайся на дошедшие сквозь время документы, картину былого не установишь. Причина того ещё и в предвзятости. Всегда нужно исходить из нескольких источников, чего порою не бывает. Но касательно событий XV века есть ряд свидетельств, позволяющих начать осознавать прошлое иначе.

XV век – это прежде всего противостояние Москвы и Новгорода. Как оно обычно подаётся? Василий Тёмный вёл борьбу за сохранение права на великокняжеский стол, в том ему оказывал противодействие Дмитрий Шемяка, с переменным успехом занимавший Москву и вскоре опять уступая. Тут позволительно снова спросить: кто пишет историю? В конечном итоге Василий одержал верх над Дмитрием. Теперь образ Шемяки для потомков сохранился однозначным: беспринципный человек, готовый за власть убивать и калечить политических оппонентов, при этом он же прославился несправедливым судом. Но это вступает в противоречие с летописным сводом 1472 года, показывающим происходившее без выводов.

Наоборот, Шемяка вёл в меру честную борьбу, не допуская чрезмерной жестокости. Летописью зафиксирован факт ослепления им Василия. В то же время имеются сведения, согласно которым зрение Василия значительно ухудшилось, всё-таки оставшись частично сохранённым. Не будучи настроенным уничтожать политического противника, он показал гуманность, позволив княжить над Вологдой. А как поступил Василий с Дмитрием, либо его клевреты? Летопись указывает на факт отравления Шемяки. На том противостояние Москвы и Новгорода практически закончилось, перейдя в фазу скорой утраты Новгородом самостоятельности.

В летописи зафиксированы походы Великого литовского князя Витовта на Псков. Говорится, что жители Порхова откупились пятью тысячами рублей. А когда был зафиксирован факт рождения лысого волка, в тот год Витовт умер. Ходили на Русь и татары, о чём летопись не могла не сообщить. Само её содержание переполнено движениями княжеских войск, сталкивавшихся и расходившихся, дабы через некоторое количество лет сойтись вновь. Подходить к её чтению следует основательно, фиксируя мельчайшие детали. В любом случае, акцентировать внимание следует на событиях вокруг Новгорода, понимая скорое его полное подчинение Москве.

Неправильным является шагом, считать летописи связанными по смыслу с художественными произведениями тех же лет. Должно проводиться чёткое разделение, чего до сих пор сделано не было. Получается так, будто труд историка приравнен к вольным допущениям беллетриста. Тем более сомнительна надобность, толкающая составителей сборников литературы Древней Руси брать несовместимое, находя в том кажущуюся им существенную надобность. И если летопись летописи рознь, то явно повествующий о текущих событиях текст, где не прослеживается цели развлечь слушателя, лишь способствует выработке общего понимания происходивших тогда процессов.

Непосредственно Севернорусский летописный свод 1472 года сконцентрирован на событиях середины XV века, где за начало взят 1425 год, когда умер Великий князь Василий I Дмитриевич, старший сын Дмитрия Донского, после чего и начался очередной разлад на Руси. Внимать этому времени нужно с особым интересом, поскольку сын Василия Тёмного – Иван III Васильевич, прозываемый Великим – положит конец противоречиям и соберёт русские земли под единоличной властью.

» Read more

Интерпретация событий не бывает полностью объективной. Всегда желаемое принимается за действительное. Нагляднее то получается понять, ознакомившись с содержанием двух противоположных точек зрения. Допустим, существует “Московская повесть о походе Ивана III Васильевича на Новгород”, составленная в 1472 году. Но сохранилась и повествующая о том же, только глазами новгородцев, потому называемая “Новгородской повестью о походе Ивана III Васильевича на Новгород”. Истинно верным является утверждение – историю пишут победители. Из этого следует, что каких взглядов не придерживайся побеждённые, они перестают иметь значение. Согласно этому утверждению московскую версию надо принимать за наиболее объективную. Так и должны были считать современники тех дней. Однако, за минувшие столетия появились и иные представления о прошлом, расходящиеся со ставшей официально признаваемой информацией.

Существует мнение – Москва является преемницей рюриковых начинаний. Пришедшие варяги распространили власть на племена россиян. Значит и земли Новгорода должны стать её частью. Оспорить сие утверждение можно, отказавшись признавать сам факт существования возможной преемственности, поскольку Новгород остался Новгородом, никогда не передавая власть над собою кому-либо. Некогда выбранные для управления князья ушли, чтобы править Киевом, Владимиром, а потом уже и Москвой. Представленный себе, Новгород выбирал князей во управление, оставаясь по форме правления подобием республики. Получается, истинная Русь, принимаемая за основанную Рюриком, осталась уделом Новгорода, покуда не была окончательно подчинена во время похода Ивана Великого, собиравшего русские земли под власть Москвы.

Что ставится в вину новгородцам? Их вольный нрав не мог определиться, как лучше продолжать существование. Угрозу со стороны Московского княжества они ощущали, и были склонны принять над собой Великим князем Ивана Васильевича. Этому мешала другая часть новгородского общества, желавшая встать под управление польского короля. Зрел конфликт, грозящий расколоть Новгород. Во многом вследствие этого Иван Великий и пошёл войной, намереваясь не допустить попрания православия латинством.

Важно понимание роста самосознания, возникающего за счёт жарких убеждающий речей, не обязанных быть правдивыми. Достаточно воззвать к массам, уверив в истинности высказываемых суждений. Таковое влияние прослеживается, согласно текста московской версии похода Ивана Великого. Оказывается, Новгород – изначально вотчина московский князей, вследствие того обстоятельства, что они ведут свой род непосредственно от Рюрика. Впрочем, особенного вооружённого конфликта не случилось, поскольку новгородцы привыкли решать проблемы с помощью денег, и теперь не были готовы самостоятельно оказать вооружённое сопротивление.

Новгородская версия – сухая. Излагается само нашествие москвичей. Собственно, Великий князь Иван Васильевич прогневался на Новгород из-за их тяги к польскому королю, отчего пошёл войной. Затянулся тот конфликт, многие пали смертью храбрых, сражаясь долго и не имея сил отбиться от превосходящего количеством воинов противника. Вслед за согласием принять над собой власть Московского княжества, последовали казни новгородских посадников. На том новгородская повесть заканчивается. До полной утраты Новгородом самостоятельности время ещё не пришло. Об этом можно узнать из других источников.

Какие бы не имелись побуждающие мотивы, главной задачей для Ивана Великого являлось объединение русских земель под рукой одного правителя. Требовалось вернуться к состоянию, утраченному по смерти Владимира Великого, прозываемого Крестителем – за введение христианства на Руси. Для этого допускалось и такое мнение, будто московские князья ведут родословную от Рюрика, исходя из чего они и имеют право претендовать на земли многих княжеств, должных обрести прежнее единство. Поставленную цель Иван Великий выполнил, как не пытайся потомок трактовать пользу или вред его действий.

» Read more