trounin.ru

Важным моментом в жизни Ивана Аксакова стало участие в деятельности Славянского комитета, иначе называемого Славянским благотворительным комитетом. Оный был основан в 1858 году, у истоков помимо прочих стояли отец Ивана — Сергей, и старший брат — Константин. Присоединившись в 1875 году, аккурат в год начала сербско-турецкой войны, Иван в короткий момент стал председателем. Его жаркие речи через несколько лет приведут к закрытию комитета в Москве. Нужно понять, что комитет занимался ровно тем, о чём прежде Иван писал в статьях в рамках славянского вопроса. То есть комитет оказывал финансовую помощь южным славянам, с момента создания оплачивая обучение болгар в России. Есть мнение — Иван Аксаков всерьёз рассматривался в качестве кандидата на болгарский престол.

Первое заседание от семнадцатого января 1876 года касалось приезда в Россию Гавриила Веселитского-Божидаровича, очевидца боснийско-герцеговинского восстания. Он должен был выступать на тех же заседаниях комитета. Следующее — это воззвание «От Московского Славянского Комитета», касающееся роста напряжения среди южных славян против Османской империи. К октябрю новая речь от Аксакова уже в качестве вице-президента комитета. Поднималась тема курирования волонтёрского движения, наполнения фонда, учитывая военные действия против Порты, куда от комитета отправлялись медицинские работники.

Конфликт в славянских владениях Османской империи нарастал. Продолжалось боснийско-герцеговинское восстание, одна сербско-турецкая война сменилась следующей, была вовлечена Черногория. Всё шло к прямому участию России. Шестого марта 1877 года Аксаков выступил в качестве председателя комитета. Он говорил про добровольцев, а после посчитал правыми в конфликте всех одновременно, так как каждый отстаивает свой собственный интерес. Не правы только те, кто непосредственно в России отказывается от русского языка и культуры, по сути ничего не делая для страны. А семнадцатого апреля очередная речь от Аксакова, наполненная пафосным сумбуром, сказанная по причине начала русско-турецкой войны.

К первому мая комитет был преобразован в общество. Деятельность организации оценена на самом высшем уровне. Или можно считать, то стало необходимым в силу шедшей войны. Как в речи за май, так и за сентябрь, Иван преисполнен пафоса. В марте 1878 года война завершена. Тогда же Аксаков выступил с речью, вспоминая заслуги князя Владимира Черкасского, сделавшего многое для славянофильского движения, и умерший в день заключения мирного договора между Россией и Турцией. Более в речи Иван сконцентрировался на опровержении всех, кто относился к князю неблагожелательно.

Двадцать второго июня Аксаков задумался, насколько вообще оправдано было думать о болгарах? И насколько возможно объединение южных славян? Почему он прежде не видел, как болгары и сербы находились в состоянии постоянного нетерпения на протяжении тысячи лет, продолжая выступать друг против друга вплоть до поглощения их Османской империей. Почему теперь, в случае обретения независимости, они должны наладить мирный диалог? Определённо можно сказать, что точно следовало помогать им освободиться от турецкого владычества. Прочее — предмет для последующего разрешения.

Что теперь читателю думать? Вести речь об объединении славян можно бесконечно. Когда-нибудь может оно свершится. Только на какой именно срок? Пока же, на примере славян, освобождающихся от османских пут, видишь усугубление ситуации. Заглядывая вперёд, знаешь о росте противоречий, вплоть до выражения в качестве обоюдной ненависти у южных славян с желанием извести прочих с Балкан без остатка. Горька судьба и тех, кто начнёт вмешиваться в их конфликт. Но продолжать следить за развитием событий обязательно нужно, и Аксаков напишет ещё не одну статью по теме славянского вопроса.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Так как газета «День» была закрыта, Аксаков начал выпускать газету «Москва», которая в той же мере долго не просуществует. Пока же, за 1867 год, Иван написал порядка восемнадцати статей по теме славянского вопроса. Так темами январских размышлений стало следующее. Основное — необходимость продолжения борьбы против Османской империи. Как бы данное государство не сдавало позиции, расставаться с владениями в Европе его правители не желали. Другая интересная тема — как долго ещё просуществует институт папства. Данная мысль была более связана с ответом на реакцию католического духовенства по поводу волнения в польских владениях России. Другие важные темы января: когда Германия объединится, и когда Австрия и Турция распадутся. Столь важным для понимания обстоятельством становится мысль о необходимости забыть в политических аспектах о религии вообще, учитывая союзнические отношения между Англией и Францией с Османской империей. Теперь нужно смотреть на мир совершенно иначе.

Мысли в феврале и марте касались Наполеона Третьего и права венгров торжествовать над Австрией. Разговоры о скором крахе Турции стали постоянными. Теперь в борьбу вступали критяне. Кому это могло быть выгодно? Без лишних рассуждений становилось ясным, что главная роль отводилась как раз Англии и Франции. Сколько прежде было разрушено государств, и какому количеству предстоит разрушение в будущем — процесс безостановочный. Иным образом они не могут обеспечить собственного существования. Если о чём и нужно задуматься, то о неспособности людей смотреть на жизнь с высоты опыта прежде живших поколений, вследствие чего всё повторяется снова. Аксаков побуждает читателя выработать мнение о бесполезности рассуждений о политических процессах текущего дня, не затрагивая аналогичных случаев в прошлом. Вполне можно создавать отдельные институты по проблематике построения отношений с той же Англией.

Остальные статьи года касались мысли о необходимости России помогать всем, кто борется с Османской империей, и выступать против тех, кто её поддерживает. Назревал конфликт с венграми, взявшимися притеснять южных славян. Наконец Аксаков вспомнил про западных славян. И задумался! Если славяне являются католиками, какое к ним должно быть отношение? И воспринимать ли их вообще за славян? Может это уже нечто другое? Лишь сходное по языку, во всём остальном пошедшее по пути растворения с потомками готских племён.

Ещё шесть статей Аксаков опубликовал в первой половине 1868 года в газете «Москвич», созданной Иваном под мнимой редакцией другого человека. Теперь речь шла о противлении России со стороны стран Европы. Всё оборачивается против. Но разве не сам Аксаков вёл риторику касательно обособления Российской империи? Если нет желания заключать союз с кем-то, жди объединения непосредственно против тебя. Особенно сейчас, когда Османская империя сходила с Балкан, и появлялась необходимость забирать освобождаемые земли под себя. Зачем той же Австрии предоставлять южным славянам право на государственность, если можно включить в состав Австро-Венгерской империи. Нельзя допустить и роста влияния русских. Уже тогда Россия осуждалась за будто бы воинственные планы по отношению к соседним государствам, пусть как раз соседние государства и имели воинственные планы. Лучшая тактика — обвинить противника в том, что собираешься сделать сам.

Не сказать чтобы мысли Аксакова имели расхождение с действительным положением вещей. Наоборот, приходилось понимать Россию в качестве государства с обособленным способом мышления, когда нет необходимости бороться за обеспечение собственного существования, при этом становясь объектом укрепления политических амбиций прочих государств. Потому России и стоять вечно, иначе её подобие придётся находить в ком-то ещё.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Прежде разобранный славянский обзор перерос в славянский вопрос. Теперь на страницах газеты «День» Иван Аксаков поднял существенно важную для России тему — необходимость притягивать к себе славянские народы. Уже в 1864 году в двух статьях за март и за май Иван задумался о необходимости анализа статей из иностранной прессы. Допустим, пишет «Морнинг пост» про возможность возрождения Священного союза между Россией, Пруссией и Австрией. Тогда нужно понять, из каких побуждений в Англии размышляют именно об этом? И следует ли это обсуждать на серьёзном уровне? Или всё следует свести к идее космополитизма? В любом случае, Священный союз для России опасен в создавшемся положении, о чём Аксаков продолжил рассуждение.

Кажется, России вовсе без разницы дела Европы. Что толку от понимания происходящих там процессов? Пусть Пруссия отторгла от Дании Шлезвиг-Гольштейн, став ближе к объединению Германии под властью единого правителя. Надо ли предпринимать меры для выравнивания положения? Россия в любом случае сможет оказать сопротивление, выступи против неё хоть объединённая Германия, хоть вся Европа разом. Нет необходимости даже заключать союзы, так как Россия выстоит в одиночку. Но вот заручиться помощью прочих славян всё-таки не помешает, сугубо из желания недопущения с ними войны. Что следует делать? Вести деятельность по обучению подрастающих поколений у себя. Брать тех же турецких подданных славянского происхождения. Беда тут в том, что Россия периодически становится слабой, лишённая в таких случаях возможности оказывать помощь. И когда в очередной раз нужно помочь, допустим, Сербии и Черногории, чего-то постоянно не хватает. Быть может проблема кроется в строгом исполнении международных соглашений. Взявши обязательства, Россия старается их соблюдать, чего традиционно не делают британцы.

В ноябре 1865 года Аксаков задался целью понять, на каком языке славянам следует общаться между собой. Южные способны говорить на австрийском. Прочие — на немецком. На русском с ними разговаривать бесполезно. Разве только с поляками, которые и без того большей частью входили в состав Российской империи. Есть ещё венгры, по своему происхождению отчасти должные считаться за славянский народ. Прочие славяне, исторически разделённые между Австро-Венгерской империй и германскими государствами, тянутся в противоположные друг от друга стороны. Скорее следует говорить о неразрешимости внутренних противоречий, чем о способности найти общий язык. А если при этом Россия начнёт сближаться с Австрией и Германией, она скорее отдалит от себя входящие в них славянские народы.

В сорок первом, сорок третьем и сорок четвёртом номерах газеты «День» Аксаков разместил три статьи под заголовком «Договор Порты с Черногорией». Несмотря на размер страны, черногорцы имели твёрдый нрав противления Османской империи. Они потому и поселились в окрестностях горы Ловчен, загнанные туда по воле обстоятельств. Вполне очевидно, имейся лучшие возможности, быть черногорцам и дальше сербами, и жить в более благодатных местах. В своё время, при царе Николае, князем Черногории стал Данило, укрепивший позиции государства, предъявляя ряд требований Порте. Одно только Аксаков не стал сообщать — про ослабление позиций самой Османской империи, продолжавшей утрачивать положение на Балканах. Иван показал именно роль царя Николая, без участия которого Данило остался бы на позициях владыки Черногории, коим был предыдущий правитель. Приехав в Россию для рукоположения в сане митрополита, Данило, по воле Николая, отказался от сана, приняв княжеский титул. Раз у России есть такая способность влиять на славянские государства, этим следовало пользоваться и далее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Некогда готы и славяне имели общего предка. Теперь между ними постоянная неприязнь, в том числе и по религиозному признаку. Свою роль сыграло разделение Римской империи на Восточную и Западную. Но это не отменяет обязанности находить точки соприкосновения, особенно с учётом наметившегося краха теперь уже Османской империи. Кто будет контролировать южных славян? Право России на то бралась оспаривать Австро-Венгерская империя. Современником тех событий как раз и был Иван Аксаков, с особым старанием подошедший к рассмотрению славянского вопроса. Пока лишь он писал статьи под общим заглавием «Славянский обзор», сообщая вводную информацию. Для этого Аксаков начал выпускать газету «День». Первый выпуск пришёлся на октябрь 1861 года. Его же статьи вышли как в первом, так и в третьем номерах за тот год, а после в тридцать третьем и тридцать пятом за 1862 год.

С первых строк Иван обозначил главную проблему — раболепие русских перед Западом. При этом самих русских на Западе считали за варваров. То есть сколько не показывай широту души и доброту побуждений, адекватного восприятия всё равно не случалось. Такое отношение сохраняется не менее тысячи предыдущих лет. И, надо полагать, таковое будет сохраняться и в последующем. Причём, уходя немного в сторону от рассуждений Аксакова, берись вести свою историю хоть от легендарных скандинавских конунгов, в чьи пределы входила страна городов, так называемая Гардарики, восприятие останется на том же уровне. Возвращаясь к рассуждениям Ивана, русские продолжали заглядывать в рот европейцам, сами стараясь на них походить. Потому немудрено, когда знать вовсе отходила от всего русского, не считая нужным разговаривать в том числе и на русском языке. Может должно было быть ответное уважительное отношение? Ни в коем случае! Всё русское на Западе повергается во прах и не ценится.

Может возникнуть вопрос: с чего тогда в Европе станут любить других славян? Скорее ими воспользуются сугубо из политических соображений. Так оно и происходило. Если Россия не начнёт брать ситуацию под свой контроль, уже завтра южные славяне перейдут в стан Запада. На момент 1861 года наметилась мерная поступь болгар, не имевших должной поддержки от России, принуждаемые переходить в католичество. Причина была банальной, в ином случае их детей не брали в школы. Помимо славян на юге нужно было помнить ещё и про греков. Всё это должно считаться за важное, поскольку Османская империя в силу политической слабости постепенно сходила на нет. Возможно следовало больше уделить внимания сербам, сделав их объединителями южных славян. Только вот будущее покажет, насколько человеческое самолюбие способно разрушить любой ладно выстроенный план.

Так за счёт чего скреплять славян между собой? Кто не потерян для православия — верой. Прочих стараться удерживать от попыток проявления нетерпения. Сможет помочь даже алфавит на основе кириллицы. При этом вопрос в основном касался именно южных славян. Западных — в современный Аксакову момент — уже не существовало в качестве самостоятельных образований. Они были разделены между Россией, Австро-Венгрией и некоторыми германскими государствами. Внутренние процессы не протекали гладко. Если знакомиться со статьями Аксакова далее, увидишь неоднозначность происходившего, но сможешь понять, из-за чего Балканы стали столь полыхающим местом на несколько веков вперёд, и почему именно оттуда брали начало великие мировые кровопролитные войны. Но перед этим нужно обязательно понять, как развивались события во второй половине XIX века.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Существенно важная проблема, возникшая не так уж и давно, возможно уже никогда не найдёт разрешения. Требуется решить, что является более важным для России: быть собой, либо подобием чего-то. И эта проблема имеет глубокие корни. Ведь о чём не подумай — ценнее кажется пришедшее извне: что дворяне свой род выводили из европейцев или татар, что после хотелось нечто заграничное. А своё родное словно и не нужно вовсе. Может потому Константин Аксаков взялся донести через театральную постановку, как следует воспринимать окружающую действительность.

Исходя из имеющегося опыта, каждый в России желает своего. Баре, изредка приезжающие навестить владения, не понимают крестьян, желая видеть их более близкими к европейским представлениям. При этом сами баре вовсе не представляют жизни подвластных им крестьян. Вроде бы пост, а баре желают кушать мясо. Вроде бы условия жизни не из лёгких, а баре желают видеть крестьян нарядными и умытыми. Не помешает сделать их ещё и грамотными. Только зачем, если ничего читать крестьянам всё равно не доведётся. К тому же баре не знают самого главного — русского языка. Что же из этого получается? Зритель внимает театральному представлению, где офранцуженный или онемеченный барин тянет в Россию нечто европейское. Какое же это преобразование жизни в России? Тут скорее следует говорить о перемене нравов — о желании сделать из русских французов или немцев. Зритель вновь задавался вопросом: зачем?

Но всё это внешняя сторона вопроса. В своё время на Руси привили христианство, Пётр I провёл преобразования — и жизнь изменилась, стала иной. Прояви настойчивость, стать тогда русским подобием чего-то европейского. Если смотреть на исторические процессы, на их стремительные изменения, видишь допустимость едва ли не всего за относительно короткие промежутки времени. Дай русским право чувствовать себя свободными от тягот крепостничества, они притянут на себя влияние извне без посторонней помощи, за последующие пятьдесят-семьдесят лет став совершенно другим народом. Поэтому, о чём не пытайся рассуждать, всё это повергается во прах, должный остаться уделом оставшегося в прошлом. Внимать описываемым Константином Аксаковым проблемам вполне допустимо, если не делать попыток соотносить их с обстоятельствами из других времён.

Внутренняя сторона вопроса — едина для всего человечества. Куда не обрати взор, везде найдёшь сходные в сущности проблемы. Предлагается ситуация, когда нужно выбрать, кого из крестьян отправить в армию. Выбор падёт на сироту. Но не справедливей ли выбрать сына старосты, чьё потомство довольно многочисленно? В какой уголок мира не загляни, ситуация выйдет аналогичной. Наделённый властью, хотя бы самой малой, оной постарается воспользоваться, уберегая прежде всего ему родное. Должна ли при этом восторжествовать справедливость? В литературном произведении обязательно так и случится. Чем в данном случае ситуация с русским народом отличается от любого прочего? Оттого и нужно считать, что внутренние различия всегда надуманны. Если же говорить о внешних проявлениях — они всегда будут видоизменяться, зависимые от множества сопутствующих факторов.

Аксаков подвёл к самому разумного осмыслению ситуации — русский народ обладает собственной мудростью. Как не смотри на других, про сохранение своих традиций забывать не следует. Можно припомнить и желание Петра, прорубившего окно в Европу с целью перенять технологии, после чего желал окно наглухо заколотить. Не успев полностью перенять, потому и не заколотив, он привнёс необходимость жить под влиянием уже европейских нравов, продолжающих влиять на умы русских и поныне.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Дозоры» | Книга №6

Знакомясь с очередным произведением о Дозорах, читатель обязательно припомнит слова из стихотворения «Бородино» за авторством Михаила Лермонтова — смешались в кучу кони, люди. Это действительно так! Смешалось абсолютно всё, что можно допустить за возможное и совсем уж невозможное. Привыкнув к необходимости уравнивать силы задействованных в повествовании сторон, читатель раз за разом знакомился с новым уравнителем. Изначально речь шла только про Великий договор между тёмными и светлыми. После начали возникать новые обстоятельства, корректирующие возможности для ещё большего уравнения. То есть читатель видел действия инквизиции, появление зеркал, воплощение воли Сумрака. Теперь и вовсе был задействован некий Двуединый бог. Впору невольно задуматься об аватарах Вишну. А может оно действительно так и окажется?

Манеру повествования у Лукьяненко не отнять. О чём бы он не писал, делает это с умением привлечь внимание читателя. Казалось бы, о чём ещё таком можно рассказать? Школьницу кусает вампир. По мере развития событий в происходящее втягивается Городецкий. Ничего особенного в том нет. Куда тогда двигать повествование дальше? — должно быть задумался Сергей. Он устал от Дозоров. Самое интересное рассказано на несколько раз. Теперь только наполнять придуманную вселенную обстоятельствами, никак не позволяя действию развиваться дальше. Однако, породив историю, следовало поставить точку. Если это так, тогда нужно низвести Городецкого. Мысль оставить его в безвременье развалилась прежде. Убивать — излишне жестоко. Самое лучшее — лишить умений. Благо, Лукьяненко уже подготавливал именно к этому, заставляя предпринимать усилия жить без применения способностей. Ежели раньше Городецкий справлялся со всеми трудностями, не убоявшись стать выше Сумрака, кто тогда сумеет с ним справиться? Пусть то будет сам бог. А какой из них? Допустим, бог иных — Двуединый.

Но в кучу ведь смешались кони и люди, как помнит читатель. Мифология придуманной Лукьяненко вселенной сталкивается с религиозными представлениями об устройстве мира. Получается, ветхозаветные предания дополняют естественный ход развития событий. То есть некогда жили Адам и Ева, была и Лилит. В какой именно период времени? Непонятно. Есть в повествовании создания, ничего общего с хомо сапиенсами не имеющие, вроде неандертальцев. Отчего бы некоторым иным не дожить до современности с тех далёких лет? И к тем же временам отнести соглашение так называемого Шестого Дозора, имевшего место до или после заключения Великого договора.

Лукьяненко придумал ещё одно объяснение для происходивших в прошлом событий — своеобразного апокалипсиса человеческой цивилизации. Читатель ведь знает про теорию, будто человечество проходит в своём развитии стадии от появления разума до его уничтожения. То есть прежде человечество не раз достигало могущества, после чего случался апокалипсис, означавший утрату памяти о прежних временах и начало пути к обретению разума заново. Всему причиной — соглашение Шестого Дозора. Наша цивилизация сумела устоять именно благодаря его заключению. Не случись ему быть заключённым снова — грозил апокалипсис в виде обретения людьми способностей иных, вследствие чего человечество само себя лишало разума от немыслимых жестокостей по отношению друг к другу.

Что теперь читателю делать? Разве только ожидать ещё один небывалый случай. В конечном итоге предстоит спуститься в ад или подняться в рай. Или ничего этого не произойдёт, учитывая низведение Городецкого до состояния обычного человека. Уже не так важно, к чему поведёт Лукьяненко повествование дальше. Пусть вселенную Дозоров наполняют другие. Иначе, чего греха таить, Саурон начнёт ковать кольца для иных.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В очередной раз нужно сказать, не совсем понятно, почему Мережковский последним взял для рассмотрения жизнь и взгляды Блеза Паскаля. Причиной того стоит считать безусловную религиозность, при отказе от института церкви. Сам Дмитрий повествовал на отстранении, не давая представления непосредственно о Паскале. Читатель должен быть крайне внимательным, чтобы ничего не пропустить. В любом случае, самая важная мысль, встречаемая в тексте: вера может быть только в человеке. Таким образом Паскаль останавливал поток реформаторского стремления, посчитав за лишнее церковных иерархов. Нет необходимости иметь над собою кого-то, если это не сам Бог. И пусть читатель замечал, насколько важным казалось упомянуть кого-нибудь из вовсе отказывавшихся верить. Дмитрий Мережковский за рассмотрение такого браться не хотел, закрыв цикл о реформаторах именно описанием взглядов Паскаля.

Где родился Блез Паскаль? В мрачном месте. Но так ли это важно? Раз Дмитрий счёл за нужное, будем считать — важно. И рос Паскаль, проявляя стремление познавать мир. Если тарелка переставала дребезжать от прикосновения, следовало выяснить причину, после написав о том «Трактат о звуках». Отец Блеза, сам склонный к наукам, следил за обучением сына. Во многом, благодаря этому, Паскаль находил возможности для удовлетворения любознательности. Вся жизнь Блеза — поиск ответа на интересовавшие его вопросы. В девятнадцать лет по его чертежам построили счётную машину, ставшую основой для последующих поколений арифмометров — механических вычислительных машин. В двадцать три года работал с трубкой Торричелли, в результате опытов опровергнув существование неизвестного вещества, сочтя свободное пространство всего лишь за отсутствие там чего-либо, то есть за пустоту. Позже пришло увлечение решением математических задач, некоторые он решал вместе с Пьером Ферма. И ещё немного погодя Блез записывает идеи, получившие обобщающее название «Мысли о религии и других предметах».

Разбираться с «Мыслями» нужно целенаправленно, желательно изучая в совокупности с прочими трудами Паскаля. Полагаться в данном случае на Мережковского не стоит. Дмитрий не смог последовательно рассказать об интересующих читателя моментах, всё равно акцентируя внимание сугубо на религиозной составляющей. Следовало разобраться, как на Блеза повлиял янсенизм, как протекала полемика с иезуитами, почему часть его работ сожжена по указанию папы римского. Этому всему должно внимать с особым интересом. Но у Мережковского не получилось повествовать в такой манере, каждый раз привнося в содержание собственное мировоззрение.

Стоит ли разбираться, почему Паскаль считал понятие Бога невозможным без Иисуса Христа? Но обязательно следует разобраться с тем, почему такое понятие возможно без института церкви. Это главная идея, выведенная Дмитрием Мережковским, проводящая окончательную черту между католичеством и протестантскими течениями. Не стоит бояться мыслей, неугодных церковным иерархам, что было свойственно Лютеру. И нет нужды искать замену для папы римского, возлагая эти функции на себя, что могло быть заметно по воззрениям Кальвина. Надо лишь иметь веру внутри, не полагаясь в том на других. К такому заключению придёт читатель, знакомясь с трактовкой Мережковского.

Заканчивая чтение цикла о реформаторах, необходимо вернуться к первоначальной мысли Дмитрия о необходимости объединения христианства под давлением со стороны православия. Возможно ли это? Читателю самое время задуматься, насколько религиозные представления разъединяют людей, делая их заложниками разного понимания в исполнении культов, сутью которых является чаще всего один и тот же конечный результат. Потому и происходят постоянные расколы, должные возникать при любых обстоятельствах, хотя бы в силу необходимости собственным образом воспринимать происходящее. Так почему тогда не согласиться с Паскалем о необходимости сохранять веру внутри себя?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Написав про Лютера, Мережковский по хронологии событий передвинулся совсем немного вперёд, взявшись осмыслить жизнь и воззрения Жана Кальвина. Новый объект исследования был интересен более последовательной позицией — не просто высказался против церковных иерархов, а прямо обличил их в ереси. Никто иной, как именно церковь, является воплощением дьявольского наущения. Значит, следует иначе смотреть на понимание церковных иерархов, не должных иметь права считаться продолжателями божьей воли. Сложно представить, чтобы Кальвин мог обо всём этом рассуждать, не случись прежде Мартину Лютеру выразить противление власти церкви. Поэтому значительная часть повествования от Дмитрия касается сравнения взглядов Лютера и Кальвина.

Внимать этому в исполнении Мережковского тяжело. Будучи предвзятым, он исходил из собственных представлений. Устами Дмитрия могли проповедывать любые деятели прошлого, выражая мысли, для их века не должные быть свойственными. Возможно и другое, к чему Дмитрий себя постепенно подготавливал, если брался за понимание религии посредством изучения взглядов протестантских реформаторов. Долгие годы ставя задачей борьбу со вторым пришествием Христа, повсеместно рассуждая о Третьем Завете, Мережковский брался за изучение католичества. И видел не самое приятное — переосмысление. Если, рассуждая о Лютере, Дмитрий допускал сомнение в деятельности церковных иерархов, то подходя к пониманию идей Кальвина, понимал возможность смотреть на мир под совсем другим углом. То есть воспринимаемое за изъявление божественной воли оказывалось схожим с исполнением пожеланий дьявола. И это было совсем очевидным, когда папой становилось лицо, впоследствии причисляемое к так называемым антипапам. Или поступки церковных служителей, никак не совместимые с угодным Богу ремеслом.

Читателю не хватает рационального рассказа о Кальвине. Дмитрий погружался в рассуждениях далеко от выбранной темы, не способствуя пониманию воззрений Жана Кальвина. Проще обратиться к сторонним источникам, нежели остановиться в понимании на труде Мережковского. И тогда откроется много дополнительных деталей. Впрочем, Дмитрий мог о них не знать. Но о чём читатель должен обязательно узнать, так о быстром становлении Кальвина в качестве влиятельного лица. Будучи хулителем католичества, его собственные деяния мало отличались. Как читателю момент, когда Кальвин вынес решение о сожжении на костре Мишеля Вильнёва? Нужно пояснить — решение было принято за расхождение во взглядах на понимание триединства Бога. Мишель Вильнёв оное отрицал. Не стоит в данном случае погружаться в далёкое прошлое религиозных споров. Понимание Троицы не было устойчивым в первые три столетия существования христианства, некоторыми течениями опровергаемое. Однако, ежели Кальвин был последовательным, отказывая католическим иерархам в праве быть выше его, он по итогу в том же должен был отказать Богу. Всему этому быть потом, по мере раскола уже внутри протестантизма.

Насколько Кальвин таков, каким его представил Мережковский? И почему именно Кальвин? Начатое Лютером дело быстро обросло последователями. Имелось множество прочих реформаторов, вносивших разлад в деятельность католической церкви, по причине чего становилось невозможным оказать воздействие на столь быстро развивавшийся процесс. Только кто упомнит их имена, кроме имеющих интерес именно к этим событиям. А вот имена Лютера и Кальвина на слуху более прочих.

Оставалось поставить точку в реформаторском движении. Кто это сделает? Дмитрий посчитал за необходимое напомнить читателю про Паскаля. Тяжело представить, почему именно так. Каким образом Паскаль замыкает линию Лютера и Кальвина, высказав самое оптимальное для верующего решение? Пока же читатель должен заключить — всякое суждение не обязательно должно поддерживаться кем-то другим, как бы того не хотелось.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Продолжая разговор с читателем, начатый посредством серии трудов под общим названием «Лица святых от Иисуса к нам», Дмитрий Мережковский переходил к очередному осмыслению религии, решив разобраться с возникновением протестантизма в среде католичества. Для этого им был задумал цикл «Реформаторы». И первым, о ком Дмитрий повёл речь, стал Мартин Лютер. Но мало начать сказ о жизни, необходимо подготовить непосредственно читателя, на свой лад трактуя понимание вопросов веры. На полном серьёзе, или всё же в рамках допускаемого, Мережковский выразил мнение, будто расколовшийся на части католицизм ещё можно собрать воедино. Каким же образом? Может показаться невероятным — Дмитрий возложил надежды на православие. Именно оно не только соберёт обратно католические и протестантские ветви, но вообще заново объединит христианство. Это вполне осуществимо — считал Мережковский. Мешают тому церковные иерархи. Как читатель должен догадаться, Лютер и решил выступить против иерархов, указав на недопустимость считать себя выше Творца.

В чём основная проблема католичества? По сложившимся представлениям, сам Христос отдал власть папам, поскольку первым папой стал апостол Пётр. Это породило ощущение вседозволенности, что со временем приобретало извращённые формы, вроде тех же индульгенций, когда грехи отпускались за определённую плату. На местах могло происходить вовсе невообразимое, о чём не знал даже папа римский. Когда Лютер одним из тезисов выразил неудовольствие в этом, последовала реакция, по итогу породившая возникновение протестантизма. Мережковский посчитал за нужное уточнить — Мартин Лютер не желал идти против католичества, испугавшись высказанных замечаний. Современники не могли понять, от Бога ли происходила воля данного отступника, или всё-таки он стал жертвой происков дьявола.

Жизнеописание Лютера Дмитрий сложил просто, и частично в духе полагающихся подобному творению сюжетных поворотов. Рассказал о нём как о сыне обеспеченного отца, с малых лет испытывавшего на себе его суровый нрав. Не посчитав за нужное благодарить Бога ниспосланным на него страданиям, Лютер предпочёл уйти в монахи. Там он обрёл нужду, живя с протянутой рукой, всюду путешествуя и побираясь. После вернулся к отцу, был отослан к деду с бабкой, и при них жил, продолжая просить подаяние. Однажды был примечен богатой дамой, полюбившей его как сына, позволившей жить в её доме. И далее в аналогичном духе.

Особое внимание уделено конфликту между папой Львом X и Лютером. Мережковский пишет — Лютер не имел цели выступить против католичества, написав свои тезисы против иерархов на местах. Трудно понять, где в излагаемом есть сам Мартин Лютер, а где воззрения непосредственно Дмитрия. По тексту получается, Мартин Лютер считал над собою власть только Иисуса Христа, и над каждым человеком стоит он же, никак не любой из церковных иерархов, берущий на себя исполнение воли Всевышнего. Посчитав так, наказанный папой отлучением, Мартин Лютер вне собственного желания побудил к началу крестьянской смуты. Спустя годы Лютер так и не возьмёт на себя право на раскол, но многие от него отвернутся, всё же посчитав за дьявольского наушника.

Получалось, Лютер показал пример возможности противления католической церкви. После него протестантизм продолжил набирать силу, о чём Мережковский будет повествовать далее, приведя в пример большего противления в лице Кальвина. А после и вовсе разовьёт мысль до идей Паскаля, полностью отказавшего не только церковным иерархам, но даже папе, подведя к тому, что вера должна быть прежде всего внутри человека.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Есть ли смысл говорить о набросках Льва Толстого? Если он о чём-то не пожелал проявлять заботу, некогда написав и больше к тому не возвращался, значит и потомку до того дела быть не может. Но какой исследователь творчества с таким подходом согласится? Всегда мнение писателя идёт вразрез с чуждыми ему суждениями. И раз толстоведы бережно сохранили те наброски, придётся и читателю уделить им внимание. Полнее образ вхождения Толстого в литературу не сложится. Однако, почему бы и нет.

1852 годом датируется набросок «Записки о Кавказе. Поездка в Мамакай-Юрт», выполненный на нескольких страницах. Толстой начинал с разрушения представлений о Кавказе, где на самом деле нет того духа высокого благородства, который сложился на примере впечатлений от творчества Лермонтова и Марлинского (Александра Бестужева). Сам Лев отправлялся служить, имея представления о прекрасном крае черкесов, черкешенок, бурок, кинжалов и бурных речных потоков. Только известно ли читателю — говорил в наброске Толстой — черкесов на Кавказе нет, а есть чечены, кумыки, абазехи, и не только они. После Толстой намеревался пересказать одну из местных легенд, того не сделав. Дальше он повествовать не стал.

В 1853 году был написан полноценный рассказ «Святочная ночь», никогда при жизни писателя не публиковавшийся. Толстоведы собрали его из рукописей, придав законченный вид. Они же проследили развитие авторской идеи. Изначально Лев замыслил повествование, именованное им как «Бал и бордель». Следующее название — «Святочная ночь». Но и этот вариант Толстой зачеркнул, написав поверх «Как гибнет любовь». Читатель может использовать любое из них, если желает как-то именовать данный рассказ. А раз толстоведы настаивают именно на варианте «Святочная ночь», то нужно к ним прислушаться. Пусть это создаёт ложное представление, будто повествование сложено в духе святочных рассказов. Совсем нет. Согласно сюжету можно говорить скорее про более близкое к смыслу первоначальное название — «Бал и бордель». Читателю предстояло сперва ознакомиться с беседой отца и сына, где отец интересовался, «волочится» ли за кем-нибудь его отпрыск, получив на то отрицательный ответ. Читатель сразу проявлял интерес к неблагозвучному слову, узнавая его как характеристику отношений, где один влюблён, стремясь к объекту любви, тогда как вторая сторона об этом ничего не знает. Что же — отмечает читатель, то дела молодости. Представленный Толстым отец выразит однозначное суждение — с возрастом никаких балов не надо, лишь бы посидеть одному в тишине. Оставшаяся часть повествования — забавы на балу.

Набросок «Дяденька Жданов и кавалер Чернов» сложен Толстым в 1854 году. Толстоведы находили в нём привязку к «Рубке леса». Читатель же скорее увидит в этом работу, чем-то отдалённо напоминающую другое произведение — «Два гусара». Возможно, начиная работать над описанием Жданова и Чернова, Лев понял бесполезность продолжения повествования, не видя смысл в развитии событий. Он сделал попытку сравнения, показывая сперва качества одного, потом другого. Что, к чему и как? Привычно спросит читатель, не раз задаваясь таким вопросом при знакомстве с ранними трудами Толстого. В этом случае ничего и не подразумевалось. Начав изложение, Лев быстро его закончил, более к нему не возвращаясь. Можно точно предположить, идею повествования он всё-таки применит при написании «Двух гусаров».

Как понимает читатель, знакомиться с содержанием приведённых тут набросков нет необходимости. Разве только из желания сложить определённый образ начинающего писателя. Ежели такое желание действительно есть — толстоведы всегда готовы поддержать, потому как любое знание о писателе будет полезно.

Автор: Константин Трунин

» Read more