trounin.ru

В жизни всё получится, нужно лишь не предъявлять к ней высоких требований и получать от неё удовольствие. Легко сказать, а как это осуществить, если человека всегда заедает рутина? За каждым днём кроется повторение предыдущего, растёт недовольство действительностью: ожидающий продолжает ждать милости небес, отказываясь искать лучшие возможности самостоятельно. Ричард Фейнман, нобелевский лауреат по физике и просто удивительный человек, никогда не унывал, предпочитая плыть по течению, разбавляя будни столкновениями интересов со слишком серьёзными людьми, для которых жизнь — швейцарский нож.

Сложное возникает от сложного, простое проистекает из простого. Предъявляя высокие требования и сохраняя надменный вид, человек гордо несёт через века заоблачную мнительность, считая себя умнее прочих. Фейнман разбивал во прах все авторитеты, встречаемые на пути. Не стоит думать, будто Фейнман высоко ставил и себя, подавляя собеседников. Отнюдь, Фейнман всего лишь не умел соглашаться, если ход рассуждений ему казался неправильным. Казалось бы, столь твёрдому человеку не пробиться, но у него получилось. Почему? Фейнман всё воспринимал с юмором или с сердечной болью, понимая невозможность повлиять на ход вещей, поскольку один человек никогда не встанет над большинством, если большинство этого не пожелает.

Фейнман стремился к разнообразию. Он не только занимался физикой, но и изучал языки, играл на музыкальных инструментах, рисовал, вскрывал замки, чинил калькуляторы. До своих открытий Фейнман доходил случайным образом. Ему стало легче искать новое, стоило снять маску серьёзности и исходить из разного рода глупостей. Вращательное движение подброшенной тарелки привело его к выводам, результат которых и принёс Фейнману Нобеля. Впрочем, к Нобелю Фейнман относился спокойно, сожалея, что получил подобное призвание многолетних заслуг. Ему приятнее было концентрироваться, а пришлось бороться с внезапно свалившейся славой.

Каждая история Фейнмана — это детальная внутренняя проработка произошедшего. Таким образом анализировать жизнь должен каждый человек, чтобы не просто провести на планете отведённый срок, а понять, к чему он шёл и каким в итоге стал. Не надо стесняться и скрывать детали — под таким девизом Фейнман подходит ко всем событиям. Взять тот же Манхэттенский проект, явивший миру ядерное оружие. Читателю понятна жестокая цензура и связанные с её деятельностью курьёзы. Но не это главное. Фейнман с улыбкой говорит о безалаберности учёных, чьи секреты легко извлекались из плохо закрытых ящиков, а на сейфы ставили такой пароль, разгадать который было проще простого. Пространные размышления Фейнмана могут показаться читателю скучными и лишними, никак не связанными с его непосредственной работой в проекте. Только так ли важно в жизни то, чему придаётся налёт важности? Думается, проблемы как раз и проистекают из надуманности и твердолобости.

Рассказывает Фейнман о многом: о становлении, выборе профессии, встречах с величайшими физиками, о драках, попойках, девушках, участии в бразильском карнавале, талмудических спорах с евреями, разносе никчёмных учебных программ и составителей отвратительных учебников. Во многом Фейнман оказывается прав. Его суждения будут близки рядовому человеку, ещё не обретшему должный вес, от которого страдает способность адекватно размышлять.

Нужно бежать от рутины, стоять выше предубеждений и всегда ратовать за разумный подход к решению проблем. Такой вывод напрашивается из воспоминаний Ричарда Фейнмана. Пока же происходит следующее: человечество стремительно движется вперёд к пещерному образу жизни, выходя наружу только ради добычи средств на пропитание, возводя вокруг себя преграды из надуманных требований.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хвалить беллетристов авансом никогда не следует, как не следует думать, будто, написав нечто интересное, автор сможет найти в себе силы дальше создавать достойные внимания произведения. К сожалению, читательская культура подпитывается самообманом, особенно, когда нужно показаться окружению ценителем хорошей литературы, пропев дифирамбы чему угодно, лишь бы оказаться в кругу себе подобных. Но как быть, если действительность интерпретируется в разрез с понимаем того, о чём писатель взялся рассказать? Допустим, Афганистан — это, помимо региона постоянных конфликтов, ещё и религиозная страна, где за обсуждение некоторых тем могут жестоко покарать без каких-либо судебных разбирательств. Разве можно, строя чью-то личную историю, прибегать к популяризации западных ценностей на страницах произведения? Халед Хоссейни думает, что можно. Оттого и возникает недоумение у читателя, совсем не ожидавшего увидеть то, чего быть не должно.

В своих историях Хоссейни опирается на детские впечатления о родной стране, откуда он уехал будучи мальчиком, а также на знакомство с жизнью Афганистана, оценивая её с позиции выросшего на Западе человека. Повествование отдаёт шаблонностью, заезженной индийскими писателями, а также Болливудом. Попытки Хоссейни дать читателю представление про Афганистан — калька представлений о бедняцкой жизни многих стран Востока, сохранившейся в неизменном виде с древнейших времён, продолжая существовать и ныне. В одном Хоссейни точно не прав — он не показывает склонность бедняков Востока к авантюризму и невольному желанию объегорить всех и вся, при малейшем на то удачном стечении обстоятельств. Вместо этого Хоссейни говорит о честных и глубоко несчастных людях, вынужденных мириться с обстоятельствами без надежд на светлое будущее.

Цельного сюжета произведение «И эхо летит по горам» не содержит. Читателю предлагается цепочка событий, связанных друг с другом судьбами героев, изредка пересекающихся, что даёт писателю момент для воссоздания на страницах будней очередного действующего лица. Говорить о кристальной честности каждого из них не приходится. Там, где надо извлекать выгоду, герои решают проникнуться тяжёлым положением людей и всеми силами стремятся им помогать. Будь то выходец из бедной семьи, кому судьбой было суждено стать обладателем состояния, или пластический хирург, тратящий накопления на исправление дефектов у обиженных войной и наследственностью — все действующие лица оторваны от реальности, что выдаёт в Хоссейни романтика, не желающего придать описываемому налёт настоящей жизни, словно подготавливая почву для экранизации, но никак не с целью показать настоящее.

Читатель может сказать, что «И эхо летит по горам» Халеда Хоссейни — это «От убийства до убийства» Аравинда Адиги наоборот. Авторы используют одинаковые приёмы изложения, но Хоссейни смотрит на жестокость мира через розовые очки, а Адига обходится без заслоняющей глаза мутной пелены ничего не значащих иллюзий. Оба этих писателя правдивы, но правда каждого исходит из истинного понимания проблем с позиций Запада и Востока. Творчество Хоссейни пропитано западными представлениями о реальности, а значит Халед обманываться рад, думая найти защиту в гуманизме, тогда как гуманизм-то и ведёт человечество к вырождению.

Проблемы Афганистана понятны. Их нельзя преодолеть силой желания. Нужно приложить общие усилия. Возрождение должно начаться с низа. Когда-то страна сделала шаг к лучшей жизни. Население Афганистана наконец-то получило надежду преодолеть многовековую отсталость. Последовавшие монархические раздоры и два государственных переворота ухудшили положение. Семья Хоссейни за два года до апрельской революции 1979 года покинула страну. Поэтому трудно судить насколько произведения Халеда могут отражать действительность, так как он не является свидетелем многого из того, что описывает. И акценты Хоссейни расставляет, не опираясь на полную историю Афганистана. С его слов получается, проблемы начались в 1979 году, а до того все жили в согласии.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Всадники Перна» | Книга №1

Энн Маккефри представила читателю выдуманную историю о будущем, сохранив в повествовании элементы фэнтези. Кажется странным, но человечество пошло по пути обратного развития, предпочтя слиться с природой и отринуть многие из достижений. Связь с Землёй давно утеряна, теперь люди обитают на Перне. Так начинается многотомное сказание о драконьих всадниках и их противостоянии инопланетному вторжению. На выходе получилась научная фантастика, слишком многовариантная, чтобы остановиться на конкретном определении жанра. На деле всё проще: коли писатель фантазирует, толком ничего не объясняет, двигает сюжет вперёд и наполняет повествование замороченными поворотами, то пусть «Полёт дракона» останется в рамках понимания фэнтези. Кибернетизация, космическое пространство, путешествия во времени — суть одна: фэнтези не должно восприниматься относительно настоящего времени — оно, по умолчанию, либо о прошлом, либо о будущем, и чаще о будущем, какие бы события писатель не использовал.

Читатель ожидает схватку за власть и жаркие баталии на драконах, ежели автор изначально заманчиво предлагает историю про сильного бездетного правителя, должного держать в железной хватке подданных ещё много лет, а благодаря Энн Маккефри умирает, так и не озаботившись наследником. Вот-вот разгорится борьба за власть, польются реки крови: автор описывает подковёрную игру, поскольку родная кровь всё-таки есть, хоть о ней мало кто знает. Читатель твёрдо уверен в своих предположениях, касательно развития событий. Пусть читатель огорчиться. Маккефри претит нисходить до мелких распрей. Она скорее создаст из ничего нового человека, наделит его уникальными способностями и сведёт повествование к эпической битве.

Другое дело, как Энн Маккефри создаёт условия для грядущего сражения. Её слог водянист, что не даёт читатель возможность осознать, зачем на страницах происходят те события, которые автор описывает. Алогичность происходящего чётко прослеживается на протяжении всего повествования. Это не мешает автору, в своё удовольствие, наполнять содержание чем-то ещё дополнительным, придумывая малоправдоподобные ходы. Впрочем, Маккефри не просто так считает «Всадников Перна» научной фантастикой — она развязала себе руки. При таких условиях в сюжете может быть абсолютно всё. В том числе и элементы взаимодействия со временем и использование прочего искажения реальности.

Действие проходит мягко, без надрыва. Энн Маккефри постоянно вводит читателя в заблуждение, продолжая находить такое развитие сюжета, о котором читатель и помыслить не мог. Происходящее начинает восприниматься подобием доброй сказки: враг ясен и понятен, он должен быть наказан, всё к тому и идёт. У человечества есть лишь одна возможность противостоять — развить драконов до состояния мощных созданий и наладить с ними телепатическое общение. Примерно этим и занимается главная героиня «Полёта дракона». Если не она, то кто?

Драконы у Энн Маккефри получились без отличительных особенностей. Разве только она усмирила их гордость, позволив людям ими управлять. Учитывая, что действие происходит в будущем, то преобразование неких созданий на генном уровне в крупные огнедышащие летальные организмы смотрится довольно правдиво. Как знать, вдруг драконы такими и были изначально, много позже порвав связь с людьми и став от них независимыми?

Героями не рождаются — героями людей делают сказители… или исказители. Энн Маккефри действительно создала уникальную фэнтезийную вселенную. Пусть её слог лишён лаконичности, а содержание водянисто сверх меры; главное, что есть смысл в описываемых событиях, какими бы надуманными они не казались. «Полёт дракона» — первая книга. Дальше может оказаться лучше. Гарантий этому нет. Остаётся надеяться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сборники рассказов «Бог его отцов» и «Дети мороза» относятся к числу ранних произведений Джека Лондона. Читатель возвращается на Север, принимая участие в борьбе за выживание. Джек повествует о тяжёлых условиях существования, о сварах людей и животных. Не утихает пыл истребительных сражений, разворачивающихся на страницах рассказов. Не только волки грызут людей, но и сами люди готовы грызть волков и даже себе подобных. Это Север — с ним приходится считаться. Когда силы подходят к концу, нужно сдаться и не сопротивляться законам природы. Джек Лондон ещё не начал делать из персонажей сверхлюдей: противостоять чужой воле способен каждый, все обоюдно роют себе могилу.

Сухой перечень входящих в сборники произведений. «Бог его отцов»: Бог его отцов, Великий вопрос, То чего не забыть, Сивашка, Человек со шрамом, Джан нераскаявшийся, Сила женщины, Там где расходятся дороги, Дочь авроры, На конце радуги, Презрение женщины. «Дети мороза»: В дебрях Севера, Закон жизни, Нам-Бог – лжец, Заклинатель духов, Жители солнечной страны, Болезнь покинутого вождя, Киш сын Киша, Смерть Лигуна, Красавица Ли-Ван, Лига стариков.

Сборник «Бог его отцов» не доставит читателю удовольствия. Джек Лондон схематичен, он предпочитает подвести сюжет к обоснованию смысла описываемого, Не хватает ему и мастерства, а вот упорство заметно невооружённым глазом. Лондон подмечает детали, слушает других, чтобы потом всё изложить на бумаге. Так как события, происходящие в рассказах, касаются Севера, то Лондон, в первую очередь, берётся донести до читателя особенности быта местных жителей, особенно индейцев. Лишний раз говорить о суровом климате нет необходимости, большего внимания заслуживают, ныне утратившие значение, мелочи.

Лондон поднимает важные темы. Ему хочется говорить о серьёзном, пусть это у него ещё плохо получается. Впрочем, доверять Лондону во всём не следует: неизвестно кто и где обогащал его фантазию слухами. У читателя обязательно возникнут вопросы к содержанию. Были ли индейцы, не создавшие себе идолов и не верившие в существование богов? Насколько индианки оказывались способнее обольстить белых мужчин, нежели белые женщины удержать представителей своей расы от соблазнов? Так ли мнение женщин руководило мужчинами при принятии ими судьбоносных решений? Как глубоко к началу XX века зашла интеграция, вследствие которой самоидентификация индейцев всё более заставляла их симпатизировать пришлым англосаксам и русским?

В противовес всем рассказам в сборнике вступает только одна история, где главным действующим лицом становится Малыш. Этот авантюрист ещё не раз появится в произведениях Джека Лондона, пока же читатель может ознакомиться с проделками сего хитреца, готового обманывать доверчивых и брать чужое имущество без зазрения совести. Конец повествования выдержан в духе раннего Джека Лондона — природа обязательно возьмёт то, чему когда-то дала жизнь.

Цикл рассказов «Дети мороза», написанный немного погодя, представляет Лондона в более выгодном свете. Текст уже не просто крутится вокруг понимания суровости северной жизни, он скорее пропитан страданиями людей, обязанных бороться из последних сил и стоически принимать любой исход, чаще всего для действующих лиц печальный. Герои Лондона действительно грызут друг друга, не уступая и сантиметра свободного пространства. Происходят ли события в глухом для путников краю или на соседней с городом, богатой золотом, делянке, каждый желает сперва урвать кусок пожирнее, лишь после этого обращая внимание на других. Кажется, в таком мире нет места человечности: нужно обладать всем, либо бездарно спустить имеющееся, не думая о нуждающихся.

Некогда, проникшиеся талантами белых людей, индейцы, теперь практически истреблены. Многие племена исчезли бесследно, от некоторых осталось по одному представителю. Джек Лондон критически подошёл к проблематике понимания разрушения старых укладов, чему виной стала деятельность англосаксов. Если индейцы изначально не верили сказкам о белых людях, их городах и технологиях, изгоняя тех своих членов, что, побывав на чужбине, вернувшись домой, делились увиденным с соплеменниками, получая в ответ насмешки и презрительное отношение. Подобная история служит прологом к началу взаимоотношений между англосаксами и индейцами. Её финал потомкам хорошо известен — индейцы стали частью чуждого им социума. Джек Лондон рассказывает и об этом, отразив промежуточные этапы, где имели место кровопролитные стычки и ломка общественных ценностей.

Для читателей станет приятным факт доброго отношения Джека Лондона к русским, ранее англосаксов контактировавших с индейцами Севера. О них в каждом рассказе есть упоминания. Согласно им, русские стали частью преданий. В момент описываемых событий их нет, но в каждом племени имеются свои сказания. Иные племена сохранили пристрастие к квасу, изготовляя его не по оригинальной рецептуре, а используя местные ингредиенты.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сельская пастораль, мнимые действующие лица и сюжет сам по себе без определённой привязки к чему-то конкретному — такой предстаёт повесть Трумена Капоте «Голоса травы». Повествование состоит из бесед, через которые писатель мог подразумевать лично его гложущие проблемы. Жизненная позиция Капоте всегда находилась в движении, давая ему возможность острее чувствовать перемены собственного эмоционального фона. Именно за счёт внутреннего авторского монолога и происходит разворачивание описываемых им событий. Сюжетная линия чётко не прослеживается, она скрыта от читателя переливанием из пустого в порожнее. Чьё-то детство омрачается отнюдь не изготовлением вина из одуванчиков, у Капоте всё несколько сложнее.

Трумен не держит сюжет в рамках планомерно развивающейся истории. То и дело на страницах возникают действующие лица, уходящие воспоминаниями в прошлое, резко из них выныривая, будто это имело весьма важное значение для них лично, а теперь должно иметь такую же важность и для читателя. Забавные сценки переписки старика с девочкой, как попытка реабилитировать свой возраст возвращением в юные годы. Умилительный эпизод ловли сома голыми руками с последующей травмой из-за подобной шалости. Прочие малосодержательные разговоры со всеми и вся.

Капоте не был дебютантом, имея в активе один роман и ворох рассказов. В чём причина столь халатного отношения к писательскому ремеслу? Лучше критически не оценивать «Голоса травы», если нет склонности интересоваться личной жизнью других людей. Капоте именно приоткрывает чьи-то скрытые от взора посторонних мысли. Он мог это сделать по иному, выстроив сюжет, не углубляясь в размышления посредством слов действующих лиц. Движение сюжета вперёд непременно произойдёт, для этого нет необходимости торопиться. Герои обязательно вырастут и обрастут новыми проблемами, о чём тоже можно написать, причём в том же духе.

Чувства детей — довольно шаткая поверхность: на ней нельзя стоять устойчиво. Восприятие обострено до предела, поступки знакомых трактуются с излишним стремлением придать им оттенок светлых или тёмных тонов. Автору приходится переходить из крайности в крайность, выстраивая образ главного действующего лица, пока ещё не имеющего твёрдых убеждений, легко веря одним, чтобы тут же поверить другим. Может и сам Капоте был его подобием? Иначе с чего он решил рассказать читателю историю юноши, потерявшего родителей и переехавшего к родственникам?

Трудно судить, насколько удачно Капоте вжился в образ юноши. Чаще не ему приходится действовать — главные роли переходили к другим действующим лицам. Читатель внимает разным историям, будто мимоходом брошенным воспоминаниям. Чем-то требовалось заполнять пустые пространства на страницах, а если автор не имеет чётких представлений о рассказываемой им истории, то подойдёт любой материал, благо читатель проглотит и обязательно скажет спасибо: всегда были и будут люди, которым приятно быть внутри проблем посторонних им людей, никак не ввязываясь, но получая возможность поразмышлять над чужими промахами и удачами.

Вполне можно предположить, что каждый читатель найдёт своё понимание повести Трумена Капоте. Первый увидит одиночество, второй — страх взросления, третий ничего подобного не увидит, да и «Голоса травы» ему не понравятся совершенно. Всё это укладывается в рамки соотношения сформировавшейся к моменту чтения жизненной позицией со связанными с ней определёнными интересами. Мужская аудитория, большей частью, по достоинству данную работу писателя не оценит, тогда как женская — будет внимать с неослабевающим интересом. Не стоит сетовать на интересы самого Капоте. Спасибо уже за то, что держал их при себе и не говорил открыто о том, о чём спустя пятьдесят лет уже никто не стесняется говорить, сугубо конъюнктуры ради.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эрих Ремарк был зол на судьбу и зол на Германию, но он держал себя в руках и не впадал в безумие, не имея желания находить слова для оправдания нацистов. Спустя годы всё меняется, даже представления о прошлое — его с удовольствием переписывают, сообразно требованиям времени. Вот уже и нацисты не такие отрицательные фрагменты истории, хотя их и ранее никто не сравнивал с низменными элементами цивилизованного общества, возомнившими себя способными привнести всем для счастья идеи национал-социализма, поправ желаниями остальных наций; воевавшие на стороне Германии чаще всего показывались обыкновенными людьми, вынужденными воевать в силу разных причин, согласно которым они не воевать не могли. Тот же Эрих Ремарк наглядно рассказывал, что именно толкало немцев. И вот, Джонатан Литтелл, спустя шестьдесят лет, пишет книгу, где Вторая Мировая война представлена далеко не тем образом, которым её воспринимали современники, а сугубо по представлению ведения войны в веке XXI: сами военные действия — кратковременные всплески активности, зато грязи и унижений — сверх всякой меры.

Собственно, что ещё отличает современную войну от войн прошлого? Главное, первым приходящее на ум, это широкая сеть дезинформации. Безусловно, мозги населению туманили и раньше, промывая пропагандой в нужной мере. Людьми тогда двигали чувства патриотизма и довлевшие над обществами идеи наступления лучшей жизни. Ныне и мечтать-то не о чем, все с радостью перенимают американский образ жизни, не стесняясь заявлять о склонностях к гомосексуализму и прочим нетрадиционным пристрастиям, потому как, оказывается, все вокруг такие же. Почему бы не применить это и в отношении Второй Мировой войны? Пожалуйста. Джонатан Литтелл наполнил повествование согласно талантливым английским мастерам пера, видевшим ключ к построению отличного сюжета в шокирующих читателя сценах. Только автор «Благоволительниц» не банально лишает действующих лиц жизни, а морально их опускает, находя для этого много места на страницах, в свободные минуты внося в содержание ещё что-нибудь, не менее противное.

Джонатан Литтелл, будучи человеком, опосредованно участвовавшим в вооружённых конфликтах, надо полагать, привык соотносить имеющиеся противоречия у противных сторон с должным на то побуждающим к проявлению атакующих или защитных механизмов. Поэтому читатель, помимо основного действия, наблюдает за логическими умозаключениями автора, выставляющего на обозрение цифры и факты. Так становится известно, сколько война длилась дней, какие потери понесли стороны, а позже и о многом другом, особенно по части евреев, над судьбой которых Литтелл особо озадачился, припоминая из их истории даже такие факты, будто кавказские евреи не знали про написанный вавилонскими евреями Талмуд и поэтому могли рассчитывать на снисхождение нацистов, ведь они — не те евреи. Именно такие тонкости украшают «Благоволительниц», ставя читателя перед осознанием таких фактов, о которых он бы и не стал думать. И про крымских евреев тоже, кстати. Впрочем, Литтелл не стал озадачиваться иудеями вообще, называя их всех евреями, что исторически не совсем верно.

Полезная информация напрочь стирается, стоит автору в очередной раз обратиться к теме гомосексуальности. Оказывается, частенько на павших бойцах обнаруживали женское нижнее бельё. Но и это не так важно, как подробное объяснение, отчего древние греки были так сильны, особенно стоя спина к спине в окружении врагов. С выкладками Литтелла не поспоришь. Да о том ли он взялся рассказывать? Трудно припомнить нечто подобное у других писателей. Ремарк, опять же, красочно описывал разлагающиеся трупы, но он нигде не обмолвился о сперме в анусе солдат; описывал на какие нужды шёл прах сожжённых в печах заключённых, но не думал о заводах, сии печи производящих, как не думал и о гомосексуальных наклонностях среди заключённых. Литтелл же говорит прямо, без стеснения. Оно и понятно — ныне можно и даже нужно говорить, ему обязаны поверить. Хоть в чём он обвиняй — поверят обязательно.

Моральное разложение главного героя следует за ним со страницы на страницу. От скромных мыслей действие всё более переходит к его воспоминаниям и делам нынешним. Из работника концентрационных лагерей он быстро переходит в разряд элитных служителей рейха, достойных аудиенции высокопоставленных лиц. Только подумать, он укусил за нос фюрера и ему за это ничего не сделали. Была ли грань между фантазией и реальностью? Если да, то когда главный герой её перешёл? А если её не было, что именно тогда считать из описанного Литтеллом правдой? Терпящая крах Германия действительно теряла остатки самоуважения, поддаваясь разврату и среди детей, не стеснявшихся взрослых, справляя нужду при них?

Всяк видит так, как способен видеть, иначе ему не увидеть.

Автор: Константин Трунин

» Read more

За одной историей обязательно скрывается другая история, за которой, в свою очередь, прячется ещё одна. И так до бесконечности. Почему бы писателю не рассказать о своей работе, особенно, если дело касается нового дела. В случае Чарльза Буковски — это написание сценария для художественного фильма, причём задумка и воплощение лежит полностью на писателе, должном продумать всё от начала и до конца. А о чём мог ещё рассказать Буковски, как не о самом себе, попирая общественными ценностями и показывая жизнь без прикрас. Его герой — беспробудный пьяница, живущий ради пьянства и скачек, совершающий своеобразные поступки во имя приятного ему образа жизни и плюющий на любые правила приличия. Ныне проза Буковски воспринимается обыденно, следом за Чарльзом на литературный Олимп забрались сонмы пьяниц, наркоманов, гомосексуалистов, психопатов и сексуально озабоченных, с упоением рассказывающих уже собственные истории. Самое странное — читателю это нравится.

Какой он: Голливуд? Теперь это не та фабрика, где зажигались приятные взору звёзды и снимались романтические истории. Надлом произошёл в восьмидесятых, дав людям возможность ощутить вседозволенность. Ранее скрываемое вырвалось на страницы книг и экраны кинотеатров, удостоившись интереса публики. Разумеется, Буковски оказался востребованным, проповедуя мировоззрение отверженных. Подобных ему оказалось едва ли не большинство, живущих не в лоске и приятной атмосфере, а убивающих время попойками и прибегающих к прочим занятиям, позволяющим прожигать жизнь в беззаботном угаре. Отчего пьяница не может быть идеальным героем для произведения? Чарльз Буковски сам об этом говорит, когда всюду ссылается на ценителей своего творчества, считающих за святое дело опрокинуть с писателем в баре алкогольный напиток за их общее здоровье.

Буковски не делает акцент на пьянстве, хоть и пишет об этом на каждой странице. Он рассказывает читателю про определённый эпизод, участником которого был. Где в повествовании вымысел, а где правда — понять трудно. Слишком всё перемешалось с киношными сценариями, до жути однотипными, построенными на одинаковых приёмах, угодных зрительскому желанию. Заслуга Буковски сводится сугубо к благостному расположению к выпивающим людям, готовым пить постоянно и в питье находить радостные моменты. И всё равно акцента на пьянстве нет. Оно лишь помогает писателю работать и позволяет жить без мук совести. Впрочем, бессмысленно употреблять слово совесть рядом с именем Чарльза Буковски: нужно существовать и не думать о завтрашнем дне.

Пока Буковски пишет сценарий, читатель наблюдает за процессом сознания кинокартины: жадные продюсеры, готовые на всё режиссёры, капризничающие актёры, пинаемый всеми сценарист. Иные участники готовы лишить себя жизни, если их что-то не устраивает. Читатель подметит и другую специфику рабочих моментов. Борьба идёт не ради искусства, а с целью заработать на прокате. Кажется, один Чарльз Буковски озабочен финальным результатом, тогда как остальные действующие лица оказываются людьми со стороны, посягающими на его право топить себя в алкоголе. Конечно, всё пойдёт не так, как задумал писатель, а, опять же, в угоду зрительскому интересу, когда экспрессивные сцены разбавляются, что Буковски воспринимает кощунством.

И вот фильм готов, он даже пользуется успехом. Да и чёрт с ним. Чарльз Буковски просадит деньги на скачках и снова напьётся. Как бы человек не жил, он всё-таки жил. Впереди ещё много дней, их тоже следует чем-то заполнить. Создавать ли художественную литературу или жить в своё удовольствие — дело личное.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чистая душа, белый налёт причастности к действительности и обыкновенные чаяния подростка, воспитанного в рамках культуры США — исходные моменты для начала построения истории про обделённого женским вниманием юношу, готового погибнуть ради единственного поцелуя. Рафинированные представления о жизни, создающие мнение, будто негатив возможен только на страницах книг и на экранах телевизоров, обязательно приведут к печальным последствиям отторжения реальности в угоду неспособности поверить в возможность подобного в современных условиях. И это несмотря на то, что главный герой произведения Джуно Диаса является внуком опального политика Доминиканской Республики времён правления диктатора Трухильо, сгноившего некогда влиятельного предка в тюрьме, породив последующую цепочку проклятий, доводящую до мучительной гибели оставшихся в живых членов его семьи. Если Джуно не будет суждено умереть в муках от ракового процесса, то его дни закончатся любым иным болезненным образом, избежать которого нельзя.

Джуно Диас постепенно вводит читателя в суть рассказываемой им истории. Лишь на первый взгляд кажется, что автора заклинило на задорных американских комедиях про буйство гормонов людей в пору пубертата, поставивших перед собой цель лишиться девственности не позже прощальной вечеринки со школой. Даже не стоит пытаться подсчитать, сколько жизней было загублено и сколько нанесено глубоких ран по самолюбию во время взросления во имя счастливого разрешения надуманных проблем. Но не всё так просто — иные молодые люди накладывают на себя руки, не видя смысла жить дальше. Таковых представителей американского подросткового социума и напоминает Оскар, главный герой истории о собственной короткой удивительной жизни.

Покуда человек ограждён от насилия внешнего, испытывая его только пристрастием к компьютерным играм и комиксам, где сражения и убийства признаны основной составляющей действия; он не будет готов встретиться с аналогичным поведением людей в настоящей жизни. Насилие не проистекает само по себе — тяга к нему формируется, подчиняясь природным инстинктам, говорящим, что мужчина — это прежде всего самец, должный озаботиться продолжением рода и подчинением своему влиянию других самцов. Оскар — дитя современности, поэтому он не готов следовать зову природу и совершать асоциальные поступки, не видя в них смысла. Он ждёт, когда женский пол обратит на него внимание, ничего не делая, чтобы это произошло.

Личная трагедия заключается не только в невозможности почувствовать любовь противоположного пола, но и в собственном несовершенстве, связанном с избыточной массой тела. Оскар — романтичная натура. Он предпочитает умственный труд, готов писать литературные произведения и купаться в славе. Его жизнь — отражение дня сегодняшнего, помнящего о прошлом и не представляющим, будто день вчерашний продолжает преобладать в поступках большого числа людей, чьи помыслы не принято доводить до сведения законопослушных граждан.

Джуно Диас делится переживаниями главного героя, вызывая у читателя чувство сострадания. И вот, незаметно, Диас начинает пересказывать историю Доминиканской Республики, создавая для читателя иную атмосферу. Мир наполняется постоянным насилием, страхом за жизнь и отсутствием веры в разумность человека. Главным героем повествования становится дед Оскара, выходец из благополучной семьи, всё потерявший от прихоти избранного демократическим путём диктатора. Никому не было дела до творимых бесчинств на острове Гаити. Диас приоткрывает занавес над малоизвестными фактами, давая читателю возможность прочувствовать довлеющее над обществом безумие, из которого нельзя выбраться без чужой помощи. Читателю так и хочется задуматься, насколько вмешательство во внутренние дела государства на политическом уровне может считаться признаком дурного тона, и почему оно всегда трактуется не тем образом, каким бы это следовало делать.

Читатель может решить, якобы Доминиканская Республика смогла оправиться после Трухильо. Смогла ли? Никогда лично не знавшая отца, мать Оскара испытала на себе унижение другого рода, родившись с чёрным цветом кожи. Её мытарствами испещрены страницы произведения. И вот перед читателем снова Оскар, отчасти счастливый парень, поскольку живёт в относительно спокойное время, позволяя себе жить надеждами на будущее, не стремясь его приблизить, имея достаточно свободы для существования. Стоит ли сетовать на судьбу из-за пренебрегающих тобой девушек? Ведь на Оскара никто не оказывает давления.

В жизни нужно бороться, не позволяя другим навязывать свои условия. Оскар это слишком поздно понял, столкнувшись с настоящей стороной жизни. Его не поняли, наказали и остались с пониманием правильности совершённого деяния. На каком бы уровне не происходил выплеск агрессии, нужно продолжать сохранять бдительность и не закрывать глаза людям на их истинную сущность. Человек навсегда останется зверем: хоть в космосе, хоть в раю, хоть на необитаемом острове; каждый должен стремиться выжить, а этого невозможно добиться без применения насилия, хотя бы в качестве защитной реакции.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Колесо времени» | Книга №1

Всякое доброе сказание начинается в питейном заведении. Вокруг множество людей, о каждом из которых можно рассказать подробную историю. Предварительно предстоит взвесить все за и против, а потом, позволив читателю расслабиться, внести свежую порцию событий, срывая действующих лиц с насиженных мест. Общая картина обрисована, сюжет сдвинулся с мёртвой точки — всё остальное не имеет значения. Обстоятельства требуют развивать повествование, чем рассказывающий историю и будет заниматься на протяжении многих страниц.

Роберт Джордан создал эпическую фэнтези о борьбе добра и зла. Читателю не так-то просто понять, о чём именно ему предстоит узнать. Этому мешает обилие персонажей, беседующих о своём. Не сразу получается вычленить нужное для развития повествования. Джордан смакует сцены, покуда читатель пропускает подробности сквозь себя, так и не понимая, к чему это всё было написано автором. Впрочем, объяснения происходящему без надобности. Автор всего лишь толкает вперёд подвижной состав сборной солянки героев, не имея чёткой цели, кроме логической необходимости позволить свету одолеть тьму, дабы сбылось древнее пророчество, предсказавшее разлом мира вследствие диктата некоего тёмного властелина.

Несмотря на обилие описательных моментов, не удаётся чётко представить географию мира, его фауну и хоть что-то, кроме постоянно упоминаемого автором пророчества и того, что действие начинается в спокойном месте, где две тысячи лет не происходило социальных потрясений и государственных розней. И вот, именно к началу «Ока мира», Роберт Джордан дарует тихой обители шанс подвергнуться нападению кровожадных созданий, атакующих определённые цели. За этим, надо полагать, кроется некая тайна, о чём нужно озаботиться и постараться найти ответ.

Джордан строит повествование так, что постоянно всплывают новые подробности, уточняющие важные детали, необходимые для продолжения. Это происходит тогда, когда автор полностью исчерпывает возможности развития сюжета, изыскивая определённые особенности биографии каждого из действующих лиц. Не приходится удивляться, если герои и сами не знают, кто они такие и с чего им на голову свалилось сиё счастье. В самом деле, кого заинтересуют обыкновенные крестьяне? Конечно, обыкновенные они только на первых порах, потом едва ли столпы мира, претендующие на право потеснить властителей, имея для того туманные объяснения, а затем ряд ощутимых претензий. Всему своё время — пока же героям предстоит хотя бы сохранить жизнь, покуда Джордан выстраивает для них цепочку происшествий.

Опыт героев растёт, им становятся доступны очередные возможности, открываются локации. Ничего нового Джордан не привносит. Всё это шаблонно и пройдено задолго до начала работы над «Колесом времени». Фанаты ролевых систем, в особенности D&D, на несколько десятилетий раньше озаботились и создали широкие возможности для игроков и, ведущих их по «Подземельям», мастеров. Может этим же увлекался и Роберт Джордан. Во всяком случае, обогатить фэнтези он смог только многостраничным произведением, не озаботившись оригинальностью.

«Око мира» кажется самодостаточным. Однако, ознакомившись со способностью Роберта Джордана вычленять подробности из им уже написанного, читатель понимает, что продолжать описывать похождения героев он может до бесконечности, черпая вдохновение оттуда, где оно должно было иссякнуть. Любители длинных историй будут в восторге — следить за похождениями предстоит длительное количество времени. Хватило бы усидчивости да терпения в ожидании проблеска действительно интересных идей.

Повествование ради повествования — это основной вывод, возникающий у читателя при знакомстве с первой книгой цикла. Роберту Джордану хотелось рассказывать; он и рассказывал, и рассказывал, и рассказывал.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дэйв Эггерс предлагает читателю познакомиться с будущим, где миром завладеет корпорация, чей род деятельности связан с компьютерными технологиями. Нет ничего особенного в подобных представлениях — человек в начале XXI века изменил свой образ жизни кардинальным образом, утратив интерес к чему-то иному, кроме зависания в социальных сетях. Дав зачин, Эггерс повёл повествование в сторону, не добавив новых предостережений и не задумавшись насчёт других технологий. Для него всё остаётся прежним, кроме искоренения анонимности, обязательного чипирования и тотального контроля за членами общества, обоснованного необходимостью экономить денежную массу. Обо всём этом говорят давно, поэтому читатель желал бы увидеть более подробное раскрытие темы. К сожалению, содержанием «Сфера» не балует.

Никто и никогда не даст точный прогноз на развитие человечества в отдалённом будущем, поскольку нет гарантий, что именно изменится даже за ближайшие десять лет. Эггерс видит будущее таким же, каким оно представляется сейчас, не учитывая скрытых от понимания или малоизвестных технологий, способных перевернуть мир. Допустим, со временем Интернет себя изживёт, на его смену придёт что-то другое. Эггерс такой вариант не рассматривает. Может оказаться и так, что ныне порицаемая в обществе конопля, снова вернёт себе прежние позиции, существенно повлияв на устройство мира, позволив человечеству добывать топливо из органического сырья, из него же производить бумагу, строительные материалы и ткани, позволив человеку забыть о голоде и став основной статьёй экспорта для стран с обширными плодородными территориями. Уже только это губит замысел Эггерса, видящего рост влияния Сферы за счёт заботы о налогоплательщиках. Человек может предполагать, но учесть всех нюансов он не в состоянии.

Безусловно, мир обязательно подвергнется захвату со стороны корпораций, заинтересованных в росте влияния. Это не является новшеством нашего дня. Стоит вспомнить «Железную пяту» Джека Лондона: если по другому соотнести противоборствующие стороны, как ранее рассказанная история заиграет новыми красками. Пролетариат будет угнетаем, а капитал снова воспарит, подавляя его волю. Человечество обязано объединиться. Впрочем, благие намерения кому-то не понравятся. Но идея Эггерса вызывает отторжение — Дэйв не видит положительных моментов, предсказывая подавление индивидуальности и превращение людского ресурса в безликий и бездеятельный фрагмент, о пользе которого судить затруднительно.

Человек из существа созидательного перейдёт в состояние существа наблюдающего. Он отринет прежние устремления, заботясь лишь о развлечениях. Эггерс не говорит, однако читатель видит в происходящем начало деградации. Представленный Дэйвом человек способен смотреть онлайн-трансляции и ставить оценки, не стремясь к чему-то ещё. Его интересует аквариум с акулами, быт смертельно больных людей и половые извращения. Остаётся гадать, что происходит вне пребывания человека за экраном.

Удручает забота действующих лиц «Сферы» сугубо о своих пузомерках. Каждый участник повествования озабочен ростом веса в обществе, добиваясь результатов, взывая к животным чувствам. Наблюдающие ожидают увидеть насилие или секс между участниками, как тут же его получают, иначе предпочтут перейти к другому шоу, где их желание удовлетворят по первому требованию — никто не хочет падать в рейтинге. Эггерс предпочитает рассказывать именно об этом, забыв про существование вне Сферы. Он подводит читателя к понимаю неизбежного возникновения корпорации, способной сгладить разногласия между государствами, оказывая влияние на них и растворяя их в себе.

Сфера реальна? Сомнительно. Скорее государства Земли найдут ещё одну причину для розни, обособившись не только границами, но и обретя собственные информационные пространства. Тогда пользователям придётся платить за передвижение по чужим сетям, подобно путникам древности, претерпевавшим поборы во время путешествий.

Автор: Константин Трунин

» Read more