trounin.ru

Читатель может не знать, но когда-то в Австралии случилась самая настоящая золотая лихорадка. На континент со всего света хлынули орды лихих предприимчивых людей. Среди них оказался и один из главных героев «Прикосновения» Колин Маккалоу, на примере чьей жизнь писательница смогла восстановить хорошо забытые истины и ещё раз, в своей излюбленной манере, снабдить текст энциклопедическими выкладками. Простого сюжета ждать не приходится: снова сталкиваются интересы действующих лиц — их сжирает череда несчастий; мораль подводится под понимание необходимости терпеть сиюминутное, ибо страсти в обществе вспыхивают постоянно, не меняясь из поколения в поколение, покуда всякий мнит свои проблемы важнее горестей других.

Начинается путешествие читателя и действующих лиц в Шотландии, откуда отбывает богобоязненная девушка, отданная в жёны австралийцу, выписавшему себе невесту, которую он никогда не видел. Сюжет кажется дерзким, однако желание молодого человека быстро становится понятным — в Австралии нет смиренных женщин, готовых терпеть вольности мужа и жить взаперти, ради выполнения цели рожать и рожать. Прожив пять недель в каюте, будущая жена оказывается в Сиднее. Только Австралия встретила нового жителя не свежим морским воздухом и головокружительными видами, а вонью сливаемых в залив продуктов жизнедеятельности города. Впрочем, удаление от Сиднея не приносит облегчения — запах преследует девушку всюду. Не спасает положение лифт (новомодное изобретение), ни рассказы будущего мужа о новшествах в рудном деле. Можно сказать, читатель должен понимать, что далее текст произведения будет насыщен подробностями, раскрывающими перед ним реалии тех дней.

Сюжет «Прикосновения» развивается постепенно, знакомя читателя с главными героями. Маккалоу умело строит повествование, придерживая факты из жизни действующих лиц, стараясь постоянно удивлять читателя. С первого взгляда простая для Австралии ситуация обрастает подробностями, следуя которым читатель понимает истинную причину оказавшихся в центре внимания героев. Если с девушкой всё понятно изначально, то выписавший её австралиец — кладезь секретов, о части которых он сам ничего не знает. Завязывается любовный треугольник, рождаются дети… И вот с этого момента «Прикосновение» теряет притягательный шарм.

Маккалоу любит рассказывать читателю об особенностях полового развития девочек, сообщая в подробностях мало-мальски важные и совсем уж неважные детали. Кроме того, когда тайн не осталось, а сюжет надо двигать вперёд — Колин исходит из банальной писательской привычки строить повествование на росте напряжения. Читатель это понимает уже после того, как главная героиня в момент первой беременности сталкивается с угрожающей её жизни ситуацией. После случается ряд новых событий, провоцирующих читателя сперва на сочувствие, а позже и на отрешённость, поскольку горестные события случаются с таким упорством и накалом, что редко бывает на самом деле.

Нанизывание проблем создаёт для автора ряд неудобств в виду необходимости с ними разбираться. Маккалоу поступает прямолинейно: обозначив суть напасти, она не развивает события дальше, пока во всех красках не опишет поиски источника неприятностей, способы его искоренения и печальные для кого-то из действующих лиц последствия. Сцена за сценой продвигается повествование, покуда читатель не начинает понимать, что пока не будет поставлена точка в предыдущей — он никогда не узнает о содержании следующих страниц. И в таком духе до конца произведения, когда часть действующих лиц состарится и умрёт, а другая продолжит борьбу с жадным до людского несчастья писателем.

Хм, да, читатель обязан знать про повадки юных австралийцев — в уборной они специально ходят мимо, а девочкам показывают гениталии. Будем надеяться, теперь страну населяют не потомки преступников и золотоискателей, а поистине цивилизованные люди, с которыми можно вести дружеский диалог.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Российскому читателю предлагается сборник из двенадцати коротких историй Элис Манро, озаглавленных «Беглянкой». Оригинальная книга состояла из восьми рассказов, но такое число видимо не смотрелось, поэтому откуда-то взялось ещё четыре. Их объединяет тематика отношений между женщинами и мужчинами, причём упор делается именно на миропонимание слабой половины человечества. Читатель может возмутиться, сказав, что надо перестать наделять женщин не соответствующими истине эпитетами. И ведь читатель прав, но до той поры, покуда не ознакомиться с содержанием сборника.

Семейное счастье кажется недостижимым. И причина этого очевидна — желающие счастья не осознают его значения. Под счастьем понимают некое состояние удовлетворения, которого можно достигнуть, но принять никогда не получится, поскольку счастливый человек всё равно будет чем-то недоволен. Вот так и главные героини историй Манро идут по пути к светлому будущему, обходя стороной прямые и ровные дороги, предпочитая им бег по извилистой тропе через кусты шиповника. Результат подобных метаний очевиден — порванная одежда, изорванная душа и долго незаживающие кровавые раны.

Действующим лицам не хватает решительности. Они изведут себя и всех окружающих, включая самых близких людей. Им нужно было один раз проснуться с твёрдым намерением осуществить задуманное, вместо чего они мечутся из угла в угол, задумав поступить определённым образом, чтобы спустя время так и остаться в прежнем состоянии. Также действующие лица пугливы — они держат дистанцию от всего подряд, не позволяя к себе приближаться. Они подобны губке, что впитывает в себя эмоции собеседников, не желая делиться своими. И когда наступает пора дать ответ, тогда прежних собеседников рядом уже нет, а изливать эмоции обратно приходится другим людям.

Рассказывая эпизод из чьей-то жизнь, Манро имеет талант забывать начало. Читатель знакомился с яркой проблемой, присущей обществу, и вот он уже ни с чем не знакомится, наблюдая за повествованием, будто автор далее решил посудачить о делах житейских, о чём обычно никто не может вспомнить к вечеру, включая рассказчика. Хотелось увидеть наглядный пример разрешения конфликта супругов от пресыщения друг другом, осознать истинную вину при отказе удовлетворить желание общения со сторонним человеком, да разрешить ряд религиозных проблем и разобраться с положением приёмных детей… Хотелось бы! Вместо всего этого Манро каждый раз переключается на что-то другое.

Безусловно, в жизни происходят разные происшествия. Каждый считает свой случай уникальным и достойным всеобщего внимания. Наверное также считает и Элис Манро, давая читателю право внимать какой-либо истории, будто имеющей настолько важное значение, чтобы рассказать её всему миру. Заметки такого рода обязательно будут пользоваться спросом, когда некто всерьёз заинтересуется бытом людей в Канаде. Конечно, хорошо, если будет иметься хотя бы подобный источник. В случае Манро её произведения не останутся без внимания. По крайне мере — не останутся без внимания в ближайшие десять-двадцать лет, а после всё может произойти, в том числе и забвение. Лишь звание нобелевского лауреата будет служить стимулом для знакомства с творчеством Манро.

Разбираясь с наполнением сборника, его содержание можно передать в занимательном виде:
Беглянка. Скоро: Уловки — Мухи на подоконнике; Прегрешения — Девушка в блузке-гардемарин; Страсть — Квадрат, круг, звезда; Случай — Дырка в голове; Молчание — Не мучайте Данте.

Одна из множества работ Элис Манро. Не лучшая и, наверное, не худшая. Знакомиться с творчеством автора следует — где ещё удастся прочитать о незамысловатом существовании человека без определённых целей в жизни, да с хрупким и до невозможности эластичным внутренним миром, грозящим лопнуть и не лопающимся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Человек — это сплетение запретов, навязанных ему обществом. И если общество требует от чего-то отречься, то человек уйдёт в себя. Допустим, христианское религиозное течение под названием Молокане не даёт детям познавать основы веры, покуда они для этого не созреют. Также молокане порицают учение и что-либо иное, не связанное с чтением молитвенных книг и распеванием псалмов из них. Согласно произведению Веры Желиховской «Из тьмы к свету», молокане — тёмный и невежественный народ, обречённый сгинуть в глухих местах, если не найдутся среди них отважные люди, в чьих силах будет порвать с общиной. Пока же молокан вместе с субботниками сослали на Кавказ, где они и продолжили существовать.

Стремление молокан к уединению можно понять. Не всем приятно дышать миазмами городов, когда сельский воздух манит свежестью и в голове наступает прояснение. Впрочем, ясность — понятие субъективное. Будучи неграмотными, молокане обрекают себя на низкоквалифицированный труд, и вольно дышать у них всё равно не получится. Ученье свет — гласит поговорка. Вот и Желиховская на примере одарённого мальчика будет искать возможности для его выхода из среды молокан и из окружающей их тьмы.

Не так просто оторвать человека от родных людей. Если не он за них держится, то они его точно никогда по доброй воле не отдадут. Разве можно отпустить ещё одну пару рабочих рук, когда может обозначиться простой? Хоть и не получается солидный навар, а вследствие невежества никто не может позволить, чтобы кто-то из ранее унижаемых стал выше угнетателей: просто из людской злобы, да преобладания заложенных в человека садистских наклонностей; нельзя отказаться от вбитых в тебя с детства убеждений.

Главному герою произведения Желиховской в этом плане легче. Он ещё не проникся культами предков, поэтому терпимо относится ко всем религиям, покуда верования молокан ему сызмальства не нравятся. Ему бы вырваться и пойти в учение, дабы стать человеком и обрести личное счастье, только кто ему позволит. Суровый дед держит, словно пришив к себе нитками, а остальная родня банально не способна заглянуть дальше своего носа. Сторонние люди будут травить ему душу, рассказывая о православной вере, о далёких красивых монастырях и всячески склонять на свою сторону — все будут сталкиваться со стеной непонимания, ведь главный герой это мог слышать, но серьёзно поверить не мог. Мир манит, но мальчику суждено сидеть в сыром подвале и сшивать вонючие ремни, едва ли не сходя с ума.

Не раз и не два будет мальчик-молокан пытаться порвать с роднёй, лишь бы вырваться из почти поглотившей его бездны. Надо полагать, у него всё должно быть хорошо. Читатель верит в это до самых последних страниц. Кажется, стихийные бедствия, уносящие сотни и тысячи человеческих жизней являются наказанием или проявлением высшей справедливости, однако религиозный человек во всём увидит благие знамения, следуя которым старый уклад поменяется на новый. В случае главного героя произведения, в его жизни обязано произойти нечто катастрофическое, иначе его глазам не суждено увидеть истинный свет, либо он сможет увидеть его только тогда, когда отвыкшие глаза обязательно ослепнут.

Любое суждение всегда будет наполнено домыслами. Есть своя правда и на стороне молокан, о чём Вера Желиховская читателю решила ничего не сообщать. Их описание говорит читателю о людях, обрекших себя на веру ради веры, без внимания к другим аспектам человеческих нужд. На самом деле так проще существовать, когда существуют строгие рамки, выходить за которые нельзя. Впрочем, у всего должны быть свои ограничения, в том числе и на ограничения. Если исключить из жизни многовариантность, то это уже не жизнь человека, а следование плохо прописанному алгоритму. Надо понимать, доступное пространство когда-нибудь заполнится, тогда игра в веру закончится.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Ругон-Маккары» | Книга №11

Любовь в творчестве Эмиля Золя всегда наигранная, отдающая долей проституции. Отношения действующие лица строят якобы на личных привязанностях, но очень скоро всё выливается в ты-мне-я-тебе. Данный принцип хорошо укладывается в философию Золя касательного всего на свете. Относится он и к правилам коммерции, где желание клиента всегда закон, а право продавца сводится к возможности предложить покупателю именно то желание, которое послужит скорейшему сбыту товара. Люди сами вогнали себя в рамки такого существования, в результате чего стали появляться большие магазины с огромным количеством товаров по выгодным ценам и с лакомыми скидками. Один из таких магазинов под названием «Дамское счастье» служит главным местом действия в одноимённом романе Золя.

Не имея ничего, как это чаще всего и бывает, герои повествования способны быстро встать на ноги, для чего им требуется упорно трудиться. В любом случае иного выхода у них нет — они приехали из провинции. Золя предсказуемо доведёт действующих лиц до успеха, после чего бросит оземь, снова поднимет и свергнет с пути благ окончательно, придумав очередную причину, вследствие которой существование на этом свете становится физически невозможным. Такой метод также является частью философии Золя — его внутреннему натурализму претит делать людей счастливыми, поскольку все должны обязательно страдать, как бы хорошо у них не складывались дела.

Золя подробно раскладывает по полочкам не только кружева, но и основательно разбирается с основами коммерции. Кажущиеся свойственными нашему времени уловки по сбыванию товара с помощью воздействующих на подсознание приёмов были известны ещё в середине XIX века и, надо полагать, были известны даже древним грекам, оставь те об этом мало-мальски достоверные свидетельства. Перед читателем представлена наглядная витрина, через стекло которой можно рассмотреть механизмы воздействия на покупателя, а при желании мешающее стекло можно отодвинуть и примерить на себя изложенные в «Дамском счастье» приёмы. Они и сейчас действуют безотказно.

Описание будней магазина служит фоном для описания жизни обыкновенной работницы, желающей работать и обладать всеми теми благами, чтобы она сама могла в свободное время прогуляться по лавкам мелких торговцев, что точат злобу на прибыльное соседнее предприятие, поставившее их на грань выживания. Золя не однобок, читатель ознакомится и с особенностями ведения дела у работающих в исстари заведённом темпе кустарей. Техническая революция принесла за собой коренной пересмотр понимания жизни — вот и касательно экономики дело сдвинулось с мёртвой точки. Подстраиваться под новые реалии придётся всем, для чего Золя познакомит читателя с методами конкурентных войн с высокими ставками в сторону поражения, грозящими падением в бездну. А этот момент человеческой жизни Золя уважает выше всех остальных.

Проработав теорию купли-продажи, Золя всё-таки вспомнит о действующих лицах, чья жизнь, идя на первом плане, часто пропадает из поля зрения читателя. Можно подумать, чувства людей не интересовали Золя, забывавшего прописывать сюжетные линии, выпавшие и никак не прописанные после. Действующее лицо продолжало жить за пределами страниц произведения, появляясь в нужный автору момент и существуя дальше согласно требуемым от неё функциям.

Единожды Золя интригует, отразив доселе невиданную в его произведениях женскую черту, сводящую мужчин с ума. Речь идёт об отказе. Действительно, редкий мужчина не потеряет голову, столкнувшись с нежданной проблемой, когда всё идёт согласно его воле. Женщины у Золя всегда обладают своенравием и практически никогда не зависят от сильной половины человечества. Однако, для Золя характерно описывать падкость женщин на страсти и стремление кому-то принадлежать, пусть и придётся хлебнуть из-за этого горя, что, опять же, является ещё одной особенностью философии Золя.

Какими бы путями не вёл читателя Эмиль, читатель с первых страниц знает, чем закончится жизнь главной героини и какая участь ждёт магазин «Дамское счастье». Всё рождается и всё умирает, поэтому натурализм автора требует обговорить все моменты, чтобы не осталось вопросов после точки.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Писать о нынешней ситуации стоит всегда, чтобы оставить потомкам точку зрения на происходящие события от лица очевидца. Подумать только, Иван Бунин скрупулёзно записывал свои мысли в дневник, часть из которых позже опубликовал, а другую — потерял, надёжно спрятав и так и не отыскав, спешно покидая Одессу и навсегда уезжая из России. Его мнение было и останется личным пониманием того времени. Годы прошли, поменялись границы, на карте появились другие страны, а прошлое осталось в прошлом, да на страницах очевидцев, чья боль ощутимее информации из учебников по истории и плодов вымысла беллетристов в реконструкции утраченных страстей.

Царь отрёкся от Империи, большевики взяли власть: понеслась круговерть событий. Поступить правильно не сможешь в любом случае, так как не знаешь — как поступить так, чтобы оказалось правильно. Переступить через себя и согласиться на новые правила игры? Принять смену календарного стиля, основ орфографии — разве можно? Ждать немцев-освободителей или надеяться на успешное продвижение войск белых, с переменным успехом одолевающих красных, тут же теряющих захваченные позиции? А может всерьёз рассчитывать на коренной перелом в сознании людей, готовых не сегодня-завтра взорвать Кремль, родив нечто уродливое и непонятное?

Окаянные и тревожные дни нависли над Россией. Бунин болеет душой, не находя себе места. Его выводы из каждого момента — соединение чувств и эмоций: всплеск взбудораженной пены. В силу своей натуры Бунин язвительно отзывается о действительности, не питая надежд на светлое будущее, но и не вгоняя себя в чёрную хандру. Он пребывает в подвешенном состоянии, готовый покинуть страну в любой момент, для начала переехав из Москвы в Одессу. Он уподобился сарафанному радио, помещая на страницы любые слухи, служащие хоть малой возможностью успокоить его метания. Большевики сдают власть, Россия снова на пороге перемен, Ленин подкуплен немцами? Брожение в обществе отзывается брожением мыслей у Бунина.

В такой уж век родился Бунин. Спокойного времени не существует — человека постоянно сопровождают социальные потрясения: в центре бури всегда штиль. Бунин сожалеет; только было бы ему спокойней, живи он на пятьдесят или сто лет раньше? Будто тогда ситуация могла выглядеть иначе. Не будь он Буниным, был бы Тургеневым и примерял на себя маску эпистолярного борца, а то и Радищевым, страдая за желание показать своё время с максимальной достоверностью. Можно пенять на свой век, называя его окаянным и взывая к утраченным надеждам на спокойное пребывание на данном свете. Отнюдь, трещина от внутреннего разрыва проходит через все слои, поражая органы и больше всего сказываясь на психическом состоянии.

Энергия большевиков не сбавляла обороты, тогда как заряд людей старой формации, убыстряясь, сходил на нет. Бунин навсегда потерял Родину, ничего не сделав для её сохранения. Он отражает происходящее, осознаёт и печалится. За бездействием следует крах. И когда на улицах людей расстреливают на месте, когда лютый голод наваливается, тогда Бунин принимает собственный исход за необходимость. Его всё пуще одолевает тоска и боль — утраченного действительно уже не вернуть.

Позже в творчестве Бунина не раз возникнут аналогичные моменты, где действующие лица будут жить неспешной жизнью, понимая неотвратимость перемен, в итоге смиряясь с неизбежным и продолжая плыть по течению. В этом и есть точка зрения Бунина. Он также всё понимал и осознавал задолго до того, как революция свершилась. А свершившись, революция стала набирать обороты. Обновляться Бунин не пожелал, не имея для этого ни сил, ни желания. Он цинично отразил в дневнике пессимистический настрой: и теперь его мысли доступны потомкам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

У Владимира Короленко есть рассказ «Сон Макара». Там одноимённого персонажа судит после смерти нойон, взвешивая на весах плохие и хорошие поступки, в результате чего жизнь начинает восприниматься исходя не от стремления поступать согласно нормам общепринятой морали, а согласно личным убеждениям и желанию прожить без лишних мучений. О чём-то подобном рассказал и Александр Григоренко. Его «Мэбэт» — это сказ о любимце богов, что жил без мучений согласно личным убеждениям, пренебрегая нормами общепринятой морали.

Мэбэт — ненец, ничем на ненца не похожий. Он будто пришёл из других мест, настолько он отличается от местного населения. Сама судьба дала ему в руки способность совершать невозможное, осталось найти жену и обзавестись потомством. Не замечает Мэбэт, как в погоне за крупным зверем он всё чаще сталкивается с плохими сопутствующими условиями для охоты. За счастьем кроется горе, но постичь понимание этого можно только в момент, когда вернуться назад будет слишком поздно.

Григоренко показывает главного героя своевольным человеком, плюющим на законы и живущим в своё удовольствие. Он постоянно конфликтует с соседями и никогда никому не уступает. Он бы и от жены отказался, не роди она ему долгожданного сына. И сына готов был из дома изгнать, поскольку тот дерзнул сказать собственное слово касательно своих предпочтений. Человечности в Мэбэте нет, будто он не от мира сего.

В литературе принято плохих ставить на путь исправления. Так поступает и Григоренко, открывая глаза Мэбэту на неправильность мыслей и поступков. Возвращаться обратно будет мучительно больно, даже автор теряет прежний задор, сбавляя накал повествования. Прежде героический эпос переходит в скитания по границе реальности ради взывания к справедливости, которой главный герой не заслуживает.

Возвращение Мэбэта назад — отдельная история, контрастно выглядящая по отношению к остальным эпизодам повествования. Действительно ли так представляют себе загробную жизнь ненцы? Если так, то в своих представлениях они не ушли далеко от представлений других народов. Ненец может переродиться, но прежде ему предстоит пройти через ряд испытаний, от успешного прохождения которых зависит благосклонность потусторонних сил или продолжение мучений. Так и не узнает читатель, отчего всё происходит именно таким образом, как это рассказывает Григоренко, но справедливость должна восторжествовать. Иначе откуда берутся свято верящие люди?

Может Григоренко желает сказать читателю, что нужно внимательнее относиться к свой жизни и хорошо обдумывать планируемые или спонтанные действия? Ничего не происходит просто так: за всем кто-то стоит. Совершив множество ошибок за недолгую жизнь, человек вступает в стадию рефлексии, заново осмысливая им совершённое и упущенное. Для Мэбэта такая ситуация становится возможной только благодаря критическому повороту сюжета, ставящим его перед необходимостью понять ошибки прошлого. Вторую часть повествования Григоренко как раз и отводит под осознание главным героем его заблуждений.

Мэбэт является человеком, а потом уже ненцем — он стремится оставить след после себя, воспитав детей и внуков. Ему необходимо бороться с собой. Пускай на первых порах Мэбэт едва ли не воплощение бога на земле, прозванный любимцем божьим — у всех этот период проходит, когда дело начинает касаться проблем со здоровьем. Мэбэт же просто умер, но это начало нового пути.

В качестве дебютного произведения в художественной литературе «Мэбэт» можно признать удавшейся работой. Тему Александр Григоренко выбрал также примечательную — быт народов Севера. Сразу вспоминается многоликий Советский Союз, радовавший раскрытием культур входивших в его состав республик. Теперь пришла пора обратить взор на народы, что непосредственно населяют Россию.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Суть «Приваловских миллионов» Дмитрия Мамина сводится к описанию жизни тридцатилетнего человека, вернувшегося домой на Урал, которому нужно срочно жениться. Это главное и основное в повествовании. Всё остальное воспринимается фоном и не даёт точных представлений о жизни провинциальных людей и тяжёлых условий труда заводчан. Подобное ранее встречалось у других классиков, особенно у Александра Островского. Единственное, что бросается в глаза, образ главного героя, опередивший своё время. Он чрезмерно мягок, но уже обозначил нарождающуюся кончину государства.

Некогда купленную за бесценок землю вернуть башкирам, воздать по заслугам мастеровым и рассчитаться с долгами — план действий Привалова. Он не до конца осознаёт тяжесть ситуации и продолжает плыть по течению. Мамин ему потворствует, отвлекая внимание читателя на любовные метания молодых людей, решающих более важные проблемы в связи с естественной надобностью. Сам Привалов — не такой уж и привлекательный жених, поскольку в качестве наследства на него свалились плоды разгульной жизни матери и отчима, прокутивших накопления отца до состояния грозящегося вот-вот произойти краха. При таком раскладе план Привалова выглядит нелепо.

Редко Мамин концентрирует внимание читателя на проблемах заводского дела и особенностях людского стремления набивать карман при первом удобном случае. Разумеется, читатель не питает иллюзий касательно понимания складывающегося на периферии страны положения. Людей должны угнетать и на них наживаться — это правило действует в любых случаях, когда кто-то на ком-то зарабатывает. Но, вместо раскрытия портрета одного из промышленников, Мамин предпочитает строить историю исходя из банальных жизненных проблем. Пусть другие персонажи воруют и наживаются, а главный герой будет бегать от невест, чтобы потом начать испытывать все прелести ссор с требовательной женой.

Привалову совсем немного не хватает до принятия его идей за донкихотские. Мамин не наполняет повествование юмористическими элементами и не предлагает рецептов для улучшения сложившегося положения дел, поэтому о донкихотстве приходится говорить мельком. Читатель быстро убеждается в сервантизме писателя, стоит в сюжете появиться мельнице. Куда же после этого деться от всплывающего перед глазами силуэта человека на кляче с тазом на голове? Привалов так не выглядит, но он близок к этому. Он борется с проблемами надуманными способами, благодаря стараниям Мамина.

Всем воздать по заслугам: пусть несчастные станут счастливыми, а ныне счастливые — получат по полной за прегрешения. Мамин раскручивает колесо социальных проблем, создавая для действующих лиц обличающие их ситуации. Недолго франт будет подобен английскому денди — хлебнуть горя он должен обязательно. Да и сам Привалов обязан расплатиться за годы беспутной жизни, так его ничему и не научившей. Каждый может найти выход из свалившегося бедственного положения — так решил Мамин. И только на совести Мамина останутся последствия им поставленной в конце точки.

Мысли Мамина могли повлиять на рост напряжения в России. Будущие революционеры были ещё юными, а они уже имели источником вдохновения «Приваловские миллионы». Главный герой повествования хотел отойти от понимания изживающего себя мироустройства, раздав земли чуть ли не крестьянам и поставив рабочих практически на один уровень с собой. Подобные радетели за справедливость в истории страны появлялись постоянно, поэтому поведение Привалова не кажется таким уж глупым, однако в нём, помимо донкихотства, есть цельное зерно, заставляющее смотреть на произведение Мамина под другим углом.

Трактование чего-либо складывается из нескольких факторов, главным из которых является обстановка вокруг читателя. Поэтому понимание «Приваловских миллионов» в начале XXI века именно такое.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Для шолоховского казака любой бунтарь — казак. Именно казаки восставали против действующей власти и несли разрушение. Примеров этому в истории есть достаточное количество. Новое время требует ещё одного великого казака, способного справиться с волнением людских масс и встать во главе разрастающегося пожара. Таковым становится Владимир Ленин — яркий пример, вписывающийся в логику размышлений действующих лиц «Тихого Дона».

Жаркие дни разгорающейся гражданской войны требуют особого подхода к рассмотрению. Во главе дум властвует чья-то ложь, приправленная правдивостью. От этого и Ленин кажется казаком, по сути им не являясь. Да и кто может быть казаком, если данное понятие не имеет чётких рамок для выработки определения. Казак Михаила Шолохова отличается от казака Льва Толстого, как тот отличается от казака Николая Гоголя.

Главное, для желающих одержать победу, склонить на свою сторону большинство. Этим и занимаются все основные силы, присутствующие во втором томе эпопеи Шолохова. Читатель внимает не истории отдельной станицы и полюбившихся персонажей, а варится в политических распрях на самом высоком уровне. Поэтому не получается данное продолжение «Тихого Дона» приравнять к первому тому — общее между ними заключается во вставках, увязывающих повествование в единое целое. В остальном же, второй том представляет из себя калейдоскоп судеб реальных исторических лиц.

Фигура генерала Корнилова стоит особняком. Этому человеку было суждено повлиять на ситуацию, объявив себя единоличным диктатором. Действительность жестоко к нему впоследствии отнеслась, но он внёс свой вклад в развитие событий. А так как перед читателем разворачивается история с точки зрения казаков, то и мысли Корнилова устремляются к станицам южных рубежей страны, без которых говорить о цельности государства не приходится — может произойти развал и обозначиться ещё одна влиятельная сторона в потерявшем контроль конфликте.

Собственно, республика Всевеликое войско Донское будет создана. Это исторически достоверный факт, о чём Шолохов сообщает читателю. Для этого нужно не только устоять против нарождающихся белых, но и найти управу на, разлагающие мораль казаков, речи большевиков. В этой ситуации, окрасившийся в красный цвет, Григорий Мелихов выглядит наиболее колоритно — он утратил доверие казаков, но твёрдых убеждений всё равно так и не обрёл. В его воображении есть осознание настоящей правды, а пока ему необходимо быть сторонним созерцателем.

Продолжающаяся Мировая война с немцами даёт Шолохову возможность показать значение воззрений социал-демократов для будущего. Наглядное братание русского и немецкого участников боевых действий на фоне языкового барьера выглядят весьма правдиво. Не нужны слова, когда люди внутренне не принимают обязанности участвовать в противном им конфликте, если совсем скоро рабочие создадут новое мироустройство, согласно которому все будут жить с ощущением наступившего долгожданного счастья.

Подобных сцен с разными подтекстами у Шолохова встречается достаточно. Вдоволь забив голову читателя художественно обработанной исторической информацией, он разыгрывает на страницах трагедии обыкновенных людей, принимающих чуждую им волю других. Агитация за страдание перед наступлением благоденствия наглядна и служит отличным примером соцреализма.

Война продолжается и конца ей пока не видно. Не верится, что хватит нескольких лет для преодоления вскрывшихся противоречий. Каждый будет тянуть одеяло на себя, пока окончательно не наломает дров. Верную позицию занял только Мелихов, совершив это без чёткого осознания ожидающих общество изменений. Шолохов не даёт пропаганде большевиков отыскать место в сердцах казаков, но читатель заранее знает о том, что это обязательно произойдёт. Второй том «Тихого Дона» подготавливает к последующим актам кровопролития, поэтому, умирающие на страницах произведения, красные активисты — пострадавшие за убеждения герои. Иначе быть не может.

Автор: Константин Трунин

» Read more