Tag Archives: литература канады

Питер Уоттс «Ложная слепота» (2006)

Уоттс Ложная слепота

Фантастика не может быть полностью фантастичной, поскольку это превращает её в фантасмагорию, или в сказку для взрослых. Зачем описывать нечто — чего не существует и не может существовать, либо оно есть, но требует совсем иного понимания? Мало отправить героев произведения на поиски неизведанного, нужно делать это осознанно. У Уоттса того сделать не получилось. Он отправил экспедицию, не преследуя никаких целей. Он и писал, лишь бы слова красиво сплетались друг с другом. Лучше бы он поставил перед читателем решение действительно важной задачи. Впрочем, может в его родной стране всё совсем худо с человеческими возможностями, если он не может определить ни социальных, ни проблем из других сфер социума. Он просто отправил звездолёт куда-то туда, где происходит не до конца выясненное. Открыть тайных знаний Уоттс не мог, да и не старался того совершить.

Что человек научится делать в будущем? Ответ прост — он уподобится Богу. Только когда это произойдёт? Однажды человек создаст планету в космическом пространстве, населит её своими подобиями и благополучно сгинет, заставив своих детей теряться в загадках, покуда они сами не возвысятся до должного уровня, повторив то, для чего они и создавались. Это разговор о постороннем, к сюжету «Ложной слепоты» отношения не имеющим. Уоттс пошёл по другому пути, представив нечто ему удобное, из чего он и будет исходить при написании произведения.

Конечно, человек достигнет торжества в евгенике. Когда-нибудь человечество обязано над этим задуматься, пока теория Дарвина не подвергла прямоходящих созданий обратной эволюции — в сутулых, затем не поднимающихся со стула и низвела их до состояния простейших организмов. Евгеника неизбежна, поскольку больное человечество, исповедующее гуманизм, выжить не сумеет. Отчасти Уоттс это отразил на страницах «Ложной слепоты». Впрочем, оригинальностью он не блистал. Подобное уже широко освещалось фантастами, даже российскими.

Допустим, евгеника приведёт человечество к обществу, каковое встречается среди насекомых, где с рождения определяется, какой социальный статус индивидуум будет иметь. Действительно, желает ребёнок того или нет, но он сызмальства пройдёт трансформацию организма под нужны определённого рода деятельности. Собственно, на звездолёте Уоттс отправил подобие таковых существ, толком не понимающих, кем они всё-таки являются на самом деле, с чем и начнут разбираться. И всё это в ожидании встречи с инопланетянами, над которыми ещё предстояло подумать. Уоттс постарался сделать это наиболее фантастично, ведь он писал скорее фантастику в стиле фэнтези, персонажи которой оказались в условиях космических странствий.

Читатель не единожды должен будет провести сравнение с трудами Станислава Лема. Разве не ставил Уоттс задачу перед действующими лицами, чтобы они с ней постарались разобраться? Вроде бы ставил. Они выходят из анабиоза, вынужденные справляться с возникшими проблемами. Затруднение в том, что проблема не является существенной, ежели её стараться понять человеку, приходящемуся современником автору. Подумаешь, инопланетяне замыслили недоброе, должное быть ясным каждому человеку — грозит порабощение. С чего бы это? — обязан возразить читатель. Причём показывает Уоттс действительно удивительных существ, быстро схватывающих суть происходящего и мгновенно действующих, правда всему этому лучше дать более простое название — вируса, принявшего вид довольно больших для него существ. Прочее — это бесконечные домыслы, основанные сугубо на авторской фантазии.

Так ли должно быть интересно читать о планах инопланетян захватить Землю? Или это в духе самого человека — представлять, будто в его дом желают вторгнуться посторонние? Причём, такое мышление наблюдается на всех уровнях, и на уровне стран тоже. Поистине, ложная слепота, порождаемая домыслами.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Элис Манро «Слишком много счастья» (2009)

Манро Слишком много счастья

Кто они — герои рассказов Элис Манро? Это страдающие психосоматическими расстройствами люди. Им нужно заниматься чем-то определённым, например бежать без оглядки. Их жизнь развалилась до начала описываемых событий. Читателю предстоит наблюдать за последствиями, вплоть до трагической развязки. Подход к творчеству у Манро не претерпел изменений — он остался на изначальном уровне. Единственное, что отличает поздние работы Элис от ранних — отсутствие в тексте сюжетов из личной жизни, либо их присутствие в минимальном количестве. Даже можно больше сказать, Манро старается не только поделиться суетой чьих-то дней — она вникает в ситуацию и представляет её с противоположной точки зрения.

Манера изложения событий Манро сохраняется. Читатель следит за авторскими размышлениями, чаще всего ни о чём не говорящими. Элис строит маленькую историю, порой не придавая ей определённого смысла. Кто поймёт — тот поймёт, для остальных есть рассказы иного плана. Именно они и создают впечатление о том, что не всё в порядке с окружающим миром — все постепенно осознанно сходят с ума и прилагают усилия к избавлению себя от проблем, всякий раз поступая асоциально. Разрядить оружие в родных, стать сектантом или уподобиться аморфной рыбе — естественное решение для героев Элис Манро.

Куда деться самому автору, сетующему на неприятие его миром большой литературы? Манро сравнивают с Антоном Чеховым, вручают награды и номинируют на Нобелевскую премию (сию возможность не следует исключать). Но Элис не отметилась в меру крупным произведением и не посещала северные канадские поселения (или посещала?), посему из-под её пера не вышло основательно написанных жизненных повествований. Снова читатель встречается с взятыми откуда-то ситуациями, словно созданными для написания по ним сценария. Исключением становится беллетризация жизни Софьи Ковалевской, первого в мире профессора математики женского пола.

Рассказать о России у Манро отчасти получилось. Элис не концентрировала внимание на феминистических воззрениях того времени, всего лишь поведав о неудачах мужа Ковалевской, а также о дальнейшем путешествии на поезде в Швецию, образно описав покрываемую властями Дании эпидемию особо опасного заболевания, вследствие чего Софье пришлось общаться с настроенными по-доброму к ней людьми и прочими, интереса к ней не испытывавшими. Формат длинного изложения Манро даётся плохо, поэтому за ширмой фактов из истории найти сверх доступного нельзя. Элис даёт представление о прошлом героини и говорит о настоящем, подведя черту под заслугами Софьи так, словно не было в её жизни ничего, кроме передвижения из пункта А в пункт Б.

Аналогичным образом движутся и другие действующие лица рассказов Манро. Есть промежуточное положение, имеются исходные данные, а предсказуемая развязка ожидается впереди. Люди живут ради совершения ошибок, иначе им не суждено стать героями историй Элис. Нужно серьёзно оступиться и сильно сожалеть о случившемся, тогда Манро возьмётся поведать страшную тайну, раскрыв секреты, чтобы немного погодя поставить точку, вызывающую у читателя отчуждение. Проблемы действующих лиц проистекают из-за игнорирования кабинетов психоаналитиков — им требуется выговориться, либо эмоционально разгрузиться. Этого в произведениях Манро не наблюдается, вместо них взрыв желания показать внутренний мир буквальным образом.

Всё не так уж сложно, если задуматься. Нужно говорить и не скрывать мыслей от родственников, знакомых и случайных встречных. Не надо копить в себе, скрытничать, строить в одиночку планы на будущее и тем более без посторонней помощи добиваться их осуществления. Не надо верить, будто молчание — золото. Молчание может оказаться составной частью взрывного механизма, другим элементом которого является сам человек.

В сборник «Слишком много счастья» вошли следующие рассказы: Измерения, Вымысел, Венлокский кряж, Глубокие скважины, Свободные радикалы, Лицо, Есть такие женщины, Детская игра, Лес, Слишком много счастья.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Патрик де Витт «Братья Sisters» (2011)

Когда-то где-то отчего-то из каких-то личных соображений появились адепты здорового образа жизни. Они спокойно чистили зубы, принимали лёгкую пищу, медитировали. В общем, особо никому такие люди не мешали. Безусловно, ныне трудно продохнуть, отбиваясь от информации, сообщающей, что лучше есть, как выводить из организма шлаки и отчего полезно заниматься йогой; будто без знания этого человечество обязательно вымрет. Таковы реалии нашего времени: у людей в голове засела зараза, моментально съевшая их мозг. И вот свершилось долгожданное — адепты здорового образа жизни отправились в прошлое. В случае Патрика де Витта — на Дикий Запад.

Писатель вносит в сюжет смешные сцены, связанные как раз с осознанием одного из действующих лиц, касательно необходимости задуматься о дне сегодняшнем, поскольку надо готовиться ко дню завтрашнему. Даже неважно, ежели его через пять минут изрешетит мимо проезжающий человек с огнестрельным оружием, толком не придав значения тому, для чего он собственно это сделал. Дикий Запад иначе не воспринимается. Кажется, его населяли отчаянные люди, которым важно было отстаивать справедливость или в широком порыве души грабить поезда, банки и просто так стрелять в тех, кто им не нравится.

Читатель через силу смеётся. Главный герой — не от мира сего. Он беспокоится о таких проблемах, за которые получает осуждение окружающих людей. Впрочем, даже если он сумасшедший, никто не станет ему явно на это намекать, пока тот способен в ответ нашпиговать свинцом острых на язык. Хотя сомнительно, чтобы такой человек вообще посмел применить оружие для отстаивания своих прав. Он просто обязан быть пацифистом и проявлять заботу о животных, женщинах и вообще слыть гуманным человеком, как того требует читатель XXI века.

Что касается происходящего действия на страницах книги, то и тут автор отталкивается от современности. Его герои размышляют частью шаблонно, словно сошли с экранов. Другая часть выполняет роль «пришельцев из будущего». Данное сочетание никак не воспринимается. Нужно было захватить с собой не только знания, но и более действенные средства, дабы суметь повлиять на мировоззрение персонажей с мышлением героев из вестернов. Патрик подобной цели не ставил — он наполнил повествование событиями, толкуя прошлое на свой лад, якобы такое могло быть; ведь должны же были жить на Диком Западе адепты зожа и гигиены, а не только преступники, охотники за головами, шерифы, женщины лёгкого поведения и индейцы.

Не обходится в сюжете без взаимного недопонимания. Главные герои произведения действительно являются братьями, разительно отличаясь друг от друга. Рассказчиком истории выступает не представитель сильной половины человечества, а его женственный кровный родственник, воспринимающий происходящее довольно странным для Дикого Запада образом. Именно его Патрик де Витт сделал рассказчиком, выставив душевные метания героя напоказ. На ход мыслей и совершаемые поступки будет интересно смотреть при экранизации, но на страницах книги автору не удалось в полной мере отразить клоунаду. Выходки адепта здорового образа жизни от первого лица не обеспечивают полного погружения в атмосферу его миропонимания.

Патрик создал то, что до него в вестернах отсутствовало. Последним новатором был, будем считать, Джеки Чан, переосмысливший значение китайцев из обижаемых всеми кули в весьма агрессивно настроенную боевую единицу. Про новаторов голубой волны предлагается умолчать. Кажется, Дикий Запад скоро испытает вторжение со всех сторон. Вампиры уже были, отчего там теперь не оказаться, допустим, роботам?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Элис Манро «Беглянка» (2004)

Российскому читателю предлагается сборник из двенадцати коротких историй Элис Манро, озаглавленных «Беглянкой». Оригинальная книга состояла из восьми рассказов, но такое число видимо не смотрелось, поэтому откуда-то взялось ещё четыре. Их объединяет тематика отношений между женщинами и мужчинами, причём упор делается именно на миропонимание слабой половины человечества. Читатель может возмутиться, сказав, что надо перестать наделять женщин не соответствующими истине эпитетами. И ведь читатель прав, но до той поры, покуда не ознакомиться с содержанием сборника.

Семейное счастье кажется недостижимым. И причина этого очевидна — желающие счастья не осознают его значения. Под счастьем понимают некое состояние удовлетворения, которого можно достигнуть, но принять никогда не получится, поскольку счастливый человек всё равно будет чем-то недоволен. Вот так и главные героини историй Манро идут по пути к светлому будущему, обходя стороной прямые и ровные дороги, предпочитая им бег по извилистой тропе через кусты шиповника. Результат подобных метаний очевиден — порванная одежда, изорванная душа и долго незаживающие кровавые раны.

Действующим лицам не хватает решительности. Они изведут себя и всех окружающих, включая самых близких людей. Им нужно было один раз проснуться с твёрдым намерением осуществить задуманное, вместо чего они мечутся из угла в угол, задумав поступить определённым образом, чтобы спустя время так и остаться в прежнем состоянии. Также действующие лица пугливы — они держат дистанцию от всего подряд, не позволяя к себе приближаться. Они подобны губке, что впитывает в себя эмоции собеседников, не желая делиться своими. И когда наступает пора дать ответ, тогда прежних собеседников рядом уже нет, а изливать эмоции обратно приходится другим людям.

Рассказывая эпизод из чьей-то жизнь, Манро имеет талант забывать начало. Читатель знакомился с яркой проблемой, присущей обществу, и вот он уже ни с чем не знакомится, наблюдая за повествованием, будто автор далее решил посудачить о делах житейских, о чём обычно никто не может вспомнить к вечеру, включая рассказчика. Хотелось увидеть наглядный пример разрешения конфликта супругов от пресыщения друг другом, осознать истинную вину при отказе удовлетворить желание общения со сторонним человеком, да разрешить ряд религиозных проблем и разобраться с положением приёмных детей… Хотелось бы! Вместо всего этого Манро каждый раз переключается на что-то другое.

Безусловно, в жизни происходят разные происшествия. Каждый считает свой случай уникальным и достойным всеобщего внимания. Наверное также считает и Элис Манро, давая читателю право внимать какой-либо истории, будто имеющей настолько важное значение, чтобы рассказать её всему миру. Заметки такого рода обязательно будут пользоваться спросом, когда некто всерьёз заинтересуется бытом людей в Канаде. Конечно, хорошо, если будет иметься хотя бы подобный источник. В случае Манро её произведения не останутся без внимания. По крайне мере — не останутся без внимания в ближайшие десять-двадцать лет, а после всё может произойти, в том числе и забвение. Лишь звание нобелевского лауреата будет служить стимулом для знакомства с творчеством Манро.

Разбираясь с наполнением сборника, его содержание можно передать в занимательном виде:
Беглянка. Скоро: Уловки — Мухи на подоконнике; Прегрешения — Девушка в блузке-гардемарин; Страсть — Квадрат, круг, звезда; Случай — Дырка в голове; Молчание — Не мучайте Данте.

Одна из множества работ Элис Манро. Не лучшая и, наверное, не худшая. Знакомиться с творчеством автора следует — где ещё удастся прочитать о незамысловатом существовании человека без определённых целей в жизни, да с хрупким и до невозможности эластичным внутренним миром, грозящим лопнуть и не лопающимся.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Элис Манро «Танец блаженных теней» (1968)

Поскольку реальность одного неотличима от реальности других — следует понимание общей реальности для всех. Предлагается для рассмотрения данного утверждения сборник рассказов нобелевского лауреата по литературе за 2013 год канадской писательницы Элис Манро. За основу будет взята канва приводимых ей историй, следуя которым устанавливается реальность главных действующих лиц относительно реальности других в большем и реальности самой писательницы в малом. Проводится итоговая чарта под идентификацией личности, согласно чему любой рассказ от первого лица воспринимается рассказанным от лица Элис Манро. Следуя этим размышлениям, нужно понимать реальность в общем.

В жизни Элис происходило много интересного. И она, как талантливый рассказчик, имела огромное желание применить свой дар с малых лет. Потребовались долгие годы, пока она смогла преодолеть авторитет отца. Именно отец запрещал ей о чём-либо рассказывать матери, предлагая всё оставить в тайне. Более тридцати пяти лет Манро боролась с собой, подавляя желание к самовыражению. Надо ли говорить, что однажды берега реки сомнений были размыты, а бурный поток решительно снёс все преграды. Элис начала уверенно излагать мысли, получая одну премию за другой, покуда не добралась до одной из самых престижных. Всё это случилось благодаря отцу, что умело подавлял её стремление к самовыражению, позволив осуществиться им задуманному через заложенную в человека борьбу за право нарушать запреты.

Чем же так поразила читателя манера изложения Элис Манро? Если судить по её первому сборнику «Танец блаженных теней», то можно выделить два приёма построения историй: пересказ событий без лишней драматизации и пересказ событий с драматизацией до состояния тотальной трагедии. В обоих случаях Манро начинает издалека, оставляя читателя гадать, когда всё-таки наступит переломный момент или он так и не наступит. Шокировать читателя у Элис получается превосходно — это особенность её творчества. Однако, учитывая короткий размер произведений и их обилие, подобное однообразие начинает утомлять. Иной раз заранее знаешь, что вот этот персонаж сойдёт с ума, а вот тот неожиданно скончается. И когда так и происходит, то остаётся ударить себя в грудь и укорить ту жизнь, которая подсказывает писательнице сюжеты.

Очень часто Манро возвращается к воспоминаниям об отце. Он был для неё самым главным человеком, чьи поступки достойны многократных упоминаний. Его обаятельная харизма и уверенность в поступках вызывают трепет у юной девушки, сопровождающей отца не только на работе, когда тот наподобие торпеды рассекал по канадским дорогам, но и во время походов в лес, чтобы содрогнуться от мужественности родителя, умеющего оценить обстановку и найти правильные слова для неадекватных встречных. Она всегда была в нём уверена. И каждый раз продолжала получать от него внушения, касательно умалчивания обо всём с ними случившимся. Отсюда и стоит искать обстоятельства для идеализации, усилившиеся за давностью лет и в связи с особенностью воспринимать детство с позитивной стороны, если оно не омрачалось горестными событиями.

По рассказам Манро не сразу удаётся понять, почему такое значение придаётся трагедиям. Радужное детство резко контрастирует с вхождением во взрослую жизнь. Будто Элис пробудилась от заблуждений, увидев боль и страдания окружающих её людей, дотоле не ведая о смерти. Единожды с ней случилась неприятность, опять же связанная с отцом. Может именно в этом травмирующем психику эпизоде стоит искать причины для кровавых развязок, так необходимых для повествования, будто они являются залогом продолжения существования. Дело касалось лошадей, которых отец держал для прокорма лисиц, чьи шкуры давали средства для пропитания. Тогда сердце Манро треснуло, а разум восторжествовал. И она больше не задавалась вопросами касательно гуманности. С этой поры происходящие события начинают блекнуть по мере движения вперёд, имея изначально яркие радующие оттенки.

Манро есть о чём рассказать. Она только начала это делать. Сборник за сборником. Но косу от крови не отмыть, она нужна Элис для отражения собственных чувств. Можно бояться. Можно читать. А шок — это нормально. Организм требует встряски. Главное пригибаться, дабы коса Манро никого не задела, а чья-то смерть так и осталась запечатанной в текст.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Алан Брэдли «Сладость на корочке пирога» (2009)

Цикл «Флавия де Люс»| Книга №1

Если юный гений не найдёт применение своим талантам в детстве, то он потом найдёт для них применение в чьей-нибудь смерти. И хорошо, когда подобное произойдёт не от его рук, а сам он будет занят расследованием оного. Так случилось, что Алан Брэдли придумал маленькую девочку, скрестив в ней одновременно доктора Ватсона и Шерлока Холмса. Она невероятно умна и сообразительна. И автор воспользовался этим, перенеся на страницы книги выдержки из Британской энциклопедии. Получилось так, что вместо расследования Брэдли предлагает читателю в суждениях отталкиваться от научных данных. Безусловно, занятно находить связь между атомным числом кальция и цифрой двадцать, также как и оценивать эффективность приёма чая с наперстянкой или умело определять яды на запах. Но по большей части, кроме интересных фактов в книге ничего больше нет.

Сомнения в логичности описываемых Брэдли фактов возникают в один момент. И этот момент зависит от эрудированности читателя. Может поразить единственный эпизод, описывающий римский салют. И это в Британии середины XX века? Конечно, перенеси автор повествование лет на двадцать назад, когда данное приветствие не считалось чем-то особенным, находя употребление в американских школах, тогда и мысли бы не возникло о скрытом подтексте. Хорошо, никто не кричал «Аве!» на немецкий манер. Доверие к Брэдли бы сразу улетучилось, как вещество, склонное улетучиваться. Какое-то доверие всё равно осталось. Хотя не стоит лениться, перепроверив сообщаемую автором информацию. Впрочем, все размышления главной героини влетают в одно ухо, тут же вылетая из другого. Нужно быть очень склонным к данным знаниям человеком, чтобы они задержались в голове.

В стандартном детективе обычно присутствует труп. Ведь без тела нет дела, как гласит мудрость от лица правоохранительных органов. А коли есть тело, значит надо выяснять обстоятельства происшествия. Брэдли всё обставил так, что главной героине найдётся где развернуться. И пускай она с трудом пройдёт через неприятности, но своего всё-таки добьётся. Двигаться автор мог в любом направлении, сконцентрировавшись на сфере интересов маленького детектива, и отчасти он так и сделал, смешав обстоятельства преступления с хитроумным замыслом. Конечно, в углу всего стояли деньги и редкий артефакт, не считая того самого яда, поисками которого главная героиня занималась всю книгу.

Удивляет больше всего не умение юного гения синтезировать яды, на глаз определять картины да Винчи и быть в курсе всех выставок достижений технического прогресса, а оперирование при суждениях глубокими познаниями из области художественной литературы. Дотошно знать рассказы Эдгара Аллана По — это не экзамен по химии сдавать. Особенно, если можешь до конца понять каждый из них, да ещё и найти им применение в быту. Кажется, не на ядах должна специализироваться главная героиня, а на месмеризме, то есть найти средство для оживления трупа, чтобы тот сам рассказал, кто его убил. Брэдли не решился на подобные проявления мистицизма, ограничившись страстями вокруг редких предметов увлечения филателистов.

«Сладость на корочке пирога» — своеобразное произведение. Оно отчасти рассчитано на детскую аудиторию, так как может повлиять на появление интереса к химии. И уже это самое главное для чего может служить данная книга. Всё остальное не имеет никакого значения. В книге есть приключения, сюжет в меру динамичный. Главного героя обижают. Он в ответ проявляет непокорность устоявшимся традициям. Ему все обстоятельства по колено, а сам он способен преодолеть силы гравитации, высоко паря надо всем. Ну а труп в сюжете — это необходимость. Не будь трупа — вырос бы из Флавии де Люс не талантливый химик, а кровавый диктатор. Поэтому и есть в тексте предостережение в виде римского салюта.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Маргарет Этвуд «Слепой убийца» (2000)

Маргарет Этвуд можно сравнить с Вирджинией Вулф наших дней. И если Вирджиния была в тренде — настоящей находкой для издателей, то к какой волне стоит отнести Этвуд, чей поток сознания модернизировал понимание «женской литературы», смешав в разных пропорциях внутри себя реальность и фантазию? Классические писатели предпочитали следовать строгой линии повествования, концентрируясь на психологической составляющей — этого сильно не хватает насыщенной сюжетными линиями современной литературе, построенной по принципу многостраничного общения персонажей друг с другом на самые различные темы, где постоянно происходит какое-то движение вокруг разных обстоятельств, а то и в виде хаотичных прыжков, где легко запутаться. Этвуд, безусловно, писатель наших дней, а у издателей сейчас основное желание — это выпуск шокирующих публику книг. «Слепой убийца» — это брань на страницах, грязь в мыслях героев и фантастическая составляющая. Иного нет.

Породить альтернативу легко. Труднее её представить в выгодном свете. Альтернатива может сильно увлечь читателей, но ещё больше оттолкнёт. В альтернативе часто предлагается нестандартный подход не только к изложению, но и мыслительный процесс героев книги далёк от привычного. На всём этом Этвуд строит сюжет, наполняя «Слепого убийцу» переживаниями старой женщины, сказками о маленьких тихих преступниках и проблемами одной доведённой до крайности семьи. Везде присутствует элемент таинственности, а загадка вытекает из загадки, которые читатель либо будет решать, либо вновь и вновь — отрывать глаза от чтения, чтобы в n-раз высказать потолку о своих накипевших эмоциях. Как говорит сама Этвуд: «Собачьи какашки оттаивают», поясняя подобными вкраплениями в текст всю суть происходящих событий, что подобно означенному продукту жизнедеятельности организма становятся всё более видимыми читателю. Если с первых страниц трудно уловить взаимосвязь нескольких сюжетных историй, то чем дальше, тем оттаявшее более доступно анализированию и установлению степени поражения, но вместе с этим появляются и все сопутствующие характеристики, позволяющие задействовать обоняние, а кто-то даже сможет распробовать на вкус, если появится такое желание.

Брань на страницах книги может вызвать шок, а может и не вызвать — это зависит от подготовленности читателя к необходимости современных писателей прибегать к отображению вульгарного поведения людей. Только Этвуд использует данный приём не ради выражения эмоций героев книги, а скорее просто так, исходя на брань от своего собственного лица. Это так похоже на добрую часть современной американской литературы, что наличие таких элементов обязано быть, дабы потешить чувство запретного, когда вокруг только и говорят о необходимом соблюдении нравственности. От брани и вульгарности критики тоже обычно пребывают в восторге, вознося такие книги на вершину творческой мысли, находя в этом личное удовлетворение, а может и привычно выступая против массового пристрастия рядовых читателей к более попсовым произведениям литературы, где наличие нравственно низких моментов просто недопустимо.

«Слепой убийца» содержит многое из того, что может быть присуще людям, поскольку Этвуд взялась отобразить целую жизнь человека, прошедшего едва ли не через всё. Что и говорить, если от менархе неподготовленные девочки бьются в истерике и кричат о приближающейся смерти, а публика жаждет мистического тайного начала, способного отрыть скрытое от глаз среднего обывателя, когда дошедший до предела писатель сводит счёты с жизнью, наказывая окружение за накопленные обиды, оставляя после себя ворох разнообразных эмоций, среди которых самое важное значение отдаётся возникающему чувству безвозвратной утраты. Этвуд использует в своём подходе к написанию книги практически всё, что помогает наполнять страницы текстом, чтобы мыльная мелодрама показалась чем-то несущественным, если её сравнивать со «Слепым убийцей» — далёкой от понимания книгой, содержащей в себе чрезмерное количество различных происшествий, суть которых не несёт ничего, кроме развлекательного элемента.

Сводить воедино распустившиеся нитки трудно, и далеко не факт, что это могут сделать дети. Не сможет это сделать и «Слепой убийца», написанный престижной премии для, чтобы было трудно сказать что-то по существу, да легко сделать вид умного человека, который всё понял, да ещё и оценил по достоинству книгу, которую другие понять не смогли.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Альфред Ван Вогт «Слэн» (1940)

Мир фантастический придуман не нами, у каждого писателя свой взгляд на мир. Он пытается образами раскрыть ту или иную проблему общества. Писатель фантастики тем и отличается от писателя фэнтези, что в его аллегориях ещё можно предполагать хоть какой-то смысл. Никто и никогда не преследует цель описать что-то просто так, не имея какого-то тайного или явного вымысла. Бывают, конечно, такие писатели, они тоже имеют своих почитателей, но чтение их трудов становится по большей части пустым времяпровождением, а суть сюжета выветривается из памяти при скорейшей первой возможности, подчас такой возможностью является следующая страница читаемой книги.

Альфред Ван Вогг создал не простой мир. Очень интересный и насыщенный для 1940 года. Возможно, влияние на творчество оказала Вторая Мировая война, владевшая в то время умами многих людей, фантасты были тоже из их числа. Давайте представим будущее, человечество в ходе экспериментов вывело уникальную расу людей, причём не само человечество этого добилось, а конкретный учёный, от чьих инициалов и было дано им прозвание — Слэн. Слэны имеются мало отличимых черт от человека, практически сходны во всём, есть небольшие различия, причём весьма существенные. Это не наличие хвоста, отнюдь. Магический хвостик — милая прибавка к образу, но у слэнов особенность заключается в волосах. Может быть Вогг первым предположил связь волос со способностями к эмпатии. У более поздних писателей эмпатия будет также обязана волосам, либо неким наростам на голове. Антенны, иначе данный тип мышления не охарактеризуешь.

Кроме эмпатии, слэны наделены развитым интеллектом, присутствует и некоторая более развитая способность к физическому труду. Новая раса, она способна уничтожить привычное нам человечество. Как человек разумный уничтожил неандертальцев, так слэны могут извести людей разумных. Печальная участь многих конфликтов в книге теперь читателю понятна.

Разумеется, быть иначе просто не могло, Вогг представит нам историю одного из, почти истреблённых, слэнов, которому придётся доказывать свою безобидность и своё право на существования в этом противоречивом мире. Сюжет не стоит на месте, Вогг развивает тему, наполняет события экшном, немного давя философией. Есть над чем подумать.

Американская культура любит супергероев. Слэн опередил многих из них, но остался малоизвестным, что не умаляет его заслуг в деле зарождения тех, кто способен отстоять точку зрения униженных и оскорблённых.

» Read more

Эрик Берн «Люди, которые играют в игры» (1972)

Ах, если бы Медея вовремя обратилась к психоаналитику. Ох, если бы Шикльгрубер вовремя обратился к психоаналитику. Эх, если бы (вставьте сами) вовремя обратился к психоаналитику. Всё было бы хорошо. Психоаналитик обязательно бы разобрался в проблеме и дал бы человеку луч надежды в конце тоннеля на заброшенной станции метро, где висит верёвка, ты стоишь на табурете, растирая шею и глядя в петлю, подёргиваясь каждую секунду от тиканья бомбы под стулом.

Берн свято верит в психоанализ. Он ставит его в середину своей психологии. Он рекомендует его каждому. Вновь и вновь повторяет, что плох тот человек, усомнившийся в психоаналитике после двадцатого сеанса. Время идёт, кошелёк пустеет, дома уже есть нечего — всё психоаналитику отдал. Проблема же до сих пор не решена. Всё не делается так быстро. Психоаналитик обязательно во всём разберётся, иного просто быть не может. Раскопает все ваши детские комплексы, мелкой щёткой очистит вас от нынешних комплексов, бережно вытрет влажной тряпочкой полученный результат и выставит в коридор с чистой совестью, с чувством выполненного долга. Он ведь вам помог?

Может у вас появилось в жизни больше проблем. Вам приписали эдипов комплекс, ваши речи грубо сравнили с эзоповым языком, пожурили за незнание основных положений Фрейда, с которыми вам бы безусловно жилось лучше. Вы бы даже могли стать психоаналитиком. Надо всего лишь проштудировать Фрейда внимательно. И главное поверить во всё, что он написал.

В этой книге Берн вновь выезжает на своём постулате «Взрослый-Родитель-Ребёнок». Вновь разыгрывает ролевые ситуации. Сам предполагает, сам же и говорит за других. Театр одного актёра — так это называется. Нагоняет хандру, и читать не интересно. По идее книга не о Людях, которые играют в игры, она о том, что надо говорить человеку, после того как ты с ним поздоровался. Суровая реальность такова — мы действительно не знаем о чём говорить с людьми. Скажем «Привет!», скажем «Пока!». Вот и пообщались. Чтобы без Берна делали. Да и сам Берн в любой ситуации предлагает только два варианта следующих действий. На них далеко не уедешь и к жизни не приложишь. Мозг давно нас приучил к одной простой вещи — всё будет как надо, зачем париться, нужная мысль всегда возникнет, а пока вставь слово-паразит.

В одном Берн прав. Человек формируется в детстве. Логично. Наверное до Берна этого никто не знал. Ребёнок почему-то рос. Значит не только кости, мышцы и внутренние органы были задействованы. Психика тоже не стояла на месте, она развивалась вместе с остальным организмом. Если что-то где-то притормаживало, да не выправилось, то это уже психиатрия. И психоаналитик тут не поможет. Впрочем, Берн свято верит, что психоанализ сделал из обезьяны человека. Главное, чтобы из этого не вырос новый общественный строй.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эрик Берн «Игры, в которые играют люди» (1964)

Берн играет в писателя, лепит книжки по психологии, даже не пытаясь обременять себя толковыми выводами. Всё для него игра. Игра — это определяющее значение для любого действия. Футбол — игра, семья — игра, работа — игра, политика — игра, самоубийство — тоже своего рода игра. С таким подходом всё можно арбузом назвать. Футбол — арбуз, семья — арбуз… самоубийство — тоже своего рода арбуз. Чёрные семечки внутри, сочная мякоть, жёсткая корка, полосатые периоды жизни. Всё в этом мире арбуз. Спасибо, Берн. Будем играть в арбуз и вспоминать вас добрым словом. Всё-таки надо же было догадаться на всё примерить один наряд и с умным видом погнать эту идею в массы. Кущай ар’бюз, дарагой. Попробуй этот треугольник для дегустации. Нравится? Так бери… Что значит негигиенично покупать разрезанный продукт немытым ножом в солнечную погоду? Принимай правила рынка как есть и не возникай. Это всего лишь игра. Игра твоего подсознания. Ведь это же разрезанный арбуз, по Фрейду он должен вызывать у тебя желание.

Эх, Эрик Берн. Вот вы выводите главную игру «родитель, взрослый, ребёнок». Каждый из нас в тот или иной момент является одним из заключённых в скобки. Неважно какой возраст, всё исходит из обстановки вокруг. Позвольте… Юнг тоже поделил мир на интровертов и экстравертов. Говорил точно такими же словами. А вы тут просто взяли иные понятия, добавили третье, поменяли бумажки с подписями что где… и вот готова ваша теория. С таким же успехом я могу сесть и написать книгу о том, что все в мире играют в более важную игру «мужчина, женщина». И также, позаимствовав у Юнга интровертов с экстравертами, построить свою собственную теорию о важной составляющей психологии. Почему бы нет.

Единственное, чем вы меня увлекли, Эрик Берн, системой лайков. Вы их называете поглаживаниями. В наше время ваше определение заменили именно лайки. Ваша шкала прочно въелась в мозг и, разговаривая с людьми, я мысленно просчитываю себя по этой шкале. Всё ли я сказал, в достаточной ли мере удовлетворил потребности в поглаживании собеседника, нужное ли число раз его лайкнул. Мозг кипит и работает. Вот за это спасибо вам, Эрик Берн. В общении с людьми на первый план, обходя просто саму суть общения, выходит именно шкала лайков. Её можно применять всегда и везде. Она есть суть мира. Ты мне — я тебе.

Остановите поезд. Я сойду… я потерял своё понимание жизни.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1 2