trounin.ru

Откуда исходит стремление людей видеть в аморальности прямой путь к благочестию? То и дело возникают сюжеты, авторы которых на самом деле верят в возможность подобного, начиная выставлять главного героя (яйцо) в качестве паразита (личинки), преображающегося к концу повествования (стадия куколки) в кристально чистого человека (имаго). Если читатель хочет познакомиться с одной из таких историй, то произведение Дмитрия Иванова «Где ночуют боги» его не разочарует. Общее гнетущее впечатление разбавляет желание автора показать истинную сторону жителей Сочи и горькое положение убыхов.

Маркетологи — кто они? По мнению Иванова нет лучше профессии, нежели быть маркетологом. От тебя ничем не пахнет, кроме креативных идей. Тебе дают большие деньги, требуя разработать нечто, о чём заказчик редко имеет представление. В случае главного героя произведения Дмитрия Иванова речь касается важного заказа лично от Путина, давшего один миллион долларов на создание положительного образа Олимпиады. Какими средствами задание будет выполнено, президента не интересует. Отнюдь не литературная завязка предложена автором, такого рода сюжеты характерны для кинолент.

Тернист путь от раздолбая к блаженному, хотя суть исходного значения сих слов синонимична. Главный герой — глупец, живущий ради собственных интересов. Он прожигает дни, никогда не думая о других. Попавший в его руки миллион долларов он думает потратить на приобретение острова, а остатки использовать по прямому назначению. Так как же такой раздолбай окажется блаженным? Тому поспособствует автор, отправив героя в горы, где его отключат, перезагрузят, отформатируют и запустят заново. Этим Дмитрий Иванов старается объяснить преображение.

Стоило бы заострять внимание на постижении раздолбаями блаженности, да не требуется этого делать. Ежели читателю хочется поверить в таковую возможность. Вполне можно поверить. Блаженный такой же раздолбай, но воспринимаемый людьми снисходительно и вызывающий у них чувство сострадания. Иной разницы между ними нет. Дмитрий Иванов из тех писателей, что стремятся реципиента перевести в разряд доноров.

Создать положительный образ Олимпиады у главного героя может быть и получится, а вот с образом самого Сочи он никак не вяжется. Дмитрий критично отнёсся к его горожанам и сообщил читателю множество нелицеприятных моментов. Пусть в Сочи проживают чистые душой армяне и чуть менее чистые душой абхазы, всем им приятно находиться под тёплым солнцем города-курорта. Туристов они не считают достойными уважения, их имущество — достойным хозяев. Иванов резко описывает реалии Сочи, отбивая желание у читателя когда-нибудь его посетить.

Третьим народом, связанным с повествованием, становятся убыхи. Дмитрий рассказал о них всё, что можно узнать в сторонних интернет-энциклопедиях, дополнив информацию глазами непосредственного очевидца. Особого контраста читатель не увидит, кроме прорисовки автором героического прошлого, отстаивания права на пребывание на исконной территории и злосчастное положение нынешних представителей. Ночуют ли среди убыхов боги понять сложно. Согласно кавказским преданиям о нартах потворствовать богам не следует, ибо с ними необходимо бороться и ни в коем случае не оказывать почестей.

Дмитрию Иванову остаётся играть словами. Логика рассуждений действующих лиц чаще объясняется занимательным сходством звучания, нежели чем-то другим. Иногда русскоязычные авторы прибегают к подобному приёму, строя с его помощью сходные с софистикой умозаключения. Читатель уже заметил это, по желанию написавшего данный текст испробовать нечто сходное, характеризуя путь главного героя от яйца до имаго и от раздолбая до блаженного.

Главное, деньги не будут потрачены зря. Совесть подскажет правильный маршрут.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Знакомясь с рассказами Снегирёва, читатель задаётся желанием осознать величие эдипова комплекса в быту обыкновенного человека. Александр бессознательно использует образ матери, являющийся обязательным элементом представленных в сборнике произведений. Мать во главе всего, либо вместо неё используется зрелая женщина. И если мать возведена в статус безгрешного существа, то женщина подспудно приравнена к блуднице. Противоположного в тексте не встречается. Читатель должен принять именно такую трактовку толкования, иначе от рассказов останется пыль: смёл и вынес.

В основу сборника положено восемнадцать рассказов, изначально опубликованных в литературных журналах. Они разнятся между собой, но позиция автора чётко прослеживается. Единому восприятию происходящего мешают отличающиеся друг от друга герои. Чаще всего повествование идёт от первого лица. Очень затруднительно разобрать в рассказчиках стоящего за ними Снегирёва. Читатель склонен видеть альтер эго Александра в каждом из них. Может быть частично так и есть на самом деле. Разрыв соотношения наступает спустя несколько рассказов, в силу обилия персонажей.

Структура построения истории из раза в раз повторяется. Снегирёв кратко обрисовывает главного героя, показывает его становление и далее начинается тёмный лес из хаотического нагромождения стремительно разворачивающегося действия. Начало и конец рассказов не взаимосвязаны. Читатель может перемешать их все, предварительно поделив каждую историю на три части, чтобы не увидеть в качестве готового образца строенный зачин, середину или окончание. Впрочем, опыт может получиться занимательным. Вполне вероятна передозировка материнства, блуда или беспрестанных мытарств.

Мораль в рассказах не предусматривается. Герои историй принимают себя в стремительном потоке жизни, делая упор на настоящем, иногда вспоминая о былом. Их взоры обращены в будущее, только там стоит искать благополучие. При этом читатель не скажет, будто Снегирёв кому-то даёт больше шансов, нежели он дал бы лично себе. Нужно быть фанатиком дела, лишь в нём находя упоение, чтобы никто не посмел усомниться в правильности совершаемых действий: ловить рыбу в аквариуме и опрокинуть его на себя, мыть стульчак в больнице и познать прелесть единственной на нём сидевшей, учиться в техникуме и быть благодарным за это маме, писать про русскую женщину и хранить веру в успешную реализацию задуманного, слыть фотографом-ломографом и быть консультантом в популярном гламурном журнале, ничего не уметь делать руками и создавать востребованные обществом художественные произведения.

Про не к месту упоминаемые развязные мысли действующих лиц говорить не приходится. Это дань нашему времени. Спокойно воспринимается фривольное отношение людей к жизни, вплоть до постоянных дум о сексе, пошлостях и половых органах. Без гомосексуалистов тоже ныне не обойтись — они стойкий гарант признания художественного произведения обществом. Как бы это не казалось странным, нынешние деятели от культуры склонны понимать под использованием подобных мотивов ключ к осознанию грамотного подхода для осознания реальности.

Любопытно узнать мнение следующих поколений о творчестве Александра Снегирёва. Автор больно молод, находится в начале творческих свершений и ему под силу создать нечто идеально прекрасное. Не зная ничего о дальнейшем пути, воспринимаешь его слова, как современника, говорящего с тобой на одном языке и понимающего действительность в той же мере. Пусть слог Снегирёва затейливо мрачен и не предполагает радужных оттенков в происходящем, возможно Александру приятнее понимать мир в качестве фильтра, задерживая негатив и давая читателю надежду на существование положительных моментов. На самом деле всё хорошо — оставим мрачный реализм в работах Снегирёва и взглянем на происходящее очищенным взглядом. Светит солнце… её зовут Солнцем… она прекрасна!..

Автор: Константин Трунин

» Read more

Насколько бы человек не старался быть объективным — у него это никогда не получится. Казалось бы, о чём мог рассказать Леонид Юзефович читателю про события времён гражданской войны на территории Якутии? Оказывается, важными для него стали периодически возникающая тема независимости Сибири и желание обелить белого генерала Анатолия Пепеляева. Именно исходя из этого Леонид приводит сохранившиеся свидетельства тех дней. Он по-своему трактует доставшиеся ему документальные подтверждения для его суждений. А как известно — один и тот же текст у двух людей получит различную интерпретацию, сообразно их отношению к действительности.

Наиболее оптимальным решением для понимая некогда произошедшего лучше обратиться к непосредственным участникам. Юзефович воспользовался документами, опираясь на письма, публицистику и художественные произведения, вплоть до выдержек из романа Софрона Данилова «Красавица Амга». Причём, точка зрения Данилова Юзефовича не интересует, как и многое из того, на что следовало обратить внимание. Леонид рассказывает о Пепеляеве и Строде согласно их возможным мыслям, побуждениям и стремлениям. И не так важно, честны ли они были перед другими в словах. Юзефович верит сам и побуждает верить других, словно он не понимает, как человек осознаёт происходящее и насколько склонен негативные эмоции преподносить в оправдывающих выражениях.

Не стоит думать, будто «Зимняя дорога» является романом. Беллетристика на станицах отсутствует. Тут нужно говорить об исследовании исторических документов и личной их трактовки автором, не более того. Юзефович на свой лад пересказывает ему известное, не выходя далее. Поэтому в тексте отсутствует многое из того, о чём читатель хотел бы узнать более подробно. Представленные вниманию Пепеляев и Строд возникают урывками и в разной хронологической последовательности. Тема зимнего похода бедна — состоит из обрывочных свидетельств. Что мог Юзефович изложить — он изложил.

Возможно, следовало понять причины роста напряжения среди якутов, отчего они поделились на белых и красных, как боролись и сколько приложили сил для отстаивания предоставленного им права ощутить собственный контроль над занимаемой территорией. Только зачем этому уделять внимание? Юзефович не стремится разбираться в чём-то ином, кроме имевшегося у него под рукой. Будь он якутом, как Софрон Данилов, то видел бы в противостоянии Пепеляева и Строда иные моменты, а рассказанная им история могла приобрести определённый вес и стать серьёзной аналитической работой. Чего, к сожалению, о «Зимней дороге» сказать нельзя.

Единственное, где Юзефович позволяет себе вольности — это фотографии. Зафиксированные на них моменты Леонид описывает с помощью лишь ему ведомой интуиции. Думается, по такому же принципу он подошёл и ко всем остальным документам, сообразно для себя решая, какие мысли владели людьми и почему всё происходило определённым образом. Остаётся ему верить. Сейчас прошлое понимается в свете наших дней, завтра будет трактоваться иначе. Наглядным доказательством такого утверждения являются аналогичные работы прошлого, под другим углом воспринимавшие тогдашнее противостояние.

Ничего не дав в качестве вводного материала, Юзефович подробно рассказал о жизни Пепеляева и Строда после зимнего похода. Первого посадили в тюрьму, второй стал известным писателем и впоследствии спился. Требовалось ли делать упор на это? Леонид посчитал нужным поступить именно так. Пусть люди боролись за идеалы и горели от повседневности, важнее было показать завершение их жизненного пути, что Леонид и продемонстрировал, посетовав на советскую власть и укорив её.

Хотели одного — получили совершенно другое: в случае главных действующих лиц «Зимней дороги» и в случае самой «Зимней дороги».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Все мы к чему-то стремимся, ставим цели и стараемся их выполнять. Спокойное созерцание происходящего — не наш удел. Может быть потом, когда задуманное осуществится, тогда настанет время для понимания некогда сделанного. Но и в таком случае движение вперёд будет продолжено, покуда не придёт осознание бесполезности борьбы за результаты — итог устремлений был и будет один, именуемый концом дней наших. Именно так думается, стоит взять в руки произведение умудрённого жизнью человека, много повидавшего и, надо думать, ещё больше переосмыслившего. Ныне он позволяет себе вспомнить былое, сходить на рыбалку или за грибами, не придавая значения ударяющемуся из крайности в крайность обществу.

«Золотая блесна» Игоря Шкляревского воистину является книгой радостей и утешений. Она написана языком повседневности, отражает мысли автора и не содержит выдуманных историй. Читатель не найдёт художественной обработки текста, скорее его ждут воспоминания и впечатления. В поисках ответов Шкляревский погружается в прошлое, приводя выкладки, причём он не ограничивается разбором возникновения и развития ловли нахлыстом, его изыскания распространяются и на литературу, вплоть до Гомера.

Форель и сёмга будут обязательно Игорем пойманы. Впрочем, важнее процесс, а в случае успешной ловли, то и наваристая уха. Подкрепившись с автором, читатель отправится в поход за грибами, переночевав перед этим в стоге сена коленками наружу, дабы не засыпать крепко и по первой росе собрать обильный урожай. Радости и утешения дают о себе знать с каждой страницы, побуждая к думам о низменности иных желаний, кроме удовлетворения простейшего, так редко доступного помыслам урбанизированного человека.

Активная жизненная позиция Шкляревского тем удивительнее, что он живёт восьмой десяток лет и продолжает находить время для удовлетворения своих желаний. Ему есть о чём рассказать, даже поделиться опытом, ежели читатель пожелает прислушаться к его советам. Огорчает другое, при общем удовлетворительном впечатлении от «Золотой блесны», внимающего автору так и не покинет ощущение, будто текст предназначен для личного пользования и не направлен на кого-либо, кроме его написавшего. Ловля рыбы и охота за грибами — это замечательно, только помимо есть и другие сюжеты, никак не раскрытые и всего лишь разбавляющие повествование.

Радости Игоря читателю понятны. Нужно было разобраться с утешениями. И они стали читателю понятными. Осталось внять гласу автора и ограничиться в суматохе броуновского движения единичными столкновениями с действительностью, чтобы двигаться по жизни наиболее прямым путём с минимальными отклонениями. Без резких перемен, минуя размен на мелочи, мыслить масштабно и смотреть прямо, не вертя головой, соблюдать тишину и никому не причинять дискомфорта. Пусть другие живут в хаосе, тогда как тебе желательнее упорядоченность, возможная в преддверии рассвета да вдали от квазицивилизованных представителей человечества.

Читателю нужно изредка устраивать разгрузку, позволяя мыслям отдохнуть от дней насущных, внимая историям, вроде написанной Шкляревским. Они позволят задуматься о ценностях и подтолкнут к их переосмыслению, но так и не сподвигнут пойти на решительный пересмотр. Суета заедала и будет заедать, поэтому не стоит искать уникальных рецептов — всему своё время.

«Золотая блесна» — эпизод жизни Шкляревского. Это произведение промелькнуло перед читателем и, словно рыба, погрузилось обратно в омут беспамятства. Стоит порадоваться, что кому-то оно пришлось по душе и его решили выдвинуть на соискание премии «Ясная поляна» от журнала «Знамя», иначе январское пробуждение мгновенно привело к дальнейшей спячке, уже до следующего литературного труда Игоря.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дорога не кончается — кончается дорожное полотно. Начинается гравий, грунт и экстремальное вождение. Есть своя прелесть в езде по пересечённой местности. Есть прелесть и в чтении произведения Михаила Тарковского «Тойота-Креста»: местами беллетристика, временами размышления, но гораздо чаще происходящее на страницах напоминает «пересечённую литературу» — ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец. Понять лучше быт сибиряков или особенности перегона машин из Владивостока в Красноярск не получится. Михаил рассказал о собственных насущных проблемах, вместив их сперва в форму повести, а затем дописав ещё две части до размера романа. Получилось отчасти оригинальное произведение, укладывающееся в рамки понимания современной русской литературы — она именно такая: душевная, себе на уме и написанная из желания написать.

Тема перегона должна была доминировать в «Тойоте-Кресте». Главный герой поступает согласно ожиданиям — он едет в Приморский край, где планирует купить недорогой качественный поддержанный японский автомобиль, стоящий просимых за него денег. Так оно и происходит, покуда Тарковский не уходит мыслями далеко от задуманного и не начинает рассказывать о впечатлениях, даёт действующим лицам возможность пообщаться. И вообще главный герой когда-то снялся в художественном фильме, вследствие чего его сравнивают с неким актёром, которым он собственно и является. Ожидаемый перегон растаял, словно не о нём автор хотел рассказать.

Читатель переходит ко второй части, надеясь наконец-то прикоснуться к опасному путешествию по дорогам Дальнего Востока и Сибири, где процветает криминал и происходят подлинные трагедии: людей грабят и/или убивают; либо ознакомиться с методами работы сотрудников дорожной полиции, качеством еды в общепитах и бензином на автозаправочных станциях, а также о множестве других сопутствующих факторов. Отнюдь, широта сибирских просторов отходит в область заднего стекла. Через ветровое же стекло читателю предлагается история о посещении Египта, а через зеркала заднего вида можно отклониться в сторону шукшинских Сросток.

Перегон потерялся. Осталась ода правому рулю, как определяющему направление движения самосознания сибиряков. Улететь «Тойоте-Кресте» с обрыва на железнодорожные пути, не одумайся Тарковский к третьей части, дав читателю всё то, об отсутствии чего он сокрушался с первых страниц. Владивосток оставлен позади, впереди обледенелая трасса, симпатичная девушка, грызущее главного героя одиночество и расстройство от российских реалий, вносящих разлад в устоявшееся восприятие жизни. Тема перегона начинает соседствовать с распилом — хитроумным ответом населения на потуги чиновников сделать дороже то, что не может столько стоить.

Главный герой будет ехать домой, попадать в неприятности и согреваться тёплой мыслью о встрече с девушкой, с которой он при знакомстве поступил не самым лучшим образом. И снова Тарковский отвлекается, побуждая читателя смотреть куда угодно, только не вперёд. Перегон растаял, распил исчез, проблематика взаимоотношения с властями перестала Михаила мучить. Ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец: всё это вернулось, будто не прошло тех лет, когда Тарковский начинал работать над повестью и временем преобразования произведения в роман. Ничего не изменилось.

Ожидания читателя частично оправдались. Маленький кусочек путешествия в «Тойоте-Кресте» присутствует, как присутствует и громада пространных моментов, отвлекающих от понимания сибирской обыденности. Правый руль или левый — важной роли не играет. Главное, чтобы человек ощущал себя человеком и мог позволить то, что ему хочется. Разумеется, быть обладателем деревянной комплектации и ощущать позвоночником неровности дороги никому не хочется. Некогда машины марки «Тойота» были доступны, теперь не совсем. Нужна ли рыночная экономика? Нужны ли перемены? Ответ очевиден. Но Тарковскому до этого дела нет… его герой полон грусти и продолжает ехать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кто больше всех недоволен чем-то, тот, чаще всего, является источником проблем. Людей не устраивает многое, в том числе и личная жизнь. Что тогда говорить про ситуацию на дороге, где пешеход — враг себе, а водитель — потенциальный правонарушитель? Придти к согласию не получится — к разумности принято взывать в свободное от занятий время, когда не знаешь, чем ещё напрячь остывающий от активности мозг. Поэтому не надо стесняться увлечений, отдаваясь им без остатка, тогда не останется времени для дум о плохом. Скоротать путь можно и в автомобиле, но обязательно под звуки музыки или внимания голосу чтеца аудиокниги. Если же слушать мотор и думать о жизни вообще, то получится нечто вроде «Рассказов о животных» Сергея Солоуха, где животными являются все вокруг, включая главного героя произведения.

Лишить прав, пусть ездит на автобусе — подумает читатель, наблюдая за лихой манерой вождения, уворачиваниями и построением геометрических фигур торможения в голове повествующего лица. Причём лишить не на определённый срок, а навсегда, может тогда он изменит образ жизни и займётся спокойным созерцанием действительности через боковое или заднее стекло в качестве пассажира. Конечно, внимая сюжетным авторским поворотам, читатель всё равно решит, будто опасность поджидает на каждой прямой или на следующем перекрёстке; с одной разницей — повлиять на развитие ситуации никак не получится. Пусть главный герой «Рассказов о животных» ездит дальше, век его, в любом случае, окажется коротким. Жаль людей, по воле случая обязанных пострадать. Однако, в произведении Солоуха абсолютно все подвержены безумию.

Кармагеддон? Весьма близко. Принцип схожий, нужно лишь понимать насколько приближены к реальности описываемые автором моменты. Когда главный герой садится за руль — он становится опасным участником дорожного движения, но, в отличии от Кармагеддона, он не стремится давить пешеходов, уничтожать другие автомобили и доехать до пункта назначения в короткий срок, вместо этого ему предстоит наблюдать, как этим занимается кто угодно, кроме него. Именно это позволяет его совести говорить в поучительном тоне, сетуя на особо умных лихачей, покуда он вынужден принимать меры к экстренному торможению и постоянно осознавать, как удачно его опять пронесло.

Жизнь главного героя протекает от одного увиденного дорожно-транспортного происшествия до следующего, разбавляемая воспоминаниями и различными случаями, о которых читатель узнаёт от автора, хотя и не понимает, зачем об этом вообще нужно было писать. Показать реалии? Если читатель им и верил, то скоро стал в них сомневаться. Излишне безумные поступки дают повод задуматься о настоящем, покуда не оказывается, что такое количество неприятностей не случается. Главный герой накручивает себя и притягивает к себе беды — да. Может ему стоит одуматься и ехать потише? Автор такой вариант не рассматривает.

Дорога должна доставлять удовольствие. Если такого не происходит, нужно искать причины. Герой Солоуха — часть авторского мира. Сам мир чёрно-белый, населённый грешными созданиями и не предполагает наличие красок, кроме красного цвета задних фар. Находится место сочувствующим, ими оказываются сотрудники автоинспекции, понимающие затруднения остановленного водителя и входящие в его положение, даже не денег ради. Об авторской манере шутить можно судить по фамилии действующего лица — Валенок (ударение на последний слог). Мир действительно мрачен, осталось наполнить его привлекательным сюжетом. Вот сюжета-то привлекательного Солоух читателю предложить не смог.

Не рой другому яму и не плюй в колодец, ибо тогда «Рассказы о животных» будут рассказами для животных.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Русская деревня — это идеальное место для историй в духе магического реализма. Такого можно накрутить, что не сразу определишь, где автор сказал правду, а где выдумал. В деревне повально пьют? Да, пьют! А может нет? Может и нет. А случаются ли в деревнях таинственные истории? Конечно, случаются! Точно? Ну… Так всё-таки?! Теперь, наверное, такого в деревнях не происходит! Хорошо, есть желание наглядно развеять сомнения? Да? Тогда берём литературный журнал «Подъём» за нумером семь от 2015 года и находим цикл рассказов Алексея Ряскина «Запрудское».

Не сразу становится понятным, о чём именно хотел сказать Ряскин, повествуя о деревне, жители которой утопают в навозе, мужчины беспробудно пьют, женщины работают на износ, а случайные путники после посещения посёлка страдают от невразумительных заболеваний. Очень скоро всё становится на свои места, поскольку о мистике речи нет, хотя повествование Ряскина весьма напоминает работы мастеров прошлых веков, черпавших вдохновение в фольклоре и воссоздававших на страницах своих рассказов уникальные истории старины, оживляя мертвецов, мотивируя русалок и сказывая про оборотней. Ныне подобные сюжетные ходы воспринимаются иначе, а значит и нужно упирать только на магический реализм.

Именно реализм, пусть и магический. Деревня Ряскина вполне реальна. Кто скажет, что автор придумывает? Никто не скажет. Всякая деревня имеет сходные черты, её жители аналогично себя ведут, поэтому налёт мистики воспринимается за правдивое изложение возможного. Внутренне же читатель осознаёт — автор наговаривает на местных жителей и специально так строит повествование, чтобы описываемое воспринималось именно в качестве выдумки. Но где вымысел, там всегда рядом правда.

С первых страниц читатель видит неадекватное поведение действующих лиц, для которых их жизнь является повторением дней предыдущих. Как мужчины пили и дурели, так и продолжают это делать. Их жёны прячут от них самогон, запирают на ключ и уходят работать допоздна, чтобы пропахнуть потом и прочими ароматами производственного процесса, выедающими глаза встречным. Каждый день кто-то умирает, чаще при загадочных обстоятельствах, чаще из-за того же самогона, чаще глупо, чаще для того, чтобы породить ворох легенд, чаще возвращаясь к жизни, чаще оставаясь мёртвым. И обязательно в дела вмешивается местная знахарка, способная хворь наслать да поубивать собак в округе, если кто ей слово поперёк скажет или её смерть лаем начнёт призывать.

Истории Ряскина действительно напоминают сито — писатель сам так характеризует своё творчество. Он переливает из пустого в порожнее, не сдвигаясь в сторону и погружая читателя в осознание безысходности описываемых нравов. Жители деревни обречены и никогда не смогут выйти из замкнутости. Они лишены желания покидать родной край, будто не существует нигде иных мест, куда можно переехать. Того и не требуется, ведь везде ситуация должна быть похожей, хоть в соседнем городе, хоть в соседней стране. Люди повсеместно сходят с ума — для осознания этого нужно уметь подмечать мелочи. У Ряскина получается быть наблюдательным. Из него может выйти примечательный создатель городских легенд, как на уровне выдуманных поселений, так и в масштабе страны.

Убавлять накал фекальной темы не требуется. Ничего отталкивающего в её использовании нет. Она смотрится отлично в сочетании с повсеместным безумием. Запрудское не станет именем нарицательным, но воплотило в себе ровно всё, чего бы хотелось видеть в прозе касательно быта жителей сельской местности. Пора выводить деревенский фольклор на новый уровень, вспомнив о старине и поселив среди алкоголиков и трудоголиков былинных персонажей, упырей и прочее-прочее, чтобы обязательно было похоже на наше с вами настоящее.

Автор: Константин Трунин

» Read more