trounin.ru

Насколько бы человек не старался быть объективным — у него это никогда не получится. Казалось бы, о чём мог рассказать Леонид Юзефович читателю про события времён гражданской войны на территории Якутии? Оказывается, важными для него стали периодически возникающая тема независимости Сибири и желание обелить белого генерала Анатолия Пепеляева. Именно исходя из этого Леонид приводит сохранившиеся свидетельства тех дней. Он по-своему трактует доставшиеся ему документальные подтверждения для его суждений. А как известно — один и тот же текст у двух людей получит различную интерпретацию, сообразно их отношению к действительности.

Наиболее оптимальным решением для понимая некогда произошедшего лучше обратиться к непосредственным участникам. Юзефович воспользовался документами, опираясь на письма, публицистику и художественные произведения, вплоть до выдержек из романа Софрона Данилова «Красавица Амга». Причём, точка зрения Данилова Юзефовича не интересует, как и многое из того, на что следовало обратить внимание. Леонид рассказывает о Пепеляеве и Строде согласно их возможным мыслям, побуждениям и стремлениям. И не так важно, честны ли они были перед другими в словах. Юзефович верит сам и побуждает верить других, словно он не понимает, как человек осознаёт происходящее и насколько склонен негативные эмоции преподносить в оправдывающих выражениях.

Не стоит думать, будто «Зимняя дорога» является романом. Беллетристика на станицах отсутствует. Тут нужно говорить об исследовании исторических документов и личной их трактовки автором, не более того. Юзефович на свой лад пересказывает ему известное, не выходя далее. Поэтому в тексте отсутствует многое из того, о чём читатель хотел бы узнать более подробно. Представленные вниманию Пепеляев и Строд возникают урывками и в разной хронологической последовательности. Тема зимнего похода бедна — состоит из обрывочных свидетельств. Что мог Юзефович изложить — он изложил.

Возможно, следовало понять причины роста напряжения среди якутов, отчего они поделились на белых и красных, как боролись и сколько приложили сил для отстаивания предоставленного им права ощутить собственный контроль над занимаемой территорией. Только зачем этому уделять внимание? Юзефович не стремится разбираться в чём-то ином, кроме имевшегося у него под рукой. Будь он якутом, как Софрон Данилов, то видел бы в противостоянии Пепеляева и Строда иные моменты, а рассказанная им история могла приобрести определённый вес и стать серьёзной аналитической работой. Чего, к сожалению, о «Зимней дороге» сказать нельзя.

Единственное, где Юзефович позволяет себе вольности — это фотографии. Зафиксированные на них моменты Леонид описывает с помощью лишь ему ведомой интуиции. Думается, по такому же принципу он подошёл и ко всем остальным документам, сообразно для себя решая, какие мысли владели людьми и почему всё происходило определённым образом. Остаётся ему верить. Сейчас прошлое понимается в свете наших дней, завтра будет трактоваться иначе. Наглядным доказательством такого утверждения являются аналогичные работы прошлого, под другим углом воспринимавшие тогдашнее противостояние.

Ничего не дав в качестве вводного материала, Юзефович подробно рассказал о жизни Пепеляева и Строда после зимнего похода. Первого посадили в тюрьму, второй стал известным писателем и впоследствии спился. Требовалось ли делать упор на это? Леонид посчитал нужным поступить именно так. Пусть люди боролись за идеалы и горели от повседневности, важнее было показать завершение их жизненного пути, что Леонид и продемонстрировал, посетовав на советскую власть и укорив её.

Хотели одного — получили совершенно другое: в случае главных действующих лиц «Зимней дороги» и в случае самой «Зимней дороги».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Все мы к чему-то стремимся, ставим цели и стараемся их выполнять. Спокойное созерцание происходящего — не наш удел. Может быть потом, когда задуманное осуществится, тогда настанет время для понимания некогда сделанного. Но и в таком случае движение вперёд будет продолжено, покуда не придёт осознание бесполезности борьбы за результаты — итог устремлений был и будет один, именуемый концом дней наших. Именно так думается, стоит взять в руки произведение умудрённого жизнью человека, много повидавшего и, надо думать, ещё больше переосмыслившего. Ныне он позволяет себе вспомнить былое, сходить на рыбалку или за грибами, не придавая значения ударяющемуся из крайности в крайность обществу.

«Золотая блесна» Игоря Шкляревского воистину является книгой радостей и утешений. Она написана языком повседневности, отражает мысли автора и не содержит выдуманных историй. Читатель не найдёт художественной обработки текста, скорее его ждут воспоминания и впечатления. В поисках ответов Шкляревский погружается в прошлое, приводя выкладки, причём он не ограничивается разбором возникновения и развития ловли нахлыстом, его изыскания распространяются и на литературу, вплоть до Гомера.

Форель и сёмга будут обязательно Игорем пойманы. Впрочем, важнее процесс, а в случае успешной ловли, то и наваристая уха. Подкрепившись с автором, читатель отправится в поход за грибами, переночевав перед этим в стоге сена коленками наружу, дабы не засыпать крепко и по первой росе собрать обильный урожай. Радости и утешения дают о себе знать с каждой страницы, побуждая к думам о низменности иных желаний, кроме удовлетворения простейшего, так редко доступного помыслам урбанизированного человека.

Активная жизненная позиция Шкляревского тем удивительнее, что он живёт восьмой десяток лет и продолжает находить время для удовлетворения своих желаний. Ему есть о чём рассказать, даже поделиться опытом, ежели читатель пожелает прислушаться к его советам. Огорчает другое, при общем удовлетворительном впечатлении от «Золотой блесны», внимающего автору так и не покинет ощущение, будто текст предназначен для личного пользования и не направлен на кого-либо, кроме его написавшего. Ловля рыбы и охота за грибами — это замечательно, только помимо есть и другие сюжеты, никак не раскрытые и всего лишь разбавляющие повествование.

Радости Игоря читателю понятны. Нужно было разобраться с утешениями. И они стали читателю понятными. Осталось внять гласу автора и ограничиться в суматохе броуновского движения единичными столкновениями с действительностью, чтобы двигаться по жизни наиболее прямым путём с минимальными отклонениями. Без резких перемен, минуя размен на мелочи, мыслить масштабно и смотреть прямо, не вертя головой, соблюдать тишину и никому не причинять дискомфорта. Пусть другие живут в хаосе, тогда как тебе желательнее упорядоченность, возможная в преддверии рассвета да вдали от квазицивилизованных представителей человечества.

Читателю нужно изредка устраивать разгрузку, позволяя мыслям отдохнуть от дней насущных, внимая историям, вроде написанной Шкляревским. Они позволят задуматься о ценностях и подтолкнут к их переосмыслению, но так и не сподвигнут пойти на решительный пересмотр. Суета заедала и будет заедать, поэтому не стоит искать уникальных рецептов — всему своё время.

«Золотая блесна» — эпизод жизни Шкляревского. Это произведение промелькнуло перед читателем и, словно рыба, погрузилось обратно в омут беспамятства. Стоит порадоваться, что кому-то оно пришлось по душе и его решили выдвинуть на соискание премии «Ясная поляна» от журнала «Знамя», иначе январское пробуждение мгновенно привело к дальнейшей спячке, уже до следующего литературного труда Игоря.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Дорога не кончается — кончается дорожное полотно. Начинается гравий, грунт и экстремальное вождение. Есть своя прелесть в езде по пересечённой местности. Есть прелесть и в чтении произведения Михаила Тарковского «Тойота-Креста»: местами беллетристика, временами размышления, но гораздо чаще происходящее на страницах напоминает «пересечённую литературу» — ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец. Понять лучше быт сибиряков или особенности перегона машин из Владивостока в Красноярск не получится. Михаил рассказал о собственных насущных проблемах, вместив их сперва в форму повести, а затем дописав ещё две части до размера романа. Получилось отчасти оригинальное произведение, укладывающееся в рамки понимания современной русской литературы — она именно такая: душевная, себе на уме и написанная из желания написать.

Тема перегона должна была доминировать в «Тойоте-Кресте». Главный герой поступает согласно ожиданиям — он едет в Приморский край, где планирует купить недорогой качественный поддержанный японский автомобиль, стоящий просимых за него денег. Так оно и происходит, покуда Тарковский не уходит мыслями далеко от задуманного и не начинает рассказывать о впечатлениях, даёт действующим лицам возможность пообщаться. И вообще главный герой когда-то снялся в художественном фильме, вследствие чего его сравнивают с неким актёром, которым он собственно и является. Ожидаемый перегон растаял, словно не о нём автор хотел рассказать.

Читатель переходит ко второй части, надеясь наконец-то прикоснуться к опасному путешествию по дорогам Дальнего Востока и Сибири, где процветает криминал и происходят подлинные трагедии: людей грабят и/или убивают; либо ознакомиться с методами работы сотрудников дорожной полиции, качеством еды в общепитах и бензином на автозаправочных станциях, а также о множестве других сопутствующих факторов. Отнюдь, широта сибирских просторов отходит в область заднего стекла. Через ветровое же стекло читателю предлагается история о посещении Египта, а через зеркала заднего вида можно отклониться в сторону шукшинских Сросток.

Перегон потерялся. Осталась ода правому рулю, как определяющему направление движения самосознания сибиряков. Улететь «Тойоте-Кресте» с обрыва на железнодорожные пути, не одумайся Тарковский к третьей части, дав читателю всё то, об отсутствии чего он сокрушался с первых страниц. Владивосток оставлен позади, впереди обледенелая трасса, симпатичная девушка, грызущее главного героя одиночество и расстройство от российских реалий, вносящих разлад в устоявшееся восприятие жизни. Тема перегона начинает соседствовать с распилом — хитроумным ответом населения на потуги чиновников сделать дороже то, что не может столько стоить.

Главный герой будет ехать домой, попадать в неприятности и согреваться тёплой мыслью о встрече с девушкой, с которой он при знакомстве поступил не самым лучшим образом. И снова Тарковский отвлекается, побуждая читателя смотреть куда угодно, только не вперёд. Перегон растаял, распил исчез, проблематика взаимоотношения с властями перестала Михаила мучить. Ямы, кочки, туда-сюда, замыленное восприятие и необозримая пропасть без намёка на конец: всё это вернулось, будто не прошло тех лет, когда Тарковский начинал работать над повестью и временем преобразования произведения в роман. Ничего не изменилось.

Ожидания читателя частично оправдались. Маленький кусочек путешествия в «Тойоте-Кресте» присутствует, как присутствует и громада пространных моментов, отвлекающих от понимания сибирской обыденности. Правый руль или левый — важной роли не играет. Главное, чтобы человек ощущал себя человеком и мог позволить то, что ему хочется. Разумеется, быть обладателем деревянной комплектации и ощущать позвоночником неровности дороги никому не хочется. Некогда машины марки «Тойота» были доступны, теперь не совсем. Нужна ли рыночная экономика? Нужны ли перемены? Ответ очевиден. Но Тарковскому до этого дела нет… его герой полон грусти и продолжает ехать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кто больше всех недоволен чем-то, тот, чаще всего, является источником проблем. Людей не устраивает многое, в том числе и личная жизнь. Что тогда говорить про ситуацию на дороге, где пешеход — враг себе, а водитель — потенциальный правонарушитель? Придти к согласию не получится — к разумности принято взывать в свободное от занятий время, когда не знаешь, чем ещё напрячь остывающий от активности мозг. Поэтому не надо стесняться увлечений, отдаваясь им без остатка, тогда не останется времени для дум о плохом. Скоротать путь можно и в автомобиле, но обязательно под звуки музыки или внимания голосу чтеца аудиокниги. Если же слушать мотор и думать о жизни вообще, то получится нечто вроде «Рассказов о животных» Сергея Солоуха, где животными являются все вокруг, включая главного героя произведения.

Лишить прав, пусть ездит на автобусе — подумает читатель, наблюдая за лихой манерой вождения, уворачиваниями и построением геометрических фигур торможения в голове повествующего лица. Причём лишить не на определённый срок, а навсегда, может тогда он изменит образ жизни и займётся спокойным созерцанием действительности через боковое или заднее стекло в качестве пассажира. Конечно, внимая сюжетным авторским поворотам, читатель всё равно решит, будто опасность поджидает на каждой прямой или на следующем перекрёстке; с одной разницей — повлиять на развитие ситуации никак не получится. Пусть главный герой «Рассказов о животных» ездит дальше, век его, в любом случае, окажется коротким. Жаль людей, по воле случая обязанных пострадать. Однако, в произведении Солоуха абсолютно все подвержены безумию.

Кармагеддон? Весьма близко. Принцип схожий, нужно лишь понимать насколько приближены к реальности описываемые автором моменты. Когда главный герой садится за руль — он становится опасным участником дорожного движения, но, в отличии от Кармагеддона, он не стремится давить пешеходов, уничтожать другие автомобили и доехать до пункта назначения в короткий срок, вместо этого ему предстоит наблюдать, как этим занимается кто угодно, кроме него. Именно это позволяет его совести говорить в поучительном тоне, сетуя на особо умных лихачей, покуда он вынужден принимать меры к экстренному торможению и постоянно осознавать, как удачно его опять пронесло.

Жизнь главного героя протекает от одного увиденного дорожно-транспортного происшествия до следующего, разбавляемая воспоминаниями и различными случаями, о которых читатель узнаёт от автора, хотя и не понимает, зачем об этом вообще нужно было писать. Показать реалии? Если читатель им и верил, то скоро стал в них сомневаться. Излишне безумные поступки дают повод задуматься о настоящем, покуда не оказывается, что такое количество неприятностей не случается. Главный герой накручивает себя и притягивает к себе беды — да. Может ему стоит одуматься и ехать потише? Автор такой вариант не рассматривает.

Дорога должна доставлять удовольствие. Если такого не происходит, нужно искать причины. Герой Солоуха — часть авторского мира. Сам мир чёрно-белый, населённый грешными созданиями и не предполагает наличие красок, кроме красного цвета задних фар. Находится место сочувствующим, ими оказываются сотрудники автоинспекции, понимающие затруднения остановленного водителя и входящие в его положение, даже не денег ради. Об авторской манере шутить можно судить по фамилии действующего лица — Валенок (ударение на последний слог). Мир действительно мрачен, осталось наполнить его привлекательным сюжетом. Вот сюжета-то привлекательного Солоух читателю предложить не смог.

Не рой другому яму и не плюй в колодец, ибо тогда «Рассказы о животных» будут рассказами для животных.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Русская деревня — это идеальное место для историй в духе магического реализма. Такого можно накрутить, что не сразу определишь, где автор сказал правду, а где выдумал. В деревне повально пьют? Да, пьют! А может нет? Может и нет. А случаются ли в деревнях таинственные истории? Конечно, случаются! Точно? Ну… Так всё-таки?! Теперь, наверное, такого в деревнях не происходит! Хорошо, есть желание наглядно развеять сомнения? Да? Тогда берём литературный журнал «Подъём» за нумером семь от 2015 года и находим цикл рассказов Алексея Ряскина «Запрудское».

Не сразу становится понятным, о чём именно хотел сказать Ряскин, повествуя о деревне, жители которой утопают в навозе, мужчины беспробудно пьют, женщины работают на износ, а случайные путники после посещения посёлка страдают от невразумительных заболеваний. Очень скоро всё становится на свои места, поскольку о мистике речи нет, хотя повествование Ряскина весьма напоминает работы мастеров прошлых веков, черпавших вдохновение в фольклоре и воссоздававших на страницах своих рассказов уникальные истории старины, оживляя мертвецов, мотивируя русалок и сказывая про оборотней. Ныне подобные сюжетные ходы воспринимаются иначе, а значит и нужно упирать только на магический реализм.

Именно реализм, пусть и магический. Деревня Ряскина вполне реальна. Кто скажет, что автор придумывает? Никто не скажет. Всякая деревня имеет сходные черты, её жители аналогично себя ведут, поэтому налёт мистики воспринимается за правдивое изложение возможного. Внутренне же читатель осознаёт — автор наговаривает на местных жителей и специально так строит повествование, чтобы описываемое воспринималось именно в качестве выдумки. Но где вымысел, там всегда рядом правда.

С первых страниц читатель видит неадекватное поведение действующих лиц, для которых их жизнь является повторением дней предыдущих. Как мужчины пили и дурели, так и продолжают это делать. Их жёны прячут от них самогон, запирают на ключ и уходят работать допоздна, чтобы пропахнуть потом и прочими ароматами производственного процесса, выедающими глаза встречным. Каждый день кто-то умирает, чаще при загадочных обстоятельствах, чаще из-за того же самогона, чаще глупо, чаще для того, чтобы породить ворох легенд, чаще возвращаясь к жизни, чаще оставаясь мёртвым. И обязательно в дела вмешивается местная знахарка, способная хворь наслать да поубивать собак в округе, если кто ей слово поперёк скажет или её смерть лаем начнёт призывать.

Истории Ряскина действительно напоминают сито — писатель сам так характеризует своё творчество. Он переливает из пустого в порожнее, не сдвигаясь в сторону и погружая читателя в осознание безысходности описываемых нравов. Жители деревни обречены и никогда не смогут выйти из замкнутости. Они лишены желания покидать родной край, будто не существует нигде иных мест, куда можно переехать. Того и не требуется, ведь везде ситуация должна быть похожей, хоть в соседнем городе, хоть в соседней стране. Люди повсеместно сходят с ума — для осознания этого нужно уметь подмечать мелочи. У Ряскина получается быть наблюдательным. Из него может выйти примечательный создатель городских легенд, как на уровне выдуманных поселений, так и в масштабе страны.

Убавлять накал фекальной темы не требуется. Ничего отталкивающего в её использовании нет. Она смотрится отлично в сочетании с повсеместным безумием. Запрудское не станет именем нарицательным, но воплотило в себе ровно всё, чего бы хотелось видеть в прозе касательно быта жителей сельской местности. Пора выводить деревенский фольклор на новый уровень, вспомнив о старине и поселив среди алкоголиков и трудоголиков былинных персонажей, упырей и прочее-прочее, чтобы обязательно было похоже на наше с вами настоящее.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кому-то нужно писать о буднях грузчика в одном из магазинов Омска. За это дело взялся Георгий Панкратов, опубликовав повесть о столь нелёгком труде. Впрочем, сам труд присутствует на фоне, больше места уделено думам о жизни, окружающей людей лжи и желанию автора видеть во всём справедливость. В качестве названия использовано выражение «чувство рохли», обозначающее интуитивное владение определённым инструментом, служащим продолжением тела. Если интересно, что есть такое «рохля» — это бытовое название транспортировщика поддонов. Нужно уметь определённый навык, чтобы умело с ним управляться.

Главный герой произведения — молодой человек, устроившийся работать грузчиком. Читатель вместе с ним познаёт азы профессии и видит расхождения в мировоззрении главного героя и людей его окружающих. Привыкшие к монотонности, грузчики с долей пользы проводят время на работе, всяческими ухищрениями облегчая себе жизнь и развлекаясь разговорами. Если бы не разговоры, то «Чувство рохли» могло рассматриваться в качестве образчика натуралистического описания действительности, но Панкратов сосредоточен на беллетристике, подменяя художественность философскими размышлениями.

На страницах постоянные сетования. Главного героя многое не устраивает. Он, говоря человеческим языком, предпочитает бузить по любому поводу, находя во всех аспектах жизни расхождения со своим пониманием должного. Его не устраивает реклама лапши быстрого приготовления, музыкальные пристрастия сотрудников полиции, несоответствие знакомых ему девушек красавицам из социальных сетей, низкая зарплата, уровень футбола, политическая обстановка в соседнем государстве и многое другое. Собственно, каждый коллектив в той или иной мере склонен обсуждать подобные темы, когда о чём-то надо говорить, а толковых тем нет. Пусть читатель не удивляется, найдя в тексте азартную игру действующих лиц в Города — куда же без неё, если больше заняться нечем.

Молодым людям нужна достойная их работа с высоким уровнем дохода. Главный герой не переживает, просто выполняя порученные ему обязанности. Только однажды он воспарит мечтами о больших деньгах и отличных перспективах, пока не поймёт, что ничего так просто не даётся, коли хочешь стать богатым человеком, тогда придётся выполнять сомнительные действия, вроде распространения товаров по типу сетевого маркетинга. Стоит согласиться с автором, грузчиком быть лучше, особенно в тех случаях, когда можно прибегнуть к помощи «рохли», отчего нагружать будут механизм, а не человека. Работать нужно с умом, перекладывая её на других.

Наблюдая за главным героем, читатель обязательно согласится с его наблюдениями. Так и есть на самом деле, как он это преподносит. Но надо ли использовать его рекомендации? Тут каждый решит сам. Изменить жизнь к лучшему предложения главного героя не помогут. Окружающие станут честнее — это правда. Куда вот потом эту честность девать? Уходить мыслями в утопическое построение общества можно бесконечно долго, покуда не постигнет глубокая депрессия. И тогда будет крайне тяжело продолжать жить в столь противном мире, в котором проще лгать, нежели поступать на благо другим.

Интересно, почему автор использовал образ грузчика? Он исходил из личного опыта или осознанно сделал выбор в пользу профессии, чьи служители лишены социальных обязательств? Будь главный герой учителем или медиком, то судить о происходящем было бы труднее. Почему? Учителям вменяют в ответственность удручающее положение воспитываемого ими подрастающего поколения, а медикам — циничное отношение к пациентам; ничего не предлагая им взамен и никак не стремясь облегчить их труд содействием.

Что-то с этим миром происходит не так. Виной тому относительная стабильность или причина кроется в ином, как знать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Семейная сага — всегда река. А если написана рукой женщины, то нет у неё ни начала, ни конца. Поставить точку невозможно по той причине, что это будет противоречить сути повествования. Автор ограничен только необходимостью прекратить излагать, когда описываемые события подходят к настоящему времени. В остальном он волен на свой лад трактовать историю, рассказывая о жизни всех действующих лиц. Не так важно, как сложится их судьба в будущем, читателю будет достаточно ознакомиться с чередой предшествовавших несчастий. И есть в прошлом такое, отчего не хочется туда возвращаться, даже мысленно и даже из цели усвоить поучительный урок. Но так как иначе рассказать у автора не получается — приходится внимать перечислению страданий.

Отсутствие родственников является наиглавнейшей причиной уныния для действующих лиц сегодняшнего дня. Отчего так случилось? Об этом Елена Минкина-Тайчер обязательно расскажет, пускай и без лишних подробностей. На первых страницах читатель знакомится с важным мероприятием, прозванным в народе свадьбой. Персонажи танцуют, поют песни и радуются. Почему именно с этого начинается повествование? Должен же быть светлый эпизод перед погружением в бездну мытарств, унижений, семейных раздоров и комплексов неполноценности. Каждое поколение имело собственные горести, более ни с кем не повторявшиеся. И если наиболее отдалённых предков семьи беспокоила проблема невозможности получить образование, вследствие чего женщинам приходилось до гроба вынашивать детей и заниматься их воспитанием, а мужчинам заниматься не тем, к чему они стремились; то в последующем проблема свелась к наличию рыжих волос на голове, имени Софья и фамилии Блюм в свидетельстве о рождении.

Семье, по мнению автора, всегда не везло: то государство принижало евреев, то необходимо было защищать государство от внешнего агрессора, то сидеть в лагерях или быть куда-либо сосланными, то сталкиваться с жестокосердием пренебрегающих служебными обязанностями, то голодать в блокаду, то встречать непонимание прогрессивных методов обучения. Изначальная трагедия преобразовывалась в драму, побуждая к смирению, поскольку жизнь от перенесённых невзгод не останавливается — нужно продолжать жить и быть готовым к очередным невзгодам.

Негатив в повествовании Елены преобладает над благими достижениями членов семьи. Они люди замечательные, умные и способные поступать на благо абсолютно всем. Если пойдут в медицину, значит обязательно добьются высокой должности или будут пользоваться уважением у пациентов. Если станут преподавать, тогда ученики начнут усваивать материал с фантастической скоростью. Елена не говорит о людской зависти, как и обо всём остальном, что происходит вне семьи, ограничивая читателя в понимании всех существенных моментов. На страницах семья и никого кроме этой семьи.

Произведение «Там, где течёт молоко и мёд» воспринимается набором зарисовок. Автор излагает события в хаотической последовательности, неизменно рассказывая чаще всего от первого лица. Учитывая же, что первое лицо постоянно меняется, то подобная манера изложения текста вызывает ощущение дискомфорта. Возможно, читателю будет наоборот симпатизировать такой подход к созданию художественного произведения, обеспечивая личное вхождение в круг семьи: проблемы станут ближе.

Удивительно, но в истории, наполненной страданиями, Еленой прорисован радужный финал. Впереди лишь радостное созерцании действительности, новые персонажи и крупный пласт упущенных от описания судеб. Читатель понимает, как много ему не рассказали, как мало автор уделил места другим членам семьи. Может быть причина в отсутствии трагизма в их жизни? Елена посчитала нужным не рассказывать о чьём-то счастье, дабы не побуждать читателя к сторонним размышлениям. Она писала о горестях, иного нет. Остаётся лишь гадать, где течёт молоко и мёд.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Книга №1 — «Батист» | Книга №2 — «Сукно»

На галлюцинации опирается действительность, прямо проистекающая из домыслов и допущений, порождённых мнительной ролью личности в значении для исторического процесса. Беллетристы поздних лет этим пользуются, черня некогда происходившие события, заставляя читателя иначе воспринимать ушедшее время. Они прибегают к ухищрению в виде придуманных действующих лиц, подобия современников писателя, оказавшихся в непривычных обстоятельствах. Так формируется познание прошлого, не имея к нему подлинного отношения. Желание писателя поместить сюжет в исторические декорации понятно, главное не переусердствовать и не превратить повествование в выдержки из энциклопедий.

Для Минаева тема ткани стала определяющей. Не сразу, но это всё-таки становится заметным, покуда Борис не начинает пользоваться прямыми отсылками, увязывая происходящее на страницах с определённым материалом. Батист ли, сукно ли — дополнительный повод озадачить читателя дополнительной порцией сведений. На самом деле важно, какими свойствами обладает то, из чего шьётся шинель? Если мир собирается погрузиться в хаос и вступить в Мировую войну, то безусловно. Лишь Минаев обратил внимание на сей важный материал, казалось бы не из самых важных, чтобы на него опираться при создании сюжетной канвы.

Предлагаемая Минаевым история начинается незадолго до первого серьёзного противостояния в Европе. Этому предшествуют авторскую размышления, судя по которым можно подумать, будто он не мог определиться, какими именно средствами ему стоит осуществлять первоначально задуманное. Медицина, теософия — автор показывает себя эрудитом, не брезгуя перекладывать на свой лад информацию разнообразного толка, побуждая читателя недоумевать, ведь он держит в руках художественное произведение, а не научно-популярное издание.

Главные герои постепенно находятся. Причём не всегда в России, чаще за границей. Странно видеть, допустим, русского, решившего переплыть Ла-Манш, к чему он упорно готовится, размещает объявления в газетах и не придаёт значения предупреждениям о скором начале конфронтации. Минаев мягко — полупрозрачно — разворачивает перед читателем батист. Война ещё не началась, а значит Борису позволительно показать стремление одного человека совершить подвиг. К каким только практикам этот человек не прибегает, начиная от ориентирования во времени, находясь вне ориентиров. Впереди же ожидается крах надежд, о чём читатель задумывается чаще автора. Возможно будет сохранить отношения с девушкой? Как он поведёт себя во время начала войны и какие последствия будет иметь его свершение? Вопросы возникают постоянно — Минаев не отвечает, обрывая порывы в угоду разыгравшихся патриотических чувств.

Один сторонний эпизод для истории формирует последующий. Минаев крепко держит нить, понемногу распуская, чтобы читатель наконец-то вздохнул спокойно и принимался внимать ровному повествованию, без лишних энциклопедических подробностей. Впрочем, Борис часто забывает о сюжете, уходя в размышления и помещая на страницы всё подряд, если этого коснулась речь: восстановление девственной плевы, особенности поведения голодных собак, женщина при коммунизме, почему людей стали хоронить в земле и много о чём другом, в том числе и подробно про евреев.

Прошлое в «Мягкой ткани» имеет определяющее значение. Описываемые Минаевым поступки действующих лиц оказываются вторичными — они служат связующими звеньями: не фон в качестве декораций, а декорации в качестве фона. Борис сконцентрирован сугубо на истории, не побуждая читателя проявлять сочувствие присутствующим в повествовании персонажам. Они могут думать о будущем, совершать подвиги, заниматься сексом или созерцать действительность — всё это призвано направлять взгляд на происходящие вокруг них события.

Борис Минаев не даёт повод переосмыслить прошлое: он окутывает былым.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сергей Микаэлян не был убит подо Ржевом, в том сражении его ранили, после чего Великая Отечественная война для него закончилась. Прошло достаточное количество лет, чтобы забыть, но Микаэлян не забыл — он достаточно хорошо помнит мельчайшие подробности, с чем теперь может познакомиться и читатель.

В череде случайностей ковалась победа Советского Союза над Третьим Рейхом. Потребовалось задействовать громадное количество человеческих ресурсов, помногу и понапрасну теряя людей. Мало кто из солдат видел противника в лицо, умирая до первого боя или так и не добравшись до первого окопа. Именно им посвятил Микаэлян повесть «Не убит подо Ржевом». Сам автор мог погибнуть несколько раз, сложись обстоятельства иначе. Судьба берегла его для другого, иначе Сергей мог быть разорван прямым попаданием снаряда или пасть от обжигающих кожу пуль, а то и остаться калекой, не поступи нужное лекарство именно тогда, когда подошёл момент для ампутации конечности.

Микаэлян до войны жил без забот. Он и бомбу-то неразорвавшуюся спокойно брал в руки, не представляя, чем это может закончиться. Его родственники погибали, но Сергею по возрасту не полагалось пополнять ряды армии. Но когда враг подошёл к Москве, тогда Микаэлян постарался получить повестку раньше, нежели ему полагалось. Так начинается повествование, во многом благоприятное для автора, ведь для него всё складывалось удачно, хоть и пришлось хлебнуть неприятностей.

Действительно ли всё было так, как описывает Сергей? Он правда всё настолько хорошо помнит? Читатель не должен сомневаться. Микаэлян в своём праве рассказчика, тем более очевидца боевых действий и их непосредственного участника. Не сразу его бросили в пекло, истомив тело маршами и вшами, а душу тягостным ожиданием. Сергей наизусть учил стихотворения Лермонтова, что на короткое время стало для него спасением.

А как же немцы? Они всегда были где-то рядом. Микаэлян по ним стрелял и возможно даже попадал. Установить это не представляется возможным. Если ему приходилось идти в атаку, то она захлёбывалась и солдаты отходили на прежние позиции. Война для Сергея стала испытанием, позволившим осознать, насколько жизнью человека управляет случай. Микаэлян не утонул в болотах под Мясным бором и не форсировал Днепр, на его долю пришлась битва за Ржев, под которым советские бойцы погибали, не узнав, что военное руководство толком не представляло, зачем бросало их на противника.

Вся деятельность Микаэляна так и не принесла пользы. Он рисковал жизнью, а позже оказывалось, что его сведения устарели. Так и воевал Сергей, продолжая представлять в мыслях лицо врага. Он мог продвинуться по службе, ему доверяли командовать людьми, для него открывались двери. Судьба в последний раз внесла коррективы, чем возможно спасла жизнь, уберегая от последующего участия в боевых действиях.

Прошлое не изменишь. Оно произошло. Войны были и будут. Тяжело осознавать, каким именно образом в современном мире можно развязать бойню, подобную Второй Мировой. Удивительно, но и после Первой Мировой люди думали аналогично, готовые сместить любое руководство страны, если оно хотя бы помыслит о военных действиях. К сожалению, агрессия проистекает от желания чем-то неудовлетворённых, либо желающих нанести превентивный удар. С локальными конфликтами трудно, но всё же можно смириться, а вот на глобальном уровне — никак.

Пусть война живёт в воспоминаниях. Пусть Микаэлян напишет большую книгу. Повесть слишком мала, как и представления о прошлом от одного человека.

Автор: Константин Трунин

» Read more