trounin.ru

Любая хорошая история должна быть изложена на бумаге. И любая плохая история должна быть изложена тоже. Потребуется опытный писатель, для которого слово «нарратив» не является пустым звуком. Тогда повествование заиграет яркими красками, поскольку ложка правды дополняется бочкой вымысла. Изменению подвергнется суть всей истории, ведь читателю требуется прежде развлечение, а уже после пища для размышлений. Поэтому стоит начать с чего-нибудь привлекающего внимание: например, со слонихи — любительницы пропустить кружечку пива. А после дополнить путешествием куда-нибудь, чтобы было увлекательно. И только потом открыть читателю реальную сторону действительности, согласно которой окажется, что животное-уничтожитель не может быть отрицательным персонажем.

Даррелл утверждает, похожий случай имел место быть на самом деле. У него есть знакомый, получивший слона. Как связано дальнейшее с тем знакомым — неизвестно. Джеральд позволил себе задействовать фантазию, в результате чего действующие лица зажили собственной жизнью. Не лучшей из возможных, но такой, какую им определил Даррелл. События стали неизбежными, и шли к тому, от чего держатель слона на страницах произведения стремится быть в стороне. Коли дядюшка завещал ему слона, а слон оказался с подвохом, то идти читателю следом за этой парой, наблюдая эпизоды случайного употребления алкоголя с последующим дебошем, вплоть до счастья перед последней точкой.

Джеральд проявил излишнюю усидчивость. Сцены растянуты до невозможности, когда всё понятно и желается видеть продолжение, Даррелл вёл неспешные диалоги. Ему требовался объём? Или он таким образом стремился оправдать очередное действующее лицо, лишённое адекватности? Кроме того, тщательно рассказанное — будет рассказано ещё раз. Нельзя пьяного слона обвинить в разрушениях, а его хозяина — в неумении справляться с порученным ему животным. Нужно сделать так, дабы путешествие главного героя имело оправдание. И Даррелл постарался доказать читателю, что всякая проказа допустима, если её совершают симпатичные создания.

Происходящее переполнено абсурдными ситуациями. Такого не может происходить. Требуется отойти от разумного объяснения, дабы допустить возможность этого. Понятно, для главного героя жизнь превратилась в череду несчастий, стоило ему стать хозяином слона. Но слон! Этот слон — мечта ребёнка. Забавный, добрый, непосредственный: такую характеристику допустимо дать каждому персонажу произведения, в том числе и слону. Будет несколько отрицательных действующих лиц, являющихся представителями настоящего мира людей, и они окажутся основными пострадавшими, так как не желают принимать прописанную Дарреллом обыденность.

Если подходить к пониманию творчества Даррелла с позиции взрослого человека, то видишь обвинения Джеральда в адрес британской судебной системы, не имеющей представления о том, о чём она берётся судить. Достаточно представить определённый момент, как всё сразу становится на свои места. Некогда буйный слон перестаёт быть буйным, значит он никогда не был буйным. Да и каково значение самого понятия «слон»? Оказывается, основной предмет прений не всегда ясен берущимся о нём судить.

Давайте смотреть на произведение Даррела как на художественную работу. Джеральд представил нашему вниманию комедию смешных положений: одна беда удачно разрешается, чтобы случилась ещё одна беда, пока не случится чего-то очень хорошего, вроде свадьбы. Читатель понимает, счастливого завершения истории так и не случится, поскольку с таким слоном, как Рози, спокойно жить не получится. Про её жизнь можно бесконечно писать, ежели автор задастся такой целью. Очень трудно расставаться со столь харизматичными персонажами, но не может Даррелл стоять на одном месте — ему требуется покорять новые горизонты. Чем же он займётся в следующий раз?

» Read more

В числе прочих произведений, воспевающих хитрость русской женщины, находится «Повесть о Карпе Сутулове». Суть отражённых в данной повести событий сводится к умению добиваться своего, воздавая по заслугам обидчикам. Изначально добропорядочные, знакомые люди оказываются не теми, за кого себя всем выдают, стоит обозначить перед ними слабость. Вместо помощи, которой от них ждёшь, получаешь грубые намёки на непотребные действия. Как с такими могла сладить добропорядочная женщина? Ей осталось их наказать.

Купец Карп Сутулов отбыл торговать на долгое время, оставив жене необходимую сумму, предупредив, что если не хватит, то она может попросить одолжить его лучшего друга. Разумеется, лучший друг оказался похотливым мужчиной, желающим обладать красавицей, вместо ожидания возвращения долга. Жене купца пришлось обратиться к духовному отцу, а после к архиепископу, от каждого получая однотипные предложения. Вместо вышеозначенных лиц жена купца могла обратиться к кому угодно, описываемое в повести от того бы не изменилось. Удивительно, как таковым не оказался чин, отвечавший за порядок. Думается, разрешить ситуацию помог бы и лучший друг, не окажись он среди тех, у кого жена купца пыталась одолжить денег.

Не стоит вспоминать о «Калязинской челобитной», дабы ещё раз наступить на мозоль религиозных деятелей. Нужно смотреть на представленную ситуацию со стороны пострадавшей женщины, ни в чём постыдном до того никогда не бывшей замеченной. Искать способ наказать обидчиков она придумала скоро, никого о нём не уведомив. Воистину, похотливые мужчины выйдут из повести о Карпе Сутулове опозоренными. Прежде имевшие положительное о них мнение, они будут бояться огласки своих действий, что по их надменному поведению отчего-то не кажется людям очевидным.

Не зная о готовящемся наказании, каждый из них спокойно придёт к жене купца и будет требовать осуществления оговоренного. Читателю останется посмеяться над ними, насколько нелепыми они будут выглядеть впоследствии, когда план начнёт осуществляться. Впору вспомнить о венецианских драматургах XVIII века, долго запрягавших, чтобы после раскрыть перед зрителем, до каких нелепостей способен дойти человек, насколько он окажется в итоге смешон. Так и с попавшими в ловушку жены купца: им останется краснеть за похоть, хотя никто их не принуждал требовать непотребного от добродетельной женщины.

Если разобраться, то подобное поведение можно приписать любой героине древнерусских сказаний, как княгине Ксении из «Повести о тверском Отроче монастыре», так и Февронии Муромской, охранявших добродетель и проявлявших снисходительное отношение ко всем мужчинам, смевших их желать. Не будет заблуждением, если считать хитрость русских женщин свойственной большинству героинь, чьё положение в сказаниях было одним из ведущих. Более того, жена Карпа Сутулова современниками сказителя воспринималась лучше, поскольку отражала собой близкий им дух времени.

Но не только хитрость воспевает сия повесть. Она порицает похотливые побуждения мужчин, намекая им, что расплата за вольное обращение с женщинами может стоить им занимаемого положения. А если и не будет стоить, то очернит ряд человеческих призваний, представив их в невыгодном свете. Особенно то наглядно показано на людях, чья духовность должна воспринимать очевидной, без отражения наличия подводных камней. Потому в повести два духовных лица и один купец, без задействования кого-либо ещё.

Добродетель всегда должна торжествовать, даже осуществляемая не самыми добродетельными способами. Никто не осудит сотворившего добро, каким бы способом его осуществления он не добивался. Так уж устроено наше с вами человеческое общество.

» Read more

Человеку всегда интересно, что происходит за монастырскими стенами. Согласно сложенным о монахах сказаниям, за стенами живут богоугодной жизнью: ведут себя скромно, отказываются от обильного употребления пищи, одеваются в худую одежду, постоянно пребывают в труде, ратуют за правду и не боятся за неё постоять. Какое ни возьми Житие — в каждом так. А на деле? Скромно монахи себя не ведут, обильно кушают, имеют богатую обстановку и правда их сводится к отстаиванию позиций церкви перед паствой. Безусловно, так поступает меньшая часть монахов. Большинство из них достойны поведать о их жизни в ещё одном Житии. Только не сегодня появилось негативное мнение о монашеской братии. Например, до нас дошла «Калязинская челобитная», выставляющая напоказ большинство пороков.

Подобную челобитную монахи не стали бы писать. Это проявление народного творчества. Смешная история — не более того. Но, как известно, сатира для того и существует, чтобы смешно рассказать о проблемах. Получилось следующее: калязинские богомольцы бьют челом на архимандрита Гавриила архиепископу Тверскому и Кашинскому Симеону. В тексте челобитной ими перечисляются преграды, возводимые на пути их желанию весело проводить время. То есть, «Калязинская челобитная» представляет Житие наоборот. Всё, за что ратуют религиозные служители, становится для монахов наказанием. Среди них один истинно верующий — на кого они бьют челом. Без него калязинская братия давно бы спилась.

Так ли обстояло дело с Калязинским монастырём во второй половине XVII века? Время тогда было сложное. Православная церковь подверглась реформам Никона. Среди монашеской братии могли оказаться люди иных представлений об образе жизни. Может так оно и было. Не зря ведь на всю братию в Калязинской челобитной приходится несколько человек, ведущих праведную жизнь. Все они относятся к старшему поколению. А вот монахи последних поколений и подвергались распутной жизни.

Крик души молодых монахов понятен. Они желают утром спать, днём — отдыхать, ночью — беспробудно пить. Молиться они не хотят, работать не желают, звон колоколов их раздражает. Не будем оправдывать таких монахов. Вот только в челобитной они оговариваются о прежде живших в монастыре монахах, ведших разгульную жизнь, ныне изгнанных. Получается, после сей челобитной и этих монахов-жалобщиков изгонят. Неужели и им на смену придут точно такие же, ни в чём не достойные религии люди? Стоит предполагать, что проблематику содержания Калязинской челобитной требуется понимать глубже, нежели чью-то шуточную историю.

Какой следует вынести вывод? Придётся согласиться, среди монашеской братии существуют люди, о которых никогда не сложат Житие. Если подобных им людей в монашеской братии станет излишне много — это не понравится людям. Более того, «Калязинская челобитная» может оказаться нарицательным понятием для обличения религиозных деятелей. Нужно понимать, каких принципов должны придерживаться верующие православного толка. Ежели появятся расхождения с представлениями, тогда станет понятно, времена калязинских челобитчиков вернулись.

Особенно неприятно это осознавать в моменты, когда замечаешь перемены в православии. На что опиралась эта религия прежде, какой путь она прошла и сколько преодолела, чтобы в очередной раз вернуть прежде отобранное. Стоит повторить, к чему стремились религиозные деятели раньше: отказывались от мирских радостей и заставляли тело страдать. Похоже, наблюдая за жизнью церкви со стороны, ныне ситуация изменилась на противоположное понимание необходимого. Одно осталось неизменным — напор, с которым православные готовы были отставать воззрения. С тем же напором они добиваются покорения новых горизонтов. Каким же будет слагаться Житие о ныне живущих монахах?

» Read more

Если при чтении читатель раздражается, значит автор того и добивался. А если читателя трясёт от поведения главного действующего лица, то подобное произведение получает чаще прочего негативный отклик. Александр Морозов повествовал в примерно схожей манере, ближе к концу повествования раскрыв для читателя суть натуры писавшего письма человека. И дабы читатель не испытывал негатив, его следовало бы заранее предупредить о том, что автор рассказывает от лица москвича Адама Абрамовича Первомайского 1917 года рождения, инвалида войны, проживающего на восьми квадратных метрах, скупого до невозможности и занудливого до противного.

На момент повествования возраст главного героя перевалил сорокалетний рубеж, он несколько лет женат, ежедневно пишет письма жене — именно из этих писем состоит произведение «Чужие письма». Должно быть его жена была очень покладистой, если терпела бесконечные претензии от человека, навещающего её где-то в провинции один раз в год, чтобы провести время с целью продолжения рода. У читателя сперва складывается отрицательное мнение как раз о жене, представленной в письмах неумелой грязнухой, живущей не понять как, коли ей требуется указывать не необходимость хоть изредка выходить из дома, а также регулярно мыться. Кроме того, жена представлена отвратительной хозяйкой, плохой кулинаркой и обладательницей отвратительного почерка.

Чем глубже читатель вникает в письма главного героя жене, тем сильнее крен отрицательного впечатления в сторону самого главного героя. Он ранее жил на пенсию по инвалидности, коей был лишён и теперь вынужден работать. Из Москвы он уезжать не хочет, постоянно зовёт жену приехать к нему жить, тогда им выделят комнату побольше. Считаться с нуждами жены он не желает. Куда уж могло быть страннее, ежели он регулярно просит жену сходить на рынок, купить продуктов, прилагает рецепт для приготовления, чтобы это варево отправили ему по почте, ведь продукты в Москве дорогие, а у него нет желания тратить деньги, коли они у него вообще имелись.

Поэтому адекватного позитива читатель в «Чужих письмах» может не искать. Главный герой будет ему глубоко противен. Лестных эпитетов он не дождётся. Хорошо бы данное произведение воспринимать образчиком чёрного юмора — поистине английского традиционного чёрного юмора. Александр Морозов взял определённую ситуацию, довёл её до идиотизма, выставив главного героя подобием неудачника, того не осознающего, зато имеющего высокое мнение о собственной личности. Не будь описываемое близким к сердцу читателя, можно было посмеяться во весь голос. Но даже такое очернение действительности не столько показывает «Чужие письма» гротескным произведением, сколько отражает реальность некоторых людей, на самом деле так именно себя и ведущих.

Развязка у повествования кажется предсказуемой. Любвеобильный Адам Абрамович мечтает прирастать по ребёнку каждый год, при этом ничем не помогая жене, лишь осуждая её за выполнение грязной работы, вследствие чего за детьми приглядывает приходящая няня. Главный герой, прожив всю жизнь без обязательств, боится оказаться обременённым ими теперь. Он так и не решится покинуть Москву, чтобы полноценно жить с женой в браке для ведения совместного хозяйства. Все его укоры возникают от собственного бессилия. Читатель в том убедится, узнав, как радовался главный герой, впервые сварив себе кашу, да как тот кутил свалившимся на голову богатством, потратив его на личные удовольствия, не думая оправдываться перед женой за забывчивость выслать деньги семье.

Надрывно смейтесь над происходящим. Какие могут быть беды в стране, когда такие люди живут с нами рядом. Разве может идти речь о заботе обо всех, пока в соседях живут тунеядцы, подобные Адаму Абрамовичу?

» Read more

Кто продолжает смотреть на мир серьёзным взглядом? Пришло время вам расслабиться. Оставьте политику, забудьте о проблемах. Неужели происходящее вокруг можно воспринимать на полном серьёзе? Не проще ли подвергнуть действительность истинному пониманию? Сложного в том нет. Отбрасываем сомнения, заново смотрим на окружающий мир и говорим первое пришедшее на ум. Так и получается, что ранее понимаемое едва ли не крахом существующей системы, оказывается до безобразия смешным. Пример? Пожалуйста — Александр Куприн и его очерки о киевских типах.

Кто населяет Киев? Довольно сомнительные личности, если верить Куприну. Безусловно, не одним Киевом ограничивается их ареал. Они встречаются повсеместно. Подобных им можно встретить где угодно. Человек всюду человек. Было бы чему удивляться. Если не в конкретном описании, так при желании можно найти кого-то сходного. Вот перечень описанных Куприным типов: Студент-драгун, Днепровский мореход, Будущая Патти, Лжесвидетель, Певчий, Пожарный, Квартирная хозяйка, Босяк, Вор, Художник, Стрелки, Заяц, Доктор, Ханжушка, Бенефициант, Поставщик карточек.

Получается, добрая часть типов существует с давних пор и продолжает существовать поныне. Не так далёк по времени от потомков Куприн, описывая их. Не сильно изменились лжесвидетели, певчие, пожарные, квартирные хозяйки, воры, художники, доктора и ханжушки. В прежней мере выполняют свои роли. Для некоторых из них Куприн составил классификацию. Видимо, современники Александра не слишком разбирались в спецификациях типов. Понятно, доктор может быть весёлым, женским, пессимистом, спекулянтом, грубияном, а воры придерживаются узкой специализации: сведущее лицо, марвихер (карманник), скок (домушник), бугайщик (мастер подстав), аферист, шнифер (действует разбоем), есть и такие, кто дёргает за дверные ручки, надеясь найти незапертую дверь, и имеются те, кто укрывает краденное.

Некоторые типы ушли в прошлое, а может просто приняли другой вид. Например, босяк. Разве остались профессиональные нищие, перебивающиеся случайным заработком и отсыпающиеся в ночлегах? Думается, таковые перешли в разряд бомжей. Безусловно, некоторые люди не испытывают обязательств перед обществом, живя одним днём и в том находя счастье. Согласитесь, таких не назовёшь босяками, какими их показывает Куприн. И разве можно найти теперь Стрелков? Это такой тип, подобный босяку, только предпочитающий зарабатывать честным отъёмом денег у населения. Чуть позже, когда Российская Империя падёт, Стрёлки выйдут на большую дорогу и удостоятся романтического о себе представления, благодаря творчеству Ильфа и Петрова.

Трудно судить человеку в том мало осведомлённому, как обстоит дело в России с бенефициантами. Куприн их представляет организаторами игорных мест, теми, кто предоставляет пространство для мероприятия, обслуживает гостей и получает за это процент с каждого выигрыша. Безусловно, они должны были остаться. А так как сиё дело ушло в подполье, кто-то берёт на себя риски и продолжает заниматься подобным родом деятельности.

Поставщик карточек воспринимается полностью ушедшим в прошлое типом. Он поставлял порнографические изображения, чем располагал к себе людей и осуществлял тем их насущные нужды по прикосновению к запретному наслаждению от просматривания срамных картинок. Поставщик мог существовать вплоть до конца XX века, уступив своё значение с ростом интернета, распространявшегося по планете не из-за того, что он связывал людей, а по той причине, что позволял легко находить запретное, и, следовательно, давать доступ к карточкам любого желаемого содержания.

И всё же важнее понимать, Куприн писал не абы написать. Он сжигал сатирой мосты предвзятого к людям отношения. Лучше не зацикливаться и не делать проблему, когда можно подтрунить, доставив читателю тем удовольствие. Может и не заслуживали киевские типы такого к себе отношения, тогда насолили Александру чем-то другим. От злости ничего не оставалось, как ёрнически отозваться о студентах-драгунах — напыщенных и глупых, считающих себя важными и умными, представлявшими скорее то, что занимает место собственной пустотой; либо о днепровских мореходах, не представляющих, как управлять судном, при крушении бегущих первыми с корабля, зато во всё горло громко рассказывающими, какие они морские волки, как ходили по океанам, хотя далее определённого маршрута по Днепру они бы пойти побоялись.

Но кто вечен и неизменен, так это ханжушки — профессиональные молитвенные богомолки. Воистину, сколько прошло лет, а посещающие религиозные учреждения если о ком негативно отзываются, так только о них.

» Read more

Жизнь каждого человека уникальна. Казалось бы, множество сходных черт и ситуаций, общая история, но всё-таки каждому дано что-то своё особенное. Андрею Сергееву выпало на долю провести жизнь так, чтобы о ней после написать и получить за то литературную премию «Русский Букер». Фрагменты прошлого выуживались из памяти хаотично и в случайном порядке помещались автором на страницы. Сперва детские воспоминания, после предвоенные и следом военные годы, поступление во ВГИК, беседы с Пастернаком, вперемешку с пересказом жизни родителей и деда с бабкой. Все это получило название «Альбом для марок».

Сергеев по-детски категоричен. Изначально выбранный оттенок сопровождает повествование с первого до последнего абзаца. И данный оттенок имеет цвет «испражнений». Допустимо такое видение действительности принимать, пока описывалось детство. Но орально-анальная фаза развития должна была закончиться, а автор продолжил повествование в прежнем духе. Не может бесконечно вызывать улыбку юмор, неизменно продолжающийся оставаться на уровне туалетного. Всему полагается своё время и место, в случае Андрея Сергеева приходится говорить о ровном повествовании, словно не ребёнок вырос во взрослого, а взрослый продолжил оставаться ребёнком.

Впрочем, отразить прошлое Сергееву удалось. Описываемые им сцены свободно преобразуются в картинку. Детали, сообщаемые Андреем, редкой ценности информация, сохранять которую никто не станет, если она не является важной составляющей личного прошлого. Сергеев до войны был ребёнком, а значит смотрел на происходившее детским взглядом. Интереснее прочего для него было читать «Мурзилку», где в рисованной форме подавались истории об испанской гражданской войне. Играя, дети могли называть друг друга фашистами, обсуждать меткость злых финских стрелков. И всё бы ничего, не акцентируй Андрей через раз внимание не фекальной теме.

Вместо описания военных лет Сергеев поднял справки из семейного архива. Разбирая их, он в подробностях поведал о родителях. Потом о деде с бабкой, причём почти о тех же самых событиях. «Альбом для марок» хорош, если его воспринимать летописью рода Сергеевых самими Сергеевыми. Прочий читатель, знакомящийся с приводимыми документами, так и не поймёт, зачем автор сообщал ему сведения, о которых сам от кого-то слышал, решив теперь поделиться ими с бумагой.

Последующее становление автора — это его учёба во ВГИКе и ИнЯзе. Среда сугубо интернациональная. Посмеяться Сергеев находил над чем. Разнообразие тому способствовало. Про фекальную окраску можно лишний раз не напоминать. Таковой юмор всё чаще фильтруется и не воспринимается читателем, смирившимся с манерой изложения автора. Это его жизнь — о ней он имеет право рассказывать так, как считает нужным. Рамки приличия Андрей не переходит.

Позже придёт момент, когда Сергеев сконцентрируется на стихотворном творчестве. Понимая обилие стихотворцев, создающих вирши на любой вкус, нечто подобное создавал и автор. Самое странное, всякий поэт мнит себя гением, возмущается критике и выдаёт на-гора ещё, ещё и ещё рифмованных строчек. Наполнил оными «Альбом для марок» и Андрей Сергеев. Но стихотворения — это вещь почти интимная, продукт измышлений затаённых от всех мыслей. Делиться ими — не значит принимать их последующее осуждение. Человек сказал — того ему достаточно. Сергеев чрезмерно зациклился на себе, пытался представиться читателю в свете творца прекрасного.

И вот долгожданная встреча с Пастернаком. Поэт приветствует поэта. Судьба свела двоих под непечатным знаком. Поэт никогда не станет ждать поэта. Их души родственны, возможно, никто не думал о таком. Поэту не дано понять поэта.

» Read more

Какой родитель не любит рассказывать про своих детей? Пусть окружающим это и не интересно. Кто же такого родителя откажется слушать? Сколько азарта в его глазах, сколько радостных эмоций. Он приводит примеры озорства, либо сообщает о грустном, но непременно восхищается непосредственностью детей. А если при этом родитель умеет ладно переписывать их похождения, то получится нечто вроде «Денискиных рассказов» Виктора Драгунского. Не просто набор коротких бытовых зарисовок, а полноценная энциклопедия мальчишеского мышления.

Подходить со взрослой меркой к пониманию детей не следует. Не следует! Взрослые видят в окружающем мире множество опасностей, от которых стремятся оградить психику подрастающего поколения. Зачем? Это происходит вследствие непонимания психологии детей. Нужно обязательно вспомнить, что значит быть ребёнком. Как ты будешь воспринимать ту или иную опасность. Неужели детей следует ограждать от жестокостей? Скрывать от них правду, а после бросить без предварительной подготовки, промыв им голову запретительной информацией, способной лишь усилить влечение к запретному? Нет! Поэтому взрослым, для начала, подойдёт чтение «Денискиных рассказов».

Главный герой историй Виктора Драгунского — юный школьник, попадающий в различные смешные и не очень ситуации. Он не испытывает давления родительского контроля, познаёт жизнь в меру имеющихся у него способностей и, самое главное, никогда не унывает, поскольку никто его не укоряет за проступки, а с очень даже большим удовольствием выслушивает об очередном похождении. Не слушается юный школьник мнения учителей, понимая их несоответствие собственным представлениям. Одно дело — лично судить о чём-то. И совсем другое — впитывать сомнительную информацию. Учитель по музыке может требовать петь согласно мелодии, то есть подчиняться определённой модели, действовать сообразно ожиданиям. А учитель литературы заставлять понимать литературные произведения с такой стороны, словно он не с Земли родом, а с Луны свалился. Так и на уроке музыки лучше громко исполнять любимую песню, получая от того удовольствие и отрицательную оценку, нежели уподобиться, что-то там мямлящему себе под нос, отличнику.

Герой «Денискиных рассказов» отличается самостоятельностью. Он всегда принимает требуемые обстоятельствам решения, обязательно добиваясь желаемого результата. Но так как Драгунский подаёт истории с юмором, то герою предстоит проходить через испытания, а не с лёгкостью добиваться желаемого. Да, он может украсть, причём делая это неосознанно, или провалиться на выступлении. Разве стоит из-за этого ребёнка укорять и применять к нему какие-либо меры? Разве он должен соответствовать определённым представлениям о получающем хорошее воспитание? Герой «Денискиных рассказов» всего-то мальчишка, он ведёт себя так, как должен вести себя мальчишка. И ему за это ни капельки не стыдно.

«Позвольте!» — вскричит впечатлительный родитель. «Позвольте!» — задумаются чиновники. «Позвольте!» — подхватят СМИ. «Это возмутительно! Этого не должно быть! Надо установить ответственных! Наказать! Предупредить! Оградить! Навешать ярлыки! Не допускать повторения!» — добавят они все, словно забыли собственное детство. «Прочитайте же наконец Денискины рассказы Виктора Драгунского!» — будет им дан ответ. «Остудите пыл! Посмотрите на жизнь проще! Не провоцируйте подрастающее поколение чрезмерной заботой!» — будет добавлено им сверх пожелания ознакомиться с Денискиными рассказами. «Вы забыли историю? Вы хотите превратить человека будущего в человека умственно стерильного? Не слишком ли вы заигрались в гуманизм?» — станет предпоследним аргументом в пользу прочтения историй Виктора Драгунского. «Ребёнок должен расти, ему следует помогать познавать мир. Он должен видеть всё таким, каким оно является на самом деле. Или радетелям стыдно за то общество, которое они сами породили? Лучше ребёнку понять заблуждения взрослых и поступить наоборот, чтобы гуманизм шёл изнутри, а не был навязан сверху!» — самый последний возможный аргумент.

Заблуждение современного общества в том, что оно, словно старый боцман из романа Джека Лондона, желает продлить угасающую жизнь, обманывая доверяющих ему людей, чем ведёт этих самых людей на погибель, зато старый боцман продолжает чувствовать себя нужным обществу. И когда люди понимают, что их обманывали, они более не хотят быть водимыми за нос. Лучше предоставить подрастающему поколению самому решать, каким ему быть. В итоге всё образуется так, как оно должно стать. Любые ограничения будут порождать агрессию. Следовательно, придёт время перемен. Теперь всем должно быть понятно: прежде чем браться за детей, нужно ознакомиться с энциклопедией мальчишеского мышления — с «Денискиными рассказами».

Перечень историй Виктора Драгунского о Дениса Кораблёве: Он живой и светится, Надо иметь чувство юмора, Слава Ивана Козловского, Одна капля убивает лошадь, Красный шарик в синем небе, Кот в сапогах, Сражение у чистой речки, Друг детства, Дымка и Антон, Ничего изменить нельзя, Заколдованная буква, Синий кинжал, Мотогонки по отвесной стене, Третье место в стиле баттерфляй; Сверху вниз, наискосок; Не пиф, не паф; Англичанин Павля, Смерть шпиона Гадюкина, Старый мореход, Запах неба и махорочки, Двадцать лет под кроватью, Девочка на шаре, Расскажите мне про Сингапур, Что я люблю, Что любит Мишка, Тайное становится явным, Профессор кислых щей, Главные реки, Зелёнчатые леопарды, Удивительный день, И мы, Шляпа гроссмейстера, Ровно 25 кило, Здоровая мысль, Похититель собак; Где это видано, где это слыхано; Куриный бульон, … Бы, Арбузный переулок, Слон и радио; Не хуже вас, цирковых; Мой знакомый медведь, Гусиное горло, Рыцари, На Садовой большое движение, Человек с голубым лицом, Рабочие дробят камень; Пожар во флигеле, или Подвиг во льдах; Хитрый способ, Как я гостил у дяди Миши, Белые амадины, Чики-брык, Подзорная труба, Дядя Павел истопник, Фантомас, Приключение, Тиха украинская ночь, Сестра моя Ксения, Поют колёса – тра-та-та.

» Read more

Сказано вам — не виноват Апулей. Не был он магом. Жил, веровал, совершал обряды, познавал мир, но не занимался магией. Ибо кто в Римской Империи прибегал к магическому искусству, тех, в лучшем случае, высылали, в худшем — казнили. Не сносить головы и Апулею, не умей он ладно сказывать истории. Время сохранило для нас его «Апологию» — защитительную речь. По ней мы можем судить о таланте человека, сумевшего снять с себя обвинения, оставив в дураках всех, кто был против него.

Следует обязательно сомневаться в увиденном и услышанном. Не Декарт первым задумался о необходимости всё подвергать сомнению. Таких же мыслей придерживался Апулей. Потомки понимают, не так чист на руку Апулей, каким себя выставляет. Никто в здравом уме не станет подтверждать смертельно опасные обвинения. По этой причине пришлось ему измышлять оправдательные мотивы для своих действий. Разве не склонен был к магии Апулей? Был склонен. Но не занимался он магической практикой. Всего лишь старался понять действительность.

Мы лишены возможности вникнуть в суть произошедшей ситуации с Апулеем, в результате которой пострадали интересы ряда римских граждан. Дело коснулось брака с женщиной в возрасте, а также связанной с этим событием финансовой составляющей. «Апология» показывает речь одного Апулея, с иронией разбивающего возводимые против него обвинения. Оппоненты старались выставить его магом, приводя в пример случаи, с обычными людьми случающиеся редко. Как-то ведь он соблазнил вдову, отчего-то рядом с ним упал и забился в судорогах мальчик, зачем-то из Африки прислал знакомому зубной порошок, он даже смотрит на себя в зеркало и потрошит рыбу без цели её съесть.

Пришлось Апулею показывать, настолько он много знает, как стремится знать больше. Не просто существует, а старается понять смысл сущего. Он поэтически одарён, может произносить речи часами, чему потомки и становятся свидетелями, если берутся за чтение сохранившейся искромётной защитительной речи Апулея. Было бы интересно посмотреть на судебный процесс со стороны, понять лучше столкновение интересов. Представить обвиняемого в магии человека действительным магом, манипулирующим сознанием любопытствующей толпы. Отчего-то кажется, что так и было. Спас положение подвешенный язык Апулея. А может и не спас — о вынесенном судом приговоре сведений не сохранилось.

Харизматичной личностью был Апулей. Лучше его удастся понять, дополнительно ознакомившись с произведением «Метаморфозы, или Золотой осёл». «Апология» сама по себе воспринимается подобием художественного произведения, настолько же воспринимаемого новаторским для Древнего Мира, как сказание о похождениях превращённого в непарконопытное животное человека, но всё же остаётся примером речи защищающегося от обвинений. Что выдумано, а что правда — согласно высказыванию Апулея о сомнении — неизвестно.

До нас дошли и другие работы Апулея. Например, «Флориды» и «О божестве Сократа». Они понимаются набором максим, собранных в одном месте. Апулей показал широту знаний, его интересовало абсолютно всё. Мы видим его познания в медицине, осведомлённость о географии Индии, Карфагена, острова Самос. Разбирается он и в поведении попугаев. Знает об осаде Трои. Размышляет об иерархии демонов. Не обходится без философии — упоминает Платона и Лукреция.

Не уставайте познавать мир. Познавайте его так, чтобы вызывать подозрение у окружающих. Говорите окружающим об этом вздорные мысли. Вздор — есть лучшее средство для понимания действительности. Действительность только тогда раскрывается, когда понимается в новом смысле. Смысл важнее домыслов, ибо домыслы предполагают смысл, а смысл — утверждает правоту домыслов.

» Read more

Древнеримская беллетристика — чудо-расчудесное. Переписанная ли она с греческих первоисточников или является самобытным явлением, редкие пережившие века произведения могут и ныне вдохновить писателей на создание схожих, но всё-таки неподражаемых литературных работ. Разве не вдохновился Боккаччо, создавая «Декамерон»? Разве не адаптировала одну из повестей графиня де Сегюр специально для маленьких читателей? Разве не мог Мо Янь ознакомиться с «Золотым ослом», прежде написания примечательного романа о жизни в шкуре разных животных?

Ничего в сущности не меняется. Человеческие нравы остаются без изменений. Это только кажется, будто где-то появляются требования к содержанию литературных произведений, навязанных с высоты некоего понимания морали. Слишком мало нам известно трудов писателей древности, чтобы однозначно судить, как было раньше. Мы видим наше с вами положение, продолжая исходить в требованиях из собственных предпочтений. Практика показала — бульварщина переживёт века, составив компанию серьёзным произведениям. Человеку хочется радоваться и смеяться никак не меньше, нежели предаваться постоянно его сопровождающей пронзительной грусти. Поэтому «Метаморфозы» Апулея бережно хранились, высоко ценились, несмотря на провокационное содержание, дошли в удобоваримом виде.

В своём трагикомическом произведении Апулей поведал читателю, как трудно человеку жить в ослиной шкуре — им помыкают, его бьют и даже сексуально домогаются. Красоту «Метаморфозам» придают внутренние истории, которые главный герой подслушивает. Легко воссоздать картину Римской Империи времён её наивысшей точки развития при Антонинах, увидев не самое процветающее общество, скорее погрязшее в постоянных пороках. Люди боялись спокойно передвигаться из-за обилия на дорогах грабителей, могли утром не проснуться в домашней постели, будучи ограбленными и убитыми. Думается, потчевали в харчевнях посетителей не мясом со скотобойни, а человечиной, что было бы похоже на правду, оговорись о том Апулей.

В «Золотом осле» изрядное количество мистических элементов. Происходящее на страницах можно сравнить со сновидением. Только во сне может подобное привидеться. Убитый на твоих глазах человек не может оказаться после живым. Не может он потом при необъяснимых обстоятельствах умереть, будучи уже живым. Жестокости на страницах произведения Апулея хватает, не порождённой магическими силами, а обыденной, возможной при представленных вниманию читателя обстоятельствах. Хватает физиологических подробностей — от отправлений без свидетелей до испускания нужды непосредственно на них. Про эротическую составляющую произведения можно не упоминать, римляне в этом плане вышли вполне с ожидаемой стороны.

Всегда, говоря о «Метаморфозах» Апулея, упоминают историю про Амура и Психею. Она занимает три главы и продолжается драматическим развитием судьбы связанных с ней людей. Только кажется, будто главный герой «Золотого осла» старается найти средство для спасения, вне собственного желания переходя из рук в руки. Он тесно связан с происходящими событиями. Не стань ослом, давно был бы убит. А так у него есть надежда. Не один он терпит неудачи, случаются беды и пострашнее. Хоть и кажется тяжёлой жизнь в ослиной шкуре, только в человеческом обличье она гораздо труднее.

Судить о «Золотом осле» было бы проще, будь известно об Апулее больше, нежели он сам о себе написал в своих же произведениях. Магическая составляющая книги имела важное значение и в жизни Апулея тоже. Последние главы «Метаморфоз» прямо о том говорят читателю, сообщая о духовном росте главного героя, отринувшего былые устремления в угоду жреческим предпочтениям: он познал радости и несчастья, прошёл путь от безликого странника до набравшегося ума-разума мужа. Надо полагать, таким же образом прошла жизнь Апулея — от «осла» до уважаемого всеми человека.

» Read more

Не будем во всём верить Дарреллу, рассказать он мог много о чём, много о чём он мог и умолчать. Книгу «Моя семья и другие животные» он писал, и стоит понимать писал сугубо ради единственной цели, для заработка денег, которые пойдут на организацию экспедиций и создание своего зоопарка. Поэтому и рассказывает Даррелл о собственном детстве, поскольку иного выбора у него уже не осталось. Перед читателем предстал десятилетний Джеральд в окружении семьи, во время их совместного пребывания на греческом острове Корфу.

Что делать на острове ребёнку? Весело проводить детство, изучать фауну и попадать в различные неприятности. Именно этим Даррелл и занимается. Нормального общения со сверстниками у него не получалось, хотя греческий язык он достаточно хорошо научился понимать. Образование Джеральд получал на дому, что также сказалось на отсутствии в кругу его общения равных ему по возрасту. Даррелл об этом не говорит, для него не существует на острове никого, кроме матери, братьев, сестры, таксиста, учителей и приходящих в гости людей. Все встречаемые им на острове оказывались весьма странными, можно смело сказать — помешанными, если сам Даррелл их себе не воображал, если они в действительности существовали. В любом случае, след сих личностей постоянно загадочным образом терялся и лишь Джеральд один может говорить про их реальность.

Это ли сказалось на пристрастии Даррелла к животному миру? По утверждению сторонних источников, первым словом Джеральда было «Zoo». Всё-таки причина пристрастия к животным кроется именно в отсутствии у Даррелла адекватного общения с людьми, вследствие чего он предпочитал приносить домой разнообразных существ, создавать для них приемлемые условия и наблюдать за ними. Сам Джеральд говорит, что во время обучения ему нравилось делать акценты на развлекательной составляющей учебного процесса, вроде запоминания имён слонов из армии Ганнибала и придания значения фактам из серии — какое первое животное увидел Колумб в Новом Свете. А раз так, значит интерес у него проявился с юных лет. Поэтому на всю оставшуюся жизнь он прикипел к единственному делу, ради которого дышал и благодаря которому он стал тем — кем известен потомкам.

Как проходило детство Даррелла? Так как книга «»Моя семья и другие животные» автобиографическая, то для ответа на данный вопрос достаточно ознакомиться с её содержанием. Вследствие разных потребностей семья постоянно переезжала. Росли дети, у них возникали новые потребности. Кому-то не хватало места для размещения приглашённых гостей, а одному юному натуралисту и того требовалось более ему необходимого, ведь нужно было создавать условия для питомцев, им и отдельную ванную подавай и комнату бы не помешало выделить. Повезло Дарреллу с матерью, она находила возможности удовлетворять растущие потребности взрослеющих детей. Джеральду осталось беззаботно проводить детство. После семье придётся вернуться в Англию, как говорит Даррелл, наступил момент для продолжения обучения.

Как относиться к творчеству Даррелла? Пожалуй, Джеральд действительно любил природу. Он не испытывал к живым существам отвращения и не делал различий между ними, то есть не считал часть из них важными и полезными, другую часть — бесполезными и вредными. Всему должно быть место на планете — все должны уважать друг друга. Как следует сохранить одни виды, так не допускать уничтожения прочих. Безусловно, в обществе периодически вспыхивают вспышки ненависти, будто мотивированные, но мотивированные сиюминутными интересами. Всё приходит и всё уходит — нужно быть добрее и не обострять. Не только Даррелл этому учит.

» Read more