trounin.ru

Куприн оставил не так много очерков о писателях, как того хотелось. Говорил он кратко, затрагивая основные черты творчества. Чаще Александр отзывался в возвышенных тонах, с уважением относясь к людям, посвятившим жизнь литературной деятельности. Какие бы они не преследовали принципы, их убеждения заслуживали лишь уважения. Не нужно лишний раз говорить, что человеческое достоинство измеряется желанием создавать важный для общества продукт. Ни один писатель не работал в личных интересах, так или иначе воссоздавая на страницах надежды ограниченного круга. И ни один писатель не мог надеяться на признание, не ориентируй он присущие ему убеждения на могущих ими заинтересоваться. Приятно произносить такие слова в адрес и самого Куприна, пусть и устами человека, чьи заслуги перед литературой ничтожны.

Среди очерков в первую очередь стоит остановиться на восприятии Александром художественных творений Редьярда Киплинга. Первоначально этот английский писатель предстал Куприну в качестве превосходного детского писателя. Была предпринята попытка понять его произведение «Смелые мореплаватели». Ничего оригинального в сюжете не имелось. Обыкновенное повествование о герое, попавшем в непривычные ему условия существования. Известно, как отважным в литературе может стать каждый, главное — запастись благоволением рассказывающего о твоей судьбе. Но как бы не излагал Киплинг, он желал донести показываемую им историю до детей, пробуждая в них стремление казаться значительнее, нежели предопределено. В подобном духе требуется писать и русским писателям. Куприн с сожалением замечает об отсутствии в стране работников пера, специализирующихся на детской литературе. Лишь Мамин-Сибиряк является исключением, чьи истории одинаково интересны читателям разных возрастов.

Позже Александр вернётся к переосмыслению наследия Киплинга. Редьярд уже не детский писатель, а воинствующий джингоист, оправдывающий господство имперской политики Британии. Люди в его произведениях становятся расходным материалом, обеспечивающим могущество направляющей их власти: пусть процветает Англия — прочее не имеет значения, какими бы не были совершаемые сим государством действия. Приходится признать, до той поры, пока в стране есть люди с таким ходом мыслей, ей обеспечено процветание. Куприн ни к чему не подводит читателя, сообщая, каким образом следует понимать творчество Киплинга.

Смерть Антона Чехова побудила Александра написать ряд очерков. Необходимо отметить добрый нрав к окружающим. К Чехову тянулись все, особенно дети и животные. Если кто его пытался оскорбить действием, ему оказывалось достаточным укорить ответным словом, что заставляло обидчиков пылать от стыда. Особенно стоит отметить отношение Чехова к начинающим писателям — он всех убеждал в присущей им способности рассказывать. И каждый может писать, для этого нужно ежедневно трудиться, вырабатывая манеру изложения. Не всем дано сразу создавать удивительные по наполнению произведения, не всем дано быть подобными Льву Толстому, но каждый писатель должен стремиться добиться признания именно себя. Сам Чехов говорил, что благодаря ему журналы стали обращать внимание на короткие рассказы, до того никогда их всерьёз не воспринимая.

В качестве примера можно взять содержание очерка Куприна о Брешко-Брешковском. Данный писатель занял требуемую ему нишу, создавая произведения сомнительного наполнения. Александр даёт определение порнографии. У Брешко-Брешковского женщины всегда жаждут мужчин, уподобляясь низким созданиям с низменными желаниями. Если у такой литературы находился читатель, то её нельзя осуждать. Не всем читать о смелых героях Киплинга или юмористические рассказы Чехова, кому-то более требуется проводить время за вольными эротическими фантазиями, находя произведения с необходимым сюжетом.

Александр не раз выступал с очерками об умерших литераторах. Высказался он и о жизненных принципах Ангела Богдановича, чьё здоровье пострадало от революционной борьбы с сопутствующими ей наказаниями от правящего режима. Человек железной воли, Богданович имел тяжёлый характер. Он не проявлял симпатий, оставаясь скупым на эмоции. Если чьё-то произведение не устраивало, он его отвергал, просто сообщая, что оно не подходит. Если подходило, публиковал без лишний объяснений. В той же мере уважительно Куприн отозвался о творчестве умершего Гарина-Михайловского, жалея о скоропостижной смерти хорошего человека.

Есть у Александра очерк о литературном наследии Кнута Гамсуна. О нём самом он ничего не знал, кроме сведений о низкой популярности в родной для Кнута Норвегии и высокой оценке творчества Чеховым. Надо полагать, российский читатель знает о Гамсуне ещё меньше его соотечественников, поэтому Куприн посчитал нужным пересказать сюжеты произведений, заодно указав на невозможность иметь последователей. Ежели кто возьмётся писать подобно Кнуту, будет поднят на смех.

Иным писателям только смех и нужен. Как вариант, Марк Твен. Но какой ныне стал смех? Кажется, отношение к юмору изменилось после смерти Твена. Никаких высоких материй, сугубо посредственность. Когда на первое место выходят шутки о низменном, значит моральные качества людей пошли по неверному пути. Это уже называется не смехом, а ржанием, к чему следует проявлять печальное сочувствие. Лучше вспомнить творчество классиков, допустим Николая Гоголя, заново перечитывая и получая эстетическое удовольствие.

Куприн проявлял интерес к Джеку Лондону, называя самым успешным писателем. Он сожалел о его скоропостижной смерти, желая лучше понять через чтение «Мартина Идена». Александр отмечал богатый жизненный опыт, помогавший Лондону рассказывать истории о людях при тяжёлых жизненных обстоятельствах. Одно оказывалось плохо — малое количество произведений из наследия писателя доступно русскому читателю.

Довольно сумбурно и пространно Александр отозвался о Дюма-отце, восстанавливая по памяти утраченный текст. О нём он сочинил скорее беллетристику, нежели составил очерк. Сообщал Куприн и о Максиме Горьком в 1937 году, но оставим это без внимания.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что видишь, о том лучше не рассказывать. Зачем обнажать язвы повседневности? Легче от этого не будет, исправлять ситуацию никто не станет. Никуда не денешься от желания поделиться. Что сидит внутри человека, он должен перебороть сам. Всё обречено сгинуть, ибо иного выбора у людей не существует. Как не желай им блага, не пытайся образумить, в душе и ты являешь точно таким же, кого взялся осуждать. Всякий индивидуум повязан с социумом, как бы ему не казалось иначе. Другого быть не могло, поэтому нужно относиться снисходительно и не ломать имеющееся. Попробуй исправить сейчас, столкнёшься с общим несогласием. Давайте отправимся вслед за Куприным на Донбасс и в Царицын, дабы лично убедиться.

Сперва заметка «Загадочный смех». Александр поделился рецензией на театральное представление, рассказав о происходившем на сцене действии. Занавес светской жизни закроется, чтобы в 1896 году открыться в промышленных регионах страны. Куприн отправился на «Юзовский завод», от которого вскоре запылает злобой главный герой «Молоха». Прожорливое предприятие не знает отдыха ночью и днём, поглощая один ресурс, выдавая взамен другой. Стоит производству остановиться, дорогостоящая конструкция выйдет из строя.

В 1899 году Александр пишет очерк «В главной шахте». Не самое приятное впечатление, связанное с условиями труда рабочих и с образом жизни самих рабочих. Молох истинно с азартом поглощал человеческие души, никому не позволяя освободиться. Находясь в продуваемом тесном пространстве по восемнадцать часов, люди промокали от льющейся на них воды, стараясь продвинуться в ещё более тесное пространство. Уставая от тяжёлых смен, они получали достойную их труда плату. Полученные деньги не уходили далее рабочего посёлка, оседая в увеселительных заведениях. Кто не сгорал от удушья, тот обращался в пепел под парами алкоголя. Если предпринимались попытки покинуть шахту, возникало желание вернуться. И снова тяжёлый труд, и снова вместо отдыха веселье. Если случится обвал, то спасать не станут. Молох торжествовал, чему человек даже не старался противиться.

Зачем спасать людей, не желающих иной судьбы? «Путевые картинки» — дополнительное подтверждение. Важнейшей из этих картинок станет «Царицынское пожарище». Новое подтверждение халатного отношения ко всему. Виноват в том пожаре оказался не злоумышленник, а рядовой обыватель, безразлично ко всему относящийся. Потому и надо начинать с себя, не ожидая, когда помощь придёт сверху. Выше находятся точно такие же люди, которые прежде не особо следили на совершаемыми ими действиями. Так отчего они станут заботиться о благе, ежели сам человек ничего не предпринимает для его достижения?

В Царицыне заготавливали лес. За его хранением не следили, сваливая кучами, где окажется удобней. Продукцию не страховали, не задумываясь о возможной утрате. И когда полыхнуло, тогда рухнули надежды на будущее, сгорали состояния, обращая в прах накопления. Подобная безалаберность присутствует повсеместно, как и безразличие к своему и чужому имуществу. Пока не случится происшествия, никто не задумается наперед, не предпримет оберегающих мероприятий. Но стоит быть беде, начинают проливаться слёзы и ищется сочувствие, тогда как следует осуждать, пусть сам подвергнешься осуждению. Надо возмущаться безалаберности, а не ей потворствовать, тогда не придётся показывать изначально ложное сочувствие.

Пожар утих. Его причины остались непонятными. Мужики продолжают курить рядом с лесом, горько сетуя на постигшее их несчастье. Им не понять, не надо пытаться объяснять. Дай таким право управлять, сгорит всё Россия. И продолжит тлеть впоследствии. Мужики останутся теми же, они продолжат серчать, сами потворствуя несчастливой к ним доле.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Хорошо не там, где нас нет, а там, где мы прежде не бывали. Объяснение тому простое — рассказы людей, тамошние места посещавших. Стоит ли им верить? Лучше поверить, иначе придётся разочароваться, если самостоятельно удостовериться в ими описываемых красотах. Может Куприну никто не рассказывал про прелесть Лазурных берегов, но мнение у него всё равно получилось негативное. Он не смог найти добрых слов, поэтому читателю предстоит усвоить критику Александра. Нигде не понравилось ему, а ведь он посетил Ниццу, Монте-Карло, Геную, Корсику, Марсель и Венецию.

Тяжесть путешествия Куприн понял сразу, стоило ощутить нехватку воздуха в Альпах. Вскоре он понял и то, что не было нужды брать большое количество вещей, лишь затрудняющих передвижение. Оказалось полезным притворяться глухонемым, поскольку так проще общаться с людьми, если не знаешь их языка. Ежели владеешь английским, тем более лучше молчать, как бы не случилось плохого отношения со стороны местного населения.

Александр сразу начинает ругать Ниццу, представляя её городом-недоразумением. Построенная в болотистой местности, она является курортом для располагающих свободной наличностью. При этом Ницца не имеет постоянных жителей, оживая к приезду туристов. Со всей Франции и Италии съезжаются мастера различных способностей, зарабатывая в сезон требуемые им денежные средства. Что же ещё возмутительного увидел Куприн? Например, трупы крыс в водоёмах. Остаётся недоумевать, зачем английской королеве понадобилось иметь курорт в столь сомнительной местности, где во времена римлян жили только рабы.

У читателя есть радужные представления о Монте-Карло? Придётся огорчить. Сей город не соответствует ожиданиям. Вся его прелесть — казино. И ничего другого тут заинтересовать не может. А на чём строится привлекательность казино? Проигравшие возвращаются, дабы отыграться, а выигравшие — снова выиграть. Благодаря такому отношению к человеческому азарту, Монте-Карло не знает отдыха от прибывающих игроков, извлекая на том одном значительную прибыль. Куприн получил сильное впечатление, потому он не раз вернётся в будущих произведениях к историям, сообщённых ему в Монте-Карло.

Александру не повезло и по причине забастовки моряков, вследствие чего появились трудности в перемещении между городами. Обыденно говоря, Куприн передвигался на попутках. Скоротечно обойдя Геную, он проявил интерес к Корсике, стараясь всюду найти свидетельства о Наполеоне, обращая внимание даже на привычки корсиканцев. Неспроста император Франции принимал определённые позы, в таких Александр видел и жителей острова. Сам же Куприн замечает, что корсиканцы могут подражать Наполеону: крайне трудно разобраться в проводимых наблюдениях без обладания необходимой информацией.

В Марселе Александр приметил центральную улицу, тогда как в остальном город не является примечательным. Не восхитился Куприн и Венецией, видимо по той же причине, которую отмечает всякий побывавший в сём граде на воде: отсутствие канализации. На том знакомство Куприна с Лазурными берегами завершилось. Из прочих впечатлений стоит отметить танго и бокс. И об этом Куприн напишет в произведениях, когда для того подойдёт требуемый момент.

Выводы Александра логичны. Не нужно никому верить, особенно гидам. Не следует отправляться в путешествие в составе организованной группы, тогда не сможешь толком понять, где побывал. Но важнее не брать на сдачу итальянские деньги, ибо их нигде не принимают. Остаётся положиться на мнение людей, побывавших на Лазурных берегах после. Настолько ли всё соответствует рассказанному Куприным по сию пору? Неужели нет ничего приятного в посещении достопримечательностей юга Франции и севера Италии? Придётся все-таки думать, Александр проявил излишне критичное отношение к восприятию нравов иных стран.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Начало правления Петра I омрачилось бунтом стрельцов в мае 1682 года. Было тогда царю десять лет, происходил он из рода Нарышкиных. Был он младшим братом почившего царя Фёдора, болезного царевича Ивана и царевны Софьи, происходивших из рода Милославских. Зрело недовольство в боярской среде, желавшей лучшего. Забыли бояре, как при Иване Васильевиче тем же занимались предки их, в крови после утонув, проливавшейся руками грозного правителя. Восстали бояре, подстрекаемые Милославскими, требуя дать регалии царевичу Ивану, ибо ему полагалось царём стать, пусть и болезный он. Почему всё так произошло? Излишне ласков царь Фёдор к народу был, заботился о его благосостоянии, тем и разбаловал людей, воспитав не радетелей за Отечество, а кровопийц, в пьянстве и веселье дни проводящих. Тем и стрельцы занимались, забыв о важности своего значения. И когда начался бунт, не смог остановиться народ, ибо не останавливается толпа, начав движение.

Потомки тех событий думали, что до Петра I на Руси жили варвары. Чем Стрелецкий бунт тому не подтверждение? Не смотрели далее париков они своих, не желали искать под своею посыпанной пудрой истину прошлого. Не из звериного чувства произошло непоправимое, а из-за чванливости и скудоумия, человеку во все времена присущего. Дали повод черни власть над ними поставленными почувствовать, усадили за один стол с собой и замечаний им не делали. Не лучше ли жить под рукою иноземного правителя, нежели дозволить править из низов выходцам? Пошла чернь порядки наводить, лишь кровь умея проливать и продолжать пьянствовать. Где тут о благе говорить, коли померкло небо над самодержавием. Хорошо, не желали стрельцы ничего определённого, требуя регалии вручить царевичу Ивану. И бунт свершился, ибо сказали стрельцам: «Убит Иван!».

Но не был убит Иван. Не знал он горя в жизни своей. И власти он не требовал. Остановиться бы бунту, да началось уже движение. Полетели на колья сторонники Нарышкиных, изрублены в куски тела их были. Полетели на колья и сторонники Милославских. Никто в упоении от кровопролития думать никогда не старается. И кололи, и резали стрельцы бояр до вечера, не находя успокоения. А после отправились пьянствовать, нисколько о произошедшем за день не сожалея.

Глупый народ, думать не умеющий. Обманули его, заставив совершить преступление. Одуматься бы ему, прознав о заблуждении, да не одумался. Испугался народ гнева царского, не мог принять должное ему за грехи наказание. Может и успокоился бы народ, не гневи его речи бояр, происходящего будто не понимавших. Скажи слово ласковое и прости души заблудшие, один из пастырей. Стоило ли тебе в чванливости тебе присущей в свинстве народ обвинять? Не простит таких обвинений человек, пожелав расправиться с обидчиком. Потому бунт не утих, становясь страшнее с каждой минутой последующей.

Подробно о том рассказал Сумароков, всякого боярина упомянув по имени. Перечислил, кому какая доля досталась, если был он чернью растерзанным. Сказал и о пристрастии каждого к Милославским или к Нарышкиным. И сказал о четвёртом дне бунта стрельцов, когда провозглашён был Иван соправителем Петра, а Софья над ними наставницей. Тем закончился первый Стрелецкий бунт, не было иных последствий после него, и не было понесших наказания за произошедшее. Наоборот, чернь возвысилась и жила лучше прежнего, опять проводя дни в пьянстве и веселье.

Желал Сумароков написать и о втором Стрелецком бунте в 1698 году. Что подвигло чернь на новое восстание? Получали они повышенное жалование, вкушали за одним столом с боярами, истинно Россия уподобилась Риму времён солдатских императоров, дозволяя черни диктовать условия существования государства. Хотел об этом рассказать Александр подробно, но не успел, ибо сохранившиеся его рукописи о втором Стрелецком бунте обрываются едва ли не сразу.

Автор: Константин Трунин

» Read more

О хождении на Флорентийский собор осталось в летописях сообщение. Случилось то в годы папы Евгения IV, задумавшего позиции понтификата своего поставить превыше всех прочих христианских церквей. Собрал он для того патриархов земель многих, в числе прочих пригласил митрополита Киевского и всея Руси Исидора. О том сказание сложилось, поведанное человеком, до того заграничной жизни не знавшего. Шёл он рядом с Исидором и делился всем увиденным, особенно уделяя внимание пройденному расстоянию между населёнными пунктами.

В 1437 году Исидор вышел из Москвы и направился в Тверь, далее в Новгород, после в Псков. В дороге к нему присоединился Авраамий Суздальский. Предстояло продолжить путь по немецким землям. Первым иноземным городом стал Коспир, затем Юрьев. Нигде не отказывали Исидору в гостеприимстве, всюду встречали с радостью, надолго упрашивая остаться. На первых порах подмечали путники, сколько встречается православных обителей. Чем далее пролегал их путь, тем менее они видели исповедующих христианство греческое. Уже в Юрьеве оказалось заметно различие во взглядах на религию, но там же стало очевидным отличие уровня жизни. Не зря путники дивились множеству каменных строений в пределах иностранных государств.

Перед путешествием через море Исидор посетил Ригу, задержавшись в сем городе на восемь недель. Передвигаясь по морю, пришлось молиться Богу, упрашивая о попутном ветре, ясной погоде и уберечь от готландских пиратов, ибо противилась морская стихия, не давая кораблю спокойного плавания. Но стоило путникам вновь сойти на берег, как они словно в далёких от понимания областях оказались: дороги вымощены камнем, повсюду вода и фонтаны, статуи дивной искусной работы. Куда бы не шли, везде видели это: и в Любеке, и в Люнебурге, и в Нюрнберге. Ещё одно подметили путники, чем ближе к Полониным (Альпийским) горам они подходили, тем сильнее отличался язык, от слышанного ими ранее. Прошли путники даже город Понт, откуда Пилат родом.

Дойдя до Фряжской земли, остановились в Ферраре, где их встретили папа Евгений IV, греческий император Иоанн и Вселенский патриарх Иосиф. Там же в октябре случилось первое заседание собора. О чём шла речь в хождении не сообщается, не для того оно сложено. Перечисляются даты всех заседаний, продолженные вплоть до июля, но уже во Флоренции. Дивились путники в городах фряжских часам, состоявшим из фигур удивительных, совершавших занимательное представление. Поделился составитель хождения и ценами на снедь, давая наиболее полное представление о заграничной жизни. Стоит сразу упомянуть «Заметку о Риме», возможно писанную в это же время, кратко повествующую о некоторых достопримечательностях сего города.

До сентября задержался Исидор, может быть пытаясь узнать секрет разведения шелковичных червей. Тронувшись затем в сторону Венеции, далее проследовав через земли хорватов, сербов, словенов, угров и поляков. К сентябрю добрались путники до Москвы, откуда Исидор поехал в Суздаль. Так закончилось хождение на Флорентийский собор, дав информацию населению Руси о нравах чужеземных.

Коли нет упоминания распрей, значит стоит считать, что их не было. Ведь могли дружить народы, не зная вражды на уровне национальных и религиозных объединений. Ничего не случилось, что могло омрачить хождение. Придя к согласию со всеми, Исидор отбыл на Русь. Не его беда, как это воспринималось по завершению собора. Вспомнили правители и патриархи о собственных интересах, всё-таки пострадавших перед лицом католический церкви. Но об этом судить по другим историческим свидетельствам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

История Москвы, согласно Сумарокова, началась с посещения киевским Великим князем Георгием Долгоруким земель Степана Кучки. Одно огорчило его — не получил он ему положенных почестей. За это велел Кучку утопить в пруду. Где ныне Кремль, повелел Юрий град заложить, дав название по реке. А на месте, где после стоял Знаменский монастырь, другой град заложил, названный Китаем (по первому имени сына своего Андрея Боголюбивого). Вскоре обвенчал он сына с дочерью казнённого им Степана — с Улитой. Отбыл с ними в Киев, где через год скончался. Сколько не рожала детей Улита мужу, все они умирали, тогда решил Андрей не прикасаться к жене, за что предан ею был, убитый устроенным её руками заговором, припомнив тем ещё и горькую смерть отца своего. Уличил всех виновных в свершившемся брат Боголюбивого князь Всеволод, велел зачинщицу на воротах повесить и из луков расстрелять. С этого история Москвы пошла, этим же почти на сто лет закончившись.

Пришёл в ветхость град, основанный Георгием Долгоруким, пока не появился в сих местах князь Даниил, сын Александра Невского, пленённый красотою природы по берегам Смородины (так ранее Москва-река прозывалась). Жили тут лишь монахи-пустынники, нашедшие прибежище вдали от соблазнов рода человеческого. Сын его, Иван, родился в Москве, первым положив путь к единоначалию града сего, настаивая на праве на Великое княжение. К тому времени митрополит Максим перенёс митрополию из Киева во Владимир, а его преемник митрополит Пётр — в Москву. Так воссоединились в Москве власть светская и духовная.

Осталось Сумарокову кратко сказать о прочих правителях города. Симон Иванович скончался во время великого мора. Иван Иванович рано в монахи постригся, передав престол сыну, но Димитрий Константинович выпросил в Орде себе ярлык на княжение, за что москвичи озлобились на него и изгнали. Димитрий Иванович Мамая одолел, потревожен Тактамышем был, построил каменный Кремль. Василий Димитриевич наложил на новгородцев дань, воевал с отцом супруги своей Анны Витольдовны, лишился Смоленска, претерпел нашествие Едигея, изгнал Тамерлана. Василий Васильевич всходил на престол и дважды свергаем был, усмирил новгородцев, но претерпел насильственное лишение зрения, потому прозванный Тёмным, но всё равно продолжал видеть, хоть и худо.

Иван Васильевич — первый самодержец всея Руси, усмирил Марфу-посадницу и взволнованный ею Новгород, обеспечил Москве блеск и величие, ослабил Крым, покорил Казань, женился на греческой царевне Софье, взял гербом византийского двуглавого орла, но не стал отказываться от всадника, пронзающего дракона. Василий Иванович снова Казань усмирил, смирил псковитян, воевал с Крымом и Польшей, вернул Смоленск, построил множество церквей, в последние годы правления стал царём именоваться, постригся как Варлаам. Царь Иван Васильевич получил во владение Казань, Астрахань и Сибирь, при нём путь на Русь проведали англичане, при нём же зачалось книгопечатание, усмирял ливонцев, построил Свияжск и обвёл стенами Китай-город, прозывался Грозным.

Фёдор Иванович был тихим, Русью управлял Борис Годунов, приходившийся ему шурином. Дабы стать царём, Годунов умертвил брата Фёдора Димитрия, запалив Москву для отвода глаз. Воссев на престол, Борис Фёдорович отравил жениха дочери — датского королевича, поскольку боялся потерять власть, но когда под стенами Москвы встал ложный Димитрий, то из страха перед ним сам отравился. Фёдор Борисович пробыл шесть недель на престоле, вместе с матерью был отравлен по приказу ложного Димитрия. Димитрий Самозванец изначально искал помощь у поляков, имея при себе царскую печать и крест с подписью, подтверждавшей его происхождение, получил от папы Климента VIII благословение на царство над Русью, обвенчался с Марьяной, где бы он после не шёл, всюду русский люд признавал в нём царевича Димитрия, ибо родная мать признала в нём сына и по всем приметам он ему соответствовал, по восшествии на престол изнасиловал дочь Годунова — царевну Ксению, вместо среды постился в субботу, видя всё это русский народ выступил против него, продолжая считать подлинным Димитрием, Шуйский сам застрелил его из пистолета, когда палач занёс топор над плахой. Василий Иванович Шуйский, сродник Фёдора Ивановича, выбран на власть ради избавления от власти Димитрия Самозванца и засилья поляков, был свергнут, после на Руси Междуцарствие, кого не звал народ во власть, все занимались поборами.

Михаил Фёдорович, сделал отца патриархом, привёл страну к спокойствию. Алексей Михайлович сразу отогнал турок и татар от Украйны, усмирил новгородцев и псковитян, ввёл прибавку на соль и клеймил аршины, после чего начался бунт, в том числе и Стеньки Разина, положил основание правильного войска, старался завести мореплавание, взял Смоленск и устрашил всю Польшу, сверг с патриаршего престола Никона. Фёдор Алексеевич слыл ценителем словесных наук, театра и художеств, разрушил местничество, отставил богатое одеяние, завёл конские заводы, на нём «Краткая московская летопись» завершается. К тексту прилагается таблица о супругах государей.

Согласно приведённой Сумароковым версии нельзя понять причины возвышения Москвы, как и увидеть взаимоотношение с Ордой и соседними государствами. Полезно в качестве избранной информации, доступной для усвоения. В том и польза.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всё требуется упрощать! Во всяком сложном следует видеть элементарное. Чем трудна математика? Сугубо присущей ей простотой. Нет необходимости давать представление о ней, как об излишне важном предмете, либо отстаивать её позиции в качестве инструмента обучения построению логических умозаключений. Достаточно взять «Всеобщую арифметику» Ньютона, предложить каждому самостоятельно ознакомиться с текстом, как никакой материал более не потребуется. Причина в том, что Ньютон изначально создал курс для студентов, обучая основам математики с нуля. От обучающегося требовалось запомнить числа, знаки и таблицу умножения. О прочем ему будет сообщено в столь же доходчивой форме.

Следует ещё раз сказать: всё требуется упрощать! Но не настолько, как поступают потомки Ньютона. Достаточно года обучения, а то и полугода, дабы усвоить базовую информацию, закрепляемую в последующем. Разумеется, за минувшие века алгебра значительно продвинулась, следовательно и труд «Всеобщая арифметика» устарел. Только нужно понимать математику шире, как науку — не способную отказываться от свойственных ей заблуждений. Поэтому труд Ньютона устареть не может. Наоборот, благодаря ему все прежние знания были изложены в удобной для понимания форме в виде единой монографии. Никто уже не сможет отказаться от сделанных Ньютоном заключений, вынужденный с ними соглашаться.

Ещё не объяснив правил сложения, вычитания, умножения и деления, Ньютон даёт представление о числах, разделив их на целые, дробные и иррациональные. Тут же объясняет, почему одни неизвестные величины обозначаются первыми буквами латинского алфавита, а другие величины — последними буквами. Старается объяснить возведение числа в степень и извлечение числа из степени.

Сложение — действие очевидное. Ньютон объясняет, как слагать столбиком. Далее он аналогично учит столбиком вычитать, умножать и делить. Причём, оказывается, в столбик могут быть вписаны не простейшие примеры из целых или дробных чисел, а объёмные математические выражения, вызывая волнение у неофита. Но такие примеры Ньютон сообщит позже, пока же он даёт общее представление, показывая арифметику в качестве подчинённого закономерностям предмета.

При стремлении понять умножение, арифметика начинает усложняться. Даются правила, которых следует придерживаться. При этом, всё равно, всякая сложность требует упрощения. Для того математика и предстаёт в сложных примерах, дабы суметь убрать лишнее, сделав из трудного элементарное. Достаточно приложить правила, как тяжёлая конструкция приобретает вид всем понятного.

Извлечение корней даёт понимание ещё одной сложности решения математических примеров. И для этого Ньютон предлагает прибегнуть к вычислению столбиком. Для всех действий обязательно существует инструмент, позволяющий добиться требуемого результата. И всё-таки, снова следует оговориться, когда кто-то возводит число в степень, кому-то требуется извлечь число из данной степени. Размышляя проще, всякое действие может быть подвергнуто обратному процессу.

Продолжая усложнять, Ньютон более упрощает: сокращает дроби, отыскивает делители, приводит дроби к общему знаменателю, приводит радикалы к простейшем виду и к общему показателю. Лучше всего упрощению помогает создание уравнений, для чего в тексте «Всеобщей арифметики» сформулировано семь правил:
— 1. Число членов уменьшается за счёт уничтожающихся взаимно величин или путём объединения величин, складывая или вычитая их;
— 2. Разделить помноженное, либо умножить разделённое, если помножено или разделено соответственно на одну величину;
— 3. Буквенный знаменатель в неприводимой дроби полагается помножить на все члены уравнения или один из его делителей;
— 4. Если буква под неприводимым радикалом, то перенести члены на другую сторону с обратными знаками. Если корень квадратный — помножить члены на самих себя. Если корень кубический — помножить члены на самих себя дважды;
— 5. Всё уравнение разделить на известную величину, ежели она оказывается на оную умноженной;
— 6. Порою допустимо разделить уравнение на составную величину;
— 7. Порою достаточно извлечения из корней по обе стороны уравнения.

Для усвоения студентами означенных в тексте арифметических правил Ньютон дополнил курс лекций задачами. Остаётся пожелать пробуждения интереса к математике каждому. Пусть лучшей головоломкой станет решение алгебраических примеров. Может тогда сбудутся мечты пифагорейцев, либо математика действительно будет восприниматься в качестве наднауки — созданной из ничего, но способной объяснить всё.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Даррелл почти ничего не знал о Маврикии, пока не задумал его посетить. К тому обязывал символ созданного им зоопарка — дронт додо, вымерший вследствие деятельности человека. С чего начать? Джеральд решил обратиться в посольство острова, имея целью получить исчерпывающую информацию. Как всегда Дарреллу попадаются не совсем те люди, с которыми он мог вести приятную беседу. Он сразу понял, найти общий язык с населением Маврикия не получится, настолько оно лишено каких-либо обязательств, что не считает нужным отвечать на любезность любезностью. Казалось бы, бывшая британская колония, но добраться до неё проще с помощью французской авиакомпании. Так Джеральд попал на Маскаренские острова, занялся отловом животных и снова вернул себе умение с улыбкой встречать неприятности.

Даррелл с ужасом замечает шаткое положение животного мира Маврикия. Любой катаклизм приведёт к катастрофическим последствиям. Некоторые виды насчитывают не более тридцати особей. Если сейчас же не взяться за их сохранение, они вымрут подобно дронтам. Самым важным стало добыть розовых голубей, а после отправиться на остров Родригес, откуда вывезти золотых крыланов. Прежде, чем приняться за это, Джеральд уведомляет читателя о разрушительной деятельности человека. Даррелл постоянно об этом говорит, поэтому следует остановиться и сейчас.

К человеческим поступкам можно относиться с разных сторон. Взять тот же зоопарк, посетители которого словно решились выполнить миссию предков, невольно стремясь истребить животных внутри созданной для их охраны территории. Так и на Маврикии человек не задумывался, когда вносил разлад в природу острова, в неограниченных количествах вывозя животных, в основном для употребления в пищу. Ситуацию усугубляли сопровождавшие его обезьяны, крысы и прочие существа, чьё вмешательство ещё скорее подвергло уничтожению не готовых к тому зверей и птиц. Теперь требуется сохранить оставшееся.

Не все разделяют точку зрения Даррелла на зоопарки. Для людей они являются увеселительным местом, где можно посмотреть животных. И одновременно им жалко видеть зверей в вольерах, воспринимая такое явление негуманным отношением. А ведь им стоило задуматься, что не окажись те в «клетках», то не жить им и на воле, будучи давно уничтоженными. Имея такое представление, Джеральд взялся исправить подобное отношение к зоопаркам, да так и не сумев добиться понимания занимаемой им позиции у посещающих зоопарки людей, что своим поведением как раз и создают угрозу для жизни животных, ибо страдают от ложного гуманизма.

Маврикий — идеальный пример идеальной среды для животных, где всё изменилось мгновенно, стоило ступить на берег европейцу. До того не знавшие хищников, обитали острова невольно оказались перед угрозой уничтожения. К визиту Даррелла имелись виды, требующие пристального к ним внимания. Именно их он в первую очередь постарается вывезти в свой зоопарк. Всё прочее не будет иметь столь же важного значения.

Впервые Джеральд сознаётся, как далеки от его понимания многие виды животных. Логично предположить, что ему симпатичны представители фауны, логика поведения которых не сильно отличается от человеческой. Потому и рептилии не привлекают Дарелла, не интересны ему и насекомые. Говоря же определённее, посетители зоопарков в той же мере не желают наблюдать за подобными созданиями. Некоторым исключением являются птицы, но и тут не всякий заинтересуется ими. Можно удивиться, но и Джеральд спокойно относится к птицам. Ему показывают розового голубя, а для него он практически ничем от обычного голубя не отличается. Дают ознакомиться с иной птицей, и она идентична знакомому ему виду, повсеместно распространённому.

Разное испытал Даррелл за время путешествия. Он столкнулся с собирателями травки, вдыхал аромат вонючего фрукта, садился на размытый дождями аэродром и пошутил над помощником, будто его съест. А потом он покинул Маскаренские острова, не думая, вернётся ли когда-нибудь на родину додо.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Подводя итог литературному наследию Ивана Крылова, нужно уделить внимание оставшимся после него письмам. Они не так богаты содержанием, как того хотелось. Почти не отражают внутренний мир, чаще являясь краткими эпизодами возникших мыслей. И всё же, именно благодаря письмам можно понять человека лучше.

В начале творческого пути Крылов столкнулся с противодействием Якова Княжнина, чью честь он задел, будто бы высмеяв в пьесе «Проказники» его семейную жизнь. Это негативно сказалось на изысканиях Ивана, не позволяя добиться желаемого ему признания. Несмотря на приносимые извинения, указания на надуманность сходных черт, прося не других слушать, а самому сперва прочитать, Крылов не мог защититься от возведённых на него обвинений.

С молодым автором не считались. Иван переводил драмы на русский язык, не получая за то полагающейся платы. Если ему давали билет на представление, то по нему его отказывались пропускать. Прежде благосклонные, из-за позиции Княжнина, оказались вынуждены отказать в покровительстве. Осталось единственное — начать работать над созданием периодических изданий. Впрочем, вскоре и эта деятельность будет прекращена. Крылов на некоторое время замолчит. После он начнёт писать, а вот письма уже не будут нести прежней информативности. Либо нам неизвестны более развёрнутые послания, о которых теперь приходится только догадываться.

Поэтому, в качестве заключения, предлагается немного ознакомиться с деловыми бумагами. Так, становится известным, что с 1783 года Крылов писал челобитные на имя императрицы Екатерины II, желая поступить на государственную службу в столице Российской Империи, освободившись от должности в Калязинском суде. К январю 1787 просьба была удовлетворена. Оказалось, за делаемую работу жалованье не выплачивалось. Крылов снова написал челобитную на имя императрицы. На том деловые бумаги прерываются до 1821 года. Озабоченный популярностью басен, Крылов обратился в цензурный комитет. Он просил запретить публиковать их посторонним лицам, дабы это не сказывалось на выпускаемых им сборниках.

Значительная часть деловых бумаг касается обращений к Алексею Оленину, директору Императорской Публичной библиотеки, где долгие годы Крылов трудился библиотекарем. Он отвечал за отдел русской литературы, в чём ему никто не помогал. Он часто сталкивался с желающими пополнить книжный фонд, в чём не смел отказывать. Однако, приобретая новые экземпляры, Крылов оказывался нагружен ещё большим количеством работы. Всё требовало обязательного учёта и внимательного обращения. Крылов же продолжал трудиться один. Но Иван всё равно считал замечательным, что цена книг стала доступной для многих читателей. Он с удовольствием приобретал тома для библиотеки, заранее согласуя это с Олениным.

В 1840 году Крылов выпросил себе пенсию в три тысячи рублей в год: по тысяче за каждое десятилетие, отданное государевой службе. Просьба была удовлетворена. К сожалению, Иван умер через четыре года.

Как видно, Крылов стремился обеспечить себя за счёт литературной деятельности. Пусть не получалось это делать созданием художественных произведений, зато работа библиотекарем тому способствовала. Занятость в качестве драматурга и деятельность в периодических изданиях рано себя исчерпали. Лишь с 1809 года начали выходить сборники басен, полностью заняв внимание и остаток свободного времени. Более Крылова ничего не интересовало. Драм и комедий он уже никогда не писал.

Наконец-то найдя занятие по душе, Иван находил идеи сам и черпал их из сочинений прочих баснописцев. Результат, как известно, радует каждого читателя, способного владеть русским языком. Думается, слава Крылова вне России не столь колоссальна. Переводить его басни на иностранные языки почти не имеет смысла, учитывая наличие сходных сюжетов у того же Лафонтена.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Мир погибает: думал Мережковский. Под миром он понимал цивилизацию. Нет ни Шумера, ни Вавилона, ни Египта, не будет и ныне существующего. Всё передаётся, заметая следы прежде сделанного. Археологические открытия будоражили ум Дмитрия, он решил создать собственную интерпретацию ему доступных материалов. Первым шагом стал труд «Тайна трёх», с помощью которого Мережковский надеялся прославиться в веках, дабы потомки не смогли забыть его имени. И начал он с древнейших цивилизаций, видя в них первооснову всего, без лишних наслоений. По-своему Дмитрий прав — нужно изучать былое не через чьё-то осмысление, а знакомясь с первоисточниками.

Некогда Бог имел значение. Некогда люди поедали человечину. После они переставали есть себе подобных, а затем отказывались верить в божественный промысел. Так рождается каждая цивилизация, дабы пройти полагающийся ей путь и умереть. Древние египтяне являлись антропофагами (каннибалами), после отказавшись от этого. Следом произошёл крах их культуры, а после и исчезновение. Говоря проще, гуманизм — возведённый в культ — размягчил человечество, сметённое из-за податливости менее гуманными зарождающимися цивилизациями, пока и те не приходили к гуманизму, исчезая подобно прежде растворившимся в истории.

Как не назови подобные рассуждения, они всегда присутствовали и осознавались, под каким видом не старайся их понять. Можно взять философию Ницше, а можно теорию пассионарности Гумилёва, всё это найдёт общее с представлениями Мережковского. Только Дмитрий смотрел менее замыленным взглядом, воссоздавая жестокости прошлого и поражая излишне смелыми предположениями.

Мережковский определил: человечество постоянно приходит к осознанию идеи страдающего Бога. Но Высшего существа не может не быть. Разве нет того, чего нельзя увидеть? Если слепой не способен зреть солнце, то он способен ощущать его присутствие другим способом. Так и с Богом. Но слепой не придёт к мысли о страдающем солнце, должном в собственных представлениях подойти к пониманию необходимости человеческого смирения во имя всеобщего блага. Наоборот, солнце агрессивно и жаждет уничтожать сущее, не впитав на стадии формирования Солнечной системы окружающие теперь элементы из отдалившейся от его тела космической пыли. До такого понимания Дмитрий не нисходил. Ему оказалось важнее разработать концепцию страдающего Бога.

Бог может оказаться среди людей. Ведь будь при жизни Александра Македонского сведения о великом герое древности, то разве не мог таковым же стать и он сам? После таких слов читатель начинает подозревать в словах Дмитрия тонкие намёки. Надо лишь понять, на кого он желает указать, описывая вероятность сошествия Бога к людям. Да один ли сойдёт Бог или несколько? Богов всегда было трое, а если иначе, значит требуется провести соответствующие исследования и придти именно к такому выводу.

Почему трое? Ещё до Троянской войны при Миносе почести воздавались трём столбам. У древних греков пантеон исходил от трёх братьев-олимпийцев. Обращаясь к другим культурам, видишь подобие. В конечном итоге божественность заключается в трёх Высших лицах, понимать которые нужно именно в их тройственности. Если такого не происходит, значит не всё учтено, либо умышленно замалчивается.

Изучая минувшее, Мережковский не мог отказаться от настоящего. Он постоянно упоминает социализм, пролетариев и коммунистов, использует слово «трансцендентное». Адекватно ли Дмитрий воспринимал реальность? Не желал ли он промежуточную фазу развития современной ему цивилизации принять за обозначенный путь к её падению? Наглядный отказ от Бога в виде роста атеизма заставлял Дмитрия понимать, как скоро должен наступить прогнозируемый им финал бытия.

Местами размышления Мережковского заставляют дивиться его фантазии. Например, обрезание он интерпретировал половым актом с Богом, крайняя плоть при этом являлась обручальным кольцом. Дав начало подобным мыслям, в последующем Дмитрий не останавливался, поминая проституцию в той или другой цивилизации. Сохранившиеся изображения он неизменно трактовал через видимые ему совокупления.

Цивилизацию египтян Мережковский толковал от цивилизации шумеров, строивших похожие усыпальницы, использовавших для общения клинопись, к которой прибегали и египтяне при внешних контактах. Сами шумеры, помимо письма, разработали понимание разделения года на триста шестьдесят пять дней, недели — на семь дней, суток — на двадцать четыре часа, а час — на шестьдесят минут. Сведения об этом они передали семитским народам, научив их всему ими знаемому. Вследствие этого зародилась мифология, известная по Библии. Допустим, Вавилонская башня действительно строилась, но рухнула из-за инженерных ошибок, не выдержав ветровой нагрузки. Данному обстоятельству было придано совершенно иное значение, под которым допустимо понимать падение первой в истории человечества цивилизации — шумерской, разделённой на множество других.

Осталось разобраться с «Эпосом о Гильгамеше», понимаемый Мережковским настолько ярко, словно он считывал его текст непосредственно с клинописи. Потом Атлантида и плавание в её сторону карфагенских кораблей. Тем самым Дмитрий подготовил читателя к иному труду, должному раскрыть тайну цивилизации Запада.

Автор: Константин Трунин

» Read more