trounin.ru

В самом деле, почему «Большая книга» предпочитает выбирать в качестве лауреатов произведения, авторы которых имеют великую склонность к выражению мысли с помощью потока сознания? И будь бы так касательно выбора экспертного жюри, но им вторят читатели, чьё мнение служит в качестве основы для вручения приза симпатий. 2020 год стал особенно ярким, когда редкий лауреат придерживался адекватного выражения художественного слова. Алексей Макушинский не был исключением, но он единственный, кто выражал мнение, опираясь на собственные впечатления от увиденного. Он буквально писал дневник, делясь эмоциями и чувствами. Его художественное слово разбавляло и общий фон, поскольку лауреатами «Большой книги» стремятся выбирать и произведения, основанные на фактах, вроде биографий, либо вроде того, что предоставил на суд читателя Макушинский — философическую прогулку. Алексей взял за основу представление о жизни знаменитых в прошлом людей, теперь собираясь пройти по тем же местам, постараться уловить ход их рассуждений, заодно показывая собственную способность делиться наблюдениями.

Макушинскому не привыкать, он второй раз стал третьим в борьбе за приз симпатий. В 2014 году ему посчастливилось того добиться с помощью «Парохода в Аргентину». И тогда Алексей повествовал о похожем, рассказывая о судьбе человека, чья слава окрепла по обе стороны Атлантического океана, читатель узнавал про чувства и эмоции. Теперь всё повторялось. Следует невозможным признать за Макушинским творческий рост. Остаётся вероятным повторение пройденного материала — Алексей опять пойдёт по чужим следам. Но раз у него получается, почему бы не позволять читателю совершать совместные прогулки, может быть от этого когда-нибудь выйдет толк.

Но! Написанное с большой буквы «Но», не позволяет по достоинству оценивать ни одно из произведений, написанных в духе потока сознания. Нельзя осмыслить произносимое писателем, учитывая трудность нахождения опоры. Можно вырвать слово из контекста, исходить только из него в суждениях, так и не создав правильного вывода. Взять же всё написанное, пропустить через себя, отделить целое от частного: бесполезное занятие. Даже приходится думать, будто сам писатель не понимал, от чего и к чему ведёт читателя. Да и пытался ли автор вести, когда самому предстояло выпутаться из дебрей, названных им предместьем мысли.

Вероятно, — только вероятно, — Макушинский стремился отразить собственное отношение к Николаю Бердяеву и Жаку Маритену. Знал бы соотечественник писателя, кто они такие, тогда понимание смысла, заложенного в философическую прогулку, могло стать яснее. Нет ли в том вины непосредственно Алексея? Разве он довёл до сведения читателя, о каких людях брался рассказывать? Или ориентировался на общую образованность, обращался к культурным людям, должно быть только и ведающим, о чём и когда, причём за всё время существования, какой мудрец к каким приоритетам склонялся. Так уж получается, что Макушинский не стал делиться с читателем личным интересом, пустив описываемое на самотёк. Один он упивался атмосферой прошлого, не позволяя непричастному прикоснуться к тому же.

Вполне очевидно, если говорить о непонимании рассказанного Алексеем Макушинским, значит расписаться в скудоумии. Вполне такое допускается. Даже допустимо трактовать иначе: у каждого из нас определённый круг интересов, не всякому понятный, и главной задачей является сделать так, чтобы стало понятным для многих, у кого обязательно после проявится интерес. С такой задачей Макушинский не справился. Вновь он говорил о людях, далёких от понимания потомков, в прежней мере остающихся столь же далёкими для понимания. Может кто другой сообщит о тех же людях в более увлекательной форме…

Автор: Константин Трунин

» Read more

С очередным произведением Александра Иличевского всё понятно, написано оно в том же стиле, которого он придерживался прежде. Самое удивительное, такая манера изложения продолжает находить спрос. Александр однажды удостоился премий «Русский Букер» и «Большая книга», на десять лет пропав из списков награждённых ведущими литературными премиями России. И вот, в 2020 году становится известно, Иличевский снова лауреат «Большой книги». Может он рассказал о чём-то важном для читателя? Нет! О насущной проблеме общества? Нет! Создал увлекательное чтение? Нет! Тогда в чём суть рассказанной Александром истории? Согласно содержания должно быть понятно, что речь касается взаимоотношений отца и сына, где сын находится в поисках понимания отца, чего не может сделать, так как будучи натурой, склонной к материальному познанию мира — физиком, должен был разобраться с лёгкой поступью отца, ведущего жизнь без обязательств, прожигая каждый из отпущенных ему дней. Всё прочее на страницах — описание любого обстоятельства, о котором можно рассказать подробнее. Например, если в сюжете случайно будет задействована черепаха, значит читателя заставят забыть об основной сюжетной линии, поскольку придётся внимать описанию только черепах. Более нечего говорить о книге Иличевского.

Безусловно, читателю нужно показать, каким образом такие произведения создаются. Делается это очень просто — каждому следует попробовать, ведь существует вероятность стать лауреатом той же «Большой книги». Кого только не было среди лауреатов, и, чаще прочего, лучшими признавались писатели, не умеющие, либо не желающие, создавать произведения в духе классического понимания, отказываясь повествовать внятно и понятно, вместо чего поражали воображение причудливыми сплетениями слов. Виной тому следует считать самый первый год вручения премии — 2006. Тогда лауреатами стали Быков, Кабаков и Шишкин. В следующем — Улицкая, Варламов и Рубина. Стало считаться обыденным явлением, когда два лауреата исповедуют принцип модернизма, и лишь один причём чаще занимавший второе место, позволял уверовать в адекватность выбиравших. Но эта формула в дальнейшем не всегда действовала, так как, допустим, в 2010 году второе место досталось Иличевскому. В целом, тонкая грань здравого смысла всегда присутствовала каждый год.

Есть ли смысл рассуждать про литературные премии? Вполне! Особенно в качестве примера творчества автора «Чертежа Ньютона». Ежели он пожелал через главного героя найти секрет механики бытия, то и читателю следует вычерчивать собственное понимание художественного процесса.

Как бы не хотелось думать, литературная премия не служит лучшему пониманию процесса создания художественных произведений. Отнюдь, премии поощряют писателей за труд, при этом не служат в качестве определяющего значения. Исключением становятся премии, вроде «Нобелевской» (на всём протяжении существования) или «Международного Букера» (за первые шесть лет), когда оценивалось творчество автора по совокупности заслуг, предлагая читателю знакомиться с произведениями лауреатов избранно, самостоятельно определяясь, насколько выбор был сделан правильно. Читатель волен заметить, насколько такой подход усложняет процесс выбора, зато даётся чёткое понимание, кому из писателей следует отдавать предпочтение. Поэтому ежегодное определение лучших произведений, созданных за последний отчётный период (обычно за прошедший год), ни о чём в дальнейшем читателю не скажет, поскольку выбор совершается без учёта подлинного осмысления необходимости и без учёта влияния произведения на литературу.

Теперь должно быть понятно, насколько велика ценность литературных премий, вроде «Большой книги». Ценность лауреата длится в течение всё того же года, пока не будут выбраны новые. Некогда получив пальму первенства, они передают её следующим лауреатам, обычно сами полностью утрачивая значение для читательского интереса.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №3

Нет, господа-товарищи, в какой-то момент у читателя обязано появиться желание стать писателем, и писать так, чтобы другим было стыдно. Как же можно, не являясь прирождённым акыном, уподобится сыну степей, рассказывая другим о виденном? Это очень просто, для чего в случайном порядке достаточно находить информацию, более-менее подходящую под содержание. В какой-то момент может показаться, что получается нечто ладное. Только это далеко не так. Вот уже наступила для Дины Рубиной пора завершать трилогию, для чего требовалось найти силы, а их и не оказалось. Как итог, на страницы произведения попадёт информация различного рода. Читателю становится известно про писателя, желающего оставаться в тени, про писательницу, теперь польского происхождения, про палестинскую тюрьму, где заключёнными выдвигались требования, про аневризму мозга, про некое преступление, про факты о цветных алмазах. Серьёзно внимать всему этому у читателя не должно быть сил. Самое страшное в этом то, что писатель, особенно профессиональный, должен продолжать зарабатывать на кусок хлеба. Поэтому, в следующий раз, гораздо лучше взять пример с авторов в жанре фэнтези, выдавая вместо трёх романов — не менее двадцати. А теперь нужно уподобиться Дине Рубиной и сочинить нечто в её духе.

Читатель знает, почему дорожает бензин? В России это никогда не поддавалось логическому объяснению. Когда сырьё поднималось в цене, рост цены казался обоснованным, но когда сырьё дешевело, а цена продолжала расти: казалось вовсе странным. Всё просто: объясняли людям, указывая на необходимость восполнения издержек. Кажется, действуют механизмы рыночной экономики, только в чём её суть? Россия и рыночная экономика — несовместимые понятия. Не привык русский человек к вольной жизни, поскольку если его не принуждают другие, тогда уже он начинает принуждать других. Пока государство предпочитает воздерживаться от регулирования ситуации, тем занимаются сами граждане, предпочитающие наживаться абсолютно на всём, готовые торговать гнильём, в том числе и бензином низкого качества, предоставляя его на рынок за цену хорошего продукта. Поэтому нельзя придерживаться рыночной экономики в стране, где она не может действовать. Так уж исторически сложилось! И пока русский человек будет взывать к справедливости, он же вступит в сговор с иностранными партнёрами, дозволяя всякому пользоваться ресурсами России, но уже практически на дармовой основе. Читатель скажет, словно таково нынешнее время. Отнюдь, легко сослаться на русских же классиков, видевших, каким образом, в той же Европе, воспринимается стремление русского человека к уничтожению окружающего его пространства. Увы, хоть вспоминай стремление в советские годы, когда ставилась задача достижения результата в максимально короткий срок, для чего спокойно перекраивался ландшафт. Но и в том был положительный момент. К чему это всё рассказано? Просто надо было подвести читателя от одного к другому, связав цепочкой рассуждений, получив вроде бы ожидаемый результат, на самом деле ставший случайным.

Если бы первой на глаза попалась не новость о росте цен на бензин, а информация о начинающейся войне вакцин или загадочный закон о дозволении чиновникам становиться коррупционерами при форс-мажорах, то мысль могла течь в ином направлении. И уже не кажется, будто сказывать подобным образом станет затруднительным. Конечно, читатель волен потребовать написать роман в качестве примера. Да насколько это необходимо? Вдруг получится… Как тогда быть? Ничего смешного в этом нет, схема действительно работает, требует минимального приложения усилий, просто придумай действующих лиц, которым в окружении этого позволишь жить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №2

Как зудело плечо, как размахивалась рука, так и продолжило зудеть, продолжила размахиваться. Ничего не поменялось в изложении Дины Рубиной. Всё тот же стиль, всё же должный потоком сознания именоваться. Ведь не может автор выстроить ровное повествование, только о том и рассказывая, за что взглядом хватается. Вот увидит его глаз явление важное, сразу старается найти применение. Почудится конь, или не почудится, ему сразу найдётся на страницах произведения применение. Видимо, о том и подумала Дина Рубина, начав сказывать второе повествование из задуманной трилогии про наследие французской армии. Отчего-то это про цыган подумать заставило. Так уж захотелось Дине Рубиной.

Каких страстей стоит ожидать читателю? Будут страсти обязательно. Убийство ли, либо самоубийство: не важное обстоятельство. Замыслила замылить читателю взор Дина Рубина, только тем и занимаясь на страницах повествования. О весёлом скажет она, о грустном поведает, толком ничего не рассказывая. Таков он – поток сознания, всегда тяжёлый для восприятия. И пусть не юлят те, кто говорит, будто понравилось, словно все авторские изыскания им по нраву пришлись: обман легко уличается, уважение к таким людям стремительно падает.

Впору сказать, уже критиков не осуждая за увлечение постыдное, что допускается чтение поверхностное, ибо не следует стараться глубоко копать там, где колодца не выкопаешь. Известно читателю, насколько некоторые критики привыкли скудно знакомиться с обозреваемым произведением, в лучшем случае половину читая, либо первую и последнюю страницу, а то и обложкой ограничиваясь, заходясь речью после хвалебною или хулящею, в зависимости от цели преследуемой. Но есть критики, от корки до корки читающие, с трудом текст понимающие, они-то и есть самые страдающие, кто вынужден, по профессии или по призванию, сносить авторское стремление к слов выражению, ещё и силы находя, чтобы своё мнение о прочитанном высказать.

Пусть не сказано читателю, каковым произведением является вторая книга в трилогии в исполнении Дины Рубиной, из того не следует делать выводов. Должно быть понятно наиглавнейшее наблюдение, которое понимается без дополнительного напоминания. И читатель усвоил его. Ну, а если кому роман “Белые лошади” придётся по душе, то и такое случается. Потому литература и существует разная, всегда находятся ценители, способные разглядеть им интересное, когда другим может не нравиться.

А если на короткое мгновение задуматься, чему читатель станет внимать? Заметит, насколько велико у автора стремление сочетать разное, чему редко место в жизни находится. Говоря о чём-то, можно не только взглядом находить новое, но и позволять развиваться событиям, должным отстоять дальше, нежели автору кажется нужным. Этаким образом, почему бы и нет, можно до самого первого предка всех действующих лиц дойти – до Адама. Почему бы с него не начинать повествования? Да решила Дина Рубина ограничиться периодом нашествия Наполеона на Россию, всячески стараясь теперь подбивать под это повествование.

Читатель продолжает видеть лошадей, особо не придавая значения прочему. На обложке ли лошади, или на небе в облаках оных разглядел автор, или действительно цыганский табор оказал какое-то влияние. Отставим всё это в сторону, найти нужно силы для третьей книги из цикла Дины Рубиной.

У кого сохраняется интерес к повествованию, кто с прежней силой надеется, тот должен обрести ему нужное, так как прочие ограничиться предпочли бы произведением, ставшим для цикла первым, не задумываясь продолжать чтения. Бывает и такое, что бросишь начинание, не узнав, чего добровольно лишаешься.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Наполеонов обоз» | Книга №1

Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, родилась одна строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… на другую страницу перешла строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, написанного мало, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… дабы новой главы начиналась строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, нужно больше слов, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… последняя наконец-то строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, напиши не мало, напиши ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… слава Богу, не иссякает строка. Размахнись, рука, раззудись, плечо, пиши больше, ещё и ещё! Раззудись, плечо, размахнись, рука… для второй книги родилась строка. Очень простым выглядит теперь ответ, зачем понадобилось так примитивно писать, просто иногда доживают писатели до таких лет, когда иначе не могут они поступать.

Попросим музу отойти от критического осмысления содержания произведения. Не нужна муза, где её присутствие вовсе не требуется. Возьмите для примера роман «Рябиновый клин» за авторством Дины Рубиной, задуманный первой книгой произведения большего. Уже плохо то, что автор не думал ограничиться формой малою. Может интерес какой он преследовал, может даже коммерческий. Да в чём может заключаться коммерция, если тираж большой созидается, а выгода издателю, словно продавать он решил со значительной скидкою? Вся беда в содержании, ибо не распробовал читатель произведения, не прельстился на обещания. Какой интерес родиться способен, когда первая книга словно оскомина? И это ещё ничего не становится ясным. Можно даже открыть тайну великую, омрачив с надеждой ожидающих: ничего не станет ясным и по завершению трилогии, ни к чему и ни о чём автор продолжит повествование.

Что за парад лиц сомнительных? Об этом вопросить следует. Зачем Рубина рисует портреты фриков, несносных мыслями? По приколу??? Али издеваться над персонажами вздумала? Дала одному герою имя странное — Изюмом нарекли будто родители. Стал он именоваться Изюмом Алмазовичем. На том не ограничился полёт фантазии, вскоре другой персонаж родился — Серенадой прозванный. Всё бывает в мире подлунном, с тем читатель не в силах поспорить, хватает безумия среди мыслей человеческих, и не такие имена в жизни встречаются. Да и будь такое рядом, то является редкостью. У Рубиной редкость стала оскоминой, часть быта составившей. Все такие на страницах её произведения, словно мир сократился до стен одного помещения, причём стен цвета жёлтого, причём дома такого же — жёлтого цвета.

О чём ещё задумает Рубина сообщить читателю? Как размахнётся рука, как раззудится плечо — в том есть только значение. И не скажешь, будто говорит Дина потоком сознания. Нет, не скажешь, ведь говорит она голосом, вроде к разуму призывающим. Не обо всём рассказывает, до чего думы доходят в момент текущего действия. Вернее, о том говорит, что в жизни редко случается. Как же так нужно измыслить повествование, чтобы рождались герои столь странные? Для того надо обладать талантом особенным, каковым, конечно же, обладает Дина Рубина. Пишет она, кому-то кажется то притягательным, готов он читать, даже делая выводы. Ну а мы, люди простые — без страсти к познанию глубин неведомых, остановимся перед «Наполеоновым обозом» в крепком задумье. Стоит ли продолжать внимать, когда голову разрывает от невосприимчивости? Разрешим то сделать самым отчаянным, кому терять уже больше нечего, кто текстами не давится, а глотает кусками и притворно наслаждается.

Автор: Константин Трунин

» Read more