trounin.ru

С 1770 года Москва оказалась подверженной чумному заболеванию. Потребовалось применять решительные меры. Ответственным был назначен Пётр Дмитриевич Еропкин. Ему вменялась обязанность следовать всем сообщаемым инструкциям. Нельзя было допустить дальнейшего распространения эпидемии. Екатерина о чуме говорит не прямо, называя её прилипчивой горячкой, она выразила уверенность — сия хворь является последствием пребывания солдат в южных областях, где в те годы происходили сражения между Россией и империей Османов. В качестве первой меры по борьбе с чумой полагалось создать карантинную зону, переоборудовать монастыри для нахождения в них заражённых, умерших хоронить в одежде.

Как таковая переписка с Еропкиным началась с марта 1771 года. Екатерина оказалась рада согласию Петра Дмитриевича принять ответственное поручение. Он должен был следить, чтобы обозы ехали вкруг Москвы, не менее чем за тридцать километров. Никому не полагалось покидать город, ежели не прошло сорока дней после последнего контакта с жителями. Дабы исключить случаи побегов, повсеместно возвести ограждения. Кроме того, отныне требовалось следить, чтобы закрытые помещения постоянно проветривались, полагалось бороться с грязью и сором, бельё в обязательном порядке постоянно перестирывать. Более того, каждому жителю полагалось пить холодную воду со льдом и ею же обливаться.

Несмотря на предпринятые меры, к августу чума продолжала распространяться. Екатерина то объясняла нежеланием жителей города сообщать о случаях болезни. Если человек умирал, его выбрасывали прямо на улицу. Необходимо донести до людей, что ежели они в течение двух дней контактируют с больным, то болезнь перекинется и на них. Мешает искоренению чумы и боязнь лекарей за самих себя, которых следует наказывать и воспитывать тюрьмой. Дополнительно вызывают опасение ставшие известными случаи захоронения ещё живых людей. И лишь к ноябрю Екатерина поблагодарила Петра Дмитриевича за эффективные мероприятия, пожаловав орден Андрея Первозванного.

Вплоть до 1775 года Екатерина переписывалась с Еропкиным по поводу различных громких судебных разбирательств, требовавших всестороннего их изучения. А потом до 1787 года писем не было. Переписка возобновилась вследствие предпринятого царицей путешествия на Тавриду. Теперь сторонний читатель может узнать некоторое количество примечательных эпизодов, связанных с той поездкой.

Екатерина выехала в январе, намереваясь добраться до Киева, откуда продолжить путь по воде. Непонятно, почему она давала столь полный отчёт именно Еропкину, сообщая ему о своём прибытии в очередной населённый пункт. Вероятно это связано с недавним назначением Петра Дмитриевича на должность московского управляющего.

Выехав из Царского Села, Екатерина следовала следующим маршрутом: Луга, Порхов, Великие Луки, Смоленск. Проехав эту часть пути, царица отметила неприятное впечатление от стужи, у её подданных кололо глаза от мороза. Далее: Мстислав, Кричев, Новгород-Северский, Чернигов, Нежин и наконец-то Киев. Екатерина приметила повсеместную неустроенность, плохое состояние инфраструктуры. Она проявила уверенность — все замеченные ею недочёты должны быть исправлены. Стоит отметить сарказм Екатерины, вполне довольной предпринятым путешествием, поскольку оно само по себе сделает жизнь лучше там, где ей пришлось побывать.

С февраля по апрель Екатерина находилась в Киеве. Несмотря на сошедший снег, Днепр продолжал оставаться скованным льдом. Проводя дни в увеселениях, царица знакомилась с местными порядками, получала комплименты со стороны польских политических деятелей. Дальнейший путь: Кременчуг, Кайдаки, Берислав, Херсон, Бакчи-Сарай. Последним пунктом путешествия значится Карасу-Базар. Далее предстояло возвращение по маршруту: Берислав, Кременчуг, Константиновоград, Харьков, Белгород, село Олховато, Орёл, Тверь и Царское Село, прибыв туда в июле. Значительных подробностей Екатерина не сообщала, оставив необходимым ставить Еропкина в известие о передвижениях.

В августе 1788 года Екатерина уведомила Петра Дмитриевича о примечательном факте неповиновения финских частей армии интересу шведского короля. В сентябре пожаловала Еропкину орден князя Владимира. В сентябре 1789 года сообщила о готовящемся к печати сборнике переведённых произведений Вольтера, что запрещать не следует, но на стадии цензуры надо внести необходимые изменения. В феврале 1790 года Еропкин попросил об отставке со всех им занимаемых должностей, чему Екатерина не стала чинить препятствий.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Князь Михаил Никитич Волконский — московский градоначальник — вёл следствие над Емелькой Пугачёвым. Его переписка с Екатериной, касающаяся сведения читателя, начинается с 1773 года, незадолго до подавления крестьянского бунта. Царица проявляла беспокойство по поводу творящихся в стране непотребств. В июле 1774 года усилился испуг, так как Пугачёв перешёл через Каму. Помочь в усмирении брался Панин, но для разрешения ситуации выбран Суворов. Екатерина писала письма Волконскому практически каждый день. Однажды Пугачёв и вовсе исчез, из-за чего возникло предположение, будто его ведут тайными тропами, и он вполне может подойти к самой Москве. К августу почти подписан мирный договор с турками, вследствие чего Екатерина успокоилась, ожидая скорой поимки Пугачёва, в чём её заверили яицкие казаки.

Российская Империя волновалась. Екатерина знала, как успокаивать людей, к бунту не расположенных, если их чем-то занять. Собственно, слух о недовольстве жителей Тулы был мгновенно успокоен крупным заказом на девяносто тысяч ружей, что гарантирует минимум четыре года спокойствия.

К сентябрю пришло известие — Пугачёва изловили. Волконский уже знал, именно ему предстоит вести следствие над Емелькой. Екатерина приготовила подробный опросник, желая знать побудившие к восстанию причины. Но в октябре Пугачёв сбежал по недосмотру казака Перфильева. Теперь Екатерину интересовали обстоятельства побега. Она распорядилась, дабы озаботились безопасностью Перфильева, чтобы над ним не учинили расправу. Когда Пугачёва в октябре снова поймали, царица проявила к нему ещё больший интерес, должная узнать даже больше, чем ранее хотела. Ей следует сообщить всё, начиная с обстоятельств рождения. Более не следовало упускать Емельку. Для этого Екатерина велела усилить конвой. К прежним вопросам она добавила необходимость узнать, кто надоумил Пугачёва о самозванстве.

К январю 1775 года Екатерина окончательно успокоилась, в том же месяце Пугачёв был казнён. Царица поблагодарила Волконского за проведённое следствие и пожелала благополучия в текущем году. Последнее письмо отражает полное умиротворение Екатерины, радующейся обретению спокойствия в стране.

Узнать о восстании Пугачёва через переписку царицы с Волконским нельзя. Не получится установить точных свидетельств. Прослеживается лишь эмоциональное отношение к тогда происходившему. Письма наглядно отражают волнение Екатерины, однако не содержат ничего, говорящего за невозможность сладить с ситуацией. Единственное, что оставалось, потребовать от Волконского защиту Москвы от возможного нападения бунтовщиков. Михаилу Никитичу полагалось усилить военное присутствие в подвластном ему для управления городе.

В переписке приковывает внимание стремление Екатерины разобраться в причинах случившегося. Она действительно не понимала, как кто-то мог в её адрес испытывать антипатию, поскольку она сама всегда стремилась к мирному сосуществованию со всеми. Не стоит обсуждать дела прошлого, когда речь касается сугубо событий, имевших место в годы правления непосредственно Екатерины. Её войны — ответная мера на агрессию политических противников. И восстание Пугачёва — это такая же война, потребовавшая подавление возмущения оружием.

Всего князю Михаилу Никитичу Волконскому написано двадцать восемь писем. Они создают впечатление о стремлении Екатерины охватить более ей доступного. Она желала контролировать многое, заботясь о судьбе рядовых жителей управляемого ею государства. Может создаться ложное представление о некоторых участниках пугачёвского восстания, но то объясняется незнанием обстоятельств, тогда ещё не доступных пониманию Екатерины. Она видела угрозу своему правлению, никак не умея понять возникновение столь массового недовольства. Пример Пугачёва стал своего рода наукой, побуждающей к одному из двух: закрепостить крестьян сильнее или допустить существование вольности европейских взглядов. История показала — Екатерина выбрала оба варианта.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пётр Александрович Румянцев, за заслуги в русско-турецких войнах прозванный Задунайским, к воцарению Екатерины задумал уйти в отставку, о чём он подал прошение. Прежде стяжавший славу на полях сражений, отличившийся во взятии Гельсингфорса во время русско-шведской войны, участник боевых действий в Войне за австрийское наследство, дослужившийся до генеральского чина к Семилетней войне, в ходе которой русскими войсками был занят Кёнигсберг, не считая прочих славных сражений, означивших силу русского оружия. Теперь Румянцев не видел себя во главе войск, предпочитающий уйти на заслуженный покой. Екатерина удовлетворила его просьбу, назначив губернатором Малороссии, где требовался управитель с железной рукой, в виду причинявшей беспокойство казачьей вольницы.

Назначая, Екатерина давала наставления. Румянцев был вправе управлять угодным ему образом, но следовать даваемым рекомендациям. В первую очередь Екатерина желала видеть нормализацию жизни, чтобы функционировала полиция и почта, было обеспечено поступление сборов в казну. И самое главное, охладить пыл казаков. В целом, переписка до 1768 года сохраняла вид делового общения, без проявления каких-либо чувств. Но далее Екатерина без смущения говорила о состоянии своего здоровья, отмечая периоды болезни, а в ноября всё того же 1768 года упомянула удачно для неё завершившееся прививание оспы.

Важнейшая часть переписки касается времени русско-турецкой войны. В апреле 1769 года Екатерина назначила Румянцева командующим, ответственным за оборону южных рубежей государства. Первым впечатлением Петра Александровича стало лицезрение изнурённого российского войска. Екатерина его успокоила, призвав внимательнее относиться к молдавцам, которым была обещана неприкосновенность. До царицы доходили сведения об ином, будто молдавцев представители русской армии обирают и не выполняют оговорённые с ними соглашения.

К февралю 1770 года Екатерина поделилась с Румянцевым радостью. Турецкий султан обещался молдавцев вырезать, жалея только малых детей. Это обещает поддержу местным населением интересов Российской Империи. Дабы ещё сильнее их склонить на свою сторону, следует освободить от податей, брать лишь фуражом для военных нужд. А заодно требуется унять ретивых военных, ведущих войну на уничтожение, сжигая всё, что им удаётся захватить. Этаким образом — проявляла обеспокоенность царица — вскоре и Бухарест окажется уничтоженным. Екатерина была уверена — лучше сохранять захваченное, поскольку так проще после будет, так как не потребуется восстанавливать.

Интерес Екатерины не убывал. Она советовалась с иностранными специалистами. Продолжая деловую переписку, в марте 1771 года уведомив о необходимости строить корабли. Причём это должны быть такие суда, для управления которыми не понадобится особых знаний. Всё должно быть в них просто и понятно. Несмотря на продолжающиеся успешные боевые действия, Екатерина думала о заключении мира.

К 1774 году росло напряжение внутри Империи за счёт бунта Емельки Пугачёва. Занятая войной с турками, Екатерина не располагала нужными силами для усмирения народного недовольства. Тем не менее, к апрелю Румянцев получил послание об удачных действиях Голицына. Подробнее об этом Екатерина не говорила.

1776 год — год признания заслуг Румянцева в лице короля Пруссии. Пётр Алесандрович удостоился ордена Чёрного орла. Не совсем понятно, поскольку Екатерина писала, что Фридрих II выслал орден непосредственно ей, дабы она вручила с полагающимся торжеством. Ряд прочих источников истолковывает это иначе, указывая на собственноручное возложение королём данного ордена. В дальнейшем Румянцев получал различные назначения.

В августе 1777 года Екатерина проявляла беспокойство из-за возможного начала новой войны, её не устраивала политика Фридриха II. В январе 1778 года Румянцеву сообщено о концентрации турков на границе. В помощь ему отправлен генерал-поручик Суворов. В апреле 1779 года с турками был налажен мирный диалог, вследствие чего Румянцеву позволили не проявлять по сему поводу беспокойства. Снова назначенный управляющим частью земель Малороссии, Румянцев обязывался наладить таможни, в том числе урегулировать пограничные конфликты с поляками из-за польской Украины. В октябре Румянцев получил в управление созданное Харьковское наместничество.

В 1784 году отмечается последнее отправленное Екатериной письмо к Румянцеву.

Автор: Константин Трунин

» Read more

К литературному творчеству Екатерина относилась снисходительно. Сочиняла она скорее для увеселения, испытывая для того возникающее у неё желание. Ей требовалось находить поддержку в глазах просветителей Европы, которым впоследствии она будет отправлять свои труды, обычно получая в ответ положительные отклики. Забегая вперёд, можно сказать, не всё её творчество известно, оставаясь разрозненным. Пусть и сочиняла Екатерина преимущественно на русском языке, среди её работ имеются произведения написанные по-французски. Дабы сразу настроиться, нужно согласиться с суждением касательно отношения к литературным изысканиям, гласящим, что писать допустимо любую ерунду, выдавая её за были и небыли. В конечном счёте не имеет существенного значения, о чём человек фантазирует на досуге, лишь бы то не задевало чьих-то чувств.

Собственно, «Были и небыли» вышли из-под пера Екатерины не совсем, чтобы волнующими воображение. Наоборот, это её раннее художественное творчество. Потому и относиться к нему нужно снисходительно. Хоть уже и имелись прекрасно написанные сказки про царевичей Февея и Хлора. Не станем поддаваться эмоциям. Особенно понимая, как мало ценятся подобные изыскания читателями, совершенно ничего не знающими об умении Екатерины сочинять истории. Сей просвещённый монарх предстаёт благодаря иным качествам, отчего-то оценёнными выше. Оставим без внимания и труд «Тайна противонелепого общества».

Остановимся на записках. Екатериной была составлена ежедневная записка «Общества незнающих». Царица хотела бороться с необязательностью. По её мнению, человек должен исполнять поручаемые ему обязанности, от них не отлынивая. Ежели вместо этого он объявляет себя больным, но не болея, или посещает театр или иным образом увеселяется, то ему полагается стать членом общества незнающих, награждённым чином ленивого. Екатерина определённо шутила, но подданные должны были понять, к чему царица клонила.

Так называемые «Записки первой части» — набор любопытных сведений о мире. Начиная с того, что в город Кяхта приехал китаец и стал сообщать разное. Так стало известно, что в Нанкине есть обитая фарфором башня о девяти ярусах, увешенная колокольчиками, чей звон далеко слышен в ветреную погоду. А также: в Китае почитают родителей, а в Сиаме — белого слона, в Африке знатные люди сидят в кувшинах с водой по горло, тем спасаясь от жары. Сообщают записки о торговле России с Персией через Каспий (прежде Хвалынским морем прозываемый), что грузины — самый красивый из кавказских народов, живут они там, где горы усыпаны снегом, но у подножия растут апельсины и виноград. Татары в кибитках живут, и никогда не соглашаются проводить время в обустроенных на европейский лад домах. Четырнадцатая заметка сообщает про легенду о царе, его сыновьях и пучке стрел, побуждая детей жить в дружбе, иначе их легко будет сломать.

С пятнадцатой и по девяностую заметку Екатерина сказывает различные факты о России и Европе. Вроде таких: Владимир Великий принял крещение в городе Корсун, он разделил Русь между двенадцатью сыновьями, после чего в стране начались раздоры. И так далее: про Херсон, Киев, поляков, Архангельск и вплоть до Камчатки. Про Курилы Екатерина сказала: они частью принадлежат России, а частью — Китаю. Но самое примечательное наблюдение про грибы на Шпицбергене, якобы они там выше деревьев! И это действительно так, просто там деревья выше земли не поднимаются.

Остаётся упомянуть «Записку о разделении лесоводства в России». Екатерина, выслушав Палласа, решила необходимым разделить Империю, касательно лесов, на северную, среднюю и южную, сообразно разнообразию растительности, учитывая множественные факторы, имеющие существенные отличия. Разумеется, не из простых побуждений такая мысль высказывалась. Разделяя, следует проявлять заботу, обогащая Империю лесами, проявляя наиболее рациональный подход. А коли так, значит нужно задуматься над улучшениями дальше. Например, разделить землю на первой, второй и третьей статьи, исходя из её качества. Землю худшего качества на пригодную к земледелию и непригодную, которую в свою очередь на совсем непригодную и на ту, которую можно удобрить и сделать пригодной. Екатерина не останавливалась, продолжая развивать мысль до разделения воды, рыб и зверей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Среди русских летописей принято выделять «Независимый летописный свод», датируя его восьмидесятыми годами XV века. Вёлся он с 1417 по 1485 год, должный вместить важные события того времени. Начало ему положено солнечным затмением, омрачившим землю наступлением темноты. Согласно прежде бытовавших представлений — такое событие случается к несчастью. Для Руси солнце закатилось несколько веков назад, и до сих пор не думало обозначить своего присутствия. Временное торжество Куликовской битвы через два года обернулось походом Тохтамыша, без жалости уничтожавшего города, в том числе и Москву. В начале XV века русские князья вновь набрали силу, вольные сами нападать на татар. Имеются свидетельства, согласно которым хан Махмет думал откупиться, но русские всё же пошли на него войной. Вот потому-то и исчезло солнце с неба, так как вместо мира князья пожали очередное поражение.

«Независимый летописный свод» — не летопись, это скорее историческое свидетельство. Его составитель брал известные ему события, истолковывая их заново. Сомнительно, чтобы записи создавались в соответствующий им год. Скорее всего это поздняя работа, восстановленная или переписанная, но с включением дополнительных свидетельств, вроде чудес, случавшихся по воле отцов церкви и деяний прочих чудотворцев. Описание религиозных свидетельств занимает основную часть свода.

Упоминается в летописи падение Царьграда. Город покорился не по слабости жителей, а из-за предательства. Неприступные стены имели одно место, которое больше других подвержено возможности оказаться проломленным. Туда-то и устремили турки свои орудия. Судьба предателя — назидание всякому, ибо стоило городу пасть, как тут же правитель агарян велел того сварить в котле, ибо предав однажды, он когда-нибудь предаст снова.

Другой примечательный случай — намерение новгородцев убить московского Великого князя. Полные решимости, они видели в том решение проблем. Остановить их смог только архиепископ Иона, знавший о бесполезности человеческой агрессии. Любое вмешательство в естественный ход вещей грозит болезненными последствиями. Пусть Великий князь совершает обдуманные или спонтанные поступки, за то он получит сполна, либо такая судьба ожидает его потомство, обязанное разрешать созданные для них затруднения.

Есть в «Независимом летописном своде» упоминание заметок Афанасия Никитина. Составитель имел чёткое о них представление. И скорее всего был знаком, может быть даже с первоисточником. Вероятно и то, что текст «Хождения за три моря» приводился полностью. Понять то не представляется возможным, покуда не получится ознакомиться с ним самостоятельно. Чаще всего вниманию он доступен благодаря трудам учёных, своеобразно составивших библиотеку литературных памятников Древней Руси, включив в неё различные произведения, некоторые разбив на части и представив в качестве самостоятельных исторических документов. Среди таковых оказался и «Независимый летописный свод», содержащий излишнее количество пропусков, делающих его слишком сухим и совершенно не приспособленным для чтения.

Окончание летописи знаменуется подготовкой Ивана Великого к походу на Казань, дабы сломить сопротивление территорий, над которым давно утрачен контроль. О том походе известно из других источников. На «Независимый летописный свод» нельзя рассчитывать — более должного он не сообщит. Свод и обрывается гораздо раньше, нежели тому следовало быть. Сбросившая путы ига, Русь обретала новый интерес в глазах современников. Из жизни исчезла главная угроза существованию, всегда бывшая предметом основных волнений. Уже не мог встать у границ непобедимый враг, чьи орды безжалостны сметут преграды на пути, уничтожив каждого встреченного. Теперь Московскому княжеству предстояло решать, кому позволять заходить за черту дозволенного. На осознании этого свод восьмидесятых годов XV века заканчивается.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Кого с детства любил Аксаков, так это Державина, высоко ценя за поэтическое мастерство. Он не скрывает — знал все стихотворения Гавриила Романовича наизусть. И когда представилась возможность личной встречи, то стало большим потрясением для него самого, но и для Державина то событие оказалось довольно важным, практически роковым. Умелый декламатор, Сергей проникал в душу поэта, завораживая умением проникновенного чтения текста, в том числе и зачитывая с листа. Аксаков не скрывает доступного ему дара, не считая нужным молчать, особенно памятуя о настигшей Гавриила Романовича болезни, связанной лишь с посещениями непосредственно Сергея, чьё декламаторство сводило людей с ума. Потому, как бы Сергей не хотел продолжать видеться с Державиным, на нецелесообразности того настаивали близкие поэту люди.

О знакомстве с Гавриилом Романовичем Аксаков написал в 1852 году. Опубликовать воспоминания сразу не удалось. То получилось осуществить спустя годы, когда читатель успел ознакомиться с его автобиографическими произведениями. Тогда-то и стало интересно, чем жил Багров-внук после, с кем встречался, как к нему относились, как сложилась его личная жизнь. Теперь публикация подобных трудов не вызывала отторжения. Наоборот, придавала всплеск интереса при переиздании прежде вышедших книг.

Чем же Державину был близок Аксаков? Не одно умение произносить красиво художественные тексты он должен был в нём ценить. Сергей потому и поясняет. Гавриил Романович чувствовал сходство. Хотя бы в силу похожего прошлого. Державин учился там же, где Аксаков, между имениями их отцов насчитывалось всего лишь порядка ста вёрст. А знал бы стареющий поэт о будущих достижениях Сергея в литературе, так и вовсе нашёл бы необходимость продолжать держаться за жизнь, дабы увидеть красоту прозаического слога. Возвышая себя и Державина, Аксаков создавал должное впечатление у читателя. Других свидетельств о встречах сих литераторов нет, поэтому остаётся доверяться доступному для внимания тексту.

Говорить о природе и о поэтах одинаково трудно. Не передашь созерцание увиденного скупыми словами, требуется наполнить строки эмоциональностью. Державин получил порцию заслуженных восторгов, ибо великий человек встретился с таким же великим человеком, иначе читатель и не подумает. Ежели всё было настолько восхитительно — остаётся порадоваться за нашедших друг друга людей, одинаково ценивших доступное им искусство создавать художественные произведения. Будь Сергей в возрасте в те дни, и ему пришлось бы трудно. И у него могло щемить в груди. Прекрасное очень сильно сказывается на здоровье, когда к нему испытываешь чрезмерное восхищение.

Среди воспоминаний Аксакова есть немного слов о Дмитрии Борисовиче Мертваго. Вернее, практически ничего нет. Сергею был сообщён интерес со стороны Владимира Безобразова, пожелавшего видеть статью за авторством Сергея на страницах «Русского вестника». Аксакову осталось написать ответное письмо, где он в сжатой форме поведал о некоторых обстоятельствах, позволивших ему поучаствовать в нескольких моментах жизни Мертваго. Особой конкретики он не сообщил, более сказав, что встречался с ним тогда-то и тогда-то, а чаще того не получалось. Впрочем, Сергею Дмитрий Борисович приходился крёстным отцом, исходя из чего общество серьёзно могло интересоваться именно его мнением.

Как видно, последние годы жизни Аксакова оказались насыщенными на литературное творчество. Им действительно заинтересовались. И как всегда — признание приходит тогда, когда оно не требуется. Пожинать славу требуется в молодом возрасте, ибо ближе к смертному одру то перестаёт иметь значение, и непременно становится важнейшей причиной наступления скорой смерти. Как некогда волновалось сердце Державина при встречах с Аксаковым, так теперь сердце самого Аксакова усиленно билось от внимания уже к нему.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Когда о Шишкове отзывались негативно, Аксаков находил с ним сходство во взглядах. Их объединяла нелюбовь к Карамзину, чьи рассказы Сергей совершенно не ценил. За это он всегда подвергался нападкам. Так относиться к замечательному творчеству, значит прослыть далёким от понимания прекрасного человеком. Долгие годы Аксаков жил именно с таким ощущением неприятия достойного восхищения результата не ставшей ему понятной литературной деятельности. Тем более приятно разделить ощущения неприятия со знакомым тебе с юных лет. Не вспомнить о Шишкове Сергей не мог, тем более в связи с набирающим популярность славянофильством, у истоков которого стоял в том числе и Александр Семёнович.

Что есть славянофильство? Это любовь ко всему славянскому или же всему русскому? О том Шишков не задумывался. Ему, воспитанному в духе тяготевшего к галломании общества, не желалось продолжать видеть засилье французского языка в родной для него культуре. Он стремился отказаться от использования заимствований в русской речи, к чему побуждал других. Это ли не то самое соперничество с Карамзиным, ценителем европейского быта? Но русская речь — явление особенное, никак не влияющее на жизнь. Потому как Аксаков отметил непонятное ему в Шишкове, так как по нему нельзя было заметить славянофила: женат он был на лютеранке, у него дома все говорили исключительно по-французски.

Сергей сам себе отвечает. Славянофильство зарождалось не в качестве инструмента для пробуждения в русском человеке самоуважения. Требовалось отстаивать имеющееся, не привнося новизны. Вот и всё, о чём следует думать, ни в коем случае не сравнивая мировоззрение Шишкова с мыслями последующих поколений, ставших на путь отчаянных мер. В том для него не было необходимости. Когда он общался с собственными крепостными, то видел в них проявление истинных черт русского народа. С ним говорили таким языком, будто он вернулся во времена Древней Руси. Да и не мог русский мужик перенимать иностранное, редко ему доступное. Если о чём и говорить, то о вкусах высшего света. А вкус высшего света, как известно, редко позволяет оценивать его со стороны благоразумия.

О литературной войне Аксаков старался не рассказывать. Всё, что говорит человек, ничем не является, пока его не начинают поддерживать или ему противоречить. Всякая беседа опасна, поскольку вне воли порождает симпатии или противоречия. Порою вне желания человек начинает опровергать свои же представления о действительности, не умея остановиться, в итоге понимаемый далеко не так, как он склонен думать обычно. И был ли смысл в литературной войне? Какой исторический отрезок не возьми, все постоянно спорят, неизменно разделяясь на сторонников сохранения самобытности и их противников, считающих обязательным интеграцию в культурные ценности других стран. Не сегодня это началось, значит не завтра оно и закончится. Лучше не обращать внимания, беря пример с Сергея. Ежели не нравился ему Карамзин, то таково его личное мнение, которого он не скрывал, получая множественные насмешки и упрёки.

Шишков поступал сходным образом. Придерживаясь определённых взглядов, он допускал исключения. Спорить со сложившимся укладом не было нужды, тем более делать это мгновенно, разрушая устоявшееся. Революции обществу не нужды. Зачем литературную войну превращать в бойню с человечески жертвами? Он имел мнение, которое разовьют его последователи. Ему остаётся дожить свой век и спокойно уйти. Только разве бывает так, чтобы тобой задуманное не пошло иным путём? Так произошло и со славянофильством.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Масоны, какими их себе не представлять, объединены общей идеей, тогда как всё прочее, на что они стараются опираться, не подлежит критике. И Аксаков то наглядно доказал. Ему довелось общаться в мартинистами, старательно обходя острые углы. Сергей никак не мог согласиться принять на веру сомнительное, лишённое убедительности. Разве могут скрываться тайны бытия за размытыми фразами? Достаточно понять, что мистического не существует, после этого большая часть человеческих убеждений исчезнет. Причём под мистикой следует считать абсолютно всё, противоречащее доступным человеку материям. Пора преодолеть пережитки пещерного этапа развития, устремившись к поддержанию естественного. А если и говорить о масонах, тогда не следует забывать об Аксакове. Пусть ему довелось встречаться не с лучшими из представителей масонства, но именно таковыми, какими они в большей своей массе являются.

Будучи молодым, Сергей встречался с Рубановскими. Как бы он к ним не относился, по достоинству оценивал их дом, некогда принадлежавший Ломоносову. Аксаков всё в нем ценил, вплоть до чернильных пятен на столе. Величайший учёный оставил по себе столь важное наследие, достойное всяческого почитания. И, как знать, те пятна на столе могли пролиться в ходе записывания мыслей на бумагу. Сами Рубановские не ценили дома и его обстановки. Для них имя Ломоносова ничего не значило. Куда приятнее знакомиться с миром таинственности, который можно раскрыть благодаря переводным книгам. Это ли не пример того, как невежество стремится преобладать над истинным познанием Вселенной? Сергею приходилось мириться, посещая храм науки, оказавшийся в руках далёких от всего научного людей.

Не имея возможности доказать надуманность взглядов мартинистов, Аксаков пошёл на эксперимент. Он самостоятельно сочинил чепуху, придав ей сходный вид с трудами масонов. Когда он зачитывал её мартинистам, те едва ли не впадали в экстаз, готовые благодарить судьбу за представившийся шанс прикоснуться к столь необходимым для познания знаниям. Не стоит думать, будто Сергей открыто посмеялся им в глаза, рассказав об обмане. Отнюдь, Сергей благоразумно предпочёл умолчать, опасаясь стать жертвой оскорблённых чувств. Нет ничего лучше, нежели собственное убеждение! Переубеждать других — дело неблагодарное и практически всегда бесполезное.

Как же указать мартинистам на их заблуждения? Аксаков брал их же книги, тщательно анализируя. Получалось, если слова в предложениях расставить иначе, получаешь вполне обыденную речь, лишённую налёта мистического откровения. Мартинисты в том убеждались, но не имели желания отказываться от считаемого ими важным. Всякое всегда трактуется в угодном человеку виде, так зачем отрицать доступные масонам предпочтения? Важнее видеть в них общество, чьи интересы стоят выше создаваемого ими антуража. Как раз этого Сергей понять и не мог, либо имел дело с людьми, далёкими от истинных замыслов масонства, необходимых сугубо для придания сему движению массовости, где слепо действующий служитель сможет принести требуемую от него помощь.

Оставив воспоминания о мартинистах на самый последний момент, когда опасаться более нечего, Аксаков посчитал необходимым заполнить пробелы в прошлом. Сообщать подобные сведения было в прежней мере опасно. Но то следовало сделать обязательно. Негоже человеку принимать за истину надуманное, пренебрегая существенными надобностями. Любые измышления, где требуется просто верить, изначально направлены на приобщение к некоему делу многоликой массы, за счёт чего гарантируется продолжение существования созданной организации. О чём бы не шла речь, нужно иметь голову на плечах, способную соотносить действительное с мнимым, не ставя мнимое выше действительного.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Пастораль — особого рода литература, имеющая горячих сторонников, но не меньше и тех, кто прохладно относится к подобным творческим изысканиям. Описывать природу — удел способных подмечать мельчайшие детали, не менее умело придавая им вид текста. Понимать такой текст — такой же удел, только теперь уже способных воспроизвести в воображении представленные писателем картины. Касательно критики таких произведений и вовсе нет никаких критериев, кроме одобрения или порицания, что, снова опять же, зависит непосредственно от лиричного настроя критика. Если читатель не относится к ценителям, то творчество Аксакова ему явно не придётся по душе. А если ценит, тогда обязательно следует ознакомиться с трудами человека, чей литературный путь начался с ярко описанного оренбургского бурана и закончился очерком морозного зимнего дня.

В далёком 1834 году Аксаков не представлял, куда он направит свой талант. Он отмечался за умение декламатора, но всегда стремился к отражению присущих ему внутренних переживаний. Цензора из него не получилось, он пропускал сомнительного содержания публикации, вследствие чего встал вопрос о поиске другого призвания. А что вызывает меньше всего нареканий, где невозможно найти причин для взаимного недопонимания? Разумеется, описание природы ставит писателя вне ограничений и рамок. Доступно двигаться в любых направлениях, особенно учитывая тяжесть понимания таковой литературы. Никто с серьёзным лицом не станет взирать прелестям сельской местности, не видя в том ничего противного действующей власти.

И вот анонимно опубликован «Буран». И вот последовал ласковый приём. Талант воспевателя красот природы настолько прикипел к Сергею, что всякое игнорирование пасторальных сцен в дальнейшем ставилось ему в упрёк. Его прямо станут обвинять в скудости текста, не найдя в описании зимней стужи или снегопада ожидаемых ярких красок. Это побуждало Аксакова возвращать их внимание к некогда написанному «Бурану». Зачем переливать из пустого в порожнее, когда однажды сказанного должно быть достаточно? Поэтому пришлось снова вспоминать и представлять вниманию читательской публики.

Самую последнюю точку в художественном творчестве Аксакова стоит поставить, упомянув «Очерк зимнего дня». По страницах разливается стужа, холодок пробегает по пальцам. Ртуть давно замёрзла в термометре. Снег за окном тонким слоем покрывает землю. Пора брать ружьё и идти на охоту. Как приятно слышать скрип сапогов. Как тягостно осознавать ранний приход морозов. Хлеб не убран с полей, скоту не хватит корма до весны. Выстрелом прервана задумчивость тетерева, упавшего вдали, тем пробудив к жизни окружавших его птиц. Сергей вспоминал о том, пока холод пробирал его самого. А после он записал о событиях того зимнего дня.

Стала ли читателю ближе пастораль? Восхищается ли он картинами природы? Ему нравится взирать на полотна художников, отмечать подмеченные за него особенности окружающей действительности? Наглядное оценить не трудно, когда всё представлено и не пробуждает ничего сверх доступного взору. Пожалуй, Аксакову следовало стать художником. Но картина — это увидел, запечатлел в памяти и забыл. Художественный текст — иное! Всегда можно вернуться и ознакомиться заново, дабы отметить упущенные детали. Воображению доступно не одно полотно, ведь не существует ограничений, способных прямо утверждать, будто писателем показано всё или нечто специально упущено. Есть многое, чего не воссоздать художникам, оставляющих зрителя в состоянии отстранённости. Аксаков должен был то понимать, фиксируя на бумаге картины жизни.

«Буран» и «Очерк зимнего дня» — малое из его наследия. Кто не может познать большего, пусть ограничится хотя бы этим.

Автор: Константин Трунин

» Read more