trounin.ru

Воспоминания об Ахматовой ещё во втором томе приняли размытый вид, в третьем — Анна оказалась отодвинута на задний план. Перед читателем период слома старых традиций, когда требовалось переосмыслить понимание случившегося за последние десятилетия. Не утихали споры вокруг личности Сталина, имело значение и осознание минувшей Великой Отечественной войны. Срок для записок обозначен в три года — с 1963 по 1966 год. Прежде всего имела значение травля Бродского, после возвышение Солженицына и совсем незначительной стала судьба самой Ахматовой. Анна всё же умрёт, так и не став для Чуковской действительно чем-то важным, о чём она изначально бралась рассуждать. Важнее для Лидии стало смотреть на политические процессы, нежели отдать дань уважения человеку, рядом с которым периодически ей доводилось бывать.

Раз Солженицын — значит следует говорить о нём. Личность он для тех лет неоднозначная, сумевший выбиться за счёт ослабления партийной линии. Прежде и помыслить советский читатель не мог, чтобы героем произведения стал каторжник. Теперь же дул ветер перемен. Важен сам факт смелости, тогда как содержание того литературного труда не должно вызывать споров. Солженицын явил собой пример новой информационной составляющей, просто обязанной заполнить книжные полки, учитывая количество прошедших через лагеря людей. «Один день Ивана Денисовича» стал свежим бризом, хотя мог и обернуться для автора ледяным сквозняком. Чуковская отметила, что примелькайся Солженицын в те годы в европейской или американской литературе, тогда ему предстояло повторить судьбу Пастернака.

Второй главный герой повествования третьего тома воспоминаний — Бродский. Вот на него и обрушилась критика партии, причём не совсем обоснованная, как уверяет Лидия. Бродскому ставился в вину его подход к работе, то есть он будто бы недобросовестно переводил иностранных поэтов, пользуясь услугами переводчиков, делавших подстрочный перевод. Сама Чуковская пыталась переубедить общество, называя такую ситуацию нормальной, поскольку все так делают. Даже Анна Ахматова не являлась полиглотом, чего ей вовсе не требовалось. Задача поэта-переводчика — адаптация иностранной поэтики под особенности своего языка. Но Бродского это не спасло. Видимо именно потому, издательство «Художественная литература», бравшееся радовать советского читателя подстрочными переводами стихов от глубокой древности до наших дней, делало это на редкость отвратительно, может быть вполне опасаясь неблагоприятной реакции партии.

Партия не позволяла формироваться мнениям, если они заранее не утверждены. Ежели не одобрялось о чём-то писать, об этом следовало забыть. Оттого Чуковская и удивлялась замалчиванию Великой Отечественной войны. Советские партийные работники словно боялись, что на них ляжет тень, грозящая возникновением нестабильной обстановки. Только с чем это связано? Прошлого, как говорится, не перепишешь. Однако, прошлое как раз можно переписать, а лучше выдержать паузу, чтобы родилось достаточное количество предположений, за которыми уже никто и никогда не найдёт происходившего на самом деле.

Ахматова вновь становится важной ближе к концу повествования, когда она умирала. Её сердце постоянно давало сбои, смерть наступила от очередного инфаркта — четвёртого или пятого по счёту. Вновь не появилось на страницах Льва Гумилёва — сына Анны Ахматовой. Он как бы снова оказался в стороне от происходивших с матерью событий. Не упоминается и судьба наследия. Кому достались авторские права? Кто получил имущество? Может сложиться впечатление, что наследником выступил Гумилёв, однако биографы говорят об обратном, но считая важным сообщить про обиды Льва, не получавшего достаточного количества материнского внимания. В случае Чуковской скорее тому находишь подтверждение, так и не встретив желаемого к лицезрению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Второй том записок охватывает период с 1952 по 1962 год. После его публикации Лидия Чуковская была выдвинута на соискание Госпремии, которую получила за 1994 год. Последующий — третий том — оказался вне внимания, и вышел он уже после смерти Чуковской.

Минула война, Ахматова и Чуковская снова встретились. Теперь Ахматова — нежелательное лицо в государстве. Анна нужна Советскому Союзу в качестве доказательства отсутствия диктатуры, её стихотворения не публикуют, она живёт переводами. Чуковская в той же мере сопротивлялась государственной идеологии, резко выступая против любых проявлений неправдоподобия. Например, Лидия высказывалась против растиражированной писательницы Осеевой, прямо указывая на преднамеренное пропагандирование советских ценностей. Но, вместе с тем, личность Чуковской становится сложной для понимания. С одной стороны — она выступает в роли верного оруженосца Ахматовой, с другой — противится некоторым её суждениям.

Записки об Анне Ахматовой растворились в повседневности. Ахматова в них играет опосредованное значение. Прежде всего Лидия рассказывает о своих мыслях и минувшей эпохе. Она делится впечатлениями о творчестве писателя Рязанского (Солженицына), уделяет особое внимание конфликту Пастернака с государством. Читатель задумается, кто для повествования важнее. С одинаковым чувством важности Чуковская подошла ко всем троим, выражая сугубо своё мнение, утверждающее её в оппозиционных воззрениях.

В очередной раз забыт Лев Гумилёв, вернувшийся из лагеря, дабы отправиться обратно. Казалось бы, сын Ахматовой заслуживал больше места на страницах записок, вместо тех же Рязанского и Пастернака. Безусловно, особенность советского государства тех времён имеет значение, однако требуется проводить разграничение. Ежели поставлена цель писать об определённом, не надо забывать и переключаться на происходившие параллельно события, либо уделять им не так много внимания. Понятно, Чуковская почувствовала возможность выражаться открыто, чем она и пользовалась. Но причём тут тогда Ахматова?

Ахматова теряется для читателя. Он видит её существование в качестве переводчика иностранной поэзии. Анне ничего другого и не оставалось, как удовлетворять требования издательств, продолжавших с нею поддерживать сотрудничество. Но разве Ахматова не могла согласиться с требованиями? Требовалось не так много, и угождать не было нужды. Творец всегда найдёт способность для самовыражения. Существовали и иные нейтральные способы творить. Допустимо переквалифицироваться в детские поэты или писать об ином. Ничего не мешало самую малость уподобиться в творчестве той же Осеевой.

Нет сомнений, требования советского государства казались абсурдными. Ежели пишешь произведение, тогда покажи борьбу народа. Если критикуешь произведение, оценивай это со стороны борьбы народа. С надетыми шорами далеко не уедешь — ценность подобного творчества обязательно будет приравнена к нулю. Опять же, не все граждане Советского Союза от этого страдали. Некоторые с чистой совестью соглашались с линией партии, творя во имя её славы, считая то вполне необходимым обществу. Ахматовой и Чуковской мешал естественный фактор — они родились до установления советской власти, их мировоззрение формировалось при иных условиях, поэтому образ мысли никак не может соответствовать им вменяемым требованиям. Разумеется, они противились, считая ниже достоинства потворствовать.

Кто же ищет лучшей доли в современности? Обязательно находятся моменты, которые не устраивают. В абсолют возводится в том числе и мелочь. Но судить о режиме Сталина в оправдывающих тонах не получится, ровно как и о правлении Николая I, о ком Чуковская написала в окончании второго тома записок. Ею приведён пример порки бунтовщиков-поляков, забитых шпицрутенами до смерти. Остаётся понимать, когда нет причин для объективного недовольства — лучше не проявлять возмущения. Как знать, тихое время без репрессий когда-нибудь закончится, только отчего-то именно тогда замолкает голос всякого, кому прежде хватало духа говорить.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Поэт в государстве Советов — больше, чем просто писатель. Это икона, вокруг которой возводился культ. Тираж печатного издания превышал мыслимые пределы, заставлявшие сомневаться, кому не скажи тогда вне Советского Союза, как не скажи и сейчас непосредственно в России. И пусть те поэты не всегда соответствовали возлагаемым на них надеждам. Они — такие же люди, сочинявшие от случая к случаю — пожинали плоды успеха, на свой лад существуя в условиях тоталитаризма. Одним из примечательных поэтов той поры была и Анна Ахматова, верная традициям футуризма, она писала, позволяя клевретам восполнять ею специально проигнорированное. Среди почитателей её таланта стоит отметить дочь Корнея Чуковского — Лидию. Начиная с 1938 года по начало Великой Отечественной войны, она вела дневник, где специально отражала впечатления о встречах с Анной Ахматовой. Благодаря этому в 1989 году вышла первая часть записок, месяц за месяцем повествующая именно об этом отрезке времени.

Лидия Чуковская — человек не простой судьбы. Она теряла мужей, как и Анна Ахматова. Их отношения особо завязались в 1938 году, о чём Лидия сообщает. Преследованиям подвергся её второй муж — Матвей Бронштейн, тогда же расстрелянный. На этой почве требовалось отвлечься. Вся боль утихала, стоило Чуковской в очередной раз встретиться с Ахматовой. Само знакомство между Лидией и Анной сложилось много раньше. Тогда записки не велись. Теперь же жизнь излишне усложнилась, чтобы жить и не фиксировать происходящее.

Исследователи жизни Льва Гумилёва — сына Ахматовой — неизменно отмечают сухость Анны в материнских отношениях. Чуковская отчасти то подтверждает. Проникнуть в мысли поэтессы всё равно не получится, достаточно внешнего впечатления. Кто есть Ахматова? Этакая барыня, чувствующая превосходство над окружением. Такой слово против не скажи, поскольку удостоишься молчаливого презрения. Оставалось потакать во всём, вплоть до удовлетворения прихотей. Необязательность — словно яркая черта характера Анны, сквозящая между строк записок Лидии. Может и к сыну Ахматова относилась с подобным пренебрежением, чему трудно возразить, не встречая однозначного утверждения, сообщающего иные сведения. Во всяком случае, Лёва и в воспоминаниях Чуковской всегда находится где-то в стороне.

В 1939 году началась Вторая Мировая война, о чём Лидия в записках не сообщает. Вдали гремят орудия, советские и немецкие стороны заключают соглашение о разделе Польши, но пока беда не придёт в собственный дом, Чуковская не подумает обращать внимания на грядущую катастрофу. Это своего рода индекс, показывающий малое значение политической составляющей, не интересовавшей граждан государства Советов. Куда страшнее терять мужей по ложным обвинениям да сыновей и дочерей, отправляемых отбывать заключения в лагерях. То беспокоит, и беспокоит наравне с муками сочинителя поэтических строк. Всё подвергалось сомнению, ничему не придавалось должного значения. Пока одни отравляли жизнь других, непосредственно Ахматова игнорировала знаки препинания, не должные касаться её трепетной души. Мелочь и глупость, а то и взятая от скудоумия надуманность. Как не думай, футуризм торжествовал, чего Лидия Чуковская не понимала, хотя и общалась с тем, кто открыто говорил о принадлежности к футуристам.

1941 год внесёт свои коррективы. Встречи между Чуковской и Ахматовой станут эпизодическими. Исчезнут и записки, отчего повествование пришлось восстанавливать по обрывочным свидетельствам. Вторая часть воспоминаний начнётся спустя продолжительное время. Лишь к 1966 году Лидия задумает объединить ранее написанное, дабы ещё на протяжении трёх десятилетий обдумывать форму подачи накопленного ею материала. Magnum opus — такова должна быть его характеристика. Вторая часть записок выйдет вскоре, после чего Лидия Чуковская удостоится за воспоминания об Ахматовой Госпремии. Третья часть выйдет позже, когда Чуковской уже не будет в живых.

Автор: Константин Трунин

» Read more