trounin.ru

Ересь жидовствующих, пленившая земли Новгородские, пленить грозила и земли Московские. Выступить против решился Иосиф Волоцкий, дав пастве одиннадцать слов, дабы рассеять сомнения и призвать к благоразумию. Негоже повергать во прах, за истину принимаемое на протяжении полутора тысяч лет. Ежели где появился еретик, самого Христа отрицающий, конец света предвидящий, то зачем слушать его, не спросив людей, правду знающих? Так составил Иосиф словеса свои и людям их дал, и встретил покаяние он, ибо должен был всякий покаяться, услышав мудрые речи Иосифа. И был Иосиф суров в словах, ибо ведал он – ересь добралась и до лиц, к государю близкими бывших. Потому сам во прах разбивая ересь жидовствующими возводимую, найдя возражение всякому ими измышленному.

Во-первых, опроверг Иосиф убеждение, будто нет у Вседержителя ни сына, ни духа святого, словно Троица – есть вымысел. И говорил он, веруя в правоту суждений. Было так заведено издревле, либо слаб Иосиф в истории христианства оказывался. Но слово своё нёс он твёрдо, не допуская сомнения. Троица существует, Бог един в трёх ипостасях, прочее – ересь жидовствующих. Но ересь ли то, что по иудаизму иначе воспринимается? Для христианства то всяко ересь, ибо забыло дерево о корнях своих, не могут знать листья о том, как дерево жить начинало.

Во-вторых, опроверг Иосиф убеждение, будто не нисходил к людям Христос, словно не ипостасью Бога он был, а человеком обыкновенным. Не мог Иосиф с таким кощунством придти в согласие. Нашёл он слово для убеждения жидовствующих. Не стал соглашаться с ними, что Христос не рождался, но родится, и будет тогда пришествие, и наступит тогда конец света, то есть Апокалипсис.

В-третьих, в-четвёртых и в-пятых, опровергал Иосиф убеждения. Говорил про обрезание, почему не совершают оного христиане. О законах Моисея говорил он. О всемогуществе Бога он говорил. И вновь про Троицу рассказывал.

В-шестых, опровергал Иосиф убеждение, будто нельзя поклоняться рукотворным предметам. Ведь сказано в заповедях – не создай себе идола. Но иконы и крест – это ли не создание себе идола? Это ли не поклонение, чему поклоняться не следует? И нашёл Иосиф слово подходящее, найдя слово верное для искоренения сомнений. Верно – нельзя создавать себе идолов, но христианство не создаёт подобного, оно способствует делу богоугодному. Потому нельзя ниспровергать установления церковные, святыми отцами не зазря измышленными.

Потому и, в-седьмых, опровергал Иосиф убеждение, объясняя, почему христианам следует поклоняться иконам, поясняя про крест и доводя до сведения, отчего в сосудах свершаются божественные таинства. И чтобы человек не повергал это сомнению, должен быть кротким он, не забывая отдавать Богу десятую часть от доходов своих.

В-восьмых, опровергал Иосиф убеждение, будто наступит вскоре Апокалипсис. Не следует доверять цифрам, красиво или некрасиво сочетающимся. Что есть сочетание трёх шестёрок, либо тех же шестёрок, но с прибавлением числа тридцать четыре? А что есть значение круглое, вроде минувших семи тысяч лет от мира сотворения? Ссылался Иосиф на святых отцов, никогда о подобном не говоривших. Не велел никто года считать веками или тысячелетиями, лишь седьмицами считать положено, иного не додумывая.

В-девятых, в-десятых и в-одиннадцатых , опровергал Иосиф убеждения. Всё о конце свете он брался рассуждать, укоряя еретиков в скудоумии. Рассуждал и о нежелании жидовствующих принимать на веру нечто, Христу бывшее не свойственным. Отчего полагается совершать подвиг, кем-то из святых отцов совершённый? Не брал в понимание Иосиф мнение, что иными могут быть суждения, на житиях не основанные, житиям тем противоречащие. Твёрдо стоял он на сказанном мнении, тем завершив слова ответные составлять, тем закончив своё послание об осуждении еретиков.

И получил он ответ кирилловских старцев, среди еретиков бывших, теперь кающихся. Жаждали они прощения, ожидая получения оного. Знали они о Бога милости, стоит во грехе исповедоваться, как прощал Бог грешных. Так почему строг Иосиф Волоцкий, в праве на прощение им отказывая? Отчего заключили их в монастырские подземелья, лишив доступа к свету и воздуху свежему? Для чего им познавать тяготы земные, ежели они вину осознали и жить хотят без отягощения? Разве не провинились иудеи перед Богом, ведомые тогда Моисеем по пустыне? Тогда и их, кающихся, простить следует. На ответ старцам нашёл Иосиф ещё пять слов, объяснив, почему строг он.

Сказал Иосиф, что прощение за Богом, и Бог простит, но не за тем еретики пребывают наказанными. Просить им прощения придётся до смерти, покуда не призовёт Бог к себе, дабы простить за прегрешения. Недостаточно молвить и слёзы лить – не будет в земной жизни им послабления. Не пустят более в церковь их, не удовольствовавшись словами искренними. Не примет церковь еретиков обратно в лоно своё, ибо должны замаливать грехи они, надеясь на души спасение. И не стал выпускать еретиков из темниц Иосиф, ибо твёрд был в своих убеждениях.

Кажется ясным всякое суждение Иосифа Волоцкого. Но так ли? Чтобы лучше понять, нужно ознакомиться с его посланием княгине Голениной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Рассказывать о жизни и деятельности Михаила Ростовцева лучше самостоятельно. О нём говорят — он большой специалист по античности. За ним остались выдающиеся труды и доводящая до восторга переписка с коллегами. Всё это так, за явной недоговорённостью. Жизнь Ростовцева сложилась таким образом, что он стался не нужен советскому государству, вынужденный остаток жизни провести в Америке, где ему совершенно не нравилось. При изменившихся обстоятельствах, изменился и язык Михаила. Работы он стал писать по-английски, чем отдалял понимание себя у потомка. Точно можно сказать — переводить труды Ростовцева нужно, но нерентабельно. Остаётся положиться на таких исследователей его жизни и деятельности, каковыми были авторы сборника «Скифский роман», изданного РАН под общей редакцией Григория Бонгард-Левина.

Сборник переполняет от писем, найденных в архивах по Европе, Америке и непосредственно России. Судьба наследия Ростовцева такова, что написанное им во время жизни в России оказалось в доброй своей части уничтоженным. Причём банально — его трудами отапливались в холода. Остаётся внимать богатству переписки, но и тут не всё ладно — не каждое учебное учреждение, располагающее его письмами, соглашается предоставить доступ. А ведь переписка сложна не только тем, что она рукописная, так к тому же и на не всем понятном английском языке. Впрочем, для специалистов по античности или востоковедению это затруднения не представляет, благодаря их склонности к многоязычности. Но кто из них возьмётся изучать чужое наследие, для усвоения которого может не хватить и собственной жизни?

Есть ещё одно затруднение. Пусть учёные имеют склонность не принимать точки зрения друг друга, вступать в бесконечные полемики, порою их скрепляет понимание необходимости общего дела. Ведь в споре иногда рождается истина, но в действительности она рождается от плодотворных бесед, где все прислушиваются друг к другу, тем вырабатывая новое, никем прежде не бывшее озвученным мнение. Собственно, на том и основывается наука, не способная застыть, потому и вечно развиваемая. В «Скифском романе» острые углы обойдены. Ко всякому Ростовцев проявлял любезность, отчего могущий считаться врагом — принимался скорее за соратника, чьему мнению нужно оказать внимание. Так в чём заключается непосредственно затруднение? О чём бы не говорил прежде Михаил — оно за прошедшее время признаётся устаревшим. А если так, то и к его взглядам будет проявляться всё меньше интереса.

Мир в первой половине XX века кипел от событий — рушились империи и нарождались идеологии. Где там до археологических раскопок? Случилась Первая Мировая война, затем Вторая. Человечество старательно стремилось к самоистреблению, за иные дни на полях сражений погибали миллионы людей. И Ростовцев был этому очевидцем, всё равно погружённый в необходимость изучения прошлого. Он мог рассуждать о лидерах социалистических стран и видеть между ними непримиримые противоречия, однако ничего поделать не мог, если к тому вообще проявлял рвение.

Что заботило и тяготило Михаила? Он испытывал неудобство от пребывания вне утерянного родного края. Ни к чему он не проявлял симпатию. Американская зарплата не позволяла чувствовать довольство жизнью, денег постоянно не хватало. Изменить в отношении себя он ничего не мог, потому как с сороковых годов все устремлялись именно в Америку, подальше от войны. Только сам Ростовцев никому в помощи не отказывал. Составители «Скифского романа» заставили поверить, что, например, Бунин получил Нобелевскую премию преимущественно по протекции Михаила, Набоков сумел адаптироваться в Америке тоже благодаря его усилиям, и все прочие, так или иначе, но обретали возможность существовать, стоило им обратиться к нему за помощью.

Не всё тут требуемое сказано, но всего и не скажешь.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Царь царства царств — наиболее ёмкое отражение посланий, написанных псковским старцем Филофеем Великому князю Василию III и дьяку Михаилу. Перед московским государем ставилось на вид понимание очевидного — нет более в мире независимых христианских государств истинной веры, то есть греческой. А какие оставались ещё после падения Царьграда, те вместила в себя Русь изначальная. Примет ли то князь Василий или возразит — старец Филофей давал понять определённое суждение, будто бы народу русскому свойственное. Но примечательна речь Филофея в продолжении суждений — скажет он, что Москва — есть следующий после Византии Рим, то есть по счёту от первого — Третий. И поныне старца чтят как раз за новый термин, упрочивший самосознание населения Руси, давая право не столько считаться наследниками дел великих, сколько ощущать себя уже достаточно великими.

Есть два послания от Филофея. Первое именуется «Посланием о неблагоприятных днях и часах». Второе — «Посланием Великому князю Василию, в котором об исправлении крестного знамения и о содомском блуде». Одно предваряет другое, напоминая об именовании Иисуса Христа царём царей, рассказывая и о прочих библейских событиях. Тем Филофей и вызвал заинтересованность Василия, обратившегося к старцу за разъяснением. И старец начал послание с главного, называя Москву новым Римом, и утверждая, будто все христианские царства в царстве Василия сошлись. Либо старец ценил заслуги московских князей выше должного, или льстил государю, как то следует делать всякому, не желающему испытывать гнев божьего ставленника над русскими землями. И не князем Филофей Василия называл, а царём, то есть подтверждая мнение его самого, считавшего себя Государем всея Руси.

Примечательно второе письмо вступлением, тогда как прочее в нём — основание для сомнения в датировке послания. Может первое и принадлежит Филофею, но касательно следующего возникают сомнения. Слишком резко судит старец, указывая на совершение крестного знамения. Уверен он — совершается оно неправильно. Подробности в послании не раскрываются. Говорил ли Филофей о двуперстии или нечто иное подразумевал, о том остаётся догадываться. О чём через полтора века станут рассуждать открыто, пока о том ведал лишь псковский старец. И то непонятно, так было сугубо в местности его проживания или повсеместно на Руси.

Объясняет Филофей Василию и греховность содомского блуда. Почему именно Великому князю о том речь ведёт? Так плохо на Руси было? Или он князя в чём упрекал? Или может его окружение? Советовал ещё Василию остерегаться сребролюбия, не забывать наполнять церкви священниками и не вмешиваться в дела тех церквей. Сколько мог, столько и дал старец советов Великого князю. И всё это меркнет, стоит вернуться к предисловию второго послания.

Москва — Третий Рим, Василий — царь царей. За Русью признавалась богоизбранность. Если соотносить послания Филофея со сказанием о князьях Владимирских — определялась особая роль русского народа, находящегося под управлением древнего монаршего рода. Не из обыденных побуждений Василий назывался царём царей, имея на то полное право, управляя не Московским княжеством, а Третьим Римом. Он — славный потомок кесарей Рима первого, возводящий родословную к Августу, а значит и к Цезарю.

Мог умолчать обо всём этом Филофей, чего сделать был не в состоянии. Желалось старцу открыться перед государем, высказавшись о наболевшем. И беспокоило его более неправильное крестное знамение, людьми на Руси совершаемое, и содомский блуд, тогда как остальное оставим в качестве вводного слова, более призванного потешить княжеское самолюбие. Угодил ли старец посланием царю — неизвестно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Целью сказания о князьях Владимирских явилась необходимость возвести род Рюриковичей до кесаря Августа, а вместе с тем и до Ноя, тем оправдывая право владимирских и московских Великих князей на доставшееся им в наследство. Московскому княжеству требовалось крепко встать на ноги, чему важно иметь обоснование. Насколько правдиво изложенное в сказании? Есть в нём моменты, заставляющие усомниться в истинности приведённых фактов. Однако, обладая подобным историческим исследованием, московские князья получали право претендовать не только на земли Древней Руси, но и на соседние области, особенно расположенные к западу, принадлежавшие литовским князьям, будто бы безродным.

Вертикаль наследования всегда исходит от Ноя, если речь о государствах, придерживающихся догмата религий, исходящих от иудейских представлений о сотворении мира. Некогда случилась кара божья, означенная потопом. Выжить удалось Ною и его семье, а также собранным им на ковчег тварям. После началось новое заселение земель. Потомки Сима обосновались в Ханаане, они же заняли Египет. Почему критически важен именно Египет? Согласно легенды, сообщаемой в произведении «Александрия», правил тем краем царь Нектанеб II, последний из автохтонных фараонов. Он добровольно отказался от власти и ушёл странником в Македонию, где во время отсутствия Филиппа II, имел связь с женой его Олимпиадой, родившей ему сына — Александра, вошедшего в историю под прозваниями Великого и Македонского, покорившего большую часть тогда известного мира.

Но факт рождения Александра Македонского не важен, к нему нельзя подвести наследственную линию. Поэтому в повествовании задействован некий родственник Нектанеба, с которым у Олимпиады также была связь, в результате родился человек, имевший значение в истории о последующем возведении города Византия, в русских источниках обычно упоминаемого как Царьград. Это к слову о праве Москвы называться Третьим Римом, принявшей через Ивана Великого византийство после сочетания браком с Софьей Палеолог, дочери брата последнего византийского императора.

Дополнительно считалось важным обосновать претензии владимирских и московских Великих князей на царский титул. Ежели при Василии III это подразумевалось, то уже Иван Грозный обозначит то непременно. Для определения вертикали наследования внимание знакомящегося со сказанием вновь вернулось в Египет, где разгорелось противостояние вокруг Клеопатры VII, чья жизнь неизменно связывается с противостоянием между Антонием и Цезарем. Политическая борьба закончилась убийством Цезаря, которому наследовал Август, ставший следующим римским кесарем. Как раз у Августа был родич Прус, отправленный управлять землями в пределах Немана. Рюрик был из предков Пруса. Как раз его призвал Гостомысл в земли, ставшие впоследствии новгородскими. Таким образом, вертикаль наследования замыкалась.

Несуразно в сказании смотрится повествование о литовских князьях, где и объясняется их безродство. Сперва упоминается бежавший из плена человек (уже должный быть за то обвинённым в клятвопреступлении), сочетавшийся с женщиной из литовских краёв. Но не от него ведёт родословную княжеский род Великого Княжества Литовского. Беглый вскоре умер, и сочеталась его жена с неким конюхом, от которого и начался род литовских князей. Уничижительный тон должен быть очевиден. На фоне подобных политических оппонентов московские и владимирские князья оказывались в несравнимо выгодном положении, имеющие полное право претендовать на занимаемые литовцами земли, ибо они должны принадлежать потомкам, что по вертикали наследования происходят от Пруса.

Вместе с тем, Великие князья Литовского княжества могли создать сходное по духу сказание, тем обосновывая собственное исключительное право, в том числе и на земли, на которые когда-то распространялась власть племянника Рюрика — Олега.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Сам укоряя писателей за написание произведений на историческую тему, Карамзин не мог не попробовать собственные силы в подобном. Как знать, может его подход послужит примером для потомков, должных серьёзнее относиться к имевшему место в прошлом. Николай взял сложный период российской государственности, касающийся окончательного усмирения Москвой новгородской вольницы. Как же сообщить читателю, чтобы развлекательный элемент не превзошёл историческую справедливость? Стоило оказаться содержательнее со стороны фактов, как к повести проявят малый интерес. И Карамзин попытался, всё равно не сумев найти требовавшиеся ему способы подхода к изложению. Несмотря на старания, повесть о Марфе-посаднице вышла излишне исторической, почти не претендующей на право называться полноценной художественной литературой.

Основная повествовательная линия — необходимость подготовиться к приходу войска Ивана Великого. Прежде не раз князья московские и прочие шли на Новгород, имея целью единственное — разжиться откупными. Новгород потому и стоял крепко, что имел возможность удовлетворять алчность жаждущих обогащения, кто бы не приходил в пределы его государственности. Непосредственно новгородцев на протяжении веков разбирали споры — как нужно существовать, учитывая условия меняющихся политических приоритетов. Будучи Русью изначальной, Новгород отстаивал независимость по праву первенства над россами. Его воли никто не мог сломить, в том числе и золотоордынцы. Но теперь всё сталось иначе. Ивану Великому не были нужны откупные — он вознамерился сделать новгородские земли вотчиной Московского княжества, тем в отдалённой перспективе способствуя росту могущества, прежде всего за счёт облегчения бремени, отказав монгольским правителям в праве считать москвичей данниками.

Новгород оказался в безвыходном положении. Откупиться и нанять войска для обороны не было возможности. Политические процессы шли против них. И тут бы сказать, что Иван Великий, в присущем ему духе, умело подготовился к походу, проведя требуемую предварительную работу, ослабив союзников Новгорода, вследствие чего новгородцы и оказались перед необходимостью забыть о вольнице и перейти в услужение к москвичам. Как раз о создавшемся безвыходном положении и стремился рассказать Карамзин читателю.

Последней посадницей Новгорода была Марфа Борецкая. Как она боролась? О том остаётся гадать. Согласимся с Николаем, она призывала население вспомнить о былых военных успехах. Ведь когда-то удалось новгородцам малым числом противостоять, правда им тогда помогла православная икона. А теперь нет и этого, поскольку значительная часть новгородцев тяготела к католицизму. Не получалось у Марфы найти способ воздействия. Не к тому новгородцы склонялись способу разрешения пограничных споров. Потому читатель внимал безуспешным мерам, где завершение похода Ивана Великого казалось очевидным. Не могли новгородцы выстоять из-за нежелания воевать. Государство, построенное на принципе уважения только к товарно-денежным отношениям, рухнуло при первом проявлении интереса от страны, имевшей иные цели. В частности Московского княжества — это идея собрать земли Руси, став за счёт объедения сильнее.

Все слова о тех событиях кажутся незначительными, если соотносить тогдашние владения Москвы. Лишь кажется, будто Московское княжество обладало существенными ресурсами. В действительности такого не было. По своей сути, завоевание Новгорода — первое крупное достижение московских князей, вслед за чем возникло чувство способности скинуть иго, а затем взять под контроль остальные земли Руси, выступить против татарских ханств, и уже после оспаривать давно утраченные владения россов, оказавшиеся под Литвой, чтобы немного погодя сметь заявлять права на территории, и вовсе к Руси никогда не относившиеся. Но обо всём этом Карамзин ещё напишет в «Истории государства Российского». С 1803 года Николай официально по воле императора Александра I получит титул историографа.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Московское княжество к 1510 году ещё не собрало всех земель русских. Но и со взятием Пскова объедение не было завершено. Ещё оставалось найти лад с рязанцами, жителями древнейшего форпоста на границе между Русью и южными пределами. Пока же к Москве пожелал отойти Псков, чьи граждане устали от противостояния между славянами и рыцарями с запада. Не проходило и пяти лет, чтобы к воротам псковитян не подходила волна очередных горе-завоевателей. Да и сам Псков — республика с подобием новгородского устава, желавшая видеть во главе избираемых населением города князей. Были среди них князья из Рюриковичей, но порою власть доставалась выходцам из литвы. Кто же не вспомнит Довмонта, пришедшего извне, но закрепившего за Псковом право на самостоятельность от Новгорода. Спустя два столетия псковитянам пришлось задуматься — оказаться пленёнными силой или добровольно покориться московскому князю.

Есть разные точки зрения очевидцев на произошедшее отторжение жителями Пскова на право независимости. Одни источники утверждали несправедливость произошедшего, где впору взывать к божественному вмешательству, дабы усмирил алчные порывы Москвы. Говорилось то от чистого сердца, или исходя из невозможности воплотить собственные алчные порывы псковитян? Рационально взиравшим на бедственное положение республики казалось иначе — ежели не согласиться добровольном встать под власть Московского княжества, тогда к тому же принудят рыцари Тевтонского ордена, либо воплотит мечтания шляхта Речи Посполитой. А так как Новгород уже пребывал под Москвой, помощи ждать было неоткуда.

Судьба Пскова не так проста. Повесть о его взятии не заглядывала вперёд. Там достаточно событий, связанных с положением города между враждующими лагерями. Ещё успеют сойтись в праве на владение землями псковитян войска Стефана Батория и Ивана Грозного. Пока же, в год 1510, Псков становился частью Московского княжества, с покорностью снимая вечевой колокол и навсегда забывая о свободомыслии. Данное историческое событие находило множество откликов, есть о нём упоминание и в летописях. Частью которых как раз и является так называемая «Повесть о Псковском взятии». Сама по себе она не воспринимается оригинальным произведением, скорее следует говорить об её особом положении среди текстов. Согласно содержания получалось, что власть Москвы псковитяне признавали.

Что значит для жителей Руси кого-то признать? Это делалось с помощью крестоцелования. Ежели кто после отказывался от совершённого деяния, того признавали клятвопреступником. Насчёт сего есть мнение — не было ничего для русского человека тяжелее нарушения клятвы через целование креста. И тут возникает необходимость видеть в псковитянах сторонников веры во Христа греческого толка. Если касательно Новгорода хорошо известно, как тяготели новгородцы в последние десятилетия существования их республики к католицизму, то касательно населения Пскова остаются сомнения. Хотя, свойственное Новгороду должно было быть присущим и псковитянам. Но ведь не станет летописец, особенно ориентированный на Москву, тем более после свершившегося факта признания Псковом власти москвичей, предполагать иное. Как раз в данном случае и можно сказать, что историю пишут победители.

Играл ли Псков вообще значение для исторических процессов? Он всегда рассматривается в качестве промежуточного звена конфликтов Руси и её западных соседей. На его землях происходили важные события, тогда как сам Псков не ставился во главу угла. Однако, стоит признать, Псковская республика существовала ровно до того момента, когда население не перестало понимать — дальше без помощи они обойтись не смогут. Выбором большинства оказалось Московское княжество. О том повесть и сообщает.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Лучше нет того повествования о человеке, нежели он решился рассказать сам. Сколько бы не было правды в его словах, к какому бы он не прибегал обелению себя перед потомками — он должен создать именно тот образ, по которому его и требуется запомнить. Среди трудов Обинье есть повествование, названное довольно странно, однако полностью передаёт суть содержания. Но, уже с первых строк становится понятным, данный текст не предназначался для широкого доступа, наоборот Агриппа настаивал на запрете оглашения кому-то кроме семьи. За сто лет и не такие просьбы перестают иметь значение, поэтому однажды описание жизни Обинье стало общедоступным, вместе с тем и прояснились эпизоды прошлого, особенно интересные в связи с французскими религиозными войнами второй половины XVI века.

Агриппа родился восьмого февраля 1551 года близ Понса. Его мать — девица Катерина де л’Этан — умерла при родах. Несмотря на частую смену наставников, Обинье к шести годам знал четыре языка. Увлечение поэзией в совсем юном возрасте в тексте практически не прослеживается, зато заметен скорый переход в повествовании к 1562 году. Несмотря на юность, Обинье видел рост противоречий между гугенотами и католиками. Впрочем, собственному прошлому требовалось всё-таки придать элемент драмы. Пусть Агриппе шёл одиннадцатый или двенадцатый год, он уже странствовал по стране с бродячими людьми и как-то даже был приговорён к казни. Что спасло Обинье? Сам он утверждает, будто красиво исполнил танец перед правителем тамошней земли.

Судьба благоволила к Агриппе. Он один раз избежал смерти, после чего стал с презрением относиться к жизненным лишениям. В том же году он побывал в чумном Орлеане. Он говорит, что не боялся заболеть и принять неизбежное. И он заболел. Что теперь спасло Обинье? Агриппа постоянно повторял некий псалом, благодаря чему и пошёл на поправку. Именно так он объяснял это чудо своим детям.

Впрочем, Агриппа не всегда помнил, до кого он старался донести историю собственной жизни. Например, в 1563 году — ему шёл двенадцатый или тринадцатый год — солдаты водили его по притонам. В тех же годах отец Обинье был ранен и оказался удалён от королевского двора, а вскоре и вовсе убит. Потому с тринадцати лет над Агриппой поставлен опекуном Обен д’Абвиль. При нём же Обинье начал писать в обильном количестве стихи на латыни, но до 1567 года строго контроля за ним не велось, вследствие чего Агриппа успел самостоятельно побывать в Лионе, где задумался о самоубийстве, передумав и с той поры не переставал размышлять о Боге.

В 1567 — Агриппа заперт в четырёх стенах, бежит из-под домашнего заточения, спустившись на простынях. Сразу начинается его военная жизнь. К 1569 году он в числе осаждавших родной ему Понс. С 1570 — командир роты аркебузиров. О событиях Варфоломеевской ночи, случившейся в 1572 году не распространялся. С 1575 — служит в качестве телохранителя короля Наварры (будущего короля Франции Генриха IV), но в 1577 году попросил об отставке, сославшись на двенадцать ранений в живот — нанесённых в разных сражениях, чему не получил удовлетворения. Несмотря на участие во множестве боёв и осад, до конца жизни был опечален единственным пропущенным сражением при Монконтуре.

С 1618 года в Европе началась Тридцатилетняя война, на полях которой Обинье пожелал погибнуть. На этом заканчивается «Жизнь, рассказанная им его детям». Следует уточнить, что в 1610 году был убит Генрих IV, регентом при сыне — Людовике XIII — определена Мария Медичи. В результате усилившихся противоречий на фоне религиозных расхождений с 1620 года Обинье в опале, он покинул страну и до 1630 года жил в Швейцарии, где и умер.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Начавшаяся в 1768 году очередная русско-турецкая война, первая при владычестве Екатерины Великой, побудила государыню лично обратиться к Фёдору Эмину, как к человеку — некогда служившему в числе янычар, дабы он поведал российским подданным, с каким противником им предстоит сражаться. Фёдор вскорости выпустил в свет монографию, ставшую достоянием общественности. Он упомянул всё, что посчитал нужным, начиная от древнейших времён и заканчивая современным для него положением Турции, не упустив такие важные моменты, вроде отношения турков к религии и внутреннего устройства Оттоманской Порты.

Откуда пошли турки? Ныне считается, что они выходцы с Алтая, в ходе постоянных миграций дошедших до Малой Азии. У Эмина были и иные точки зрения, но за точность он не ручался. По первой версии турки происходили от татар, обитавших близ Кавказа. По другой — потомки парфян, когда-то державших под контролем древних персов. Есть и довольно типичное для второй половины XVIII века предположение — турки являлись частью скифов. Эмин даже нашёл в языке евреев значение для слова «тюрк», означающее скитание. Только турки не называют себя тюрками — для них это сродни оскорблению, тогда как предпочитают прозываться мусульманами, то есть правоверными.

Что есть Оттоманская Порта? Это крупнейшее со времён Римской империи государство — широко раскинувшееся от Балкан и африканского побережья Атлантики до Индийского океана. Кто её населяет? Величавые и гордые турки, никогда не склоняющиеся к проявлению подлости, которые не испытывают робости перед смертью. Дабы объяснить подобное, Фёдор рассказал о возникновении ислама, начав с путешествия Магомета в Египет в качестве помощника купца, где будущий основатель будущей мировой религии общался с монахом Сергием. Эмин вполне склонен считать, что текст Алкорана записывал непосредственно Сергий (по крайней мере так считают европейцы). За объяснение даётся то утверждение, что Алкоран написан настолько высоким языком, который не каждый араб способен уразуметь. В дальнейшем путь Магомета — это следование насильственному распространению мусульманства, что частично объясняет бесстрашие турков перед смертью на войне.

По большей части туркам нечего терять. Мусульманство позволяет иметь великое количество жён. Однако, Эмин здраво рассудил, ежели один турок может позволить себе содержать пятьдесят жён, то пятьдесят других турков не смогут обеспечить ни одной жены. Поэтому проще умереть в бою, зная об обязательной посмертной жизни в раю, причём в окружении неисчислимого количества женщин, сколько бы они не пожелали.

Рассказывая про устройство турецкого государства, Эмин снизошёл от султана до дервишей. Причём посчитал обязательным упомянуть особый тип дервиша, называемый им узбеками, самых из них противных и злобных. Фёдор прямо сообщил, что узбеки ходят босыми и без головного убора, носят за пазухой змею без жала, а ночью учиняют грабежи и разбои.

Если говорить о военном устройстве, тогда следует особенно ему подивиться. В мирное время турецкое войско разбредается по стране и занимается мирскими делами. Но стоит случиться войне, все обязываются явиться для исполнения прямых обязанностей. При этом нужно отметить, особого уважение у султана перед военными нет. Он может задерживать им жалованье неопределённо долго. На памяти Фёдора есть момент, случивший в годы его янычарской службы в Боснии в 1752 году. Жалованье выдавали с задержкой — за 1748 год. Особенностью является и то обстоятельство, согласно которому выплаты производятся не деньгами, а в виде надписей на бумажках. Чаще жалованье выплачивается непосредственно перед войной, так как турок обязан вооружаться за собственные средства. Обмундирование, оружие и коня ему никто выдавать не будет.

Описывал Фёдор и другие особенности Оттоманской Порты, с которыми читатель может всегда ознакомиться самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всего Смирдин издал четыре тома сочинений Тредиаковского. Но нужно учесть то обстоятельство, что второй том был разделён на две части, вместив весь перевод Василием «Тилемахиды», будто тем указывая на центральное место в творчестве. Третий том продолжил знакомить читателя с трудами российского классика, показывая размах устремлений. Тредиаковский всерьёз собирался наставлять учёных мужей на необходимость внесения изменений в русский язык. Для начала Василий предлагал упростить алфавит, оставив в нём тридцать букв, при этом обосновывая каждую из них. Однако, потомок обязательно приметит нарочитое желание Тредиаковского использовать S на месте привычного З. Это лишь верхушка содержания третьего тома. Давайте разбираться подробнее.

Упомянутое в первом абзаце — это содержание обширного трактата «О правописании». Во многом, если не брать детали, в конечном итоге некоторые мысли Тредиаковского всё-таки прижились. Например, Василий не видел смысла в букве ять (Ѣ), по сути являвшейся ударной Е. Ему только оставалось отказаться от употребления твёрдого знака на конце слов, тем способствуя облегчению орфографии и без напоминания об обязательной приглушённости звучания последних согласных.

В третьем томе можно ознакомиться с трактатом «Три рассуждения о трёх главнейших древностях российских», где Василий размышляет «о первенстве славянского языка пред тевтонским», «о первоначалии россов» и «о варягах-руссах славянского звания, рода и языка». Как ныне любят рассуждать разномастные исследователи истории, притягивая факты за уши, лишь бы хотя бы одна деталь сходилась, таким же образом поступал и Тредиаковский. Он исходил из Библии, припомнил Гога и Магога, уравнял славян и тевтонов, найдя им общего предка, дабы определить славянский язык в исходный образчик для тевтонского. Доказательная база Василия не выдерживает критики, поскольку нельзя всерьёз обсуждать то, логичность чего рассыпается под явной наивностью предположений.

Внёс свою лепту Василий и в спор о происхождении россов. Он отрицал какое-либо истинно варяжское влияние. Отнюдь, Тредиаковский придерживался версии, будто Рюрик имел варяжское происхождение, но в отличном от понимания его в качестве скандинава смысле. На западе имелись славянские племена, в частности речь о рутенах, населявших остров Рюген. Вот из них Рюрик и вышел, то есть являясь славянином, он всё-таки приплыл на Русь из-за моря, учитывая географическое расположение Рюгена.

Усвоив умение Василия играть со значениями слов, читатель не удивится знакомству с трактатом «Слово о богатом, различном, искусном и несхотственном витийстве», в котором Тредиаковский рассуждал о витиеватости. Для примера будет дано сообщение «Об истине сражения У Горациев с Куриациями, бывшего в первые римские времена в Италии». Помимо сего, Василий дал краткую историческую справку «О мозаике».

Отдельного упоминания достоин перевод произведения Поля Тальмана «Езда в остров Любви» — одна из первых художественных работ Василия. Читателю предлагается романтическое путешествие наподобие путешествий Гулливера, показывается отчасти утопический край. Но, в целом, оценить по достоинству у читателя не получится, может быть как раз из-за первых неопытных проб непосредственно Тредиаковского.

Третий том завершается «Стихами на разные случаи». Василий здраво рассудил: зачем пропадать накопившемуся добру? Он не зря пробовался в поэтическом ремесле, иногда даже стремясь блеснуть рифмой. И тут-то читатель поймёт, отчего именно к рифмованию Тредиаковский предъявлял свои основные претензии, отказывая ему в праве на существование. Всё объясняется, стоит взглянуть на примеры в исполнении непосредственно Василия. В таком виде подобного действительно существовать не должно. Впрочем, ежели в чём-то оказываешься неумелым сам — в том не отказывай другим. Но с таким подходом Василий отказывался соглашаться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Что есть человек? Кто он? Откуда? Зачем об этом вообще задумываться? Какая разница, кому ты обязан жизнью? Разве это должно сказаться на совершаемых тобой поступках? Забыть былое и не вспоминать, видя в том утопию человечества — обретение одинакового счастья для всех. Но не так просто это осуществить. Не пытался и Морис Дрюон. Он отчаянно искал следы прошлого, уходя в поисках на просторы Южной Америки и даже находил отголоски былого среди населявших Хазарию иудеев. Стало очевидным следующее: далёкие предки не имеют значения, когда важнее оказывается понимание жизни ближайших тебе по времени поколений. Так, например, для Мориса огромную важность имело самоубийство отца в возрасте двадцати одного года. Имело значение и обстоятельство появления на свет — в Париже под обстрелом немецкой артиллерии. Всё прочее — эпизоды существования, имеющие важность только сейчас, поскольку в дальнейшем они станут всего лишь историей, которой, к сожалению, будут пользоваться потомки для отстаивания уже совершенно иных взглядов.

«Заря приходит из небесных глубин» — первая книга воспоминаний Дрюона, обрывающаяся в самом начале Второй Мировой войны. Становление Мориса прописано обыкновенным детством мальчика, сохранившего в памяти некоторые случаи с ним происходивших событий. Гораздо важнее достижение восемнадцатилетнего возраста, когда Дрюон всё-таки узнал о причинах гибели отца. После этого он уже не переставал думать о самоубийстве, всегда подводя к нему абсолютно все рассуждения. И было отчего задумываться о таком исходе, видя происходившее в стране и мире. Каждый отчётливо понимал рост итальянского фашизма в Европе, вот-вот готовый выродиться в немецкий нацизм. И это на фоне абсурдной политики доживавшей последние годы Третьей республики. Когда требовалось принимать решительные меры, французские политики занимались несущественными законодательными инициативами.

С высоты прожитых лет Дрюон понимал — будущее для него не является очевидным. Он прожил период человеческого существования, наполненный постоянным техническим прогрессом. Некогда казавшееся невероятным — стало обычным явлением. Потому и нельзя знать, каких свершений человек сумеет добиться за следующие сто лет. Оттого Морис сохранял уверенность — доставшееся на его долю останется забытым прошлым, мало кому нужным, стоит случиться хоть какому-то подобию, что ознаменовало середину XX века. В этом Дрюон безусловно прав. Как не помнит потомок о Первой Мировой войне, на самую чуточку лучше зная о Второй. Так следующий потомок, кому предстоит пережить Третью, и вовсе посчитает неважным всё то, что происходило с человечеством прежде.

Всё-таки, как начиналась Вторая Мировая война? Это было странно. Третий Рейх уверенно нарушал установленные против него ограничения, захватывая одну территорию за другой, не встречая сопротивления со стороны западных держав. Всякий политический лидер надеялся на благоразумие Гитлера, якобы он возьмёт нужное ему и тем насытится. Никто и помыслить не мог, будто Третий Рейх поведёт ещё более агрессивную политику. Конечно, на всякий случай меры предпринимались. Только оценить их толк не получается — излишне самоуверенными чувствовали себя западные державы. Нужен яркий пример? Дрюон сам говорит, что проходил подготовку в кавалерийской школе. Он на полном серьёзе собирался скакать во весь опор на танки с шашкой наголо. И это после Первой Мировой войны, печально прославленной неимоверной бесчеловечностью, поскольку на полях сражений применялись боевые отравляющие вещества.

Сам Морис Дрюон на страницах воспоминаний не пытался показать личную важность. Наоборот, читатель должен увидеть слепоту политиков, допустивших развитие истории по наиболее страшному сценарию. Есть на страницах и иные светлые моменты, вроде размышлений о жизни и творчестве Антуана де Сент-Экзюпери. Впрочем, даже Антуан пал жертвой человеческой глупости, исчезнувший, став жертвой жажды людей к самоистреблению.

Автор: Константин Трунин

» Read more