trounin.ru

Рассказывая про историю Руси, Екатерина подходила к сложнейшему периоду. Требовалось сообщить о правлении князей, настолько возвеличившихся в собственном мнении, отчего России грозил обязательный крах. Пусть существовала вероятность возрождения государственности под сильной рукой, но такого тогда случиться не могло. Излишне каждый князь боролся за личное право считаться выше прочих, вследствие чего свары не прекращались. Если в 1161 году на великое княжение воссел Ростислав I Мстиславич, его в 1168 году сменил Мстислав I Изяславич, то с 1171 года перестала существовать власть, с первенством которой большинство князей соглашалось. Наоборот, отныне Великий князь мог быть не только владетелем киевского стола, но и столов черниговского, новгород-северского, ростовского и смоленского. Претендовали на право Великих князей и правители Галиции.

Отныне Русь не мыслила себя без связи с соседними образованиями. Важное значение приобретала любая помощь, на которую получалось опереться. При этом вражда не угасала. С одинаковой степенью приходилось принимать не только помощь, но и отбиваться от нападок. Ежели упоминать кочевые народы, с ними князья не раз старались водить дружбу, находя в том возможность заявить о праве на власть. Только любая помощь со стороны омрачалась последующим, когда прежние союзники считали себя правыми, вновь нападая, теперь уже на прежних друзей. Впору подумать, будто Руси могло коснуться событие, подобное испанскому, когда мавры приглашались для борьбы за право на власть готских правителей, в итоге утвердив над полуостровом собственную власть. Да вот Русь того избежать не смогла, пускай и в ином виде, так как всё-таки оказалась покорена монгольскими завоевателями.

Знакомясь с историей от Екатерины, читатель приходит к однозначному суждению — иго сталось благом для Руси. Как бы то печально не звучало, но без радикальных методов воздействия достичь благого не получится. Как монголы сжигали города и вырезали население, чем способствовали снижению напряжения между князьями, поскольку многие роды пресекались. Теперь становилось проще вести борьбу за власть, учитывая необходимость исходить из совсем других предпосылок, где не находилось место сугубо лишь желанию статься Великим князем, оспаривая то с помощью применения силы. С этого времени требовалось проявлять больше хитрости, иным способом не имея возможности добиться влияния. Но к таким суждениям Екатерина пока не подходила, она продолжала рассказывать про неослабевающие княжеские распри.

Безусловно, последующие историки не будут столь категоричными в суждениях. Великое княжение обязательно разделится, хотя и не столь радикальным способом. А может, поступая так, историки облегчали себе способность к сопоставлению фактического. То есть проще считать за Великих князей некоторых правителей, тогда как прочих не брать в расчёт, лишь обвиняя в наведении мелкой смуты. Екатерина так не поступала, она твёрдо стояла на мнении, демонстрируя раздробленность княжеских родов, отказывавшихся соглашаться на признание за кем-то власти большей, нежели каковую желали оставить за собой.

Заканчивая третью часть истории упоминанием сражения на Калке, Екатерина сообщала, насколько усиливалось напряжение, так как до Батыева нашествия в сражениях с монголами погибло до семидесяти тысяч русичей, тогда как численность монгольской армии доходила до значения в сто тысяч. В четвёртой части Екатерина предпочла остановиться, подводя итог всему рассказанному прежде, делая то в виде краткого пересказа. Если читатель посчитает нужным, он волен ознакомиться с записками Екатерины именно по четвёртой части, тем самым находя возможность не тратить силы на знакомство с выдержками из летописей, ежели не имеет цели вникнуть более детально.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В истории России есть моменты, остающиеся неведомыми для потомков. Хорошо известно про становление Руси, иго, отчасти про правление Ивана Грозного и историю со времён Петра до наших дней. Всё остальное покрыто мраком. Но более прочего неизвестен период между становлением Руси и инцидентом на Калке, несмотря на постоянно упоминаемых князей, вроде Владимира Мономаха, явлений типа Русской правды и прочего. Элемент ясности сумела внести Екатерина, во второй части Записок затронув упоминание столь тяжёлого для восприятия времени. Несмотря на подачу материала, знакомиться с ним категорически трудно, поскольку тяжело разбираться в княжеских неурядицах, связанных не с какими-либо ценностями во благо государственности, а по причине желания обладать наибольшей полнотой власти лично для себя.

Повествовать Екатерина начинает с 1132 года, когда о праве на княжение заявил очередной сын Мономаха — Ярополк, получивший порядковый номер второго правителя с данным именем. Прокняжил он семь лет, умер пятидесятипятилетним, не оставив детей. За ним права на великое княжение добился Всеволод Второй из Ольговичей, управлял Русью по 1146 год, поставив целью уменьшить властные полномочия прочих князей. После власть перешла в руки Изяслава Второго, внука Мономаха, сына Мстислава и дочери шведского конунга Инге Первого. Его восьмилетнее правление — такая же борьба за власть. Особенно примечательно выходило бороться с Юрием Долгоруким, не соглашавшимся видеть в качестве Великого князя племянника. Долгорукий, под именем Георгия Второго, всё-таки сумеет стать Великим князем на два последующих года, умерев затем шестидесятишестилетним.

Следом Екатерина объявляет Великим князем Изяслава III, сына Давыда Святославовича, бывшего князем Черниговским. Княжил этот Изяслав четыре года, про него толком ничего неизвестно, ни возраста, ни про жену, ни про детей. На нём вторая часть Записок завершается.

Как видно, вынести цельное зерно из приводимой информации довольно затруднительно. Безусловно, Екатерина в подробностях расписывала правление каждого Великого князя. Стоит заметить, что нужно быть профессиональным историком и хорошо ориентироваться в выбранном временном отрезке. Однако, если для потомков не представляют интереса определённые временные промежутки истории, откуда нельзя делать выводы касательно дня современного, то всегда быстро забывается, оставаясь бесполезным набором сведений, как бы печально подобное рассуждение не звучало.

Не заинтересует потомка и материал, собранный беллетристами, решившими поместить повествование в антураж тех дней. Разве только исключением может стать фигура Юрия Долгорукого, пестуемая за приписываемое ему основание Москвы. Только как о нём рассказывать, ради сообщения какой информации? Разве только под очень интересным сюжетом, где смешается правда и вымысел. Да и то это будет чем-то по мотивам, направляемое не ради исторической справедливости, а сугубо с целью описать определённое событие на основании вольных допущений.

И всё-таки этот период нужно стараться изучать. Отчего-то больше известно про события, происходившие в Европе, отходившей от Тёмных веков, входя в Средневековье. Вот там правили будто бы замечательные правители, тогда как до правителей Руси словно нет дела. Вина в том и на недошедших до нас свидетельствах, поскольку письменность существовала благодаря церковным деятелям, заинтересованных в одном, тогда как народное слово фиксировалось в крайне редкие моменты, отчего до нас не дошло преданий о давнем прошлом, хотя должны были петься песни и слагаться композиции о деяниях жителей Руси, в том числе и о поступках княжеских.

Что же, Екатерина продолжит собирать информацию о прошлом. Тем интереснее будет узнать, какие сведения она ещё почерпнула из летописей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Если и читать историю за чьим-то авторством, то пусть это будут записки Екатерины Великой. Императрица излагала кратко и по существу, не распыляя внимание и не делая ложных выводов. Она оглашала ровно столько выдержек, чтобы история не получала негативных окрасок. Если при чтении того же Карамзина, видишь зависимость от литературного наследия в виде летописей, то Екатерина шла по пути наименьшего сопротивления, сухо излагая то, что ей стало известно посредством ознакомления с летописями. Но и она повествовала в меру понятно, пока не случилось на Руси размножиться потомкам Рюрика, отчего история превратилась в мешанину обстоятельств, практически недоступную усвоению. С другой стороны, всегда можно обратиться к запискам императрицы вновь, приняв во внимание требуемые к пониманию обстоятельства.

Знает ли потомок, откуда исходит родословная Рюрика? Согласно одного из преданий, теряется в глубинах Рима, едва ли не от самого Августа. Но если смотреть ближе, он приходился сыном дочери Гостомысла, отданной замуж за финского короля. А знает ли потомок, что русы имели письменность до рождества Христова? Что они ходили в походы вместе с Александром Македонским? И знает ли, каким образом Олег укреплял государственность Руси? Именно он основал Москву, взял Киев, ходил походом на греков, а умер, когда Игорю исполнилось тридцать шесть лет?

Записки Екатерины интересны ещё и следующим, обязательно приводится, от кого произошёл очередной Великий князь Руси, кто в каких городах при нём княжил, какой правитель какими царствами владел, какие патриархи занимали свои должности, обязательно сообщалось о жёнах и детях, приводился возраст, которого Великий князь достигал.

Игорь был убит не в молодом возрасте, застигнутый врасплох древлянами. С оными он на протяжении тридцати лет боролся. И только достигнув шестидесяти восьми лет — стался повержен. Екатерина не приводит излюбленных другими историками свидетельств о мести Ольги. Наоборот, борьба продолжалась, когда же Ольга постарела, к ней проявили симпатии князь древлян и император греков. На восемьдесят пятом году жизни она умерла. Великой княгиней уже не являлась. После Игоря княжил Святослав, доживший до пятидесяти двух лет. У него родилось трое сыновей, затеявших первую великокняжескую свару.

В дальнейшем понимание приводимой истории усугубляется, поскольку внимание распаляется. Потомку проще следить, когда внимание сосредоточено вокруг одной семейной линии, где один следует за другим, причём на протяжении длительного времени. Если случается иное, не удаётся подлинно проследить. Устанавливается и очевидное обстоятельство — легко забыть о фактическом, сколько раз не перечитывай. Вероятно поэтому Екатерина и составляла записки, уже тем позволяя себе и внукам понять историю России.

Князья на Руси постоянно враждовали друг с другом. С тем же усердием они ходили войною на соседние племена и государственные образования. С ними же объединялись, когда шли на врага более сильного. Так Великий князь мог собрать в единый кулак силу из варягов, печенегов, русов и болгаров, обрушивая её на империю греков. Если бы кто-нибудь мог доходчиво обо всём этом изложить — было бы прекрасно. Однако, этого никто и никогда не сумеет сделать. Особенно учитывая весь тот срок из сменявшихся князей, проводивших годы в непрекращающихся сварах, читать о чём неимоверно утомительно.

Придётся узнать и про принцип выбора в Великие князья — чаще это происходило не по принципу старшинства, а согласно распределения сил. Не всегда тот, кто владел Киевом, мог считаться Великим князем. И не думается, будто великокняжеский титул имел особое значение для населения Древней Руси. Скорее, так проще потомкам ориентироваться в прошлом, тогда как князья никогда не прекращали взаимной борьбы и не отчитывались перед другими. Так бы и воспринимать историю, если бы это ещё более не усложняло её понимание.

Поэтому Екатерина поступила наиболее оправданным способом — писала не заметки касательно Российской истории, а про тех, кому довелось удерживать титул Великого князя, трактуя былое, опираясь сугубо на личность правителя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Роман о Руси в исполнении Загоскина читателю по нраву не пришёлся. Может тогда понравится исполнение в виде оперного представления? Михаил обязался написать либретто. Если не читательское внимание, тогда зрительский восторг должен быть обеспечен. Сюжет им проработан, осталось выбрать нужное и избавиться от лишнего текста, скомпоновав материал для короткого просмотра. Так и получилась опера «Аскольдова могила», для чего потребовалось только использовать музыкальную составляющую и игру актёров. Перед зрителем начинало разворачиваться действие, ещё десять лет назад слывшее за опасное вольномыслие.

Читатель знает, эпоха дворцовых переворотов закончилась с воцарением Николая. Прежде, ещё при жизни детей Алексея Тишайшего, власть над российским престолом переходила в обстоятельствах напряжённости. Всегда присутствовал компонент, заставлявший литераторов обходить любое упоминание о чьей-то борьбе за право быть государем. Да и Николай начинал властвовать с восстания декабристов, вполне способном пресечь притязания Романовых на владение Россией. Однако, Загоскин затрагивал тему подлинных государственных переворотов, по сюжету претендовать на титул Великого князя мог осколок рода Аскольда, не согласный с притязаниями Рюриковичей.

Происходящее на сцене должно делиться на определённые эпизоды повествования. Обязательно следовало показать зрителю необходимость отказа от языческих верований, указывая на важность перехода в греческую веру. Предстоит создать на сцене образ древнерусской деревни с истуканами, на которых и косо посматривать всякий раз, стоит зайти речи о нежизнеспособности религии предков.

Другой эпизод — демонстрация засилья варягов. Пусть воины севера чувствуют себя вольготно на Руси. Но ведь и они поклонялись точно таким же истуканам, только иного свойства, каковых держали в родных краях. Варяги будут пировать, вспоминая прежнее житьё-бытьё, как чей предок на медведя с голыми руками ходил, как с ещё живого зверя шкуру спускал. Для зрительского веселья добавлялось скоморошничество, то есть создавался полноценный антураж былых дней.

Но самое главное развивается ближе к концу представления, поскольку появлялся Неизвестный, сообщающий тайную информацию, к которой следовало прислушаться. Негоже подданным княжеским с благолепием смотреть на государя, когда власть того должна быть повергнута. Кто силой стол великокняжеский отнял, обязан возвратить потомкам прежнего владельца. На каком основании? Сугубо в рамках понимания дворцовых переворотов, когда любое требование следовало признать законным, ежели человек, его выражающий, становился правителем.

Так бы и случиться непоправимому, не напиши прежде Загоскин роман, согласно сюжета которого порывы к власти у подданных сходили на нет, поскольку греческая вера не предполагает насилия, ведь христиане должны со смирением принимать ниспосылаемые на них испытания, в том числе отказываться от власти, когда дал клятву верности другому, хотя бы язычнику.

Поэтому на сцене развивалось ещё одно красочное действие — свадебное. Потомок рода Аскольда женился на христианке, сам оную веру принимая. Скоморошество становилось более богатым на содержание. Среди действующих лиц появлялся знаменитый музыкант древности — Садко, игравший и певший для услады слуха всех собравшихся на сцене и в зрительном зале.

Читатель, как и зритель, понимает, когда произведение ставится на сцене, в первую очередь значение имеет атмосфера. Не так важно содержание показываемого действия, сколь огромное внимание уделяется декорациям, костюмам и движениям актёров, тогда как прочее служит фоном. Конечно, при плохом содержании текста, зритель окажется недовольным, вполне понимающим, действие должно быть полноценным, наполненным богатством и для создания мысленных образов. На постановке по либретто Загоскина всё казалось соответствующим ожиданиям. Древняя Русь оживала на глазах, благо и сюжет подавался с давно забытой перчинкой.

Автор: Константин Трунин

» Read more

России нужен царь! России нужен государь! Потребна Русь в правителе державном! Правителе… на века вперёд славном! Так было прежде, быть должно и впредь. Для того нужно в былое смотреть. Отчего неизвестна нам Россия, сгинули в небытие прошлого рассеи? По причине невежества — цели существования древние русские не имели. Им бы в свары вступать, грызть горло друг другу, благодаря людей пришлых за оказываемую им услугу. В чём проблема народа? Зачем ему мужи из-за морей? Отчего не ценилось родное, сватали за весь мир дочерей? Хотели царя, славного поступью величавой. Что же, пришёл Рюрик, овеявший Россию вечной славой.

Херасков верил в необходимость крепкой над страною руки, не должны русские коротать под властью княжеской дни. Ему мнился пример, по новгородской вольнице известный. Имелся и иной страны пример, неоправданно дерзкой. Во Франции революция поднялась, короля казнил народ. Теперь спрашивалось: какая судьба французов ждёт? Видно вполне, кто взбирался на баррикады, топил в крови врагов, после сам нисходил в пропасть, убиваемый приверженцами прочих основ. Разве того Новгород не испытал? От распрей народ тогда не уставал? Неспроста один из жителей стены городские покинул, он же Рюрика фигуру над Русью позже воздвигнул.

Говорят, прелесть вольницы — в воле народной. Живут люди по мере, вполне им угодной. Чего хотят — тому рады исполнению. Если не нужно — подвергают осквернению. Алкают равенства они, нисколько не желая равными прочим быть. Спроси человека о мыслях его — вседержителем он предпочтёт слыть. Так во всём, тем порождается гидра борьбы за власть, в которой суждено возвыситься иль пасть. Решение простое — устранить право на владение многих за раз. Не должен властвовать над Русью разный князь. Следует ратовать за государя страны всея — так думал Херасков, Рюрика в Новгород ведя.

Но почему Рюрик? За какие заслуги его возвеличить должны? Он не Руси сын, скорее сын племени, что жаждет с Русью войны. Из какого рода не происходи, версий того изрядно, обязан Рюрик принять власть, будет то славно. Он из варягов: варяги — древнее колено славян. К тому же, римский кесарь Август Рюрику в предки по преданию дан. Коли так, должен придти и владеть Русью едино. Кажется, мнение Хераскова неоспоримо.

Гостомысл покинет Новгород, оставив край на разграбление, чем создано станет верное о необходимости царского правления наставление. Некий князь, думами коварный, помыслит, будто он в Новгороде главный. Тот князь начнёт жаждать больше потребного ему. Не соразмерит он силы, попросит излишне большую цену. Личный интерес пожелает тот князь удовлетворить, про нужды прочих равных предпочтёт он забыть. В чём тогда ладность вольницы новгородского люда, если трещинам кажется, якобы они — часть целого блюда? Не бывать такому, чтобы народ не имел скреп, без чего он обречён на рабство, ибо слеп.

Пусть Рюрик не был в полном смысле царём. О том у Хераскова мы не прочтём. Не было и Новгорода в те времена. Была совсем другой Руси сторона. Имели власть над городами люди, пришлые извне, чьи права на господство принимались вполне. Не стал ещё Олег укреплять могущество древнего государства, которое и следовало принять потомку за царство. Но ежели Херасков желает показать угодное ему в виде определённом, довольно, ведь правда, нисколько не скромном, к тому не станем предъявлять требований никаких, понимания, сочинил Михаил ещё один великий размером стих.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Третий том «Российской истории» от Фёдора Эмина помогает установить, почему Киев утратил значение главного города для Руси. Причина прозаическая — киевляне открывали ворота всякому, кто желал обладать городом. Стоило Великому князю покинуть Киев, как тут же возникал другой Великий князь. При Долгоруком владение Киевом считалось обязательным. Но желание киевлян отдаваться под власть всякому, только бы их лишний раз не беспокоили, в окончании пагубно скажется — при Андрее Боголюбском Киев, мирно сдавшийся, будет отдан на разграбление, после чего утратит значение, уступив великокняжеское право городу Владимиру.

Долгорукий не мог закрепиться в Киеве, постоянно уступая Изяславу II Мстиславовичу, который, в свою очередь, стремился опираться на помощь венгров. Не удалось Долгорукому отстоять Киев от следующих его владетелей. Но это спор детей и внуков Мономоха, который и следует воспринимать неурядицами династического толка. Когда же Долгорукий овладеет Киевом, вскоре умрёт. К 1169 году как раз случится воинам Боголюбского грабить Киев. Более не будет Великих князей Киевских в прежнем значении, и судьба города перестанет иметь значение для дальнейшей истории Руси.

Почему так однозначно? Прежде, чтобы считаться Великим князем, требовалось быть владетелем Киева. Проблема усугублялась большим числом претендентов, имеющих право на обладание городом. Решение отказать Киеву в великокняжеском праве оказалось удачным, поскольку владеть Владимиром могли не все дети и внуки Мономаха, а лишь дети Долгорукого, приходившегося Мономаху шестым сыном. Круг оказался сужен до ограниченного количества лиц. И это стало благом для Руси, так как вместо постоянных родственных свар, возникло некоторое спокойствие. Тем более, отдалённое положение от поляков и венгров имело огромное значение.

К 1174 году, вследствие имевшихся разногласий, Андрей Боголюбский будет убит. Эти же разногласия через несколько лет позволят занять великокняжеский престол Всеволоду III, при котором на десятилетия наметится спокойствие на Руси. Но и при нём династические свары получат продолжение, быстро подавляемые. О своих правах с прежней силой опять станут заявлять поляки, устраивая походы на Киев, требуя отдать им во владение Галицкое княжество. До 1212 существенных перемен не случится, Всеволод останется Великим князем Владимирским, по праву удерживая титло.

Теперь нужно вернуться к тому, с чего Эмин начинал повествование, к чему постоянно апеллируют все, кто берётся за изучение истории по его трудам. Эмину высказывали претензии, касательно источников, приводимых им в доказательство предлагаемого варианта истории. Фёдор возражал — мужи те именитые, с их мнением нельзя не считаться. А если кому угодно считать, будто он тех мужей выдумал, то такое мнение от узкого кругозора, может быть ограниченного за счёт плохого знания иностранных источников.

Когда Фёдору говорили, что требуется сообщать российскую историю, раз он взялся описывать именно её. И тут возражал Эмин, приводя в пример Татищева, чей вариант истории ущербен. Нельзя рассматривать прошлое, ограничиваясь пределами исследуемого государства. Даже больше, мало знать историю России — нужно знать историю Польши, Венгрии, Великого Княжества Литовского и всех политических образований, что исходило от кочевых народов и их потомков. Может даже лучше изучать не историю России, а как раз сопредельных государств, из чего и усваивать историю непосредственно России.

Получается, мнений существует великое количество, определиться с правильным вариантом всё равно не получится. Нужно уделять внимание всему одновременно. Действительно, разве правильно знать историю родной страны, при этом совершенно ничего не ведая об исторических процессах в соседних государствах? Если к чему это и ведёт, то к необоснованным взаимным претензиям, в которых, в сущности, невозможно разобраться, не имея соответствующих знаний.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Фёдор Эмин продолжал повествовать. Он действительно желал объять необъятное, чем усугублял восприятие его версии истории. На фоне терзавших Русь распрей требовалось остановиться на определённом моменте, с которого и рассматривать интересовавший предмет. Вместе этого Эмин предложил сказ абсолютно обо всём, что ему казалось интересным. По хронологии второй том «Российской истории» подойдёт к 1150 году, более принимаемый за окончательное наступление разрыва между князьями. За ним последует столетний мрак, переходящий в иго.

Со слов Фёдора, Русь с 1055 года всё чаще терзалась татарами. Под оными он понимал торков, переиначив их в турков, потому и наградив прозванием татар. Терзали Русь и сами князья, привыкшие добиваться им угодного силой. Всё чаще они обращались взорами за западные пределы, призывая на помощь польских правителей. Тому имелась причина, объясняемая родственными связями. А как поступали киевляне? Они открывали ворота всякому, кто бы к городу не подходил. Так титул Великого князя спокойно переходил из руки в руки, довольно скоро возвращаясь и к тем, кто его в недавнее время утрачивал.

Изредка киевляне противились, ежели симпатизировали взявшему их под опеку князю. Но другие князья с чувствами киевлян не считались. Могли подстроить потерю воловьей повозки с мукой у стен города. Мука оказывалась отравленной. Так в Киеве начинался мор, способный уносить за день до десяти тысяч жителей.

С 1078 года всё чаще упоминается литва. Этот народ добился государственности, становясь грозной силой. И уже к ним стали обращаться князья, желая обрести так требуемую им помощь. С 1093 года отмечается рост военного умения и со стороны половцев. Эти кочевники научились от россов премудростям ремесла, применяя его против прежних учителей. Остаётся непонятным, как при столь вольном обращении с соседями, со способностью призывать на помощь, князья оставались надменными в присущих им желаниях? Хотели князь владеть вотчинами большими, нежели им доставались.

Читатель труда Фёдора Эмина мог заскучать от княжеских ссор. Тогда автором предлагалось на десяток страниц изменить основную тему, переключившись, допустим, на распри вокруг папского престола в 1096 году.

Так и останется непонятным, какой принцип для изложения выбирал Эмин. Если он всё-таки опирался на титул Великого князя Киевского, тогда зачем отходил от основной темы? Если преследовал иные цели, то где это всё? Вполне вероятно и стремление следовать за «Повестью временных лет», что отчётливо всё-таки не прослеживается.

Дойдёт дело до Владимира Мономоха, чтобы окончить второй том правлением Изяслава Мстиславовича, по нумерации Фёдора считаемого Вторым. При обилии содержательности материала, интерес к труду Эмина заканчивается первым томом, поэтому далее следовать за изысканиями Фёдора становится крайне затруднительно. Нужно задаться целью лучше знать о событиях до нашествия монголо-татар, без чего к чтению лучше не приступать.

Опять же, возникает вопрос. Насколько необходимо чтение труда Эмина? Внести ясностью в историю Российского государства он не смог. Может облегчил труд последующим поколениям историков, считавших необходимым опираться на его работу. Но происходит ли то поныне? Или труд Эмина забыт, поскольку появились иные источники информации, гораздо лучше доносящие определённую идею?

Уже было сказано — Эмину не хватало определённой точки зрения, из которой он бы и исходил, трактуя историю. Так могло стать понятнее, к чему он брался повествовать. Пока же остаётся доминирующим предположение, будто Эмин писал в силу казавшейся ему на то необходимости. Ведь кто-то должен излагать, ежели другие до сих пор не сподобились.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Первой версией истории России принято считать труд Василия Татищева «История Российская». О нём ходили слухи среди образованных граждан государства, однако до 1768 года официальных публикаций не отмечается. Имел сведения о работе Татищева и Фёдор Эмин, но ознакомиться с её результатом не мог, несмотря на доступ к архивным документам. Единственное ему доставшее — предисловие. Потому он взял за основу различные источники информации, особенно предпочитая на страницах дискутировать с Нестором Летописцем и Михаилом Ломоносовым. Он сразу воздал хвалу мудрости Екатерины Великой, посетовал на дикие нравы древности, порадовался нынешнему благополучию страны. К тому же, не выискивая тайных троп, посоветовал читателю не укорять его за обхождение в тексте без мифологизирования. Не станет кормить он русских пращуров амброзией и молоком волчицы, искать божественность среди царей или вести родословную Рюрика от римского кесаря Августа. Скорее он предпочитал опираться на зарубежных историков, выискивая в их трудах упоминание россов. Также Эмин посчитал нужным сказать: не следует искать варягов, пришедших на Русь, так как именно с Руси шли варягами народы и правители в земли Европы.

У истории от Эмина есть полное название — «Российская история жизни всех древних от самого начала России государей, все великие и вечной достойные памяти императора Петра Великого действия, его наследниц и наследников ему последование и описание в севере золотого века во время царствования Екатерины Великой в себе заключающая». Из него следует, что важным для изучения прошлого станет понимание жизни правителей. Истории так всегда и пишутся, за редкими исключениями стран, вроде древней Исландии, управлявшейся посредством издавна сложившихся традиций. Но это присказка. Всё-таки нужно понимать, Россия стала настолько велика, что недавно случившийся военный инцидент на границе с Китаем тот же европеец примет за выдумку.

И всё же Эмин старался определить — откуда пошли россы. Родоначальником в те времена было принято считать Мосоха — одного из внуков Ноя. Может потому и установлено для сельца Кучково прозвание Москвы. А может россы — есть жители Трои, покинувшие погибающий город и отправившиеся в северные земли. Упомянул Фёдор и Александра Македонского, будто бы намеревавшегося воевать славян, да увидев широту их души — отказался покорять столь радушные племена. Активность славян не угасала и до восшествия Юстиниана II — ему помог возвыситься некий славянский князь Тревелий. Традиционно для историков, Эмин рассуждал о созвучии слов. Например, слово «князь» — это с языка немцев может значит «мужик», либо «король». Взяв повествовать издалека, Фёдор постепенно подобрался до Гостомысла, того самого, что решил не допустить в свои владения междоусобицы княжеской, призвав людей со стороны. Собственно, Эмин того не говорит, но жители новгородских земель, вплоть до поражения от Ивана Великого, иначе над собою правителя и не выбирали.

Но вот в тексте ставится первая дата — 862 год: прибытие Рюрика, Синеуса и Трувора во князья. С этого момента основным источником информации для Фёдора стала «Повесть временных лет». Дальнейшее повествование — существование россов в окружении соседних племён и государств. Эмин рассказывал не сколько про годы правления Рюрика, Олега, Ольги, Игоря и вплоть до смерти Ярослава, его интересовали события вне пределов. Особое значение отводилось владычеству греков, владевших Константинополем. Имели значение кочевые племена, а также прочие славянские народности, подпадавшие под влияние российских княжичей. Разве может быть ярче напоминание, как однажды греки решили отказаться платить дань россам, найдя супротив них стотысячное войско, как тогда же пошёл князь Святослав войной, наняв варягов, собрав болгар, хорватов, печенегов и прочие племена, сокрушив греческие города.

Конечно, история древней России представляет отдельный интерес, в основном из-за обилия сохранившихся мифов. Но так ли важно, что происходило до монгольского завоевания? Тогда Новгород оказался сам по себе, Киев отошёл к владениям галицийских князей с последующим отторжением в пользу Великого Княжества Литовского. Всё внимание должно быть приковано к Москве, боровшейся с игом и ставшей сильнее политических оппонентов. Впрочем, пока Эмин остановился на событиях 1054 года, когда Москвы для истории ещё не существовало.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Чернеет жизнь, когда бушует чернь: всё умирает. Меняются порядки — каждый это знает. Приходит новое, неся благое будто в грозный час. Но среди мёртвых живыми не считают нас. Завоют волки пред рассветом, прогоняя тишину, и вторгнется беда в страну. И зазвонит набат, как будут биться братья, в чьих жилах кровь, достойная проклятья. Но чернь молчит, устав взирать на битву сильных, смысла ибо нет. И кажется, что не минуло кровью обагрённых тысяч лет.

Когда-то Рюрик правил Русью, он Новгородом владел, и его владениями Вадим владеть захотел. Почему? О том у Княжнина мнение своё есть. Любовь всему виною, а могла быть и месть. Забудем хронику, не станем о призвании варягов вспоминать. Зачем оно, когда иное надо знать. Имелась у Вадима дочь, красы такой, что не заметишь жажды в зной. Пленила сердце князя, завладев его душой. Рюрик покорился, не мысля для себя девушки иной. Осталось уговорить Вадима согласиться дочь отдать, дабы мер суровых постараться избежать. Что хроники гласят? Восстал Вадим на Рюрика без объяснения причин. Княжнин нашёл решение: таков зачин.

Что дальше было? О том драматургам известно. Им такое должно быть, разумеется, лестно. Ежели задуматься, человек не так уж многогранен, никогда не бывает он непонятен и странен. Разве не станет Рюрик своего добиваться? От Вадима он не отступит. Пыл его жаркий ярче разгорится, никто его не остудит. Станет пылать, набирая силу с каждым сказанным словом, пока не завладеет долгожданным уловом. Рыбку поймает, ей насладится, но об этом не пишут, такому в действительности не сбыться. Потому Княжнин предполагать может действие любое, но всегда неизменно банально простое.

Может зритель хотел увидеть раскрытие противоречий двух людей? Будут выяснять они иначе, кто же из них двоих сильней. Вроде оба внука Гостомысла, братьями допустимо назвать. Так отчего им теперь враждовать? Рюрик — старший в роду, поэтому князь. Вадим — на ветвях древа того младшая вязь. Мир не возьмёт, причину вражде надо искать, как же дочь у соперника не отнять? Глубоко залёг в повествовании мотив, найдёшь его, шелуху лишь авторскую смыв. Для красного словца о любви Княжнин написал, вдумчивому читателю на другое тем указал. За власть сойдутся мужи, стремясь друг друга убить, каждый сам поймёт причины должного быть.

И что же Яков, смел ли он дать весть о трагедии сей? Не побоялся ли звона цепей? И не за такие сюжеты в Сибирь ссылали, о чём все тогда прекрасно знали. Опасно при монархии о монархах криво говорить, всегда можешь бед себе нажить. Может к добру, а может всё шло к результату плохому, молния прежде сверкала над головой Княжнина, быть значит и грому. Малый срок впереди, пусть трагедия сия отлежится, лучшее обязательно когда-нибудь случится. Да известно потомку, как в сложное время противоречия утяжеляют общее бремя. Не против власти выступал Яков тогда, только трактуют писателей труд иначе всегда.

Во Франции буря, она повторяет бывшее раньше. Знакомая поколениям Княжнина много старше. Имелись свои примеры в России из седой старины, о том черпать информацию из народной молвы. Известно ведь, как народ власть над собою выбирал, никому без разрешения собой управлять не давал. Но вот Рюрик у власти, конец смиренью настал, один Вадим ему на то указал. И пал Вадим, может и по причине такой, что не уступил Рюрику он дочери родной.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Завешана сцена, на сцене бардак — по воле Якова окутал Русь тяжёлый мрак. Как умер Игорь, древлянами убит, сын его оказался всеми забыт. Не помнят люди Святослава, должного княжество россиян принять под власть, княжеским землям грозит иная напасть. Древляне убили, значит они вольны Русью владеть, того князь их — Мал — задумал хотеть. Пленил он Ольгу, тем воплотив сюжет античных трагедий, опять Княжнин прозрел, слагает рифмы будто гений. Меропа ли? Иль Клитемнестра? Из каких побуждений он Русь довёл до краха? Сказал бы честно. Задумаешься так, увидев трактование иное, словно Ольге мнилось благо такое. Но не падают властители России низко, ибо обязаны парить, осталось о том ещё одну трагедию сложить.

Сложна проблема, сказать попробуй о ней. Получишь от государыни укор, осудит она автора подобных затей. Екатерина Великая, что держала государство в руках, будучи уверенной в законных своих правах. Хранительница стола для потомка из Рюрика рода не станет терпеть поношение средь честного народа. Потому не публиковал и не ставил сию трагедию Княжнин, другими печалями был он томим. А ведь мог подобрать время иное, «Ольгу» иначе назвав, против официальной истории тем не восстав.

Древляне у власти — такова идея всего сюжета. Ограбленные Игорем, их честь оказалась задета. Поступок известен, жадного князя они уморили. И вот, по Княжнину, о праве на Русь они заявили. Не ведают о праве на трон кого-то ещё, итак им хватило Олега, Ольгу терпеть не станет никто. Святослав не подрос, малый совсем, скрытый от глаз, не сразу задумается над тем, кому полагается править, кто престола достоин. Он — юноша, из которого никак не получается воин. Он в раздумьях, никак не Орест, не знает, что происходит окрест. Ему бы восстать, отца убившего наказав, только слаб духовно представленный вниманию князь Святослав.

Сколько лет томилась Ольга у древлян? Княжнин не задумывался о том сам. Правили они русской землёй, принеся войну, где ждали покой. Тут бы развить повествование, античные сюжеты вспоминая, посмевших поднять руки на трон сего права лишая. Но не о том сказывал Княжнин, ибо Ольга — не коварная жена, она коварна, но в мужа, думается, была влюблена. Он умер, от древлян злобы павши, воздавших заслуженное, примером воздаяния ставши. По хроникам расквиталась Ольга, уничтожив Искоростень, и вела себя, будто не княгиня, а безликая тень, какой её Княжнин представить решился, отчего внимающий его истории заметно утомился.

Понятно желание о жизни сильных мира писать. Так внимание к труду своему проще всегда приковать. Известна Ольга, сын её Святослав известен, потому читателю сюжет о них будет весьма интересен. Добавь интригу, иное развитие событиям дай, и возмущения читательской публики скорей принимай. Хоть солгал, измыслил не так, как было оно, зато рифма легла, сказать было легко. Цельное зерно кому-то привидится и тут, если когда-нибудь трагедию сию прочтут.

Может проба пера? Яков силы пробовал, не претендуя на правдивость. Негоже говорить о нём, упоминая зримую в сюжете лживость. Раз не рассказывал про «Ольгу», так не нужно о том судить, поскольку всякое имеет место быть. Когда написал трагедию — гадают потомки, их предположения шатки и ломки. В начале ли пути, когда не ступал широко, или позже: не важно оно. Лучше задуматься об истории под новым углом, где ещё подобную версию о прошлом прочтём?

Автор: Константин Трунин

» Read more