trounin.ru

Похоже, Мельников пробудил интерес читателя к сектам. Материал оказался подан в требуемом духе, отчего его актуальность сохраняется и поныне. Можно больше сказать, данный труд Мельникова скорее не подлежит рассмотрению, уступая множественным пересказам. Но обратиться к сему труду всё-таки следует обязательно, если есть желание разобраться в существе вопроса. Ведь не из простых побуждений люди прибегают к тем или иным верованиям, что-то ими обязательно движет. Как не ссылайся на ложное мудрствование, понять ход мыслей сектантов всё равно не сможешь. Течений в сектантстве не счесть, но одно устанавливается точно — в части мировоззренческих установок они склоняют человека к разрушительной деятельности, направленной на создание благости сугубо пустыми посулами.

Установить единство истины невозможно, что не мешает людям безапелляционно настаивать на допустимости. Потому особо опасны секты, члены которой должны понимать необходимость соблюдения молчания о её существовании. Это мешает ответной риторике, способной уничтожить новоявленное религиозное течение на корню. Как в случае с хлыстами, достаточным оказалось вскрыть суть их учения, узнать про совершаемые ими обряды, отчего человек, обладающий здравым рассудком, предпочтёт их сторониться.

Мельников напомнил, что прозвание хлыстов у людей ассоциируется с хлыстом, которым сектанты наносят себе повреждения. Это нет так. Прежде они именовались крестовцами, хлыст в обрядах они не использовали. Хлыстов ранее именовали даже квакерами, ибо они проявляли богобоязненность — обязательно тряслись при произнесении молитвы.

Основное содержание «Тайных сект» Мельников уделял хлыстам, мало обращая внимания на прочие религиозные течения. Так он упомянул боголюбов, известных со времени принятия болгарами христианства. Поведал и про купидонов, они же капитоны (по имени некоего пустынника, жившего в XVII веке). Тот Капитон проповедовал необходимость смирения, отказывался от чревоугодия, в постные дни ел крайне мало, а на Пасху вместо яиц отваривал луковицы.

Мельников сделал ещё одно примечательное наблюдение, заставляющее иначе смотреть на превозносимых в русском православии юродивых. Уж не хлыстами ли являлись блаженные? Это заставляет думать шире, понимая под всяким истово верующим отнюдь не христианина, поскольку отдающийся вере чрезмерно, способен оказываться не тем, за кого его принимают. Ежели подобным образом рассуждать, получится дойти до мыслей о подобии мирового заговора, когда за истину выдаётся одно, тогда как сами адепты исповедуют совершенно иные представления о религии, вознося молитвы иначе и прославляя иных лиц.

В целом, «Тайные секты» наполнялись информаций по остаточному принципу. У Мельникова остались факты, которыми он желал поделиться и не находил им применения. Может потому в очередном выпуске «Русского вестника» за 1868 год вышла ещё одна статья от Павла. И может уже тогда он задумал продолжить писать о расколе, придав повествованию художественную обработку. Так вскоре он определится с замыслом, приступив к написанию большого романа «В лесах».

Как же быть непосредственно с сектантами? Несмотря на обилие информации, ставшей известной, считать её за определяющую Мельников не мог. Не смог бы он и повествовать, не имея к тому пристрастия. Гораздо лучше писать о современных ему потомках раскольников, придерживающихся благочинности и не допускающих радикального пересмотра воззрений. Чем плохи поповцы? Их испортила такая же непримиримость архиереев, которой были подвержены священники никониан — речь про отсутствие стремления идти на компромисс, более от нежелания утратить ныне занимаемые позиции.

Основные мысли о раскольниках и сектантах Мельников практически высказал. Осталось применить наработанный материал для монетизации. Как бы не хотелось об этом говорить, но дальнейший труд Павла — сугубо стремление зарабатывать на литературном труде.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Самая таинственная секта и мало понимаемая — скопцы. Узнать об образе мыслей следовало обязательно. Мельников то успел сделать за время пребывания в Арзамасе, пока они не затворили уста. Быть среди них оскопившимся не считалось обязательным. Наоборот, среди скопцов имелись пророки из хлыстов. Мужчины и женщины в секте имели одинаковое значение. Вот и всё, о чём мог прежде знать сторонний человек. До Мельникова к скопцам скорее проявляли сочувствие. Но после описания ряда их обрядов в «Русском вестнике», отношение к скопцам должно было измениться на непримиримое.

Для благостного прозвания секты, скопцы называли себя белыми голубями. У них имелась и собственная мифология, берущая начало от царицы Семирамиды, оскопившей сына за отказ в интимной близости. Само же движение зародилось усилиями Ивана Тимофеевича Суслова, почитаемого равным Христу. О нём сложились удивительные сказания, согласно которым и он был распят, к тому же с него сдирали кожу, каждый раз он воскресал. Движение быстро распространялось. Особенно примечательным Мельников считает момент, когда крестьян за оскопление наказывали солдатской службой. Это возымело обратный эффект — среди солдат стало стремительно распространяться скопчество.

Заповеди скопцов могут создать ложное о них представление. За видимой кротостью сокрыто зверство проводимых ими обрядов. Они отрицают брак, считают недопустимым употреблять спиртное, вести нужно благой образ жизни, не воровать и не предаваться праздности. При этом, основной их обряд — ходить посолонь, то есть водить хоровод по солнцу, доводя тем себя до исступления, стремительно ускоряясь, пока не наступало изнеможение. После такого действия порою устраивались оргии, сопровождаемые кровавыми ритуалами.

Трудно судить о правдивости описания зверств хлыстов, поскольку Павел опирался на свидетельства, сообщённые прежними исследователями. Приводится история, как девушке отрезали грудь, после, все участвующие в ритуале, приступали к поеданию её плоти. Младенцам принято было прокалывать сердце, выпускать из трупа кровь и пить её, само тело иссушать и истирать в порошок, дабы принимать в виде снадобий.

Так в чём различие между скопцами и хлыстами? Мельников заключил так: хлысты стремятся бороться с искушениями тела силой воли, тогда как скопцы лишают тело возможности претерпевать желания. Сами хлысты подобное нанесение увечий считают недопустимым, противоречащим их представлениям о должном быть.

Человек со стороны не сможет определить, истово верующий перед ним христианин или сектант (или сектатор, как говорил непосредственно Мельников). О том, что являешься членом данного религиозного движения — было запрещено говорить. Не допускалось разглашать тайну ни родным, ни под пытками. Вследствие этого выявление хлыстов долгое время считалось спорадическими случаями, под которыми не следует искать более доступного при поверхностном знакомстве.

Как же быть? За внешним лоском кроется противоречие. Отчасти воспринимаемые за христиан, хлысты ими не являются. Они посещают православные храмы, соблюдают полагающиеся обряды, при этом оставаясь верными собственному внутреннему распорядку. Их даже нельзя назвать раскольниками, так как они станут сторонниками всякой религии, имеющей самое широкое распространение в стране. Их главный принцип — не выделяться. Тогда как в прочем, они вольны самостоятельно распоряжаться им доступным пониманием следования заповедям.

Возможно, рост влияния хлыстов, а в месте с тем и скопцов, является результатом закрытости секты и крайне болезненным выходом из неё. Мельников о том не стал рассказывать, но как-то сектанты должны иметь возможность ступить на обратный путь. Кажется, такой шаг для них невозможен. Разве не будет применим кровавый ритуал к оступившимся?

Автор: Константин Трунин

» Read more

Завершать сказание о старообрядцах следовало обязательным упоминанием сектантства. Этому и посвятил Мельников две последние части. Павел стремился объяснить читателю, из чего проистекают те или иные представления о сущем. А понимая, что всякая ныне существующая религия, имеющая множество последователей, некогда представляла из себя раскольническую секту, в наше время за таковую более не принимаемая, поэтому понимание сектантства — вопрос тяжёлый. Сам Мельников говорит — в семья старообрядцев одновременно могло уживаться до четырёх и более верований. Но существовали течения, исповедовавшие излишне радикальные воззрения, противные представлению о гуманности человеческих побуждений. Потому-то существовало острое неприятие секты хлыстов, особенно её особой разновидности — скопцов.

Мельникову было без разницы, о чём именно он всё-таки расскажет читателю. Ежели беседующие на страницах действующие лица не успокоятся, размышляя о масонах, с тем же успехом они начнут сообщать друг друга о хлыстах. Знает ли собеседник, почему хлысты крестятся двумя руками? Ибо не должен человек создавать кумира себе, потому крестятся они на людей, созданных по образу и подобию Бога. А знает ли собеседник, почему Бог создал всё сущее, кроме человека? Пусть знает тогда, что человека создал дьявол, а Бог всего лишь вдохнул в него душу. Из осознания сей данности следуют определённые выводы, вроде необходимости укрощать желания плоти. И ещё лучше становятся понятными убеждения скопцов. Это идёт вразрез с представлениями христианства, где полагается бороться с искушениями, претерпевать страдания, а не облегчать себе жизнь, действуя калечащими способами.

Читатель заметит на страницах негативное отношение Мельникова к юродивым, тем самым блаженным, которых почитали на Руси. Все откровения и установления истин гласом неразумных — только словесная чушь, лишённая смысла. Впрочем, Мельников откажет в адекватности не только им. Некоторые действующие лица станут страдать от сущих глупостей. Одна из героинь на протяжении многих сотен страниц будет озадачена раскрытием понимания духовного брака. Каким бы образом ей не объясняли, она всё равно не поймёт, стеная без чувства меры, недоумевающая, почему от неё скрывают истинную суть такой связи между мужчиной и женщиной. Позиция Мельникова понятна — он писал, дабы заработать. Поэтому серьёзно воспринимать явную глупость действующих лиц читатель не станет.

Вот история о глупости веры в силу юродивых. Дожив до ста лет, семейная пара не завела детей. И вот пришёл к ним блаженный, попросив поесть. Из еды была курочка-любимица. Её-то и пустили под нож, накормив к ним в дом пришедшего странника. Спустя короткое время понесла столетняя женщина, выносила и родила здорового ребёнка. После столь явного доказательства способностей блаженных, всякий предпочтёт им верить, поскольку человек привык прикрывать верой собственное бессилие.

Ещё не раз Мельников возвращается к сектантам, появляются на страницах действующие лица из предыдущих частей. Всё планомерно шло к промежуточному завершению. Остановить литературную деятельность Павла могла только смерть. Если бы он не умер через два года после завершения «На горах», читатель мог увидеть новое действие, связанное общей темой, о которой Павел писал на протяжении последних двенадцати лет жизни. Оттого и нет в конце четвёртой части окончания. Мельников просто поставил точку в главе, вполне готовый к продолжению работы, было бы кого возможно заинтересовать. Ежели Павлу не сделают выгодного предложения, тогда и писать он более не станет. Но всё обстояло хуже. К 1880 году Мельников уже болел, не мог держать перо в руках, он чах на глазах.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Цикл «Христос и Антихрист» | Книга №3

Есть такой литературный приём — всегда придерживаться диалогов. Действующие лица постоянно говорят друг с другом, в результате чего страницы заполняются текстом. Через их беседу становятся понятны предпосылки, ныне происходящее и о чём поведёт автор речь в следующих главах. У Дмитрия Мережковского всё именно так, за исключением одного момента, раскрываемого через чтение дневника. Так как произведение разделено на десять книг, то и читателю следует ждать десяти плодотворных разговоров с редкими подключениями второстепенных персонажей, добавленных для пущей острастки, дабы показать зверский облик царя со стороны иностранцев и сектантов раскольнического толка.

Главные действующие лица — Пётр I и его сын Алексей. Согласно Мережковскому, Пётр брал лучшее у Европы и планировал повернуться к ней после спиной, забыв заранее озаботиться укреплением тыла. Тыл же подпирал Алексей, сторонник прежних порядков, готовый развалить начинания отца, повернув жизнь страны вспять. Как с таким наследником сладить? Это является основной причиной раздоров, побуждающих Петра неистовствовать и пытаться найти решение. Конец у истории трагический, как в действительности и следует согласно свершившейся истории. Читателю предстоит пройти через процедуру отторжения великой роли Петра для России, узнать перечень его пороков и придти к самостоятельному решению касательно правильности решений царя.

Жизнь не переделать, свершённого не исправить — остаётся судить о былом, занимая определённую позицию. Толка от того, правда, никакого не будет, кроме бесплотных словопрений. Что было бы, будь Пётр I менее склонным к переменам и более радел за Русь по старинке? И почему ему не придерживаться широких реформ, коли его отец допустил деяния Никона? Обсуждать допустимо и осуждать допустимо, побуждать к обсуждению и осуждению допустимо. Только зачем это делать с той степенью ненависти, которую Мережковский питал к личности царя?

Пётр I причинял людям боль, сам боясь боли. Давил всех словно насекомых, боясь настоящих насекомых. Боялся умереть и не передать власть продолжателю, настраивая против себя окружение. Обо всём этом читатель узнаёт из текста, а также о многом другом. Для этого Мережковскому и понадобилось задействовать приём дневника, написанный фрейлиной, чтобы с его помощью отразить реалии петровской России. Кроме того, в повествовании имеется ещё один дневник, якобы написанный царевичем Алексеем, противоположный по содержанию предыдущему.

Алексей у Мережковского — самая противоречивая фигура. Он горький пьяница, живёт в своё удовольствие и ничем не озабочен. Каким образом он в мгновение протрезвеет, возьмётся за ум и станет болеть за отца — непонятно. Пил бы и спился, околев в канаве, согласно построению сюжета, не случись с ним невероятное, поставившее на путь истинный, всё равно приведший к смертельному исходу. Нарисованная картина получилась сочной, берущей за душу. И что с того?

Пропитая страна дурнела и совершала бездумные безумные поступки, запираясь в четырёх стенах и пытаясь показательно себя спалить. Кроме спонтанного поведения царевича и, разрушающего старые порядки, царя, Мережковский дополнил повествование раскольниками, живущими вдали от первых лиц государства и совершающих такие же сумасбродные поступки. Через них, как и в случае с дневником фрейлины, Мережковский осуждает политику Петра I, раскрывая язвы обычных людей, зверевших наравне с правителем, готовых уничтожить делаемое для их блага. Никто и никогда не примет перемены без сопротивления — не принимают их и обыватели. Оттого положение Петра усугубляется.

Кто уговаривает совершить поджог, всегда стремится уйти от ответственности, но в пылу борьбы обречены сгореть все. Сгорит царь, царевич и народ. И пусть на пепелище пробивается молодая трава — источник новых перемен. Человеку не дано спокойно созерцать действительность, вот и страдает, обречённый страдать до скончания времён.

Автор: Константин Трунин

» Read more