trounin.ru

Прошлое переписать невозможно, зато можно переписать саму историю. Редкие моменты человеческого счастья раньше действительно были, но заканчивались они всегда одинаково — уничтожались грубой силой. К переменам нельзя подготовиться, каким путём к ним не двигаться — всегда остаётся необходимость смириться, проглотив личное мнение, или начать борьбу за возвращение былого, причём не всегда это достигается с помощью открытой конфронтации. Но коли ты являешься очевидцем дней минувших, то тебя до конца жизни будет душить обида из-за упущенных возможностей, в которых виноватым ты и окажешься. Только человек не склонен исходить от своей персоны, рассуждая о глобальных процессах: обязательно кто-то окажется виноватым.

Развал Российской Империи стал закономерным итогом бродивших в обществе процессов. О грядущем крахе знали за много десятилетий до случившегося. И не в том беда, что ослабела царская власть. Нельзя искать определённую причину, поскольку развал всё равно бы произошёл. Это вполне объясняется происходившими в мире переменами. И там где базаровы потворствовали грядущему краху, там же на баррикады забирались рудины, готовые избавить Россию от монархии, только ради того, чтобы избавить.

Разумно предположить, что Ирину Головкину не устраивала власть большевиков, а затем и товарища Сталина. Ей не давали спокойно жить, обирали и обижали, может быть ссылали и постоянно помыкали. Но кто в то время не подвергался страху, не зная чего ожидать на следующий день, если ночью к тебе не нагрянут и не увезут навсегда в неизвестном направлении? Ирину не беспокоит судьба других — те сами получили желаемое. А вот люди дворянского закала потеряли наследие предков и оказались перед необходимостью бороться за выживание. Да, им урезали жилую площадь, не давали учиться и работать, подвергали всеобщему позору, не позволяя чувствовать себя равными.

Слом старого уклада произошёл. Ирина Головкина предлагает читателю ознакомиться с судьбой людей, которым теперь предстоит жить в новой действительности. Кому-то из них придётся поменять имя, лишь бы избежать расправы. Они уже побеждённые — им осталось пропеть лебединую песнь и навсегда уйти со сцены. Будет очень больно и страшно за себя и за близких. Мучиться предстоит до последнего вдоха.

У Ирины Головкиной удачно получается описывать быт молодого советского государства. В своих словах она не расходится с тем толкованием прошлого, которое встречается у других писателей. Только Ирина Головкина делает это в более жёсткой форме, не боясь, например, указать на интернационал у власти или обвинить Сталина в создавшемся положении. Но за подобной обидой нет весомой подтверждающей истории. Читатель лишь взирает на мытарства некогда важных для государства людей, коих теперь всяк желает поскорее истребить. Впрочем, тогда все ели друг друга, поэтому акцентирование внимания на себе, без рассмотрения проблемы в более широком понимании, губит весь смысл произведения.

«Побеждённые» — это страдания ангелов в окружении пролетариата и люмпенов. Они сложили крылья и не могут смотреть на людей с прежней высоты. Им указали на специально отведённое для них место. Отныне взлететь не получится. Над ними довлеет робость. Вместо продолжения борьбы за права они выдумали для себя угодные действующему режиму биографии. Ангелы продолжают терпеть даже тогда, когда их низводят ниже людей. И неважно, что страдает кто-то ещё. Разве это имеет значение? Думали раньше только о себе, думают и теперь, будут думать и после.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

В своём развитии Таджикистан прошёл такой же путь, что и остальные страны Средней Азии, влившиеся в Советский Союз. Основной задачей людей стал переход к новому осмыслению жизни. Пришла пора лишить земель и накоплений извергов-богачей, обиравших бедняков. Другая задача заключалась в примирении мусульманства с арелигиозным социализмом. То, о чём не могли подумать ранее, наконец-то наступило. На единой волне развернулась народная борьба, в последующем нашедшая отражение в произведениях соцреалистов.

Не стоит понимать под соцреализмом обязательный гимн советскому государству. Отнюдь, писатели искренне писали о некогда происходивших событиях и о том, что происходило при них. Трактовать их слова могли только так, как это позволяла внутренняя цензура. После краха Союза понимать былое начали по-новому. И вот уже читатель не видит в противниках народившегося режима врагов народа. Скорее, он начинал понимать возможность иных взглядов и желания не терять былое. Однако, жизнь всегда находится в движении, сменяя одно понимание вещей на другое. Нужно лишь помнить о прошлом, но не пытаться его сохранить. Обидно и больно, но с этим ничего не поделаешь.

Говоря о творчестве Саттора Турсуна, стоит отметить стремление данного писателя к разнообразию сюжетов внутри одного произведения. Взгляд читателя не задерживается на чём-то конкретном, поскольку меняются декорации, а с ними и действующие лица. Представленная картина даёт полное понимание стремления автора показать процессы на разных уровнях, а не сугубо в виде оды социалистическому реализму. Трагизм нарастает постепенно, унося жизни правых и виноватых, давая в очередной раз понять, что сегодняшние каратели сами завтра будут уничтожены. В колесе истории ничего долго не задерживается, либо мгновенно тает, стоит переменам всё-таки наступить.

Нельзя назвать «Три дня одной весны» чем-то определяющим в творчестве Турсуна. Это произведение о временах становления советской власти в Таджикистане и сломе старых традиций. Многое потеряли бежавшие из страны, не меньше потеряли и оставшиеся. В мясорубке человеческих страстей страдают абсолютно все. Саттор вводит в повествование даже представителей волчьего племени, невольно ставших третьей силой в данном конфликте. Овцы есть в каждом лагере — и правда у каждой из них своя. Надо понимать, правда остаётся правдой, покуда её носитель способен дышать — иначе правда превращается в ложь.

Способность советского народа на самопожертвование во время Великой Отечественной войны показывается писателями чаще всего однообразно. Так и у Турсуна можно увидеть в «Молчании вершин» готовность думать о благе страны в тяжёлое для неё время. И при этом Саттор не забывает о сути человеческой природы, склонной создавать конфликтные ситуации. Не все хотят быть добровольцами и не каждый пойдёт с поручением в лютый мороз. Вот и получается у Турсуна произведение, взывающее к совести. Если не на производство танков отдавать накопления, то уж отстоять право на честное имя колхоза его жители должны обязательно.

Противоречивые чувства возникают при чтении. Читатель внутренне понимает жажду людей жить и не страдать от произвола других. Хоть перевыполни план, а тебя обязательно унизит лицо, само не нюхавшее пороховой дым, но что-то там от тебя, ветерана войны, требующее, сомневаясь в честности твоего желания поступать на благо нуждающейся в зерне страны. И как быть, если при этом в вину ставят знакомство с дезертиром, до того напуганным боевыми действиями, что от страха тот готов пойти на любое безумие, лишь бы не возвращаться обратно? Турсун находит нужные слова для привлечения внимания — главное достичь при чтении того самого переломного момента, когда события начинают стремительно развиваться.

Оговорив тему гражданской и Второй Мировой войны, Турсун не обошёл вниманием и положение дел в современном ему тогда Таджикистане. Не такие уж и серьёзные изменения произошли в обществе. Человек ведь остался человеком, а значит и в радости жить не получится, покуда вокруг спекулянты и нерадивые работники. Как тут быть честным, коли травят со всех сторон? Ты можешь уподобиться «Луку Рустама», направляя свои усилия на благо государства, но надо быть осмотрительным, дабы не пасть под ударами близких тебе людей.

Простого в жизни не бывает. Где не соцреализм, там голливудский триллер, латиноамериканское мыло или индийское кино. У каждого жанра свои особенности. Точно также дело обстоит и со сценарием нашей с вами реальности… Но понять её смогут только следующие поколения. Они же всё будут подвергать сомнению, трактуя прошлое в угоду той или иной необходимости.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Снег не падает продолжительное время. Может, ситуация скоро нормализуется. Ехать нам недалеко. За это время успею передать поножовщину в полицию, а заодно отзвониться старшему врачу смены, чтобы передать отказ от транспортировки в больницу. Надеюсь, старший врач согласится прислать психиатрическую бригаду, пока игры с ножом не закончились более плачевным исходом. Моё присутствие там больше не требуется: мужчина обезврежен алкоголем, острый предмет от него изолировали, значит, бояться нечего.

Над нужным мне подъездом загорелась лампочка. Приятный сервис. Сейчас ещё можно передвигаться под светом окон, но дополнительное освещение не помешает. Ящик с медикаментами вновь оттягивает мою руку, начавшую ныть в районе локтя. Не хватало мне суставами мучиться. Быстро, через ступеньку, добираюсь до нужной квартиры. Немного задумался на лестничной площадке, когда смотрел на четыре двери передо мной с полным отсутствием нумерации. Пришлось спускаться на этаж ниже, где на одной из дверей всё-таки обнаружил номер, только написанный фломастером. Нехитрый подсчёт выявил нужную мне квартиру. Позвонил… Тихо. Пришлось стучать.
» Читать далее

Юкио Мисима мог умереть в пятилетнем возрасте, но выжил. Он мог стать золотарём, но не стал. Его могли сделать камикадзе, но ему посчастливилось откосить от армии. Он многое мог, но предпочёл стать экстраординарной личностью. Нечто такое давило на него изнутри, не позволяя спокойно провести даже один вечер. Мисиме жизненно необходим был эпатаж и постоянное внимание. Он горел ярко и всё-таки сгорел, совершив харакири, окропив пол американской военной базы собственной отрубленной головой. В сорок пять лет он ушёл из жизни, а исповедь написал задолго до этого. Может сложиться впечатление, будто не было никакой маски — был лишь псевдоним Юкио Мисима, принадлежавший Кимитакэ Хираоке.

Чем Мисима не экзистенциалист? Его стиль не так уж далёк от манеры Германа Гессе, только Мисима был более цельной личностью и не придумывал каждый раз новое имя. Хотя говорить о цельности Мисимы не приходится — он был подобен переменчивому ветру. Только нескольким страстям Юкио не изменял — гомосексуализму и рукоблудию: они всегда стояли на почётном месте. Благодаря «Исповеди маски» читатель может узнать, каким образом формировалась личность автора, решившего правдиво рассказать о себе. А может Юкио всё наврал? Верить ему нельзя — он ради привлечения внимания мог о чём угодно рассказать.

На глазах читателя вырастает личность, воспитанная суровой бабушкой и в итоге ставшая мнительной и самовлюблённой натурой. Этому человеку не хотелось уподобляться окружению — его устремления всегда вступали в противоречие с общественным мнением. Разве могут дети мечтать о профессии золотаря? А ведь Юкио мечтал. И не только об этом, но и о многом таком, о чём мечтать было не принято. Конечно, японцы ко многому сохраняют толерантность, являя собой чуть ли не единое целое, где роль индивидуума практически не имеет никакого значения. И в этом плане Мисима воспарил над обыденностью, привлекая внимание к своей персоне.

Юкио с детства болел. Едва не умерев, он уже не мог более тридцати минут находиться на солнце. Шаткое физическое здоровье усугубилось психическими расстройствами. Он много читал и фантазировал. Ему нравилось убивать выдуманных героев самыми изощрёнными способами. Про тягу же к мужскому полу лучше Мисимы никто не расскажет. Сама тяга в рамках дозволенного, но внимание Юкио привлекали другие аспекты, довольно извращённые. Он разрушал себя с малых лет, не подозревая о возможности смертельно опасного срыва.

Собрать в одном месте столько отвратительного, не добавив в текст положительных моментов, само по себе подозрительно. Отчего же автор текста так упорно старался рассказать на страницах о себе только в таких оттенках, не стремясь найти ничего нормального? В такую исповедь нельзя верить. Впрочем, читатель волен положиться на честность автора, если ему так хочется. Но стоит ли придавать значение чьим-то мыслям, коли они наполнены фальшью? Говорить о честности тоже не приходится. Не надо позволять вешать лапшу себе на уши.

Эпатаж удался. Публика словам Мисимы поверила. Его вознесли на Олимп и вручили лавровый венок победителя. Он честно бегал по стадиону голым, как то требовалось на олимпийских соревнованиях. Пускай он немного при этом мастурбировал и взирал на собравшихся вокруг мужчин, вдыхая их пот и придавая этим себе ускорение. Главное в жизни ныне не почёт и уважение, а внимание любой ценой. Пускай для этого нужно вылить на себя ведро каловых масс. Не по настоящему, но опосредованно, Мисима золотарём всё-таки стал.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Редкий человек может понять и принять тех, кто от него отличается. Так случается, что не каждому дано родиться умным и сообразительным, красивым и обаятельным, сильным и расчётливым. Кое-что из этого обязательно будет значительно хуже всего остального. И если это будет касаться ума, то хуже ничего не придумаешь. А если при этом ты восхитительно красив и в меру силён, как тогда быть? Проблема из проблем, задача из задач. Социально адаптированным быть не получится — необходимы заботливые и обходительные родственники. Сказка обязана стать былью, иначе о ней лучше не рассказывать вовсе.

Главного героя произведения «Тим» Колин Маккалоу зовут Тимом. Это нисколько не странно. Он — центральная фигура повествования. Именно вокруг него будет крутиться сюжет. Тим нуждается в грамотном к себе отношении, поскольку он сам ничего сделать не сможет, так как принимает мир умом ребёнка, хотя ему уже давно минуло двадцать лет. Родители относятся к нему снисходительно, сестра терпит скрипя зубами, коллеги по работе всегда потешаются только над сим убогим. Тим навсегда останется под присмотром кого-то, иначе не сможет выжить. Разумеется, надо срочно исправлять ситуацию. И Маккалоу в своей излюбленной манере находит для этой цели человека со стороны, которому как всегда больше всех надо.

Анализировать описываемое не стоит. Писатель волен сам вершить судьбы действующих лиц. Если ему захотелось накормить главного героя фекалиями, то пусть будет так. Если он будет всюду между строк говорить о сексуальном подтексте, значит так надо. Если нужно добиться осуждения обществом благих намерений, остаётся понять, что в жизни и не такое бывает. Главное — слог у Маккалоу отличный, картинка складывается красивая и сочная, а читатель при этом желает плакать от печали и радоваться счастливым моментам. Почему бы и нет: законы беллетристики требуют притягивать внимание читателя, вот Маккалоу и стремится применить их на страницах.

«Тим» является первой книгой Колин Маккалоу. И если это так, то никаких претензий к писателю быть не может. Пробный шаг всегда является самым трудным: манера изложения не сформировалась и автор ещё не знает, на каких эпизодах делать упор, а где нагнетать атмосферу. Так уж получилось, что Маккалоу не стала затягивать сцены, стремительно продвигая повествование вперёд, тогда как позже она частично избавится от подобного стиля, уподобившись другим писателям, считающих более нужным бесконечно лить воду там, где давно пора поставить точку и начать рассказывать дальше.

Вокруг нас полно сочувствующих, готовых пойти на жертвы, лишь бы оказывать помощь нуждающимся. Такие альтруисты — настоящая редкость, когда они действительно не желают извлечь из своих поступков выгоду, даже в виде благодарности. Именно поэтому к ним отношение скорее негативное, ведь никто не может понять столь бескорыстного желания помогать. Ограниченность Тима читателю понятна с первых страниц, но как бы он отнёсся к происходящему, будь он одним из действующих лиц? Писатель трактует события однобоко, выставляя героя-альтруиста сугубо положительным человеком без расчёта на одобрительные отклики. В том-то и сила Маккалоу — ей подвластно построить сюжет таким образом, чтобы пробудить в душе читателя весь спектр эмоций: от недоумения и отвращения до веры в человечество вообще.

Жить долго и счастливо, найти опору и не знать огорчений, не замечать подножек и видеть на лицах окружающих только улыбки — это ли не не то, о чём мечтает каждый? Можно и согласиться быть немножечко лишённым ума.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Монолог автора всегда интересен, каким бы он не являлся. Стругацкие изложили в виде дневника мысли о человеке, чьи мытарства начались после того, как он отказал Иисусу Христу в отдыхе, когда тот нёс на себе крест в сторону Голгофы по Виа Долороза. С тех пор он будет жить до нового пришествия Спасителя и скитаться по Земле. Имя ему Агасфер — он Вечный жид.

«Отягощённые Злом» — это сборник максим, увязанный в единое повествование. Внутренняя речь построена Стругацкими по принципу наибольшей откровенности. Не имеет значения сама история, как важны наполняющие её слова. Понимание морали становится определяющим. Никакой фантастики и размышлений о будущем. Перед читателем раскинулось прошлое. Посмотреть на Христа со стороны, поучаствовать в скитаниях Агасфера, понять вечное и в итоге остаться при своём — это и есть «Отягощённые Злом».

Искать скрытый смысл нет необходимости, как и разрешать вопросы бытия. Стругацкие если и ставили себе целью рассказать о чём-то их беспокоящем, то понять это крайне трудно. Разбираться в очередном потоке аллюзий станут лишь истинные фанаты их творчества. Внимать похождениям Агасфера — занятие не из простых. Да и сами Стругацкие полны блеска только на первых порах книги, тогда как в провисающей середине и вымученном окончании повествования им не хватило задора. Мытарства героя превратились в мытарство братьев, представивших жизнь Агасфера на протяжении двух тысяч лет.

Может быть Стругацкие опосредованно пытались показать бессмысленность стремления людей к продлению пребывания на этом свете, вплоть до стремления к бесконечности? Наглядная демонстрация мучений Агасфера тому служит лучшим подтверждением. Человек не мог умереть, его не могли убить и смысл существования оказался для него потерянным. Рассуждать об этом можно бесконечно. Главное тут в том, как ты себя настроишь на вечную жизнь. Скитаться когда-нибудь надоест. Впрочем, глядя на дела человека после английской технической революции, умирать уже не захочется.

Агасфер испытывает на себе не мучение от повторения одних и тех же процессов, а становится очевидцем преображения человечества. Быть в центре событий — вот оно счастье. Если же ты при этом бессмертен — бояться абсолютно нечего. Хоть погружайся в пыточную камеру при римских цезарях, хоть терпи измывательства мусульман или окажись среди мучеников сталинских застенков — какая тебе по сути разница, каким образом скоротать очередной десяток лет.

И если действительно придёт Спаситель или спустится сам Создатель всего сущего, то закончится ли всё на самом деле? Кажется, Демируг проснётся в самих людях, и Агасфер будет первым среди них. Стругацким стоило включить его в мир XXII века, когда случится преображение человечества перед лицом космической опасности трансформации в новый вид.

К сожалению, сами Стругацкие о таком не задумывались. Они писали произведение, изыскивая для текста занятные слова, соединяли их в предложения и в итоге у них вышло вполне хорошо. Но ничего такого, о чём можно было бы сказать — не наблюдается. События чересчур сумбурны и являются авторским вымыслом. Дневниковый стиль не позволяет раскрыть все детали описываемых событий. Ведь нельзя быть до конца уверенным, что исповедь одного является правдой: никто не станет рыть себя яму.

В истории Агасфера нельзя поставить точку. Для этого хватит знака бесконечности или символа змеи, поедающей себя с хвоста. Безусловно, жить Вечный жид мог как угодно, исходив планету вдоль и поперёк. Ему необходимы новые впечатления. Стругацким следовало отправить его к звёздам: покорять планеты и основывать колонии. Думаете — это глупости? Может и так. Но это лучше, нежели заниматься мифотворчеством и на свой лад излагать прошлое.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

«Отец Сергий» так и не был опубликован при жизни Льва Толстого. Причин тому может быть много. Но, кажется, Лев Николаевич не желал ещё раз вступить в конфликт с церковью, подобно главному герою повествования. Не будет упущением добавить, что поиск себя вполне возможен в стенах любого учреждения, каким бы оно не являлось. Добиться аскетизма по силам и на государственной службе и в тяжёлом труде обыденной профессии, поэтому принимать монашеский постриг совсем необязательно. Существенной разницы нет. Просветление всегда достигается через полную отрешённость от действительности.

Любая организация — это руководитель, его заместители и исполнители. Цели у организаций могут быть различными, но все они существуют вследствие необходимости заинтересованных в них сторонних лиц. Под организацией можно понимать абсолютно всё, начиная от индивидуальных предпринимателей и заканчивая божественным промыслом. Пока есть Бог, есть царь, патриарх, президент и прочие, до той поры у них будут заместители, а также те, кто будет непосредственно работать с заинтересованными. Всё идентично и не имеет весомых отличий. Можно лишь перейти из одной организации в другую, изменив обстановку.

Примером подобного можно считать произведение «Отец Сергий». Главный герой сбежал от мирской суеты, приняв монашеский постриг. Казалось бы, ничего не будет ему напоминать о прошлом — отныне только молитвы и заботы о дне насущном. Действительность быстро показывает заблуждающемуся горечь его положения — должно смирять гордыню и поступать согласно требованиям церкви, а не искать истину в себе самом, как ему казалось изначально. Так Толстой начинает повествование, предлагая читателю проследить путь от светского человека до святого старца, вплоть до обретения им истинного понимания вещей, противного смыслу существования всех организаций.

Внешний мир наполнен агрессией. Спастись от неё можно пройдя несколько стадий. Главный герой проходит их поочерёдно. Ему ещё непонятна суть бытия, поэтому он поступает согласно чужим убеждениям. Именно вследствие стереотипов им начато хождение в поисках покоя. Коли церковь потребовала смирить гордыню — он смирил, когда появилась нужда подчинить плоть — он добился этого. И не его вина, что обычному человеку не дают шанса достичь гармонии. Люди не могут отпустить подобных себе, создавая для них модели поведения и вынуждая идти на поводу.

Святость рассыпается во прах, стоит столкнуться с паствой. Можно удалиться в нелюдимое место, продолжая воздвигать стены, всё сильнее укрощая плоть. Порой за неделю съедаешь корку чёрствого хлеба и считаешь себя достигнувшим желаемого; научился отрубать собственные пальцы, излечивать убогих и быть почитаемым старцем. Только от прошлого убежать невозможно.

Сумасшествие — это единственная возможность уйти от мирской суеты. Ты можешь считать себя познавшим жизнь, но люди тебя уже не станут серьёзно воспринимать. Вот и остаётся читатель перед истиной, которую он осознаёт и внутренне понимает, только никогда не решится на такой шаг, покуда на личном опыте не испытает путь главного героя произведения.

Другим произведением Льва Толстого, изданным после смерти, является «Фальшивый купон». Довольно сумбурно читателю рассказывается история о незавидной судьбе людей, столкнувшихся со злосчастным платёжным средством. На страницах друг друга сменяют действующие лица, желающие получить выгоду, дабы поскорее сбыть с рук столь опасный купон, заранее зная о незаконности своих действий. Оказаться в этой истории крайним, значит навлечь на себя неприятности.

Действующие лица не знают, что по авторскому замыслу они все заранее обречены. Читателю остаётся внимать событиям, искусственно созданным, чтобы понять взаимосвязанность происходящих в жизни процессов.

Складывается впечатление недоработанности произведения. Толстой мог, и возможно хотел, придать ему больший объём, задействовав в повествовании широчайшую панораму жизни в Российской Империи конца XIX века. Обилие действующих лиц является тому наглядным доказательством. Авторского внимания удостоились многие слои населения, испытывающие трудности и ожидающие наступления перемен. Может быть события 1905 года показали правоту суждений Толстого, но Лев Николаевич решил этого не афишировать.

В какую же пропасть летела Россия, ежели население рисовало поддельные деньги, исподтишка уничтожало руководство и в угаре ставившее точку на собственном существовании?

Отчего-то «Воскресение» удостоилось быть дописанным и опубликованным, а «Фальшивый купон» нет. Проработай его Толстой до конца, как вышло бы отличное произведение, ставшее бы последним крупным произведением, поднимающим жизненно важные темы. Читатель же увидел его только после смерти автора и когда всё и без того уже стало реальностью.

Рецепт счастья — говори молча, смотри закрытыми глазами и слушай, заткнув уши.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Закашлялся астматик. В таком дыму ему ничем не помочь. Нужно выходить на улицу, но потом придётся вернуться обратно. Скорее всего, ему плохо по той причине, что с кухни доносится тошнотворный запах непонятного химического соединения, отдающий не кислятиной, а чем-то совершенно непередаваемым. Спрашивать я бы всё равно не стал. В этой секции медицинская помощь нужна каждому человеку, только она нужна лишь с моей точки зрения. По мнению людей, проживающих тут, у них всё замечательно и лучше быть не может.

Не успел я вручить сигнальный лист одному пациенту, как ко мне подошёл следующий, прося помощи. Одного взгляда на него достаточно, чтобы либо отправить его к психиатру, либо вызвать сюда полицию. В правой руке этот человек сжимает нож, направленный остриём в мою сторону, отчего вновь вернулись мысли о плохо начавшемся дне. Тельняшка на мужчине вся в крови. Сам он плохо держится на ногах. Только он цел, просто в сильном алкогольном опьянении. С трудом удалось разобраться, что помощь нужна его жене. Неужели именно её кашель надсадно прорывается сквозь хихиканья соседей? Прошу человека вести меня в нужную комнату. Идти перед ним я не хотел. Наличие ножа в руке нервирует, как и пребывание в этом помещении, из которого я был бы рад поскорее уйти.
» Читать далее