trounin.ru

Кортасар призывает к иррациональности. Он отрицает логическое построение сюжета и советует читателю следовать прилагаемой схеме чтения. Ничего нового при этом Хулио не изобрёл, озадачив читателя лишь расширенными сносками, оформленными в виде отдельных глав. Поступить ему так пришлось в силу ещё более банальных причин — место обычных сносок занимает перевод часто встречающихся иностранных слов. Если таковое можно считать подобием детской игры Классики, то следует тут же приступать к чтению, памятуя о свойственной Кортасару манере изложения — потоку сознания. И не стоит думать, будто сути в произведении Кортасара нет. Иррациональность позволяет Хулио многое, в том числе и сомневаться в написании написанного, как читателю — в прочтении прочитанного. Коли тростник способен мыслить, значит на такое способен и человек. Впрочем, надо ещё доказать, что человек именно мыслит, а не раскачивается на ветру, воображая иллюзию жизни.

Тростник действительно способен мыслить. Кортасар аналогично способен подходить к пониманию действительности, прибегая к иррациональности. Возможное всегда возможно, покуда кто-то считает, что это является возможным. Никто ещё не доказал обратного. И никогда не докажет! Когда дело касается художественной литературы, тут уж держите Кортасара всем миром — в его силах перевернуть представления о насущном. Но пока читатель не познал суть творчества Хулио, ему стоит заварить мате и жадно пить сей обжигающий напиток. «Игра в Классики» подождёт — её можно начинать с любой главы, желательно с примечаний, можно с конца или с середины. Всегда есть возможность прочитать произведение с начала, либо любым иным способом. Важно помнить про иррациональность, тогда Кортасар становится понятнее: сугубо в рамках осознания непостижимости предлагаемого автором текста.

Форма подачи материала — податливая составляющая творческого процесса. Творец всегда окажется прав, преподнося творение в определённом виде. Он мог оформить иначе, придать конкретный смысл смыслу и указать на сочетание происходящих в сюжете событий с внешним (закнижным) миром. Определённо, нечто подобное у Кортасара имеется, ежели читатель попытается до этого дойти или доплыть, лишь бы не догоняя уезжающую крышу.

Кто в конечном счёте оказывается ленив? Читатель, не понимающий, зачем ему прыгать по тексту, или писатель, оказавшийся излишне ленивым, чтобы грамотно отредактировать написанное? Кортасар предпочёл не вносить правки в нужные места книги, свалив написанное позже и разнообразные мысли кучами в конце, приписав каждой куче номер.

В итоге читатель поймёт, что «Игра в Классики» представляет из себя набор слов из разных языков: испанский, латынь, французский, немецкий, английский, итальянский. К тому же, Хулио предпочитает преобразовывать слова, придавая им невероятные сочетания, мало доступных понимаю широкого круга людей. Действующие лица в произведении мусолят философию, литературу и всё прочее, никуда не переходя и оставаясь на одном месте. Для контраста Кортасар позволяет себе рассказать о путешественнике, чьё путешествие сводится к отсутствию путешествий. Так и разговоры героев повествования сводятся к разговорам при отсутствии необходимости говорить.

Иррациональность не поддаётся доводам рассудка, в ней нет логики, она выше разумных объяснений и противна разуму вообще. Иррациональность идеальна для потока сознания и отлично дополняет желание читателя лучше понять литературный модернизм. Иррациональность объясняет всё сущее и ей же стоит занимать определяющее место в человеческом обществе. Может быть и Кортасар отдавал иррациональности право верховодить на страницах произведений, понимая, как мало смысла во всём присущем человечеству. Но всё же читателю хочется видеть больше логики и иметь возможность приобрести новое, а не уподобляться мыслящему тростнику, продлевая иллюзию на отпущенный ему срок цветения.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Читатель книги Николая Чернышевского «Что делать?» представляет из себя образину и синий чулок. Именно таким образом его определяет сам автор на страницах произведения. После такого любой разумный человек должен серьёзно обидеться и более с творчеством Чернышевского не знакомиться, памятуя о присущей Николаю напыщенности. Что бы не происходило на страницах, какое бы значение труд опального мыслителя из себя не представлял — всё пустое.

Чернышевский с самого начала расписывается в несостоятельности: его не знают, пишет он плохо. Для привлечения внимания он наглядно демонстрирует, как нужно преподносить художественные произведения, чтобы их не перестали читать после определённого количества страниц. Когда в сюжете происходит загадочное происшествие, автор называет пострадавшего дураком, а следом почти аналогично называет дураком себя, после называя действующих лиц почти дураками, а внимающего истории — как уже известно — образиной: это побуждает к негативным эмоциям, провоцируя на ряд существенных замечаний, в том числе и с переходом на личности.

Николай прав касательно себя — пишет он плохо. А разве есть средство для популяризации взглядов лучше провокаций? Животное естество читателя вспоминает о пещерных временах и восстаёт на глазах, не позволяя молча принимать несносную манеру автора.

Пока разворачивается повествование, ничего существенного не происходит. Да и, смешно сказать, главная героиня спит, как спит над книгой читатель. Она видит сны, как и о чём-то стороннем размышляет читатель. Ей мерещатся перемены и много чего ещё, как и читателю, продолжающему спать вместе с главной героиней. Пробуждение наступает благодаря авторским отступлениям, в которых вырисовывается его представление о должном. Кажется, нужно быть Владимиром Лениным, чтобы правильно разобраться в суждениях Чернышевского и найти для себя полезные моменты, придав им ещё более малопонятный вид. Чем запутаннее, тем лучше для автора: всяк станет трактовать на свой лад.

Важнейшая мысль Чернышевского — призыв к всеобщему равноправию, особенно касательно женщин. Надо понимать, равными должны быть некогда крепостные крестьяне, обязанные отойти от раболепия перед бывшими господами и стать с ними на один уровень. Таким образом читатель вынужден будет придти к суждению о якобы стремлении к некоей форме узаконенной анархии, поскольку самый последний человек империи ни в чём не может уступать императору. Истории свойственно повторяться, а значит стоит думать, будто в современном мире возможно повторение многообразия греческих полисов под эгидой призрачных единых границ. Только отчего-то человек ратует за применение свойственных ему воззрений на всех разом, не считая нужным каждому предоставить право личного выбора.

Не считает и Чернышевский. Не так важно, какие обстоятельства побудили его к написанию романа, почему на страницах происходит определённое действие. Важнее иное. Что делать и в каком направлении двигаться — Николая это беспокоит. Понятно, людям не нравится текущее положение дел, они всегда желают улучшения условий. Но почему все их улучшения социального плана обязательно ведут к негативным последствиям? Не лучше ли призвать запретить изменять имеющееся и остановить развитие мысли хотя бы на жизнь одного поколения?

На вопрос: «Что делать?» лучшим ответом станет: «Ничего не делать!!! Довольно наделанных ранее дел!». Пусть герои Чернышевского спят, тянут лямку или идут в народ — их деятельность обязательно принесёт плоды. Они хотели изменений и изменения обязательно произойдут, побуждая людей к недовольству и стремлению совершения новых перемен. Парадокс в том, что человек вернётся обратно к пещерному образу жизни, ибо идеальное понимание свободы осталось в доисторическом прошлом.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В детективах Леонида Словина не существует положительных персонажей. Большие сомнения вызывают и основные действующие лица, работающие в правоохранительных органах, о которых автор далее разумного не распространяется. Каждый раз перед читателем ставится задача, должная быть решена в кратчайший срок. Начиная с одного, Словин закручивает повествование, вскрывая до того неизвестные обстоятельства. На деле оказывается всё до жути предсказуемым, поскольку верить в безвинность пострадавших не приходится, стоит ознакомиться с очередной повестью Леонида. Но как ещё ознакомиться с работой транспортной милиции, если не с помощью хотя бы таких произведений?

Словин исходит из окружавшей его действительности. Он смотрит на будни Союза глазами советского человека. Из того же произрастают и преступления, связанные с контрабандой вещей, мышиной вознёй научных исследовательских институтов, общей безалаберностью и своеобразными особенностями экономики страны.

Разумно утверждение, гласящее о невозможности существования в детективах того времени ярких одиночек, самостоятельно выполняющих роль радетелей за справедливость. Данная задача осуществлялась законно организованной группой людей, использовавшей доступные ей инструменты для выяснения обстоятельств преступления с последующей передачей в суд. Словин, как и другие авторы детективов, полностью раскрывает детали антиобщественной деятельности, не позволяя читателю сомневаться в истинности предлагаемых им суждений. Вся цепочка, приведшая к преступлению, обязательно становится известной к концу повествования, чаще всего оборачивая желания заявителей против них же.

Иначе воспринимаются ранние произведения Словина, где главный герой его повестей Денисов морально страдает от необходимости покинуть любимый завод и перейти в ряды милиции. Он умеет подмечать детали и грамотно выстраивать ход совершённого преступления, а также склонен проявлять находчивость, что позволяет ему обезвредить преступника, если он вооружён или собирается совершить нежелательный поступок. В последующих произведениях Денисов уже не вспоминает о прошлом, всегда думая прежде всего о необходимости найти решение расследуемого им дела.

Работа транспортной милиции имеет ряд отличительных особенностей. Её сотрудники всегда в окружении огромного количества людей и им приходится решать задачи, связывая воедино эпизоды разных преступлений, прибегая к совместным мероприятиям, постоянно домысливая за других, продолжая ведение дела на собственном участке. Тот же Денисов не занимается высматриванием находящихся в розыске людей, а целенаправленно попадает туда, где мгновение назад произошло убийство, или сам будет среди тех, кто некоторое время спустя окажется убийцей, убитым и важными свидетелями, причём именно Денисов может послужить пусковым механизмом для развития последующих драматических событий.

Другой аспект работы — разбирательство с заявлениями, кои иногда кажутся результатом застоя в головах людей, делающих удивлённые глаза, если им указать на неполадки. И было бы на том заявление отработано, не будь Словин писателем, чья профессиональная деятельность заставляет найти в непримечательном нечто громкое, достойное общественного резонанса. Никто не упрекнёт Леонида. Пусть ход следствия сумбурен и надуман, зато автором детектива проясняется важная для обсуждения проблематика, требующая решения уже не в головах граждан, а на уровне государства.

Махровые беды творились с населением Сююза в последние десятилетия его существования. Нет ничего удивительного, что они вылились в богатые на криминал девяностые. Пиши Словин эти же повести позже, то достаточно было внести ряд изменений и всё бы аналогично сошло за правду. Но читатель знакомится с происходящим незадолго до этого, поэтому представленные вниманию сотрудники милиции не чувствуют преград в работе и не отвлекаются на посторонние проблемы.

В сборник «Обратный след» вошли следующие повести: Однодневная командировка, ЧП в вагоне 7270, Свидетельство Лабрюйера, Подставное лицо, Обратный след.

Автор: Константин Трунин

» Read more

1. «Путешествие на Ослепительном»

Молодым людям лучше позволить самим решать, что хорошо и плохо. Они всё равно придут к тем выводам, к каким их пытаются подвести родители. Запреты лишь побуждают поступать наоборот, чего никак не могут понять взрослые. И пока не будет набито достаточное количество шишек, порывы юности унять не получится, как подрастающему поколению, так и тем, кто пытается уберечь детей от ошибок. Наглядным примером служит повесть Джека Лондона «Путешествие на Ослепительном», главный герой которой пошёл против мнения отца и в итоге вынужден был признать правоту родителя.

Очень тяжело учиться, познавая мир с помощью учебников. Куда легче понять действительность, лично ощупав её руками. Для этого нужно бросить всё и податься в странствия. Запах моря, плеск волн, суровые порядки на судне: мечта мальчишки времён Джека Лондона, что мог сам обо всём этом мечтать, частично осуществив лично. Джек, как известно, рано подался странствовать, обретя драгоценный жизненный опыт, послуживший ему в дальнейшем для плодотворной писательской работы. Поэтому его отчасти поучительный тон взят не с пустого места, а стал результатом тех самых набитых шишек.

Происходящее на страницах наглядно демонстрирует, почему нужно проявить усидчивость и получить образование, вместо поиска приключений. Как правило оказывается, что лучше оплачивается умственный труд, нежели физический. Читатель может возразить, указав на пользу любого опыта, особенно при приведении в качестве примера самого Джека Лондона, добившегося отличных результатов, реализовавшего себя и в умственном труде. Безусловно! Однако, бурная молодость подкосила здоровье Джека — он умер сорокалетним.

Главный герой «Путешествия на Ослепительном» юн. Он сталкивается с суровой муштрой, попав под влияние браконьеров. Ему могло повезти, но злокозненная судьба распорядилась иначе. И судьба проявляет такого рода благосклонность не только к нему одному. Среди браконьеров окажется вполне добропорядочный человек, из-за нужды осуществляющий противозаконную деятельность. Это наглядно вступает в противоречие со взглядами главного героя, чей отец богат. Джек Лондон постарался помягче обойтись с действующими лицами, поскольку главными героями являются дети и нет необходимости шокировать читателя ужасами жизни вне цивилизации.

Ситуацию усугубляет общество, не прощающее оступившихся людей. Путь обратно оказывается закрытым, стоит решить начать честную жизнь заново. Для главного героя такой проблемы не существует — его всегда защитит отец. Хорошо, если с рождения повезло иметь твёрдый тыл. А ежели такового нет? Читателю придётся крепко задуматься, соотнося себя с предлагаемым Джеком Лондоном действием.

Содержание произведения полезно и для родителей, испытывающих на детях разнообразные методики психологов, ничем не обоснованные, кроме умственных заключений, основанных на нормах морали и представлениях о правильном поведении. Родителям нужно не за проступками главного героя следить, а наблюдать за реакцией отца, готового на многое ради сына, но вместе с тем и не сильно переживающего, когда его ребёнок пропал без вести, а также за реакцией после появления ребёнка дома.

Взаимопонимания между поколениями добиться сложно. Постоянно совершаются идентичные ошибки и ничего не меняется с пещерных времён. Причина кроется в банальном нежелании признаться в неспособности взрослых повлиять на детей, должных воспитывать себя по собственной мерке и под незаметным контролем со стороны старших, обязанных вмешаться в случае необходимости предотвратить в конкретно определённый момент наступление нежелательного поступка. Но никак не в случае их желания избавиться от ожидаемого, провоцируя детей на стремление к претворению в жизнь родительских опасений.

Поблагодарим Джека Лондона за подобную повесть!

2. «Путешествие на Снарке»

Надеяться следует лишь на себя — так будет думать читатель, стоит ему ознакомиться с описанием мытарств Джека Лондона, решившего с друзьями построить судно и отправиться на нём в кругосветное путешествие. Задуманному не суждено было осуществиться. Джеку стоило огромных усилий и денежных средств создать корабль мечты, а потом бесконечно клясть людской род, покуда не пришлось досрочно прекратить плавание и обратиться к докторам за помощью.

Собственно, Лондон показал людей такими, какие они на самом деле есть. Грубо говоря, человек — враг себе; он всё делает для себя, безразлично относясь к окружению. Джек основательно это прочувствовал. Мало того, что он не уложился в запланированные семь тысяч долларов, так он не может объяснить, каким образом сумма возросла до тридцати тысяч. Ни одна из работ не было сделана в срок: исполнители постоянно переносили дату сдачи порученного им задания. Журналисты здорово поиздевались над Джеком, делая ставки, будет ли спущен «Снарк» на воду или Лондону опять придётся откладывать путешествие на неопределённое время.

Было бы смешно читать о столь свинском отношении к Джеку, придай он тому соответствующую окраску. Ничего подобного в тексте нет. Лондон язвительно описывает все неприятности. Пусть сроки откладывались, проблема предстоящего путешествия заключалась в малой осведомлённости самих участников мероприятия. Никто толком не знал, как именно управлять судном, вследствие чего приходилось полагаться на сторонних специалистов. И тут Лондону пришлось хлебнуть горя. Квалифицированных исполнителей больше достаточного. Да вот кто из них соответствует своей квалификации? Капитан загубит корабль, кок начнёт страдать от укачивания, юнга присоединиться к коку и так далее.

И даже когда «Снарк» пойдёт по маршруту, то всё оборудование сломается при первой эксплуатации. Как Джек Лондон не поддался унынию? Почему он всё-таки отринул пессимизм и предался упоительному восторгу от посещённых им островов Тихого океана? Читатель познакомится с техникой катания на доске по волнам, посетит поселение прокажённых, побывает много где и начнёт гадать, отчего повествование стремительно желает закончиться, ведь кругосветка только началась.

Герои произведений Джека Лондона всегда ставили себя выше обстоятельств, превозмогая неприятности и находя способы для их окончательного преодоления. Так бы поступил и Джек, не столкнись он с загадочным заболеванием, сравниваемым им с библейской проказой, приходящим когда ему угодно и проходящим определённое время погодя. Хочется верить, что Лондон сделал всё возможное и он лучше понял происходящие в обществе процессы. Одно можно утверждать точно — его герои утратили способность твёрдо стоять на ногах, отныне они стали подвергаться страданиям, в том числе и душевного плана.

Удивил Лондон отношением к больным проказой. Сложившийся в обществе стереотип разбивается Джеком в прах. Он показал их жизнь такой, что рядовому обывателю остаётся им позавидовать. Его просили рассказать правду о проказе, что он с удовольствием и сделал на страницах, посвящённых путешествию «Снарка».

Какие бы неудачи не сопутствовали предпринятой Лондоном попытке обогнуть планету, он набрался впечатлений для новых рассказов. Надо сказать, Джек и до путешествия писал безудержно, стараясь заработать средства для осуществления предстоящего приключения. Мартин Иден, определённо, должен был озаботиться созданием собственного «Снарка», тогда его крах выглядел бы более человечным, а не стал результатом внутренней перестройки.

Получив во владение решето, Лондону жалко стало идти на дно, он смело пошёл вперёд. И хорошо! Джек был сильнее своих героев.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Оценивать историю получается только с позиций сегодняшнего дня. Нельзя иначе понять, что именно побуждало людей к активным действиям. Поэтому нет ничего удивительного, когда советский писатель времён становления советского же государства видит в некогда происходивших процессах классовую борьбу. Не могли иначе люди бунтовать, побуждаемые к противлению вследствие очевидных для потомков обстоятельств. В случае Алексея Чапыгина приходится признать за Степаном Разиным неприязнь к власть имущим и душевную боль за угнетаемых представителей низший сословий и крестьян. Само казачество получилось у Чапыгина блёклым, словно разбойники обрели благородные порывы и стали этим жить.

Манера изложения Чапыгина наполнена экспрессией. Диалоги насыщены эмоциями, говорящим присущи особенности местных наречий, а сам разговор построен по типу выкриков из толпы. Примерно в такой же манере работал Серафимович, опять же в годы установившейся советской власти, будучи до того не настолько склонным возбуждать действующих лиц вседозволенностью. Такая особенность повествования не даёт читателю полезной информации, скорее усложняя восприятие текста. Нужно быть очень внимательным, чтобы разобраться в повествовании, где всё свалено в кучу и помимо бурных речей ничего не происходит, покуда автор не сменит сцену, где продолжит повествование, будто читатель полностью усвоил тот ряд событий, о котором он говорил ранее.

Чапыгин пренебрежительно относится к исторической составляющей романа. В части эпизодов роль главного героя неоправданно завышена, а иные моменты автором упущены. Он хотел показать зарождение революционных настроений в казацкой среде, становление непосредственно Разина, его участие в важных для страны событиях и борьбу с персами, закалившей Степана для дела всей его жизни. Собственно, за манерой изложения Чапыгина главный герой полностью теряется, когда ему следовало бы чаще появляться на страницах произведения.

Получается, что автор старался писать о том, чего читатель нигде узнать не сможет, кроме данной книги. Если же Чапыгину требовалось говорить про общеизвестные факты биографии Разина, то в сюжете это отражалось крайне плохо, словно автор действительно избегал сцен, знакомясь с которыми читатель мог остаться неудовлетворённым.

Тяжело определиться с отношением к казачеству на примере «Разина Степана». У Чапыгина получилось не самое удачное отражение стереотипа, представляющего казаков в виде отчаянных рубак, склонных к авантюрам и лёгкой возбудимости. Их побуждения обосновать не представляется возможным. Как и и желание отдельных представителей ратовать за лучшую жизнь. Чапыгин позволяет себе представить крайний вариант разудалых казаков, побуждая их к выполнению непосредственной обязанности, то есть к охране границ с превентивными бесконтрольными ударами по пограничным государствам, вплоть до агрессии на соседей внутри собственной страны.

Рассказать правдиво о Разине невозможно, учитывая отсутствие чётких свидетельств о нём. Подход Чапыгина к отражению прошлого лишь позволил Алексею облачить восстание в форму крестьянской войны. И с этим приходится соглашаться, ведь всегда и везде случались акты неповиновения самой незащищённой части населения, проистекающие именно от неудовлетворённости из-за действия властей, редко учитывающих интересы далёких от политики людей. Непосредственно, касательно Разина, данное обстоятельство послужило стимулом к усилению бунта казаков, чьи интересы вступили в противоречие с заинтересованностью государства в сохранении спокойствия после многолетней внутренней смуты. Чапыгин, однако, об этом не говорит.

Предъявлять претензии к исторической беллетристике — занятие неблагодарное и абсолютно ненужное. Восприятие произведения зависит сугубо от точки зрения непосредственно самого читателя, ищущего то, что ему нравится в художественных произведениях. Если хочется лучше понять прошлое, то читать стоит всё, чтобы потом придти к собственным выводам.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Эсхил позволил на сцене присутствовать двум актёрам, Софокл увеличил их количество до трёх, а Еврипид предпочёл минимизировать значение хора. Именно в такой последовательности видоизменялась древнегреческая трагедия. Предводитель хора ещё не утратил своего значения, продолжая выступать в качестве связующего звена между действующими лицами, поясняя для зрителя происходящее. Это позволило сделать представление более содержательным, что отрицательно сказалось на самом Еврипиде — современники совершенно не ценили его новаторский подход.

Предводитель хора, он же Корифей, не отмечается в качестве действующего лица. При этом без него не обходится ни одна трагедия Еврипида, но не стало бы хуже, отсутствуй он вообще. Поведение данной сценической фигуры разбавляет повествование, озадачивая зрителя высказываниями в пустоту. Под Корифеем можно понимать мысли участвующих в диалогах, поскольку редко кто замечает предводителя хора, как и сам хор, имеющий значение в начале и конце представления, оставаясь в остальных эпизодах немым.

Еврипид не мог кардинально изменить происходящее на сцене. Ему было под силу ввести дополнительных актёров, либо выделить для этого участников из хора, подобно Корифею. Еврипиду нельзя было избавляться от хора, ибо тогда трагедия являлась преставлением, обязанным развлекать зрителя, в том числе и музыкальной составляющей.

Содержание трагедий Еврипида построено на задействовании мифологии. Снова зритель узнаёт новые факты из жизни героев прошлого. Причём стоит обратить внимание на авторский приём, активно им используемый. Еврипид искажал устоявшееся представление о былом, представляя всё в ином виде. Действие его произведений можно считать продолжением ранее написанных Эсхилом и Софоклом трагедий, расширяя их понимание.

Судьбоносное для Древней Греции стояние под стенами Трои привело к ряду последствий, наиболее примечательным из которых является гнев Аполлона на царя Агамемнона, вследствие чего последний убил дочь, потом его же убила жена, а сын отомстил за отца. Софокл в трилогии «Орестея» подробно сообщил детали происшествия, чего Еврипиду показалось мало, благодаря чему зритель получил возможность шире понять злокозненность судьбы, породившей горе на пустом месте, чтобы по окончанию мытарств задействованных в цепочке событий исторических личностей выяснить обстоятельства да посетовать на поступки богов.

Еврипид любил в начале рассказывать о смысле предлагаемой им трагедии. Он обрисовывал предпосылки и чего именно следует ждать. Но никогда раньше времени не говорил о развязке. Зритель должен был недоумевать, видя в трагедии счастливый конец или иную трактовку мифа. Еврипид иначе смотрел на действительность и ему не было трудно пересмотреть текст под другим углом, допустим, «Одиссеи», преподнеся хитреца Одиссея с точки зрения сатиров, до него заброшенных на место обитания циклопа. Сам остров в строчках Еврипида обрёл чёткое географическое указание.

Ясон и Геракл — ещё одни герои трагедий. Еврипид не описывает их поступки в радужных тонах, выбирая для раскрытия характеров сих мужей весьма сомнительные моменты жизни. В части Геракла это касается необъяснимой ярости, вследствие чего он убил жену и детей; Ясон предложил Медее побыть в роли «второй жены», отчего разразилась драма, обрёкшая героя, добывшего руно, на безрадостную старость.

Убийства постоянно происходят за сценой, неся для зрителя груз связанных с ними размышлений. Чаще погибают ни в чём не виновные, обречённые на смерть в силу человеческой способности к заблуждению. Иной раз действующим лицам стоит остановиться и задуматься, тщательно взвесив известные им обстоятельства, вместо этого они идут самым неразумным путём, будто не подозревая, к каким последствиям придут.

На основании трагедий: Алкеста, Медея, Гераклиды, Ипполит, Андромаха, Гекуба, Геракл, Ифигения в Тавриде, Киклоп.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Разве можно рассказать о событиях Великой Отечественной войны во всех подробностях, изыскав наиболее пронзительные примеры человеческого мужества, стоявших до последнего и шедших вперёд на врага людей? Владислав Бахревский взялся донести для подрастающих поколений суровую правду былых будней, когда отвагу проявляли зрелые мужи и совсем ещё зелёные девчонки. Советскому Союзу пришлось тогда опереться на народы его населявшие — они в едином порыве, отринув разногласия, отстаивали страну перед лицом иноземного захватчика. Не обо всех и не самыми яркими словами, но Бахревский воссоздал подвиги на бумаге.

Слог позднего Бахревского остаётся сухим — это печальный факт. Испарились краски, уступив место наработанным приёмам создания художественных произведений. Внутренне читатель понимает: Владислав искренен, ему больно вспоминать эпизоды из собственного детства, он желает показать детям пример настоящей жизни, далёкой от пустой отупляющей суеты нынешней действительности. И ведь у него это получается, учитывая чрезмерное предвосхищение чужих поступков, возможно более героических, нежели они предоставляются читателю. Как с этим не согласишься, если человек мужественно преодолел преграду и был сражён пулей спустя несколько дней, а автор не решился сказать об этом более сообщённой тут информации.

Владислав, помимо патриотизма, защищает многообразие народов, составлявших Советский Союз. Он говорит об этом прямым текстом, приводя в пример героизм калмыков, кабардинцев, якутов и всех остальных народов, никак не выделяя заслуги русской нации, на долю которых пришлась лавинная доля отваги. Конечно, Бахревский обо всех рассказывает, в равной степени говоря о заслугах. Для него нет разницы, погиб человек за важное дело или за сущую нелепицу, когда старание помочь своим раньше времени было обезврежено противником. Как раньше превозносили героизм без чёткой детализации, так и Бахревский его превозносит, аналогично обходя важные подробности.

Мало кого Владислав осуждает, чаще находя ободряющие слова. Мехлис их определённо не заслуживал, став единственным, кто удостоился авторского порицания. Разумно было использовать в повествовании и элемент героев с приставкой «анти», вносивших разлад в веру людей, разрушая их порывы действовать во благо, самым грубым образом расправляясь с теми, кто мог проявить себя, но судьбою было суждено иное. Покуда в генералы выбивались из солдат, кто-то мог им в этом помешать. История расставила всё по нужным местам, в том числе и тех, кого потомки чтут и кого осуждают.

Есть рассказы о героической обороне, бесстрашном форсировании болот, побегах из лагерей, тружениках тыла, голодающих блокадниках, возвышенных чувствах творческих людей. Бахревский хотел рассказать о многом. К сожалению, Великая Отечественная война не может быть описана кратко — для этого нужно создавать монументальный труд. Но и он не раскроет достаточное количество аспектов, чтобы можно было увидеть все важные события разом.

Со своей задачей Владислав безусловно справился. Дети обязательно будут гордиться людьми, чья отвага спасла страну от захватчика. Не так важно кто именно и ценой чего он этого добился — нужно осознать сам факт единства перед опасностью. Государственные образования всегда терпели крах, стоило им разойтись во мнениях. Граждане Советского Союза себе такого позволить не могли: их слили в единую массу, дав право на лучшую жизнь. Можно согласиться, что были тогда существенные проблемы, портившие жизнь населению. Но скажите честно, когда их не было? И будет ли их меньше, если с ними всё-таки справиться?

Сожалеть остаётся о другом — когда врага нет, тогда народ сам себе враг. И чтобы не было внутренних противоречий, нужно иметь пример перед глазами. Бахревский именно о нём напомнил читателю. Посему рознь долой — настало время объединять человечество в единое государство, может тогда-то и исчезнет слово «война».

Автор: Константин Трунин

» Read more

Райдер Хаггард пишет о приключениях, а значит нужно создавать историю так, чтобы у читателя захватило дух. Неважно, если повествование будет отдавать сомнительным развитием событий, мало похожим на правду. Кто же будет по данному поводу переживать, внимая похождениям главного героя, чей путь пролегает из Англии в земли ацтеков, где ещё не успела ступить нога испанцев. Главным героем движет жажда отомстить за убийство матери, а значит он обязательно осуществит задуманное. Только ни он, ни читатель не знают, что дорога будет долгой, а крови прольётся достаточное для заполнения океанов количество.

Читатель привык к манере Хаггарда уделять внимание каждой детали. Повествование начинается издалека, давая полное представление о происходящем. Становится известным происхождение главного героя: испанские родственники отличаются пылким нравом и могут совершать безумства, отчасти наградив его точно такими же желаниями. Как знать, не присутствуй в крови главного героя примесь испанских предков, имел бы он такую склонность к подвижничеству? В любом случае от него это не зависело. Хаггард мог наделить персонажа любой мотивацией. Необходимо было сформировать для читателя правдивое изложение стремления идти вперёд. И приходится согласиться с автором. Молодые люди не станут отказываться от отстаивания справедливости, когда того требуют обстоятельства.

Фантастическое везение преследует главного героя. Он всегда находит нужных людей, проявляющих к нему благосклонность. У них оказываются общие цели. Хаггарду остаётся раскладывать эпизоды путешествия так, чтобы читатель проникся к каждому из них. И есть чему пристально внимать. В сюжете, помимо пылкой юношеской любви, присутствует набор манящих происшествий, заставляющих читателя сопереживать. Уже завязка служила поводом к возникновению гнева, как и авторские укоры в сторону католической церкви, применявшей пытки к людям и замуровывая провинившихся в стенах монастырей. Хаггард провоцирует на веру в такое положение дел, доходчиво описывая моменты, наглядно демонстрируя те самые пытки и то самое замуровывание.

Очередной шаг главного героя продвигает его ближе к осуществлению мести. Читатель истомился ожиданием перенесения действий в Южную Америку. Где та самая дочь Монтесумы, анонсированная в названии? Приходится запастись терпением, Райдер никуда не торопится. Предлагаемая им история лишь отчасти связана с индейскими обитателями Нового Света, важнее чего является движение по цепочке происшествий, должных закрепить понимание везучести главного героя, выживающего в одиночку среди акул и умудряющегося спастись от чумы, покуда кругом повально умирают от её поветрия. От подобной удачи всё сильнее усиливается недоверие к автору, но он не обращает на это внимания, раз за разом подставляя главного героя, чтобы тут же его с блеском спасти от верной смерти.

Таким образом построено всё произведение. Главному герою аналогично везёт среди ацтеков. Сколько раз приходила пора подставлять грудь под нож жрецов, столько же раз судьба будет милостива к нему. Обласканный богами, мститель продолжит искать требуемый ему объект, что стало для него целью существования. Хаггард правильно сделал, привнеся такой сюжет в повествование. Месть действительно смотрится лучше всего, особенно в ситуациях, когда её осуществить не представляется возможным. Сама жизнь преградит путь главному герою, заставив его увязнуть в конфликте между Монтесумой и Кортесом, приняв участие в самых важных эпизодах противостояния индейцев конкистадорам.

Не стоит думать, будто Хаггард правдив. Он красиво излагает, изысканно ругает и показывает противостояние культур не только на уровне развития, практически сходного, но и на уровне религий, на первый взгляд отличных, отчего-то воспринимаемых на равных. Мораль испанских католиков сводилась к подавлению личного мнения путём постоянной кровавой жатвы, так и индейские воззрения требовали частых жертвоприношений, дабы держать население в страхе. Обе религии вступили в борьбу, обернувшуюся для главного героя новыми трагедиями.

Привыкнуть к переменам сложно. И Хаггард это доказывает. Куда бы не шёл главный герой, он всегда сталкивается с одинаковыми порядками. Кажущаяся разность бросается в глаза лишь при первом знакомстве. Нужно будет перебороть себя, отказавшись от прежних убеждений, тогда получится пережить ужас людских нравов. И крах обязательно последует. Впрочем, крах вечен — он происходит и в данный момент.

Автор: Константин Трунин

» Read more