trounin.ru

Человек — чистая доска? Табула раса он или нет? Древний спор вновь затрагивает умы человечества, научившегося жить бесконечно долго. Одно мешает людям — они сходят с ума, из-за чего пришлось ограничить продолжительность жизни. Зато человеку доступно перерождение, но в ограниченных рамках расселения человечества в космосе. Как-то случилось так, что в мир пришёл человек без прошлого, никогда прежде не живший. Его зовут Эшер, и он опасен для текущего варианта реальности. Он бросит вызов силам Порядка, пока не узнает, кем он всё-таки был в прошлом.

Эшер всегда достоин смерти. Достоин смерти и теперь. Он родился на Земле, рос среди монахов и вышел за пределы монастыря с желанием разобраться, почему никто о нём ничего не знает. Окажется, он всё же многим знаком, хотя никто точно не говорит, чем же именно. Загадка дополняется загадкой, пока информация об Эшере не превышает критическую массу, изменяя повествование о нём в сторону приключений гения, осознавшего необходимость возмутить устоявшийся взгляд на должное быть. Коли одному захотелось изменять настоящее, забыв спросить о необходимости того у других, значит предстоит наблюдать за его сумасбродством. Ситуация осложняется тем, что Екатерина Ремизова на его стороне, иначе она бы ему не потворствовала.

Человеку тесно на Земле: считал Рэй Брэдбери. Того же мнения придерживается Екатерина, но в более расширенных рамках. Человечество должно расширять влияние, расселяясь по космическому пространству. Но отчего-то люди не желают покидать насиженных мест, стремясь быть ближе к себе подобным. Потому миссия Эшера сведётся к влиянию на этот процесс, силой побуждая покидать планеты и отправляться на поиски иного места для продолжения существования. Дабы то показалось читателю логичным, ибо от перемены мест слагаемых сумма не изменяется, Екатерина придумала инопланетные организмы, паразитирующие на энергетических потоках, с помощью которых люди перерождаются. Получается, сея разрушение, Эшер способствует спасению.

Читатель тонет в многообразии наполнения представленной вниманию Вселенной. Желание Екатерины продвигать главного героя вперёд логично, тем она сама лучше понимает придуманного ею персонажа. Тут бы сравнить её творчество с подходом к созданию фантастических произведений Станислава Лема, в такой же манере придумывавшего ситуацию, стремясь методом рассуждений разобраться, почему всё именно так случилось. Да вот у Екатерины изначально главный герой лишён памяти, которую требуется восстанавливать. Шаг за шагом читатель станет внимать, почему всё-таки Эшер опасен для человечества, отчего каждую свою жизнь он заканчивал, становясь изгоем для общества. Только сам Эшер этого не поймёт, ведь сея благо — он всё-таки воплощает собой очередного антихриста, предвещающего Апокалипсис.

Если позволить впечатлениям от произведения Екатерины Ремизовой успокоиться, придёт осознание верно выбранного автором способа изложения истории. Пусть сложно внимать происходящим на страницах событиям, зато мир будущего получается богато наполненным. И это при оригинальном наполнении, позволяющим продолжать творить историю Эшера любое количество раз, находя интересные происшествия в его прежних жизнях, а также в последующих. Думается, Екатерине следовало основательнее прорабатывать каждую деталь, дольше останавливаясь на эпизодах, придавая им вид отдельных произведений. Слишком быстро Эшер стремится вперёд, из-за чего многое остаётся без дополнительного разъяснения.

Безусловно, мир сложен. Многое нам сейчас непонятно. Редкий писатель задумывается о человеческом организме. Например, какими последствиями грозит беременной женщине взлёт на космическом аппарате? Как вообще возможно вынашивать беременность в космосе? Вот потому и нужно подробнее останавливаться, размышляя над происходящими в произведении событиями. Как знать, может тогда Станислав Лем найдёт в лице Екатерины Ремизовой продолжателя традиций фантастики, ставших классическими.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Согласно повествования ещё одной иллюстрированной повести, у Даррелла имелся пёс породы боксёр по кличке Кипер. Он стоял на страже Джерсийского зоопарка и каждое утро обязательно обходил территорию. Читателю предлагается проследить за тем, как собака справляется с порученными ей обязанностями. Помощь в оформлении произведения оказал художник Кит Уэст, настолько живо отразив краткую историю Джеральда в красках, что не знаешь, чему больше следует уделить внимания. Гораздо лучше будет представить созданное Дарреллом произведение в качестве экскурсии по зоопарку для тех, кто в силу каких-то причин не может посетить его лично.

Повествование начинается с обмена любезностями между Джеральдом и Кипером. Они рады друг друга увидеть после наступления нового дня. Сперва требуется подкрепить силы обильным завтраком, пообщаться и приступить к ответственному делу — обходу территории. У пса это получится гораздо быстрее, нежели у постаревшего Джеральда. К тому же, Киперу не требуется проявлять о чём-то заботу заранее, так как он должен приходить на помощь по первому зову, не задумываясь о возможности несчастных случаев.

Зоопарк полон птиц. С каждой нужно поздороваться. Поприветствовать придётся и не связанных с зоопарком животных, вроде фермерского пса Джека. Действительная необходимость в Кипере возникнет на страницах только однажды, когда в воду упадёт детёныш тамарина, едва не став жертвой устремившейся к нему чайки. Беде не бывать, ведь Кипер бросится спасать, отогнав хищника грозным видом и обещаниями неминуемой расплаты за содеянное зло.

Снова Даррелл представляет вниманию читателя старых знакомых, вроде питона Пифагора и тапира Клавдия. Об этих животных и без того сказано достаточно, чтобы упоминать о них ещё раз. Но никуда не денешься, ежели таковые до сих пор обитают в зоопарке. Тем более читателю будет приятно вновь визуально увидеть тех проказников, чьи деяния до сих пор живы в памяти. Оказывается, Пифагор сменил кожу, чем удивил Кипера, не заметившего перемен, не скажи он ему об этом, а у Клавдия очередное прибавление в семье. Остаётся порадоваться за них, продолжая путь дальше.

Встретит Кипер пингвинов, мечтающих о холодной погоде, льде под ногами и ощущении полёта по бескрайним подводным пространствам. Увидит строящих гнездо фламинго, не забудет побеседовать с гориллами. На том краткая экскурсия закончится, став приятной прогулкой для всякого, решившего запечатлеть образ приключений самого Даррелла. Кажется замечательным окунуться в атмосферу далёкого от тебя мира, до сей поры остающегося неведомым. Небольшая история от Джеральда послужит стимулом задуматься и когда-нибудь всё-таки получится отправиться на остров Джерси, своими глазами увидев им описанное. Пусть не тех, кого Даррелл поймал лично или купил, но людей, его знавших, и животных, являющихся потомками тех, кто был представлен в описании одного дня Кипера.

Особого внимания заслуживает последний рисунок, показывающий взаимное понимание между Джеральдом и животными. О какой категоричности не говори, понимание происходящего никогда его не оставляло. Он не делал бесполезных дел, совершая всегда полезные для общества деяния. Выпуск книг, рассчитанных на детскую аудиторию, даже важнее, нежели рассказанные с юмором истории о случавшихся с ним происшествиях. Дав представление о зоопарке, Джеральд побуждает детей проявлять больше интереса к миру животных. Может быть в будущем это определит выбор их жизненного пути, либо отвратит от направленной против зверей деятельности. Именно поэтому Даррелл стал сочинять подобные истории, а может он постарел и устал делиться опытом со взрослыми, закрывшими глаза и уши, поскольку с детства они были лишены осознания важности заботы о природе.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Дедушка Ланселот вернулся! Где он был всё это время? Ему довелось проследить за передвижениями войск Наполеона, стать очевидцем всех битв. Оказалось, Ланселот имеет машину времени, позволяющую ему отправляться с помощью летающего дома куда угодно, стоит того захотеть. Не он один на такое был способен, поэтому теперь требуется разыскать беглецов, скрывшихся в доисторических временах. Снова Эмма, Конрад и Иван отправляются вместе с Ланселотом, их ждут встречи с динозаврами. Для начала они отправятся в триасовый период, для чего изучат карты. Дети придут в удивление, они узнают, что некогда все материки составляли единый континент, прозываемый нами Пангеей.

Даррелл добавил конкретики в повествование. Более не будет беззаботных полётов и ни к чему не обязывающих разговоров с животными. Перед путешественниками поставлена определённая цель, которую они и будут выполнять, причём с риском для жизни. Не обо всём Джеральд расскажет. Не тот формат повествования, чтобы растягивать сюжет, отлично показанный с помощью рисунков Грэма Перси. Требовалась умеренная лаконичность, которой Даррелл и старался придерживаться.

Важнее показать читателю древний мир, каким он был и как развивался, прежде чем стал подобным известному нам. Например, триасовый период примечателен появлением первых млекопитающих, в это время продолжалась активная вулканическая деятельность. Не найдя требуемого, путешественники отправятся в юрский период, наиболее известный каждому временной отрезок, поражающий воображение огромными пространствами и такими же огромными живыми существами, вроде длинношеих и длиннохвостых диплодоков, жадных до крови и острозубых тираннозавров, носорогоподобных цератопсов. Одно упущение опять осталось за Джеральдом: он снова забыл про насекомых.

Мир динозавров полон дружбы и вражды. Травоядные помогают другу другу, тогда как плотоядные нигде не находят покоя. Понятно, почему действующие лица повествования будут находить понимание именно среди травоядных, помогающих им в трудных ситуациях, ровно как и они сами будут им помогать, оберегая от порывов жадных до яиц хищников.

Не трогать прошлое — это выражение не про Даррелла. Думается, ему неизвестно, как опасно вносить изменения в уже произошедшее. Дети будут делать всё им угодное, поскольку Ланселот не подумал их предупредить, если то вообще понимал сам. Это твёрдое убеждение и самого Джеральда, считающего необходимым вмешательство человека в сохранение имеющегося, а стало быть и навсегда утраченного. Неспроста читатель в конце узнает, как погружение в прошлое оказалось заснятым на плёнку и продемонстрировано зрителям. Дабы все убедились в реальности показанного, им будут продемонстрированы настоящие динозавры, изъятые из прошлого и оказавшиеся в настоящем времени.

Понятно, сюжет фантастический, о чём известно из названия. Человеку пока ещё не дано влиять на пространство, совершая путешествия во времени. Следует видеть в произведении Даррелла другое, выраженное через стремление проявлять заботу обо всём, каким бы нужным или бесполезным оно не являлось. Но получается так, что и он был сторонником идей, близких по духу последователям философских измышлений Николая Фёдорова, желавших воскресить всех умерших людей, населив ими космос. Поэтому приходится предполагать, будто примерно таких же воззрений придерживался Джеральд, только своей мыслью он касался многообразия живущих и уже вымерших видов, должных продолжать существовать, будучи ограждёнными от вымирания.

Ответов меньше, нежели вопросов. И на все вопросы просто не требуется отвечать, так как в том нет необходимости. Даррелл лишь показал путешествие в прошлое, познакомив юного читателя с динозаврами, не претендуя на нечто иное. Потому остановимся, дабы не развивать случайно пришедшую на ум мысль.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

«История пустой души» продолжается. Страна уподобилась беспокойному рою, потерявшему понимание ей требуемых перемен. Усилилось подполье, расцвела агитация за новую жизнь, открыто возводились баррикады. Пролитой крови в 1905 году показалось мало, требовалось большее количество жертв. Социальное напряжение всегда снималось с помощью войны, но начало XX века заставило иначе посмотреть на сей постулат разрешения внутреннего кризиса. Теперь конфликты между государствами усугубляли и без того тяжёлое положение, побуждая людей негодовать и приближать конец допустивших кровопролитие властей. Будь Горький Тургеневым, Самгин давно бы выделился среди революционеров и получил пулю в голову, но Клим Самгин пуст — он не меняется, оставаясь созерцателем.

Революции обязательно быть. За чашкой горячего напитка или за стаканом напитка алкогольного, в компании знакомых или в толпе неизвестных лиц, имея собственное мнение, каждый житель империи выражал мысли, не опасаясь последствий. Власть уже поняла — ситуация требует применения крутых мер. Проблема в том, что крутые меры приведут к большему озлоблению и усилению брожения в обществе. Требовалось хватать людей с опасными мыслями, бросать их в тюрьмы или отправлять в ссылку. Так власть делала задолго до возникновения действительных предпосылок к угрозе существования монархии. Теперь народ настроился серьёзно повергнуть тысячелетний уклад во прах, отказавшись от власти единоличных правителей, заменив их выборными представителями. Но мало кто предполагал, что так действительно произойдёт. Это казалось невозможным.

Самгин созерцал, пока Горький писал о происходивших в стране событиях. Получалось так, будто главный герой едет в поезде, который грабит группа неизвестных лиц. Не потеряв ничего, он оказался среди тех, кто подвергся ограблению. То нападение никто не сумел пресечь, не прилагая к тому усилий, покуда не стало известным о произошедшем. Может сложиться мнение, будто Горький заглянул в будущее, аллегорически описав ожидающие империю перемены. Тогда тоже будет ограблен поезд, падёт охраняющий груз человек и грабители удалятся с наживой, сделав чужое своим, убедив всех в необходимости совершённого ими поступка, должного обернуться для ехавших в поезде благом. Действительно, лучше пусть кто-то грабит железнодорожный состав, не причиняя никому вреда. Грабили ведь поезд, а не людей, пускай ограбленными оказались как раз люди, а не поезд.

Не получалось жить в России, оставаясь безучастным. Хоть никого не трогай, тебя обязательно задевают и мешают спокойно жить. Клим Самгин найдёт единственный возможный выход — ему поможет созерцание иного уровня, возможное вне пределов беспокойной страны. Таким образом получилось, что Горький передал Климу собственный опыт, отправив его в странствия, извне осознавать происходящее, наблюдая за ним издалека. Много лучше стать очевидцем, усваивая информацию о переменах из третьих рук, нежели осознавать происходящее и всё равно получать сведения из тех же третьих рук, ежели не желаешь активно участвовать в важных для каждого событиях.

Думается, Горький желал говорить полнее. Ему не хватало слов, за которые ему не воздастся властями советского государства. Осторожность требовалась во всём, и Горький её придерживался. Позволь он Самгину вести революционную деятельность, значит пришлось бы описывать конкретные ситуации, отражать определённый ход мыслей, должный соответствовать ожиданиям населявших Советский Союз людей. Если нет, тогда требовалось иначе описывать прошлое, извращая его в угоду требованиям. Потому и созерцает Клим Самгин, не вмешиваясь в происходящее. Накал страстей увеличился многократно, чтобы продолжать внимать переменам изнутри. Даже далёкий от политики и общественной жизни человек должен был принимать в происходящем участие.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Мысль Хераскова сюжет искала, «Владимира возрождённого» очередь настала. Пусть Грозный взял Казань, тем Русь прославил, но не он на путь истинный страну поставил. То был Владимир, что Крестителем зовётся, его деяние поныне в сердцах россов отдаётся. Живя без дум о Боге, не мысля об ином, пока не спустился к нему с небес посланник в дом. Вошёл херувим, взывая ересь отбросить и веру принять, хватит тысячу наложниц и пять жён при себе держать. Задумался Владимир, не способный поколебаться, ибо не мог с языческими богами он просто расстаться. Того не стерпят люди, прольётся кровь, опять вражду испытывать народу, ведь и через реку не идут, не зная броду. В долгий путь отправится читатель, Михаилом ведомый, в восемнадцати песнях с подобным размахом знакомый.

Минуло десять веков, не знали россы христианства, не ведали о Боге едином, не понимали смысл церковного убранства. Их вера об иных печалях тосковала, знали они, чья рука гром и молнии метала, понимали, кто за любовь в ответе, и жили твёрдо с убеждением этим. Поклонялись кумирам, всякого норовя убить, никому не позволяя хулу на идолов возводить. Не принимали и не хотели видеть рядом с собой, ежели кто имел представление о вере иной. И вот Владимир стал таким, он в пользе от кумиров усомнился, почти с верою предков в душе простился.

Борьба начнётся. Биться будут боги. Они полны уже сейчас тревоги. Смутить Владимира, напеть во сне ему сказаний, как падёт Русь, страною станет из преданий. Разрушит христианство княжеский удел, Бог христиан разрушать всегда умел. Он города заливал огнём, до неба топил водою, не оставляя земель, и с Русью то будет, и с целым миром: не сомневайся, поверь. Не желают такого жрецы, сопротивляясь Владимира воле, поют ему они об ожидающей его скорой доле.

Кто скажет о вере праведной тогда? Пошлёт Владимир к чужакам гонца. Явятся к нему хазары, иудеев слово неся, вознося выше прочих только себя. Да есть в них пребольшой изъян, о чём бы не поведали — сплошной туман. Придут рабы сластей, строители палат, в чьи планы входит полонить российский каганат, кто почитает Магомета, книгой книг зовёт Коран: послы из мусульманских стран. В них усомнится Владимир, приметив в каждом слове спесь, словно мир исламу должен принадлежать весь. На силу отвернувшись от в руке зажатого кинжала, Владимир остерёгся — и мусульман не стало. От латинян ещё послы явились, но увидев недовольство князя — испарились.

Так говорил Херасков, отвратив взор княжеский от Бога, других страстей коснуться он решил немного. Куда же без любви, она послужит для движенья, заодно наполнив строчки сего стихотворенья. В христианку влюбится Владимир, определив итог, сделает теперь всё, от чего прежде отказаться мог. Но та история тягуча, она скорее утомит, подумается, будто Херасков больше не спешит. Он остановится на месте, наполнит словесами стих, и растворится всё, про нужное читателю забыв. Начнутся испытанья, а позже явится, когда совсем уж сломлен дух, посланник злого мира, чья речь наивных услаждает слух. То сатана, то червь, что сердце человека точит, ещё до принятия христианства он делает с людьми, что хочет.

Херасков много говорит, утратив нить сказанья, в конце концов князь силы отправит, претворять в жизнь свои желанья. Ему нужна царевна греческих кровей, ради неё он Херсонес возьмёт, подарит ей. А после крестится, в купели он омылся, так князь Владимир возродился.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Предания о деяниях предков закончились, пришла пора рассказывать о себе. Лаконичный слог сменился пространными историями, где основное место отведено истерикам представленного главным героем Сергея Багрова и излюбленному им занятию по ужению рыбы. Всё прочее имеет малое значение, уступающее постоянным капризам и восхищению от единения с природой. Полностью верить рассказанному не следует, учитывая количество прошедших лет и тот факт, что рассказчик помнит даже такое, как его младенцем кормила грудью кормилица. Надо настроиться на такой лад, чтобы не допускать полного сходства между Аксаковым и Сергеем Багровым.

Остаётся удивляться, как талантливый рассказчик Аксаков умудрился растерять понравившееся читателю умение. Живые и яркие персонажи уступили место заботам мальчика, живущего переездами из Уфы в принадлежащие семейству деревни, где он занимался различными увлечениями, ему весьма приходившимися по душе. Помимо ужения рыба, доводилось собирать грибы и принимать участие в охоте. Обо всём этом рассказано подробно.

Чувство собственничества пожирало юного Сергея, желавшего видеть приятное во всём окружающем. Он не соглашался расставаться с понравившимися ему местами, строил козни и видел в людях зверей, стоило им сказать слово против. Даже на рыбалке, где каждый способен показать мастерство без посторонней помощи, Сергей умудрялся заботиться о том, сколько рыбы наловит сам, в том числе и в тех случаях, если другим понадобится ему оказывать содействие. Но Сергей замечал подобное старание, огорчаясь будто бы от всего сердца.

Вместо участия в жизни семьи, главный герой повествования занимался наблюдением со стороны. Ему более нравилось смотреть за ледоходом, нежели задумываться о чём-то ещё. Он пока ещё мал, чтобы размышлять. Обыкновенный ребёнок, желающий больше взять, нежели поделиться. Позже он возьмётся за ум и переосмыслит нужды, о чём остаётся думать, наблюдая за упорным чтением всего творчества Хераскова и переживаниями за мать, чьё здоровье опасно пошатнулось и стало причиной для постоянных волнений.

Забавы отойдут на второй план, хотя от ужения рыбы Сергей не будет отказываться. Он поведает о смерти деда, отставке отца и переезде в деревню, теперь уже окончательно. Уфа останется позади, тогда как впереди продолжение наблюдения за бытом семьи. В то же время Аксаков сообщит о сказке про «Аленький цветочек», помещаемый в приложение к рассказу Сергея Багрова, дабы не разбавлять воспоминания прочими сюжетами, к теме повествования отношения не имеющими.

В итоге детство оказалось расписанным едва ли не по дням. Рассказчик помнит о каждой мелочи, уделяет внимание всякой детали, порою совершенно лишней. Опять он отправляется удить рыбу, в новых красках описывая процесс. Удивительно, ведь каждый поход на рыбалку въелся ему в память, нигде не повторяясь. Неужели Сергей настолько был влюблён в процесс ловли, ежели пронёс через жизнь всё то, о чём поведал на страницах. Или он многое домыслил, поведав о других историях, имевших место в недалёкие для него времена? В любом случае, важности от того не прибавится.

Рождённому слабым, чудом поставленному на ноги, Сергею Аксакову было суждено прожить жизнь, имевшую большое значение для литературы Российской Империи. Его имя часто встречается среди отметок цензоров, одобрявших к публикации книги. Причастный к сему искусству, он сам писал. И так стало, что основной интерес представляют его воспоминания, написанные как бы от лица вымышленных персонажей. Он сам создал для себя биографию, не требуя составлять жизнеописание. Кто ещё мог рассказать о себе таким образом, словно ничего не скрыв.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Свободен человек, но не свободен он. И желает человек свободы, но он итак свободен. И будет рваться он свободу защищать, хотя свободен выше всяких мер. И будет о попрании свободы он кричать, хотя свободы больше не бывает. Одно возможно, если дать то, чего желает человек, как вдруг поймёт: лишился он свободы. Он волен был, деяние вершил любое, свободы больше получив, и зверем загнанным себя он ощутил. И громче стал он защищать свободу, всё больше видя притеснений. Когда же остановится он в поисках своих? Увы, свободный не поймёт свободы, пока он оной не лишится. Осталось рассказать про это. Худо-бедно, кое-как, используя реалии иные. Получится не очень, но зато! Поймут все люди, ощутят свободы вкус.

Абсурд, кругом абсурд, такой же, как сама свобода. Свободным быть — есть тот ещё абсурд, довольно мнимый, Бога стоит вспомнить. Рабы мы божьи, говорится, на милость Бога уповаем, и забываем о свободе. Зачем тогда так причитать, уж коли добровольно носим цепи эти? А если посмотреть гораздо шире, ограничившись планетой. Всё тот же раб, и никуда не выйти из системы. Вот потому свободен человек, пока не думает он о свободе. Свобода в том, что её отсутствие нам мнится, пускай излишне наделён свободой человек.

В подобном мире, где ценится свобода, свободны все, и нет там обязательств. Пусть мэр погибнет, откусив свеклы кусок и подавившись. Свободен в выборе он был, тем может скуку жизни усладил, отчалив на ладье Харона. Остались в скуке горожане, скучая от свободы дальше. И их свобода велика, они идут на всё, желаемое им. В свободных отношениях людей легко вершится любое начинанье, дают там взятки, принимая взятки без стесненья. Тот город будет процветать, сравнить его достойно с вековечным строем Древнего Китая. Уж кто, а те китайцы знали толк в свободе, платя за всё, той платой свободы измеряя степень.

Как дальше быть? Чрез край свободы у народа. Народ восстанет, слово скажет. Не надо, отказаться надобно от побуждений развратных по натуре, ведь ложный стыд от них рождён. Свобода всюду, быть счастлив должен человек. Да зреет недовольство, ибо всё позволено, аж кажется противным. Анархией то надобно назвать, свободен каждый: за себя он жизни ход определяет. Поверить должен человек, пока он скован, видит ограничение свобод, до той поры свободен он, и в рифму сказать стоит, отнюдь не наоборот. Позволь вершить человеку лишь угодное ему, случится ожидаемая кара Бога. Пусть о религии тут сказано излишне, иначе объяснишь не сможешь.

Писал Сахновский о свободе, но об ином он строил сказ. В его словах сумбура много. Из глупостей он исходил. Тот мэр, что свёклой подавился, ничем не лучше тех, кто по утюгу о чём-то говорил. Важнее смысл, он вынесен такой, как тут показан выше был. Всем не согласным можно не читать, искать свободу продолжайте. Кричите о правах, вы требуйте побольше и тогда вдруг снизойдёт до вас то счастье. Судьбу потом не укоряйте, ежели всё станет много хуже. Свобода — есть коварное созданье, что алчет испить крови жаждущих её. И будет где свободе разгуляться, в разруху всё на свете обращая.

После кончится роман, как будто не было прочитанных страниц. Свобода в должном виде наконец-то. Желающим её, успехов ощутить потерю заблуждений.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Дети разных национальностей — обыкновенные дети, взращенные на чувстве отчуждённости, возникающей из ниоткуда, сугубо по воле стремления человека обособиться. Они растут вместе и не видят между собою различий, пока им о том не скажут. И когда становится ясным, как велика разница, происходит непоправимое, так свойственное подросткам — зарождение агрессии. Следует выплеск негатива, служащий причиной появления ненависти, пропитывающей подсознание, не позволяя до конца жизни примириться с нанесёнными обидами ранимой душе ребёнка. Это легко понять, имелось бы желание не допускать возникновение противоречий между национальностями. Особенно трудно приходится там, где одновременно проживает множество людей, видящих необходимость подчёркивать принадлежность к определённой народности. Иногда лучше согласиться считать себя частью целого, нежели пестовать различия. Дабы не быть голословным, можно обратиться к произведению «Листья мушмулы» Натальи Медведской.

Предлагаемые автором события происходят на Ставрополье. Влитый с севера в Кавказ, сей край богат национальным составом. Разумно видеть, насколько это имеет большое значение, служит яркой характеристикой для проживающих на его территории людей. Нельзя не упомянуть о постоянных конфликтах, случающихся где-то рядом. Имея противоречия, национальности не стремятся к единству, склонные к разделению при удобной для того возможности. Стоит ли говорить о крахе Советского Союза, обернувшегося трагедией для всего пространства, некогда ратовавшего за дружбу национальностей. Обнажились холодные клинки и полилось пламя из огнестрельного оружия. О том больно говорить, но забыть былое не получится, что провоцирует возникновение очередных конфликтов.

Дети не виноваты в грехах родителей. Когда же происходит момент, заставляющий их стать такими же грешными? Они растут обычными подростками, испытывая стремления, свойственные их сверстникам по всему миру. Девочки желают одеваться не хуже одноклассниц, не принимая возражений матерей, будто бы в том нет надобности. Мальчики стараются держаться высоко, пытаясь казаться взрослее, не соглашаясь с отцами, призывающими их снисходительно относиться к ситуации текущего дня. Иногда возникает любовное чувство, быстро разбиваемое о непонимание. Пока девочка желает казаться красивой, мальчик может некрасиво себя с нею вести. Тут уже стоит говорить об иных противоречиях, таких же одинаковых для всего человечества, а не только для отдельных национальностей.

Отступив от проблем взросления, Медведская переключит внимание читателя на различия в отношении к пониманию справедливости. Разве сообщить о начинающейся драке — плохой поступок? Разве он хуже, чем разместить видео с дракой в сети? Или рассказывать всем о произошедшем после, никак не прилагая усилий к прекращению возникшего между людьми противоречия? О чём бы не спорили, хоть девочки о мальчике, либо мальчики о девочке — конфликта быть не должно. Не все это способны понять, и многие не поймут даже после разъяснения. И тут можно говорить об ещё одной проблеме, в той же мере не касающейся национальностей.

Но говорить приходится именно о различии между народами. Таково основное содержание произведения Медведской. Дабы читатель не устал от случающихся розней, ему будет сообщено о тяжёлом положение главной героини, что не является русской для русских и осетинкой для осетинов, всюду из-за этого чувствующей себя чужой. Наталья не внушит ей, кем она является, если стать выше национальных конфликтов: она — россиянка. Потому не должно быть противоречий и поиска обособленности, кроме как объяснения региональными различиями населяющих страну людей.

Одно гложет автора — традиция осетинов, заставляющая презирать потомков, чьи предки совершили преступление. Не самое лучшее, но и не самое худшее, к чему может стремиться человек. Надо отдавать отчёт своим действиям, тогда может не будет вражды. Желательно, чтобы человек научился понимать, как важно задумываться о будущем, собираясь изменять нравы настоящего момента.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Цикл «Приключения Аллана Квотермейна» | Книга №2

Не успев пожить, Аллан Квотермейн оказался сведён в могилу. Его тело кремировали, а история приключений закончилась. Так оно воспринималось в 1887 году, не заглядывая далеко вперёд, где найдётся место для оставшихся неизвестными подвигов. У героя Хаггарда пропал интерес к жизни — он остался один, лишённый последней надежды на счастливую старость, потеряв единственного сына. Умерших не вернуть, поэтому нужно находить другое, к чему тянуться с неослабевающим желанием. А разве есть более лучшее отвлечение, нежели очередное путешествие в Африку? Аллан отправился искать таинственных белых людей, издавна живущих в скрытой от глаз местности.

И всё-таки важно понимать — представленный вниманию человек довольно стар. Ему приходится сетовать на болячки, тщательно обдумывать предпринимаемые действия. Он ведь в Африке, не прощающей немощным их слабости. Нужно быть крепким физически, чтобы справиться с возникающими на пути неприятностями. Благо получилось так, что Аллан отправился не один, а с умелыми людьми, к тому же к ним присоединился старый друг — зулус Умслопогас, помнивший времена былой славы, хранящий верность и способный крепко сжимать ассегай.

Дорога не будет простой. Неприятности продолжат досаждать при первой для них возможности. Осознавая слабость, Аллан окажется не против, если его наконец-то растерзают. Может тогда дух успокоится и найдёт долгожданное спокойствие. Но путь предстоит далёкий, пока искомое племя белых людей не будет найдено. Они ни от кого не скрывались, просто не выходили за пределы доступного им пространства. Осталось малое — найти общий язык. К удивлению, никакой из современных языков на их речь не походил. Как обычно, умение фантазировать позволит Хаггарду найти выход.

Во-первых, откуда белые люди взялись на юге Африки? Во-вторых, как они туда попали? В-третьих, почему продолжают жить замкнуто? Ответы оказались простыми, если читатель помнит хотя бы немного об истории Вавилона. Ежели ничего о том не знает, бедою то не станет. В давние времена случилось разногласие, в результате которого часть населения снялась и отправилась в неведомые места. С той поры в их быте почти ничего не изменялось. Они в прежней мере придерживаются строгой модели поведения, соблюдают ритуалы, одеваются согласно статуса и имеют алфавит, чем-то схожий с финикийским. Ну а обстоятельство, не позволившее за минувшие тысячелетия вступить в контакт с окружающими их племенами — всего лишь загадочная особенность, не требующая объяснений. Не они первые, кого нашёл Хаггард в Африке. Помимо них найдутся прочие племена, весьма необходимые для создания приключенческих произведений.

Спокойный быт белых людей не всем придётся по душе. Умслопогас заскучает, взывая к необходимости дать волю рукам, давно не проливавшим вражеской крови. Райдеру останется подыграть, ведя повествование к неизбежному концу, дав Аллану шанс на отход в мир иной. Того требовал ход событий, а может Хаггард ещё не понимал, как важно позволять героям продолжать жить, переходя из книги в книгу. Он сам, либо его попросили, продолжил рассказывать о приключениях Квотермейна, ещё не видя предпосылок к расширению понимания придуманных им персонажей. Как Аллан найдёт себе занятие по душе, так и Умслопогас обязательно удостоится подробного раскрытия прежней жизни, когда ничего не говорило о знакомстве с Квотермейном.

Пусть точка будет поставлена. Не на будущих приключениях Аллана, а на его жизни, закончившейся внезапно. Погибнуть ему пришлось именно так, как должны умирать ищущие свежих впечатлений: вдали от дома и проявляя храбрость.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Каждый роман начинается с рассказа. Приступая к написанию, автор ещё до конца не уверен, о чём он будет излагать дальше. С годами навык нарабатывается, позволяя из ничего создавать многостраничные произведения. У Булгакова подобного опыта не было. Прежде он писал повести, даже «Белую гвардию», ставшую плодом воспоминаний о минувших днях, но чтобы с нуля, не имея основы, подарить миру самобытное творение крупной формы — такого Михаил ещё не создавал. Брать во внимание фантастические повести не стоит, хотя они и являются превосходными образцами человеческой мысли. В романе необходим больший охват, затрагивающий разные аспекты бытия. Стремясь создать оное, Булгаков не нашёл ничего лучше, как обратиться к банальному сюжету о сделке с дьяволом. В действительности произведение «Мастер и Маргарита» родилось из аферы Воланда, превращавшего бумагу в деньги и наоборот.

Черновые варианты принято разделять. Их даже нельзя назвать вариантами, так как они являются пробными версиями чего-то большего, пока ещё не имевшего конечного вида. Не мог Михаил представить, как ему удастся объединить написанные им тексты. Каким образом «Чёрный маг» (он же «Первая тетрадь») найдёт в будущем соприкосновения с «Копытом инженера» (он же «Вторая тетрадь»)? Дав представление о деятельности Воланда, причудах кота Бегемота и об отлетевшей голове, Булгаков переключился на беседу между Понтием Пилатом и Иешуа, сосредоточившись на головной боли первого и сомнении в психической полноценности второго, где ключ к разгадке должен быть извлечён из разума потерявших рассудок жрецов. Михаил рассказал, почему Иешуа должен был быть помилован — ожидалась Пасха: любимый праздник кесаря. Нужно решить, кто достоин свободы: жестокий убийца Варраван или проповедник милосердия Га-Ноцри.

«Вторая тетрадь» отличалась многоплановостью. Её содержание касается не только прошлого, но и настоящего. Историческое отступление служит почвой для другого события, мало как связанного с человеческой глупостью, имевшей место быть почти две тысячи лет назад. Лица прошлого сходятся вокруг ожидаемого эпизода гибели Берлиоза, должного стать жертвой разлитого масла, вследствие чего лишится головы. Причём среди беседующих находится и сам Берлиоз, имеющий важные дела, вследствие чего вынужден спешить. Как известно, данная спешка будет стоить ему жизни.

В каком направлении Булгаков планировал продвигать сюжет? Соединив афериста Воланда со сказанием о казни Иешуа, он оказывался вынужден задуматься об ещё одной фантастической повести. Не зря «Вторая тетрадь» прозывается «Копытом инженера» и имеет ещё одно название «Евангелие от Воланда». Могло произойти смещение реальности, либо иметь место временная коллизия, позволяющая заглядывать вперёд или назад. Загадок вполне достаточно, чтобы желать на основе этого создать нечто удивительное и прекрасное, о чём будут говорить будущие поколения. Осталось надеяться, что представления Михаила будут грамотно собраны в качестве единого произведения.

Появление Мастера и Маргариты стоит отнести к «Третьей тетради» (она же «Полёт Воланда»), законченной в 1931 году. Булгаков желал найти силы, дабы придать роману окончательные черты, что у него не получалось. Он взывал к Богу, уповая на его волю, уже не надеясь на явление дьявола с договором, не имея желания и заканчивать мучения насильственным способом. Приходилось творить для себя, осталось найти необходимые слова. Надеяться на помощь более не приходилось. Всё оказывалось в руках самого Михаила. Если не роман, тогда фрагменты из него найдут применение в других произведениях, либо когда-нибудь окажутся слитыми в единый текстовый массив, чтобы так и остаться, ибо иного не дано.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее