trounin.ru

Алекс Ровира и Франсеск Миральес — плодотворный испанский тандем, специализирующийся на авантюрных романах. Для второй совместной книги они избрали объектом своего интереса Альберта Эйнштейна и его вклад в теорию относительности. Умело переплетая реальность и вымысел, они создали историю-сказку для физиков-романтиков. Может быть и в самом деле главным достижением Эйшнтейна была разработка формулы E=ac2, которую предстоит разгадать главным героям «Последнего ответа». В своих поисках они побывают в разных странах, пока не догадаются до банальной истины, известной с древнейших времён. Повествование приобретает вид детектива, в сюжете присутствуют убийства, а понять финал смогут только португальские читатели, поскольку для них разгадка вынесена в название книги, поэтому им нет смысла гадать, ведь всё ясно и без лишних слов, ведь «a» в формуле — это…

Найти тайное можно в жизни каждого человека. Читатель поверит практически во всё, а личность Эйнштейна будет падать в его глазах с каждой страницей. Так ли велик был вюртембергский учёный? Он ничего не изобрёл сам, опираясь всегда на размышления других людей, дорабатывая чужие теории. Даже формулу E=mc2 подарила ему первая жена Милева Марич, позаимствовав её у Николы Теслы. Заслуги Эйштейна будут принижать до тех пор, пока читатель не начнёт вылавливать из текста такие невероятные находки, где «штейн»-то оказывается «камень», а «эйн»-то означает «один». Окончательное разочарование от предположений авторов раскрывается в заключительной части книги, когда формула E=ac2 расшифровывается таким образом, что читатель так и не поймёт, чем она сильнее ядерного оружия и какое-такое разрушительное действие она может иметь. Читатель даже подумает, что формулу нужно будет преобразовать в E=a3y, то есть «а» помноженное на три года, после чего «E» окажется погашенной, от «a» же останется «f», либо злость и обида на всю оставшуюся жизнь.

Изъезженный приём кукловода успешно используется писателями всего мира. Некто знает такое, о чём никто не догадывается. Он ведёт действующих лиц, подкидывая им подсказки, а те как марионетки слепо следуют указаниям. Неважно, если постоянно кого-то будут убивать, причём совершенно непонятно зачем людей лишать жизнь, если «a» означает именно «a». Может и есть в том некий смысл, раз авторы стремились обострить ситуацию. Впрочем, авантюрные произведения тем и отличаются, что в них вымыслу отдаётся такая же роль, как в фэнтези-произведениях. Вместо придуманных созданий и вселенных, Ровира и Миральес предлагают читателю сюжет будто из альтернативной реальности, где Альберт Эйнштейн действительно мог создать формулу E=ac2. Может даже в том мире существуют станции подобные атомным, только там используется энергия этого самого загадочного «a», утаённого от людей для их же блага.

Разрушительное воздействие «Последнего ответа» на читателя заключается в том, что взятый за основу Эйнштейн не только оказывается опороченным, но авторы к тому же опровергают достижения современной науки, низводя поиск истины до состояния изысканий древнегреческих философов. Ровира и Миральес не придают значения мозгу, для них главнее сердце. Надо полагать, «a» — это одна из стихий, до сих пор практически неизвестная людям, так как владея ею, они не могут направить получаемую энергию себе на пользу.

Как знать, любые размышления через какое-то время оказываются опровергнутыми. Многое непонятно и ещё больше от человека скрыто. Люди стремятся познать мир, но не знают самих себя. Человеческая оболочка даёт возможность жить лишь на Земле при соблюдении определённых условий. Обязательно когда-нибудь будет освоена трансформация живых организмов. Сыграет роль и умение извлекать чувства, поставив их на службу будущим поколениям.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Литературная критика — специфическое направление. Что вообще нужно критикам? Отчего они изливают столько яда? Эти люди готовы с потрохами съесть любого литератора, какими бы достоинствами тот не обладал. Отличается ли от собратьев по перу Дмитрий Быков? Отчасти да. Можно ли называть Дмитрия Быкова литературным критиком? Тоже отчасти да. И это при том, что он читает лекции по литературе в университетах и школах, ведёт тематические передачи на телевидении и радио. Нужно понять сразу, Быков — литературовед. Ему хочется донести собственное мнение до других людей, чем он и занимается. Однако, довольно трудно его статьи назвать критическим разбором. Для Быкова на первом месте стоит сам писатель, проживший жизнь тем или иным образом. Именно на этом акцентирует внимание Быков. Избери он в качестве интереса музыкантов или представителей других профессий — ничего не изменилось бы. Не так важно о чём писали объекты его внимания, Быков если и говорит об этом, то довольно скудно.

Вкус к литературной критике прививается людям со школьной скамьи. Написание сочинений — не глупость, а действенный инструмент, помогающий людям яснее выражать мысли. Отторжение к написанию сочинений прививает сама образовательная система, требующая излагать мысли по строго заданному шаблону, включающему в себя, помимо вступления и окончания, использование цитат, делая на их основании выводы. Данную модель стремится применять и Дмитрий Быков, когда приступает к разбору произведений. Нарекание есть одно — весьма существенное — он увлекается пересказом, лишь изредка позволяя себе выразить собственное мнение. Если же в ход идут цитаты, то понимание произведений, как правило, идёт по тому пути, по которому ведёт уже сам Быков. По вырезанным из контекста фразам нельзя судить о произведении в целом. Только это нисколько не мешает Быкову поступать именно таким образом.

Когда Дмитрий Быков начинает говорить о писателе, то надо сперва выяснить — знаком ли он с ним лично. Если нет, тогда следует разгромная статья. Если же знаком, то страницы смазаны елеем. А если Быков начинает кого-то сравнивать с творчеством братьев Стругацких, то вывод следует лишь тот, что надо читать книги самих Стругацких, а не обозреваемого им писателя. Обратите внимание на последнее утверждение! В доброй части статей Быков вспоминает Стругацких, порой необоснованно пересказывая сюжет их произведений там, где они вспомнились к слову, и никакой существенной роли их творчество не могло оказать на обозреваемого писателя, как и сам писатель на творчество Стругацких. Быков чересчур пристрастен. Он не может абстрагироваться от обстоятельств, сконцентрировавшись на отдельном человеке, постоянно сравнивая, даже тогда, когда писатель самобытен и его творчество не требует поиска аналогов. Противоречия в словах Быкова возникают часто. Касательно сравнений советских писателей особенно. Он сам говорит, что их нельзя сравнивать. Это не мешает самому Быкову сравнивать и сравнивать… и сравнивать.

Кроме факта личного знакомства, имеет значение общественный вес писателя. Если тот был популярен при жизни, либо популярен стал после смерти или популярен в наши дни, то это служит поводом для ярости Быкова, вымещаемую им почём зря. Когда Быков начинает искать негатив, то он его находит. Быков без жалости разносит в пух и прах Горького, Есенина, Бабеля и Шолохова. Но если кого при жизни не оценили по достоинству, да и после смерти так и не признали, то таковых Быков порицает (поскольку лично не знает), однако берётся их защищать, изыскивая слова особой теплоты. С нежностью он рассказывает о Грине, Олешко, Зощенко, Твардовском, Воробьёве и Шаламове. Некоторые писатели удостоились нейтральной оценки творчества, вследствие чего Быков рассказывает о них самих, не прибегая к анализу их произведений. О ком-то Быков судит только по одному произведению, не беря для рассмотрения другие книги, отчего статья получается неполной, а понимание писателя так и не складывается.

Плюс «Краткого курса советской литературы» от Дмитрия Быкова — это напоминание о некоторых авторах, с творчеством которых стоит познакомиться. Минус — выборка получилась поверхностной. Физически невозможно охватить всех людей, живших и творивших при советской власти. Быков, конечно, выражает частное мнение. В его словах чувствуется излишек пессимизма, но никто не будет утверждать, что Дмитрий не имеет права на собственное мнение. Право высказать мнение имеет каждый. Хотя бы в силу того, что цензуры как таковой ныне не существует. Пожурить Быкова следует за то утверждение, где он принижает значение русской литературы. Ведь и он сам уделяет внимание только известным писателям, не знакомясь с творчеством малоизвестных. А если и знакомится, то многие становятся для него приятным открытием.

Остаётся пожелать читать случайные книги. Очень часто они превосходно написаны и несут в себе больше, нежели труды добившихся известности писателей.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Написать роман трудно, проще — повесть. А если трудно написать повесть, то нет ничего легче рассказа. Так кажется со стороны. На самом деле всё иначе. Что представляет из себя рассказ? Это короткая ёмкая история, несущая некий случай или ситуацию, не требующая для изложения много страниц. На деле получается, что написать рассказ довольно трудно. Несмотря на это, писатели часто прибегают к рассказу, как к отправной точке, из которой может получиться если не роман, так повесть, либо история в итоге останется всего лишь рассказом. Когда же желание писать присутствует, если оно к тому же навязано подписанным контрактом с издательством, то автор начинает изыскивать всевозможные средства ради выполнения обязательств. Расплачиваться за такой подход приходится читателю, в чьи руки попадает сборник рассказов, представленный набором коротких историй. Не рассказов, а именно историй.

Изданный в 2014 году сборник «Сволочей тоже жалко» Виктории Токаревой не зря носит название одного из вложенных в него рассказов. По той причине, что тот является отличным представителем краткой литературной формы. Есть сюжет, присутствует мораль, читатель же может сделать собственные выводы. Виктория не отходит в сторону, компактно излагая основную мысль. Остальные произведения добавлены в сборник для придания книге законченного вида. Таким способом обычно любят пользоваться музыкальные исполнители, имеющие одну яркую композицию, добавляя к ней с десяток работ низкой ценности, вследствие чего на прилавки выпускается альбом. Слушатели рады и довольны. В случае Токаревой читатели тоже рады и довольны. Есть один дельный рассказ — остальное не имеет значения. Его запомнят по той причине, что информацию лучше подавать в обрамлении хоть каких-то слов, тогда человеческий мозг отсеет лишнее, оставив нужное. В ином же случае он забудет и нужное.

Истории Токаревой представляют из себя жизненные зарисовки. Всё в них перемешано до состояния каши. Действующие лица не отличаются последовательностью, часто резко умирая в середине повествования. Резкость вообще присуща Токаревой. Ход истории вместо плавности напоминает быстрые хаотические перемещения. Физики такое явление называют Броуновским движением. В художественной литературе подобное можно смело назвать «приёмом Токаревой». К концу истории читатель так и не делает выводов, оставаясь с ощущением впустую проведённого времени.

Есть у Токаревой и разделение на плохих и хороших. Причём, главное действующее лицо является положительным персонажем. И именно ему предстоит глотнуть порцию невзгод. Проблемы оказываются сугубо бытовыми. Их причиной могут быть жадные родственники знакомого человека, либо собственная собака, таскающая мусор с соседней стройки на огород хозяина. Начиная с одних неурядиц, Токарева переходит к другим. Это случается снова и снова. Опять же непонятно, к чему читателя подведёт автор. И на последней странице снова ощущение пустоты. Живут ли люди так спонтанно, как происходит в историях Токаревой? Вполне может быть. Однако, крайне сомнительно.

Стоит вернуться к сволочам, которых автору жалко. Не зря этот рассказ является единственным достойным внимания произведением из всего сборника. От «приёма Токаревой» Виктория Токарева разумеется не отходила, вместив в повествование все свои излюбленные элементы. Нет только каши, да и автор на удивление лаконичен. Может эта история действительно взята из её собственной жизни, тогда понятны злость Токаревой и её умение сострадать. Читатель тоже сочувствует героине, душу которой растоптал врач, поставив ребёнку смертельный диагноз. Мораль же приведённой истории ждёт читателя в конце, когда возмездие наконец-то наступает. Сволочей и вправду жалко. Только правду ли рассказала читателю Токарева? Вот самый большой вопрос.

Автор: Константин Трунин

» Read more

В любом населённом пункте существует такое место, которое все стремятся обходить стороной, а живущих там людей трудно назвать представителями человеческого рода, настолько они одичали и так сильно им претят нормы общепринятой морали. Каждый по своему представит такое место. Во многом это связано с самим человеком и его образом жизни. Вполне может оказаться, что ты живёшь как раз там. Хорошо, если ты способен осознать данный факт. Ещё лучше, если ты можешь рассказать другим об этом. Пускай твоя речь останется далёкой от понимания. Главное — искренность. Тогда слова сами заполнят страницы. Неважно, что со стороны структура текста станет напоминать нагромождение. Внутренний фильтр запрещает игнорировать даже незначительные эпизоды. Именно от этого следует исходить, когда в твои руки попадает «Дом, в котором…» Мариам Петросян.

Нужно обладать особым чувством такта, чтобы суметь рассказать о больной теме, не задев чьих-то чувств. Что представляет из себя тот Дом, о котором рассказывает Петросян? Это то самое место в городе, которое стороной обходят местные жители. Они это делают не из неприязни — им так подсказывает внутреннее чувство. Или оно так подсказывает самой Мариам, воспринимающей Дом пристанищем отчуждённых. Читатель может воспринять Дом приютом для брошенных детей или для детей-инвалидов, но напрямую из текста данную особенность понять невозможно. Настолько Мариам иллюзорно строит повествование, что читатель запутается с определением жанровой принадлежности. Одни скажут — магический реализм; другие — городское фэнтези; третьи — обыкновенная беллетристика, только автор с максимальной осторожностью обходит острые углы, смягчая действительность.

Дом наполнен жестокостью настолько, насколько жестокость присуща подросткам. И читатель знает, что человек наиболее жесток именно в подростковом возрасте. Любой дефект притягивает взоры сверстников, старающихся сделать на нём максимально возможный акцент, выискивая повод для обидных кличек и делая всё, чтобы стало невыносимо больно. Но как быть, когда в окружении абсолютно все имеют яркие отличительные черты? Акцентировать внимание не получается, тогда в ответ получаешь упрёк посильнее. В Доме живут дети без ног и без рук, кто-то лишён зрения, иные смертельно больны. Всех их объединяет горе, но они этого не чувствуют, воспринимая Дом плоскостью, за границу которой нельзя перейти. Жить можно только при нынешних обстоятельствах, поэтому никогда не получается перепрыгнуть на противоположную сторону где живут другие люди. Если, конечно, вообще существует жизнь вне стен Дома.

Понять проблемы действующих лиц невозможно. Нужно быть частью Дома, чтобы во всём разобраться. Подростки варятся в собственном котле, никого не допуская, кроме причастных. Их жизнь — это их отдельная реальность. Понять её могут только те, кто готов прыгнуть в котёл, приняв на себя чужую боль. Мариам Петросян так и поступила. Однако, редкий читатель оценил порыв её откровенности. Слишком необычно подан материал, слишком сумасшедшей атмосферой наполнен сюжет, слишком далёким от понимания оказывается мироощущение автора.

У книги не может быть финала, однако Петросян решила довести дело до конца. Развитие событий получилось жестоким. Никаких радужных перспектив и надежд на окончание мук с обретением счастья на новой плоскости. Ведь иная сторона у изнанки просто обязана существовать. Не в этой жизни, так в другой. Не в самом Доме, так за его стенами. И если не за стенами, то где-то ещё. Тот способ обретения счастья, который избрала для действующих лиц Петросян был более жесток, нежели подросток способен измыслить самостоятельно.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Тема потерпевших крушение в космосе всегда была популярной среди фантастов. Техника имеет свойство ломаться, поэтому неудивительно, если где-то там далеко-далеко произойдёт неприятность, вследствие чего люди будут обречены провести остаток жизни, будучи оторванными от себе подобных. Отдельная планета — это не остров в океане, мимо которого может проплыть корабль. Тут ситуация более серьёзная. Спастись ещё труднее. Чаще фантасты начинали развивать сюжет много позже, когда ранее оказавшиеся на дикой планете люди её освоили, а ещё чаще — являются потомками незадачливых предков. Некоторые же писатели предпочитали строить предположения и предлагать свои варианты развития человеческого общества, создавая для читателя элементы социальной фантастики. А вот Энди Вейер поступил гораздо проще — он взял Марс, придумал талантливого парня и создал для него все условия, чтобы он оказался единственным живым существом на планете. Теперь нужно сделать всё, лишь бы герой выжил. Это вполне возможно, если ты обладаешь сообразительностью и технически подкован.

Вейер излагает события крайне сухо. «Марсианин» начинается с дневника, в котором Марк Уотни отражает всё происходящее с ним. Задач перед ним стоит много, среди которых есть основная — ему нужно прожить до прибытия следующей экспедиции. Но для этого ему не хватит воды, еды и воздуха. Вот тут-то Энди Вейер и включает в повествование достижения науки, преобразовывая топливо в питьевую жидкость, выращивая картофель в непригодной для этого процесса почве и далее в том же духе. Ума на сложное Марку хватает. А вот до самых простых вещей он догадаться не может. Вейер с первых страниц создаёт для него максимально возможное количество «неразрешимых» трудностей. Человек был обязан погибнуть. Только за каждой неприятностью его поджидал успех. Почему же ему было так трудно? Он ни разу не задумался поступить проще. Когда ему понадобилась связь с Землёй, то он поехал на марсоходе в дебри, когда вместо этого мог выложить нужное ему слово на поверхности, что практически моментально могли увидеть, просмотрев очередную порцию снимков планеты.

Жизнь человека всегда находится в его собственных руках. Именно в его руках. Больше до человека никому дела нет. Жестоко? Такова реальность! Отчего-то людской гуманизм продолжает принимать самые извращённые формы. Снова перед читателем излюбленная тема спасения одного ценой жизни многих. «Марсианин» теряет притягательность, когда Вейер начинается знакомить читателя с сотрудниками НАСА и экипажем последней марсианской экспедиции. Из добротного сюжета о силе мысли и возможностях человека повествование моментально переходит в слезовыжимательную драму. Американцам готовы помочь все, включая китайцев, лишь бы спасти Марка Уотни. В одно мгновение весь мир стал следить за событиями на Марсе.

Опять же, главный герой — кто он? Вейер представляет его в виде неудачника, чьё единственное достижение — ему удалось попасть на Марс. По всем показателям он был на последних ролях. И по жизни он видимо был изгоем. Им бы и остался — не случись ему отстать от спешно покидавшей планету экспедиции. Где он изыскал скрытые резервы? Пусть это останется на совести писателя, давшего миру очередного идеального американца, что способен найти выход из любой безвыходной ситуации. Его готовили к подобному развитию событий. В остальном ему помог интеллект и запоздалое везение.

Нет в «Марсианине» настоящей американской фантастики золотого её времени, когда творили настоящие мастера, придававшие значение не столько человеку, скольку ситуациям, в которые тот способен попасть. Вейер отдал пальму первенства главному герою, представив Марс непригодной для него планетой. Не Марс действовал против, а человек искал средства, чтобы его покинуть. Для чего тогда летают люди на Марс? Получается, просто из любопытства. Ради него же они рискуют жизнью. Марс должен был пасть под мощью человеческого разума. Стать благоприятной для обитания средой. Так смотрели на красную планету фантасты пятидесятых-шестидесятых годов XX века. В XXI веке изменился подход — теперь надо привлечь внимание, поставив во главу проблемы человека. Конечно, такой подход эгоистичен. Но какой в этом эгоизм, когда люди наоборот отдают всё ради спасения другого? А ведь это самый настоящий эгоизм. Люди думают о людях, не думая ни о чём другом. Им всё безразлично: Земля, Марс, будущее, прошлое. Главное — здесь и сейчас.

Человек и конфликт — вместе и навсегда. Как бы литература не пыталась показать миролюбие людей, их готовность пойти на жертву ради ближнего, это будет оставаться противоестественным. На современность можно наложить штамп «Ненатуралистичность». Происходит подмена понятий практически во всём. Тогда как человек продолжает конфликтовать со своим окружением. Конфликтовал и Уотни, не найдя согласия с Марсом. На Марсе же просто дует сильный ветер… очень сильный ветер. Странно, что Вейер не вспомнил один из рассказов Роберта Шекли. А может вспомнил, придав ему вид «Марсианина».

Дополнительные метки: вейер марсианин критика, вейер марсианин анализ, вейер марсианин рецензия, вейер марсианин отзывы, вейер марсианин книга, вейр марсианин критика, уир марсианин критика, Andy Weir, The Martian

Цикл «Метаморфозы» | Книга №1

Когда же человек сможет преодолеть себя и наконец-то научится самостоятельно мыслить? Происходящие на протяжении тысячелетий события всё более убеждают, что этого никогда не произойдёт. Всегда будут существовать серые кардиналы, способные контролировать развитие ситуации в определённый отрезок времени. Писателю в этом плане проще — он может выдумать любую ситуацию, придав ей гениальность эксперимента в стиле древнегреческих полисов. Марина и Сергей Дяченко поступили следующим образом — они придумали мир, в котором основное значение отдаётся словам. Их идея опирается на библейские строки о том, что «сперва было Слово…» — это суть всего и стержень бытия. Посмотреть на реальность именно с этой стороны едва ли является новаторским подходом. Если не рассматривать всерьёз окружающий мир в качестве текста, то замечаешь исходные данные в виде двоичного кода, согласно которому всё построено на единице и нуле.

Просчёт авторов заключается в отождествлении населяющих мир людей с частями речи. Им следовало остановиться на двоичном коде, не вдаваясь в подробности о глаголах и местоимениях. Это единственное, что действительно портит произведение, наполненное необычными мистическими событиями, вполне имеющими возможность случиться на самом деле в силу веры человека в нечто подобное. Не хочется говорить, но «Vita Nostra» — оверберенная Матрица. И так уж получается, что взятое с потолка определение снова упирается в глагол. А представление мира через нечто нам привычное предлагал в своё время Джон Толкин, создавший Айнулиндалэ, где основное значение было уделено музыке. Вот и Дяченко наполнили свой мир людьми, каждому из которых присуще определённое звучание. Разложить бытие на составляющие у Марины и Сергея не получилось — им надо было исходить из более простых истин, которые в свою очередь могли преобразовываться в части речи.

«Vita Nostra» примечательна не попыткой авторов показать окружающее таким, каким оно не является, а тем, что любому заблуждению можно придать форму истины. Марина и Сергей предложили читателю ещё одну религию, назначение которой аналогично её ныне здравствующим представителям в нашем с вами мире. На примере главной героини они показывают, каким именно образом можно заставить человека верить в требуемое, а также наглядно демонстрируют промывание мозга, вследствие чего из обычного обывателя может быть подготовлен истово верующий адепт. Жизнь главной героини будет сломана вне её воли: по мере развития сюжета она полностью подчиняется и в конце концов становится тем, кого из неё на протяжении всей книги готовили. При этом, авторы многие моменты опустили. Ни один из эпизодов отхождения от возможного так и не был объяснён, как и не было сообщено, каким именно методикам повергались обучаемые: в учебниках не было слов, вместо аудиоуроков — тишина.

Правильно оговариваются авторы, когда вкладывают в уста главной героини слова о том, что их готовят к жертвоприношению. В воображении рисуются мрачные параллели. Не зря учеников вне учебного заведения принимают за наркоманов, а выход их агрессии приводит к последствиям, сравнимым с эффектом от приёма мухоморов викингами. Безусловно, впереди учеников ждут радужные перспективы — они в этом просто уверены Только если задуматься, то читателю предложили историю секты, деятельность которой направлена на дестабилизацию реальности. Подозревали ли Дяченко возможность именно такой трактовки их произведения или они играли со страхом без веских причин? Если текст немного видоизменить, то получится явная экстремистская литература.

Коли слова решают всё, то ученики в любой момент могут обратить благостные начинания учителей в русло негативного восприятия их действий. Так и будет, о чём бы Марина и Сергей Дяченко не писали в последующих книгах данного цикла.

Автор: Константин Трунин

» Read more