Рубрика: Классика

Поэма переведена Василием Жуковским в 1822 году

Бороться за лучшую долю — дело желанное, будто Богом свыше человеку данное. В борьбе прожить дни, не зная покоя, не боясь претерпеть от голода и зноя. Не боясь тюрьмы, плахи не испугавшись, в плену у безумцев властных оказавшись. Потерять не боясь всего, что сердцу дорогое, лишь бы иго одолеть — к люду злое. Восстать, смело о праве на благо заявив, тирана свергнув с трона, его придворных убив. Своим примером показать, как надо к людям относиться, достойно править государством, на покой уставшим удалиться. Всему этому быть, кто верить в силы привык, разве Байрона «Шильонский узник» о том не говорит?

История имела место быть. О как же страшно за справедливость биться! Свершившегося уже не изменить. Но как человеческим старанием не насладиться? В годах шестнадцатого века, в пределах Швейцарии вольной, не было хуже человека — из страны Савойской. Герцог Карл, в историю по воле Байрона вошедший, теперь тираном наречён, по его вине стал известен узник, в замке Шильон муку нашедший, закованный в темнице, света лишён. Тот заключённый — Бонивар, кому Швейцария всего милей, он нагнетал в душе пожар, видеть родину желал вольней. Он восставал, он жаркими речами возбуждал народ, и он же пал, горе его ждёт.

Стал заключённым Бонивар, прикован к колоннам цепями. Испытания иные отныне для него. Среди братьев он, стали узники Шильона тенями. Пережить рок судьбы сможет ли кто? Вот умер брат старший, от пищи отказавшись, затем умер младший брат. Так, одиноким в мире оставшись, доле узника Бонивар не рад. Забыли о нём, не прикованный бродил, жил прошедшим днём, едва Бога о смерти скорой не просил. А после смыло с берега тирана, узник обрёл свободу, он — житель вольного стана, живший во славу народу.

И Байрон возгласил свой стих, говоря в речах горьких одних. Как узником не восхититься должен современник, чей скучен плоский ежедневник, кто слезами орошать способен жалкую тетрадь, иного не способный в жизни понимать. Когда на свете жили и живут, в боренье лучшей доли ждут, идут на гибель во славу Отчизны, готовые заслужить честной тризны, бонивары — чья стойкость почитается в веках, чьи имена остаются на наших устах. Но мало свершений, забытым будет герой, если Отчизна сгинет, станет своим же потомкам чужой. Если и биться, видеть будущее во всей красе, дабы крепко стояли поколения людей в родимой стране. Это Байрон понимал лучше других, от этого и сочинил про шильонского узника стих.

Что до борений, человек вечно борьбою живёт: думает — гений, думает — лучшее ждёт. Но думает ли он, или в своих заботах пребывает? Сам издаёт слабый стон, на бой с властью призывает. Пусть узником станет, рухнут его идеалы: цветок желания борьбы завянет, померкнут лепестки славы. Если не помогут люди с честной душой, если меркантильности ради будет сраженье, то не будет победы в том никакой, лишь для грядущих поколений пораженье.

Что до России, где Жуковский стих Байрона переводил, не из простого помысла Василий в думах своих исходил. Он восхитился тем же, чему Байрон свидетелем стал. То есть — в Шильоне поэт русский побывал. И видел замок тот, колонны лицезрел, и звон цепей, и вольных птиц удел. И громко огласил, ибо нечего бояться в правление царя Александра было. Не знал Василий, чего солнце над Россией восходило.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Восточный мотив — эко диво. Европа под оный мотив видела грёзы. Думы поэтов той поры словно затопило, проливали о пустом тогда слёзы. Было бы к чему, разделилось мнение у людей, в России негативно порыв сей воспринимали. Ладно бы, в стиле Оссиана — выдумка ради игривых затей, но в том же духе о востоке, чего толком не понимали… В Англии Томас Мур сочинил поэму «Лалла Рук», взбудоражив умы. Эко диво — восточный мотив. Да были строчки до незамысловатости просты, ничего сверх должного не сообщив. Жуковский решил до русскоязычного читателя донести поэмы часть, взяв сомнительного содержания эпизод, даже Пушкин будет Василия после ругать, подобной безвкусицы Александр стерпеть не мог.

Говорить за Мура не станем, не в Жуковского переводе точно следует оценку давать. Стремление Василия изменять содержание знаем, любил он стих под себя изменять. Потому, где Жуковский брался за перемену смысла или иначе прорабатывал сюжет, там он и считается автором, иного выбора у читателя нет, Василия ведь следует нам назвать нарратором.

Кому нужен в поэзии восток, тот обратится к персидским стихам, арабские на заметку возьмёт творения. Довольно через века досталось той поэзии нам, переведены умело те стихотворения. Что до Мура, особенно в Жуковского переводе, понятен далёкий от европейца антураж, для современника он был в моде, разбавлял застой античности сей эпатаж. Устал читатель внимать похождениям героев из греческих мифов, хотелось испытать новых ощущений, осознать присутствие в мире прочих смыслов, должен быть и среди европейцев на восточный мотив гений.

Жуковский говорил приятно, слагал он строки на лету, рифмовать получалось складно, приятно было самому. Да вот проблема, можно принять за без раздумий сказанное. Такая уж она — восточная тема, любое слово бросаешь на ветер, ничем не доказанное. Важен антураж, волшебные слова, прочее на общем фоне никого не сможет возмутить, не возропщет на поэта молва, предпочтёт мимо глаз и ушей пропустить.

Вот легенда о пери — как звали девушек, застывших между небом и землёй. Закрылись перед ними рая двери, нет пути им обратно домой. Они живут на радуги цветах, купаются в белизне облаков, игривый смех застыл на устах, ждут пери воли богов. Таково понимание Мура, Жуковским сообщаемое, так нужно суть пери понимать — создание злобу мира принимаемое, стремящееся к раю павших доставлять. Не те пери, каковые по сказам поэтов востока знакомы, эпитетом сим наделявших красавиц, сводящих с ума, служивших для мужчин предметом утраты истомы, источником зарождения в порывах огня. Мур с мифологической сути не сходил, не думая показать земное существо, и Жуковский с тем же ощущением действо подносил, стараясь сделать так, как не сможет никто.

К кому же пери обратится? Какому воину воздаст почёт? Юноше, что подвигом гордится, которым в памяти людей живёт. Против тирана выступил юнец, стрелу направив во властелина, желая положить конец, убив отродье джинна. Не дело — кровь народов лить, за это следовать должна расплата, за убийство — разумным кажется убить, не желая обрести ни почестей, ни злата. Погибнет юноша от ран, пери к нему устремится с небес, может для того представления сей сказ и дан, чтобы за заслуги нисходили к человеку девы, а не ангел или бес.

Читатель мыслит пусть, иначе трактуя сочинение Мура в переводе. Только неизбывной останется грусть, ведь погибать молодым — не по природе.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

До «Пиковой дамы» в исполнении Пушкина ещё далеко, но Жуковский пример собою подавал, он к переводу из Иоганна Гебеля обстоятельно подошёл, «Красным карбункулом» тот рассказ Василий назвал. Страшен сюжет, убийство есть, проливается кровь, страсть к картам там, пьётся вино, беса подобие является вновь. Из середины ведётся повествование, не сразу поймёшь к чему возьмётся вести рассказчик-старик. Кто его герой, неужели оживший для иного сказания Варвик? Мрачное гадание для девушки показано было, она никак не верила судьбе. Туз бубновый, семёрка треф и червей туз: всё это подводило к беде. И вот полюбила, не ведая, что достался туз бубновый — таким оказался её муженёк. Кто не знает — сию карту иной народец красным карбункулом зовёт.

Муж пьяница — беда из бед, муж картёжник — сущее наказание. Да плоха жена, не прилагающая к исправлению мужа старание. Пусть карты сказали достаточно, веры им быть не должно. Самой предстоит судьбу ковать, либо положиться на провидение: всё под одно. Куда не стремись, избежать рока не сможешь никак, ведь достался карбункул, хоть муж и явный дурак. Пить бросать не собирался, сделав послабления, от картёжного азарта отказался, утопая в зелёном змие без совести зазрения. И, однажды, явился к нему Бука — с виду господин приятный. Он-то и пробудил в пропойце азарт к картам стократный.

К чему склонить читателя? Требуется мораль. Надо сделать так, чтобы не было оступника жаль. Он сам взял карты в руки, нарушая жены запрет, горько продолжая пить, не замечая меркнущий свет. Какой же это Бука явился к нему? Жуковский сослался на дьявола подобие. Читатель видел Буку иначе, принимая за разума на человека злобие. Бука — есть тот, кто приходит за ослабший от осознания реальности мир, кто кажется нужным, если для пропойцы алкоголь стался кумир. Оно так, чего Жуковский отрицать полностью не стал, указывая на иное, искушением Василий Буку назвал. Так и есть — искушение злое, горе-горемычное и бедовая беда. Без карт можно сказать, какая ожидает слабовольного человека судьба.

Семёрка треф — тюрьма на семилетний срок. А туз червей? К пролитию крови он. Жена продолжит ждать мужа, запустеет за годы прошедшие дом. Явится муж, свирепый без предела, нож будет в руке, убьёт жену, потянется к картам, утонет в вине. Всё Бука виновен, ибо семь лет назад карбункул ему проиграл, а этот карбункул в кармане пустоту в звонкий талер превращал. Праздная жизнь сгубила человека, ибо губит всегда ощущение дозволенного изрядно. Оттого не получается жить с наслаждением, становится жить неприятно. Следом проступок, наказание, случается беда, сколько не уповай на судьбу, не говори, будто не твоя это вина.

Не простой перевод Жуковскому достался, другого рода Василий мораль искал. Может Горе-Злосчастие ему мнилось быть показано важным, схожую идею в сих строках сообщал. Исключение зримо, туз бубновый жить другим образом не умел, обращая в труху каждый день и всякое мгновение. Если и создавал о себе благостное, то разочаровывающее впоследствии впечатление. В том особенность варианта Василия — наказ жить по совести, соразмеряя возможности и потребность. Ведь и правда, зачем человеку выносить сор из избы, терпеть мира злободневность? Не для себя существовать — мир своим присутствием украшать. Будет трудно, казаться невероятным, но к тому нужно себя направлять.

Всё равно, каждый на собственный лад рассказ за авторством Гебеля поймёт, не каждый читатель задумается над содержанием, особенно, если не привык давать мыслям ход.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Поверим прочим, кто о нём говорил, а говорили о творчестве Клопштока много. Кому сей поэт оказался впоследствии не мил, тот бил по памяти о Фридрихе жестоко. Чураться полагается, не дело поперёд Гёте и Шиллера превозносить, всякий так делать старается, пытаясь творчество Клопштока забыть. Но где же уважение к памяти творцов прошлых лет? Почему с усмешкой воспринимается Клопшток? Подобных ему может в современности нет, и кто бы литературу собственной страны приподнять так смог? Говорите, Гёте и Шиллер — блеск литературы немецкой. Сии творцы — достояние народа. Назовём это суждение — причиной веской, ведь так думает потомок год от года.

Нет, не станем браться за Клопштока всерьёз, не по зубам он людям, кому немецкий язык плохо знаком, оставим то для любителя поэзии Германии и сказочных грёз, готовым настоящее отправить на слом. Обратимся к одному из переводов, что Жуковский оставил. То выдержка из «Мессиады» — поэмы громадной. Василий «Аббадоной» тот отрывок озаглавил, придерживаясь повествования линии главной. Неотступно сообщал, в угоду русской речи дозволяя исправления. Да и сам Жуковский понимал, для чего создаются такие стихотворения. Иной мысли не выразишь, ибо опасно мыслить на тему промысла высшего существа: смысла другого не выделишь, должны быть ясными слова.

Повествование сообщалось в смутных тонах. То нечто из времён, излишне отдалённых. Речь шла не о древних богах? Или о существах, слишком приземлённых? Чертоги ада или сени небес, два лица зрят с поэтического полотна, кто из них ангел, кто бес… или сущность у бытия всего одна? Или братья они, создания вечности порыва? Аббадона и Абиил — их имена. Возмужали братья, поняли в чём сила, разгорелась между ними вражда. И стало важным определяться, за кем пойти, кому служить: за правдой идти — от лжи отдалиться, к правде идти — лжи не может быть. Сатаны ненасытен взор, выбор осуществить потребовал, оттого брат брату выражал укор, каждый из них свой путь исповедовал.

Так отчего возникает проблема в восприятии поэмы? Текста полного для ознакомления не хватает. Да не беда ведь — нет такой проблемы, если кто-то ознакомиться с «Мессиадой» желает. И на русском перевод есть, пускай в прозе сообщаемый. Сложность в другом — нужно себя увлечь, постараться постигнуть предмет интереса к познанию желаемый. Пока же, другого мнения не возникнет, «Аббадона» (в переводе Жуковского) в качестве притчи воспринимается, и даже от этого голова читателя поникнет, поскольку сложно текст воспринимается.

Что становится ясно — держать научиться нужно мысли и дела в узде, поскольку опасно, когда о твоих поступках судачат везде. Поднять руку пожелал? А хватит ли сил? Держать руку в замахе устал? Так поднимать никто не просил. Подними палец, укажи на неправедность поступка, но и палец устанешь держать. В чём тогда должна быть людям уступка? Как раз в том, чтобы мыслей не выражать. От пыла речи — нового не обретёшь, говоря тихо — слова среди прочих утонут, даже в мыслях себя не найдёшь, если мысли те ежечасно стонут.

Буря и натиск — этого не заметит читатель. Достаточно знать, Клопшток такому направлению в немецкой литературе давал ход. Разве плох автор — способов выражения искатель? Не он, так другой писатель обязательно искомое найдёт. Что до прочего, всему своё место будет отведено, возникнет только тогда много общего, историей иного на века вперёд не дано.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Как легко изменяется история в руках писателей. Достаточно иметь общее представление о прошлом, как создаётся художественный пласт угодного автору содержания. Ведь важно показать некоторую мысль, тогда как обстоятельства становятся декорациями. Например, некогда могущественный завоеватель Тамерлан подошёл к Руси, встав лагерем у южных границ, намереваясь или не намереваясь отправиться в поход на северные земли, либо продолжить усиливать влияние на Золотую Орду. Тот момент полон загадок, поскольку Русь могла быть уничтожена — чего не случилось. Теперь возникал вопрос: какую версию предложит Рафаил Зотов. Увы, ничего общего с действительностью, кроме разыгрываемого среди декараций действа, читатель не увидит.

Зотов предложил в качестве основного действующего лица — Иоанна III. Вернее, будущего государя, сумевшего объединить русские земли, уничтожив вольницу ряда княжеств, вроде Новгородского, и освободить Русь из-под ига. Причём тогда тут Тамерлан, умерший за тридцать пять лет до его рождения? Непонимание останется открытым, так как Иоанн пребывает в юношестве, наделён мудростью и рвётся защищать справедливое распределение благ. Может Зотов упоминал некоего другого Иоанна? И может не про Русь вообще говорил, учитывая, насколько положение Москвы, особенно в годы пришествия Тамерлана, продолжало оставаться шатким и ничего не обещающим.

Для Зотова важнее показалось создать впечатление о важности старшего в роду, за кем следует идти и на кого возлагать чаяния. И это тогда, когда не успел родиться отец Иоанна — Василий Тёмный, — чья власть постоянно находилась под угрозой, для чего достаточно вспомнить его борьбу с новгородским князем Дмитрием Шемякой. Что у Зотова? Рафаил даёт представление, будто на Иоанна все возлагают надежды, за него готовы умирать, только бы он избежал опасности. Пусть читатель удивляется, когда основным защитником выступит рязанский князь, чьи предки если и запоминались в историческом аспекте, то в качестве предателей Руси или верных слуг Золотой Орды, смотря какой взгляд иметь на историю.

Для внесения нелепости, Зотов дал в прислужники Тамерлану Узбека. Из-за этого приходилось недоумевать: неужели, того самого хана Узбека? Но нет, Узбек жил относительно давно от похода Тамерлана на Русь, поэтому если о ком речь и шла, то о человеке, чьё имя должно восприниматься за знакомое. Вот в лице Узбека и предстоит увидеть, почему Тамерлан отказывался продолжать движение на север. Одна из причин — неподготовленность к погодным условиям. Другая причина — не найдётся столько прокорма для коней, каковое количество требуется. А наиболее очевидным объяснением выступит обстоятельство мятежей в империи Тамерлана, должные быть задушенными сразу.

Если говорить о наполнении, Зотов дал для читателя широкое повествовательное полотно. Пьеса «Юность Иоанна III» публиковалась с подзаголовком «Национальное представление в пяти действиях». И размах на самом деле захватывал дух. Нельзя было спокойно внимать происходящему на сцене, наблюдая за вознамерившимся грабить Русь кочевником. На задний план отступали нелепости, вроде умеющего говорить на русском языке Тамерлана. Главное, показывалась возможность единения народа перед опасностью. По следам победы над миллионной армией Наполеона — подобный сюжет не казался сомнительным. Зотов словно напоминал, что тем могущественнее государство, чем сильнее люди любят правителя, готовые отдать жизнь, лишь бы позволить государю продолжать править.

Как же всё-таки воспринимать пьесу Зотова? Видимо, Рафаил вдохновился трудом Карамзина, из которого дозволялось черпать любой сюжет. И как не говорить про Иоанна III, носившего прозвание Великого? Сей правитель стал подлинным царём. Ну а прочее — красиво созданная на вымысле композиция.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Загоскин любил писать о русских, рассказывал про бытие народа в разные временные отрезки, и ещё успеет рассказать о нравах. И среди прочего, «Тоска по родине», называемая Михаилом повестью, — сообщение о жизни за границей. По воле судьбы главный герой повествования отправится через Европу в Испанию, став очевидцем событий, радости ему не доставившие. Читатель в том сам убедится, в который раз поверив утверждению — хорошо там, где нас нет. И читатель обязательно добавит: хорошо до той поры, пока своими глазами не увидишь, какие безобразия там творятся на самом деле. Поэтому, приготовившись внимать, нужно постараться усвоить аспект основного вывода, тогда как сюжет вкратце лучше усвоить из либретто, к созданию которого Загоскин вскоре успеет приложить руку.

Пока оставим в стороне мотивы, побудившие главного героя отбыть из России. К слову, он и прежде бывал в Германии, где ему совсем не понравилось. Вот теперь он оказывается в Англии, понимая подлинный ужас жизни англичан. Тут плохо быть мужем, ибо за любой проступок жены отвечать придётся лично, в том числе за содеянное ею до брака. А какие нищие в тех местах? Эти люди не просят и не вымаливают подаяние — они настойчиво требуют, считая своё право на то обоснованным. Нет, бежать из Англии, не задерживаясь в подобном краю. Куда? Во Франции ситуация не лучше, там вонь и мрак. Куда обращали взор русские за прошлые столетия, или один Фонвизин сумел разглядеть ужасающие условия быта французов, к тому же успевшему сообщить и про крестьян, пусть и вольных, зато находящихся на более худшем положении, нежели самые закрепощённые в России. Действительно, Франция местами великолепна, но чаще переполнена гнойными запахами.

И в Испании не лучше. Главному герою придётся посидеть в тюрьме, поскольку он никак не мог понять, почему, подарив кольцо некой донье, ибо та того страстно желала, он обязан был отправиться в заключение. По местным порядкам тот, кто дарит, женится. В случае отказа — его отправляют в тюрьму, пока не передумает и не даст согласие на женитьбу. Вот такая она — Испания. И из тех краёв лучше бежать обратно, благо в России порядки привычнее и не переполняются от нелепиц. Но главный герой изначально желал жить в Испании. Не в Гранаде, так в другом месте он обретёт временный покой. И там он станет поперёк горла, его захотят убить.

Вывод очевиден: родился в России, из России не беги, если не умеешь соглашаться с требованиями других народов, какими бы противными к исполнению они тебе не казались. Оно и поныне так, что заставляет возмущаться и пересказывать другим нелепость нравов. Однако, оттого там и не Россия, что живут иные народы, привыкшие ценить собственный уклад жизни.

Что до главного героя, по родной стране он не тосковал. Ему мила была одна девица, с которой он по глупости разругался, теперь предстоит осознать настоящее положение дел, отчего придти в недоумение. Сам виноват, поспешивший измыслить такое, к чему действительность отношения не имела. Читатель не станет серчать, ведь Загоскин желал показать быт русских не в период древности, наполеоновских или смутных времён, а образ человека, поехавшего в далёкие места, где хотел единственного — забыться от доставшихся ему обид.

Почему Михаил не стал развивать тему? Видимо, современный читатель не принял произведение на заграничную тему. Может в обществе ещё не остыла обида на Европу за вторжение в 1812 году.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Антураж пусть возобладает вновь. Святочные увеселения сменились весельем гуляний на Масленицу. Пьеса «Не так живи, как хочется» оказалась переполненной от народных песен. Это обстоятельство привлекло внимание славянофилов, взявшихся одобрять и порицать Островского, соглашаясь с необходимостью задействовать подобные сюжеты в современной литературе. Вместе с тем, славянофилы не принимали сегодняшнего дня, как такового. Видимо, из этих побуждений, Александр не знал, какой временной отрезок для повествования выбрать. Излишне общество гудело, разделённое на ценителей русского и необходимого сохранения западного влияния. К каким берегам пристать? Островского то должно было волновать. В конечном счёте, требовалось угождать читателю и зрителю, чтобы оставаться интересным. Но с намеченного пути Александр не сворачивал. На фоне гуляний будет происходить развитие семейной драмы, где муж и жена — не совсем довольны друг другом.

Поступки человека имеют свойство замыкаться. К чему не иди, обязательно окажешься на витке очередного звена. И как поступать? Звено точно такое же, только ты уже обзавёлся семьёй, следовательно должен перебороть себя в начать свыкаться с неизбежно должным продолжаться в последующем. Привыкнуть к тому трудно, и о подобные скалы обязательно разбиваются волны, прежде удерживавшие на плаву плот с влюблёнными. Осознание приходит неизбежно. И ладно, если люди заводили отношения в силу любовного чувства, тогда они имеют право обижаться. А если они сведены обстоятельствами? Тогда между ними нет скреп, побуждающих продолжать сохранять святость неприкосновенности брачных отношений.

У Островского показана ситуация — нежелательная для середины XIX века: молодые обручились по велению сердца. Кажется наоборот — ситуация желательная. Таким образом должны поступать все, кто желает счастья до гробовой доски. Однако, нужно смотреть правде в глаза. Всему когда-нибудь приходит конец. Случается такое и с любовным чувством, должным уступить место крепости отношений, основанному на голосе рассудка. Не у всех получается перестроиться, кто-то предаётся греховным мыслям, вплоть до поступков, способных внести разлад в семейные отношения. Как тогда быть? Неужели получится собрать обратно, чья святость оказалась столь нагло разрушена?

Не зря Александром вынесено в название «Не так живи, как хочется». Он желал написать нечто подобное, работая ещё над первоначальной редакцией, имевшей заголовок «Божье крепко, а вражье лепко». Должно быть очевидным, моральное наставление Островского следовало понимать буквально. Действительно, жить по собственным прихотям всегда желается, только не следует забывать об общественных ценностях. Не для того существует институт семьи и брака, чтобы сомневаться в необходимости его существования. Разумеется, Александр мог внести ясность в описываемое, побуждая действующих лиц жить по воле, так им угодной. Легко догадаться, к чему то могло привести — к запрету пьесы цензурой.

Следует облагораживать общество, избавлять от нежелательного, тогда к тебе будут прислушиваться и ценить твоё мнение: точка зрения Островского. Так ли он считал — оставим разбираться биографам. Если такому принципу следовать — всегда будешь востребован на всех уровнях, в какое бы время не пришлось жить. К сожалению, такая мораль мало кому знакома из писателей, считающих за важное использовать самое грязное, до чего они могут дотянуться. Пока исторически складывалось так, что в памяти людей оставалось творчество писателей, закладывавших в повествование ответственность человека за себя и общество. Если и есть исключения — они воплощали иные принципы, неизменно заставляя склоняться всё к той же ответственности.

Приходим к заключению. Описывать пороки человека следует обязательно, но придавать порокам вид неизбежного возвращения к поддержанию стремления к благости.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Нет, отказываться от намеченного курса Островский не собирался. Раз тема пользуется спросом, нужно продолжать рассматривать её с неослабевающим усилием. Если читателю нравилось, то должно понравиться и зрителю. Будет отлично видеть, когда пьеса ставится на театральной сцене раньше, нежели публикуется в журнале, либо выходит отдельным изданием. А ещё лучше, если зритель познакомится с сюжетом, тогда как читатель продолжит томиться в течение ряда месяцев, не имея возможности лично ознакомиться с историей. Александр того добился частично, чему примером комедия «Бедность не порок», она же «Гордым Бог противится».

Но писать сюжет на схожую тему — утомлять. Решение находится простое — разбавить повествование посторонними разговорами и действиями. Островский так и поступил, обставив действие праздничными забавами — народ проводил дни и ночи в святочных увеселениях. На сцене действующие лица должны были кружиться в хороводе, петь песни, говорить воодушевляющие речи, балагурить и не задумываться о проблемах. С одной стороны, это отвлекало зрителя от основного действия, с другой — давало развлечение. Если не станешь свидетелем разрешения чьей-то горести, то хоть на разудалое выступление посмотришь, какое может давно не касалось столиц.

Но какая же проблематика повествования? Обыденная. Есть невеста, не совсем из бедных. Есть богатей, довольно старый годами. Возникает и любовь, мешающая осуществиться замыслам родителей. Как поступать? Вполне очевидно, сколь не имей денежных средств, отдавать дочь за бедняка не следует. Пусть бедность не является пороком, но и за достоинство не сойдёт. Если есть на примете состоятельный мужчина, оному и полагается заботиться о дочери в дальнейшем.

Всё кажется ясным. Есть влюблённые молодые, имеется необходимость их разлучить. К тому происходящее и нужно подводить. Негоже девушке выбирать судьбу нищенки, отказываясь от права стать наследницей состояния мужа. Островский посчитал нужным внести элемент внезапности. Александр показал будущего мужа в качестве напыщенного старика, считающего всех обязанными его почитать сверх всякой меры, принимая проявляемую им милость за ниспосылаемую щедрость от небожителя, за кого старик себя и мнит. Он скажет прямо — кланяйся мне до земли, невеста, омой ноги мои, облобызай, кланяйтесь до земли и вы, родители невесты, облобызайте мне ноги, разделите радость с дочерью. Сей поступок старика и становится ключевым моментом к выработке у читателя омерзения к сложившимся в обществе традициям. И Островский нисколько не лукавил, показывая ещё один аспект замужества на деньгах и положении.

Смирение с самодовольством старика — основной урок повествования. Следовало смириться с его волей, мало ли какая блажь поселяется в разъеденных маразмом мозгах, либо возникала необходимость воспротивиться, прямо выступая против проявления дурости, видимость каковой очевидна. Разумеется, не иди речь про обыкновенных людей, пускай и зажиточных, а касайся лиц царских кровей, тогда разговор мог строиться на иных началах. Окажись старик императором, то падать ему в ноги обязывались едва ли не все, но соглашаться с изъявлением воли богача — подобного обязательства ни перед кем не возникает, если кто-то не обладает качествами лизоблюда.

Островский сумел добавить порцию новшества, преподнеся сюжет под необычным пониманием. Продолжай он в подобном духе, может постоянно писать на тему тяжести девичьей доли. Собственно, к тому Александр и будет стремиться. Чтобы быть в этом полностью уверенным, нужно продолжать знакомиться с творчеством Островского. Да и был ли выбор у драматурга, если он хотел быть признанным, чьи пьесы допускают до постановки, не накладывая цензурный запрет.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

И Островский продолжал. Зачем будоражить общество разговором на откровенные темы, когда лучше рассказывать обо всём и без того понятном. Показав бедную невесту, теперь Александр брался за несостоятельного жениха. Перед читателем появлялся тот самый образец рода человеческого, стремящийся сделать партию, невзирая на преграды и обстоятельства. Для драматизации происходящего, Александр решил разбавить явное, показав, будто продолжали существовать люди, не понимающие, почему их расположения пытаются добиться представители из обедневших сословий. Но иначе Островский не мог построить повествование, поскольку всё-таки считал за необходимость дать щелчок хитрецам, чьи порывы следует остудить. Может станется так, что Александр поможет преобразиться подрастающему поколению, обязанному позабыть о желании добиваться положения с помощью удачной женитьбы, самостоятельно не прилагая усилий к обогащению и становлению иными способами.

Нет, лучше писать Островский не стал. Его язык повествования продолжал оставаться тяжёлым для восприятия. Дело в другом — в благоволении критиков и литераторов, соглашавшихся допускать постановки пьес Александра в театре. К тому Островский шёл, оных ещё не имея. «Не в свои сани не садись», изначально «От добра добра не ищут», опубликованная в «Москвитянине», стала первой пьесой, удостоенной театрального представления.

Приходится вновь ссылаться на серость, от которой Островский ещё не сумел уйти. Зато надо отдать должное — усвоить урок от цензоров у Александра получилось. Оставалось непонятным, в какую сторону он продолжит двигаться. Показав однотипный сюжет, посмотрев на ситуацию с двух сторон, Островскому полагалось находить новое, к чему читатель потянется.

Пока же рассмотрим, о чём рассказывалось в пьесе «Не в свои сани не садись». В центре повествования дочь богатого купца и отставной кавалерист. За желающего сделать партию представлен кавалерист, он прослышит про девушку, которая сумеет поправить его положение. Достаточно натиска, чтобы девица растаяла и внушила себе, будто она страстно любима. Читателю очевидно, отец не пожелает отдавать дочь за проходимца, ещё и без состояния. Он даст дочери понимание нежелательности принятия скоропалительных решений, намекнёт на истинное положение, ведь не любит её кавалерист, она ему нужна из-за приданного. Но как это доказать? Купец твёрдо решит — позволит молодым жить вместе, ни в чём их не обеспечивая. Разве проходимец продолжит питать нежные чувства, продолжая прозябать в холодной избе? Сразу же бросит. Тогда и поймёт дочь, насколько заблуждалась в любовных чувствах ухажёра. Читатель только усмехнётся от такого завершения истории, так как девица не могла быть настолько слепа, либо не имела склонности читать художественную литературу, либо публицистику на злобу дня, где это высмеивалось на протяжении последних двадцати лет.

Теперь давайте поздравим Островского. В следующем году он встретит тридцатилетие, за три месяца до того дождавшись премьеры первой пьесы, поставленной по его произведению в театре. Александр с той поры будет являться драматургом, представляемым за талантливого автора. На развитие его умения надеялись, в том числе именитые литераторы. Даже, знакомясь с впечатлениями от постановки, отмечаешь всеобщее ликование, безграничный восторг и слёзы счастья, ибо приходится ожидать новых работ, где человеческие несчастья получат благоприятное завершение. Если не в жизни, так хотя бы на театральной сцене будет пестоваться справедливость.

Обязательно нужно проследить за развитием таланта Островского. Ещё много пьес им будет написано, в том числе и два произведения, на долгое время вошедшие в число лучшего, что было написано на русском языке. Теперь за творчеством Александра становится следить намного интереснее.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее

Совсем отходя от темы купечества, Островский взялся отразить сюжет на наболевшую тему. В русском обществе сформировалось неудобное положение для людей без состояния. Кто только тогда не писал, что лучше не иметь красоты, зато славиться богатством, нежели прослыть за красавицу, в амбарах которой мышь повесилась. Николай Полевой для того использовал широко употреблявшееся выражение — «сделать партию». Все молодые люди были озабочены единственным, как найти невесту с хорошим приданным и положением в обществе, чтобы за её счёт почивать на лаврах. Общество до невозможности развратилось — никто ничего не желал, кроме получения имущества и статуса за чужой счёт. Отчасти об этом же взялся повествовать Островский.

Оскорбления в подобном изложении цензоры не нашли. Наоборот, ничего нет зазорного в желании обустроить жизнь, ведь всё происходит на добровольных началах, никто никого не обманывает. О порочности речи вестись не может. Автором не затрагивались интересы классов — он не возводил хулы, просто показал собственное трактование действительности, пускай и воспринимаемое рядом мыслителей за кощунственное. «Бедная невеста» не встретила затруднений при публикации текста в «Москвитянине», с той же лёгкостью получившая право на театральную постановку. Разумеется, замечания к Островскому были. Потребовалось убрать из действующих лиц некоторых персонажей, без чьего присутствия пьесу и следовало ставить на сцене.

Что касается сюжета. На руках у вдовы небогатого чиновника имелась дочь, достигшая возраста, позволяющего выходить замуж. Положение семьи вызывает опасение, и без того находившейся в бедности, способной совсем пойти по миру. Но дочь желает любить сама и быть любимой в ответ. Таковые желания всегда присущи молодым людям, плохо представляющим, с какими бедами предстоит столкнуться через несколько лет, в том числе и с охлаждением любовного чувства. Да и дух времени заставлял поступать иным образом. Остаётся удивляться, как нашёлся юнец, возжелавший любить красивую девушку, нисколько не имея накоплений, такой же бедный. Подобных юнцов в пьесе сразу несколько.

Островский решил внести дополнение в повествование, более похожее на сказочный сюжет. Впрочем, всякая сказка случается, за некоторым исключением. Очень часто красивые и бедные девушки становились интересны пожилым состоятельным господам, готовым помочь разрешить проблему бедности не только будущей жены, но и всех членов её семьи. Примерно схожая ситуация повторится и в «Бедной невесте», за исключением моральных страданий со стороны девицы, обычно имеющих место быть. Александр вёл к пониманию неизбежного: любовь любовью, а и про других надо задумываться. Негоже пускать по миру мать, проще отказаться от любовного чувства к юнцу, согласившись принять внимание человека хотя бы с каким-то состоянием. Получалось так, что требовалось согласиться с бытовавшими в обществе традициями.

Насколько вообще забота родителей о детях выходит за рамки допустимого? Конечно, в жизни случаются различные ситуации, каждая имеет множество вариантов развития событий. Только родители продолжают желать для детей лучшей доли. И видеть дитя, соглашающееся влачить жалкое существование, никому не придётся по душе. Приходится убеждать молодое сердце пересмотреть взгляды на происходящее, продемонстрировав пример собственной жизни, состоявшейся или не состоявшейся. Хорошо, если дети согласятся с доводами родителей. Однако, чаще такого не происходит. Опять же, всё зависит от стремления человека. Недаром во времена Островского всяк намеревался сделать партию, невзирая на прочие обстоятельства.

Приходим к мнению, «Бедная невеста» — первая подлинно удачно написанная работа Островского, не встретившая порицания. Может Александр теперь понял, над каким материалом следует в дальнейшем трудиться.

Автор: Константин Трунин

» Читать далее