trounin.ru

Художник и в словах найдёт изъян, не пожелает после вспомнить о минутах сотворенья, сошлётся: от желания творить был пьян, под влиянием музы родились ужасные стихотворенья. Потому забудем и простим, не станет поднимать на верх со дна, ведь не за юношеское творчество Тургенев нами ценим, разве… была в его юности поэма одна. Не эпиграммы… Какой толк в шутовстве? Не стишки — цена им грош. Другое могло достаться молве, но при жизни Ивана публикаций того не найдёшь. Поэма «Стено» с драматическим сюжетом: о трагедии среди Италии сынов. Писал её Тургенев в жажде стать поэтом, думал: обрести признание отныне готов.

Талант не рождается из пустоты, его требуется ковать, пройдя путь от внутренней борьбы, борясь за право тебя знать. Тургенев ждал наступления мига, ведь для него сойтись звёзды должны, то будет… когда вот — интрига, продолжающая толкать на тропу борьбы. Написано творение — адресатам письмом вручено. Какое впечатление? Мягко говорили: довольно уныло оно. Зато польза нашлась. На примере поэмы стали о недопустимом в поэзии говорить. Значит, звезда поэта не зажглась… молотом по наковальне нужно усерднее бить.

Да и как оценить творение юного поэта? Рифма есть… Чего, пожалуй, мало. Не хватит даже дельного сюжета, если сложение слогов хромало. Ритма нужно придерживаться! Подстрели музу на взлёте! Старайся в словах сдерживаться, тогда и будешь в почёте. В чём сложность поэтического ремесла? Нужно соблюдение твёрдых установлений. Пока поэтов прослойка лентяйства допустить не могла, оттого в поэты пробивался прирождённый гений. Не допускался стих свободный, от безалаберности такое всегда, даже стань он модным, дельного поэта сложной пребудет стезя.

Тургенев скажет после, юности порывы вспоминая, писал не по личному представлению о должном быть. Сочинял творение, толком его не представляя. Понимал, похожей на Байрона балладу желает сочинить. Изменит имена, детали переменит, немного подправит сюжет. Главное, старание поэта кто-то оценит. Неважно, сколько творцу настало лет. Верный путь Иван выбирал, стремясь руку набить на умении сочинять стихотворенья, он силы прилагал, а прочее забудется под грузом от драмы впечатленья.

Ещё бы, сразу мнится Колизей. Не где-то в подворотне происходит действо. Не взирает на Рим император-злодей, замысливший поджога лицедейство. Отнюдь, сердце юноши любви желало, о том чувстве и писать ему, раз душу это волновало, разбередит расставаньем героев рану свою. Для пущей страсти пусть умрёт герой, но рано умирать во первой сцене, лучше пусть смирится с судьбой, потеряв любимую при действий смене. Да не умрёт, продолжит жить, приняв положенное чуть погодя, ожиданием следовало читателя томить, сразу автора в убийстве не виня. Будет дуэль, смешаются во мраке лица, забудется начало и конец, сталось не дано жениться: так это представлял Тургенев-юнец.

Так почему не взяться за сюжет спустя года? Поступали так писатели порядком. Исправляли былое, редакцией новой заменив навсегда, представляя путь в литературу самым гладким. Но не вернулся Иван мыслью к виршам былым. Не желал и не хотел! Менялся образ мысли, не оставался Тургенев в той же мере таким, к поэзии довольно быстро охладел. Редкий читатель поэтический дар Ивана вспоминает, удовлетворённый знакомством с произведением одним. О том Иван должен был знать, осознание того его спасает. Получается, забывая сам о былом — позволяешь забыть былое другим.

Пробовать силы нужно без испуга, не опасаясь получить насмешливый гнев, то от общества услуга, то даёт надежду на успех.

Автор: Константин Трунин

» Read more

И муки творчества пришли… О чём писать, куда идти? В какую степь податься… В романтизм? А может вспомнить сентиментализм? Путей так много — головная боль творца: желаний тысяча, душа — увы — пуста. Любовь всё в прежней мере мнится важной. Разве не является она в жизни целью главной? Может про любовь сложить творение очередное? Слегка надсадное, легонько злое… Не пафосно ли будет так назвать творение — «Любовь»? Как в рифму хлынет из ушей — банально — кровь. «Андрей» — название по имени героя определено, писал Тургенев про обыденное. Снова каждый в действии увидит своё.

О чём же всё-таки Тургенев написал? Отчего Белинский без радости поэму принимал? Сказ сложности не нёс, два сердца покоя не находили, перепиской души они до беспокойства изводили. Угроза расставания верх брала, к печальному исходу судьба отношения несла, и будь один из любящих способен от дум забыться, мнением чуждым ему насладиться, как страсти беспредельной быть, без чего пришлось отношения навеки прекратить.

Оставалось о несчастье случившемся поведать, горесть расставания любящих отведать, всплакнуть о разладе близких по чувствам людей, досадно осознать, почему не тянется любимый к ней, из каких побуждений трепещет гневом она, ради чего возникает средь милых борьба… Нет! Не тот путь повествования Тургенев избирал, того читатель от него уже не ожидал. Лучше бы продолжал в «Разговоре» упомянутую мысль, тогда в верную бы сторону слова полились. Впрочем, подписался теперь фамилией, не пытаясь сокрыться. Напомним, после от написанной поэзии Иван постарается откреститься.

В те годы написал Тургенев поэму «Помещик» — на злобу дня, нисколько чувства радетелей славянского быта не ценя. Выступал против русскости, казавшейся странной для него. Писал с прежним азартом, довольно легко. Начались пересуды, не рифма вызывала интерес. Содержание придавало поэме вес. Если не вдаваться в подробности, увидишь сказочный налёт, словно, как у Пушкина, орешки персонаж грызёт. Там и до скуки читателю недалеко, не видится, будто в поэзии от стараний Ивана стало светло. Скажи о том Аксакову Константину — он и загрызёт, прожуёт, проглотит, обратно изрыгнёт.

Кто глубже в текст проникнуть пытался — острые выпады Ивана замечал. То и сам Тургенев видел, думал постоянно, строки на точки заменял. На десятилетия вперёд поэма покоя лишала, налаженные связи разрушить угрожала. С тем же Аксаковым мнился раздор, от Третьего Отделения мог получить схожий укор. В целом, поэма с шуткой отражала помещичий быт, в верном свете показывала — на чём Россия стоит. Потому и не находил места поэт, понимая, накликал невольно вольными строками бед. Да так ли это было? Или всё мнение потомка извратило?

Писал Тургенев не их простых побуждений, не отражал душивших думы сомнений. Длинных стихов просто так не пишет поэт, ибо музы быстро угасает свет. Для чего-то брался поэму сочинять, не собираясь слова обратно брать. Так отчего думать, будто Иван не желал творению давать ход? Для того и пишут литераторы, дабы читал это народ. Если им стыдно или они времени настоящего боятся, тогда и на бумаге они не станут мыслью расползаться. Скорее нужно думать: Тургенева кураж одолевал. Потому провокационно он о помещиках писал. Истинно, Пушкин сквозит между строк, понимал то даже незрелый отрок.

Таков Тургенев первых лет творенья, меривший мир силой стихотворенья. Оставалось понять, куда дальше направить взор. Тот же Пушкин не одной поэзией славу обрёл.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Не просто в литературу вступать, можно без признания писать, но лучше заручиться поддержкой именитых мужей, пусть критик известный будет среди тех людей. Добро на публикацию Виссарион Белинский давал, зарождение новой поэзии тем ожидал. Нет Пушкина среди живых, Лермонтов погиб, осиротел певцами лиры русский стих, а тут подспорье такое ищет путь вырваться на волю, едва ли не жаждет разделить поэтов мрачную долю. Что же, Тургенев Иван — поэт с младых годин, ему полагается писать поэмы до седин. Пусть так мнилось когда-то в давнюю пору, от сего откажется поэт, когда начнёт слагать он прозу.

Решил Тургенев историю о любви сложить. О том, как может чувство такое в обществе быть. Жила девица, Парашей в семье звали. Подобный образ в литературе всегда искали. Она — Татьяна из «Онегина», изящна и тонка, за тем недоразумением — некрасива с лица. Глаза блеском наполнялись, любила читать… да вот гордой была, лишь себя могла замечать. Ни природные виды, ни птиц пение — не давали желанное впечатление. Такая девица — попробуй ход мыслей уразуметь. О чём-то думала Параша ведь… Как ещё смогла в соседе мужчину узнать, любовное чувство начало сильней одолевать. За развитием отношений случится быт, он-то и будет Иваном забыт. Скажет поэт — четыре года в браке живут. Это много… кто был в браке — поймут.

Казалось бы, что такого Тургенев сказал? Рифмы толком Иван не показал. Ни ритма, ни размера, всего лишь рассказ в стихах. Какой тогда из него гений выйдет, отчего тревожат лириков прах? Белинский с одобрением, говорят, отозвался, а некто в «Библиотеке для чтения» грубо возмущался. В другом тут разгадка, понятной быть должна: не следует таланта пыл остужать никогда. Особенно, когда талант молод и желает пробиться. Не должно дарование в силах своих усомниться. Раз так — нужно не уставать хвалить, всегда успеется поэта юного старание забыть.

Годом позже Тургенев писал поэму «Разговор». По наполнению нисколько не вздор. Куда молодому человеку тягаться потугами от философии мужей? Зачем другим на горло наступал тяжёлой поступью своей? Как взволновать он думы просвещённого люда сумел? Каждый, на удивление, увидел в поэме, чего никак не хотел. Аксаков Константин заметил тенденцию нивелировать значение славянского естества, найдя для того осуждающие поэта слова. Белинский, наоборот, как истинный критик, с кашей из несочетаемых слов, находил в оправдательных и возвышенных выражениях то, к пониманию чего никто никогда не готов.

Другое следует в «Разговоре» заметить — тему, по которой имя Тургенева на небосклоне литературном светит. Брался Иван рассуждать от лица старика и юнца, где первый окутан славой, второй — не достоин венца. Их речи — боль от кровоточащих ран, в каждом находился некий изъян. Как оценить заслуги прежних поколений? В чём прежде живших людей гений? Кого они воспитали… достойную смену себе? Какой же толк от их бравады в пустопорожней ныне хвальбе? Найдутся слова, заставляющие в пользе усомниться, о том пытался Тургенев к бесплотно спорящим обратиться. Оттого и нет лада между людьми, пока живут воспоминаниями о прошлом они.

Кажется, Тургенев в литературу достойным внимания поэтом вошёл, место в литературе без особого труда он обрёл. Не так велик вклад казался, зато надеждой возлагаемой питался. Потому и получил возможность продолжать писать, мало кто брался открыто осуждать. А может и не видели в поэте на будущее задел, всё-таки подписывался он робко — Т. Л.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Семнадцать лет — а он поэт: Тургенев музою гоним, лириком больше стало одним. Он брал перо, жар брал его, лилось сквозь думы от мира впечатленье, рождалось так о мире представленье. Семнадцать лет — а он поэт: застыло это чувство с ним, вечное — как вечен Рим. Чувства Ивана свело, мысли текли сквозь него, во строках рождалось стихотворенье, так требовало новое мгновенье. Пройдёт порядком лет — а он в прежней мере поэт: кем-то снова любим, сам он — непоколебим. Прозы пока время не пришло, не раскрывается бытия людского зло, пока всем правит вдохновенье, юного сердца о недоступном сожаленье.

В год тридцать седьмой дума «Вечер» родилась, река во сне пред поэтом разлилась, породило течение вод бурных мыслей ход. Кто Тургенев — романтик или реалист? Или он, как лирики былого, — академист? Для чего-то «К Венере Медицейской» послание составил, Эллады древней годы Иван во строках славил, чему оставалось торжества почёт отдавать, деятелем уходящей эпохи Тургенев может стать.

На протяжении последующих лет сложен стих «Старый помещик» был, в оном Иван места пониманию значения денег не находил. Зачем иметь богатства, благ не извлекая? Допустим, сумма скопилась большая. Куда девать, когда человеком старым стал? Для чего-то ведь наличность сберегал. Жизнь прожил, отдав душу на съедение сатане, не любя других, не дозволяя тёплых чувств и к себе. Думал Тургенев, ответ зная наперёд, что сам никогда такой путь существования не изберёт.

В сорок первом — баллада сложена «Перед воеводой молча он стоит», про разбойника, ожидающего — будет вскоре убит. Это пример жизни иной, как жил человек лихой. Тратил на радость, искавши услад, потому не печален, очень он рад. Пусть избит, кровь стекает из ран, зато не познал жизни обман. Брал силой, всё покорялось руке его, от удара страдал каждый, не уходил от удара никто. Грабил купцов, в барских домах пировал, даже жену воеводы страстно целовал.

В сорок втором — «Похищение» сложено, напомнившее «Ленору» больше всего. Да разве так? Мертвецов Иван не пробуждал, в его творении парень девицу умыкал. Любя, не соглашался парень милую другому отдать, потому решил похитить, скорей подальше ускакать. В том же году стих «Заметила ли ты», что про тишину, от которой каждый день уподоблялся сну. Есть ещё стих «Осень» за тот год, про пору жёлтых листьев повествованье идёт.

Изобилие музы в сорок третьем на Ивана снизошло, писал он много — его к лирике влекло. Белинскому «Толпу» посвятил, говоря, сопротивляться массам людским не хватит сил. Мнение многих должно браться за основу, иначе не бывать государства остову. Но как быть поэту, не способному на потребу дня творить? От голода в могилу ему снизойти предстоит. Таков Иван — не собирался молве уступать, будет о только угодном стихи составлять.

В тему стих «Цветок» даётся, про растение, которому под солнцем хорошо живётся. Однажды сорван оказывается, к сердцу человека прижат, отныне обречён на умирание — нет пути назад. Лучше к теме тишины возвратиться — как в стихе «Нева»: спокойно и величаво, закованная, она текла. Умиротворение и в стихе «Весенний вечер» представлено. «В ночь летнюю» — тут в той же мере тишиною обставлено.

Есть три стиха — под названием «Вариации» сообщены. О прошедшей любви говорится, волновавшей в канувшие в прошлое дни. Об этом же в стихе «Когда с тобой расстался я», теперь возобновлять отношения нельзя. Про любовь продолжал стихом «Человек, каких много» говорить, по сюжету пятнадцатилетним юношей предстояло быть. Тот юноша любил, боясь к девушке любимой прикоснуться. И под окончание стиха читателю предстояло от дрёмы очнуться. Обычно бывает так, как бы не казалось оно странным, пойдёт юноша после служить, вернётся в почестях славным, женится на соседке, будто любви и не было совсем, на том повествование оборвётся, ибо не знал Тургенев, заканчивать его чем.

О душу томившем Иван сложил «Когда давно забытое названье». «Конец жизни» — такое же томившее душу повествованье. Вот стих «Федя» — мистичен слегка: приехал парень, потом пропал навсегда.

Тургенев к девицам стал обращаться, «К А. С.» сложил стих, начав малость влюбляться. Раньше не ценил, значения дружбе не придавал, но годы прошли, иным пониманием присутствие рядом он оценивать стал. Ещё про девицу стих «В. Н. Б.» сложил, облик девушки показался ему мил. Продолжил речью «К чему твержу я стих унылый», ставший темой — душу томимой.

Отметить нужно из последней сцены первой части «Фауста» Гёте перевод, как к Маргарите герой повествования в тюрьму спешно идёт. Воспримем за попытку к драматургии прикосновения, плохо воспринимается обрывистость сего стихотворения.

В сорок четвёртом году ослабли музы порывы, не напрягались Иваном струны игравшей до того лиры. «Гроза промчалась», «К ***», «Призвание», «Брожу над озером», «Откуда веет тишиной», «Опять, опять один я» — всё сообщалось с акцентом сугубо на себя.

В сорок пятом из Байрона перевод — «Тьма» тот стих прозвание несёт. «Римская элегия» под двенадцатым номером переведена, снова поэзия Гёте силами Тургенева на русском языке ожила.

В сорок шестом — цикл «Деревня» в девяти частях. Отправлялся на село Иван, напряжение сняв. «На охоте — летом», «Безлунная ночь» — никак красот природы не превозмочь. Привиделся в лесу «Дед» в мохнатой шапке, кричавший о победе над французом. «Гроза», дождём обрушившаяся, сопровождаемая грома шумом. «Другая ночь», «Перед охотой», «Первый снег» и часть стихов, названия которым нет. Всё это составило цикл единый за тот год, может и ныне, спустя века, кто его с удовольствием прочтёт.

За сорок восьмой остался отрывок из поэмы, преданной сожжению. Вновь Тургенев переходил от пасторали к впечатлению.

Автор: Константин Трунин

» Read more

России нужен царь! России нужен государь! Потребна Русь в правителе державном! Правителе… на века вперёд славном! Так было прежде, быть должно и впредь. Для того нужно в былое смотреть. Отчего неизвестна нам Россия, сгинули в небытие прошлого рассеи? По причине невежества — цели существования древние русские не имели. Им бы в свары вступать, грызть горло друг другу, благодаря людей пришлых за оказываемую им услугу. В чём проблема народа? Зачем ему мужи из-за морей? Отчего не ценилось родное, сватали за весь мир дочерей? Хотели царя, славного поступью величавой. Что же, пришёл Рюрик, овеявший Россию вечной славой.

Херасков верил в необходимость крепкой над страною руки, не должны русские коротать под властью княжеской дни. Ему мнился пример, по новгородской вольнице известный. Имелся и иной страны пример, неоправданно дерзкой. Во Франции революция поднялась, короля казнил народ. Теперь спрашивалось: какая судьба французов ждёт? Видно вполне, кто взбирался на баррикады, топил в крови врагов, после сам нисходил в пропасть, убиваемый приверженцами прочих основ. Разве того Новгород не испытал? От распрей народ тогда не уставал? Неспроста один из жителей стены городские покинул, он же Рюрика фигуру над Русью позже воздвигнул.

Говорят, прелесть вольницы — в воле народной. Живут люди по мере, вполне им угодной. Чего хотят — тому рады исполнению. Если не нужно — подвергают осквернению. Алкают равенства они, нисколько не желая равными прочим быть. Спроси человека о мыслях его — вседержителем он предпочтёт слыть. Так во всём, тем порождается гидра борьбы за власть, в которой суждено возвыситься иль пасть. Решение простое — устранить право на владение многих за раз. Не должен властвовать над Русью разный князь. Следует ратовать за государя страны всея — так думал Херасков, Рюрика в Новгород ведя.

Но почему Рюрик? За какие заслуги его возвеличить должны? Он не Руси сын, скорее сын племени, что жаждет с Русью войны. Из какого рода не происходи, версий того изрядно, обязан Рюрик принять власть, будет то славно. Он из варягов: варяги — древнее колено славян. К тому же, римский кесарь Август Рюрику в предки по преданию дан. Коли так, должен придти и владеть Русью едино. Кажется, мнение Хераскова неоспоримо.

Гостомысл покинет Новгород, оставив край на разграбление, чем создано станет верное о необходимости царского правления наставление. Некий князь, думами коварный, помыслит, будто он в Новгороде главный. Тот князь начнёт жаждать больше потребного ему. Не соразмерит он силы, попросит излишне большую цену. Личный интерес пожелает тот князь удовлетворить, про нужды прочих равных предпочтёт он забыть. В чём тогда ладность вольницы новгородского люда, если трещинам кажется, якобы они — часть целого блюда? Не бывать такому, чтобы народ не имел скреп, без чего он обречён на рабство, ибо слеп.

Пусть Рюрик не был в полном смысле царём. О том у Хераскова мы не прочтём. Не было и Новгорода в те времена. Была совсем другой Руси сторона. Имели власть над городами люди, пришлые извне, чьи права на господство принимались вполне. Не стал ещё Олег укреплять могущество древнего государства, которое и следовало принять потомку за царство. Но ежели Херасков желает показать угодное ему в виде определённом, довольно, ведь правда, нисколько не скромном, к тому не станем предъявлять требований никаких, понимания, сочинил Михаил ещё один великий размером стих.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Всякое время станет для поэта неудачным, если он возьмётся превозносить правителя. При монархических режимах лебезить перед царями приходилось по вполне понятным соображениям. Ведь очевидно, скажешь неугодное слово — будешь подвергнут осуждению с последующим наказанием. Потому немудрено, отчего поэты славили всех монархов, какой из них не взойди на престол. В России поэты превозносили заслуги Екатерины Великой, некоторые чувствовали ветер перемен, начиная хвалить Павла, надеясь на должную быть ему свойственной благоразумность. Ничего не мешало и Михаилу Хераскову создавать величественные оды, придавая действию огромный пафос. К числу подобных творений следует относить пьесы «Веселящаяся Россия» и «Счастливая Россия».

Согласно повествования пьесы «Веселящаяся Россия» — происходящее сообщается через величавость достигнутого, словно хор эллинского театра встречает триумфаторов, возвращающихся с Троянской войны. Поперёд всех выходит сама Москва, отягощённая короной и порфирой. Куда она не бросит взор, всюду замечает разительное преображение к великолепию. Сразу предлагается вспомнить, насколько тяжёлым складывалось положение при воцарении Екатерины, чьё правление поддержал Феб, неизвестно каким образом спустившийся с Олимпа, позабыв про греков, отдав лавры почестей сынам и дочерям рассейским. Его-де пленили красоты невских берегов, он ослеплён блеском Екатерины, поражён величавостью Павла.

Нужно отметить, «Веселящаяся Россия» несёт подзаголовок «Пролог». Или Херасков не стал работать над продолжением, либо создал вступительное действие к должному произойти следом мероприятию. Таким же прологом называется «Счастливая Россия, или 25-летний юбилей», сложенный по случаю празднования воцарения Екатерины.

Среди действующих лиц теперь непосредственно Россия, её гении, Аполлон, музы, москвитяне, прочие народы. Пафос зрим с первых строк. Аналогичное должно происходить всякий раз, ежели Екатерина надумает куда-нибудь ехать. Вперёд побегут вестники, сообщая радость о необходимости встречать владычицу земель рассейских. Взволнуются духи рек, морей, лесов и полей. И дабы ответила благосклонностью государыня, следует выражать неиссякаемую радость, всячески показывая довольствие под лучами правления самодержицы. Нужно брать пример с небесных, водных, огненных и земных созданий, способствующих приятному продвижению Екатерины по владениям.

Пафос нисколько не угасает, продолжая развиваться. Сомнение кажется невозможным. Если кому угодно сложить голову, тот может сразу идти на эшафот, дабы не мучить присутствием Россию, не способный понять доставшегося счастья! Счастье — зреть государя рассейского!!! Став причастным к лицезрению правителя, уже тем должен остаться доволен.

Как думает читатель, многое ли поменялось с падением монархий? Власть, где бы она не была, всегда требует проявления раболепного уважения, в обратном случае грозя карами. Нельзя хулить власть, ибо то окажется кощунственным. Причастные к власти будут пользоваться методами воздействия, не позволяя усомниться в данном им праве распоряжаться судьбами и ресурсами. Остаётся радоваться существованию, каким жалким оно не являйся. Даже ешь землю, не имея других источников пропитания, должен благодарить за то бар, милостиво позволяющих питаться хотя бы этим. Ещё лучше складывать оды, выражая радость за доставшуюся участь жить под светом столь высоких господ, из милости не заслоняющих от тебя солнце.

Сколько не читай оды, особенно писателей академического толка, все слова, ими произносимые, подобны воде, берущей истоки в мифах древности, пронося сюжеты прежних времён по современности, унося в далёкие от понимания пространства. Если кому желается взяться за подробное изучение сего явления, осуждать его никто не станет. Но и проявлять внимания к созданному труду, после долгих изысканий, не пожелают. Достаточно осознания очевидного — челядь обязана хвалить господина, если желает продолжать здравствовать.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Баллада переведена Василием Жуковским в 1833 году

Как греки себя представляли прежде? Они в пещерах пребывали дикарями! Жили нисколько не на лучшее в надежде, находились наравне со зверями. За это Зевс пожелал истребить род людской, пресечь существование человека раз и навсегда. Кому же поныне должны быть благодарны люди судьбой? Может тем, что о Прометее вспоминают иногда. Этот титан — дядя олимпийских богов, позволил человеку о зверином образе забыть. Дал он людям основу основ, чем и продолжает род человеческий жить. Зевс на то вознегодовал, приковав титана к скале в горах, и орёл Прометею печень клевал: после и вовсе узником Тартара став. Так гласит предание, у Шиллера изменено оно, ныне Зевс заслуживал людское внимание, будто он человеку позволил обрести естество.

Началось — по Шиллеру — с того, что Церера сошла с Олимпа воззреть на людей. Не встретил богиню никто, не проявил уважение к ней. Не было храмов богам, от туш смрадный дым отходил, поклонялись люди божествам, из которых ни один на Олимпе не жил. Приносили кровавые жертвы те звери, убивая животных во славу небес, они и себе подобных ели, не обходилось человека убийства без. Ни к чему не стремились, погрязли в мраке сомнений. Может потому у Зевса мысли зародились: истребить каждое из живущих тогда людских поколений.

Стала к людям Церера обращаться, говорить — не нужна богам кровь. Не надо так с живыми существами обращаться, зерно лучше на алтарь вскоре готовь. И к Зевсу обратилась — негоже себя от человека скрывать. Будет лучше, если каждого бога суть пред людьми явилась, будут знать — кому почести надо воздавать. Должен Зевс явиться, не откладывая на потом, тогда должны люди забыться, принять олимпийцев с положенным для того торжеством.

Так праздник начнётся! Будут боги к людям с Олимпа сходить. Будет хорошо, если никто обратно не вернётся, станет промеж людей с той поры жить. Пусть Амур — древнейшее существо, приложит старания хаос разогнать, космосу найдя в сердцах людей уголок. Или Афродита — любви естество, даст возможность иначе на мир смотреть, хотя бы на самый малый срок. Сойдут и другие боги, как добрых начал, так и плохих. Их же примут римские тоги, что были потомками троянцев из них. О каждом олимпийце найдётся верное слово, всякому окажется человек тогдашних времён рад, всё для торжества казалось готово, теперь — Элевзинского праздника пора настаёт.

Не нужно гадать почему, но о том гадали при Шиллере и в последующие годы, придавая действию сему, думая, стали преображаться народы. Франция тому пример, где скинули власть королей, обрели источник новых вер, будто из зверей превратились в людей. Никак Церера до французов снизошла? Отринуты кровавые жертвы единому Богу. Религия христианская восвояси ушла, серпом смерти снимавшая головы год от году. Если только так понимать, иначе не получится никак. За благо революцию французов принимать? Знал бы кто — в какой Европа впадёт на полтора десятилетия мрак.

А что же о Жуковском скажем? Смело будем утверждать — последнюю балладу Василий перевёл. Довольно и проделанного — с этим свяжем, почему более он сил переводить баллады не нашёл. О чём не говори, всё — по сути — едино. Глаза, человек, отвори, не ходи снова мимо. Об одно обстоятельство спотыкается род людской, нисколько не желая меняться, продолжает каждый гордиться собой, невольно помогая другим с жизнью в болезных корчах расстаться.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Спасения нет, нигде на Земле нет спасения. Нет спасения на воде, спасения не ищи. Остались только сомнения… тогда, читатель, балладе от Жуковского внемли. Взялся Василий за перевод баллады Томаса Кэмпбэлла на свой лад, вновь расцвели оссианства черты, по сюжету — бежали двое, каждый из них страхом объят, оказались за грань допустимого они зайти. Неминуемое грозит за то наказание, не сносить головы никому. Было ли о том шотландское предание? Не сносить головы и взявшему на борт беглецов рыбаку. Гнался за людьми горцев воитель, среди бежавших была его дочь, а так как он — шотландцев предводитель, не остановит его поисков самая тёмная ночь. Настигнет беглецов у реки, длань схватить протянет к водам, да желания его обречены… он — не владыка речным богам.

Беглецы не знали, как от погони оторваться. Вскоре рыбака увидали, должен тот помочь им взяться. Но рыбак выражает сомнение, хлипок его плот, возьми сверх одного на мгновение, волной тут же лодку разобьёт. Перед влюблёнными страх расплаты велик, не страшит судьба утонуть, должен то понять старик, поскорее отправиться в путь. Согласился рыбак, непонятно только зачем… Сам не ведал как, не ведал и грести будет чем. Плот скрипел, сочилась вода… тронулись втроём через бурный поток, но бушевала пуще прежнего река. Далеко от берега старик отойти на лодке смог.

И вот на берег Уллин ступил, он видит лодку, не слышит, как дочь ему кричит. Он к небесам взор обратил, пусть стихия плот скорее пожрёт. Но дочь руки к отцу протянула, желая воссоединения, плот тут же на дно волна утянула, став уделом забвения. Стоял Уллин на берегу с сердцем отяжелевшим, горечь утраты осознавая, теперь только и смевшим — иного отныне желая. Не должны небеса на кару так скоры быть, пусть река отдаст дочь ему назад… Разве нельзя о недавней просьбе забыть? Отчего не найти с провидением лад…

Так почему помог рыбак? Какое дело до желания молодых? Если понимал, потонет он так, взяв на борт сих двоих. Он должен был взять, так считали поэты всегда, всерьёз рыбаков не брались принимать, такая у рыбачьего люда судьба. Они — вершители жизней, рыбакам подвластно души перевозить, с их смертью не остаётся лодки лишней, в том же теле они могут себя возродить. Снова рыбак на место вернётся, откуда увозил умирать. В том Харона участь найдётся, должного на скорбные лица умерших взирать. Образ рыбака — предвестник скорой беды, таким поэты его воспринимают, поэтому доброго не жди, когда в лодке утлой они кого-то переплывать заставляют.

Что до беглецов — они не желали покориться. Каждый из них был сразу готов, если предстоит сном вечным забыться. Утонут — то счастье для них. Переберутся — долгий успех. Неважно, если с лодки смоет их, разберёт лишь отважные сердца смех. Но как понять… отчего дочь к отцу руки протянула? Может не хотела бежать, но с мыслью тягостной вечным сном уже заснула. Всё равно, куда от обстоятельств не старайся сбежать, погибель обеспечена в чужом краю, не станут тебя нигде принимать, потому лучше на лодке пойти ко дну.

Остаётся Уллин, излишне любивший дочь. Думал, жизни он — господин, его волю никому не превозмочь. Кары желал тому, кто посмел ему слово против сказать, теперь оставаться ему одному, дочь стихия водная согласилась пожрать.

Жизнь тяжела, тяжелы решенья, будто кругом мгла — не ценим мы мгновенья.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Уланда с избытком, по нраву Василию пришёлся немецкий поэт. Кто-то скажет — это было много слишком, но осуждающих за порыв такой нет. Отчего бы и не Уланда переводить, если то близким по духу казалось. Иногда такие сюжеты трудно забыть, оттого им уделять внимание и оставалось. Но чаще краток Уланд сказывался, особенно в Василия переводе, на разные сюжетные линии смысл не раскладывался, а может был тогда Уланд в моде. Давайте посмотрим на остаток в балладном ремесле, скоро Василий покончит с оным, отражал во строках мысли и тягости все. Надо признать, вклад в стихотворство у Жуковского стался огромным.

Вот баллада «Алонзо» — из Швабии действие в Испанию перенесено. Оказалось по сюжету грозно — сердце юноши умереть с тоски мгновенно должно. Случилось певцу возвратиться из далёких земель, его девушка должна ожидать, не думал он предстать средь потерь, любимая его в гробу обречена лежать. Умерла! Сражена неизвестным недугом. Оборвалась струна! Не попрощалась с лучшим другом. Прознав про то, сердце певца остановилось… да знал бы кто, его красавица от мрака смерти отстранилась. Восстала из гроба мёртвая, на удивление ожившая. Увы, теперь уже душою чёрствая, сама от горя по Алонзо себя едва не убившая. В монастырь ушла, затворилась от мира она. Так гласит баллада сия… Говорят, история такая в Швабии на самом деле была.

«Старый рыцарь» — о воине повествование, в крестовые походы ходившем. Родилось в народе о нём предание, ради цветения оливы после жившем. Когда на Святую землю пришёл, ветку оливы на доспехи повязал, бой с сарацином после вёл, но её никогда не снимал. Теперь он в краю родном, ветку оливы во дворе дома рука посадила, каждый день вспоминал он том, как ветка та его в Палестине хранила. На склоне лет вздыхает старик, терзаем думами о прошлых годах, важным оказался для существования тот краткий миг, смыслом жизни навечно для него став.

Баллада «Братоубийца» — свежий перевод. Через три года от её публикации Жуковский собственный вариант осуществил. По её сюжету на искупление человек идёт, грех тяжёлый на нём — брата он убил. Бредёт туда, где Дева Мария прощает подобных ему. Всё равно в аде гореть, но смягчение кары будет даровано. Гореть не в худшем кругу, где пребывать убийце место уготовано. Понимал человек: жизнь страшна, а смерть — страшнее. Ведь сам себя обрек, потому и судьба должна быть к оступившемуся злее. Бредущий за спасением — в цепи ноги заковал, должен муки терпеть, он облегчения страданий оттого и желал, мог лишь прощения Девы Марии хотеть. Она простит его, когда все соберутся под сводом пещеры, возьмёт нещадно всего — исповедника католической веры. Разойдутся паломники, он останется ниц лежать, когда же о нём вспомнили, поймут — его уже не поднять. Убийца умер при молитве, смертью грех частично искупив, может теперь в аду он пребывает в битве, в кругу лучшем место добыв.

Теперь про ещё две Жуковского баллады озвучим речь, работа над текстом которых велась, но Василий решил их на забвение обречь, мечта о переводе не сбылась. Ещё в 1807 году брался за из Бюргера перевод, желал «Леонардо и Бландину» перевести, но у яблони сцена замрёт, когда приедут свататься к девице женихи. Вполне очевидно, она любила парня простого, не ценившая прелестей положения и не взиравшая на злато. Скажем и про балладу «Царский сын и поселянка» немного, чтобы за 1832 год было более Уландом творчество Василия богато. Становилось известно, красавец-правитель доехал до ручья, а дальше уже было Жуковскому не интересно, может не желал видеть девиц в окружении сего царя.

Автор: Константин Трунин

» Read more

Помнит читатель «Балладу о старушке»? Сходного мотива Жуковский и в «Рыцаре Роллоне» решил придерживаться. Только тут речь пойдёт о монастырском служке, пожелавшем от подарка сатаны воздерживаться. Изначально, откуда Василий черпал вдохновение, Уланд про разбойника из Швабии сообщал, Жуковский об иных местах сложил стихотворение, куда действие и помещал. Не так важно, чем человек жил, преступности предпочитая творить, оттого он сатане и мил, должен рабом владыке ада служить. К тому и поведётся в строках сказ, к тому сюжетная канва подойдёт обязательно. Так о неизбежности наказания Василий поднял глас, писал балладу о разбойнике старательно.

Рыцарь Раллон — смеялся Василий, вероятно. Хоть не дал панталон, но всё-таки вёл тот рыцарь себя неопрятно. Забывчивым оказывался, не в то время на дело шёл. Как ещё за главаря он сказывался? Если лада с собой не обрёл. Понятно, разбойничье ремесло любит ночь, под мраком следует преступленье совершать, и всё же человек не может себя превозмочь, в темноте зрением не дано обладать.

Пока излишне черно, заметил рыцарь свечение в часовни окне, зашёл он туда на мгновенье одно, вскоре отбыв на коне. Заметил позже — перчатку забыл, щитоносца отправил принести забытое, а тот, вернувшись, белее белого был, рассказав им открытое. Там с перчаткой в руке восседает чужак, прожигающим взглядом взирает, отдавать не пожелал никак, о Роллоне он знает. Что делать — поехал рыцарь сам, вступил в разговор с чужестранцем, не сразу распознав обман, не распорядился представленным шансом. Обе перчатки на год отдал, взамен получив лошадь вороной масти, тогда же его страх обуял, он в монастыре решил избежать напасти. Пройдёт год, явится сатана за разбойничьей душой, ничего не спасёт — отойдёт Роллон в мир иной.

Оттого и сходен мотив — сатана пожелал обрести себе во владение души людей, преступлением живших, а те — чашу горя испив, решив грехи замолить, будто проступки тем искупивших. Теперь же, отличие существенное в том, не стал Жуковский расписывать борьбу со слугами ада, ибо сразу явился дьявол в божий дом, так как не кому-то другому — ему, властителю ада, полагалась сия награда. И рыцарь пощады не просил, ещё по получении коня смирившийся с судьбой, он живым себя ещё тогда похоронил, не подумав, что благодарность за перчатки будет именно такой.

Как умер Роллон? Мгновенно смерть наступила. Увидел сатану он, острая боль грудь пронзила. То конь ударил копытом в грудь, как тут же отошла душа, не успел Роллон вздохнуть, рухнув, уже не дыша. Поднялся от тела дух, сел на подарок сатаны. Тут бы сказать: прошёл в Мордоре слух, но до такого сюжета ещё сотня лет должна пройти. Воссевши на коня вороной масти, вслед за владыкой ада поскакал, его ждали другие напасти, о которых никто из живых не знавал.

Можно по-разному трактовать необходимость создания именно данного сюжета. Видеть причины, мечтания или огорчения. Зачем проникать излишне в думы поэта? Оставим для угодного читателю истолкования. Стало любимым действием литераторов той поры (и в России в той же мере) — неважно, были или не были правы, находя для героев искать им угодное в дьявола возможностях вере. Вот пример из многих — рыцарь Роллон, пытавшийся за перчатки обрести в должники владыку ада, да обманут был, ведь не рассчитывал он, что быть слугою сатаны — единственная за это награда.

Автор: Константин Трунин

» Read more