Василий Жуковский «Уллин и его дочь» (1833)
Спасения нет, нигде на Земле нет спасения. Нет спасения на воде, спасения не ищи. Остались только сомнения… тогда, читатель, балладе от Жуковского внемли. Взялся Василий за перевод баллады Томаса Кэмпбэлла на свой лад, вновь расцвели оссианства черты, по сюжету — бежали двое, каждый из них страхом объят, оказались за грань допустимого они зайти. Неминуемое грозит за то наказание, не сносить головы никому. Было ли о том шотландское предание? Не сносить головы и взявшему на борт беглецов рыбаку. Гнался за людьми горцев воитель, среди бежавших была его дочь, а так как он — шотландцев предводитель, не остановит его поисков самая тёмная ночь. Настигнет беглецов у реки, длань схватить протянет к водам, да желания его обречены… он — не владыка речным богам.
Беглецы не знали, как от погони оторваться. Вскоре рыбака увидали, должен тот помочь им взяться. Но рыбак выражает сомнение, хлипок его плот, возьми сверх одного на мгновение, волной тут же лодку разобьёт. Перед влюблёнными страх расплаты велик, не страшит судьба утонуть, должен то понять старик, поскорее отправиться в путь. Согласился рыбак, непонятно только зачем… Сам не ведал как, не ведал и грести будет чем. Плот скрипел, сочилась вода… тронулись втроём через бурный поток, но бушевала пуще прежнего река. Далеко от берега старик отойти на лодке смог.
И вот на берег Уллин ступил, он видит лодку, не слышит, как дочь ему кричит. Он к небесам взор обратил, пусть стихия плот скорее пожрёт. Но дочь руки к отцу протянула, желая воссоединения, плот тут же на дно волна утянула, став уделом забвения. Стоял Уллин на берегу с сердцем отяжелевшим, горечь утраты осознавая, теперь только и смевшим — иного отныне желая. Не должны небеса на кару так скоры быть, пусть река отдаст дочь ему назад… Разве нельзя о недавней просьбе забыть? Отчего не найти с провидением лад…
Так почему помог рыбак? Какое дело до желания молодых? Если понимал, потонет он так, взяв на борт сих двоих. Он должен был взять, так считали поэты всегда, всерьёз рыбаков не брались принимать, такая у рыбачьего люда судьба. Они — вершители жизней, рыбакам подвластно души перевозить, с их смертью не остаётся лодки лишней, в том же теле они могут себя возродить. Снова рыбак на место вернётся, откуда увозил умирать. В том Харона участь найдётся, должного на скорбные лица умерших взирать. Образ рыбака — предвестник скорой беды, таким поэты его воспринимают, поэтому доброго не жди, когда в лодке утлой они кого-то переплывать заставляют.
Что до беглецов — они не желали покориться. Каждый из них был сразу готов, если предстоит сном вечным забыться. Утонут — то счастье для них. Переберутся — долгий успех. Неважно, если с лодки смоет их, разберёт лишь отважные сердца смех. Но как понять… отчего дочь к отцу руки протянула? Может не хотела бежать, но с мыслью тягостной вечным сном уже заснула. Всё равно, куда от обстоятельств не старайся сбежать, погибель обеспечена в чужом краю, не станут тебя нигде принимать, потому лучше на лодке пойти ко дну.
Остаётся Уллин, излишне любивший дочь. Думал, жизни он — господин, его волю никому не превозмочь. Кары желал тому, кто посмел ему слово против сказать, теперь оставаться ему одному, дочь стихия водная согласилась пожрать.
Жизнь тяжела, тяжелы решенья, будто кругом мгла — не ценим мы мгновенья.
Автор: Константин Трунин
Дополнительные метки: жуковский уллин и его дочь критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, Vasily Zhukovsky, analysis, review, book, content, Thomas Campbell Lord Ullin’s Daughter
Это тоже может вас заинтересовать:
— Перечень критических статей на тему творчества Василий Жуковского